Артёма разбудил телефонный звонок. “Мама”.

— Алло? — Ответил он сонно.

— Разбудила?

— Эх… Когда ты уже привыкнешь, что у меня на три часа меньше, чем у вас?

— Да когда-нибудь уж… Я чего звоню то. Может быть ты хотя бы на сорок дней приедешь? А то даже на похоронах не был. Он тебе отцом был всё-таки. Не чужой же человек.

— Нет, — отрубил Артём.

— Ты уверен? Всё же не хорошо как-то… С отцом проститься нужно.

— Уверен. Ладно, мне на работу собираться нужно. Пока.

Из трубки в ответ раздалось слабое “Пока” и Артём сбросил звонок.

С отцом ему не хотелось иметь ничего общего. Тот отказался от сына, когда ушёл к этой своей Нинке, ну вот пусть её дети и льют у могилы слёзы. А Артём отца потерял давно. Намного раньше, чем пару недель назад.

Прозвенел будильник.

Артём поднялся, почистил зубы, включил чайник, насыпал в кружку две ложки растворимого кофе, добавил две ложки сахара, нарезал бутерброды с варёно-копчёной колбасой и “российским” сыром. Щелкнул закипевший чайник. Артём налил в кружку кипяток, размешал, отпил сладковато-горькую бурду с привкусом горелого дерева. Откусил бутерброд.

На душе было противно, как будто там поселилась осень. Причём не тёплый золотой сентябрь, а промозглый, заметающий ледяной моросью ноябрь. С голыми, будто умершими деревьями и захватившей всё вокруг серостью.

Дожевав безвкусный бутерброд и запив его остатками растворимого кофе, Артём пошёл к двери, обулся, взял ключи и собрался выходить, но замочной скважины не оказалось. Перед ним была знакомая дверь, ручка на месте, но замка нет. Артём дёрнул дверь в одну сторону — бесполезно. В другую — то же самое.

Чертовщина. И как идти на работу? За прогул же уволят!

Артём крепко зажмурился, открыл глаза, но замочная скважина так и не появилась.

И как быть?

Он вернулся в кухню и принялся ходить по ней кругами. Время от времени он садился на табурет, но почти сразу же вскакивал и продолжал шагать. В голове сумбур. Мысль сменяла мысль так быстро, что Артём не мог удержать внимание ни на одной дольше пары секунд.

“Меня уволят. А как надолго у меня хватит еды? А воды? Нет, точно уволят. Воды последняя баклаха! У меня же никаких накоплений! А что я буду есть?”

За последнюю мысль он, наконец-то, уцепился и стал проверять шкафы. Пара пакетиков риса, пачка гречки, немного макарон бантиками. Под раковиной килограмм картошки, пара морковок и немного лука. Открыл холодильник. Полбутылки дешёвого красного вина, купленные вчера четыреста грамм говядины. Мысль о том, чтобы попробовать потушить мясо в вине пришла в голову сама собой.

Подумав об этом, Артём усмехнулся. Ну что за глупости? На работу идти надо! Замка нет. Привидится же такое. Он отхлебнул воды и пошёл к двери. Взял ключ, но замочная скважина так и не появилась. В отчаянии Артём опёрся спиной о стену и медленно сполз до пола.

Что же происходит?

В голову лезло совсем не то, о чём стоило бы думать в такой ситуации. Может он погорячился с тем, чтобы не ехать на похороны? Может стоило? Отец всё же. Было же что-то хорошее в их отношениях? Да, Артём сам учился бриться, водить… но он помнил, как отец купил ему велосипед, жёлтый. Отец усаживал Артёма на велосипед и сам его толкал, чтобы помочь набрать скорость. Педали начинали крутиться сами собой и у Артёма не было выбора, кроме как ехать. Сначала было страшно, но потом стало весело. И воспоминания удивительно чёткие, будто и не прошло двадцать три года. Он точно помнил, что смеялся. Был счастлив.

В животе заурчало и Артём пошёл в кухню.

Как-то давно, когда отец ещё жил с ними, мама легла в больницу. Простудила почки. Был конец зимы, уже стемнело и на улице лютовала метель. Они с отцом ходили навестить маму и только вернулись. Есть хотелось и тогда отец пошёл готовить ужин, а Артём наблюдал за ним. За окном стемнело. Кухоньку освещала единственная жёлтая лампа под оранжевым абажуром.

Он достал морковь, почистил и порезал. Маленького Артёма тогда удивляло, как ловко отец обращается с ножом. Сейчас ему показалось, что получилось почти что так же. После После моркови он почистил лук. Достал и промыл мясо, порезал его небольшими кубиками, разогрел сковороду. Отец, чтобы проверить температуру, подносил к сковороде руку. Выложил в раскалённое масло мясо, и оно задорно зашкворчало. Кухня наполнилась аппетитным ароматом.

— Сразу помешай, и немного убавь огонь, чтобы не пристало, — сказал ему отец, орудуя лопаткой в сковороде.

Артём помешал, убавил огонь, включил чайник и стал нарезать лук. Он это ненавидел. Лук всегда выжимает слёзы, а глаза будто сводит судорога. Правда в этот раз слёзы, почему-то, появились ещё до того, как Артём взялся за нож.

— Лучше резать мельче, так лук даст больше вкуса мясу, но его не будет заметно в блюде, — подсказал отец.

Артём был с этим полностью согласен. Он почти ничего не видел из-за слёз, но резал лук так мелко, как только мог.

Нарезанные овощи отец добавлял к мясу и несколько минут обжаривал всё вместе.

Пока всё шкворчало на сковороде, Артём открыл баночку томатной пасты. Он развёл пасту в небольшом количестве кипятка и добавил к мясу с овощами.

— Теперь самое время добавить перца и соли и заняться гарниром.

— Да, гарнир, — ответил Артём. — Думаю, гречка.

Он налил в кастрюлю остатки кипятка, долил туда воды из баклахи и поставил на плиту.

— И немного вина, — сказал он, доставая из холодильника початую бутылку. — Пить такое не особо… но мясу даст приятный привкус.

Вылив примерно половину от оставшегося, Артём вернул бутылку в холодильник, ещё убавил огонь, накрыл сковородку крышкой и стал ждать.

Закипела вода. Артём закинул в кастрюлю два пакетика гречки. Когда она сварится, мясо как раз будет готово.

Примерно через двадцать минут Артём достал две тарелки, высыпал в каждую по одному пакету гречки, добавил сверху мяса, щедро сдобрив подливкой, поставил на стол.

— Приятного аппетита.

— Спасибо, — ответил отец.

Ели молча. Казалось, что слова будут лишними.

— Хорошо получилось, — сказал, наконец, отец, когда доел.

— Спасибо.

— Нет, — вздохнул он, — это тебе спасибо.

— За что? — Удивился Артём.

— За покой.

***

Перед глазами потолок. Рядом с окном знакомое жёлтое пятно от окурка, который туда кинул пьяный Серёга, пытаясь доказать, что натяжной потолок от такого не расплавится. Не расплавился, но след остался.

Артём проморгался, взял с тумбочки телефон, посмотрел время. Начало одиннаддцатого. Проспал! Он пулей вылетел из постели, наскоро почистил зубы, забежал на кухню, выпить воды и только сейчас заметил аппетитный запах. На столе была тарелка с гречкой и тушёной в вине говядиной, от которой ещё шёл пар.