Первая среда осени
Мы представляем вам 13 видов лягушек, которые зоопарки и аквариумы помогают защитить, участвуя в мероприятиях по сохранению. Список этот далеко не исчерпывающий:
Leptodactylus fallax стала несчастной жертвой хитридиевого грибка, который опустошил оба её места обитания на карибских островах Монтсеррат и Доминика. Этот вид когда-то встречался и на других островах, включая Гваделупу и Антигуа, но хитридиомикоз. Грибку очень сильно помогали люди, тупо съедая лягух и, по оценкам, в дикой природе осталось всего около 100 особей.
Признанная организацией Edge of Existence (это исследовательская и природоохранная инициатива, направленная на виды, считающиеся наиболее эволюционно отличными и находящимися под угрозой исчезновения) самым эволюционно уникальным и находящимся под угрозой исчезновения видом земноводных в мире, лягушка Арчи часто называется «живым ископаемым», поскольку её практически невозможно отличить от окаменелых останков лягушки возрастом 150 миллионов лет. Хищничество мышей и крыс, а также разрушительный хитридиевый грибок (тоже постарался как и в случае с "горными цыплятами") привели к тому, что этот вид был занесён в список находящихся под угрозой исчезновения.
Rana pretiosa- наиболее уязвимый вид земноводных Канады. Её популяция в последнее время сократилась примерно на 90% из-за потери среды обитания и проникновения инвазивных видов. Команда по восстановлению Орегонская пятнистая лягушка, в которую входят несколько членов WAZA, была создана в 1999 году для защиты этого вида от вымирания. В период с 2003 по 2017 год было выпущено около 15 000 выращенных в неволе головастиков и молодых лягушек в ранее обитаемые районы.
Philoria frosti - получила прозвище по одноимённому плато, где она обитает, только тма и нигде больше 🤔 По прогнозам, вымрет в дикой природе в течение следующих пяти-десяти лет. Хитридиозный грибок сократил популяцию на 98% с конца 1980-х годов, но зоопарки Виктории возглавляют работу по созданию самоподдерживающейся популяции в неволе.
Ателоп Цетека, страдает по тем же причинам: хитридиоз и деятельность человека привели к исчезновению панамской золотой лягушки, культурного символа Панамы, в дикой природе. Однако ряд членов WAZA тщательно поддерживают её популяцию в группах разведения, обеспечивающих выживание. Более 1000 взрослых особей живут в более чем 50 учреждениях-участниках, а учёные работают над борьбой с ухудшением среды обитания и обеспечением им будущего в дикой природе.
Программа восстановления популяции лягушек корробори была создана в 1996 году, чтобы остановить сокращение численности этого вида, вызванное хитридиевым грибком и потерей среды обитания. Успешные колонии, размножающиеся в неволе, в зоопарке Таронга, заповеднике Хилсвилл и зоопарке Мельбурна позволили выпустить более 2000 особей и более 2000 икринок в их естественную среду обитания в Австралии.
Nectophrynoides asperginis встречается только в районе водопада Киханси в Танзании. В 2009 году этот вид был признан вымершим в дикой природе после строительства плотины Нижняя Киханси, что привело к сокращению популяции. Однако благодаря скоординированной программе разведения и реинтродукции, проводимой зоопарками Толедо и Бронкса, по состоянию на прошлый год было выпущено почти 10 000 особей.
Лемуровые лягушки также страдают от хитридиевого грибка и столкнулись с резким сокращением численности популяции, вплоть до полного вымирания в некоторых районах ареала в Коста-Рике, Панаме и Колумбии. Скоординированный проект по сохранению вида, в котором участвуют несколько членов WAZA, направлен на сохранение этого вида путем его защиты в дикой природе, изучения и обеспечения его выживания с помощью программы разведения в неволе.
Mantella aurantiaca - находящийся под угрозой исчезновения вид, обитающий в высокогорных болотах восточно-центральной части Мадагаскара. Утрата среды обитания, вызванная сельским хозяйством, лесозаготовками, пожарами и деятельностью человека, представляет наибольшую угрозу для её выживания, поэтому зоопарки активизировали разведение этих лягушек в неволе для реинтродукции, одновременно продолжая усилия по сохранению их среды обитания.
Telmatobius culeus - главный эндемичный хищник озера Титикака, крупнейшая полностью водная лягушка на Земле и основной ингредиент Jugo de Rana (лягушачьего сока), популярного афродизиака, который, по сути, не выигрывает от добавления лягушек. Высокий спрос, а также забор воды из озера, загрязнение окружающей среды и завезённая форель, привели к тому, что этот вид в последние десятилетия оказался на грани исчезновения. Зоопарк Денвера поддерживает популяцию, происходящую от лягушек, спасённых с перуанского рынка, и сотрудничает с Университетом Эредия в Лиме, Перу, над защитой и спасением этих странно выглядящих лягушек.
11. Лягушка-шипопалка
За последнее десятилетие популяция Spikethumb frogs сократилась на 80% из-за хитридиевого грибка и незаконной вырубки лесов. Она встречается только в одном участке горного тропического леса в Национальном парке Кусуко на севере Гондураса, но эта среда обитания заражена грибком. Ряд членов WAZA тесно сотрудничают с Центром спасения и сохранения амфибий Гондураса (HARCC) над сохранением обоих видов лягушек-шипопалок (изысканной и кусуко) в неволе.
"Litoria" castanea. Считалось, что этот вид вымер в 1979 году, но был вновь открыт 30 лет спустя, в 2009 году. Вскоре после повторного открытия в зоопарке Таронга была создана колония головастиков. Всего через несколько лет после повторного открытия популяция в этом месте резко сократилась из-за высокой смертности взрослых особей и низкого прироста головастиков, связанных с погодным явлением Ла-Нинья, и снова исчезла из дикой природы. В 2017 году зоопарк Таронга начал успешно разводить этот вид и в настоящее время осуществляет переселение более 1700 лягушек на два участка в дикой природе, а в ближайшем будущем планируется переселение ещё нескольких особей.
Peltophryne lemur считалась вымершей с 1931 по 1967 год, потеря среды обитания и инвазивные виды привели к тому, что в 1987 году она была занесена в Красный список МСОП, как вид, находящийся под угрозой исчезновения. Благодаря Плану выживания вида (SSP), разработанному Американской ассоциацией зоопарков и аквариумов (AZA), с 1992 года было реинтродуцировано более 300 000 вылупившихся в неволе головастиков. Проект продолжается до сих пор и основан на генеральном плане, который включает в себя просветительскую работу с общественностью, а также защиту, восстановление и создание среды обитания.
Описание арта: It Is Wednesday My Dudes лягушка и пива кружка
Описание арта. Вдруг кому-то понадобится.
Антропоморфная девушка-жаба в красивом длинном платье,из neon светящихся вензелей, яркое электрическое свечение+сияет+стразы dress с летящим шлейфом, в полный рост, сияющие туфли на высочайшей шпильке, сидит в лесу, в шикарном троне как пень. на голове у нее корона. пьёт шампанское. вокруг болото
Среда не заставила нас ждать, и естественно приходит день лагушат.
Если в прошлый раз я показывал головастика, то в этот раз стоит показать вам (особенно чувакам и чувихам, которые за пределы своего миллионника и не выезхажи) как выглядят головастики на предыдущей стадии.
Любётесь и наслаждайтесь:
Хорошая закуска для тех же окуней, не правда ли?
Сегодня каконец-то выдался по настоящему тёплый день, а то дождь, то "около-ноля", то ещё что-то.
Если не чмокнуть толстую жабу, то тебя ждёт невезение. Поцелуй жабку - и будет тебе счастье. Ква!
Вот пришла предпразничная, короткая среда, за которой смотрят майские праздники. Надеюсь погода позволит Вам открыть шашлычный сезон (если ещё не успели этого сделать).
Ну а у меня, ещё и крайний рабочий день - с 5го мая я в отпуске ;)
Товарищи вомбатяне и вомбатянки! Сегодня я начну с дисклеймера - трипофобам хватит одного взгляда для неприятных ощущений. Ибо сегодня я буду показывать зверя с красивым именем, но очень странного и изрядно дырчатого.
Эти дивные звери имеют треугольную голову, а языка не имеют. Глазки маленькие, а общий вид не примечателен - то ли деревяшка, то ли кусок коры. Имеют лёгкие, но большую часть жизни живут в воде. Кушают разнообразно, но не сказать что хорошо - насекомые, падаль рыб или червяки.
ну а после роскошного банкета мать-природа велит передать свои гены дальше. Вот тут и начинается магия абсурда.
Самец садится на самку, если та согласно цепенеет, то все понимают - пришла волшебная пора размножения. Совместными натугами из самки является игра, самец нагребает намётанную икру на спину и вдумчиво оплодотворяет. Немного сухих цифр - икринов 3-10 за раз. Посадочная мощь спины до 170 штук (мне жалко того зоолога, который часами любовался пипками, яйца пересчитывая). Интересно, что икра прилипает на спину. На тот же клей цепляется всякий мусор. После сего мама-пипа неистово начинает наращивать кожу на спине (видел текже мнение что это пацан наковыривает дырков, но эта версия опровергается кучами фото с невковыренными икринками). При этом неведомым образом происходит сортировка - сор и неоплодотворённая икра не врастают. В итоге пипкина спина становится квази инкубатором для икринок. С нагревом у земноводных грустно, зато мама пипа поддерживает влажность. Головастики развиваются, развиваются и заканчивают развиваться, выходя на ружу и начиная новый цикл жизни давленых жаб.
Дивное животное пипа служит источником вдохновение худохников, писателей и поэтов. Очень красиво этот процесс описан у Даррела в "Три билета до Элвенчер"
- Что там у тебя? - спросил я. Боб схватил что-то в пригоршни и заплясал от радости.
- Это она! - вопил он. - Это она!
- Кто она?
- Жаба пипа.
- Врешь, - недоверчиво сказал я.
- Ну так поди да посмотри, - сказал Боб. Его так и распирало от гордости. Он раскрыл ладони, и я увидел странное и уродливое существо. Честно сказать, выглядело оно совсем как бурая жаба, но такая, по которой проехался очень тяжелый паровой каток. Ее короткие тоненькие лапы жестко торчали по углам квадратного тела, словно охваченного трупным окоченением. Морда у нее была острая, глазки крохотные, и вся она была плоская, как блин. Боб не ошибся: это был крупный самец пипы - пожалуй, самой интересной из всех амфибий на свете. Боб гордился и волновался не зря: с первого дня нашего пребывания в Гвиане мы старались раздобыть это животное, но безуспешно. А теперь, в самом, казалось бы, неподходящем месте, когда мы и думать забыли о пипе, мы нашли ее. Легко себе представить наше восторженное беснование и самоупоение по поводу уродины, лежавшей в горстях у Боба, между тем как всякий другой на нашем месте наверняка проникся бы отвращением к такой добыче и поспешно выбросил ее. Несколько придя в себя, мы засучили рукава и принялись с яростным ожесточением протраливать каждый дюйм маленького притока, воздвигая на его берегах пирамиды гниющих листьев, которые мы перебирали с рвением двух обезьян, ищущих друг у друга в шерсти. Наше упорство было вознаграждено: за час работы мы нашли еще четыре фантастические жабы, причем одна из них оказалась самкой с икрой - добыча, не имевшая цены в наших глазах, потому что самое необыкновенное в пипе – это ее способ выведения потомства.
В брачную пору, перед икрометанием, у большинства видов жаб и лягушек представителей обоих полов какое-то время можно видеть вместе. Самец в исступлении страсти обхватывает самку "под мышки" и продолжительное время остается у нее на спине, сжимая ее в брачном объятии. В конце концов самка мечет икру, а самец оплодотворяет ее. У пип этот процесс совершается несколько иначе. Самец забирается самке на спину и обхватывает ее поперек груди, согласно общему правилу. Но когда наступает момент икрометания, самка выпускает из заднепроходного отверстия длинный трубкообразный яйцеклад и загибает его себе на спину, просовывая под живот самца. Когда яйцеклад должным образом уложен, самец начинает ерзать по спине самки, массируя яйцеклад и выдавливая из него икру, которая неровными рядами укладывается на коже самки и прилипает к ней, словно приклеенная. В начале брачной поры кожа на спине самки становится мягкой и рыхлой, словно губка, и после оплодотворения икринки внедряются в нее, образуя в ней чашеобразные углубления. Верхняя часть икринок, выступающая над поверхностью кожи, твердеет и образует как бы маленькие выпуклые купола. Вот и выходит, что самка пипы носит всю свою икру в многочисленных маленьких кармашках на спине. В этих-то кармашках ее потомство и проводит свое раннее детство, превращаясь из икринок в головастиков, а из головастиков - в жаб. Когда детеныши подрастут, они отжимают крышку на верху кармана и выходят в новый, отовсюду грозящий им опасностями мир.
Самка, которую мы поймали, должно быть, лишь недавно уложила свои икринки: крышки карманов еще не успели затвердеть. Несколько недель спустя кожа на ее спине стала еще более ноздреватой и набухшей, словно пораженная проказой, а карманы еще более оттопыренными. Когда детеныши достаточно подросли, чтобы покинуть спину матери, мы плыли на пароходе где-то посередине Атлантики. Лучшего момента они не могли и выбрать. Наши жабы сидели в банках из-под керосина, которые, как и весь мой зверинец, стояли в пароходном трюме. Первое указание на то, что среди амфибий назревает счастливое событие, я заметил однажды утром, спустившись в трюм сменить воду в банках. Самка лежала, распластавшись на поверхности воды, в своей обычной позе, тяжелая и раздутая, выглядя так - все пипы выглядят так, отдыхая, - будто она умерла несколько недель назад и уже частично разложилась. Я внимательно ее оглядел - я все время так делал, чтобы увериться, что она и вправду не умерла, - как вдруг заметил какое-то копошение у нее на спине. Присмотревшись, я увидел крошечную лапу, она торчала прямо из спины жабы и слабо колыхалась, из чего я заключил, что наконец-то настал великий момент. Я пересадил роженицу, которая не подавала признаков жизни, в отдельную жестянку и поставил жестянку так, чтобы во время работы она постоянно была у меня перед глазами. Я был очень взволнован и решил не пропустить ни единой минуты этих необычайных родов.
Все утро я то и дело заглядывал в жестянку и отмечал величайшее оживление в карманах: крошечные руки и ноги высовывались из них под самыми невероятными углами, неуверенно помахивали в воздухе и поспешно прятались обратно. Раз из одного кармана показались голова и лапы детеныша, и впечатление было такое, будто кто-то высовывается из люка. Когда я наклонил жестянку, чтобы получше разглядеть его, жабеныш оробел и, отчаянно заработав лапами, снова упрятался в карман. Жаба, казалось, совершенно не замечала ерзанья, дрыганья и толкотни, разыгравшихся на ее пространной спине. Она лежала на воде и была как мертвая. Лишь ночью того же дня малютки набрались сил, чтобы покинуть мать, и я бы пропустил этот необыкновенный исход, если бы не заглянул случайно в банку около полуночи. Я только что управился с последними делами – раздал броненосцам грелки, так как похолодание эти зверьки чувствовали острее, чем все остальные животные. И вот, перед тем как потушить свет и вернуться к себе в каюту, я заглянул в наше родильное отделение и с удивлением увидел крошечную копию мамаши, плавающую рядом с ней на поверхности воды. По всей видимости, великий момент родов настал. Хотя последние два часа я только о том и думал, как бы дорваться до койки и завалиться спать, при виде этой странной уродливой маленькой амфибии сонливость с меня как рукой сняло. Я протащил через весь трюм дуговой фонарь, повесил его над жестянкой, присел и стал наблюдать.
Уже до этого мне приходилось быть свидетелем величайшего множества самых различных рождений. Я видел, как с живостью ртути распадается надвое амеба, видел кур, с кажущейся легкостью осуществляющих процесс яйцекладки, видел долгие родовые муки коровы и быстрое, изящное рождение олененка, беспечно-небрежное икрометание рыб и полное драматизма, невероятно "человеческое" рождение детеныша обезьяны. Все это волновало и захватывало меня. Есть в природе и множество других явлений, порой вполне заурядных, на которые я не могу смотреть без трепета благоговения. Это превращение головастика в полулягушку, а затем в лягушку; фантастическое зрелище паука, когда он выходит из собственной шкурки и удаляется восвояси, оставляя на земле прозрачную, микроскопически верную копию самого себя, недолговечную, как пепел, которому суждено быть развеянным ветром; превращение аляповатой и уродливой куколки, когда она лопается, высвобождая чудесно расцвеченную бабочку или мотылька, - преображение, равного которому не сыщешь ни в одной сказке. Но лишь в редких случаях увиденное поглощало и изумляло меня так, как в ту ночь посередине Атлантики, когда появлялись на свет детеныши пипы.
Сначала оживление в банке ограничивалось лишь маханием рук и ног. Решив, что младенцам мешает резкий свет фонаря, я затенил его, и это послужило сигналом к форсированию событий. В одном из карманов я увидел его крошечного обитателя; он отчаянно барахтался и штопорообразно извивался, так что вначале в отверстии показались его лапы, а потом голова. После этого он на некоторое время затих, а отдохнув, принялся окончательно проталкивать через отверстие голову и плечи. Затем он снова передохнул: выдираться из стеснявшей его толстой, эластичной кожи мамаши было явно нелегко. Потом он завихлялся, словно рыба, мотая головой из стороны в сторону, и его тело стало медленно выбираться из кармана наподобие пробки, нехотя вылезающей из горлышка бутылки под давлением газа, - и вот уже он лежит в изнеможении на спине мамаши, лишь одной ногой увязая в ячейке, так долго служившей ему колыбелью. Затем он прополз по шероховатой, изрытой кратерами спине матери, скользнул в воду и замер на ее поверхности. Еще одна крохотная жизнь вступила во вселенную. Он и его брат, плававший рядом с ним, свободно уместились бы на шестипенсовике, но при всем том они были самые настоящие маленькие пипы и с первой же минуты, как попали в воду, умели плавать и нырять с поразительной энергией и быстротой.
В общем, зверушка настолько примечательная, что ей посвящают стихи, например, "Суринамская Пипа" Бориса Заходера (у него, кстати, и про вомбата есть).
