Давно порываюсь в лютое гряземешение, но рациональный зануда меня всегда останавливает — хобби это чрезвычайно ресурсоёмкое, да и машины мне жалко. Потому, фантазию однажды прорвало, и я потихоньку написал это.
Все персонажи – вымышлены, имена случайны. Если кто-то на кого-то похож – истинно совпадение. Некоторые топографические названия взяты с реальной карты, но вся география намеренно спутана дабы также не вызвать никаких совпадений с реальными объектами и событиями.
Сначала рассказ должен был стёбно-глумящегося характера, но в ходе дела я всё-таки стал сопереживать героям, и дал им немного мозгов.
Олег… Олег… Наш главный герой — позор и гордость всего рассказа. Если бы это был художественный фильм — его сыграл бы Саша Петров, не иначе. Сочетание лихого взгляда и придурковатой улыбки вкупе с возрастом "мальчик маленько за 30" идеально подходит нашему персонажу. Впрочем, ему и есть "слегка за 30".
Я долго думал над предысторией Олежи. Была идея сделать его воякой на первой пенсии. Но армия выбила бы из него и лихость и придурковатость. Не тот вариант.
Делать его автомехаником — банально.
Значит, Олеха — бухгалтер. И скучно, и прозаично, но его работу я впредь упоминать всё равно не буду. Одинокий, непостоянный, уехавший от деспотичных матери и бабушки на край страны бухгалтер-фрилансер.
Лениво вы тишине перекрикивалась пара Дальневосточных Соловьёв, а в бамбуке метрах в 20-30 от обочины кто-то несмело, но настойчиво шароёбился уже почти полчаса. Олег сидел на "телевизоре" Вещки и задумчиво курил – не этот ваш новомодный айкос, а нормальные обычные сигареты – как отец. Порванный мотор за спиной — легендарный нерушимый святой ДваДжей — уже совсем испустил дух и трупно окоченевал. От города укатил километров 80, время середина ночи — прекрасной тёплой июльской звёздной ароматной ночи — некого попросить на шнурке дотянуть до гаража, да и шнурка-то нет — Олег его давно выкинул в гараж в рамках программы обезжиривания машины — это ж тоже лишний вес.
Друг Лёха был очень недоволен ночным звонком, но деньги не пахнут в любое время суток, а для друга можно и по дневному тарифу посчитать. Значится, Лёха был сейчас километрах в 15-20 от места действия.
Олег выудил из объёмов подлокотника мобилку, открыл "Полстакан" и начал запись:
— Привет, падписота! Я всё ещё — ТурбоОлег, вокруг меня сейчас полвторого ночи, а позади — любимый Самурай с опять разваленным гавномотором! Сегодня я окончательно в третий раз доказал, что джей — гавно, не вывозит он взрослые турбы, больше я с ним не свяжусь! Ставьте лойки, пишите в камментах что мне лучше свапнуть, чтобы проезжать хотя бы 150 километров от гаража! Чао!
— Дебилы опять начнут гнать, что джей — сила, а это я настраивать не умею. Всё я умею. Только не с гавном архаичным этим — негромко вслух подумал ТурбоОлег, дотянул сигарету и увидел фары со стороны города — вот и Алексей и его грузовик со ставшей уже родной для Олега кран-балкой.
Алексей? Просто эпизодически появляющийся в повествовании друг. Работает на отцовском бортовом грузовике с манипулятором. 20-футовый контейнер на спину помещается – деньги мает хорошие.
— Олег, я всё понимаю. Но, быть может, хватит?
— Чо хватит?
— Машину мучить. Настроить не умеешь, денег на специалиста жлобишь. Железо с помойки суёшь. В итоге — вот. Опять олимпиард денег на ветер. Сегодня что? А, вижу, кулак. Я тебе говорил, что шатуны – хлам и не выдержат.
— Намана всё! Ну, перекрутил малёха под бустом. Масло, наверна, кончилось. Клина поймал. Фигня. Ща блок заменю. Поршневую подкину, поддон разварю — через неделю поедет. Если блок найду целый. И поршневую. И … если головка целая осталась.
— Лучше бы ты головкой думал — на баб оно хотя бы с удовольствием.
— А это чо? Не удовольствие?
— Такое себе. Кинул бы родной мотор да катался в удовольствие неспешно, чинно да стильно. Турик хоть и древнее гавно, но красивое, бОрзое — студенточки нет-нет, а ведутся. Тебе, Олежа, лучше б в джиперы податься. На джипе — на нём всегда есть где ехать.
— На вешке тоже.
— Куда? Где? Или раздолбано всё или камер понавешено — где стрелку положить? Вот одна пока дорога и осталась — да и её скоро испортят. Спасибо, хоть по городу ты не гоняешь как дебил.
Минут на 15 воцарилась тишина, лишь подчёркиваемая бурчанием дизеля под кабиной и назревающим по левой руке рассветом.
— А ты прав!
— В чём? — вздрогнул вырванный из полудремотного транса Лёха.
— Пойду в джиперы! На прямой тапку давить — любой может. А вот в гОвнах — там надо головой думать и руля крутить.
— Братан, я образно выразился. Хочешь гонять — твоё дело. Только за собой никого не утяни.
— Ненене. Я серьёзно. В кооперативе у нас дядьки-таёжники матёрые есть — можно у них гряземесы правильные срисовать. Да и сам я плюс-минус знаю как правильно построить — интернеты читал.
— А у тебя в погребе что — Сафари приныкан дедов?
— Нет. Я ж вешку продам. Кредит перехвачу и вуаля.
— И кому ж ты ласточку свою продашь? Ты ж клялся, что на пенсию с ней.
— А тебе и продам!
— Иннах!
— Бери. Сам только что живописал про сток-мотор, про тёлочек.
— Ну, так-то…
— Вот и бери пока я добрый. Тюнячку сниму — ты ж ценитель аутентичности у нас. Пихло подкинем, по салону родное с полки вернём, да и езжай за тёлочками. Каркас-водопровод сниму — будешь на диване их шевелить с комфортом.
— Я КиаРио хотел взять… Новый… Без кредитов, мам и пап.
— А возьёшь легенду! В отличном состоянии! И ещё останется на помыть, обмыть, полный бак и пачку клубничных резинок.
— В рот тебя чих-пых, выручу. Потом продам шпоне.
Как ни странно, но уже через пару недель счастливый Лёха уехал на теперь уже своей Вешке из гаража Олега. Завязавший с гонками турешник теперь мог с головой уйти в своё новое увлечение — жыппинг. Как быть, с чего начать? Верно! Устроить гаражную посиделку с соседями по кооперативу. Дорого не будет, но зато выявятся соучастники, неравнодушные советчики и другие полезные люди.
— Олеж, ты е*******? — пристально глядя пьяным взглядом в глаза вопросил Дмитрий Константинович, пожалуй, самый небедный, но самый идейный член клуба ГСК-24.
— Схуя?
— Ты живёшь в съёмной однушке … ну, с жильём нынче недёшево, да. Х** с ней с однушкой. Гараж. Недвижимость — это хорошо. Марк этот. Марк хороший. Был. Или стал? Я тебя так и не понял, но да х** с ним, Марка нет, есть деньги. Но ты вот говоришь "джып соберу". Н****?
— Так буду без дорог ездить!
— Пф! Ездить он будет. На лебёдке ползать? Траки сувать? От аккумуляторов электродом по порванным рычагам срать?
— Гы. И это тоже.
— Ну, внатуре е****, ты же …
— Константиныч, не клейми парнягу не разобравшись – перебил Семён, местный специалист ремонта мотоциклов и квадровундервафель – погоди так с места в карьер. Олег, тебе гряземес надо зачем?
— Ну, грязь месить.
— Нет-нет. Конкретно для чего? Сменить вид писькоувеличителя – это лишь видимая часть. А конкретно что ты от машины хочешь? Тем более, машины нет – руки в выборе развязаны.
-Ну…
— Хрю! И муу!
— Дмитрий, б****, Константиныч! Человек думает. Надумал, Олег? Для чего тебе вездеход? Где он будет обитать?
— Так тут куда ни двинь – везде можно. С асфальта срулил и ура.
— Точнее.
— Ну, вот чтобы проехал через гОвны, а там – КРАСОТА, тишина, никого кругом. Всякие пляжи, там, тропы японские, лесовозные дороги…
— А ты через лесничество Икирское ебани! Места там а***** красивые, ага! – врезал своё веское совсем пьяный Константиныч.
— А вот и ебану! На чо спорим? – в повисшей гробовой тишине почти прокричал Олег.
— Дима, ты бы побоялся пацану такое, там же Семёныч и Женя… — я не заметил кто именно из некогда шумной компании попытался осадить спорщиков, но было уже поздно.
— Да п****, спорим! На двухсотик мой и спорим. А проебёшь – свою гряземесину мне отдашь. Если останется чо от неё! Бугагагага! Разбейте кто-нить. Питрович, ты ближе всех, давай.
Остававшийся доселе безучастным к оживлённым дискуссиям Сергей Петрович (его однозначно сыграл бы Сергей Бурунов) нерешительно покинул насиженную табуретку и столь же нерешительно разбил рукопожатие спорщиков.
На том пьянка как-то сама-собой и завершилась. То ли, потому что спор этот дурацкий, то ли, потому что и вотка и закусь синхронно закончились. Дядьки разошлись, только Питрович остался помочь Олегу навести относительный порядок да проверить, чтобы ничего привлекающего крыс не осталось.
— Питрович, а чего все так замолчали-то, когда он про лесничество сказал?
-Там, Олеж, не лесничество. Там п*****… Ты тут на Острове сколько уже живёшь? Три года, да? Тогда понятно почему не в курсе. Вот Дима, б****, мудима.
— Да ты расскажи уже чего там.
— А что рассказывать? В районе села Икирское 25 лет назад лесозаготовка активно шла. Она тут в то время везде активно шла заготовка эта. Дрова за бугор без остановок гнали. А обратно – машины с Японии. Не суть. Так вот, рубили там-рубили, и вдруг перестали. Лесорубы все пропали без следа, органы всякие туда потянулись дружным строем.
— Нашли что-то? Сокровища? Или демона разбудили?
— Олеж ты е**** или что? Да и не знаю я что там было. Никто не знает. И не пускали в тот район никого. Явно что-то нечисто было. Но Семён Семёныч – 18й бокс его бывший — и штурман его Женя что-то пронюхали. То ли с органов Семёнычу кто-то проболтался, то ли что – Сеня ж тоже тот ещё жук … был … хрен что расскажет. Что-то вызнали, машину наскоряк снарядили и на Север. Дебилы. В одну машину да в болота.
— Так надо ж минимум вдвоём.
— То-то и оно. А эти втихаря одним экипажем. Никто ничего и не понял. Ну, лето, сухо, циклонов не предвиделось – их дело. Эх… Лесхоз пока работал – они ж и мелиорацию копали, и дороги отсыпали. Короче, местные там на Жигулях спокойно ездили по грибы-ягоды. Ну, а 25 лет без обслуги и с вырубленным лесом, сам понимаешь, промокло там всё насовсем. Вот, поехали они туда. Сказали лишь вызывать спасателей если через неделю не отзвонятся. Не отзвонились. Телефон спутниковый молчит. Оператора потом милиция запрашивала – последний раз на связи он был только в гаражах – проверяли, видимо.
— А мобилки?
— Олежа, б****! И мобилки тоже пробили. Там покрытие сотовое никакое. Ну, мы-то поехали следом в шесть машин. Ни следов, ничего не нашли. Продавщица их опознала – за пирожками в Пригорном традиционно заехали, а там и по асфальту маршрут через километр кончается. То есть, с дороги съехали и всё.
— Хрень какая-то.
— То-то и оно. Не бери в голову. Дима протрезвеет – сам придёт спор отменять.
— Не-не, Питрович! Уговор – есть уговор! Я поеду!
— Олег, ты – совсем е****? Н**** там делать! А по пьяни спор – не спор.
— Питрович, я почти трезвый. Отдаю себе отчёт и слово сдержу. Давай со мной штурманом.
— Б****. Совсем е****. Хуль делать. Не со шпаной же твоей тебя отпускать.
Конечно, на следующий день Дмитрий Константинович позвонил Олегу, даже извинился за пьяное поведение (видимо, Питрович воздействовал, а, быть может, не такой он и старый дурак сам по себе), просил спор не считать всерьёз, но Олег уже построил весь план «С места – в карьер джиперского уважения и крутоты яиц», и настоял на сдерживании слов. Да и Кукурузер-200 в качестве приза очень подбадривал азарт.
Ох, Олег… Если бы ты предполагал хотя бы мизер того, что ты себе уготовил…
Некоторое время прошло в протраливании местных и материковых торговых площадок в поисках «того самого джипа». Но предложений путёвых было, считай, не было. Или убитые в хлам по цене новых, или живые по неадекватной цене. Но наш герой не терял надежды, и каждый вечер искал.
Конечно, первым в списке была легенда — Кукурузер-80. Это слишком идеальная машина, чтобы её не хотеть. Мосты, блокировки, размер-вес, отличный дизель и ещё более отличный бензиновый моторы. Только цена как однокомнатная квартира на окраине…
Вторым номером Шёл Сафари-60. Тоже легендарность и вездеходность выше некуда, но на чуточку ниже, чем у Кукурузеров – так решил Олег начитавшись форумов. Цена чуть ниже, но традиционная поржавелость – кошмар.
Кукурузеры поколений 70, 100 … Ну, вариант, но дорого.
Американцы – так, последним эшелоном. Это ж не императорское японское качество и инженерия – их в гОвнах чинить сложнее. Но как крайний вариант…
Удача улыбнулась под конец Декабря. В соседнем кооперативе ещё летом умер дедушка. Пока то да сё, наследство и тд. И вот звонит вдруг не кто-то, а сам Константиныч, радостно сообщает, что есть в продаже 80-ка, бензин, все плюшки, о цене уже договорился – по середине рынка; забрал бы себе, но уговор дороже денег.
Олег, несомненно, понял, что сосед не купил машину лишь потому, что был уверен в провальности Олегового пути, и в итоге надеется получить машину даром, но да ладно. Летим на смотрины.
— СКОЛЬКО ?! ?! ?!
— Ну, да.
— Ты совсем е*******, апездал? Ты собрался в болоте утопить однушку?
— Хрущовку без ремонта и на окраине.
— Не е***! Ох, лучше бы квартиру купил, а на оставшееся из Нивы или Уаза багги собрал. Это гавно утопить и бросить хоть не жалко. А это ж … Красавец … У нас директор завода на точно таком ездил – пока не убили. Бензиновый, да?
— Ога. Четыре с пол. Шесть горшков.
— Не умничай. Знаю я это всё. Ну, люк хоть есть – тонуть будем, выбьем да спасёмся.
Негодование Питровича понять было несложно. Отдать половину олимпиарда денег за 30-летнее авто музейного состояния – это он ещё вполне допускал. Но всю эту красоту попилить, переварить, присрать шноркель, лебёдку, багажник и остальные атрибуты жыперского писькоувеличителя… а потом ещё и ПОЕХАТЬ на этом всём в лютое бездорожье…
— Валидол. Или нитроглицерин.
— Питрович, не исполняй.
— Я не исполняю. Сладкого хочу. Я в а*** с тебя, Ёбаный ты, б****, папуас.
— Да ладно тебе. Я ж потом обратно всё переделаю. Наполирую и будет ещё красивее, чем сейчас. Эта ж подготовка вся – статья 12.5.1. Оформлять устану. И ты главное не забывай – на кону Кукурузер-200.
— Деньги твои – тебе их просирать.
Олегу и самому было жалко портить сие великолепие японского автопрома. Конечно, сделать правильный джип – легенду бездорожья – без подрезки заводских конструкций будет непросто, но он сможет. Снять всю кожу, всё, что от намокания придёт в негодность, подкинуть абы какие сиденья, прикрутить тюнячки, и в бой. К вечеру закончим.
Отправляться в экспедицию решено было в середине Июля. В это время там обычно уже достаточно сухо, до августовского сезона дождей и циклонов ещё порядка 2, а то и трёх недель – вполне проходимо. Значит, на всё про всё оставалось жалких 7 месяцев не считая единичные дни. Маловато…
— Олег, ты е****?
— Чо?
— Х** в очо! Ты н**** эту свистоперделку сюда присрал?
— В смысле?
— В коромысле! Этот прекрасный мотор – шедевр японской инженерии 90-х годов из своих неимоверных 4.5 литров рабочего объёма и 6 цилиндров выдаёт тебе честные 215 лошадиных сил и 370 с чем-то ньютонов момента; всё это – на практически дизельных скоростях вращения коленвала. Тебе чо ещё надо от него? Н**** ты эту турбу китайскую сюда присрал?
— Нуачо. От турешки тюнячка осталась. Я и решил – чо добру пропадать. Коллектор хороший, переварил вот маленько. Моменту добавлю – лишним не будет.
— Ты понимаешь, что джей короче, чем FZ? Ты вот натянул раннеры коллектора – они в напряжении теперь. Порвать может в любой момент.
— Питрович, ниссы. Это же нержа. И я з****** приварил. А порвёт – ну, на атмосфере поедем.
— Б****. Во что я ввязался? Ты форсунки хоть поменял?
— Ога! Литрухи. К ним насос, комп ещё перепиную. Я ж говорю – от турешки тюнячка осталась.
— Гонщик хУев.
— Питрович, спокойно. Ты посмотри на чём оно сюда приехало, и какие колёса четверть гаража в углу занимают. Редукторы под них в пути, всем таких обычно хватает, но я хочу запас. Поддую полкило в мотор, тянуть будет безопасно и уверенно.
— Пойду конфетку скушаю. А ты – е****.
Шли месяцы. Тратились деньги. Ехали посылки. Олег всё доступное время проводил в гараже – на стройке. Питрович помогал по настроению – в основном подбадривал огульным охаиванием. Аудитория Олега в соцсетях уверенно росла, давала путёвые и неочень советы.
Как ни странно, уже в конце Июня машина уверенно штурмовала ближайший овраг, оставалось лишь подобрать некоторые мелочи, покрыть борта вторым слоем керамики и, уповая на верность хорошего прогноза погоды, выдвигаться в путь.
— Питрович, я всё понимаю, но зачем СТОЛЬКО вотки?
— Понимал бы – принёс бы ещё столько же! Трактористу чем платить будешь? Бензин гавённый улучшать чем будешь? Стресс снимать как станешь?
— Они ещё и литровые…
— Олежа, не спорь с опытом. Этого мало, придётся экономить. Потому, думай что не взять, чтобы добрать ещё прозрачного.
Наступил с опасением ожидаемый день старта. Не дожидаясь благословений и напутствий, наш бравый экипаж с рассветом выдвинулся к цели.
— Связь в порядке, провизия на 2 недели, немного критичных запчастей, WD40, изолента, инструменты, вотки в избытке. Последний пункт уничтожать Питрович начал ещё в гараже – видимо, чтобы в руле сидеть как можно меньше. Курс на Север, скорость маршевая, дальше будет интересно. Не забудь поставить лойк, подписаться и показать соседу. С тобой ТурбоОлег и Питрович, не переключайся!
— Олеж. Опасно вот так и рулить и в балалайку пальцами тыкать.
— Да нармальна. Едем тихо, я только полглаза в телефон. Тем более, видео пишу – это он на меня смотрит. Ну, хочешь – ты наш блог веди.
— Нене. Я в этом ноль, и изучать не хочу. Ты лучше расскажи: из полустольного града каким ветром занесло тебя в нашу жопу жопы мира?
— Очевидно же – Западным.
— Логично. Не поспоришь. А в деталях?
После пары минут тишины, раздумий и выгрузки свежего видео, оценив состояние собеседника «спьяну вспомнит не более трети информации», Олег начал:
— Я был мамсик. Может быть, и остался до сих пор. Сын я единственный, да и ребёнок тоже. Отец вечно или на работе, или на стакане. Ну, время такое было – у вас тут хоть граница рядом. А у нас в «центре» — глушь и разруха. Да и ладно, не о том. Воспитывали меня мать да её мать. «Олежа, то, Олежа сё. Не делай то, не лезь туда. Брось каку. Ой, Олежа заболел». Вроде, и бесило это вечное управление, контроль и всесторонняя забота, но что поделать – их две, я один. Ну, школа, там. На секции куда ни пойду – сразу бабка находила почему мне туда нельзя. Карате, тяжёлая атлетика, гимнастика, бокс, картинг ещё что-то – всё нельзя. «Ой-ой. Покалечишься, сердце слабое, ножки слабые, голову бить нельзя» – хотя от бабки я ТАКИЕ подзатыльники получал, ооооо! На шахматы было можно, но я сам не хотел. Ты спишь что ли? А, вижу. Так вот. Ну, задротом в итоге и вырос. Институт, да. В городе что был – развалился, слава яйцам – потому поехал я за 200 километров учиться. На экономиста, б****. Бабка сказала, что в капитализме считать надо – иди учись бухгалтировать. Коммунистка пробитая, а мне за капитализм зачехляла – цирк. Я на инженера хотел, но настояли. Тогда уже понял, что отпочковываться от них надо – батю в могилу свели, я следом пойду. Учился, домой ездить каждые выходные – дорого и долго, как я этому рад был! В общаге друзей особо не было, на курсе тоже. Но уже тогда я ощутил свободную самостоятельную жизнь. Сколько тупостей натворил – сейчас даже смешно. Ну, отучился, работать в том городе негде – пришлось к мамке обратно. А они и рады. Работёнку мне нашли, по деньгам так себе, но где юным бухам платят адекватно? Для начала пойдёт, да и коллектив приемлемый. Втянулся быстро. А тогда ж уже интернет по стране шагал широко – фриланс, аутсорс… ты достал – это когда с дома работа или вообще левый Вася пришёл, бухгалтерию свёл, деньги получил и адью. Вот этим тоже потихой подрабатывал. И, прикинь, это ещё с полгода прошло, на мамкин день рождения в составе бабсовета притащили девку с работы материной, ну. С администрации городской, да – сватать, прикинь! Вот я тогда пророс. И девка эта … я не знаю где таких делают – мышь серая или моль. Карина. Короче, шоп я точно никуда не делся – ещё и через жену меня на поводке держать. Понял я, что, если не свинчу сейчас – батину судьбу повторю. Не, с молью я даже не гулял, ты чо, у меня Светка была тогда. Не захотела со мной ехать – маму больную бросать. И, знаешь, тогда уже настолько настапиздело это всё – доработал две недели, расчёт, удивительно, сразу дали, батин Опель продал, снял что на квартиру копил – там фигня, но было – и вот я здесь. Да, есть и более отдалённые места в России, но про здесь погуглил – понравилось. А ты, Питрович? Местный?
— Да. Урождённый островитянин. Родители за длинным рублём из Воронежа приехали и остались. Ладно, ты рули, Олеж, а я вздремну. Что-то укочало меня.
— С литра не укочало бы.
Дорога – пока ещё асфальтированная, гладкая как стекло — лениво петляла повторяя обводы неторопливой реки и всё так же мерно наматывалась на колесо. Мимо плавно проплывали редкие смешанные леса, пастбища и другие поля, за ними по оба борта где-то вдалеке возвышались живописные горные хребты с одетыми в снежные шапки редкими пиками. Где-то глубоко — под километровой длины капотом – шелестел мотор, рокотала злая резина, а Олег посасывая невзатяг сигарету погрузился в раздумья – о родителях, о бабке, будь она неладна, о Светке и даже Карине. Было это всё позорное спасение бегством, сожжение мостов или это — тот редкий для него — правильный выбор?
Под закат экипаж прибыл на край цивилизованной части их маршрута, расположился в том, что гордо называлось гостиницей.
— Ребята, привет! День второй. Я – ТурбоОлег, это вот Питрович, это мой верный Кукурузер Малыш, а это – традиционные почитаемые нашим клубом пирожки. Из крайнего на нашем пути оплота цивилизации мы выдвигаемся … воон туда (указывает пальцем). Связи там может не быть, потому, о продолжении покажу в непрямом эфире. Не переключайтесь. Будет интересно. Лойк, подписка, сосед – не забудь.
— Олеж, ну н**** вот это вот всё? Паясничаешь на камеру – оно кому-то надо?
— Ну… Да. Зрителям. Смотрят же.
— И чо? Он посмотрел, угарнул с тебя-придурка, тут же н**** забыл и дальше листает да лойки тычет. Однопальцевое, б****, поколение!
— Это просто ты не поспеваешь за прогрессом.
— Хуессом, б****! Пиздуй за руль!
К полудню неспеша преодолели ещё километров 90 грунтовки и свернули
— На тропу войны!
— Питрович! Какой войны?
— А ты думаешь, что на прогулку приехал? Ща горя хапнем по самое небалуй!
— Питрович, б**. Ты ж говорил, что, когда их искали – вы с двух сторон проехали, встретились и на Юг вернулись.
— Так и было. Но у нас было шесть машин. А сейчас сколько?
— Да нармальна всё будет. Константиныч наши видео посмотрит – будет локти грызть, что так легко машину просрал.
— Твои слова да туда без искажений…
Как тебе словами описать витиеватость и неоднородность дороги? До заката экспедиция успела пробраться через горный хребет по протоптанной Уралами и другой тяжёлой техникой, но вполне проходимую на джипе дорожке. Узкая петляющая по склонам гор среди пихтово-берёзового леса тропа, используемая рыбаками для снабжения станов и вывоза улова. Долгая, местами тряская как после кассетной бомбардировки, пересекающая ручьи, но влюбляющая в себя с первого же километра тропа. Такие пути – проложенные без глубокого вмешательства в природу – у них всегда есть свой ритм, они не выматывают, но и не дают уснуть. Но, несмотря на это всё, Питрович достаточно залился и все три часа мирно похрапывал на левом троне – потому Олега никто не отвлекал пустой болтовнёй от созерцания …
— Б****! Извини, малыш, засмотрелся и яму проморгал – Олег погладил машину по обшивке двери — красиво тут, загляденье. Надо видосик запилить.
— Здаров, падписот! ТурбоОлег в руле, Питрович … ну, он есть, но не с нами. Гля, что вокруг. А? Это тебе не Турция какая-то. Это – Дальний! Это — Восток! Это – Россия-матушка! Не забудь лойк и показать соседу.
По спуску с гор, оставалось лишь прокатиться пяток километров по пляжу – здесь Олег попонтовался перед очнувшимся штурманом своим умным цифровым манометром с функциями памяти для всех 4 колёс, с фонариком, компасом и чем-то ещё. Питрович не оценил, и, так как был уже протрезвевший, очень нецензурно матерно отозвался о функционале устройства и вообще его смысле.
Питрович, как ты заметил, всегда матерится когда трезвый. Поддатый же, чаще всего, он – прекультурной речи джентльмен. Обычно у всех наоборот, но такой вот он человек.
-Эй, ямщик, поворачивай к черту;
Новой дорогой поедем домой.
Эй, ямщик, поворачивай к черту,
Это не наш лес, а чей-то чужой.
Камней навалено… Ох, не продерись!
Ёлок навалено, — только держись!
Поворачивай к черту!
— Питрович, как-то не особо под обстановку песня твоя народная. Да и домой ещё рано.
— Это, во-первых, не народная, а Гарика песня. Во-вторых, мы её всегда в дороге поём, традиция такая.
— Не знаю такое. Беспонт и совочина.
— Тфу на тебя, однопальцевое поколение лойков и пиписек.
— Подписок.
— И поджопок! Эй, ямщик, поворачивай к черту,
Видишь, мигают мне наши огни.
Эй, братан! Поворачивай к черту!
Шапку держи, да больше не урони!
Здесь же ёлок повалено… Ох, не продерись!
А камней навалено! Только держись!
Поворачивай к черту!
Ночёвку развернули в уютной бухте окружённой отвесными скалами, завершёнными накренёнными к морю 100-летними разлапистыми соснами. Лето, тепло, дождь не планируется – можно спать в палатке.
— Суровая красота. Настоящая. Истинная. Не то, что эти ваши Гоа, Бали.
— Не знаю, Олеж, про Гоа, но на Бали мне понравилось. Даже с женой! Бха-ха-ха!
— Не. Это всё кругом – настоящее. Эти скалы, песок, волны прибоя, закат. Согласись, шикарный закат.
— Как накатывает прибой, лаская песок волнами – так накатим и мы прозрачной!
Олегу не спалось, хотя штурман безмятежно похрапывал в спальном мешке. Выбравшись из палатки в ночную прохладу, подсвечиваемую двумя третями Луны, наш герой закурил, и, стараясь ни о чём не думать, сел на выброшенное на берег бревно и смотрел на море. Море невозможно запомнить – это он начал понимать ещё в детстве, когда силился вспомнить отпуск в Ялте. Горы, пляжи, обезьяну, базар – эти картинки поднимались перед глазами очень легко. Папка. С рыжей бородой и в шляпе.
Но море – никак. Смотрел на фотографии – не то. Это ж всего одно мгновение. Но сейчас – вот оно. Другое, северное и суровое, но настоящее, ощущаемое Море. Со звуком, с запахом. Когда-то прежде Олег спешил поделиться моментом, но однажды понял, что его момент, чаще всего, другим не нужен и вовсе не понятен. А не делиться моментом, и проживать его одному здесь и сейчас — оказалось даже лучше.
Сколько он так просидел – не понять, но забытая сигарета уже давно дотлела до фильтра и погасла, а ожидаемая сонливость таки-пришла. Палатка, спальник, скоро тяжёлый день.
Тяжёлый день не заставил себя ждать. Маршрут лежал по руслу бурной неширокой реки зажатой в ущелье, местами ожидалась лесовозная дорога, но это не более трети длины реки, и далее по болотам к бывшей лесозаготовке.
На ущелье и реку ушёл целый день. С дорогой очень повезло – она уцелела ровно в местах, где на реке очень сложнопроходимые пороги. А где река была проезжабельна – само по себе не хотелось по бурной растительности продираться на машине. Да и теплилась ещё надежда хоть как-то сохранить краску на бортах.
-Здоров, подписот. Я понимаю, что ныть ещё рано, но я уже зае… устал я, в общем. Мы все трое живы, цель достигнем. Спать.
Утро началось с Солнца. Это радовало. Дорога по заболоченному низкогорному плато – ну, это действительно когда-то было дорогой. Некоторые лужи были проходимы без особых заморок, какие-то были всё ещё накрыты гатями из брёвен – Питрович сказал, что охотники-ягодники тут промышляют и поддерживают местами проезжабельность. Но чем дальше продвигался экипаж – тем к 15 часам дня чаще приходилось Питровичу спешиваться и негромко матерясь обвешиваться такелажем и с тросом в руках пробираться к чему-нибудь похожему на точку строповки. Олегу начало становиться не по себе, педалями приходилось работать очень осторожно и обдуманно – замешкаешься, и машина уйдёт в трясину. И помощь уже будет не нужна. Но это пофиг – это будет Константиныча проблема.
— Олежа, б****, не дрочи машину! Лебёдкой вытянем!
— Это Крузак, Питрович! Тойота не ломается! Последний рывок и мы на твёрдой земле!
— Зато засаживается ещё глубже! Стой, б****! В пизду тебя, где лебёдки пульт?
Аккуратно шагая по обманчивому сочащемуся жижей торфу, обмотанный такелажем Питрович потянул кевлар к ближайшему дереву. Корозащита, трос, шакл, жилетку на трос.
— Не выворотить бы. Болотина ебАная. Как они тут в прошлый раз прошли вообще? Олег! Нейтраль и, я тебя умоляю, ничего не трогай! Так! Пошло! Давай передачу! Газу! ГАЗУ!
Треск лебёдки перекрыл могучий рёв турбированного 4.5-литровика и свист «ведра»-турбокомпрессора, и как только колёса получили зацеп, машина уверенно пошла вперёд, а трос лебёдки прослаб – БАХ! … что-то под капотом всё-таки дымно сломалось. До твёрдой земли оставалось метров тридцать.
Эти тридцать метров – пусть всё менее и менее топкие и шаткие — дались Кукурузеру с рёвом, рыком, дымом – очень неохотно. Ощутив под колёсами что-то устойчивое, Олег остановил машину, мотор и попытавшегося залпом прикончить бутылку Питровича.
— Хм-хм. Ну, я тебя обрадую. Гля.
— Б**. Я думал, выдержит. На турике это всё 2 килограмма дуло и норм.
— Олежа! Ты – е****?! Я тебе что говорил? Ты фланец порезал, раннеры развёл, напряжение создал – вот оно и лопнуло, б****!
— Да не истери ты. Тут ремонтов на два часа – дольше инструмент доставать. Накати и понеслась.
Спустя полтора часа Олег уже демонтировал лопнувший выхлопной коллектор и оценил масштабы своего рукожопия и недальновидности. Питрович за это время выудил из глубин багажника генератор (СВАРОЧНЫЙ генератор), оснастку и докушал-таки начатую утром литруху.
Рокот генератора, «ГЛАЗА!», и уже на первом шве … нет, электроды по нержавейке не оказались отсыревшими, и провода все были целы – генератор испустил дух.
— Обмотка погорела.
— Сможем?
— Перемотать генератор? Олег, ты, конечно, местами толковый пацан, но это даже по твоим меркам был очень тупой вопрос.
Да. Ситуация сложилась патовая. Средство ремонта выведено из строя. Ехать обратно смысла нет – машина долго не вытянет и мотор ляжет. Двигаться дальше – если там всё ровно и сухо, то можно, но так просто не бывает. А помощь вызывать – равно провалу пари. Можно, но в последнюю очередь.
Тем временем, низину, в которой оказались наши герои ненавязчиво, но плотно затянуло мерзким туманом – холодным, мокрым, промозглым и пробирающим до костей туманом. Когда и как он появился – никто из двоих и не заметил.
— Привет, туристы! – раздался хрипловатый низкий голос прямо по курсу машины.
— Это, б****, кого ещё х** мамин принёс? – проворчал Питрович — А мы и не туристы! Мы – далбайобы, влезшие по тупости в жопу!
— Питрович, ты как всегда позитивен! – ответил уже вышедший из тумана человек в плаще и капюшоне.
— Семё…ныч?
Семёныча сыграл бы Нагиев. Который Дмитрий. Его харизма совершенно передаёт персонажа.
— Ага… Коллектор… Лопнул. ЧуднО. А это всё — четыре с пол да с турбой. А управление чем?
— Пьянварь.
— Мммм. еБошш – надёжно. Ладно. Лясы точить некогда – скоро стемнеет и дождь будет ночью. Быстро собираем всё, чтобы само ехало и в лагерь к нам. Тут дорога крепкая дальше – проедет бегом. Там всё и обсудим. За работу!
Ещё через пару часов экипаж двигался … ну, он двигался – и спасибо на том. До места – им оказалось зимовье той самой Икирской лесозаготовки – было чуть более получаса неспешного хода хромого Крузака. Ехали молча – через дырявый коллектор орало кошмарно, да и произведённый появлением Семёныча фурор сковал не то, чтобы красноречие, а всего Питровича целиком.
— А вот прозрачной вы взяли маловато, маловато… На генератор, конечно, хватит ненадолго, но вот стресс снимать придётся минимально.
— Генератор?
— У лесорубов тут ЗиЛ с мастерской в кунге припасён. Почему его не забрали когда заготовку сворачивали – не знаю. Ручной инструмент растащили, но у нас с собой было. Кунг остался богат на сверлильно-относительно-фрезерный и хромой, но токарный станочек, генератор сварочный, пресс, ну, и так, всякого ещё. Вас починим, и нас вытащим. Да вместе и дальше двинем – на Север.
— Полагаю, сели вы капитально. Машина тоже Кукурузер?
— Обижаешь. Сафари. Кстати, тоже бензиновый. Трактористы не одобряли мой выбор, но мы-то с тобой, Олег, знаем в чём сила. Мы с Женей немного другой дорогой шли. Но в болотину угодили по самые помидоры. Тут недалеко совсем – с полкилометра не доехали. Лебёдку порвали, ручную туда же. Заднюю переставлять пытались, но раму повело, и без инструмента посерьёзней её не присрать. Сюда дошли – а тут мастерская почти целая. И ЗиЛок неплохой такой. Жаль, не завёлся. Им бы вытащились бы, но, благо, вы за нами быстро выдвинулись. Ладно. Хорош лясы точить. Завтра ремонт вас, вытащить нас и домой потопаем. Дальше дорога – тфу.
— Да. Давайте спать. Олёж, покурим на сон грядущий.
Питрович и Олег вышли в оглушающе тихие сумерки, отошли к ближайшим деревьям, закурили. Плотный туман скрыл от них избушку, а их, полагаю, от обитателей избушки.
— Ничего странного?
— Почти, Олеж. Почти…
— Питрович… Пять лет…
— Угу. А ведут себя как будто дня три тут сидят. Женя молчаливый как рыба – а его ж пьяного не заткнуть всегда было. И туман этот.
— Херня какая-то.
— Короче. Спим в машине. Запершись. Чиним. Смотрим что там с их машиной. И ходу отсюда.
Наутро туман никуда не делся и всё так же плотно клубился, но спорщикам это не помешало осмотреться. Хотя, смотреть было и не на что – простой, но просторный сруб посреди делянки. Поблизости – видимо, прежде это была стоянка техники – ржавый, на спущенных колёсах, но не потерявший мужества грузовик с фургоном на спине. И лес. И туман. И тишина.
К великому счастью, приняв какое-то количество прозрачного в бак, после некоторых манипуляций генератор смог-таки запуститься и запитать сварочную систему. Порванный коллектор был как быстро демонтирован – так и неторопливо и в меру неаккуратно заварен. Прикрутили, запустили, прорыва газов нет, турба дуется. Победа.
Запуск Кукурузера обрадовал нерадостными новостями: приборы навигации работали все, но выдавали какую-то чушь – вчера вечером на них никто внимание не обращал и не заметил странностей. ЖПС видел полтора десятка спутников, но координаты постоянно плавали и не могли остановиться в одной точке. Стрелка компаса вяло качалась туда-сюда и никак не могла выбрать удобное ей положение. Телефоны же – выключившиеся тоже, видимо, вчера — зависали при включении.
Ожидалось, что Семён слукавил, сказав, что лишь по самые помидоры урюхал машину – так называемый Саф 60-й будки был практически похоронен в ненадёжном топком грунте. Но местные узники времени зря не теряли – как могли, но добросовестно обкопали машину (раскопанное быстро заполнилось водой), из брёвен соорудили рампы, чтобы было по чём затащить-закатить машину на поверхность. Оставалось только как можно ближе поставить Кукурузера, заякорить его об ближайшие деревья, связать несколько отрезков кевлара, снарядить полиспаст и молиться.
— Олег, не перепутай – ты просто держишь три тысячи оборотов и больше ничего не трогаешь. Я на пульте.
— Петрович!
— А?
— Холостой ход у меня нестабилен. Или бензин выдохся или вода в бак попала. Много прозрачного осталось?
— Бери пять – дальше разберёмся.
— «Она едет на всём, что горит – лейте!»?
— Олежа, не паясничай, залей пять литров, и крути движок ровно.
С рёвом моторов, страшнючим треском лебёдки и блочка – Сафари стронулся с места и стал медленно неуверенно заползать на рампы – благо, затопившая окоп вода этому никак не мешала. Словно по благословению незримых богов, операция прошла успешно и без потерь среди железа и кевлара.
Без лишних слов, обе машины вернулись в лагерь, осмотрели спасённого. Отсидка в болоте обошлась без поломок, но не прошла без ржавчины. Хотя, ржавчина могла быть там и прежде – гНильссан же.
Передняя лебёдка Сафа была очень талантливо угандошена и полевому ремонту не подлежала. Кое-как наковыряв пару отверстий сваркой – присрали-таки заднюю на перед.
Скоро отобедав консервами двинулись на Север – туда, где он должен был быть, приборы навигации всё ещё были неадекватны.
Лесовозная дорога и вправду оказалась всё ещё пригодной для неторопливого аккуратного передвижения, Семён и Женя, как знающие местность без карт и приборов, шли впереди, а у нашего экипажа была возможность спокойно поделиться соображениями.
— Олеж, я, вроде, не ребёнок, много чего видел и слышал – но тут явно какая-то нездоровая хрень творится.
— Угу… Стивен какой-то… Кинг. Только живности не хватает ползущей из тумана. И Ёжика.
— Не паясничай. Ёжика ему подавай. Ты тишину вокруг слышишь? Вокруг – лес, болота, живности должна быть орда. А нет даже гнуса, даже блядских комаров нет – НИКОГО. Я ничего не понимаю. Приборы гонят. Эти не понять куда рулят. И вид делают, что всё в порядке, они просто гуляли.
— Угу. 5 лет здесь прожили, но типа неделю. А он постарел заметно?
— Кто? Сёма? Хм… НЕТ… И Женя тоже. Вообще ни капли, Олег. Он не постарел. Пять лет прошло. Олежа, б**, где мы? Во что вляпались с разбегу обеими ногами?
— В гавно какое-то…
Мало-помалу, дорога становилась всё более похожей на дорогу. Пару завалов бурелома быстро победили мотопилой – я хотел, но не смог их литературно расписать. Лужи и ямы всё меньше, ровные участи всё длинней и ровней. Мост по пусти смыло тайфуном – были вынуждены по крутому берегу на лебёдке спускать сначала Сафари, потом Кукурузер на задней сам сполз. Километр по реке прошли, выкатились на берег и дорогу – тоже расписывать нечего. Но вот туман — он никуда не девался. И, когда дяденьки уже совсем отчаялись выбраться из молочной мглы, когда время уже подходило к закату – туман вдруг резко выключился. Словно и не было его. Конечно, это только так показалось на ходу, но эффект очень поднял боевой дух товарищей. Как по команде – нашёлся на карте ЖПС, стрелка бортового компаса встала ровно и уверенно, а попытка включить телефоны увенчалась успехом, пусть, связи пока и не было.
Очень вскоре, буквально на закате, грунтовая дорога упёрлась в асфальтированную. Выбрались! Семён остановил машину на обочине гравийки не доезжая перекрёстка с главной, Олег тоже. Вышли – все радостные, счастливые. Семён и Евгений обняли своих спасителей, очень благодарили, спешно опрокинули по победной соточке. Закурили.
— Питрович, я вижу, Дима тебе ничего не рассказал кроме того, что мы тут. Молчи, наверное, времени мало. Попёрлись мы сюда, потому что прознали про святилище японское. Ну, храм типа синтоистский. После войны деревню японцы бросили, считай, как есть – унесли мало. Да и нести было далеко. Храм почти не вывезли. Наши в этих местах не селились – только промысловики заходили. Пропадали нередко. Народ смекнул, что место нехорошее. Потом девяностые – фирмачам без разницы на молву народную, а лес тут несмотря на болота, хороший был. Тогда уже и бригада дровосеков пропала. С техникой. Остальные и разбежались, деляна загнулась. Слухи – они ж из ничего не возникают. Я как мог историю японскую поднял. ГБ-шников как мог расспросил. Оказалось, храм тот не просто так поставили – охраняли демона, заключённого в святой камень. Я не верил ни в демона, ни в камень – мне интересны были статуи богов. Они там у соседей нынче стоят столько, что на всю жизнь хватит. Правнукам. Вот мы и рванули сюда. Только Константинычу я сказал куда, но не зачем. Я не знаю, как это работает и почему. Мы нашли руины храма и камень тот. Статуи. Радовались. Статуи не просто гранит – самоцветы. Красивые. Небольшие – удобные для вывоза. День солнечный был, тёплый. Камень от этого переливался завораживающе. Только одну взяли понесли – туман принесло в момент. Но нам-то. Ну, туман. Ну, бывает. Погрузили добычу и домой. Но куда бы ни ехали – везде туман, и ехали по кругу обратно к храму. Иногда стан лесорубов попадался. Но всегда – возращались к руинам. Поняли что к чему, но поздно. Вернули мы их конечно. Поставили на места. Но тщетно. Заперло нас. Ломились наружу как могли – но только урюхались да лебёдки порвали. И тут – спустя … Жень, сколько мы тут пробыли? Пять дней? Ну, вот, через пять – вы и пришли. Я и подумал, что с вами сможем вырваться. Смогли. Спасибо вам.
— Сёма… Вы… Вы пять лет как пропали. Вас искали две бригады по три машины. Вас похоронили уже… И семьи ваши на материк перебрались вскоре. А… мы… вообще на спор сюда попёрлись.
В этот момент, хоть никто этого и не заметил, зашло Солнце. Багровый закат создавал волшебный пейзаж вокруг, но, к сожалению, на это тоже никто не обращал внимание.
Семён и Евгений, очевидно, осознали что и как с ними произошло, улыбнулись спасателям и друг другу. И почему-то начали терять непрозрачность и как будто растворяться в воздухе.
— Видимо, нам пора – впервые заговорил Женя. Спасибо, мужики. До следующей жизни.
Налетел лёгкий ветерок, и они совсем исчезли.
Как долго длился ступор у нашего экипажа – не знаю, но долго. Стряхнув оцепенение первым, подал голос Олег:
— Питрович! Где их машина?!
— Нету… – оглядевшись ответил тот – Регистратор! Олег, б****, регистратор!
Бегом вломившись в Кукурузер, схватив телефон, Олег умоляя оборудование быть исправным, подключился к видеокамере.
Увиденное снова повергло обоих в шок – на записи не было ни Сафари, ни Семёна, ни Евгения. Прекрасно записалось всё, но не было другой машины. Более старые записи тоже не зафиксировали другой экипаж. Читались все записи, порядок файлов по номерам и времени не был нарушен. Согласно записям, они продрались через бездорожье, порвали выхлоп, приехали на лесозаготовку, вот домик, вот ЗиЛ. Поутру починили машину, поехали дальше, поджипповали (да, с тем самым полиспастом), попилили и растащили лебёдкой бурелом, преграждавший дорогу, спустились на лебёдке в реку, и выехали в итоге к асфальту.
— Олег. Нам туда. Тапок в пол. Бегом.
С рёвом машина сорвалась с места и понеслась по асфальту на ЮГ. Олег рулил на грани транса – не чувствуя себя, только видя дорогу в свете фар. Проехал так до самого утра, его сменил почти не спавший Питрович. В таком изнашивающем ритме долетели они до гаража, не разбирая ни времени, ни суток. Закатили гряземеса в гараж, двинули по домам на Королле Питровича.
Проснувшись, Олег понял, что ничего не понимает. Когда и как попал домой – в памяти пусто. Вокруг – своя комната, диван и часы привычно тикают. Уже неплохо. В руке – видеорегистратор из Крузака. Какое-то время спустя относительно придя в себя, помятый немытый небритый дяденька запустил ПК и считал флешку из камеры. Записи на месте. Скопировать. Вставить.
— Не факт, что мы не сошли с ума, и всё это было взаправду, но точно одно: Малыш свою задачу выполнил, и кое-кто теперь должен мне машину – без эмоций пробурчал Олег себе под нос и неторопливо двинул в сторону ванной напевая: «Всё, брат, прорвались, — прямая дорожка!
Вольное место, да в небе Луна.
Ты попридержи-ка лошадку, немножко —
Видишь, совсем заморилась она?!
Эх, дай папироску, — ух, я затянусь!
Выложи форсу, — Богом клянусь,
А, прорвались все к черту!»
