Моя небрежность только что стала причиной смерти одного из моих коллег. Моего ровесника… а теперь его остывающий труп поднялся с постели и одержим жаждой мести...

⠀

Главы: @midnightpenguin-ya-tolko-chto-vypustilas-iz-medicinskogo-1 • @midnightpenguin-ya-tolko-chto-vypustilas-iz-medicinskogo-2 • 3 • 4

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

⠀

~

У каждого в жизни рано или поздно появляется “вот сука”.


Она может заставить тебя почувствовать себя таким ничтожным. У нее нет ни капли сочувствия, зато неисчерпаемый запас язвительных комментариев. Ты презираешь ее всей душой, но где-то там, в глубине, скрывается маленькая частичка тебя, втайне жаждущая ее одобрения, хотя бы маленького кивка.


Доктор Вивиан Скритт была такой сукой.


Всего на мгновение, после того, как Джей Ди ворвался в кабинет, мне показалось, что она не сдвинется с места.


Но вот я уже бежала следом, стараясь не отстать и молясь, что у нее есть план, как спасти наши задницы.


– Мы же видели, что Брутсен мертв! Что значит “он поднялся“?


– Это значит, доктор Эйфелас, что доктор Дориан хотел донести до нас информацию, путем передачи общепринятого значения каждого из слов, образующих предложение, через их фактические наименования, – на ходу огрызнулась доктор Скритт. – Даже если этого не рассказывали в детском саду, вам давно пора бы усвоить, что в мире полно дурацких вопросов, неравномерно распределенных по всей популяции людей, некоторые из которых постоянно напоминают нам, что свобода слова – печальная реальность нашего времени.


Вот сука.


Мы резко затормозили у палаты 330. Джей Ди держался на расстоянии, широко раскрыв глаза от испуга, и не решался открыть дверь.


Не знаю, что происходило в той комнате. Но звуки были такие, будто подземный титан смачно перданул в болото грязи. А пахло в два раза хуже.


Доктор Скритт обернулась и посмотрела на нас с убийственным спокойствием:


– Не знаю, готовы ли вы к тому, что там сейчас творится. Но реальность такова, что мне насрать. Всем насрать, так что вам просто придется с этим смириться. Добро пожаловать в мир медицины.


Она прижалась к стене рядом с дверью и широко ее распахнула.


Доктор Брутсен выглядел так себе и мертвым, но “оживление” явно не пошло ему на пользу. Он стоял к нам спиной и агрессивно замахивался кулаками на любого, кто пытался к нему приблизиться.


Его затылка не было видно за плечами – шея оказалась настолько сломаной, что сложилась пополам и жалко вывернулась, уронив череп на грудь.


Тело Брутсена было очень повреждено. Он качался взад и вперед, пытаясь устоять на сломанных ногах при сломанном же позвоночнике. Тут и там из под кожи торчали куски костей, а то, что когда-то было прямой спиной, сейчас изогнулось и смялось.


Ужаса ситуации добавляли явные признаки цианоза. Его руки были болезненно бледными, почти серыми, как зеленые персики. А вот тыльные стороны бедер – багрово красными. Из кучи мелких ран, полученных при падении, выдавливалась, будто начинка из пончика, густая кровь.

А потом он обернулся.


Его голова держалась на одной ободранной коже, свисая вниз с того, что когда-то было шеей. Отвисшая челюсть бесцельно хлопала, открывая опустевший рот – своими зубами он, как шрапнелью, бомбардировал мои лодыжки еще при падении.


Кэсси Эндлмен, еще одна мой коллега-интерн, валялась в углу. Шея явно сломана. Такое ощущение, что ее с огромной силой швырнули через всю комнату.


Аналитическая часть моего мозга отметила, что она, вероятно, умерла еще до того, как приземлилась на пол.


Лидия, медсестра, забилась в другой угол палаты. Она, дрожа, вцепилась в скальпель и пыталась отбиться им от беспорядочно машущих рук Брутсена.


– Доктор Дориан, налево! – скомандовала доктор Скритт, перекрикивая рычание Брутсена.

Мы обе обернулись и увидели, что Джей Ди и след простыл. Только гулкое эхо шагов гуляло по коридору.


– Что ж, доктор Дориан, видимо, хочет проверить одно из наших правил на собственном горьком опыте, – вздохнула доктор Скритт, поворачиваясь ко мне. – Эйфелас, слушай внимательно, потому что именно это сейчас и произойдет: если жизнь подсовывает тебе лимоны, шли ее нахер.


Она наклонилась и, как нападающий в рэгби, рванулась вперед на Брутсена, с размаху впечатав его в стену.


– СЕСТРА! Хватайте его за руки! Держите! Эйфелас! Шкаф в углу!


Лидия одним прыжком преодолела расстояние между ними и схватила Брутсена за запястья.

Он замер на мгновение.


А затем разразился таким ревом, что стало ясно: долго они его не удержат.


Соберись.


Я отвернулась и потянулась к шкафу. уже взялась за ручки и…


1913.


На шкафчике был номер.


Ни один шкаф в больнице не имел номера. Это так не работает. Здесь никогда не было номера. Он появился только для меня.


И я хорошо помнила правила.


Что делать?


Брутсен завопил.


– Доктор Эйфелас, сейчас не время стоять и тупить! БЫСТРЕЕ!


Я не двинулась с места.


Доктор Скритт заговорила снова, ее голос неожиданно смягчился, но не потерял смертельной настойчивости. Она поняла.


– Только вы можете видеть то, что сейчас перед вами, доктор Эйфелас, но времени нет. Вы должны принять решение, с которым сможете жить, думать некогда.


Глубокий вдох.


“Я справлюсь”, – сказала я себе, открывая дверцы.


Я ошиблась.


***

Тело Тимоти лежало на дне ящика, какое-то омерзительно смятое, слишком маленькое для шестилетнего ребенка. Но все же это все еще был мой младший брат, смотрящий на меня с безмерной печалью и осуждением.


Правая сторона его тела сгорела дотла, но левая была почти такой же, как при жизни. Самое худшее – туманная середина, где здоровая кожа и прожаренная плоть смешивались, создавая ужасную маску – насмешку над таким родным мне лицом. Правая глазница была пуста. Щека выгорела, обнажая ряды зубов.


Он облизнул губы почерневшим языком:


– Почему ты бросила меня, Элли?


Я замерла.


– Доктор Эйфелас! Вы нужны здесь, немедленно!


– Ты вернулась только потому, что чего-то хочешь от меня, да? – спросил труп моего брата.


Я всхлипнула.


Лидия закричала, и тошнотворный треск ломающейся кости коснулся моих ушей.


– Почему ты не пришла вовремя, почему не успела спасти меня, Элли? Почему ты сейчас здесь?


Я не могла говорить.


А затем я увидела его: карикатурно большой, в сравнении с жалким тельцем, стальной шприц с ярко желтой надписью H2SO4. Иглы не было, но я знала, как работают такие устройства. Нажимаешь, и она выскакивает.


И он был зажат в жилистых крошечных пальцах Тимоти.


– Тимми… мне нужен шприц, – прошептала я.


Он только крепче стиснул его:


– Но почему я был тебе не нужен?


Лидия снова закричала.


– Доктор, время на исходе!


– Тимми, мне так жаль, мне ужасно жаль, – всхлипнула я. – Я не хотела оставлять тебя… Знаю, тебе сложно это понять, но пожалуйста, пожалуйста, скажи, что знаешь, что я люблю тебя.


– Как? – грустно спросил он. – Откуда мне знать, что ты любила меня, если ты бросила меня умирать?


– Доктор Эйфелас, РЕШАЙТЕСЬ СЕЙЧАС ЖЕ!


– Я заберу это, Тимми, но я очень, очень люблю тебя. Я твоя любимая старшая сестра, помнишь?


Он посмотрел на меня с леденящей серьезностью:


– Если ты сейчас заберешь его, Элли, я навсегда запомню, что ты вернулась только тогда, когда тебе нужно было спасти свою шкуру. И что ты бросила меня. Ты больше никогда меня не увидишь.


– Нет, – печально прошептала я, выхватывая шприц из его слабой руки.


Я наконец нашла в себе силы отвернуться от призрака моего младшего брата и вернуться в реальность, где еще могла бы что-то изменить.


***

Лидия лежала на полу, ее руки были вывернуты под неестественными углами. Брутсен прижал к полу доктора Скритт так, что она не могла сопротивляться. Сильными пальцами он пытался выдавить ей глаза.


Эмоциональная часть меня настолько истончилась, что от нее не осталось и следа. Только потрепанная временем, скалистая стена логики руководила мной теперь. Я видела цель и готова было сделать все необходимое, чтобы выполнить задачу.


Я разбежалась, сделав один, два, три гигантских шага, и всем телом ринулась на Брутсена, вонзая шприц. Не было никаких сомнений в точности прицела: я просто должна была попасть. Или так, или никак.


Глазное яблоко Брутсена лопнуло с мерзким звуком, когда игла выстрелила через глазницу прямо в глубину лобной доли. Кислота сделала свое дело.


А я рухнула на землю.


Брутсен откинулся назад и завопил. Доктор Скритт, не теряя времени, вывернулась из под него и яростно поползла ко мне. Я, как завороженная, наблюдала за тем, как меняется его лицо.


Серная кислота действует на кожу примерно так же, как открытый огонь. Но я впервые увидела, что происходит, когда ее вводят в мозг. И это зрелище еще долго будет преследовать меня.


Его лицо таяло. Брутсен схватился за голову, не переставая вопить. Он даже не подумал вынуть шприц из глазницы, и тот болтался перед ним, как здоровенный металлический фаллос.


Затем он закашлялся, разбрызгивая кровь, и сложился пополам.


Уцелевшее глазное яблоко выпало из глазницы, а следом за ним на пол выплеснулась вязкая серая жижа, которая, как я предположила, была раньше его разъедаемым кислотой мозгом.


Это было так ужасно, что я не могла отвести взгляд.


– Надо убрать отсюда Лидию, – коротко скомандовала доктор Скритт.


Усилием воли я заставила себя вернуться в реальность.


Я взяла медсестру за плечи, а доктор Скритт подхватила за лодыжки.


В последнем отчаянном рывке мы выбежали в коридор. И захлопнули дверь.


Я упала на четвереньки, ошеломленная.


***

Следующие несколько минут были наполнены криками и суетой. Доктор Скритт отдавала распоряжения, и мы внезапно оказались окружены толпой людей, жаждущих помочь. Где-то в глубине сознания у меня мелькнул вопрос, где были они все, когда мы в них так нуждались?.. Видимо, в жизни есть моменты, которые ты должен пережить сам с собой.


Лидию увезли прочь на каталке. Тот же доктор с уборщиком, которых я встречала уже дважды, вошли в палату, провели там буквально пару минут и так же быстро ушли. Каждый с большим, сочащимся чем-то мешком для мусора.


– Доктор Эйфелас, вы идете со мной. – Доктор Скритт говорила спокойно и решительно.


– Я… я не могу… мой брат там, в шкафу... – Я не смогла продолжить, волна эмоций захлестнула меня.


– Нет, это не так.


– Я должна вернуться, – выдавила я через сжатое спазмом горло.


– Элли, ты можешь идти вперед. Можешь остаться на месте. Но ты никогда, никогда не сможешь вернуться назад. Итак. Ты идешь?


Я не знала, что делать.


А потом поднялась на ноги. Все еще в шоке, я шла за ней, пока не обнаружила себя сидящей за ее столом второй раз за вечер.


– Жизнь всегда идет или быстрее или медленнее, чем нам хочется. Но никогда не так, как нужно. Сегодня события форсировались. – Доктор Скритт посмотрела на меня поверх тонких очков.


Я промолчала.


Она кивнула сама себе.


– Нужно сделать все быстро, и я не намерена повторять, поэтому слушайте внимательно. – Она откашлялась. – Пришло время, доктор Эйфелас, рассказать вам

о правиле номер семь.

⠀

~

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.