Истории этой много лет. Больше десяти точно. Прочитала я как-то в одном из местных пабликов новость. В ней рассказывалось, что молодого человека ударили ножом в грудь. Вызвали Скорую. А Скорая помощь не оказала.

- Когда они приехали, парень ещё живой был. Он ведь ещё дышал. А они ничего делать не стали. Даже нож не достали. Так и стояли рядом, пока парень не умер.

И куча гневных комментариев под новостью. Влезать в обсуждение я не стала. Знаю , что на ножевом у нас просто так стоять и смотреть не будут. Сразу работать начнут. Решила, приду на смену и узнаю что там на самом деле было. И узнала.

Фельдшер, который на этот вызов приехал, рассказал, что выехали они сразу на вызов. Он только что освободился от вызова, и ему новый вызов дали потому, что рядом адрес:

- Ты ближе всех к ножевому. Быстрее приедешь. Если что вызывай помощь, - сказала диспетчер.

Дальше со слов фельдшера:

"Когда подъехали к адресу, нас никто не встречал. Только на скамейке возле подъезда парень сидел какой-то. Странно сидел, наклонившись вперёд. Лбом почти в колени упирался. Я подошёл и спросил:

- Ты Скорую вызвал?

Он молчит. Я его за плечо тронул. Парень набок завалился. Смотрю, а в груди нож торчит. Прямо в сердце всадили. Пульс потрогал. Не прощупывается. Глазки глянул. Зрак широкий. Белоглазова определяется. Скорее всего смерть была мгновенной. Да и Скорую вызвали не сразу, так как я минут через 5 после звонка уже на адресе был. Поднимаю голову и оглядываюсь. Вижу занавеска в окне на первом этаже качнулась. Подглядывают значит. Пошёл к машине. Передал диспетчеру, что к трупу приехал. Взял карту вызова. Пока полиция приедет, напишу уже её.

Пока карту писал и полицию ждал, зеваки подтянулись. Слышу ворчат:

- Спасать парня надо, а этот бумажки пишет. Скорая называется. Человек умирает, а он ничего не делает.

Ну а что тут сделаешь, если умер человек. Спасать его надо было, пока ножик между рёбрами не присунули. А сейчас уже поздно."

 Сегодня хочу рассказать историю о том, как одна моя знакомая познакомилась со своим мужем. Знакомую назову Люся, а мужа Леня. На момент этих событий было ей тридцать шесть лет, была она в разводе и воспитывала дочь четырнадцати лет.

А дело происходило в нулевых годах. Было на границе нашего города одно придорожное кафе. В нем останавливались перекусить проезжающие мимо водители, а местные жители приезжали «посидеть». Сидели до глубокой ночи с алкоголем, мясом, музыкой и танцами. Вот в это кафе вместе с подружками на такси и приехала Люся. Просто отдохнуть.

Сели за столик и стали отдыхать. Отдохнув и захмелев, пошли танцевать, как и многие другие отдыхающие. Ведь были в этом кафе и другие столики, почти все они были заняты. Много народа собиралось по вечерам в этом заведении. Все пили и веселились как могли.

Настроение Люсе портил один мужчина из-за соседнего столика — к Люсе во время танцев приставал, руками за разные части тела хватался. Тогда Люся села обратно за свой столик. Но мужчина не успокоился — стал ее из-за столика вытаскивать. Люся начала его отталкивать и возмущаться. Мужчина не унимался. Тогда из-за другого столика встал молодой человек и заступился за Люсю. Завязалась драка. Подключились как друзья первого мужчины, так и товарищи заступника. Тут кто-то достал нож и ударил им в живот заступника. Драка сразу же прекратилась. Первый мужчина, который приставал к Люсе, и его друзья немедленно смылись из кафе. А заступник упал на пол. Конечно, сразу вызвали скорую и милицию.

Только когда приехала милиция, Люся узнала, что заступника зовут Леня и он солдат-срочник. Оставалось до конца службы ему несколько месяцев. Леню увезли в госпиталь, а Люся стала навещать его там. Поначалу из чувства благодарности — все же он пострадал, когда за Люсю заступился. А потом у Люси с Леней завязался роман, который перерос в более серьезные отношения. После окончания срочной службы Леня остался в армии, но уже на контрактной основе. С этого момента Люся с Леней стали жить вместе.

Леню с Люсей совершенно не смущала разница в возрасте. Кроме того, Люся выглядела моложе своих лет, и эта разница была не очень заметна даже посторонним. Люся очень боялась знакомиться с мамой Лени, опасаясь, что она будет против. И была очень удивлена, когда мать Лени сама позвонила к ним домой и просила приехать в деревню знакомиться. Ленина мама тепло встретила Люсю:

— Моему разгильдяю именно такая и нужна женщина, чтобы старше была. Молодой финтифлюшке с ним не управиться.

Потом Люся хихикала, называя себя «старой финтифлюшкой». Через несколько месяцев Люся с Леней сыграли свадьбу. А потом у них родился ребенок. Они и сейчас живут вместе. Леня, отслужив два контрактных срока, уволился из армии и работает водителем. У Люси с Леней растет сын, учится в школе. А того мужчину, который ударил Леню ножом, так и не нашли.

Вот такие дела.

  Никому веры нет. Очень часто бывает, что люди говорят одно, а на деле оказывается несколько иначе. Взять хотя бы наших диспетчеров. Посылают на вызов с одним поводом, а оказывается, что произошло совсем другое событие. Или не совсем другое, но совершенно не то, что важно на данный момент.

 Как-то раз, когда я работала без помощника, дают мне вызов:

— Там у бабушки травма головы. Ранка небольшая. Съезди посмотри. Ничего такого серьезного нет. И один человек справится.

Поехала, куда же деваться. Да и не привыкать мне в одну каску работать. На адресе в комнате на полу лежит бабушка. И ведь не обманула диспетчер — есть у пациентки ранка на голове. Небольшая. Уже и не кровит.

Да только есть одно но… Спрашиваю у сына:

— Как получила травму?

— Так паралич ее разбил. Вышла на балкон. У нее нога с рукой отнялись. Она упала и головой ударилась.

— А вы диспетчеру это говорили?

— Конечно! Я с этого и начал.

Ну увезла я пациентку с двумя диагнозами. С инсультом и ушибленной раной теменной области. Потом у диспетчера спрашивала, почему она мне про инсульт ничего не сказала. Диспетчер клялась и божилась, что ничего родственники ей не говорили. Вот кому верить?

Или вот еще. Как-то раз поехала одна бригада на вызов — «у женщины 38 лет горло болит». Вызвала бригаду знакомая этой женщины. Всю дорогу медики ворчали на повод, который вовсе «не для скорой». В прихожей бригаду встретила женщина. Она стояла, прислонившись к стенке, и прижимала тряпку к шее. На вопрос, к ней ли вызывали скорую, что-то промычала. Никто ничего не понял. Тогда врач прямо с порога говорит:

— Горло болит? Показывайте.

Женщина показала: убрала тряпку, и на пол закапала кровь. Оказалось, что горло женщине пытались перерезать. Конечно, тут же медики кинулись оказывать помощь.

После оказания помощи женщина была доставлена в травму. Так как говорить из-за травмы пострадавшая не могла, мы на скорой и не узнали, что случилось. А больше никого в квартире не было, чтобы рассказать.

И вот получается, что не соврала знакомая — горло болело. Думаю, что очень сильно болело. Блин! Но сказать то, что болело оно из-за ножевого ранения, можно было?

Дают нашей бригаде вызов: мужчина, 52 года, ножевое ранение в живот. Приезжаем на адрес. Дверь в подъезд закрыта, домофон в квартире не работает. Время примерно: 23:15 - 23:20. Я обычно после 21 часа соседям не звоню в домофон. Но тут «ножевое», а значит, безотлагательное – каждая минута на счету. Необходимо как можно быстрее оказать помощь. Смотрю на окна: в нескольких окнах свет горит, а одни окна – прямо соседи по лестничной площадке. Звоню туда. Мужчина спрашивает:

– Кто там?

Отвечаю:

– Скорая в такую-то квартиру. Откройте, пожалуйста.

Ответ меня очень впечатлил:

– Да чтобы они все сдохли! За****и уже эти алкаши! Не открою!!!

И не открыл. Но я даже не огорчилась. Столько отчаяния было в его словах! Видимо, сильно достали соседи. И тут дверь открыла пьяная личность из квартиры, куда скорую и вызывали. Поднявшись на адрес, я преисполнилась сочувствия к соседям. Квартира – типичный бомжатник. Всё загажено и переломано, мебели практически нет, кровати нет, на столе бутылки, окурки и объедки, на полу валялась пара грязных матрасов с несвежим бельём, тараканы бегают по столу и полу, на стенах – следы от клопов (знаете, как это выглядит, когда клопа по стенке размазали?). А люди-то! Находившиеся в квартире людишки пьяные, грязные и очень шумные. А вот ножевое ранение есть. Правда, не проникающее, но швы накладывать надо. Оказываем помощь, увозим в больницу. Раненый вернётся ночью домой, и веселье продолжится. Не сдохнет. Даже если помощь не оказать. В этот раз точно не помрёт.

Вот в данном случае мне жаль жителей этого подъезда. Не дай Бог таких соседей.

Медсестра в приёмном отделении поделилась.

Однажды днём пришёл молодой мужчина в приёмник. Медсестра спросила, что случилось. Он сказал, что у него травма грудной клетки. Ну, медсестра и послала его в травмпункт. А из травмпункта позвонил сердитый травматолог и отругал медсестру:

– Ты почему ножевое к нам отправила?!!

Медсестра жаловалась:

– А я знала, что у него ножевое ранение? Он же сказал, что травма грудной клетки!

  Травмы разные бывают. Уточнять надо. Что касается пострадавшего, то рана была непроникающей. То есть, повреждены оказались только мягкие ткани – внутрь грудной клетки нож не проник. Ему сделали КТ грудной клетки, ушили рану и отправили в приёмное отделение. Когда медсестра это рассказывала, пришёл полицейский допрашивать пострадавшего. Пострадавший отказался сказать врачу, кто его ударил ножом. Сказал:

– Знаю – кто, но не скажу.

Не знаю, скажет ли полицейским. Даже интересно, кого он покрывать собрался.

 По правилам, в автомобиле скорой медицинской помощи трупы не возят. Эти машины предназначены для перевозки живых людей. Кроме тех случаев, когда человек умер в машине. Тогда, после безуспешных реанимационных мероприятий, умершего доставляют в приёмное отделение больницы, а ещё через два часа его перевозят в морг. Это по правилам. Но бывают и исключения. Приходилось и мне нарушать эти правила для обеспечения своей безопасности и безопасности бригады.

Было это примерно в 2010-11 году. Точнее не вспомню. В ту смену я работала помощником врача. Этого врача звали Марина Сергеевна. Работала она на скорой второй месяц. И уже с первой смены было понятно, что такая работа ей не подходит. Это было понятно всем, кроме Марины Сергеевны.

По рации дают вызов: возле такого-то уличного кафе «ножевое», пострадавший – мужчина, данные его неизвестны, информация передана в полицию – обещали подъехать. Едем. На месте полиции нет, зато есть разгорячённая алкоголем толпа. Тут же подбегают к машине несколько мужчин:

– Давайте короче! Где вы были? Почему так долго ехали?

Открывают двери машины. Выходим из машины и идём в том направлении, которое указывают нам мужчины, а машина едет по тротуару следом за нами. Останавливается машина на асфальте, а мы идём в кусты. В кустах лежит мужчина без признаков жизни. Я стою и жду действий со стороны врача. Марина Сергеевна застыла на месте, стоит и молчит. А толпа вокруг требует действий с нашей стороны:

– Вон он лежит! Посмотрите! Спасите его!

Ну что делать? Присаживаюсь возле трупа и начинаю осматривать, попутно слушаю от одного из мужчин, что произошло:

– Это мой друган. Мы сидели в кафе. Тут к Серёге кореш один подошёл и позвал побазарить на улицу. Серёга и пошёл. Серёги всё нет и нет. Я вышел следом. Гляжу: а Серёга в кустах лежит. Это кореш его «пикой» порешил. Он всегда с «пикой» ходит. Я его знаю.

Зато я не знаю, что за «пика» такая. Могу только предположить, что что-то вроде ножа, лезвие похоже на шпагу, только недлинное. Осматриваю тело: рядом с левым соском со стороны грудины между третьим и четвёртым ребром треугольное отверстие диаметром около 3-4 см, крови нет. Точно в левый желудочек сердца попал. Других повреждений на теле нет. Зрачки широкие, на свет не реагируют. Ни дыхания, ни пульса определить не могу. Поворачиваюсь к М.С. и говорю:

– Труп.

Марина Сергеевна молчит. Зато друг погибшего стал возмущаться:

– Как труп?! Он же только что дышал, когда я ему непрямой массаж сердца начал делать. Я молодец?

Отвечаю:

– Конечно, молодец.

А самой хотелось добавить, что «просто умница какой – добил своего друга, устроив ему тампонаду сердца». Но молчу. И Марина Сергеевна молчит, замерла на месте и, кажется, даже дышать перестала. Стоит и смотрит вдаль. А толпа напирает со всех сторон. Слышатся возмущённые голоса:

– А вы что?! Не будете его спасать?! Охуели что ли?!! Давайте спасайте, а то сейчас вас всех…

Оглядываюсь: полиции нет, вокруг пьяные неадекватные люди, кричат, угрожают, Марина Сергеевна молчит, ничего не делает. Принимаю решение. Говорю громко:

– Конечно, мы его сейчас попробуем спасти, только его надо быстро в машину погрузить.

Тут же направляю мужчин:

– Подойдите к водителю и скажите, что нужны носилки.

Мужчины быстро возвращаются с носилками. Укладывают погибшего и помогают загрузить его в машину. Усаживаю в салон автомобиля Марину Сергеевну, затем сажусь сама, и мы уезжаем в приёмное отделение.

В дороге я у Марины Сергеевны спрашиваю:

– Почему Вы ничего не делали? Вы понимаете, что из-за Вашего бездействия у нас могли бы быть проблемы. Например, на нас могли напасть.

И получаю ответ:

– Я так растерялась. Я не знаю, что нужно делать.

– Блин! А хотя бы осмотреть пострадавшего не догадались?

– И что сейчас делать?

– Да ничего. Привезём в приёмник его. Объясним ситуацию. Сообщим в полицию.

Так и сделали. К слову сказать, полиция потом к нам приезжала показания брать, но было это уже через пару часов, когда мы ещё три вызова обслужили. Если действовать по правилам, то я должна была снять ЭКГ. Увидев изолинию, М.С. должна была констатировать смерть. Дальше мы должны были на месте ожидать приезда полиции. Но к чему бы это привело – неизвестно. Люди были настроены очень агрессивно, и заступиться за нас было некому. Пришлось увозить труп.

 История эта произошла зимой несколько лет назад.

  Поздним вечером привезла я в приёмное отделение женщину – неважно, с каким диагнозом. Когда подходила ко входным дверям приёмника, из них выбежал с матюгами парень и с пожеланием «да пошли вы на…» попытался хлопнуть дверями. Но с доводчиком дверей этот номер не прошёл. Тогда парень пнул дверь, матюгнулся ещё раз и похромал дальше.

  Отвела я женщину в смотровой кабинет, а сама к медсёстрам:

– Это что за крендель?

  И получила исчерпывающий ответ. Одна из медсестёр рассказала, что скорая привозит этого человека второй раз. Первый раз привезли из кафе с другого края города. Отдыхали в этом кафе две компании. В какой-то момент между этими компаниями вышла ссора. Причём все говорят, что зачинщиком ссоры был этот парень. Скорую помощь вызвали на огнестрельное ранение. Но огнестрела не было: один из мужчин выстрелил в воздух. И именно в этот момент нашего дебошира ударили по голове. Он упал. Все решили, что выстрелили ему в голову. Скорая привезла пострадавшего в приёмное отделение с диагнозом: «Ушиб мягких тканей лица. ЗЧТМ СГМ? Алкогольное опьянение». ЗЧМТ СГМ (закрытая черепно-мозговая травма: сотрясение головного мозга) не подтвердилось, но нахамить медсёстрам пациент умудрился. Ушёл недовольный. Через пару часов скорая привезла его вновь. Привезли уже из другого питейного заведения с ушибленной раной темени и ЗЧМТ СГМ под вопросом. Врач тоже решил задать несколько вопросов, которые не понравились пациенту. Медсестра сказала:

– Что-то доктор спросил, а этот как разорётся. Давай на доктора «наезжать». Ну ты же знаешь наших травматологов: матом разговаривают не хуже своих пациентов. Вот попомните мои слова, ещё раз его нам привезёте. Уж больно борзый он.

  Глубокой ночью дают мне вызов: в сугробе лежит мужчина. Приезжаю. Встретили нашу машину двое: парень с девушкой. Шли домой и увидели, что далеко от тротуара в снегу лежит тело. В сугроб лезть уж не стали, но нас дождались. Что делать? Полезла в сугроб. Глянь, а там тот дебошир лежит, про которого медсестра рассказывала. Лицо сильнее прежнего разбито, повязка с головы свалилась, рана вновь кровоточит. Снег вокруг утоптан и в крови. Пациент жив, но от борзости и следа не осталось – мычит и стонет. Пуховик расстёгнут, а в области грудной клетки слева внизу ножевое ранение виднеется. Прохожие помогли мне с водителем погрузить пострадавшего в машину. Дольше все по стандартам: венозный доступ, система с растворами, обезболивающее, повязка, госпитализация в травму. Привезла всё с тем же ЗЧМТ СГМ под вопросом, но на первое место выставлен новый диагноз: «проникающая колото-резаная рана грудной клетки».

  Пришлось травматологам этого дебошира госпитализировать в травматологическое отделение. От судьбы не уйдёшь. Тем более, когда человек так стремится навстречу своей судьбе.

  Этот случай произошёл семь лет назад. Я работала помощником врача. В десятом часу вечера передают нам вызов: возле остановки П. с той стороны, как из города Екатеринбург ехать, лежит мужчина. И всё. Больше никакой информации. По дороге на вызов, как всегда, идут рассуждения на тему:

– Пьян, наверное. Ну, лежит мужчина. Боитесь, что замёрзнет? Так взяли бы, подобрали, обогрели...

  Мы ехали в сторону города Екатеринбург. Не доезжая до остановки метров 200, увидели, что с противоположной стороны улицы нам машут двое: парень и девушка. Развернулись и подъехали к ним. Ребята сказали, что именно они и вызывали скорую, а мужчина «там лежит». Махнули в сторону тротуара за кустами. В тени деревьев, на земле, рядом с тротуаром, лежало тело. Врач пошёл в обход по дорожке, я же пошла напрямую через кусты и неглубокую канавку. Таким образом, я оказалась возле мужчины раньше. Мужчина лежал в позе эмбриона, подтянув под себя ноги и уткнувшись головой в землю. Окликнув мужчину, я его повернула на левый бок и увидела, что лицо мужчины в крови и ещё три колото-резаные раны в правом боку. Тут же крикнула врачу:

– Здесь ножевое!

  Врач скомандовал водителю, чтобы подъезжал к нам по тротуару, и подошёл к нам. Врач стал дальше осматривать пострадавшего, развернув его на спину. Голова мужчины откинулась назад, и под нижней челюстью мы увидели большую резаную рану. В глубине раны видны были мышцы шеи и кольца трахеи, но хрящи шеи и сонная артерия были не повреждены. Мужчина был жив.

  Подошли парень с девушкой. Подъехал наш водитель. Я попросила парня помочь переложить пострадавшего на носилки и погрузить в машину. Ребята – молодцы! Пока мы делом занимались, они рассказали, что просто гуляли и увидели в тени деревьев мужчину. Спросили, нужна ли ему скорая? Он ответил, что нужна. Когда вызывали скорую, подошли ближе и увидели кровь на голове. Они и диспетчеру это сказали, а также то, что лежит он на повороте на заправку. Диспетчер ответила, что не знает никакую заправку, и спросила, какая ближайшая остановка. Объяснив, ребята решили дождаться скорую, чтобы показать, где именно лежит мужчина.

  В данное время в этом месте прохожих почти нет. Частный сектор. Освещение скудное. Проезжающим на машинах людям не разглядеть ничего, если специально не вглядываться. Если бы парень с девушкой нас не дождались и ушли, то мужчина умер. Мы бы подъехали к остановке, осмотрели ближайшие кусты и уехали. Написали бы потом: «на месте никого не обнаружено». Потом оказалось, что диспетчер не взяла номер телефона звонивших, а записывающее телефонные разговоры устройство в эти сутки не работало. Почему она нам толком ничего не объяснила, непонятно. Ну да ладно.

  Пока мужчину грузили в машину, я уже была в салоне и собирала систему, готовила катетер, доставала растворы. Всю медицинскую помощь мы оказывали в машине. Врач ещё раз осматривает пострадавшего и говорит:

– Давление пульсовое не слышу. Ухом примерно – 60 на 40.

  Тем временем я вкололась в вену. Дальше – трамадол по вене, в систему – рефортан. После уже повязки на раны накладываю. Пока низкое давление, раны почти не кровоточат, но сейчас давление поднимется, и кровотечение усилится. Под сиренами с мигалками мчимся в приёмное отделение. Врач уже позвонил в приёмник, и там нас ждёт много разного народа: хирург, травматолог, реаниматолог, медсёстры, санитарка.

  По дороге пытаемся выяснить информацию:

– Как зовут? Кто ножом ткнул?

  В ответ слышим только имя – Сергей Иванов. Внешне – так Ильдар или Тимберлей – монголоидные черты лица. Переспрашиваем: Сергей Иванов – и всё тут. Ну, Иванов так Иванов. По-русски говорит чисто. Может быть, даже и Сергей по паспорту. Кто порезал – не говорит. Но внешне выглядит так, как будто кто-то сзади обхватил, попытался перерезать горло, а потом ударил ножом три раза в правый бок. Ещё у мужчины была ушибленная рана лба, но мы решили, что он её получил, когда упал после ранений.

  Ну вот тебе и «подобрали, обогрели». Скорее уж, «подобрали, да и обобрали». Карманы у пострадавшего были вывернуты наружу, а рядом мы никаких вещей не увидели.

  В приёмном отделении нас уже ждали. К моменту прибытия в больницу у мужчины артериальное давление поднялось до 120/60. Только разговаривать он не начал. Алкоголь + трамадол = пациент спит. Медсестра из приёмного отделения спрашивает у хирурга:

– Куда его? В перевязочную рану смотреть? Вдруг не проникающее?

  Хирург отвечает:

– Конечно, проникающее. Я уже посмотрел – в брюхо весь палец засунул. В операционную быстро!

  Позже я узнавала его судьбу. Выжил. Ушили печень, удалили желчный пузырь, наложили швы на шею. А кто его так порезал, мне не ведомо. С ним самим я не разговаривала. А врач, у кого узнавала судьбу пострадавшего, сказал, что не знает тоже.

 Жили-были два товарища. Оба уже побывали «в местах не столь отдалённых». Возможно, что не один раз. «Отдыхали» они с друзьями. Естественно, что, кроме закуски, было много водки и разговоров. Во время застолья возник между товарищами спор, который перерос в ссору. А где ссора – там и драка. Схватились за ножи. Суть спора не знаю. Знаю, что кто-то не «по понятиям» поступил. Товарищи на ножичках бьются. А кто-то из окружающих в полицию да на Скорую звонит. Подойти ближе опасаются.

 Когда диспетчер приняла вызов, она позвонила и в дежурную часть. По телефону сообщили, что полиция в курсе событий и патрульная машина выехала. Правда, не уточнили откуда она выехала и куда.

 Ножевое ранение – повод, не терпящий отлагательств. Естественно, что бригада Скорой тут же выехала на адрес. Благо дело, была одна свободная бригада. На месте происшествия полицейских не было. Но там же «ножевое». Ждать нельзя. Поднялись в квартиру. В комнате бардак: переломанная мебель, перевернутый стол, еда на полу, битая посуда повсюду. Бойцы уже малость успокоились. Стояли в разных концах комнаты и вяло переругивались. Порезы были преимущественно на руках, немного на грудной клетке у одного из товарищей. Ни одного проникающего ранения. Пока фельдшеры осматривали «бойцов» и оказывали им помощь, связались с диспетчером. Полиции нет, пострадавших надо везти в приёмное отделение. Так-то оба ходячие, но они только что друг друга ножиками тыкали. Что делать? Свободных бригад нет, а ждать нельзя. Диспетчер предложила:

–  Может, придумаете что-нибудь, а?

 Бригада на свой страх и риск решила везти товарищей совместно. Предварительно взяли с мужиков обещание, что в машине они не будут драку устраивать. «Бойцы» пообещали: «Зуб даю!». Поехали.

 Привезли в приёмное отделение. В приёмном отделении находились ещё два пациента – ожидали терапевта. «Терапевт занят, но скоро будет». Травматолог на операции: полчаса назад привезли с ДТП пострадавшего со сложным переломом. «Пусть ожидают». Скоровики объясняют ситуацию. Ещё раз звонят в полицию и сообщают, что пострадавшие доставлены в больницу. Дежурный обещает, что вот-вот подъедет полицейский наряд. Скорая уезжает.

 Не прошло и пяти минут, как драка между двумя товарищами вспыхнула снова. Оказалось, что мужики прихватили ножики с собой. Началась поножовщина. Два других больных пулей вылетели из приёмного отделения. Кстати, они потом так и не вернулись. Видимо, решили сходить на следующий день в поликлинику к терапевту самостоятельно. Медсёстры закрылись в своей комнате. Охранник ЧОПа, который дежурил в больнице, куда-то убежал. Его потом с трудом отыскали в каком-то отдалённом кабинете. Медсёстры нажимали на «тревожную кнопку», звонили в полицию и ЧОП, ругались с полицией. Дежурный отвечал, что наряд на вызове, в ЧОП говорили, что люди на «сработке».

 Когда приехала полиция, всё было закончено. «Бойцы» уже лежали на полу. Они были живы, но не могли стоять. У обоих проникающие ранения грудной клетки и живота. Подтянулись травматологи и хирурги. Развезли товарищей по разным операционным. Медсёстры и санитарка приёмного покоя отправились отмывать помещение приёмного отделения от крови. Кровь была повсюду. Даже на потолке.

 Я работала в эту смену, но к событиям этим не имела отношения. Всё записано со слов медперсонала нашей больницы.

 Эта история произошла более десяти лет тому назад. Работал в нашей больнице врач-анестезиолог. Большинство полостных операций проводилось с его участием. Но однажды он сам попал к своим коллегам на операционный стол.

 Жил этот врач в соседнем городе. А надо вам сказать, что у нас одна больница на два города. И хирургическое отделение находится в нашем городе. Возвращался вечером с работы врач к себе домой. Путь его лежал через гаражи. И вот там-то его неизвестные ограбили и ударили ножом в живот. Сколько времени он пролежал в гаражах – неизвестно. Скорую помощь вызвал случайный прохожий в десятом часу вечера. Эра мобильных телефонов ещё не наступила, поэтому прохожему пришлось сначала бежать до ближайшего телефона-автомата, а потом бежать обратно, чтобы встретить скорую. Скорая прибыла мигом. Оказав помощь, довезла до приёмного отделения больницы.

 В «приёмнике» пострадавшего уже встречали хирург и реаниматолог. Каково же было их удивление, когда они в пострадавшем, находившемся без сознания, узнали своего коллегу. Без промедления покатили они каталку по длинному переходу, что соединяет приёмное отделение с хирургическим корпусом. В хирургическом корпусе на первом этаже находится травматология, а хирургические операционные расположены на втором этаже. Лифт древний, без лифтёрши не поедет. Закатывают в лифт каталку медсестра и хирург, следом заходит лифтёрша. И всё – места больше нет. Реаниматолог поднимается по лесенкам на второй этаж, чтобы время не тянуть. На втором этаже уже вовсю готовят операционную. Реаниматолог идёт туда готовиться к операции. Все наготове, а каталки-то с пострадавшим нет. Оказывается, лифт застрял между этажами. И надо такому случиться, чтобы именно в этот момент пострадавший умер.

 Клиническая смерть. Лифтёрша стучала и кричала, что лифт застрял, а врач и медсестра пытались реанимировать своего коллегу. Надо и дышать за пациента, и непрямой массаж сердца делать. А с собой нет ни воздуховодов, ни адреналина. И всё это проводилось в лифте. Я даже не представляю, как они в такой тесноте это могли делать. Двери лифта выходят в помещение, которое расположено между отделениями гнойной и чистой хирургии. В этом помещении нет палат с больными, поэтому сразу никто и не услышал стука и криков.

 Медиков хватились минут через 5-10. Точнее не скажу, но знаю, что не сразу. Прибежали к лифту. А двери открыть не могут. Раньше уже бывало, что лифт ломался. Но это происходило днём и не с такими пациентами. Тут же больничного слесаря находили, и он поломку исправлял. Но время-то уже десять вечера. Слесарь ушёл домой давным-давно. Давай вызванивать слесаря. Нашли у соседей – жена сбегала. Потом слесаря на скорой привезли в больницу. Поковырявшись какое-то время, слесарь лифт починил. Всё это время хирург и медсестра пытаются реанимировать своего коллегу: дышат и качают, дышат и качают. 40 минут реанимации. Но реакция зрачков на свет ещё есть. Когда открыли двери лифта, сердце пациента ожило, а самостоятельного дыхания ещё не было. Тут же в рот воздуховод с амбушкой (мешок Амбу – ручной аппарат для искусственной вентиляции лёгких, применяемый к пациентам с нарушением дыхания) – и бегом в операционную. Там уже к аппаратуре пациента подключили. Прооперировали успешно.  Ну, как успешно? Врач-анестезиолог выжил. Но... Из-за длительного кислородного голодания кора головного мозга погибла почти полностью. Он не мог ходить, самостоятельно не мог сидеть, ни с кем не разговаривал. Жена его кормила с ложечки. Впоследствии был выписан домой. Те медики, кто приезжал к нему на вызов домой, рассказывали, что в глазах его не было даже тени мысли. На все обращения к нему он никак не реагировал. Через два года врач умер от застойной пневмонии.

 Вот так неисправный лифт повлиял на жизнь человека.

  Это было в начале нулевых годов. В то время у нас в городе дежурило ежедневно по четыре бригады скорой помощи. Прям как сейчас, хоть город и вырос в разы. В состав трёх бригад входили один медик и водитель. И лишь в первой бригаде было три человека: врач, фельдшер и водитель. Эта бригада считалась бригадой интенсивной терапии – БИТ. Ездила она только на определённые поводы к вызову (ножевые, ДТП, отравления, боль в сердце, вызовы на улицу или в общественное место, на рабочее место) и в помощь другим бригадам. За что бригаде доплачивали «за интенсивность». Другие бригады запрашивали помощь только, когда сами не справлялись. Но никогда на температуру или «кружится голова» БИТов не посылали.

 В те сутки было очень много вызовов. Ездили все по рации. И ещё получилось так, что все бригады работали на уазиках. Я была помощником в БИТах. Поступил вызов: ножевое ранение в грудную клетку в квартире. Так как БИТ была на вызове, то отправили первую освободившуюся бригаду. Врач, выехавший на этот адрес, вызвал нашу бригаду в помощь. Объяснил, что у пострадавшего «нет вен» и врач не может «вколоться». У наркоманов, «сидящих на системе» (т.е. ежедневно употребляющих наркотики внутривенно), с венами просто беда. Сначала нормальные вены, а в последующем они превращаются в тоненькие ниточки. Их сами наркоманы называют «стеклянными» и обращаются с ними очень бережно. Наркотики вводят инсулиновыми шприцами. А тут Скорая со своими иглами от 10 миллиметровых шприцев! В то время мы даже не видели кубитальных катетеров, которыми сейчас все пользуются. И кровезамещающие растворы у нас были в стеклянных банках. Хорошо, что хоть шприцы были уже одноразовыми. И с двухмиллилитровыми шприцами у нас были проблемы – их просто не было. 5 и 10 мл шприцы. Всё.

 Приезжаем. Мать пациента проводит нас в комнату. Там посередине двуспальной кровати лежит пострадавший. А в груди его нож торчит. И согласно с биением сердца покачивается. Тук-тук-тук – бьется сердце. И в унисон ему нож дёргается в ране. Сергей (так зовут врача), наложив жгут, пытается попасть в вену. Система собрана, капельница «заряжена», в шприц обезболивающее набрано. Осталось только в вену вколоться. Дальше картина маслом: три медика одновременно ползают по кровати и пытаются попасть в вену. Врачи оккупировали руки пациента. А мне что делать? Пошла по ногам ползать. В результате в вену попала я. На голени нашла венку и смогла её подцепить. Пока суть да дело, мать пострадавшего рассказывала нам, что случилось с её сыном.

 Сын рос хорошим мальчиком. Послушный, учился хорошо и профессионально занимался спортом – сочетание крайне редкое. Закончил школу без троек. Собирался поступать в Институт физической культуры. Но неожиданно мама узнала, что сынок употребляет наркотики. Героин быстро людей съедает. Институт и спорт пошли побоку. Уговоры, скандалы, долгие разговоры, лечение у нарколога, общение с психологом – ничего не помогало. И тогда мать обратилась в одну организацию, которая жёсткими методами боролась с наркоманией. С этой организацией родители и сам пациент заключали договор. После пациента оставляли на попечение этой организации. И по истечении месяца-двух, а иногда и больше, пациент возвращался домой. Дальше нужна была реабилитация уже другого рода. Что происходило за закрытыми дверями организации, мы знаем только со слов пациентов. Например, то, что в период ломки наркоманов пристёгивали наручниками к батарее, чтобы не сбежали.

 Родителей сразу предупреждали, что, если до назначенного срока пациент явится домой, значит, он сбежал. И надо сразу звонить в эту организацию. В любое время суток. За ним тут же должны были приехать и увезти обратно. Сын вернулся домой преждевременно, через 2 недели вечером. «Ломка» уже закончилась. Но на этом лечение наркомании не заканчивается. Самая сильная – это психологическая зависимость. Поэтому домой наркоманов так быстро и не отпускали. Мама рассказала, что сын пришёл «весь такой измученный». Сказал:

– Я не могу больше с ними оставаться! Мама, мне же там даже поговорить не с кем. Эти наркоманы такие тупые! И разговоры у них тупые. Я не могу их больше слушать!

И попросил:

– Только не звони сейчас туда, пожалуйста. Я ночь переночую, а завтра и позвонишь им.

 Мать пожалела сына. «Если бы я только знала, что он задумал!» – сокрушалась она потом. Он попросил водки. Со слов мамы, водка у них в холодильнике стояла на случай гостей. Выпил рюмку и ушёл в комнату. Минут через пять мать услышала крик. Прибежала в комнату и увидела сына с ножом в груди. Сын потихоньку нож с кухни прихватил и сам себе его в грудь вогнал.

 Когда пациент был обезболен, установлена капельница и наложена повязка, началась транспортировка. Выносить носилки помогали друзья-наркоманы. Один из дружбанов всё возмущался:

– Вы чё?! Офигели? Нож-то достаньте! Сволочи! 

Пришлось объяснять, что тогда его друг умрёт. Потом ехали со включенными спецсигналами, приговаривая, уговаривая, умоляя, а порой и ругаясь:

– Полежи, пожалуйста. Не разговаривай. Не кашляй. Не вставай! Не поднимайся! Лежать! Кому говорю!

 Ну и так далее. И всё время я нож в груди держала, чтобы он не вылез из раны. В приёмном отделении нас уже встречали травматологи и реаниматоры. Дальше было как в кино. Вот честное слово, ни разу до этого момента я не видела такой слаженной работы встречающих врачей. Бережно и быстро пациента переложили на каталку и бегом в операционную. Травматолог только и приговаривал:

– Нож держите. Держите нож.

 Нож пробил не только грудную клетку и перикард, он застрял в миокарде – мышце сердца. Прооперировали молодого человека успешно. Был выписан из больницы здоровым. Дальнейшую судьбу его не знаю.

 После того, как сдали пациента, вдруг обнаружили, что впопыхах забыли ампулу промедола на адресе. Сергей вернулся обратно, ампулу достал из мусорного ведра. Хорошо, что на помойку мусор не выбросили. За утерю ампулы у врача были бы очень большие неприятности. У нас же главное – ампулку сдать и правильно бумажки написать.

 Повод к вызову «ножевое ранение» не всегда означает «жесть». Иногда - это чистой воды курьёз.

Но "всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно" © М. Ю. Лермонтов.

 Вспомнился мне один такой вызов.

В ту смену вызовов было много. Работали по рации. Пару часов уже не заезжали на Скорую. Я работала одна. "Отзваниваюсь" по рации:

- Свободна.

  Меня тут же на ножевое отправляют. Место вызова - на улице возле магазина. Повод – ножевое в голову. Блин! Пока ехала несколько вариантов придумала. Куда там можно попасть? В глаз? В ухо? В висок? В щёку? В подъязычную область? Попутно продумывала порядок действий - что и как буду делать.

 Как часто нас обманывает действительность! Подъезжаем. На крыльце сидит этакая пьяная "синявочка" с "силиконовыми" губами, какие бывают у пьянчужек. Ко лбу прижимает грязную тряпочку, некогда ранее бывшую носовым платком. Убираю тряпочку. А под ней вертикально, начиная от переносья и до середины лба вижу ушибленную рану. Рана уже не кровоточит и не требует наложения швов, но пациентка находится на улице. А это значит, что надо везти в приемное отделение. "Красавица" по дороге в больницу рассказала, что пила она сегодня с другом сердечным (по официальному будет - с сожителем). "Догонялись" они на крыльце магазина, закуску ножом сожитель резал, но чего-то не поделил с сожительницей. И любимый мужчина, в пылу ссоры, долбанул обухом ножа возлюбленную свою прям по лбу. Рассек кожу. Испугался и убежал. Скорую помощь вызвали прохожие.

 P. S. "Друг сердечный" и "любимый" не мои слова. Так пострадавшая своего сожителя называла. А я рада была, что ничего серьёзного не произошло. Лентяйка я - лишь бы не работать. Хе-хе ?

Зима. 3 часа ночи. Повод к вызову – избили. Место вызова – квартира. Диспетчер поясняет, что скорую вызывает сама пострадавшая. Её избили на улице. Вернувшись домой решила вызвать скорую. В эту смену я работала одна. Но «избили» и «пришла домой сама» - значит ничего страшного. Можно и одного человека на этот вызов послать. Если есть выбор конечно же.

В квартире полумрак. В комнате горит лампочка на 40 Вт. Кругом бардак, если не сказать другого слова. На диване сидит женщина 56 лет. Пьяная. Одежда в крови, волосы на голове колтуном, слипшиеся от крови. Спрашиваю:

- Что случилось?

Женщина отвечает, что по дороге домой её избили, отобрали шапку и сумку. Рассказывает:

- Подбежали сзади, толкнули в спину. Повалили на землю. Я даже лиц увидеть не успела. Всё так быстро произошло.

На вопрос «где болит?» женщина ответила, что голова "и всё".

Осматриваю. В теменной области ушибленная рана около 4 см длиной, слабо кровоточит. На всякий случай прошу снять кофту. Мало ли. Она пьяна – не всё помнит, да и боль может не почувствовать. Помогаю раздеться. А в области лопатки колото-резаная рана. Не проникающая, но всё же… В очередной раз думаю о том, что пациента надо смотреть полностью. Мало-ли что он тебе расскажет. Бывают и неожиданности. Хороша бы я была, если привезла ножевое ранение не оказав помощь.

Обезболиваю. Накладываю повязки. Вроде всё. Можно ехать. Женщина встаёт с дивана. Обращаю внимание, что штаны ну очень уж мокрые от крови. Говорю:

- Так, голубушка. Давай-ка и штаны снимем.

А там ещё одно ножевое прямо в левую ягодичную область. И кровушка стекает тоненькой струйкой по ноге. Ещё 20 минут на адресе. Повязку новую наложить да так, чтобы не свалилась, переодеться и найти, кто носилки до машины понесёт.

Моя работа полна неожиданностями. На ней, в смысле - на работе, глаз да глаз нужен. Думала - по-быстрому побитую до приёмника довезу, но пришлось поработать на адресе.

Большинство ножевых ранений, на которые выезжает Скорая, происходит по одному сценарию. Пьянка -> ссора между собутыльниками -> драка, переходящая в поножовщину -> скорая помощь + полиция -> больница или морг. Вот такая схема. Но начало бывает и другим.

Как-то раз в диспетчерской прозвучал телефонный звонок. Женский голос прорыдал:

- Ножевое у мужа моего. Приезжайте скорее.

Женщина назвала адрес и бросила трубку. Бригада, обслужившая этот вызов, потом рассказала. Приехав, застали мужчину, лежащего на диване на животе со спущенными штанами, а рядом - рыдающую жену. В ягодице - колото-резаная рана 2см длиной. Рассказал муж, что сел он на диван, а в диване между подушками нож торчал. И получилось, что он сел на него. Бригада, оказав помощь, увезла пострадавшего вместе с женой в приёмное отделение. Но, хоть и убеждали супруги, что это была случайность, всё равно в полицию сообщили об инциденте. Чувствовалась какая-то недоговорённость.

И тут же одна из врачей вспомнила другой случай. Обычная семья. Жена, сидя на табурете перед мусорным ведром, чистила картофель. Муж сзади по кухне ходил и ворчал, бурчал, на ссору нарывался. Жена, психанув, сказала:

- Да заткнись же ты!

И бросила, не глядя, назад нож. Услышав грохот обернулась. Муж лежал на полу, а с внутренней стороны его бедра торчал нож. Муж нож из ноги выдернул.....и умер в течении нескольких минут от кровотечения. Скорая помощь приехала к трупу. Жена попала в бедренную артерию. Она попыталась сделать повязку, но всё равно не смогла остановить кровотечение. Специально ни за что не попадешь в бедренную артерию. А вот случайно - получилось. Неосторожность, которая привела к смерти близкого человека.

Во всех случаях семьи выглядели вполне прилично и были абсолютно трезвы.

Будьте осторожны со своими близкими. Берегите их.

Это было в конце нулевых годов. Около восьми часов вечера поступил вызов - "ножевое". Сразу выехали. В квартире на диване на животе лежит абсолютно трезвый мужчина. Под правой лопаткой колото-резаная рана около 2 см длиной. Выясняем обстоятельства получения ранения.

Возвращался домой с работы. Мимо пробегали подростки. Почувствовал удар в спину и сильную боль. Окликнул парней:

- Вы чего?!!

Но они уже убежали. Лиц не увидел. Придя домой, попросил посмотреть жену спину:

- Глянь, что-то болит очень сильно.

А там от ножа след.

Не знаю, нашли ли виновных, но подобных случаев в нашем городе больше не было. Хотя слышала, что в некоторых городах прошла серия подобных преступлений. Подростки играли на "жизнь" в карты. Тот, кто проиграл, должен был ударить случайного прохожего ножом.

Вызов поступил в понедельник утром. Вызвала соседка. Она сообщила, что у соседа ножевое ранение и назвала адрес. Скорую вызывающая встретила в подъезде. Рассказала, что утром пошла на работу и увидела, что дверь в квартиру соседа открыта. Это показалось подозрительным, тем более, что накануне вечером слышала шум из этой квартиры. Правда шум был непродолжительным. Соседи быстро угомонились. Но всё же... Она сначала постучала и позвала хозяев. Но никто не ответил. Потом она заглянула в квартиру и увидела пострадавшего. Сразу вызвала скорую и полицию.

В квартире в прихожей на полу сидел молодой мужчина, а из горла у него торчал кухонный нож. По шее стекала кровь. Мужчина был жив, но не мог разговаривать. Обстоятельства дела неизвестны. Врач мельком заглянула в комнату и увидела там разгром. Но некогда было рассматривать квартиру - пациент в тяжелом состоянии был. АД было в пределах нормы, но состояние могло в любой момент ухудшиться. Сделали всё как положено - венозный доступ, система с физиологическим раствором, обезболивающее. Зафиксировали нож в ране при помощи бинтов. На носилках отнесли в машину и под сиренами увезли в приёмный покой.

Знаем, что пациенту была успешно проведена операция. И как всегда, мы так и не узнали, что случилось, кто его так и сколько времени он так просидел в коридорчике. Главное, что выжил.

У меня даже фотография есть с операционного стола. Но я вам её не покажу.

Дело происходило в начале нулевых годов. Машин у населения было мало, по ночам редко кто проезжал. Такси в нашем городе было, но одна или две фирмы. Это сейчас их не сосчитать. А вот частный извоз тогда был обыденным явлением. А ещё в это время в стране царил разгул героиновой наркомании и преступлений, связанных с наркотиками - кражи, грабежи, убийства и прочее.

 Зимой около 3 часов ночи поступает вызов - ДТП на улице Ленина. Приезжаем на место. На обочине стоит машина с выбитыми стёклами. На водительском сидении навалившись на руль сидит молодой мужчина. Одет в джинсы и джемпер. Он весь мокрый от пота, от тела через разбитое стекло со стороны водителя валит пар. Парень в сознании, но очень слаб. Глаза прикрыты. Стонет. Сам не может выбраться из машины. Мы втроём (доктор, я и водитель) вытаскиваем пострадавшего из машины, грузим на носилках в наш автомобиль. В салоне холодно - водитель из экономии в салоне автомобиля печку не включал. Стучим в окошко к водителю - "включай печь!" Но пока прогреется салон автомобиля время пройдет, а пациента уже начало потряхивать от холода. Снимаю с себя куртку и укрываю пациента. Потом мне на скорую тётки выговаривали – «Зачем ты это сделала? Ты не должна была так делать, да и на фиг надо. Я бы ни за что не стала так поступать!» Злые у нас тётки тогда работали.

 В это время открывается дверь в машину, и появляется гаишник с вопросом:

 - Он пьяный?

 Мы хором с врачом:

 - Дверь закрой! Холодно!

 И я добавляю:

 - В приёмнике узнаешь.

 Двери закрываются.

Спрашиваем у пострадавшего:

 - Что болит? Что случилось?

Ответ удивляет:

 - У меня ножевое ранение в грудь.

 Поднимаем джемпер и видим в области сердца колото-резаная рана. В последствии оказалось, что нож чуть ли не в миллиметре от сердца прошёл. Пока оказываем помощь и везём в больницу, парень рассказывает свою историю.

 Днём работал. По ночам занимался частным извозом. «На свадьбу копил». И вот остановил его парень какой-то, попросил довезти в частный сектор, но адреса конкретного не назвал. Уже когда пассажир был в машине, водитель разглядел, что «нарика» посадил. Когда приехали на место, пассажир расплатился ударом ножа в грудь, выскочил из машины и убежал.

 Дело было на главной улице, ведущей из города. Улица широкая. Ночь. Сидит в машине мужчина с ножевым ранением в грудную клетку. И нет ни одной машины, чтобы проехала мимо. Мобильников тогда ни у кого не было. Пострадавший понимает, что помощи может не дождаться, до ближайшего дома ему не дойти - сил нет. И решает попробовать самому доехать до больницы. Разворачивает машину, едет. Он проехал уже две трети пути, когда «не справился с управлением». Машину развернулась, перевернулась, встала на колеса с противоположной стороны дороги. Кто-то из жителей ближайших домов услышал шум, увидел ДТП из окна и вызвал Скорую помощь.

 На Скорой часто так бывает - едешь на одно, а попадаешь совсем на другое. Поехали на ДТП, а попали на ножевое. Каждые сутки полны неожиданностей. Что ещё добавить? Потом мы интересовались судьбой молодого человека. Выжил. Был выписан домой вполне здоровым.