Мы живем среди людей. Важно понимать и принимать их. Но это не обязывает нравиться всем и менять себя только потому, что так хотят другие.

То что жена его любит и верна ему, Саня знал, на сто процентов, но...

Вот это, но, большое такое жирное, не давало ему покоя.

Жена у Сани была красивая, даже очень.

Он сам себе не верил, что такая красота живёт у него, Сани Иголкина дома, что вот эти глаза смотрят на него, только на него и не просто смотрят, а с любовью.

Эти руки гладят его, Саню, губы целуют только его и всё, всё, всё это его Санино.

Не верит Саня сам себе, вот хоть что ты...

А другие и подавно не верят, даже мать Санина, тётка Прасковья, она тоже не верит.

- На чёрта ты её приволок Сашко? На погибель сабе, али чё? Игде твои глазаньки были, нешто не видал каку жароптицу в дом ташшышь?

-Та мама, ну что вы?

-Та нячё, нячё, Сашко, а погубит она тя, от помяни моё слово, нет мояго матяринскага благославеня, нет, нет и нет!

Жаловалась тётка Прасковья, что не мог Сашко девку из ровных себе взять, лучше бы какую кривую, косую или гулящую, да только не эту.

Говорила, что даже глазам больно, на красоту такую смотреть.

Мол, как заговорит, так огонёк в лампе колеблется, всё в руках горит, рукодельница, готовит, шьёт, вяжет, вышивает, да только не ко двору, не нужна такая и даром.

Без друзей Саня остался, тоже благодаря жене, кого жёны отвадили, а кого и сам, даже с братом старшим поссорился, увидит Веру Сёмка и встанет столбом, любуется.

Саня раз сказал, другой, а на третий подрались, с братом-то, жена Сёмкина, рябая Варвара, прибежала, хотела Вере волосы драть хорошо мать дома была, не дала.

-Убью, убью, - визжала Варвара, - одного тебе мужика мало? Мово хотела забрать, от тебе, накося, выкуся, - Варвара плюнула на ладошку и скрутив фигу, показала её испуганной Вере.

Кричала и визжала рябая Варвара на всю улицу, привлекая к себе внимание людское, хоть и знали все что не виновата Вера, однако сочувствовали рябой Варваре, а не Санькиной жене.

Нет дыма без огня, так порешали.

-За что она меня так, матушка, - плачет Вера.

-Знамо естя за што, видима хвостом крутила, аки лясица, от Варькя и прибёгла, она за Сёмку глотку перегрызёть, а ты, ото поменьше глазюками зыркай, да мужика свово почитай, оно лучша будеть.

Санька уже знал, что Варвара прибегала, пожалел жену наедине, а при матери построжился, мол надо с роднёй общий язык находить.

На следующий день напекла шанег Вера, да и отправилась к сношеннице, мириться мол.

Да та как заехала ей этой миской в лицо, губу разбила, орала будто режут.

-Ах ты же бесстыжая, мало я тебе волосьев потрепала, - врала рябая Варвара, - а ты бесстыжая ишшо и в дом мой завалилась, хорошо тебе с моим мужиком на постели супружней было валяться? Хорошо?

Шла Вера под неодобрительными взглядами соседей, все знали, что врёт рябая Варвара, все знали для чего пришла Вера, а всё же осуждали Веру, а Варвару жалели, Вера чужая, а эта своя.

Врунья, заполошная, дурная баба рябая Варвара, да своя.

А Вера чужая.

Да ещё и красивая.

Орала вечером благим матом рябая Варвара, когда Сёмка её вожжами волтузил, на коленях стояла, за ноги цеплялась, молила Христом Богом, а через два дня опять сплетни про Веру понесла, подлая баба, а всё же жалеют Варвару, а не Веру, из-за неё Сёмка, из-за Верки этой Варвару лупцует.

Дошло до того, что перестали Саньку с Верой в гости звать, один приходи, а с женой нет.

Начал Санька попивать немного, да жене то леща даст, то ткнёт, то щипнёт.

На свадьбу к Санькиной сестре двоюродной поехали, в соседнее село, так еле живая добралась до дома Вера, даже свекровь напугалась, а уж Санька как проспался, то и вовсе, волком выл и волосы на себе драл.

Избил он свою Веру, все мужики, мол, пялились на неё, а ему стыдно от этого было.

Вот он её и возюкал все двенадцать вёрст, то пинал, то впереди лошади заставлял бежать, подгоняя кнутом, раз по лошади, два раза по Вере.

Ночью вышло из Веры что-то, вся кровью залилась, пока пьяный Санька спал, фельдшер, за которой сбегала свекровь, сказала, что ребёнок вышел, выкидыш.

И будут ли дети ещё у Веры, то на воде вилами писано.

Выл Санька, волком выл, пальчики Верочке своей целовал, на мать прицыкнул, сказал хоть слово против жены ему или кому скажет придушит.

Вот так -то мать родную и придушит, но послушала старая, старалась язык на замке держать.

А через пару месяцев на концерт в клуб пошли, Вера пела хорошо, да Санька ни-ни, не разрешал, ну вот пошли, а там приезжие из района и один Веру увидел, аж ножками засикотил.

-Вера Алексеевна, вы ли?

-Я, Андрей Парфёнович.

-Красавица вы наша, а мы все гадаем куда вы подевались? А вы в глуши, здесь...

-Да, вот замужем, муж мой, Александр Максимович Иголкин.

-Иголкин? Это не тот ли Иголкин, комбайнёр, стахановец?

-Да, это мой муж...

-Даааа, вон как судьба распорядилась. Что же, желаю счастливой жизни, с комбайнёром и стахановцем, Александром Максимовичем Иголкиным...

-Спасибо, вам тоже счастливо.

Заело Саньку, чем он хуже этого лощёного? Зарабатывает хорошо, может позволить жене не работать, а дома...Дома сначала допрос Вере учинил, а потом...Потом по лицу ударил, в плечо толкнул и под дых дал.

Закричала Вера, словно птица раненая, да выскочила в чём, была, убежала вдоль по улице.

Не погнался Санька за ней, а куда ей деваться? Ну побегает, к речке может спустится, повоет у ветлы, да домой и вернётся.

А бабу, её учить надо, тогда шёлковая будет.

Выпил ещё самогона и спать завалился.

Проснулся утром, башка трещит.

-Вера...Верочка, дай рассольчика, милая.

Тишина, мать у сестры третий день в гостях, а где же Вера? В магазин может пошла? Так туфли вон стоят и плащик висит и сумочка, ну да, сумочка, модная она у него, жёнушка, сумочку всегда с собой носит, там ничего такого, в той сумочке, он Саня сам смотрел.

Кошелёчек маленький, зеркальце, что нос не увидишь, пудра какая-то, да помада, а ещё духи маленькие.

Пойдут куда, она Вера вот с этой сумочкой.

-Та на чёрта она те сдалась, Вер?

-Так положено Санечка, - смеётся.

-Та, кем положено, Вера? Не видал ни одной бабы в деревне чтобы с собой авоську носили, ха-ха-ха, - смеётся Санька.

Может Вера наконец-то начала как все бабы, нормально ходить в магазин, с авоськой в кармане?

Вера не пришла через час, и к обеду, а к вечеру всё село знало, что от Саньки Иголкина жена сбежала с городским полюбовником, ждал он, мол, её, в защитке, что в конце села.

Подхватил на руки, то кружил, то целовал - миловал, сели в машину чёрную и уехали.

Кто это сказал?

Так рябая Варвара.

Многие видели, как бежала в слезах, босая, в одном разорванном платьишке Вера, как выбежала на дорогу и упала, как раз артисты, что из района приехали, отъезжали от клуба, выскочили, на руках её без чувств в автобус занесли и уехали, но...

Вера чужая, а Варвара рябая и Санька, и тётка Прасковья, Санькина мать, они свои.

Ну и что?

Подумаешь, погонял мужик немного, знать за дело...

Через две недели приехали хмурые, здоровые ребята, братья Верины и тётка с ними Верина, за вещами и документами.

-Смотри, не приезжай лучше в город... увидим...плохо будет.

-Где жена моя?

-Забудь.

-Эээх, ты. Кусок золота тебе дали, с конскую голову, а ты всё профукал, тьфу на тебя, ярыжник, найди по себе бабу, вон косоротую Дуньку, что песни у вокзала поёт, вот тебе пара, загубил девку, ирод, - плюнула тётка Саньке под ноги и пошла в машину.

-Энто ж Санькя ей вешши куплял, - встряла мать.

— Это всё Верино, пусть забирают, - махнул рукой и ушёл в комнату.

Два дня лежал, на работу не ходил.

-Ооой, ооой, - причитала тётка Прасковья, -сглазяли, ироды, ооой, батюшки, - и бегала к старухе Вороновой за святой водичкой, чтобы умыть Саньку.

Говорила яму, ня ездий ты Санька, в энтот город, ня вязи энту фифу, ооой.

Пока мать выла, да причитала, пыталась снять порчу с сына, Санька встал, взял верёвку и пошёл в сарайку, хорошо девка Полозова заметила, как закричит, за ноги держала Саньку, подняла и держала, откуда только сила в девчончишке взялась, пока мужики прибежали да, отрезали ту верёвку.

Живой Санька, только горло немного повредил, хрипел долго.

Спасительницу потом отблагодарил, конфет ей шоколадных целый подол насыпал, да отрез штапельный на платье подарил.

Она потом, как подросла, в платье из того отреза, на свиданку к Саньке бегала, да вот так.

Вырастил можно сказать себе невесту.

Замуж за Саньку потом вышла, детей нарожала.

Как -то девчонка их с Санькой дочка, нашла фотографию старую, да матери принесла.

-Мама, а кто это, артистка такая красивая?

-Так, тётка чужая. Положи, где было или лучше дай мне.

-Не дам, - дочь спрятала руки за спину, - ты в печке сожжёшь.

- Убери сглаз моих, увижу...сожгу.

Спрятала маленькая Верочка фотографию своей чужой тёзки, ничего сделать жена не могла с Санькой, сказал Вера будет, хоть что ты ему, и плакала, и пыталась на свой манер, Танечкой звать, как глянул раз, будто холодом обдало, руку на жену не поднимал ни в коем случае, а так посмотрит...Лучше бы ударил, думает иной раз жена.

Так у Иголкиных своя Верочка появилась, родная.

Супругу свою первую так Санька и не видел больше, однажды были с женой в городе видел он, как из магазина вышла женщина красивая, такая что дух захватывал, а следом девчонка, шибко на ту женщину похожая и ещё на кого-то, Санька чуть шею не свернул.

-Санька, - услышал он красивый, до боли знакомый голос, - ты чего там плетёшься, давай быстрее, нам ещё надо к бабушке с дедом поехать.

-А папа?

-Папа позже подъедет.

Обернулась женщина, в лице поменялась на секунду, села быстро в машину и девчонку затолкала.

Приехал домой Санька, нашёл фотографии свои детские, немного, одну в год по мере того, как рос Санька, у всех так было...так вот кого напоминает девчонка...его Саньку, вот он в четырнадцать лет...

Ушёл на речку, волком выл, песок в рот себе толкал... руки все посодрал.

Дочь, это его дочь, да как скажешь...Кому?

Не сберёг, это же она тогда...беременная от него, от Саньки...Ведь любила его Вера, любила сто процентов, а он дурак...

***

-Мама?

-Да?

-Тот дяденька...

-Какой дяденька? Санька?

-Там у магазина...ты будто призрак увидела, кто он?

-Откуда же мне знать Санька? Разве я могу знать всех дяденек в городе?

-Он смотрел на тебя, а потом на меня, мне показалось что-то знакомое в его лице.

-Да? Странно, все люди делятся на типажи, скорее всего тот дяденька похож на кого-то из знакомых тебе, Санька.

-Да? А мне показалось что он...похож на меня.

-С ума сошла? У того дяденьки были усы, а у тебя нет, - смеётся Вера.

-Мама, а откуда ты знаешь, что у него были усы? Ты его тоже заметила?

-Санька, у всех дяденек есть усы.

-Не у всех, у папы нет...Мам, а тот мой родной папа, он точно умер?

-Точно. Всё, хватит это уже не смешно.

- А я и не смеюсь...Я до пяти лет его ждала и верила, что это ошибка, а потом ты вышла замуж за папу Андрея, я тогда перестала его ждать.

-Я тоже, - подумала Вера, - я тоже...

....... автор - Мавридика де Монбазон 

Лёша ненавидел своего деда. Каждый день он плевался словами: Падла он! Достал уже всех, на пол нассал! Тварь, скорее б сдох!! И всё в том же духе..

Дед был отцом папы Лёхи. Он схоронил жену и жил сначала один, но быстро начал слепнуть, чтобы что-то рассмотреть на столе низко склонялся, да так и стал согнутым, как говорил Леша. Потом пошли проблемы с почками и ещё чем-то. Энурез... Короче, разваливался старик.

Дом его сын продал и забрал отца в трёх комнатную квартиру. Деда поселили в комнате с Лёшкой, т.к. вторая была занята старшей сестрой-студенткой, а третья была и гостиной и спальней родителей, где Лешка и проводил большую часть времени, т.к. с вонючим дедом итак приходилось спать в одной комнате.

Взрослые особо не ухаживали за ним: он же ходит сам, моется, ест. Чего ещё-то? А дед не хотел мешаться и сидел в комнате. Что он там делал целыми днями никто не знал, но это всех устраивало. Всех, кроме Лёши. Это же была его комната!

Он часто жаловался, что старый дурак что-то сломал или сделал не так. А когда Лёша вопрошал на фига полез? Отвечал, что хотел внуку самолетик починить, да и доломал, глаза-то не видят. В другой раз обед разогревал, да и сжег его, не то полотенце взял, в шкафу всё перепутал... Лёшку раздражало всё в нём! Даже когда он ему мелочь совал на конфеты, то зло отвечал, что на это ничего не купить. Тогда дед скидывал всё в банку стеклянную.

Не помню, сколько он прожил. Однажды Лёша принес в класс булки и конфеты в кулёчках для каждого. Помянуть деда. Больше не жаловался на него. А когда один из мальчишек попытался порадоваться за приятеля, мол наконец-то умер, как ты и хотел, Лёша крикнул "Заткнись" и вышел из класса. Свалил с уроков. Я в этот день к нему зашла в гости.

В день смерти, Лёша пришёл со школы, на кухню зашел, там дед как всегда чайник на плиту ставит, внука ждёт. Попросил Лёшу газету почитать, тот отказал, мол некогда, уроки нужно сделать. Дед кивнул и пошел в зал, сказал на диване подождёт. Но упал в коридоре и уже не встал. Сердце остановилось.

Лёшка только сказал, что такой злости к нему ещё не испытывал, что тащил его к дивану, кричал на тело и не верил, что дед умер. Он же у них давно, тихо жил, привыкли к нему как к мебели. В общем, странно было его слушать. Странно он о потере родственника выражался...

Поминное в класс он приносил каждую годовщину или в столовой школы покупал каждому булку...

А после школы Лёха пошел в медучилище. На скорой он стал самым терпеливым к старикам фельдшером. Нет, он их не жалел и не улыбался им (вообще не помню его улыбку, вечно хмурый был), но и не грубил и не торопил. Всегда говорил: "Что с них взять? Просто старые. У каждого старость своя будет"

PS банку с мелочью мать хотела забрать, да и потратить, Лешка не отдал. Она долго у него в комнате стояла. Но монетки он брал, как и хотел дед на конфеты, жевачки дешевые. Во дворе угощал нас, говорил от деда привет.

Звонок. Открываю дверь. За дверью красавица – молодка лет тридцати с небольшим, точеная фигурка, облегающее красное платье-мини открывает загорелые красивые ноги, в глубоком декольте пышная грудь. Макияж, все дела. Улыбаюсь красавице: «Вам кого?»

- Мне вас, - отвечает строго, - меня Любовью зовут.

- Любовь – это прекрасно. Приятно, когда в дом приходит любовь, - радуюсь я, распахивая дверь шире, - входите.

Входит. Стоит посередине прихожей, оглядывается.

- Да вы в комнату проходите. Вон туда. А я быстренько на кухню, у меня там блинчики жарятся. Выключу плиту.

Возвращаюсь к красавице через пару минут. Она сидит в кресле, нога на ногу, локоточки на подлокотниках, спина изящно выгнута, как у кошки перед прыжком. Чувствуется, что предстоит серьезный разговор. Что ж, поговорим.

- Чай? Кофе?

- Нет. Ничего не надо.

- Хорошо. Я так понимаю, что у вас разговор ко мне имеется. Слушаю. Меня зовут Надежда Петровна.

- Я знаю. Я про вас все знаю.

- Да? – искренне удивляюсь я, - Надо же. А я вот про себя далеко не все знаю. Вы потом расскажите мне про меня подробно, ладно? Мне просто интересно. Особенно любопытно узнать свое будущее.

- Охотно расскажу про ваше будущее: очень скоро от вас уйдет муж.

- Сергей? Хм. И куда же он уйдет?

- Ко мне. Я его любимая женщина.

- А… - наконец доходит до меня, - вы – его любимая женщина. Понимаю. Знаете, а я тоже его любимая женщина, по крайней мере, он сам так говорит. Надо же какое совпадение. Слушайте, Любовь, а давайте по этому поводу выпьем.

- Вы что? Не буду я с вами пить. Вот еще.

- Да вы не пугайтесь. Я же не предлагаю вам напиться. Так, чисто символически – по глоточку за знакомство.

Я иду на кухню за вином и бокалами. Возвращаюсь. Красавица Любовь по-прежнему восседает в кресле, локоточки на подлокотниках, нога на ногу, спина как у кошки перед прыжком. Я ободряюще улыбаюсь ей, ставлю на стол бутылку и фужеры. Наливаю на донышко в фужеры, иду к гостье.

- Давайте, Любовь, за знакомство, - протягиваю ей фужер.

- Не буду я с вами пить, - непрекословна Любовь.

- Ну, как хотите. – Я выпиваю из своего бокала, поясняю: «Это я за знакомство», выпиваю из другого: «Это я по поводу повода вашего прихода».

- Итак, Любовь, - я сажусь в другое кресло, - вы пришли забрать моего мужа.

- Именно. Тем более, что он уже практически мой муж. Осталось только оформить все документально. Он любит меня, а я его. Любовь – это главное в жизни. Поэтому мы должны быть с ним вместе. Я как-то говорила об этом с ним, и он в принципе согласился.

- Прекрасно, - радуюсь я, – сейчас мы с вами, Любовь, все вместе сделаем.

- Что сделаем?

- Мы вместе соберем вещи моего, пардон, вашего Сергея. Потом вызовем такси, и вы все увезете.

- Так… вы согласны, что ли?

- А что мне остается? – смеюсь я, - Давайте, голубушка, сразу и приступим.

В том шкафу все вещи и предметы мужского туалета выгребайте. А я в спальне все подберу. Поехали. Цигель, цигель, ай-лю-лю!

«Ветка сирени упала на грудь, миленький мой, ты меня не забудь. Миленький мой, ты меня не забу-удь! Ветка сирени упала на грудь», - пою я, доставая стопочки мужских отглаженных рубашек из шифоньера. Так, светлые летние брюки, летние джинсы, утепленные джинсы. Носки. Трусы, плавки, футболки. Носовые платки. Джемпер. Еще джемпер. В нижнем ящике электрическая бритва. Три кожаных ремня. На вешалке пестрая гроздь галстуков. Костюм выходной. Еще костюм. Еще. Ветровка. Куртка демисезонная. Куртка зимняя кожаная. Так, что еще? А где его черный японский зонт? Вот он, голубчик. – «Миленький мой, ты меня не забу-удь! Ветка сирени упала на грудь!»

Является Любовь.

- Что, уже все собрали? – удивляюсь я, - Быстро вы. Надеюсь, ничего не пропустили? Там в тумбочке под телевизором документы. Мои оставляете, его забираете! – Командую я. - Цигель-цигель! Ай-лю-лю!

«Ветка рябины не тонет, плывет. Миленький душу на ленточки рвет. Миленький душу на ленточки рве-ет! Ветка рябины не тонет, плывет».

- Надежда Петровна, - прерывает мою самозабвенную арию Любовь, - а почему вы так быстро согласились отдать мужа мне?

- А что такое? Разве вы не рады?

- Нет, я рада, конечно. Только…. Не понятно как-то. Я думала…

- Вы думали, что я буду рыдать, кричать, драться за него, вас выгонять, да? Нет, милая. Зачем мотать нервы себе и вам? Зачем устраивать спектакли, если все уже решено. Глупо. Там, на кухне бокал рыжий с изображением тигра – его тоже берите. Это Сережин любимый, внучка подарила на день рождения.

Расправившись с шифоньером, достаю с антресолей фотоальбомы. Пролистываю, вынимаю все фото, где Сергей. Получается приличная стопка. Аккуратно складываю в пакет.

Снова является Любовь.

- Надежда Петровна, я что подумала, ведь это чисто моя инициатива – насчет переезда Сергея ко мне. А вдруг он будет возражать?

- Да ни в коем случае! Как он может возражать против переезда к такой красавице, да еще по имени Любовь? К любимой и любящей женщине! Он будет только рад. – Решительно рассеиваю я ее сомнения. – Сейчас мы все сложим в одно и вместе посмотрим не забыли ли чего. Берите вот это, я вот это и понесли в зал.

Мы переносим вещи в зал, складываем на диван. Вместе с тем, что уже приготовила Любовь, получилась приличная куча: весь диван завален с горою.

- Инструменты! – кидаюсь я к кладовой. Так, ящик с инструментами, электродрель, набор сверл. Еще ящик с разными железяками. Коробочка с гвоздями и шурупами. Кажется, все.

- Кажется, все! – подвожу я итог, после того как перенесла все железки к дивану.

- Надежда Петровна, может, я все же несколько поторопилась? Давайте я сначала поговорю с Сергеем? Хотя бы по телефону.

- Это совершенно лишнее! Вы согласны, Сергей тоже, я не возражаю. Все нормально. Сейчас я принесу пакеты, баулы, мешки – будем паковать.

«Ветка акации бьется в стекло. Счастье стучалось, да мимо прошло. Счастье стучалось, да мимо прошло-о! Ветка акации бьется в стекло».

Мы ловко и аккуратно пакуем вещи в четыре руки. Работа спорится. Время от времени я, вспомнив что-то еще, убегаю то в спальню, то на кухню, то на балкон, то в прихожую, то в кладовку – как птица в клювике несет в родное гнездышко червячка или травинку, так и я все несу и несу к дивану то флешку, то фотоаппарат, то зубную щетку и пену для бритья, то тапочки, то гаечный ключ, то кроссовки, то зажигалку с пепельницей.

Уф. Кажется, все. Упс! Новый ноутбук! Любимая игрушка моего мужа, пардон, бывшего мужа.

- А вот в этом пакете, Любовь, его грязные вещи, не успела постирать, так вы уж сами.

- Да нет уж, не возьму.

- Да нет уж, возьмите. Чтобы не было потом причины ни ему, ни вам сюда возвращаться. Ну что, вызываю такси?

- А… можно чаю?

- Можно.

Пьем чай на кухне. С блинчиками.

- Я его люблю, - доверительно рассказывает мне Любовь, - Он очень хороший. Он умный, тонкий, великодушный, заботливый, внимательный, веселый и щедрый. Он знаете какой? Он…

- Знаю, - киваю я, - грубый, ленивый, молчун, неряха, невнимательный. Никогда не вспомнит ни про мой день рождения, ни про восьмое марта. Жмот и скряга, каких мало. А еще у него пунктик - помешан на чистоте, везде ему бардак мерещится, достал меня уже своими придирками. Это он в отца пошел, тот таким же был.

- Не может быть! – не верит Любовь, - А, может, я ошиблась адресом? Напутала? Может, ваш Сергей – это вовсе не мой Сергей.

- Никакой ошибки. Все правильно. Вы ведь шли к Надежде Петровне, а я и есть Надежда Петровна.

- Но почему тогда он такой разный?

- Вы не переживайте, Любовь, - успокаиваю я ее, - меня он разлюбил, а вас полюбил. Потому и отношение такое разное. У вас все хорошо будет. Еще добавки?

Любовь задумчиво кивает. Доливаю чаю, докладываю блинчики.

- Вкусные, - хвалит Любовь, - а вот я готовлю не очень.

- Ничего. Он ведь неплохо зарабатывает. Будете в ресторанах питаться или наймете домработницу. Это не главное. Главное в жизни – любовь!

- А почему вы сказали, что вы тоже его любимая женщина. Это он так вам говорил?

- Редко. Только в минуты хорошего настроения. А они у него случались не часто. Вернее, на людях он сама вежливость и душевный, приятный человек, а дома совсем другой – раздраженный, замкнутый, злой, всегда всем недовольный, ничем ему не угодишь. Он из тех, кто несет в дом весь негатив, что накопил за день, чтобы обрушить все на близких, то есть, на меня. Но это потому, должно быть, что я ему надоела, стала раздражать. У вас совсем другое дело - любовь, взаимопонимание, значит, все обязательно будет хорошо.

- И все же он хоть изредка, да называл вас любимой женщиной?

- Врал, должно быть. Или по привычке говорил. Не берите в голову. Сравните себя и меня – где уж мне до вас, красотки такой.

- А вы еще вполне ничего, - критически окидывает меня взглядом Любовь, - очень даже. Честно говоря, я вас представляла совсем другой – старой, ворчливой, опустившейся, толстой теткой. С его слов так выходило.

- Это потому, что он меня так видит. Надоела я ему, опостылела. Можно понять, за столько-то лет.

- А вам не жалко, что он уходит?

- Жалко?! – хохочу я, - Вот уж нет! Совсем наоборот. То есть, я хотела сказать, что я постараюсь мужественно пережить эту потерю.

- Надежда Петровна, а давайте… по две капли. За знакомство.

- А давайте, - подмигиваю я ей и ухожу в зал за бутылкой.

-… Ну, будем. Чин-чин!

- За знакомство, - Любовь выпивает вино, промокает губки салфеткой, оглядывается, - а у вас очень мило. Уютно. Мне понравилось. Чистота, порядок, все со вкусом. Видно, что вы хорошая хозяйка. А для меня уборка – чистое наказание. Терпеть не могу этим заниматься. Сразу настроение портится. Жалко свою жизнь тратить на такие низменные, неинтересные вещи.

- Честно говоря, и мне иной раз бывает жалко. Но еще жальче обрекать себя и близких на житье в грязи и хаосе. А вообще, я люблю заниматься хозяйством. Готовить люблю. А еще я петь люблю.

- Я заметила.

- А давай споем вместе?

- Я не пою.

- Жаль. Под хорошее настроение Сергей любил иной раз попеть со мною дуэтом.

- А ваша дочь… Как она отнесется к тому, что ее отец ушел из семьи?

- Это ей не понравится, конечно. Отца она обожает. Но что делать, раз так случилось? Вы это в голову не берите. Это уже мои дела. Я Наташе все растолкую, поймет. Не сейчас, так со временем. Все же сама уже мама, моей внучке скоро три будет. Ну так что, вызываем такси?

- Ой, я как-то не рассчитывала… Боюсь, что денег на такси может не хватить. Давайте я в следующий раз все увезу.

- Ничего, я заплачу. Все же Сергей мне не совсем посторонний.

- А, может, все-таки…

- Нет уж, Любовь, никаких «может быть». Не стоит откладывать на потом такие важные, судьбоносные дела. Ой, секундочку, телефон. …Да, Сережа. Слушаю. …Стоп. Давай, милый, сменим тон, поговорим спокойно, без ора. Что ты хотел сказать? …Да, я все сделала, что ты наказывал. …Да, квартплату заплатила, за телефон тоже, Интернет проплатила. …Да, джемпер из химчистки забрала. С сестрой твоей Тамаркой по магазинам прошлись, все, что ей нужно к юбилею, закупили …Сациви на ужин? Вот этого не обещаю. …Как почему? Думаю, что сегодня ужинать ты будешь в другом месте? …Где? Думаю, скоро тебя известят об этом. …Да нет, никакими загадками я не говорю. Не сбрендила и крыша моя на месте. И настроение прекрасное. Пою. Пью чай с блинчиками. Ну ладно, Сереж, дела у меня. Ты ни о чем не переживай. Все будет хорошо.

Любовь растерянно топчется на лестничной площадке. Таксист, маленький энергичный мужичок, делает уже третью ходку за вещами. Я с улыбкой говорю: «Любовь, вы абсолютно правы: главное в жизни – это любовь. Все остальное второстепенно. Я желаю вам с Сергеем от всей души большого счастья, полного взаимопонимания. Берегите свое чувство. …Товарищ таксист, вы все? Вот деньги, возьмите, сдачи не надо - поможете барышне вещи донести до квартиры. Да, Любовь, вот здесь я записала рецепт блинчиков, которые вам так понравились. Как-нибудь на досуге приготовьте Сергею, он любит вкусно поесть.

И не переживайте вы так. Все будет хорошо!»

Автор: Любовь_Маркиянова

Вызвал я тут по необходимости «жену на час».

Она стояла на пороге, улыбалась: «Вот и я. Зови меня просто Маша». «Проходите, – говорю, – Меня зовут Алексей. Раздевайтесь». Маша засмеялась: «Зачем же на вы? Нет, Лёша, давай уж на ты».

Сняла плащ, поставила огромную сумку и решительно вошла в комнату: «Времени мало, где начнём?». Я сказал, что мне всё равно.

Эту услугу мне посоветовал друг. В отличие от меня он женат, но как-то его жена с детьми уехала на всё лето на дачу, друг заскучал посреди недели. И нашёл сервис #опусы «Жена на час». Его рассказ мне страшно понравился, одному всё-таки бывает грустно вечерами. Решил попробовать, вызвал эту Машу, крутобедрую брюнетку лет сорока. Я вообще люблю брюнеток с крепким телом.

Маша тем временем уже сама начала в комнате. Она деловито заправляла постель, которую я не убирал месяц, и ворчала: «Мог бы и сам, а то рад всё свалить на жену. Небось, и посуда немытая?» Я радостно ответил: «Да! Там целая гора!».

Маша быстро пошла на кухню: «Да ты совсем уже! Еще и сковородки?».

Я сел на стул, положил ноги на другой стул и с наслаждением смотрел, как Маша возится с посудой. Она мыла её ловко, но молча.

«Не, так не пойдёт, – говорю. – Какая же это жена?»

Маша улыбнулась: «Ой, отвлеклась, извини. Тебе как лучше – погромче или занудно?». Лучше занудно, сказал я.

И Маша стала зудеть, как я ей надоел, испортил жизнь, а она сегодня только сделала маникюр, а тут я со своей посудой, совсем ничего не могу, ужасный человек, зачем только она за меня вышла.

О, это было прекрасно. Сказать, что я получал удовольствие – мало. Я был в восторге. Но тут Маша вдруг обернулась: «Нет, а что ты молчишь? Что ты скажешь в своё оправдание?» Я сел поудобней: «А я чертовски устал на работе…» Тут Маша взбесилась: «Ах, ты устал? Вчера бухал с друзьями весь день и устал, да?» Тут она вежливо поинтересовалась: «Можно разбить одну тарелку?» Я кивнул: «Да, вон ту, с трещиной».

Маша грохнула тарелку об пол: «А я не устала, да?»

Боже, как это было эффектно и как похоже на нормальную семейную жизнь. Да, мне вдруг захотелось нормальной семейной жизни, хотя бы на час. Могу я, разведённый три раза, позволить себе эту слабость? И даже её оплатить. На такое денег не жалко.

Маша собрала осколки, вымыла пол, вытерла пыль. Открыла холодильник: «Слушай, так не годится. Тут должно быть пиво, а не только пожухлая колбаса». Зачем, спрашиваю, пиво? «Ну как? – засмеялась Маша. – Это же лучший повод еще поругаться». А, говорю, точно, но мне неохота в магазин. Маша грозно произнесла: «Ничего вы, мужики, не можете!»

После чего достала из своей большой сумки три бутылки пива: «Все нужные средства я ношу с собой!» Одну убрала в холодильник, а две отдала мне: «Спрячь где-то, я должна буду найти». Ту, что она убрала, Маша тут же достала: «Это ещё что, а? Тебе вчера было мало?». И вылила пиво в унитаз. Злобно взглянула на меня: «Так! Ты не скандалишь, значит, у тебя есть точно заначка!»

К нашему огорчению, заначку Маша нашла очень быстро, в шкафу, между постельным бельем. Вот зараза, рассердился я. «Может, перепрячешь?» – спросила она. Нет, говорю, у нас с тобой будет другая игра – носки! И я показал ей корзину, где валялись постиранные носки. Их надо было рассортировать попарно. Маша с тоской взялась за носки, а я прилёг на диван.

«Давай включай свой футбол, – приказала она мне. – А я буду дальше зудеть». Нет, отвечаю, какой футбол без пива? Да и нет в мире зрелища интересней, чем хмурая жена, которая сортирует носки. И вообще мне теперь хотелось разговора по душам.

«Ну вот ещё! – вскрикнула Маша. – Нахамил мне, а теперь – по душам, да? Может, извинишься?» И минут десять мы препирались, кто из нас виноват. Я лежал на диване, Маша сортировала носки, мы ругались, это было наслаждение, это был дикий экстаз. Это была настоящая семейная жизнь.

Наконец, я назвал её дурой, Маша заплакала. Причём так натурально, что я даже вскочил с дивана и обнял её за плечи: «Маша, ну извините, я увлёкся…» Она взглянула глумливо: «Ага, извинился-таки! Ну давай по душам, что за проблемы?»

И я долго рассказывал, какой тупой у меня начальник, как мне тяжело на работе, какая маленькая зарплата, как меня никто не ценит, как трудно мне жить, и как соседи тоже достали. Маша отложила носки, села рядом, посмотрела в глаза: «Милый, но я же рядом.

Я же всегда буду рядом с тобой, не волнуйся. Хочешь, принесу тебе пива?»

Ты же, говорю, его вылила. «Нет, – улыбается. – Те две бутылки я спрятала. Будешь?»

Она принесла стакан, наполненный пивом… но в этот момент у неё запищал телефон.

«Ой, извини, Лёша, время вышло. Мне пора!»

Я умолял Машу продлить ещё на час, обещал заплатить по двойному тарифу, потому что мне ещё очень хотелось пожаловаться на жизнь.

Но Маша уже спешила в прихожую: «Не могу, сегодня ещё два клиента, я очень востребована. Сколько вас таких, несчастных мужиков, которым нужен не секс, не какой-то разврат, а просто обыкновенная жена – хотя бы на час».

И ушла. Я вылил пиво в раковину, мне и без него было хорошо. Какая же Маша чудесная жена, настоящая, как в жизни. И теперь я уже точно знал, что вызову Машу примерно через месяц. И это будет особенный вечер, потому что я «заболею». Буду лежать в кровати с температурой 37,3 и страдать. Пусть Маша попрыгает вокруг, пусть!

Интернет

В праздники женщины ждут комплиментов. А получают описание внешности) Вместо того, чтобы обижаться, можно взглянуть на ситуацию с юмором

Начало

Женщина 31 год

— Я постаралась сконцентрироваться на себе, - начала Елена, на этот раз выглядевшая намного лучше той изможденной версии себя, что приходила раньше. - Как вы и советовали, вспомнила о своем хобби и начала понемногу шить: начала с блузки, потом сделала себе новые штаны и юбку. Потом взяла заказ от коллеги по отделу и создала лучшее из того, на что была способна к тому моменту.

— А еще, как мне кажется, вы довольно сильно похудели, - заметила я.

— Снова села на диету и стала считать калории, - похвасталась она. - Теперь я даже начала самой себе нравится, а то раньше постоянно пропадала в офисе и ни на что времени не оставалось. Начальник стал возмущаться, что я перестала выполнять вообще всю возможную работу, но я снова прикинулась бедной страдающей вдовой и он заткнулся.

— Раз уж вы упомянули об этом - что теперь вы чувствуете по поводу исчезновения мужа? Вам стало легче?

— Первую неделю после нашего с вами первого разговора мне было вообще ни до чего - я с головой погрузилась в дела. И сама того не заметила, как просто забыла о нем - ведь, на самом-то деле, прошло уже больше полугода с момента как он пропал, а время, как известно - лечит. Так что я, если и вспоминала о нем, то только что-то хорошее и светлое. Во всяком случае до момента, когда мой ненаглядный не позвонил мне как-то вечером…

— Что?! - изумилась я.

— Вот так: просто взял и позвонил, - усмехнулась Елена. - Сказал, что у него совсем мало времени, но ему очень нужна моя помощь - требовалось сходить в гараж за его старым ноутбуком, подключить к интернету и установить программу для удаленного доступа. Мол там у него есть кошелек с криптовалютой, а ему сейчас очень нужны деньги. После чего просто бросил трубку.

— Неожиданно, - покачала головой я. - И как же вы поступили, учитывая, что ноутбук уже был у вас на руках?

— Понимаете, меня такая злость взяла в тот момент - неужели он не мог позвонить мне раньше, избавить от всех этих страданий? Почему даже во время этого монолога он не сказал, что жив и здоров и находится в безопасности? Почему у него есть время на подключение к своему компьютеру, но нет на то, чтобы избавить жену от мучений? - Елена раскраснелась от раздражения. - Поэтому я нашла номер телефона его начальника и сказала, что у меня есть новая важная информация и попросила о встрече. Он приехал буквально через час и у нас состоялся довольно интересный разговор.

— Как он воспринял новость, что один из его лучших программистов все еще жив?

— Он молча выслушал о том, как я пыталась продолжить искать мужа и о моих находках у нас в гараже, а затем с довольно удивленным выражением лица узнал о об этом телефонном разговоре. Михаил забрал ноутбук, сказал, что со всем разберется и хотел было уйти, но потом остановился и сказал, что все не совсем так, как мне казалось раньше. Меня старалась держать подальше от этого дела, в основном по соображениям безопасности, но раз уж я сделала то, что сделала, то он решил кое-что мне рассказать.

Оказывается, мой Рома, вовсе не так уж и святой, каким всем казался. То есть, он, конечно, был умным, славным и замечательным, но как говорится: в тихом омуте - черти водятся. С ним связались какие-то люди из-за рубежа и в обмен на информацию о контейнерных перевозках его компании, предложили ему паспорт другой страны и весьма внушительную сумму денег. Он согласился и вместе со своей сообщницей из другого отдела, которая по всей видимости, также являлась его любовницей, попытался провернуть все это дело.

— Но что-то у них пошло не так?

— Он видимо что-то не учел и их накрыла служба безопасности, так что он был вынужден бежать с тем, что есть, оставив и данные, и свою подружку. Собственно говоря, данные эти так никто и не нашел, и что весьма вероятно, они находится на этом ноутбуке. Так что я поступила правильно, отдав его в нужные руки.

— Да уж, невеселая история. Должно быть у вас остался неприятный осадок после этого дела?

— С одной стороны у меня с души словно камень упал - Рома жив и мне больше не нужно страдать из-за его утраты, а с другой стороны - он оказался тем еще подонком. Столько лет вешать мне лапшу на уши и притворяться верным и любящим мужем - противно…

— Но зато теперь у вас начнется новая жизнь.

— Надеюсь на это, - устало вздохнула она. - Но мне, если честно, теперь страшно кого-то в нее впускать - боюсь очередного предательства. Я даже от подруг сильно отдалилась и буквально кожей начала чувствовать одиночество. Когда сидишь в квартире в абсолютной темноте, обхватив руками колени и покачиваешься из стороны в сторону, подавляя желание выть в пустоту. Как же мне теперь от этого избавиться?

Один мужчина попал в аварию, а потом — в больницу его увезли, в ближайшее село, это было далеко от города. И он позвонил бывшей жене. С которой отношения были ужасными: он судился с ней из-за ребенка, не давал деньги специально, чтобы заставить ее пойти на его условия, и вообще — он ее просто бросил. Хотел стать свободным и с разными дамами встречаться. И прекрасно он жил в своем коттедже, пока вот — не попал в аварию.

И оказалось, что звонить-то и некому. Родители престарелые, они ничем не помогут, только за сердце схватятся. Друзья — а нету друзей-то. Так, приятели и собутыльники, у всех своя жизнь. Хотя все горячо ему советовали поставить на место бывшую жену и применить финансовые санкции. Но вряд ли кто-то поедет к черту на куличики. Ладно бы в городе, а так — деревня. И очень больно. И очень страшно. И деловым партнерам или девушкам вообще нелепо звонить — они скажут: «Держись! Будь сильным! Скорейшего тебе выздоровления!». Это было так ясно, как то, что ноги сломаны. И так же больно. Ну, он и позвонил. «Нина, — говорит, — я в аварию попал. Я там-то и там-то. Я просто сообщаю, а то вдруг помру. Ты извини, что побеспокоил. Алешеньке привет передай!».

Ну, Нина приехала, конечно. Не очень быстро: он же у нее отобрал машину. На электричке, потом на автобусе — но приехала. Привезла там все, что надо, стала хлопотать, чтобы мужа перевезли в город. Усталая немолодая тетка с лишним весом, совсем неинтересная, с сумками, в сумке зачем-то бульон и котлеты. А этот мужчина уже был без сознания почти. И питаться не мог самостоятельно…

Но он выжил. Долго восстанавливался, и восстановился — живет со своей Ниной. Потому что она — его лучший друг. Близкий человек. Ближайший родственник. Самый ближайший. До него это дошло только в больнице — то, что есть узы сильнее влюбленности или даже любви. Это узы судьбы и жизни. И надо подумать — кому мы позвоним, если что. Кто приедет на автобусе с бульоном. И будет хлопотать и выносить, извините, судно. Может быть, никто.

Может быть, один человек. Может быть, два. Но это точно будет человек, который нам настоящий родственник. Истинный. Родня. Со всеми плюсами и минусами.

И вот эту родню нельзя обижать ни в коем случае, чтобы ни случилось. И надо быть готовым поехать и самому на автобусе, если что. Или на электричке, с котлетами в сумке. И последними деньгами в кармане.

Анна  Кирьянова

Есть только один случай, когда грубая правда уместна и спасительна.

Резкая и неприятная, как пощечина или стакан холодной воды, выплеснутый в лицо. В обычной жизни пощёчины и стаканы воды - подсудное дело.

Но вот, например, у человека в смертельной опасности трусливая истерика и он отказывается спасаться. Наоборот, лезет в лапы к смерти, вопит, дергается… И может погубить и себя, и других. А нет времени уговаривать или ждать. На войне, например.

Или человек теряет сознание. Его нечем привести в себя. И ему в лицо прыскают холодной водой.

И с людьми бывает, что они теряют сознание без обморока, а словно под гипнозом. Вот в этом случае, если им грозит опасность, нужна грубая правда. Резкий окрик.

"Вы уверены, что находитесь в здравом уме?", - так грубо и громко спросили у одной женщины при других людях.

Нотариус спросил, когда эта женщина захотела переписать кое-какое имущество и завещание написать. Хорошее, полезное дело сделать. По крайней мере, ей так сказала подруга детства. Они со школы дружили, Света и Таня. Предположим, так их звали, но на самом деле по-другому.

Света вышла замуж рано, родила двоих детей и дома сидела, а муж ее работал охранником. Но не всегда. Он уставал от работы очень и нуждался в отдыхе. А дети звали Таню "тетей", и она им очень помогала. Сама Таня была одинока, она много работала. Трудилась, старалась, стала руководителем, а семьи так и не завела. Любила одного человека, да он на другой женился, были сильные переживания, но потом Таня ушла в работу.

И сама не заметила, как превратилась в очкастую, очень полную даму с такой прической волнистой. С нелепой прической, честно сказать. Но это неважно было; ведь у Тани была семья - подругина семья.

И она заботилась об этих людях, все им давала, брала с собой на курорты детей, а потом, когда стала жить побогаче - вообще всю семью приглашала и они вместе за танин счёт отдыхали на курортах. Они ей так и говорили: "мы же твоя семья! Родные твои люди! Ты не одна!».

И брали у нее деньги, вот, например, на покупку квартирки-студии сыну и на машину дочери. И никогда не критиковали за вес и некрасивую одежду, наоборот, критиковали попытки худеть и заниматься здоровьем. Мы тебя любим такой, какая ты есть! А сердце болит и одышка - это пустяки. Это бывает.

И Таня не чувствовала себя одинокой, наоборот, считала себя членом семьи. И принимала самое деятельное участие в делах и заботах. И даже купила дачу, чтобы всем вместе отдыхать и слушать песни у камина. Вот с этой дачи все и началось.

Ей подруга сказала, что лучше всего дачу переписать на детей. Мало ли что. И еще вот что надо сделать - поскорее написать завещание. Потому что родственников у Тани нет, кроме этой дружной семьи. И кому достанется квартира, гараж, машина и деньги в банке? Надо этот вопрос решить как можно скорее.

И Таня покорно поехала вот к нотариусу, писать завещание. И переписывать дачу - начать надо уже сейчас! Время не ждет! И нотариус, седая резкая дама, посмотрела на эту компанию - они все вместе приехали.

И задала грубый вопрос Тане: "а вы точно нормальная? Точно не больны психически? Справка есть?».

Таня вспыхнула сначала, а потом словно протрезвела и задумалась: нормальная ли она?

Сидит, такая оплывшая, как медуза, с буклями, в каком-то диком платье, как у Хемуля, и думает.

А нотариус грубо и громко говорит: "Женщина, одумайтесь. Вам всего сорок три года. Вы еще можете выйти замуж и даже ребенка родить.

А дачи у вас уже не будет. Куда вы будете вывозить ребенка? И мужа? И завещание можно, конечно, отменить, если передумаете. Если успеете, конечно. Потому что мне лично вот эти ваши знакомые не внушают доверия. Вы точно уверены, что хотите завещать им свое имущество? Что они его заслуживают, так преспокойно сидят и ждут ваше завещание и дачу?"...

Конечно, получился скандал. Конечно, семья стала кричать на нотариуса и торопить Таню. И даже слегка толкать ее в толстую спину и в плечи, чтобы она быстрее решилась. Но Таня не решилась. Встала со стула, промямлила: "я подумаю", и пошла к своей машине. И расплакалась.

А ее «семья», так сказать, машину окружила и не давала ей выехать. Говорили всякое, сначала уговаривали, а потом проклинали и оскорбляли. Но она уехала все-таки. И вышла из странного состояния отупения и гипноза. А потом привела себя в порядок. Нашла на сайте лысого и доброго мужчину Василия. И стала с ним ездить на дачу к себе. Вышла замуж и родила мальчика.

Чужая семья - это чужая семья. К сожалению, это так. И неизвестно, как сложится жизнь. И надо жить своей жизнью все же. И при малейших поползновениях отвести нас к нотариусу - надо задуматься. Не всем такой грубый и правдивый нотариус попадется...

Поэтому есть все же случаи, когда можно полить человека холодной водой или шлепнуть. Или сказать грубую, обидную и жестокую правду, чтобы его спасти. Изредка, но такое бывает в жизни…

©️Анна Кирьянова

Лучший подарок для мужчин - перестать доставать их "мудрыми советами"

С праздником!

Это мой первый пост на VOMBAT. 

Мужчина 34 года

— После очередного развода, мне стало казаться что я становлюсь менее привлекательным для женщин. Как будто они начали видеть меня насквозь.

— Очередного? - переспросила я. - А сколько всего их у вас было?

— Шестнадцать, - тут же ответил он. - Последний завершился как раз месяц назад.

— Шестнадцать?! - я изумленно приподняла брови. - Вы же говорили, что вам тридцать четыре...

— Понимаю ваше удивление, - рассмеялся Александр. - Мой первый брак произошел, когда мне стукнуло двадцать два и с тех пор я стал официальным мужем многих дам, порой даже по нескольку раз в год.

— С чем, извините, связаны столь частые, но недолговременные союзы?

— Со временем цели менялись - сначала мне нравилось иметь женщину, пробовать ее на вкус, смотреть как она теряет свое целомудрие и меняется в своем новом статусе. Это было что-то вроде спортивного интереса, помноженного на инстинкт хищника.

— Вам нравится завоевывать сердца?

— Можно сказать и так, - кивнул мужчина и я заметила, что его лоб покрылся испариной, хотя в кабинете царила вполне комфортная температура. - Понимаете, это как игра, в которой ты хищник, а она - жертва. Но жертва непростая, а хитрая, считающая, что это она - охотник и умело играющая свою роль. Жаль только, что после замужества они теряли для меня всякий интерес.

— И вы разводились, - продолжила я. - Но это же очень нервный процесс - зачем вам это?

— Со временем я научился не переживать по этому поводу и делать так, чтобы сама процедура оказывалась безболезненной для все участников процесса.

— Но как же новые дамы соглашались на брак, зная, что у вас в паспорте стоят уже полдюжины или больше штампов?

— А я им не показываю свои документы и, разумеется, не афиширую количество партнерш, - усмехнулся мужчина. - Для девушек, попавших в мои сети, все происходит очень быстро: головокружительная история любви, ураган чувств, пламенные признания, кольцо на пальце, ну и так далее.

— Вы говорили, что цели менялись – что теперь для вас важно?

— Если коротко - деньги, - честно признался Александр. - Я делаю это исключительно ради денег. Когда я понял, что на умении кружить женщинам голову можно неплохо зарабатывать, то сразу же перешел к другому контингенту дам и стал успешно обогащаться. Вплоть до недавнего времени.

— Думаете, с возрастом ваша внешняя привлекательность снизилась?

— Зеркало говорит, что нет, а в плане опыта и навыков я стал только лучше, но почему-то они стали от меня практически шарахаться - никак не могу понять почему.

— Возможно дело в слухах - такой мужчина как вы, да еще и крутящийся в определенном обществе, не может долго сохранять инкогнито.

— Я это предусмотрел – поэтому не охочусь в одном и том же месте больше двух раз, максимум - трех, если речь о Москве или Питере. Я прекрасно говорю еще на трех языках, так что за рубежом таких проблем быть не должно. Но они отчего-то возникают.

— Тогда давайте попробуем провести эксперимент, - я встала со своего кресла и села рядом с ним. - Вы должны представить, что я - одна из ваших потенциальных целей и попробовать обольстить меня.

— Давайте попробуем…

…

…

— Кхм, - стараясь не кривиться, я отсела подальше, а потом вообще вернулась к себе на место. - Кажется я знаю в чем дело.

— Вы поняли, что именно со мной не так?

— Дело в вашем запахе - вы разве не чувствуете сами?

— Нет, а что с ним? Я у меня целый набор дорогого парфюма от лучших брендов - он не должен отталкивать людей.

— Думаю дело не в парфюме, а в вашем телесном запахе, он… он какой-то странный. Возможно, вам следует обратиться к врачу, лучше всего к эндокринологу - думаю он сможет вам помочь.

— А ведь и правда - девушки начинают отстраняться стоит мне только подойти ближе, хотя перед этим общение складывалось вполне нормально. Думаете я чем-то серьезно болен?

— Сложно сказать, существует довольно много недугов, способных изменять запах пота: как серьезных, так и не очень, - поэтому пока переживать сильно не стоит. Для начала нужно посетить врача и сдать анализы - а дальше будет видно. Помимо этого, настоятельно рекомендую начать заводить друзей - они могли бы вас раньше предупредить.

— Заводить друзей? - с грустью повторил он. - Я уже давно разучился как это делается...