Эпопея с легитимной парковкой могла остаться банальной, ничем не примечательной историей. Машина стояла на собственноручно расчищенном пятачке, под бдительным надзором дяди Лёши из окна. Мимо стаями проносились дети, съезжая на чём попало с прекрасного, незаконного и прошорканного до земли склона, лихо вылетая на проезжую часть. Сугробы, наваленные для безопасности, они уже снесли, новые предстояло насыпать. Жизнь во дворе текла своим чередом, размеренно и пасторально.

"Мы тебе нашли другое место, нужно ставить туда!" - встопорщенная после рабочего дня, я озадаченно размышляла, где же я так нагрешила. Кусок парковки между двумя жигулями-недвижимостью был единым монолитным сугробом. За два года зимних копаний я изучила все виды плотности снега - от лёгких пушистых облачков, до многократно подтаивавших и замерзавших отбойников, с вкраплениями кусков льда. Я, как чукча, знала почти сорок слов для их определения, половина была матерными. Этот сугроб по плотности и толщине был где-то посередине между "фигли тут делать" и "да пошло оно всё".

Откопав в очередной раз гараж и проезд перед ним, копать ещё что-то даже из чувства благодарности, я была не готова ни морально, ни физически. "Нет." - мой ответ был коротким и вмещавшим в себя все познания о снеге и лопатах.

"Это страшное место!" - глаза убеждавших были круглыми и тревожными - "Тут сосед как-то с принял лишнего, сел за руль и съехал с лестницы. И разбил свою и припаркованную там машину!" Аргумент несомненно был весомый и убедительный. Шанс что кто-то ещё сиганёт по лестнице в три пролёта в нетрезвом виде, после секундного раздумья казался нулевым. "Нет." - повторила я и для убедительности добавила - "Я не буду копать ещё один сугроб."

Общество затихло в раздумьях. Иногда меня ловили по углам и расписывали прелести нового парковочного места после расчистки и опасности старого. Я сопела носом и исчезала в сторону гаража, немного копнув свой расчищенный кусочек. Манёвры с обеих сторон шли своим чередом, пока телефон в очередной раз не блямкнул:

Люди нашего двора

Опыт преодоления бездорожья подсказывал, что вечером и в темноте эксперименты с внедрением машины на необследованный участок могут привести к лопате в руках. Скрываясь в ночи, я тихо поставила машину на свой расчищенный кусочек и пригнувшись, шмыгнула домой. В дверях стояла встревоженная мама: "Ты куда поставила машину?" Партизанские манёвры не удались, в этом дворе новости разносятся со скоростью ещё не подуманной мысли.

Через пять минут настиг стук в дверь. На пороге стоял дядя Лёша в тельняшке и растянутых трениках, лицо его выражало сложную смесь осуждения, тревоги и обиды.
- Ну ты чё? Пацаны полдня чистили, чтобы ты машину поставила. А ты чё?
Я смеялась, каялась и обещала исправиться.

С утра за окнами раскатанный склон, перед которым насыпаны кучи снега, чтобы дети не выехали под машину, расчищенная площадка в надёжном и безопасном месте, и дядя Лёша, тревожно выглядывающий в окно - переставила или нет. В дверь заглядывает мама.
- Ну что, ты ещё пишешь?
- Пишу. - отвечаю я.
Уходит опять встревоженная, потому что знает, рассказ будет о них. Людях, рушащих границы так, что согревается сердце. Которым всё равно, что сломанная нога пенсионерки в соседней квартире - не их дело и помогавших пережить ей это время. Насыпающим кучи снега, чтобы чьи-то дети не попали под машину, непримиримо следящие за порядком во дворе. Беспокоящиеся и любящие во весь размах души, потому что так надо.