Все знают, думаю, происхождение слова "лодырь"...  Христиан Лодер, лейб-медик императора Александра I, профессор немецкого происхождения, был не только талантливым хирургом, который помог тысячас раненых ветеранов войны 1812 года... Доктор Лодер также занимался изучением возможностей человеческого организма и пришел к выводу, что при ходьбе тренируется 90% мышечной ткани, сжигается масса калорий, улучшается работа сердца и легких, а также обретается  правильная осанка. Московские зеваки постоянно лицезрели пациентов Лодера в парке его особняка, часами праздно прохаживающуюся по парковым дорожкам, и не понимая смысла действа. В итоге и появилось выраженее "лодера гонять", переродившееся позже в аналог бездельника - лодыря.

  Однако, не все знают, что ухарь-купец, который "ехал ня ярмарку" в стихотворении русского поэта 18 века Ивана Никитина, которая считается давно народной песней и исполнялась немыслимым количеством профессиональных артистов - это не ухарь (лихой, отчаянный человек), а УХЕР, крупный влиятельный русский купец немецкого происхождения Петер Ухер!

   Ухеры в конце 17 века торговали медью, а в начале 18-го Петер Ухер взял в аренду несколько плавильных заводов на Среднем Урале. Собственно, изначально песня была самим Ухером условно "проспонсирована" - ну, проще говоря, ее  сочинил кто-то из его холуёв-прихлебателей, заискивая перед барином. И, возможно, даже обрел какие-то преференции )) Затем слова ее ушли в народ и Ухер незаметно сменился на "ухаря", лихого разгульного купчину. Понятно, что вариаций этой песни было бесчисленное множество.... Ну а в 1858 воронежский поэт Никитин, как краевед и фолклорист, оформил текст в красивый романс, подчеркнул социальный аспект - разгульно-аморальный стиль жизни купечества, и честно отправил в копилку своих произведений.

  Кстати, в варианте Никитина купец едет ИЗ ярмарки (то есть, возвращается, расторговавшись), а в большинстве народных застольных вариаций песни и по сей день чаще всего он движется НА ярмарку - так благозвучнее...

Ехал из ярмарки ухарь-купец,

Ухарь-купец, удалой молодец.

Стал он на двор лошадей покормить,

Вздумал деревню гульбой удивить.

В красной рубашке, кудряв и румян,

Вышел на улицу весел и пьян.

Собрал он девок-красавиц в кружок,

Выхватил с звонкой казной кошелек.

Потчует старых и малых вином:

«Пей-пропивай! Поживём — наживём!..»

Морщатся девки, до донышка пьют,

Шутят, и пляшут, и песни поют.

Ухарь-купец подпевает-свистит,

Оземь ногой молодецки стучит.

Синее небо, и сумрак, и тишь.

Смотрится в воду зелёный камыш.

Полосы света по речке лежат.

В золоте тучки над лесом горят.

Девичья пляска при зорьке видна,

Девичья песня за речкой слышна,

По лугу льётся, по чаще лесной…

Там услыхал её сторож седой;

Белый как лунь, он под дубом стоит,

Дуб не шелохнется, сторож молчит.

К девке стыдливой купец пристаёт,

Обнял, целует и руки ей жмёт.

Рвётся красотка за девичий круг:

Совестно ей от родных и подруг,

Смотрят подруги — их зависть берёт.

Вот, мол, упрямице счастье идёт.

Девкин отец своё дело смекнул,

Локтем жену торопливо толкнул.

Сед он, и рваная шапка на нём,

Глазом мигнул — и пропал за углом.

Девкина мать расторопна-смела.

С вкрадчивой речью к купцу подошла:

«Полно, касатик, отстань — не балуй!

Девки моей не позорь — не целуй!»

Ухарь-купец позвенел серебром:

«Нет, так не надо… другую найдём!..»

Вырвалась девка, хотела бежать.

Мать ей велела на месте стоять.

Звёздная ночь и ясна и тепла.

Девичья песня давно замерла.

Шепчет нахмуренный лес над водой,

Ветром шатает камыш молодой.

Синяя туча над лесом плывёт,

Тёмную зелень огнём обдаёт.

В крайней избушке не гаснет ночник,

Спит на печи подгулявший старик,

Спит в зипунишке и в старых лаптях,

Рваная шапка комком в головах.

Молится Богу старуха жена,

Плакать бы надо — не плачет она,

Дочь их красавица поздно пришла,

Девичью совесть вином залила.

Что тут за диво! и замуж пойдёт…

То-то, чай, деток на путь наведёт!

Кем ты, люд бедный, на свет порождён?

Кем ты на гибель и срам осуждён?