Осколок иного мира. Часть 3. В воспоминаниях

Звон будильника показался Егору звоном разбивающегося стекла. Он едва разлепил веки и наощупь выключил звук, руками надавил на глаза и с тихим стоном сел на кровати. Ещё минута ему понадобилась, чтобы заставить себя встать и медленно, пошатываясь, пойти в ванную. Голову будто сдавило тисками. Полчаса спустя, быстро сходив в душ и наскоро позавтракав, он вышел из дома. Прогноз обещал, что на улице будет около нуля, но отвратительный ветер, казалось, продувал насквозь саму душу. Егор плотнее запахнул воротник осенней куртки и пошёл к метро. По пути он зашёл в кофейню, надеясь, что хоть кофе его согреет, а когда вышел, Хутха уже куда-то улетел.

— Куда он опять свинтил? — зло пробормотал Егор, и продолжил путь.

Кофе ни капли не помог. Всё так же слипались веки, всё так же едва волочились ноги, всё так же мучил пронизывающий ветер.

Скучающий на входе в парк колдун задал Егору несколько вопросов и пропустил внутрь. Парк казался на удивление спокойным, будто затаился. Егор доложил Антону, что вышел на патрулирование, получил свой маршрут и отправился бродить по парку. В голову, соревнуясь друг с другом, настырно лезли мысли о вчерашнем происшествии и о битве с сытыгахом. Поначалу Егор отгонял их как мог, но вскоре сдался и погрузился в размышления.

«Кто же такой Хутха?». Ещё вчера Егор задался этим вопросом, но подумать над ним у него не оказалось ни времени ни сил. Зато сегодня времени хоть отбавляй. Он попытался вызвать в памяти день, когда встретился с Хутхой впервые.

Был конец июня. Полтора месяца тому назад Егору исполнилось восемнадцать. Уже неделю стояла жара. Ни единое облачно не смело покушаться на безграничную лазурь неба. Егор только-только отстрадался с ЕГЭ и с утра сбежал на озеро. Как сейчас он помнил этот вид: и сверху, и снизу небо, а между ними тонкая неровная полоска гор. Домой он в тот день вернулся, когда горизонт стал алеть. Уставший, голоднющий, но счастливый. Баб Нюра поймала его у входа в дом, и сразу повела к обрядовому кругу. Ничего особенного он из себя не представлял: несколько установленных кругом камней и бетонных обломков с неприметными символами. Обычный человек и внимания не придал бы.

Баба Нюра велела Егору встать в середину, а сама обошла кругом и выложила реликвии: кусочек хрусталя, старую ониксовую брошь, маленькую косточку — бабушка всегда говорила, что это крестцовая кость лисы — полую загнутую костяную иглу — клык гадюки. После она подошла к Егору и, со словами: «Отпрыск сей ныне наследует роду», — вложила ему в руку старый, череп ворона. «Приди на родную кровь», — тихо добавила она и маленьким ножиком порезала Егору ладонь. Сделав это, она тут же выскочила из круга, как из огня, и шепнула:

— Капни кровь на череп.

Егор сделал как велела бабушка. Кровь окрасила кость в красный, потекла к клюву и в глазницы, оставляя алые разводы, а затем, неожиданно, без остатка впиталась в кость.

— Приняли, — облегчённо выдохнула баба Нюра.

Егор стал озирался, ожидая, что вот-вот поднимется ураганный ветер, разверзнутся небеса, но ничего такого не происходило. Шли минуты, баба Нюра всё больше нервничала.

— Кажется, ничего не произойдёт, — пожал плечами Егор и собрался пойти прочь, но бабушка страшно на него зашипела:

— Не смей! Жди!

Егор послушался и остался на месте. Прошло ещё несколько секунд, когда из черепа медленно и лениво, как мёд, полилась тьма. Она расползалась по земле вокруг. Череп взмыл, покрылся чёрным и ниспадающая из него тьма расползлась в воздухе, образуя плащ, который всё рос и рос, закрывая от Егора весь мир. Он успел увидеть, как баба Нюра рухнула на колени прежде, чем тьма закрыла от Егора и её.

Егор почувствовал, будто все чувства притупились. Тьма обволакивала мягкой шалью, уютным покрывалом, принуждала довериться ей. А потом во тьме появился силуэт. Мужчина с вороньей головой и руками, покрытыми перьями, внимательно смотрел на Егора жёлтыми глазами. Бесконечно долго существо изучало Егора, а затем раскрыло клюв и прокаркало единственное слово:

— Он.

После этого клубящаяся вокруг тьма вцепилась в Егора, и дальше он уже ничего не помнил. Баба Нора говорила, что когда мгла рассеялась, Егор лежал в обрядовом круге без чувств, а рядом сидел Хутха, тогда ещё в облике ворона.

Егор вынырнул из воспоминания, осмотрелся, но не заметил ничего необычного. Тогда мыслями он вернулся ко второму беспокоящему его вопросу: что же случилось в бою с сытыгахом? Егор знал, что воспоминание существует, но добраться до него никак не получалось. Стоило лишь попытаться его вызвать, как Егору становилось плохо, по хребту выступал холодный пот, а зрение и слуг подводили. Раньше Егор всегда отступался, но в этот раз твёрдо решил докопаться до этих воспоминаний.

Он начал издалека: вспомнил, как они с Хутхой осматривали жертв сытыгаха, затем то, как сытыгах напал на Егора. День охоты. Егор вышел из метро и нашёл последнюю жертву. Взял след. Тупиковый проулок, и сам враг. Егор помнит, как его едва не проткнули сотканные их мрака лезвия, а дальше провал. А в провале холодный, липкий бесформенный ужас. Егор попытался коснуться этого воспоминания, и его замутило, зрение заволокло серой пеленой. Чтобы не упасть, он остановился и, жадно хватая ртом воздух, опёрся на растущую у дороги липу. Собравшись с силами, он вновь подступился к злосчастному воспоминанию и окунулся в него с разбега. Дыхание перехватило, голову сдавило тисками, а сразу следом на Егора навалился всепоглощающий ужас. Он не понимал, кто он, не понимал, где он. Мир сжался до бесконечного ничто, и сам он был частью этого ничто: никем и ничем. Это не было похоже на смерть, но казалось чем-то худшим.

— … очнись! Егор! Егор, очнись!

Мир ходил ходуном. Егор чувствовал тело. Он вспомнил своё имя. Перед ним стоял мужчина, и тряс его, крепко ухватив за плечи. Тут Егор понял, что он вопит во всё горло. Медленно, будто кто-то неторопливо убавлял громкость, Егор прекратил. Закрыл рот. Постепенно он узнал человека, перед собой — Антон Горецкий. Он отпустил плечи Егора и спросил:

— Что стряслось?

— Плохое. Воспоминание, — ответил Егор, помедлив. Слова выходили с трудом.

— Это из-за воспоминания? — опешил Антон, — Я на твои вопли от самой палатки прибежал! А где, кстати, твоя птица?

— И сам хотел бы знать, — пробормотал Егор.

—Ладно, идём. Обедать давно пора, часа три как.

Только сейчас Егор заметил, что уже смеркается. Принуждая себя двигаться, он побрёл следом.

В палатке на Егора, подрагивающего от холода и усталости, навалилось тепло. Он рухнул на стул, и, облокотившись о собственные колени, несколько минут совершенно не двигался. Вчерашняя усталость наложилась на сегодняшнюю и теперь Егору казалось, что он стал тряпичным, абсолютно бессильным. Казалось, кто-то скребком вычистил его голову от мыслей.

Из транса его вывел голос Антона. Он предлагал Егору термокружку, над которой клубился пар.

— Спасибо, — пробормотал Егор, заставив себя протянуть руку и взять кружку.

Напиток пах терпко. Трудно было предположить, какие травы использовал Антон. Егор осторожно отпил. Вкус под стать запаху: терпкий, с горчинкой, чуть сладковатый. С глотком по телу, начиная с груди, расплескалось тепло.

— Что это? — спросил Егор.

— Зелье, — с ухмылкой ответил Антон, — ты пей, пей. Поможет силы восстановить.

Егор послушно сделал ещё глоток.

— А грач этот кто вообще? — спросил Антон, тыкая пальцем в экран смартфона.

— Дух. Какой-то мой дальний предок.

— Ты, получается, подчинил дух предка? — присвистнул Антон.

— Подчинил, как же…

— Ты ему подчиняешься что-ли?

— Это сложно объяснить, — медленно сказал Егор. — Наши души связано. Что-то вроде симбиоза, наверно…

Снаружи послышалось хлопанье крыльев. Порыв ветра распахнул полог палатки, и влетел Хутха. Он сел не плечо Егору и, уловив запах из кружки, сказал одобрительно:

— Хорошее снадобье, — и тут же спросил: — Что с тобой стряслось?

— Ничего, — ответил Егор, — просто устал.

— Ты это, иди, наверно, домой. Отдохни. Мне не надо, чтобы ты завтра такой же измученный был.

— Со мной всё в порядке, — сказал Егор, поднимаясь. Снадобье на самом деле прибавляло сил.

— На одном отваре долго не продержишься. Если не дашь себе отдых, потом только хуже будет. Всё, иди домой. Будешь упираться, могу и приказать.

— Ладно, ладно, убедил, — улыбнулся Егор и пошёл к выходу из палатки. — Спасибо, — добавил он.

— Ага, — ответил Антон, — давай до завтра.

Перед сном Егор хотел вплести ещё нить в клинок души, но Хутха его остановил.

— Антон был прав, — сказал он, — тебе лучше отдохнуть. Если будешь напрягаться, снадобье во вред пойдёт, — когда Хутха убедился, что Егор внял его совету, он добавил: — расскажи, что с тобой сегодня стряслось.

— Пытался избавиться от яда, который ты мне оставил, — ответил Егор горько, — не получилось, правда.

Он выключил свет и лёг спать, демонстрируя, что не собирается продолжать этот разговор.