Что ты такое?
Листал авиту и наткнулся на такой вот стул
Развернуть3
–
Спасибо за наводку @SitKiLLeR
Спасибо за наводку @SitKiLLeR
Я работаю в этом музее уже давно и видел всякое. И всяких. Здесь гостям можно все, и я не могу отказать. Но у любого терпения есть предел.
⠀
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
P.S.: на Хэллоуин мы праздновали год проекту. Поэтому поводу мы сделали небольшое видео о команде, если кому интересно, то посмотреть можно тут, там же был опубликован кроссворд по мотивам наших рассказов. А еще там есть новости для тех, кому понравилась серия рассказов ТАТТЛТОЙ. WELCOME =)
⠀
~
Музей открывается только для избранных. Раз в неделю, ровно в шесть вечера, ни минутой раньше, ни минутой позже. Неважно, какие у гостей оправдания (даже если их частный самолет сегодня был особенно нерасторопен), и неважно, как долго и упорно они спорят: внутрь войдут лишь те, кто ровно в шесть стоит у двери.
Никто не знает, где находится эта гигантская игровая площадка для богачей, даже Бог. Здесь и нет места Богу. Здесь правят Богатые и Знаменитые. И они безжалостны и жестоки.
В день, когда музей открывает двери, внутри всегда только я один. Ни охраны, ни персонала. Только горстка гостей, я и грандиозная арена беззакония и вседозволенности, построенная для одного процента лучших из лучших. И все это только для того, чтобы они могли вдоволь повеселиться без осуждающих взглядов.
***
Я поправляю свой форменный темно-бордовый жилет, причесываюсь, начищаю до блеска ботинки. Все как и в любой другой день вернисажа. В пять пятьдесят девять спускаюсь вприпрыжку по мраморной лестнице. Не от радости, скорее от нервозности и страха. Сегодня музей снова станет их комнатой для игр, а я – игрушкой. И в очередной раз мне остается только молиться, чтобы они были достаточно увлечены, и не пожелали увидеть паранормальные реликвии, пока не пробьет полночь. Мне остается только молиться, чтобы они никого не выпустили.
Огромное фойе раскидывается передо мной. Высокие золотые колонны вырастают из мраморного пола цвета слоновой кости и тянутся до витражного стеклянного потолка, преломляющего свет звезд.
Опершись на массивную дверь высотой в три человеческих роста, я смотрю на наручные часы. Шесть.
Четверо напыщенных джентльменов и две шикарно одетые леди входят внутрь, излучая самодовольство. Меха, крокодилья кожа, бриллианты от макушки до пят… Откровенно комичное зрелище, честно говоря. Но не для меня. Я вижу это не первый раз. Один мужчина позади основной группы, однако не стремится выпятить свое богатство. Его наряд идеально вписался бы в интерьер захолустного супермаркета: синие потертые джинсы, зеленая футболка. Я на мгновение задаюсь вопросом, чем он зарабатывает на жизнь, но тут же гоню от себя эти мысли. Все равно ответа мне не узнать. А вот о чем гадать не приходится, что написано на его лице, – он хочет моей смерти. Хоть бы и просто из спортивного интереса.
– Экскурсия начнется без промедления. Слева от вас гардероб, можете оставить там личные вещи. Не рекомендую разбредаться. Я должен объявить вам, что все должны следовать за мной, однако это совершенно не обязательно. – Слова выходят заученными.
Экскурсия начинается, как и любая другая. Я веду богатые задницы по левому крылу музея. Мы идем мимо залов, посвященных истории и войнам, мимо живой стены, мимо выставки фауны Марианской впадины… В огромных герметичных титановых резервуарах, под грандиозным, но таким привычным для них, давлением, здесь дрейфуют самые разные морские твари. Эта экспозиция мне очень нравится, но задержаться не получается.
В день вернисажа коридоры музея всегда наполнены пугающей тишиной. Вокруг простираются километры заповедных земель, и даже шум случайной машины или голос одинокого запоздалого путника не утешают одинокого разума в такие долгие ночи, как эта. Здесь только я, богатые дикари и экспонаты.
Мы ныряем в перекресток коридоров и останавливаемся. Слева – выставка паранормального. Справа – инсектарий.
Пожалуйста, не смотрите туда, пожалуйста, пожалуйста, только не туда…
– Проследуйте сюда, пожалуйста.
Ну почему вы все остановились?!
Я знаю, почему. Они увидели стеклянную витрину, возвышающуюся у двери в зал паранормального. Любопытство манит их. Требует откинуть чехол и увидеть, что там. Я знаю что. И это лучше не трогать.
– Можно посмотреть, что там? – звучит тихий вопрос за моей спиной. И что-то внутри меня разбивается, как опрокинутая ваза.
Продолжай улыбаться. Сломаться в самом начале экскурсии… ничем хорошим это не кончится.
– Мы вернемся сюда после полуночи. Как только закончим с основной экспозицией…
– Мы заплатили немалые бабки! – кричит один из мужчин. – Покажи нам!
Я дергаю себя за волосы так сильно, удивительно, что клок не остается в руках.
Пожалуйста, не заставляйте меня снимать покрывало… Я не хочу будить ее.
– Давай, открывай! – Все новые капризные голоса врываются мне в уши. Я тоже не новичок в словесных баталиях, но правила запрещают вступать в конфликт с посетителями.
Я с трудом сглатываю и медленно отвечаю:
– Да, конечно.
Неохотно, будто к банке со скорпионами, я тянусь к чехлу. Приоткрываю его и включаю подсветку.
Кик-кик-кик-так-так
Флуоресцентные лампы вспыхивают одна за другой, мерцая в стеклянном прямоугольнике, нависающем над нами. Внутри покоится женщина. Омерзительно вытянутая, не меньше двух метров ростом. Будь она хоть чуточку крупнее, ей пришлось бы склонять голову набок, чтобы не упереться в потолок стеклянной тюрьмы. Иногда она так и делает.
Черные волосы женщины струятся по бледным блестящим плечам, как ветви плакучей ивы, обрамляя шелковисто-гладкое пластиковое лицо – кукольную плоть. Под витриной табличка:
МАРИЭТТА, 1973-2004.
Один из мужчин, очень громкий толстяк, стоит, запрокинув круглое пятно лица, завороженный худой, возвышающейся над нами фигурой.
– Как… – сипит он, прокашливается. – Как она умерла?
Я ненадолго погружаюсь в мысли. На моем лице в тусклом свете ламп, наверное, отражается течение мысли. Лампы щелкают и снова мигают, на мгновение оставляя нас в полумраке. Кик-кик-кик.
– Мне больно говорить об этом, но когда-то она была гидом в этом музее. – Я касаюсь рукой холодного стекла. – К сожалению, после нескольких лет работы у нее случился нервный срыв. И она скончалась.
Несколько вздохов вырывается у моей небольшой группы.
– Скончалась? – Женский голос из толпы.
– Она… – Я стискиваю челюсти до боли. – Она ввела себе смертельную дозу пластифицирующих веществ. На самом деле, это одна из причин, почему мы можем экспонировать ее тело здесь. Оно состоит теперь скорее из пластика, чем из плоти и крови.
Кик-кик-кик.
Свет гаснет.
– Сейчас он загорится снова, – успокаиваю я гостей.
– Это какая-то бредовая история, – гремит мужской голос.
– Скорее печальная, но прискорбно правдивая. Вторая причина – ее собственная воля. Она хотела стать частью музея так же, как… музей стал частью ее самой.
Подсветка в витрине снова загорается. А у меня сердце уходит в пятки.
Не лампы издавали те щелчки.
Это скрипели и щелкали ее пластиковые суставы, сгибающиеся и скручивающиеся. Старый пластик трещал сам по себе, как у проклятой статуэтки из семидесятых. Ее голова теперь наклонена на бок. А стеклянные глаза, не мигая, смотрят прямо на меня.
Черный чехол пропитывается потом от моей ладони. Я едва успеваю накинуть ткань обратно, скрывая Мариэтту от глаз гостей, прежде чем они поймут, что она изменила позу в темноте.
– И что, все? – произносит кто-то.
– Можно ее потрогать? Я хочу коснуться ее упругой пластиковой кожи. У меня прям мурашки от этого!
Мне запрещено говорить “нет”. Черт, да эти богатые отморозки могут убить меня просто чтобы отвести душу, если не получат того, что хотят, и никто даже не услышит моего последнего крика. Надо действовать быстро.
– Мы идем дальше. – Я повожу рукой в сторону второго коридора. – Сюда, пожалуйста.
Душераздирающие детали о некоторых экспонатах я предпочитаю оставлять при себе. Рассказать им подробности – все равно, что плеснуть масла в огонь. Они заронят в разуме гостей семена интриги, интрига раздразнит неудовлетворенное любопытство. А любопытство всегда убивает кошку. Не важно, бродячую или породистую. Я не сказал богачам, что кукла ненавидит свою стеклянную тюрьму. Не сказал, что ее веки должны быть закрыты, чтобы она могла уснуть.
Следующие несколько часов все идет гладко. Я разрешил богачам подержать огромных мадагаскарских жуков, прекрасных созданий, размером с ребенка, будто флуоресцирующих солнечным светом, льющимся через хрусталь. Я так увлечен экскурсией, что почти забыл о щелкающей пластиковой шее Мариэтты.
Мистер Джонс (тот самый мужчина, одетый скорее для посещения супермаркета, чем музея) вдруг говорит, прищелкивая языком:
– Эй, э-э… гид. – Он тычет большим пальцем через плечо. – Мы пойдем туда, взглянем на кое-что.
Я неохотно киваю. Он вместе с одной из женщин исчезает в коридоре, стуча заношенными кроссовками по мраморному полу.
Пока что все тихо. Я даже запускаю одну из женщин в инсектарий, в котором содержатся стеклянные бабочки. Величественные насекомые, полупрозрачные, почти невидимые человеческим глазом, но ужасно ядовитые.
Остальная группа богатых засранцев откровенно скучает. И в глубине души я прекрасно знаю, на что они хотят посмотреть. Сердце сжимается у меня в груди: именно в такие моменты я начинаю ненавидеть свою работу.
Звон стекла из коридора разрывает тишину.
Любопытство убило кошку.
– Прошу прощения, – бормочу я на ходу, бегом выскакивая в коридор. Это в темном коридоре у зала паранормального
И только спустя несколько секунд понимаю, что оставил двери в инсектарий бабочек открытым. Когда позади меня комната взрывается воплями гостей, пытающихся убежать от прекрасных полупрозрачных убийц, пытающихся спасти свои жизни, избежать ядовитого укуса. Теперь они сами по себе, слишком поздно бежать им на помощь. И я продолжаю бежать, с ужасом понимая, что ждет впереди. Спокойствие вечера распалось прахом.
Завернув за поворот, я натыкаюсь на женщину, скрючившуюся на полу у окна. Двумя руками она держится за голову, вся в слезах.
– Что, черт возьми случилось?!
– Она… – Женщина с трудом выдавливает слова через сжатое спазмом горло. – Я ничего не делала… Я не виновата… она… оно…
Я осматриваюсь: пол и стены покрывают осколки стекла, будто здесь прошел дьявольский град. В нескольких шагах от меня графитово-черный чехол наполовину прикрывает острые края зияющей дыры в витрине. Лампы мерцают сквозь ее разверстую пасть, словно насмехаясь надо мной.
Я бросаю взгляд на часы и с трудом борюсь с тошнотой: еще не полночь. Еще не полночь, а витрина Мариэтты разбита. И она исчезла. И прямо как у женщины, рыдающей неподалеку, мое горло будто сжимает невидимая ладонь.
– Идемте, – говорю я, протягивая женщине руку.
Мы бежим. Бежим, пока дыхание окончательно не срывается около выставки морских гадов и живой стены.
– Что это за… штука? – говорит женщина, уставившись на нежную персиковую поверхность стены.
– Не дотрагивайтесь, пожалуйста.
Я не могу мыслить ясно. Она где-то там. Бродит, щелкая пластиковыми суставами. Ей нужна новая плоть. Еще больше плоти, которую можно превратить в пластик, и наконец стать идеальной куклой чревовещателя. Как та, на которой она так зациклилась, работая здесь. Она станет куклой, и мы будем играть с ней. А она – с нами.
– Она, похоже… живая? – Женщина тянется к скользкой, покрытой жирной пленкой стене.
Я не знаю, куда кинуться! Дыхание свистит в горле, и это все слишком. Слишком! Бабочки. Мариэтта. Богатые безумцы, ломающие все вокруг себя ради забавы, без каки-либо для себя последствий…
Похожие на потеки щупальца тянутся к женщине – толстые черви мерзкого цвета гниющих абрикосов, ищущие тепла.
Я шлепаю ее по руке:
– Нельзя это трогать!
Она пораженно ахает, и я понимаю свою ошибку. Похоже, я только что разорвал свой контракт и сам положил голову на плаху.
– Не смей ко мне прикасаться! – выплевывает она мне в лицо. Вены жгутами вздуваются на ее белой шее.
Я поднимаю руку в примирительном жесте:
– Эм, прошу прощения. Эта стена сделана из живых клеток. – Неосознанно я возвращаюсь к сценарию экскурсии, несмотря на полный душевный раздрай. – Вот эта штука, которую вы пытаетесь потрогать, может съесть ва…
– Я не желаю ничего слышать.
Некоторое время мы просто стоим, оба не в состоянии ни говорить, ни мыслить. Я не мигая смотрю на стену. Как пламя костра, ее плоть колеблется, меняется, волнами перетекает с места на место. Словно приглашая меня подойти поближе. Внизу поблескивает табличка:
Живая стена
Я встряхиваюсь и вырываюсь из плена манящих волн.
Ричард Джонс возвращается к нам. Зеленая футболка разорвана на шее, глаза запавшие, в них плещется что-то неопределенное. Может быть, ужас?
– Гид, выход заперт. Нам нужен твой ключ.
– Сию минуту, – киваю я и бегу трусцой в фойе.
Но по мрамору стучат только мои шаги.
– Мистер Джонс? – Я поворачиваюсь к нему.
Ричард Джонс стоит около женщины, несколько мгновений назад лившей слезы рядом со мной. Он молча смотрит прямо мне в глаза, в тусклом звездном свете, льющемся через окно.
А когда он кладет ей руку на спину и хищно улыбается, я понимаю, что уже ничего не смогу исправить.
Он с силой толкает ее.
Женщина визжит и падает головой вперед прямо на липкую персиковую кожу живой стены.
Толстые пальцы-черви обхватывают ее шею и спину. Кости хрустят и сминаются в их смертельных объятиях. Живая персиковая плоть льется ей в рот свободным потоком, замедляясь только чтобы запутаться между зубов, будто отрывая мясо с сырой кости. Она отчаянно вопит, пока может. Но крики быстро превращаются в придушенное бульканье мерзкой слизью.
Стена целиком поглощает ее, оставляя лишь неясный отпечаток лица и комки плоти тут и там на липкой поверхности. Кусочки прервавшейся жизни, подвешенные на пульсирующем покрывале боли и голода.
Ричард смеется. И он смеется, смеется и смеется, не прекращая. Он из тех, кто точно может купить счастье за деньги. Ужасающее, омерзительное счастье.
Тошнота подкатывает к моему горлу.
Из стены доносится голос. Глубокий и поначалу трудноразличимый. Женский голос, завязший глубоко в скользких расщелинах.
– Ричи… – стонет она.
Весь подобравшись, я готов рвануть прочь от убийцы, но его и след простыл. Мне ничего не угрожает. Он получил удовольствие, которого жаждал и сбежал.
– Ри… ри… чи…
Эти завывания ничем не заглушить. Можно только переждать. Сломленный ужасами сегодняшнего вечера, я сворачиваюсь клубком под окном, заткнув уши. Сердце рвет грудную клетку, в желудке будто сплетаются скользкие угри. Я не хочу больше быть гидом!
И вот я бегу, бегу и не оглядываюсь. Взлетаю вверх по лестнице с такой скоростью, что чуть не ломаю ноги.
В эту ночь музей наполняют крики.
На много часов.
Вернисажи всегда были долгими и наполненными ужасными событиями. Это не стоит никаких денег. Придя в сознание, я понимаю, что в забытье забился в чулан уборщика на втором этаже.
Наконец, мерзким психопатам музей больше не интересен. Оставшиеся в живых гости идут мимо моего жалкого убежища к выходу, и я слышу, как Джонс отпускает шутку о женщине, поглощенной стеной. И смеется. Остальные вторят ему. И они будут смеяться, спускаясь вниз, и всю дорогу домой в свои огромные поместья, на своих частных самолетах, рассыпая противоестественную радость над городами.
***
Наступила полночь. Мариэтта заснула, и я закрываю ее пластмассовые веки. А теперь нужно подмести стекло и починить витрины.
Я в очередной раз убеждаюсь, что кошмары живут не в сени этих стен. Кошмары живут внутри людей, посещающих музей. В их нездоровой погоне за кровавыми развлечениями и жестокими играми. А я просто их игрушка. Дорогая Мариэтта, мне так жаль, что они сегодня играли и с тобой.
Экспозиция, после которой я в очередной раз понимаю, что хочу уйти, продемонстрировала отвратительную сторону истинной человеческой свободы. И такое представление разворачивается для меня одного каждую неделю.
Но Мариэтта будет бродить по коридорам каждую ночь без своей стеклянной тюрьмы.
Она будет медленно-медленно передвигать ноги, вертеть головой туда-сюда, как кукла чревовещателя. Ее стеклянные глаза будут метаться влево-вправо, перекатываясь в глазница, как два мраморных шарика, в поисках новой плоти. Чтобы поглотить ее и стать еще лучше. Чтобы стать идеальным экспонатом.
Кик-кик-кик
Наверное, пока что я не могу уйти. Нужно починить витрину и поправить здесь все.
***
Прежде, чем запереть двери, я задумчиво оглядываю шикарное фойе. Огромный, горестный храм терпимости. На мгновение на моем лице мелькает гримаса сожаления от воспоминаний о тех временах, когда, чтобы удовлетворить любопытство гостей, достаточно было показать им насекомых. Я так давно работаю здесь… Истории льются со стен бесконечным потоком ужаса.
Думаю, мне есть что вам рассказать.
~
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
⠀
А еще, если хотите, вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны
⠀
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
[Контент удален по запросу правообладателя]
А у меня такая история: в 7 классе с другом все лето работали копателями. Копали ямы для труб отопления, воды, немного могилы копали. Очень тяжелое лето, хотя и довольно веселое - в этой сфере много веселых, хороших и не очень людей.
И заработали мы за лето с другом очень приличную сумму денег, хватило бы купить Плейстейшн вторую, дисков к ней, и еще бы осталось. Родители знали, что я работаю, но про деньги спрашивали только платят или нет. Заработанное я хранил в жестянке в сарае. И вот в конце августа прихожу я в сарай, а жестянки нет. Бегу домой с тяжелым сердцем, а там родители на стол накрывают, смеются чего то.
Спрашиваю у папы, не видел ли он коробку в сарае, на что он говорит, что да, стеллаж разбирал, нашел коробку. Умом понимаю, что застолье это на эти деньги и собрано. Со слезами на глазах спрашиваю, а где деньги. Папа идет к шкафу, вытаскивает коробку и отдает со словами "Ты бы их дома хранил, надежнее как то. Неужели ты думаешь, что мы у тебя хоть копейку возьмем из того, что ты честно заработал? Чего слезу то уже пустил? Если надо на что то добавить скажи, я добавлю".
А у друга да, деньги забрали и купили вещи в новый учебный год. Такие дела.
Всем привет. Сразу скажу - все проверил дозиметром!
День у меня сегодня...
Просто выше всяких похвал, хотя и начался не очень. Поехал я докапывать старое деревенское озеро и его округу. Начал с пересохшего русла речки, что его наполняло.
Нашел несколько воротных петель и всякую металлическую мелочь.
После чего, увидал торчавшую железяку.
Решил ее покопать и спустя 20 минут понял, что не взять мне ее:
Откопал около 4 метров, но она даже не шевельнулась. Так и не понял, что это такое. После чего вернулся к озеру и наковырял немного мелочи:
После чего поехал проверить одну заброшенную войсковую часть. Располагалась она в лесу и на картах никак не отмечена. Наткнулся на колодец:
Большой бассейн, заполненный знаете чем? Битумом!
Повсюду валялись старые фонари. Точнее - колпаки от них:
Пошел металл и стало понятно, что до меня, там ее никто не копал!
Находились даже медные кабели в оплетке:
А потом... Потом поперли вот такие железные слитки - "кирпичи":
Весит каждый, примерно 50-60 кг! Найдено было несколько прутков нержавейки и вот такие графитовые цилиндры:
Вот, кстати и железные "кирпичи":
Таскать, правда было далековато до машины, но я справился - см. первое фото. Завтра полезу поглубже - погляжу, мож там интереснее.
С уважением, Евгений Хрусталев.
Текст изначально было опубликован в моем авторском блоге "Нашел и выкопал тяжелые, железные слитки в заброшенной в/ч, которая располагалась в лесу".
Ищу клипы сделаны мультипликацией поет девушка вампирша...кот по крышам прыгает,Последний раз смотрел в 09 году...кто может помогите. пожалуйста.
Все помнят памятник с заставки Мосфильма "Рабочий и колхозница".
Например я не знал, что для этой заставки скульптор специально сделала уменьшенную версию памятника.
В высоту он около метра. Для сравнения оригинал с интернетов:
Если посмотреть ближе, то понятно, что не для крупного плана копия делалась.
Просто забавно. А еще на Мосфильме хранится тот самый шлем.
И одежда Труса, Бывалого и Балбеса.
Остальное в музее Мосфильма не впечатлило.
Всем привет. Впервые за 7 лет поисков нашел эту монету!
Выкопал серебряный рубль Анны Иоановны... Хотя от волнения, как ее только не назвал - и Катя и Елизавета...
Приветствую, товарищи рукоделы/рукоблуды а также товарищи мимокрокодилы. Сделал поясную сумку по мотивам TesV: Skyrim. А конкретно сумка мага разрушения
Размер 24*14*6см
Одно главное большое отделение и наружный карман. На подкладе искусственная замша
Процесс фоткать было лень, не обессудьте. Так что просто фоточки, вроде даже неплохие
Уважаемые пикабушники, любители горячего чая или кофе.
В далёком 2018 под новый год у нас родилась дочь. С малышкой нужно гулять,а гулять на морозе веселее с горячим напитком. Поразмыслив, принял решение всем потенциальным зимним гулякам моей семьи купить по термокружке. Давно мечтал,а тут вроде как и звёзды сошлись,что теперь уже точно нужно. Поехал, выбрал , купил - вручил. Супруге, маме( бабушке нашей малютки),ну и,конечно же себе любимому. Все довольны ,все сами выбрали по цветам. Супруга выбрала красного цвета, мама ежевичного( как она назвала) цвета, ну а мне досталась чёрная. В общем, первыми с малышнёй пошли гулять мы родители, налив себе горячего чайку в термокружки. После 40 минут прогулки прихлебнули из кружек,согрелись и порадовались,какой же я молодец,как классно придумал.
В общем,пользуемся мы этими кружками и по сей день. Нас всё устраивает.
А вот мама, спустя пару недель ,поведала,что у неё кружка не так хорошо выполняет свои функции термокружки. А через пару недель она уже была на работе в другом регионе ,конечно же взяла кружку с собой. Мы тогда особого значения не придали и подумали,что может мама не кипяток наливает в кружку,поэтому она так долго не держит тепло,как должна.
В итоге ,в очередной раз прибыв в отпуск летом,мама привезла кружку нам и оставила её. Тут то и созрела идея для эксперимента.
Залил во все три кружки кипятка и... Закрутив крышки увидел следующую картину.
Красная и чёрная кружки имеют комнатную температуру ,а ежевичная нагревает окружающую среду!
Через 15 минут ещё один тест температуры дал такие результаты
Решил оставить на ночь. А эксперимент я проводил в 9 вечера.
С утра,решив попить водички и закончить эксперимент,отхлебнул из всех термокружек по очереди. В чёрной и красной была тёплая вода,а в ежевичной холодная,комнатной температуры.
Вывод: две термокружки испытание прошли, свои заявленные 4 часа кипятка (условно они выдерживают) , а одна ежевичная - по ходу брак. Внешне они все абсолютно одинаковые,даже вес существенно не отличается.
Вот так у меня не получился хороший подарок для мамы.
Всем спасибо,кто прочитал до конца сей поток мыслей. Всем тепла и радости и хороших работающих термосов и термокружек.
p.s. буду рад узнать у знающих людей,почему же так бездельничает ежевичная термокружка.
Вчера был ясный, теплый осенний день и мы решили поехать куда-нибудь в область. Выбор пал на «Чертово игрище» и Каменно-Бродский Свято-Троицкий мужской монастырь в Ольховском районе Волгоградской области. От Волгограда до «Чертова игрища» около 200 км.
От Ольховки необходимо проехать около 40 км по грунтовой дороге, местами довольно плохой, с глубокой колеёй (после обильных дождей или в дождь туда лучше не ехать). Часть пути необходимо будет преодолеть пешком.
В «Чертовом игрище» разнообразный цвет песка, холмистая местность, искорёженные деревья. Но место впечатляет меньше, чем Александровский грабен.
После небольшого обеда мы поехали обратно, чтобы посетить монастырь.
Монастырь находится в поселке Госконюшня, есть указатель. Основные достопримечательности монастыря – пещеры, многовековые дубы и родники.
Вход в пещеры платный – 95 рублей (включена в стоимость 25-минутная экскурсия). Первая экскурсия начинается в 11:00, перерыв на обед с 13:00-14:00 (вроде бы), начало последней экскурсии зависит от времени года (вчера она началась в 15:30).
Алина Ивлева вернула на место перевернутую урну на проспекте Шахтеров, которую перед этим опрокинул пенсионер.
Девочка рассказала, что, не задумываясь, подняла урну и поставила на место. «Потому что я хотела, чтобы наш город и двор были чистыми», — объяснила свой поступок школьница.
Маме она ничего не сказал, и женщина была очень удивлена, увидев вирусное видео с дочкой в интернете.
Первокласснице вручили набор для занятий ментальной арифметикой и шахматы, о которых Алина давно мечтала.
Отсюда.
_________________________
Очень хочется узнать, что по этому поводу думает тот жирный ублюдок, который урну опрокинул.
Наконец-то и для нас, мальчишек 40+, изготовили нормальные шарики. Теперь буду всю молодежь им обыгрывать.
Не, я, конечно, в свое время рассказывала это как анекдот. Но теперь думаю: это нам еще повезло что ли?
Когда старшую в первый класс записывали (эх, в этом учебном году уже и ЕГЭ...) я несколько нервничала, мучила ребенка дня два арифметикой, географией, семейной генеалогией и стишками.Не пригодилось.
Зашли мы в кабинет, Саша робко присела на краешек стула и осмотрелась. Директриса перехватила ее взгляд и спросила:
-- А ты знаешь, кто это? Вот ты смотришь на портрет, кто это?
Кто же этот прекрасный человек, этот выдающийся деятель? Чей портрет висит у директора школы над столом? Пушкин? Ландау? Эйнштейн? Ницше? Руссо? Макаренко, в конце концов?
-- Это Дмитрий Анатольевич Медведев! - с торжественным придыханием изрекает директор.
пауза.
-- Ты знаешь, кто это?
-- Нет, -- честно говорит Саша.
-- Это Наш Президент. Он управляет всей нашей страной. Вот у вас дома кто главный?.. Кто все решает?
-- Папа, -- отвечает Саша, слегка поразмыслив.
-- Воооооот. Дома -- папа, а у нас в России -- Дмитрий Анатольевич. Еще у него есть помощник -- Владимир Владимирович Путин. И они у нас в стране самые главные. А в школе самая главная -- я.
Вот такая простая и изящная субординация.
А младшую мы записывали через Госуслуги и никакого цирка уже не было, ни с гусиными ушами, ни с треухими малахаями.
Наклейка:
Ну насколько надо быть гуманитарием в самом плохом смысле этого слова чтобы вот так вот наклеить? Пиздец!
Если топите за оппозицию, то хоть не позорьтесь 😂
Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:
10. Дорога на Запад.
В прошлый раз мы рассказали о том, что французы с большим трудом, целых полгода добирались из Портобело в Кито. Хочу остановиться на этом подробнее, потому что панамский регион - просто сокровищница.
Итак, поскольку Панамского канала еще не существовало, чтобы из Атлантического попасть в Тихий океан, ученым требовалось пересечь панамский перешеек. Это делалось частично по рекам на каноэ, частично на мулах. Такая сложная логистика означала некоторые задержки: поиск лошадей, провожатых, лодок и прочие дорожные хлопоты. Ожидать, когда все будет готово к поездке Луи Годену с товарищами пришлось в городе Портобело.
Ученые свои впечатления о Портобело описывали как “очень плохо за очень дорого”. И, судя по тем панорамам, которые можно увидеть на Google картах, это до сих пор справедливо. Дело в том, что Портобело (прекрасный порт ) был город-ярмарка.
Ярмарка в Портобело, 1720, A. Aveline, Colección John Carter Brown Library
Любопытный факт:
Испания владела обширными колониями в Филиппинах. Наиболее популярный путь доставки товаров (пряностей, фарфора, слоновой кости, тканей) проходил через современную Панаму. Из Манилы (столицы Филиппин) галеоны раз или два раза в год отправлялись в сторону Южной Америки, на восток.
Манильская шаль начала XX в. (мантоны, которые в начале XX века стали частью испанского национального костюма, как раз шли по пути Китай-Манила-Акапулько-Веракрус-Кадис)
Товары оказывались в Акапулько (кстати, именно оттуда, как это ни странно, осуществлялось управления Филиппинами), после по суше перевозились на Атлантическое побережье в Портобело или Веракрус, чтобы на других галеонах пересечь Атлантический океан и оказаться в Испании. Также в Портобело оказывалось золото, добытое в Новой Испании. То есть, товары и золото оказывались в одном месте в одно и то же время.
Маршруты манильских галеонов и дорога с серебром в Испанию (белым цветом). Карта взята из Вики-статьи: World_Topography.jpg: NASA/JPL/NIMAderivative work: Uxbona, Public domain, via Wikimedia Commons
В Портобело и Панаме устраивались невероятные по размаху ярмарки: поскольку это была единственная возможность для жителя Латинской Америки купить что-то, не производимое на материке. Торговали не только тем, что привозили в Филиппин. Еще была легальная и контрабандная торговля тем, что привозили английские капитаны. Можно было купить специи, чай, кофе, лекарства, инструменты, книги, предметы искусства, драгоценные ткани и музыкальные инструменты. Ярмарка длилась от полутора до двух месяцев. Потом купцы разъезжались и город пустел.
Вот, что пишет Александр Эксвемелин (голландский врач, ходивший с пиратами в 17 веке):
"Почва в этих местах постоянно выделяет испарения, и поэтому климат не очень-то здоровый, и купцы охотнее живут в Панаме, хотя их склады находятся в Пуэрто-Бельо и там работают их служащие".
Собственно, его жители Портобелло, подобно жителям курортных городов, зарабатывали исключительно в сезон: три четверти домов стояли пустыми, ожидая постояльцев во время ярмарки. К сожалению, климат: очень жаркий и очень влажный, порождающий эпидемии, делал местность непригодной для земледелия и других занятий. Так что неудивительно, что французские ученые, оказавшиеся в Портобело в несезон были неприятно удивлены. Мокро, жарко, малярийно и очень дорого.
Старые укрепления Портобело Mariordo (Mario Roberto Durán Ortiz), CC BY-SA 4.0 <https://creativecommons.org/licenses/by-sa/4.0>, via Wikimedia Commons.
В целом, Портобело и Веракрус были не единственными городами-ярмарками. Еще была ярмарка в Картахене де лас Индиас (Картахене Индийской) и в Акапулько. Но количество городов, где разрешалась торговля строго ограничивалось, так что жители колоний крайне нуждались в товарах народного потребления и были готовы приобретать их на свое серебро и золото из копей Перу. А испанские власти крайне нервно относились к незваным гостям (например, англичанам), которые пытались без разрешения торговать с населением. В общем, контрабандистов они не любили.
Хэллоуинское отступление: Пираты были охочи до жирных и богатых ярмарочных городов, так что частенько разоряли их в 16 и 17 веках. В частности, сюда ходили Дрейк и Морган: грабили жителей, пытали их, вставляя горящие фитили между пальцев и делали другие мерзкие вещи (подробности пиратских допросов есть к Эксвемелина, а я о них умолчу). Матери Панамы и Портобело еще в 50е годы XX века пугали ребятишек чудовищным "дон Драпе" (Френсисом Дрейком), который их утащит.
Картина Morgan at Porto Bello: Pyle, Howard (December 1888). "Buccaneers and Marooners of the Spanish Main". Harper's Magazine
А вот вам история про контрабанду
Французский бриг "Ватур", на котором экспедиция добрались до Портобело, должен основную часть багажа и инструмента передать на склады Картахены Индийской. И все было бы именно так и произошло, если бы капитан "Ватура" не был пойман береговой охраной при попытке торговать драгоценными тканями и ювелирными изделиями в одном из местных прибрежных поселений. Что было одним из наиболее тяжких возможных преступлений.
Разумеется, капитан (получивший указание разведать торговый маршрут от правительства Франции) все отрицал, утверждая, что это вообще это не ткани, а личные вещи господ ученых. Он просто портом ошибся. Его отпустили, но осадочек остался. Весть об иностранцах-аферистах разнеслась по аудиенсии Кито задолго до того, как сами ученые туда добрались.
