Помогите...
Спасибо за внимание!
Развернуть1
–
Помогите...
Спасибо за внимание!
В заказе про домофон написано честно: "Нет".
Ну, нет и нет. Подъезжаю к подъезду, звоню на телефон. Из телефона мне мужик говорит "Всё нормально, ща спущусь".
Вроде как соврал, потому что через минуту выходит красивая рыжеволосая девушка. Ну, я вежливый, протягиваю ей пакет со словами "Пожалуйста, ваш заказ".
А она голосом того мужика из телефона отвечает "Спасибо".
Я вроде как владею собой, поэтому лицо у меня с вежливой улыбкой, ротом я доброжелательно говорю "Всего доброго", а в душе я воплю от ужаса.
Вот что это было? Почему она почти басом говорит? Это врождённое? Это препараты? Какого хера, блядь?!
Паранормальные существа, похожие на демонов, могут существовать в разных культурах и религиях. В христианстве демоны - это злые духи, которые пытаются искушать людей и вводить их в грех. Они могут принимать различные формы, включая животных и людей, и могут вызывать различные физические и психические симптомы у людей.
В других культурах также могут существовать паранормальные существа, которые похожи на демонов. Например, в японской мифологии есть существа, называемые "они", которые выглядят как люди с рогами и хвостами. Они считаются злыми духами, которые могут причинить вред людям и животным.
Также существуют паранормальные явления, которые могут быть связаны с демонами. Например, полтергейст - это явление, когда невидимые силы двигают предметы или создают звуки без видимой причины. Некоторые люди считают, что это могут быть действия демонов.
Однако, большинство ученых считают, что паранормальные явления не имеют научного объяснения и связаны с психологическими причинами или ошибками восприятия.
У семи нянек дитя без глаза! Вот и мы с Леной потеряли в торговом центре свою племянницу, трехлетнюю Марину. Собака пришла с милицией, но найти девочку не смогла, хотя и очень старалась. Пес Шарик долго бегал около входа на стоянку. Наконец, уставший сел на корты и задрав морду к небу, отчаянно завыл по-волчьи.
- След потерян, - грустно констатировал лейтенант, - Шарику тут трудно работать. Слишком много посторонних следов и вони от выхлопных газов.
© 2024 Константин Оборотов
=== Список всех глав
Глава 2. Завершение страшной истории *
===
*** Глава 2. Завершение страшной истории ***
- Все ясно, - заявила Рыжая Ведьма, - девочку похитила бездетная семейная пара, пожелавшая дополниться до полноценной семьи с помощью похищения ребенка. И теперь увозит свою добычу в неизвестном направлении.
- Какая глупость! На ребенка нужны документы, - раздраженно возразил я, - это Вам не кошка, которую можно украсть у соседки и тайно прятать у себя в квартире.
- Тогда это были медики-преступники, которые хотят продать девочку на Запад, чтобы там ее распилили на органы, - продолжала выдвигать свои версии Рыжая Ведьма, - в любом случае надо немедленно объявить план перехват по всей области.
Лейтенант приказал сержанту собрать информацию на стоянке, допросить охранника, водителей, пассажиров. Всех, кто подвернется под руку. Остальным участникам поисковой группы лейтенант предложил вернуться в павильон для оформления бумаг. После этих формальностей лейтенант обещал обратиться к начальству для получения указаний по дальнейшим действиям.
- И еще надо обязательно сообщить о происшествии родителям ребенка, - заявил лейтенант по пути к павильону.
Я и до этого был в шоке, а тут меня охватил такой ужас, который описать словами невозможно. Зная, как сильно Светлана любит свою дочку и какой Света была нервной натурой, мне было нетрудно предугадать дальнейшее развитие событий после получения печальной новости. Либо у Светы сразу от нервного стресса лопнут в голове сосуды, и она умрет. Либо у нее хватит сил предварительно убить нас с Леной, а самой умереть уже после. Даже не знаю, какой вариант мне больше понравился.
Я бросил взгляд на Лену. Горе ее было неописуемым. Она как-то нехорошо сгорбилась, лицо стало каким-то серым и морщинистым. За один час из молодой счастливой девушки она превратилась в увядающую старушку.
Шарик вдруг остановился на полпути и что-то невнятно проворчал на ухо лейтенанту. Лейтенант согласно кивнул головой и отстегнул поводок от ошейника. Шарик немедленно рванулся в ближние кусты.
- Что такое? – закричала Лена, - Мариночка там? Да?
- Нет, - вздохнул лейтенант, - просто Шарик попросился сходить "по большому".
В павильоне никаких хороших новостей продавщицы нам не сообщили. Они установили для нас стол. Мы уселись за него и принялись оформлять бумаги.
Пришел сержант. Его информация тоже нас не порадовала. Какие-то машины приезжали, какие-то уезжали. Маленькая девочка? Вроде таких было много, а может, и вовсе не было. Во всяком случае, одинокую маленькую девочку никто не заметил.
Настроение у всех было мрачным. Даже Шарик сильно страдал. Он лежал под столом и изредка горестно поскуливал в такт нашим тихим разговорам. И вдруг он резко вскочил и бросился к выходу. Так обычно поступает человек, который внезапно вспоминает о каком-то очень важном деле, которое забыл сделать.
- Шарик, стоять! – приказал лейтенант, - куда это ты направился?
Шарик подбежал к выходу и громко залаял, не выходя наружу. Через пару секунд в павильон вошла Мариночка. В руках у нее была кукла, размером ненамного меньшим, чем сама девочка.
- Что тут происходит? – требовательно спросила Мариночка, - где вас черти носят? Сколько вас можно искать?
Я почувствовал себя на седьмом небе от счастья. И подумал, как можно сделать любого человека счастливым. Сначала отнимите у этого человека самое дорогое, что у него есть. А потом, через некоторое время, верните. Уверяю вас, человек будет себя чувствовать очень счастливым. Если, конечно, не успеет умереть от жестоких страданий.
Мы не сразу обратили внимание, что Мариночка вернулась не одна. Рядом с нею стоял парень, примерно двадцати лет. Он нам и рассказал о похождениях Марины в торговом центре.
Обидевшись на нас за то, что мы с Леной не обращаем на нее никакого внимания, Мариночка надула губки и вышла из павильона. Не теряя времени, бойкая девчушка отправилась почему-то на автостоянку, где и пристала к парню, моему тезки Косте.
- Я только что приехал и вышел из машины, - давал показания Костя номер 2, - тут подходит ко мне эта девочка вся в слезах и заявляет, что у нее страшное горе. Что ее, якобы, бросили родители, а также тетя и дядя. И что осталась она теперь круглой сиротой. И что никогда в жизни у нее не было ни одной игрушки, ни одной даже самой паршивой куклы.
- Как же тебе не стыдно, Марина! – не выдержала Лена, - сколько раз мы с мамой тебе говорили, что врать нехорошо!
- Я знаю, что врать нехорошо, - вздохнула Мариночка, - но мне так хотелось эту куклу!
- Еще она сказала, что родственники ждут ее в павильоне детских игрушек, - продолжал Костя, - я, наивный дурак, поверил ей и потащился с ней в этот павильон у черта на куличках. Там никаких ее родственников не было, но зато эта славная девчушка устроила истерику, требуя купить ей вот эту самую куклу. На нас уже стали обращать внимание, и я тут понял, в какую дурацкую и опасную ситуацию попал. Ведь меня легко теперь было обвинить в чем угодно, даже в киднеппинге. Поэтому я предпочел купить ей эту куклу и накормить пирожными в местном кафе, чтобы ее успокоить. Тут ваша славная девочка раздобрилась и честно сказала мне, в каком павильоне вас надо искать.
- Да, я такая. Когда ко мне по-хорошему, я тогда тоже по-добренькому, - пояснила Мариночка.
- Мне все ясно, - заявил я, - сколько я вам должен за куклу и пирожные?
- Ничего не надо, - твердо заявил Костя 2, - я так рад, что избавился от этой хорошенькой девочки, что теперь эту радость долго буду вспоминать. Просто скажите, что не имеете ко мне никаких претензий.
- Пока свободны, - заявил лейтенант, - но я, на всякий случай, зафиксирую Ваши данные. Давайте ваши права или паспорт. А также номер контактного телефона и адрес фактического проживания. При необходимости я вас вызову. А пока большое человеческое спасибо и до свидания.
Костя 2 исчез так быстро, что мы даже не успели его поблагодарить.
Рыжая Ведьма рассказала еще пару историй о страданиях похищенных детей. Теперь, после счастливого конца нашей истории, эти истории воспринимались хорошо, с большим интересом.
Домой мы возвращались пешком, делясь впечатлениями об этой истории.
- Как погуляли? – поинтересовалась у нас Светлана, когда мы вернулись домой.
- Нормально, - ответил я с максимально возможным спокойствием, - вот куклу купили.
- Что-то интересное видели?
- Ничего интересного, - ответила Лена, - так, походили, погуляли. Пирожных поели.
- Да, ничего интересного, - подтвердила Мариночка и добавила, - вот только похитили меня злые дяди в черных масках. Хотели разобрать меня на органы, а голову оторвать.
- Что ты несешь? Как это "голову оторвать"? – поразилась Светлана.
- А вот так!
Мариночка схватила свою новую игрушку, левой рукой крепко сжала шею куклы, а правой рукой начала с силой тянуть за волосы. Мы ошарашенно наблюдали за процессом. Мариночка напряженно пыхтела, но кукла не сдавалась. Голова категорически не желала отделяться от туловища.
- Посмотрите на нее! – воскликнула Мариночка, прекратив свои садистские упражнения, - кто бы мог подумать! Наконец-то, научились делать как следует.
...
Первоисточник:
===
Источники, упомянутые в произведении:
"Дизентерия в полевых условиях"
"Веселая квартира"
участие в соревнованиях по шахматам.
Мы - чемпионы!
===
#############
### Конец ###
#############
Я проснулась в самом красивом месте, которое только можно себе представить. Старинный городок с магазинчиками и мощеными улочками, стоящий над живописными холмами. А на вершине одного из них высился небольшой замок в стиле барокко.
Я с нетерпением ждала возможности приехать сюда на выходные со своим парнем на первую годовщину. В нашем городе, почти никогда не бывает снега, поэтому оказаться здесь в декабре, окруженной запахами и огнями рождественской ярмарки, было просто мечтой.
И мы приехали. Вдохнули хрустящий от мороза воздух, встретились с милейшими, гостеприимными людьми в отеле, ресторанчиках и магазинах. Снег еще не выпал, но отчетливо пахло зимой: вот-вот и он ляжет.
На следущее утро меня почти ослепил яркий свет из окна. Тут же начала болеть голова. Неловко поднявшись с кровати, чтобы закрыть жалюзи, я вдруг поняла, почему на улице так светло. Белая простыня мягко накрыла дома и улицы.
Эта картина была бы потрясающе красивой. Если бы не красные пятна. Тут и там дорожки маленьких темно-бордовых капел. А кое-где и целые лужи.
– Джейкоб? – прошептала я, но мой парень никак не отреагировал. Я повторила его имя, на этот раз громче. Он громко зевнул.
– Который час?
– Иди сюда. Выпал снег.
– Солнце, это очень круто. Я обязательно посмотрю попозже.
– Пожалуйста. Подойди и посмотри.
Он медленно встал с кровати и подошел к окну. А когда посмотрел на улицу, изменился в лице. Кажется Джейкоб тут же проснулся.
– Что это, черт возьми, такое?
Мы уставились в окно.
– Выглядит почти как кровь.
– Может, вино? – предположил Джейкоб.
Я покачала головой.
– Вряд ли. И как бы оно туда попало? Снег совершенно нетронутый.
Джейкоб глубоко вздохнул и отвернулся от окна.
– Ава, ты помнишь что-нибудь о прошлой ночи?
Я сглотнула.
– Я помню много глинтвейна.
– Именно. Я вообще не знаю, как мы дошли до номера, – рассмеялся он и спотыкаясь, вернулся в постель. – Уверен, этому есть логичное объяснение.
Я осталась у окна. В поле зрения появилась пара, идущая по улице мимо отеля, прямо мимо одной из больших луж. Они даже не взглянули на нее.
Через некоторое время я услышала храп Джейкоба, но не вернулась в постель. На улице появлялось все больше людей, некоторые начинали разгребать снег перед своими домами.
Никто не обращал внимания на красные пятна.
***
После того как Джейкоб окончательно проснулся, мы спустились по скрипучей деревянной лестнице, чтобы позавтракать в кафе. Отель был маленьким и очень старым, весь первый этаж покрывал уродливый красно-зеленый ковер, а мебель выглядела так, будто была сделана в 80-х годах, но это придавало месту еще больше очарования. Как будто мы приехали в гости к бабушке и дедушке.
– Доброе утро, как прошла первая ночь? – поприветствовал нас пожилой джентльмен за стойкой регистрации. У него была добрая улыбка на лице и глубокие морщины под глазами.
– Я спал как младенец, – ответил Джейкоб. – Но можно задать странный вопрос: вы что-нибудь знаете о красных пятнах на снегу снаружи? Я сказал своей девушке, что это, скорее всего, вино, но...
– О, красный снег, – усмехнулся старик. – Это очень необычно, не находите? Особенно туристам нравится окружающая его тайна.
– Тайна? - спросила я.
– Ну, видите ли, юная леди. Нет однозначного ответа на вопрос, что откуда берется красный снег. Некоторые говорят, что это люди навеселе идут домой по снегу, проливая последние капли глинтвейна.
– Но тогда были бы следы, – заметила я.
Пожилой джентельмен поднял палец.
– Именно! Очень хорошо! Другая теория связана с красными кирпичами, которые вы видите по всему городу. Говорят, когда идет снег, некоторые хлопья падают на фасады, вбирают в себя цвет, а потом падают на землю.
Он переводил озорной взгляд с меня на Джейкоба и обратно.
– А еще говорят, что небо окрашивается кровью над нашим городком, чтобы наказать его.
– За что? - озадаченно спросила я.
– Кто знает, может, люди, поселившиеся здесь, прогневили богов. – Старик захихикал. – Но вы не волнуйтесь, скоро все уберут.
***
Старик был прав. Когда мы вышли из кафе, красного снега нигде не было видно, но я все равно не могла выбросить его из головы. Мы с Джейкобом обсуждали разные теории, но в конце концов решили, что это, скорее всего, небольшой трюк, который местные жители разыгрывают с приезжими.
Маленькая тайна, которая добавляет очарования рождественскому городу.
Остаток дня мы провели, исследуя город. Мы перебегали из магазина в магазин, просто чтобы не замерзнуть. По этой же причине не стали подниматься к замку. Я недооценила, насколько холодно будет в этом месте.
В центре города обнаружилась старая церковь, которая казалась очень популярной. Я предложила заглянуть в нее, но Джейкоб был против, потому что считал, это скукой.
В конце концов, начало темнеть, и мы отправились на один из рождественских рынков.
Здесь были десятки маленьких деревянных ларьков, в которых продавались маленькие подарки и разнообразная еда. В центре был небольшой каток и сцена, играла музыка. Огни и запахи аниса с корицей затягивали внутрь и окутывали гостеприимством и теплом.
Мы попробовали горячие коктейли и вафли. Пообщались с другими людьми, приехавшими в город. Все было почти идеально.
А потом пошел снег.
Когда на землю посыпались маленькие снежинки, все вокруг резко остановилось. Казалось, что люди вокруг нас на секунду перестали двигаться, а потом раздался один общий вздох.
В этот момент все вышло из-под контроля. Веселая рождественская музыка со сцены превратилась в искаженное звуковое месиво. Сказочные огни начали мерцать. Люди вокруг нас начали двигаться во всех направлениях. Некоторые даже иступленно вопили.
Меня начали толкать со всех сторон, и я схватила Джейкоба за руку.
– Что, черт возьми, происходит? – крикнула я голосом, дрожащим от страха, но выражение лица моего парня было прямо противоположным.
Он улыбнулся, когда на его лицо упала снежинка. Размазал ее пальцем, оставив кровавый след.
– Зима начинается, Ава, – сказал он с жутким спокойствием. – Разве это не прекрасно?
Не знаю, чем я руководствовалась, но тут же оттолкнула Джейкоба и побежала с толпой. Город был для меня все еще новым, и ночью я мало что различала, поэтому не знала, куда идти. Все, что я знала, – что-то не так и моя интуиция кричала мне бежать.
Пробираясь по переулкам, я наткнулась на группу людей.
Их лица были такими же спокойными, как и у Джейкоба. Одна женщина улыбнулась и спросила, кто я и откуда.
– Ты не отсюда, - ответил мужчина, прежде чем я успела ответить.
– Кто тебя привел? Ты подношение? – спросила женщина.
Я отшатнулась и побежала дальше. Не могу сказать, сколько времени прошло, пока я наконец узнала улицу, на которой находились наш отель и машина Джейкоба.
Ключей от машины у меня не было, поэтому пришлось идти в номер. Я просто хотела уехать отсюда как можно быстрее.
В прихожей было пусто, и я побежала вверх по лестнице к нашему номеру. А когда открыла дверь, то поняла, что Джейкоб уже стоял у окна, и не один: с ним был старик из приемной.
Мое сердце заколотилось, и я снова хотела бежать, но потом подумала, что, возможно, я слишком остро реагирую. Ничего не произошло, и, кроме того, мне некуда было идти. Возможно, здесь, с Джейкобом, я буду в большей безопасности.
– Ава, все в порядке, ты можешь войти, – прервал он мои мысли. Я застыла в дверях.
– Что происходит? - пробормотала я.
Старик сочувственно улыбнулся мне.
– Ты в безопасности, девочка. Они нашли кого-то другого.
– Кого-то другого?
– Другое подношение.
– Дедушка, – сказал Джейкоб строгим голосом. – Ничего не произошло. Ей не нужно знать, – прошептал он.
– Мне чертовски нужно знать. Что происходит? Почему ты назвал этого человека дедушкой? – Мой голос сорвался на крик.
Страх сменился приливом ярости. Я направилась к окну.
– Ты не хочешь этого видеть, милая. Лучше останься там, – сказал старик, но я не останавливалась, пока не оказалась почти у окна. И тогда я увидела, на что они смотрят.
В доме на противоположной стороне улицы группа людей стояла у большого открытого окна, рядом с которым находился флагшток. Когда я увидела, что они делают, у меня кровь застыла.
Они вешали на шест труп.
В голове пронеслось миллион мыслей, но прежде чем я успела хоть что-то предпринять, Джейкоб уже схватил меня за руку.
Он вонзил в меня шприц, и все вокруг потемнело.
***
Я очнулась в машине. Уже стоял день.
Воспоминания о прошлой ночи нахлынули волной, я схватилась за ручку двери, но она была заперта.
– Ты хочешь выпрыгнуть из машины? – услышала я голос Джейкоба рядом с собой. Его взгляд был прикован к дороге.
Мое сердце билось так быстро, что казалось, выпрыгнет из груди.
– Ты в порядке, милая? Вчера вечером ты потеряла сознание после того, как выпила слишком много...
– Прекрати нести чушь, – перебила я его. – Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?
Он вздохнул.
– Значит, ты не забыла. Какая жалость.
Черт. Надо было притворяться, пока мы не вышли из машины.
– Не волнуйся, я не причиню тебе вреда. На самом деле ты мне и правда очень нравишься, Ава. Ты можешь мне не верить, но мы просто выполняем требование.
– Требование? – прошептала я.
– Жертвоприношения, разумеется. Каждый декабрь в первые выходные выпадает кровавый снег. И в эти две ночи нужно сделать подношение. Мне очень жаль, Ава, но если мы не сделаем этого, снег не прекратится. Пока не похоронит всех. – Он на секунду замолчал. – Я привел тебя в свой старый дом, Ава, потому что ты важна для меня. И никто же не гарантировал, что жертвой станешь ты, хотя была такая возможность. Но тебе повезло.
– Повезло? – повторила я.
– Было бы еще лучше, если бы ты отрубилась, как в первую ночь, и все забыла. Тебя не выбрали. Но ты очень усложнила мне жизнь.
Я встречалась с Джейкобом целый год. И так и не догадалась, что с ним что-то не так. Я слишком ему доверяла.
Я даже не знаю, где находится тот адский город. Поездка была сюрпризом, и я проспала всю дорогу туда. Теперь я понимаю, что, скорее всего, он и тогда накачал меня наркотиками.
Я не стала ничего отвечать. Не стала спорить. Все, что мне было нужно, – получить возможность убраться от него подальше.
– Ты сказал, что не причинишь мне вреда.
Джейкоб улыбнулся.
– Это правда. Я отвезу тебя домой или могу высадить по дороге. Дедушка сказал, что все будет хорошо.
Тебе все равно никто не поверит.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
А уж дома, в тепле и уюте, он спокойно прободрствует очередную ночь. Книженцию какую-нибудь почитает или журнальчики полистает под чаёк. Вот тебе чудовище, накося-выкуси! Не на того напало! Ты может и страшное, зато мы умные!
На улице уже было темно, но фонари пока не зажигались. Небо, сплошь завешанное серо-черными облаками, обильно поливало город водой. Сильный ветер ему активно помогал в этом, усердно разгоняя тучи брызг во всех направлениях. Иван поднялся с насиженного места и только тут увидел вокруг себя множество людей. Их было настолько много, что казалось стояли они плечом к плечу и не было никакой возможности протиснуться сквозь эту толпу. И ещё, не смотря на темень и стену дождя, он разглядел что одеты все они почему то одеты в одинаковые черные дождевики с капюшонами. В точь-точь как балахоны прорезиненных плащ-палаток, которую им показывал учитель на одном из уроков начальной военной подготовки. Противогазов им только не хватает! И кстати лица у всех скрыты под низко надвинутыми капюшонами, так что и не разглядеть толком, что-то там еле заметное сереет и всё. И чего они, спрашивается, вдруг на улицу высыпали? Дождя что-ли никогда не видали?
Иван принялся проталкиваться сквозь строй неподвижно стоящих людей, но те даже и не думали уступать ему дорогу. Они продолжали стоять совершенно неподвижно, словно манекены, покачиваясь от его усилий но не падая. Приходилось буквально продираться сквозь этот строй. Сначала он периодически буркал в разные стороны «Извиняюсь!» но скоро перестал, всё равно ему никто не отвечал и не возмущался. Продвигаться получалось очень медленно и чрезвычайно утомительно. Иван остановился перевести дух и заодно решил оглядеться по сторонам. И в этот самый момент его тело охватил ледяной озноб, по сравнению с которым струи осеннего дождя казались теплым душем.
Город исчез! Нет, не так. Тот город, который он знал, исчез напрочь. А то, что он сейчас видел вокруг, было чем угодно, но только не улицами города, который он знал с самого рождения. Во всех направлениях простирались в непроглядную даль абсолютно одинаковые, прямые как стрела улицы с абсолютно одинаковыми темными пятиэтажками вдоль них. И этих одинаковых улиц, параллельных друг другу, было неисчислимое множество. И поперек этих улиц тоже проходило неисчислимое количество таких же одинаковых улиц. Словно город превратился в нескончаемую шахматную доску, на клетках которой торчали угрюмые дома с черными глазницами окон а между ними во всех направлениях проложены дороги. И почему ни в одном доме не светится ни одно окошко? Вечер же! Ну ладно, пусть фонари не зажгли, но ведь люди в своих квартирах сейчас должны кушать на кухнях, смотреть телевизоры и прочими делами заниматься. Значит и окна в домах должны светиться — жёлтым, оранжевым, синим и другими всякими разными цветами. А они абсолютно чёрные, окна эти.
Ивана разобрала злость. Да что за чертовщина тут происходит! Он принялся яростно тереть лицо, стараясь смахнуть заливающую глаза дождевую воду и одновременно пытаясь привести себя в чувство. А это что такое? Он отставил от лица руки и теперь удивленно таращился на них. Потом перевел взгляд себе на грудь а затем на ноги. Его собственная одежда видимо решила не отставать от родного города и тоже куда-то пропала. Сейчас он был одет в какую то длинную белую рубаху с рукавами и такие же белые штаны. Причём одеяние это, сейчас насквозь промокшее и облепившее его тело, было изготовлено из самой простой тонкой материи, из которой обычно простынки делают.
Ошалевший и совершенно ничего не понимающий Иван принялся оглядываться по сторонам, надеясь увидеть хоть что-нибудь, что могло бы натолкнуть на дельную мысль, помогло бы понять, что с ним происходит а лучше всего подсказало бы, что ему дальше делать. И кое чего он увидел. На приличном отдалении о него на одной из множества тёмных улиц он заметил двигающееся светлое пятно. Точно светлое! И оно точно двигалось! Вот прямо сейчас оно за углом одной из пятиэтажек скрылось. Иван вдруг отчетливо осознал — как только поймает он это белое, чем бы оно там ни было, так сразу и поймет, что вокруг происходит. Он побежал что было мочи в указанном направлении. Хотя бегом такой способ передвижения назвать можно с большой натяжкой. Снова и снова он огибал мокрые и неподвижные людские фигуры, уже совсем плохо заметные в сумраке. Снова и снова натыкался, отталкивал их или прорывался между ними. Сил уходило немерено. Когда он наконец добрался до того места, где по его мнению видел нечто белое, вокруг было всё то же самое. Будто он только что никуда и не бежал отчаянно. Всё те же бесконечные улицы, всё те же мертвые дома.
Иван нагнулся и упер руки в колени, ему необходимо было отдышаться. Зато стало теплее под сплошной стеной холодных струй, побегал всё-таки. Стоило только выпрямиться — белое пятнышко снова тут как тут. Ну, если честно, не совсем тут а на порядочном отдалении, но заметно ближе к нему, чем в первый раз. Вон оно, гуляет там себе, словно дразнит его. Иван даже перестал замечать всю бредовость и жутковатость окружающей его обстановки. Им овладел самый настоящий спортивный азарт. Ну ладно, держись у меня! Он снова побежал к маячившему пятну и снова пятно успело скрыться, не подпустив его близко. Опять отдышался. Опять осмотрелся. И снова побежал. И снова … И снова … И снова, уже который раз, без пользы. Он чувствовал, что начинает сходить с ума.
Очередной раз, изнемогая от усталости, Иван с трудом отдышался. Но только он выпрямился и развернулся как замер от неожиданности. Белое пятно было прямо перед ним, всего в какой-то паре метров. И никакое это не пятно! Это человек! И не просто человек а молодая девушка, это хорошо видно по фигуре. И одета она в длинное белое платье из такой же тонкой белой ткани, мокрой и плотно облепившей её тело. На голове у неё венок из странных чёрных цветов, он таких и не видел никогда. Из под венка на плечи спадали длинные белые волосы. Даже не белые а какого то серебряного цвета. Он таких волос, как и черных цветов, тоже никогда в жизни не видел. И лицо! Её лицо, не смотря на окружавшую темень, было хорошо различимо. Оно словно светилось изнутри. Он сразу узнал это лицо. Это была Маша.
Маша стояла напротив и тоже всматривалась в него. Она молча наклоняла голову то в одну то в другую сторону и временами прищуривалась, словно хотела получше разглядеть его. Было заметно, что она его не узнает. Иван решил помочь ей и стал периодически смахивать потоки дождевой воды со своего лица. А потом решил, что нужно бы подойти к ней поближе, может быть даже за руку взять, чтобы не боялась. Но не смог двинуться с места. Что-то не подпускало его к ней поближе, будто воздух вместе с каплями дождя превращался в упругую стену, стоило только ему попытаться сделать шаг навстречу. Он попробовал раз, другой, третий. Ничего не получалось. И вдруг …
«Кто -о -о -о -о -о -о -о -о т -ы -ы -ы -ы -ы -ы -ы -ы?»
Протяжный и очень мягкий голос прозвучал у него прямо в голове. Он, этот голос, казалось весь состоял из шелеста неисчислимого множества дождевых капель. Не того резкого барабанного боя, когда ливень молотит по крышам домов или автомобилей. Нет, в этом голосе звучал тот самый успокаивающий шелест, под звук которого бывает так хорошо отрешиться от всех забот и не спеша проваливаться в мягкую перину сна.
Иван удивился. Как, она так и не узнаёт его? Ну Машка, мало того что недотрога, но вот тут ты в край зазналась! И он произнес …
«Это же я — Иван!»
Стоило только его голосу смолкнуть как вдруг в его лицо с той стороны, где стояла Маша, ударил шквал ледяного ветра. От неожиданности он закрыл глаза и попытался прикрыть лицо руками. Ничего не вышло. Теперь и руки его не слушались. О сам теперь превратился в одного из толпы неподвижных молчаливых человеческих фигур, окружавших их плотной стеной. Маша! Надо ей помочь! Иван открыл глаза и посмотрел на Машу. Он увидел, как ветер поднял её волосы и сбросил с головы венок. В этот момент дикий ужас охватил его. Стоило только венку упасть с головы девушки, как черты её лица стали страшно искажаться, смешиваясь и растворяясь. Он, уже не контролируя себя, попытался закричать, но ни единого звука не вылетело из его рта. Ураганный встречный ветер словно забивал все звуки назад, прямо ему в глотку.
Тем временем Машино будто бы лицо кипело, оно полностью утратило свои черты и сейчас исходило белыми пузырями. Каждый такой пузырь лопаясь выбрасывал из себя тонкую белую нить. И все эти нити, развеваясь по ветру. Устремлялись прямо к Ивану. Он, изо всех сил что у него остались, пытался увернуться, отскочить, хоть как-то избежать прикосновения этих жутких отростков, непрерывно лезущих из того, что раньше было лицом его возлюбленной. Но скованный до последней клеточки тела неизвестной силой, уже не мог пошевелить даже глазами. Иван видел, как сотни а может быть даже тысячи этих страшных извивающихся на ветру нитей приближаются к нему. Вот осталось всего несколько сантиметров. Вот прямо сейчас кончики этих нитей коснутся его лица. Он инстинктивно приготовился ощутить чудовищную боль, но …
Ничего подобного не случилось. Он даже не почувствовал момента, когда нити коснулись его тела. Он не ощутил ничего болезненного или даже неприятного, когда нити прошили его тело в разных направлениях, сверху до низу, словно насыщая собой. Сейчас он ощущал неизмеримое блаженство. Он купался в потоках этих нитей, словно они были струями какого то живительного источника. Заботливые нити соткали вокруг него кокон, надежно укрывший Ивана от бушующих в этом тёмном мире дождя и ветра. Он парил внутри этого кокона, впитывая его тепло и заботу, наполняясь неведомыми раньше счастьем и радостью. И ещё он понял — эти нити навсегда связали его с Машей, подарившей их и потому ставшей кусочком его самого. Он хотел только одного - чтобы всё вот это, то что с ним прямо сейчас происходит, длилось вечно.
Внезапно стало жечь щёки, то одну то другую. Окружавший Ивана кокон, с его блаженным теплом и ласковым белым свечением, неумолимо исчезал. Место белого свечения нахально занял рыжий солнечный свет а блаженное тепло сменилось прохладой ветерка с запахом прелой листвы. Никакого парения в невесомости уже и в помине не было. Вместо этого появилось очень неприятное ощущение затекшей шеи и отсиженной напрочь правой ноги. Ощущению жжения в щеках тоже нашлось свое объяснение и очень простое. Гражданка пожилой наружности со строгим лицом, стоявшая перед ним, настороженно приглядывалась к Ивану. Понять её можно, она ожидала, как молодой парень отреагирует на такой бесцеремонный способ пробуждения. Мало ли чего от него ожидать можно? Одно дело, если ему плохо стало и он на скамеечку присел. А если пьяный уснул? А она тут из лучших побуждений его по щекам лупасит. А ну как он сейчас, осерчав, тоже ей лупанёт по щекам? Кто эту современную молодежь разберет? Совсем ведь от рук отбились, никакого уважения к старшим, не то что раньше! Если опасениям бдительной старушки и суждено было когда-либо сбыться, то уж точно не сегодня.
Иван открыл глаза, посмотрел на старушку, широко улыбнулся и сказал «Здравствуйте!». Старушка с облегчением выдохнула и её напряженное лицо разгладилось. Она объяснила Ивану, что ещё в полдень его тут заприметила, когда в магазин ходила, вроде как сидел он и головушку свою молодецкую на руки уронил. Тогда подумала, ну мало ли подустал да отдохнуть решил. А тут с балкона глянула, батюшки святы, а парень то полуденный так и сидит себе на лавке, даже не пошевелился. Ну она и побежала проверить, мало ли чего, может что худое с ним приключилось. А он тут вон какой, радостный да вежливый оказался.
Иван от души поблагодарил пожилую женщину за заботу, взял свою конспиративную сумку с бидоном и бутылками, с трудом поднялся и поковылял в сторону своего жилища, немного подволакивая затёкшую до невозможности ногу. Настроение у него было просто великолепным. Эх бабуля, ничего худого со мной не приключилось. Самое хорошее, что только с человеком в жизни может приключиться с ним и приключилось. Он можно сказать смысл жизни познал и прочувствовал. И теперь его жизнь навсегда изменится. В этот субботний вечер ему дико хотелось петь, плясать, смеяться, говорить всем встречным и поперечным людям приятные слова. Хотя вот с этим нужно держать себя в руках, а то за пьяного примут и тут же такси ему вызовут. Жёлтое такое, с синей полосой по всему борту и гербом СССР на передних дверцах.
А ещё сегодня ночью он отменно выспится! И следующей ночью выспится! И всеми другими ночами он снова будет спать в свое удовольствие. И никакое чудовище его больше не потревожит. Да и нет никакого чудовища на самом деле. Тут оказывается просто некоторое недопонимание вышло. Это существо пусть и выглядит несколько экстравагантно, но оно, как выяснилось, помочь Ивану хотело, спасти его. В этом можно не сомневаться, это он уже точно знает. Потому и гонялось за ним, а он убегал как дурак. Главное что всё в лучшем виде по итогу устроилось!
Доктор.
Только-только он закончил утренний обход своих немногочисленных и по большей части молчаливых пациентов и уселся заполнять карточки назначений, как зазвонил телефон на столе. На проводе оказался сам главный врач. С его слов выходило, что к одному из его пациентов, а именно к находящемуся в коме избитому пацану, буквально рвётся одна молодая особа. Да не простая а аж целый представитель пионерской общественности, от имени и по поручению этой самой общественности, так сказать. И не с пустыми руками а с большой открыткой и таким же большим мешком конфет. Так вот, как лично доктор считает, возможно ли такое посещение организовать для юной пионерки? Ну с точки зрения как состояния пациента так и вообще обстановки в отделении? Не повредит ли это детской психике, как он считает? В общем минуты две на решение у него есть, по результату перезвонить прямо ему, главврачу.
Доктор задумался. С одной стороны он уже который день пичкал паренька разными из лекарственных препаратов, варьируя состав и пропорции. И всё пока что безрезультатно. Похоже на то, что пацан очень глубоко нырнул, как говорили в их среде. И всплывать пока что не собирается. С другой стороны, в медицинской литературе описан не один случай, когда такие пациенты пробуждались вследствии воздействия совершенно неожиданных и очень разных внешних раздражителей. А вдруг эта девочка станет таким вот раздражителем? Кто знает? Но ведь все таки школьница, то есть ребенок по сути ещё. Хотя ничего страшного тут она не увидит. Агонизирующих пациентов, которые могли бы испугать её своими криками, сейчас на счастье в отделении нет. А парень этот лежит и лежит себе тихо, замотанный со всех сторон, как будто спит. Только лицо и видно. Ну да, трубки там торчат и расширитель во рту. Не особо это и страшно. А вдруг действительно получится? Чем чёрт не шутит? Тогда и он сможет написать в медицинский журнал свою статью о ещё одном удивительном случае. Ладно, попробуем. Доктор вышел и кабинета и направился к дежурившей возле внука бабушке, дабы заручиться её согласием. На его удивление она кивнула даже не задумавшись, едва только услышала вопрос. Ну и отлично, подумал врач про себя. Вернувшись в свой кабинетик, снова взял трубку и накрутил внутренний номер главврача. Как только тот ответил, доктор сообщил что дескать пусть направляют пионерку, на пороге отделения встретит медсестра и раз уж общественность требует, всё организуем в лучшем виде, раз уж на то пошло.
Наконец медсестра, отправленная встречать столь важного посетителя, вернулась и пока она шла по коридору было заметно что за ней кто-то семенит. Медсестра дошла до дверей палаты и отошла в сторону. За ней оказалась девчонка лет пятнадцати, с русыми волосами, заплетенными в короткую косу и большущими серыми глазами. Девочку со слов медсестры звали Маша, она одноклассница их юного пациента и с улыбкой добавила, что по поручению, как видите. Маша поздоровалась а он тем временем внимательно осматривал её, пытаясь оценить психологическое состояние. Напугана ли? Взволнована ли? Не хлопнется ли прямо тут в обморок от избытка чувств, вызванного обстановкой и тем что ей предстоит увидеть? Да не должна, судя по впечатлению от осмотра. Держится ровно, в меру спокойно, взгляд твердый. Это хорошо. Ну что же, приступим тогда.
Девочку Машу провели в палату к пациенту, представили родственнице и усадили на стул рядом с ней. Сам он и обе дежурившие медсестры палату покинули, чтобы не смущать ни пришедшую школьницу ни бабушку. Тем более вполне может быть что они знакомы между собой, пусть посидят и поговорят, нечего людям мешать в такой непростой ситуации. Наклонившись к уху медсестры, чей пост находился почти у самых дверей палаты, доктор тихонько прошептал распоряжение прислушиваться к происходящему и если что, незамедлительно реагировать. Затем ушёл к себе в кабинет, работу с бумажками за него никто не сделает.
Визит школьницы прошёл без всяких проблем. Чудесного пробуждения впрочем тоже не случилось. Спустя примерно пять минут девочка сама появилась в дверях палаты и сообщила что она всё, навидалась. Ну навидалась так навидалась. Та же медсестра проводила её назад из отделения, вернув халат с надписью «Зоя», в котором Маша пришла сюда. Наказала внизу просто постучать в закрытую дверь, регистраторша услышит и её выпустит, так все делают.
Спустя еще несколько минут после ухода посетительницы, только медсестра успела подготовить несколько бутылей с лекарственными растворами для капельниц, из палаты Андрея раздался громкий звук, как будто что-то упало на пол. И в ту же секунду запищал громким и протяжным писком кардиомонитор, подключенный к больному. Мальчик дал остановку сердца!
Тревожный сигнал кардиомонитора опытный доктор услышал бы даже сквозь свой самый глубокий сон. Он влетел в палату почти сразу за медсестрой. На ходу прокричал приказ одной сестре немедленно тащить сюда набор с комплектом аварийных сильнодействующих препаратов, предназначенных как раз для таких случаев а обязательно несколько дополнительных шприцев. Второй приказал бежать что есть сил в хирургию за анестезиологом а потом сразу в терапию за тамошней заведующей, уже предчувствуя, что без помощи всех самых квалифицированных коллег тут не обойдется. На лежащую посреди палаты без движения старуху никто не обращал внимания, не до неё сейчас. Проблемы нужно решать по мере важности. Очень скоро коллеги прибудут на помощь, они ей и займутся заодно.
Затем он, не мешкая ни секунды, кинулся к лежащему на кровати ребенку. Так, стетоскоп, сердце - не прослушивается. Рот, прочь расширитель, дыхание — отсутствует. Вены, артерии, пульсация — отсутствует. Датчики монитора сорвать! Сам прибор выключить! Начали! Раз прекардиальный удар! Сердце, артерии — не прослушивается, нет пульсации. Два прекардиальный удар! Тоже без эффекта. Начали качать! Качаем, качаем, качаем! Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь … шестьдесят. Теперь мешок Амбу, маску на рот, жмём, жмём, жмём … Контроль артерий. Пусто! Прочь маску! Снова качаем! Раз, два, три, четыре … Движения доктора были уверены и точны. Он сохранял полнейшее хладнокровие, сказывался большой опыт. Он уже вошёл в ритм бескомпромиссной борьбы за жизнь своего пациента. Теперь либо он свалится на пол без сил либо моторчик парня снова запустится. Казалось не существует в этом мире ничего такого, что смогло бы отвлечь его.
Продолжая ритмично вдавливать свои сложенные вместе руки в грудину пациента, доктор увидел, как лежащая на полу старуха начала вставать. Только вот делала она это очень странно. Лежала она на полу лицом вниз, полностью вытянувшись почти в струнку, руки у неё тоже были вытянуты вперед. Как человек обычно поднимается на ноги из такого положения? Нормальный человек сначала поднимет голову, потом подтянет к себе руки, потом обопрётся на них, потом поднимет верхнюю часть тела, потом подтянет одну ногу, ну и так далее. Правильно? Правильно! Здесь же происходило нечто совсем необычное. Старуха подтянула к себе ноги и подняла таз, встав как бы на четвереньки, но при этом её голова и вытянутые вперед руки по прежнему лежали на полу. Постояв неподвижно в такой иррациональной и очень странной позе, старуха вдруг начала двигать прижатой к полу головой и руками по поверхности этого самого пола, в разные стороны, то влево то вправо. Движения эти походили на то, что она решила этот пол как бы подмести, ну или помыть. Только делает это почему то своей головой и руками.
Доктор, занятый спасением жизни своего пациента, невольно наблюдал жутковатое зрелище, разворачивающееся совсем рядом с ним. Мелькнула мысль — спятила бабуля. И тут же ощутил, как в его собственный мозг стал врезаться, по другому это ощущение было не назвать, какой то странный и очень неприятный звук, постепенно становившийся всё громче и громче. И ещё он никак не мог понять, откуда звук этот вообще берётся. Тем временем старуха, не прекращая мести по полу собственной головой и руками, принялась вертеться на месте волчком. Сначала очень медленно, потом всё быстрее и быстрее. И тут доктор понял, что является источником неприятного звука. Точнее говоря кто им является. Старуха выла. Не плакала а именно что выла! И это был не простой вой. Это была песня! В ней явно прослеживался свой ритмический рисунок. Страшный ритмический рисунок! Жуткий, не человеческий а скорее звериный вой, следуя определенному ритму, то взлетал до звенящего визга, то переходил в низкое утробное рычание. Старуха тем временем уже вертелась на полу с нечеловеческой скоростью, больше походя на размытое черно-серое пятно, в котором с трудом угадывались человеческие черты.
Вбежавшая в палату старшая медсестра так и замерла прямо возле входа, словно наткнувшись на невидимую стену и еле удерживая поднос со шприцами и ампулами в трясущихся руках. Она не могла оторвать взгляд от пляшущей на полу танец страшного волчка ведьмы. У неё просто не было сил сбежать от жуткой песни. Медсестра вдруг начала махать перед собой руками с подносом, словно отталкивая от себя что-то невидимое. Её взмахи руками становились всё сильнее и поднос ожидаемо полетел на пол, а вместе с ним и все что на нём было - шприцы, ампулы и склянки. Девушка вдруг затряслась, обхватила голову руками и тут же упала на пол. Потом, судорожно суча ногами, поползла прочь, но будучи полностью дезориентированной, только уперлась в угол палаты. И даже не смотря на это, она не оставляла попыток двигаться дальше, лишь бы покинуть это страшное место. Она словно хотела прилипнуть как можно плотнее или вообще протолкнуть себя сквозь стену. Руками она царапала твердую поверхность, словно хотела или найти за что там зацепиться. Вот только ничего у неё не получалось, только тело извивалось змеёй и ноги бесполезно скользили по кафельному полу.
Доктор чувствовал как завывания старухи, проникавшие в его голову, будто бы старались разорвать её изнутри, вывернуть череп со всем его содержимым наизнанку. И ещё он отчетливо чувствовал нарастающее притяжение ведьминой воронки. Это было ощущение, будто стоишь на краю ледяной горки, ведущей в глубокую пропасть и из последних сил удерживаешься чтобы не скатиться туда. Единственное, что не давало ему сойти с ума и не уползти в угол как медсестра, так это полная концентрация на своем врачебном долге. Этот долг был его якорем а алгоритм сердечно-легочной реанимации был своеобразной молитвой. Качаем, качаем, качаем! Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь … шестьдесят. Мешок Амбу, маску на рот, жмём, жмём, жмём … Контроль артерий. Пусто! Прочь маску! Снова качаем! Раз, два, три, четыре … Мышцы рук уже давно горели огнем от напряжения и усталости. Спина словно деревянная. Пот льется градом. Нельзя останавливаться! Терпеть! Терпеть! Качаем! Качаем! Да где же помощь, чёрт побери! Он уже ничего не видел вокруг себя. Только страшный вой ведьминой песни по прежнему прорывался в уши, но песня эта не имела над ним никакой власти.
Он уже потерял всякий счёт времени, когда вдруг почувствовал чьи-то сильные руки, обхватившие его поперёк туловища и уносящие куда то прочь. В глазах плыло, сознание будто плавало в тумане. Он увидел, как несколько его коллег, не разобрать кто именно, сгрудились над парнишкой на кровати и что-то делали с ним. А ещё он увидел, как кто-то здоровенный в белом халате буквально рухнул сверху на мечущуюся по полу старуху, намертво придавив её и теперь лежит махая рукой. Кому он там машет? Ага, вот сама заведующая терапией подбежала и рухнула на колени перед ними, взмахнула шприцем и куда-то воткнула его бабке. Молодец его медсестричка! Похоже всю больницу успела обежать, всех на уши подняла! Большой человек ещё лежал на теле старухи, с каждой секундой дергавшимся под ним всё слабее и слабее. Потом он откатился в сторону и с трудом поднялся. Бабка так и осталась лежать недвижимой. Доктор с трудом повернул голову и увидел свою первую медсестру, по прежнему сидящую на полу и вжимающуюся в угол палаты. Она тряслась всем телом и плакала навзрыд. Кто-то из врачей пытался заставить её разжать стучащие зубы и выпить жидкость из маленького стаканчика. Наконец перед ним возникло лицо главврача больницы. Тот положил руку ему на плечо и тихо сказал «Он ушёл …».
Маша.
В понедельник утром Маша летела к дверям своего классного кабинета словно на крыльях. Еще бы, сейчас она как заскочит в кабинет и как удивит всех новостью! А ещё заставит всех восхищаться её находчивостью и самостоятельностью. А как же? Она в уме даже речь уже заготовила. Она скажет что вот, дорогие ребята, как вы все знаете, наш товарищ Андрей сейчас в больнице. Вы конечно на выходных все были очень заняты! Это она специально ввернёт, чтобы пристыдить одноклассников, пусть потупятся и краснеют. А потом скажет, что вчера она его навестила, но поговорить им не удалось, потому что Андрей в это время был на важных процедурах и отвлекать его было нельзя. Да, именно так она скажет, на важных процедурах. Объяснить реальное положение вещей она бы все равно толком не смогла. А потом она скажет, что через неделю или он сам к нам вернется или мы все к нему сходим. Нужно будет обязательно выделить слово «все»! Насчет недели Маша почему то была уверена. Ну не может же наша советская медицина не поставить Андрюху на ноги за целую неделю. Что такое целая неделя? Целая неделя это же вечность почти!
Когда она, улыбаясь собственным мыслям почти что ворвалась в классный кабинет, то после пары шагов остановилась в удивлении. Возле учительского стола стояли классуха, директриса, пара учителей и пара десятиклассников — высокий парень и девушка. Этих десятиклассников она хорошо знала, парень был председателем школьного комитета ВЛКСМ («ВЛКСМ» - Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи, он же «Комсомол» — во времена СССР большинство юношей и девушек вступали в комсомол после пионерии и находились там до вступления в коммунистическую партию — Прим. Автора) а девушка была вожаком школьной пионерской организации. Этих двоих вся школа знала, они на всех митингах, линейках и концертах выступали. А возле доски кучковалось с десяток девчонок и пацанов из параллельного 8 «Б» класса. Маша огорчилась. Ничего себе, да они тут похоже опять какое-то собрание решили устроить. А когда же ей теперь рассказывать про Андрея? Она уже настроилась, а тут на тебе!
Только собралась пройти для начала к своей парте, развернулась и сделала несколько шагов как снова встала на месте. Она увидела плотный строй своих одноклассников, буквально окруживший её с Андреем парту. Мимолетное удивление тут же сменилось догадкой, а потом Маша чуть ли не подпрыгнула от радости. Андрюха! Андрюха за выходные оклемался! И уже в школу прискакал! Ну конечно, если оклемался то чего ему, такому здоровому лбу в этой больнице то сидеть? Нечего там сидеть! Там одиноко, скучно и противно! Она сама видела! А тут у них весело и все свои! Маша бегом помчалась по проходу к своей парте и буквально врезалась в горстку ребят, растолкав их. Она уже открыла было рот, чтобы крикнуть привычную дразнилку — дескать, здорово Андрюха, голова, два уха! А потом она собиралась легонько хлопнуть его ладошкой по макушке, на правах лучшего друга.
И тут она увидела Андрея. Только вот Андрей не сидел на стуле на своем привычном месте. Не было его и среди одноклассников, которые должны были наперебой поздравлять его с возвращением и выспрашивать как оно там все было. Андрей был на фотографии. Большой черно-белой фотографии, лежащей на его стороне парты. Был он там на два года моложе себя нынешнего. Таким он был в шестом классе, когда их всех фотографировали на память для классного альбома в фотоателье. Сначала всех вместе а потом поодиночке. А ещё у этой фотографии в правом нижнем углу была прикреплена черная ленточка. Рядом с фотографией лежали четыре гвоздики.
Маша недоумевающе повернулась к стоящим рядом одноклассникам. Только теперь она увидела слёзы в глазах девочек. Пацаны стояли потупив глаза и шмыгали носами. Понимание приходило неотвратимо. Невозможное понимание. Абсолютно неуместное понимание. Такое понимание, которого никогда не должно было быть. Пальцы сами собой разжались, школьная сумка упала на пол. Дыхание перехватило, ни вздохнуть ни выдохнуть. Она снова смотрела на фотографию Андрея, а он смотрел в объектив фотоаппарата с легкой улыбкой. Как же так? Она же только позавчера его видела! И там же врачи были! И бабушка его там была! Как они позволили?! Почему все так?! Почему?! Она попыталась протянуть руку к фотографии, будто собиралась в последней иррациональной надежде прикоснуться к бумаге, заставить Андрея очнуться и пошевелиться. Но в этот момент окружавшие её ребята зачем-то все вместе начали наклоняться влево а её саму кто-то завернул в очень теплое, почти горячее, мягкое-мягкое, но абсолютно черное одеяло, не пропускающее к тому же ни единого звука.
Блаженная тёплая тьма вдруг сменилась жутким запахом и резким светом. Маша открыла глаза и увидела прямо перед собой яркую лампу, светящую прямо в лицо и рядом с ней лицо школьной медсестры. Та охнула, увидев открывшиеся Машины глаза и немедленно убрала в сторону вонючую ватку и лампу заодно. Маша поняла, что лежит в школьном кабинете на кушетке. Медсестра ненадолго исчезла, погремела какими-то склянками вне зоны зрения Маши и вернулась со стеклянным стаканом, до краев заполненным какой-то жидкостью. Потом рукой аккуратно приподняла Машину голову, поднесла стакан к её губам и приказала выпить. Маша повиновалась, тем более что жидкость была вполне приятна на вкус и сильно отдавала мятой. Память возвращалась а вместе с ней и страшные воспоминания. На вопрос о том, как она тут оказалась, медсестра объяснила, что Маша упала в обморок прямо в классе. Маша собралась с силами и села на кушетке. Сколько она так просидела, рассматривая неподвижным взглядом горшок с цветком на подоконнике, она сама не знала. Школьная медсестра сидела за своим столом, периодически посматривала на неё и похоже была вполне довольна такой реакцией свое подопечной. Внезапно в помещение долетели близкие звуки духового оркестра, игравшего заунывную мелодию. На удивленный вопрос Маши медсестра ответила, что сейчас идет траурный митинг, но ей туда лучше не ходить, раз она такая чувствительная и воспринимает всё близко к сердцу. Там сейчас того несчастного мальчика привезли и прямо перед школой прощание с ним проходит. А потом его отсюда прямо на кладбище отвезут.
Маша почувствовала, как в голове у неё наступила полная ясность. Андрей там! Она должна непременно увидеть его! Почему должна, она сама не знала. Но она должна быть там, рядом с ним! Что-то неведомое влекло её, будто бы тащило за руку на улицу. Маша, под удивленным взглядом медсестры, вскочила с кушетки и твёрдо заявила о своем намерении уйти. И вообще, пусть уважаемый медработник не волнуется на её счет, она уже прекрасно себя чувствует и пойдет посидит где-нибудь, например в столовой. Медсестра идею со столовой одобрила и посоветовала непременно купить в буфете горячего чаю и чего нибудь сладкого. Маша пообещала так и сделать после чего пулей вылетела из кабинета.
Она мчалась по пустым и гулким школьным коридорам а про себя как заведенная приговаривала, словно слова эти могли помочь. Быстрее! Быстрее! Быстрее! Она должна там быть как можно быстрее! Чертовы ступеньки лестницы! Зачем вас так много! Тётенька техничка, пожалуйста, побыстрее открывайте замок на дверях раздевалки! Наконец то! Спасибо! Схватив свое пальто, кое-как накинула его на себя. Потом пробежала по длинному коридору, потом через большое фойе, наконец толкнула дверь и оказалась на улице. И сразу же упёрлась в спины множества школьников, плотными рядами заполнивших большое крыльцо перед зданием школы и даже большую площадку перед ним. Тоскливая музыка уже не играла, было слышно только карканье ворон, облепивших тополя школьной аллеи.
Серое небо с островками черных туч, бьющий порывами во всех направлениях сильный и очень холодный ветер. Найдя место за спинами рослых старшеклассников, Маше удалось разглядеть целую толпу взрослых людей стоящих лицом к школе. Между школьниками и этими людьми оставалось небольшое пустое пространство, посреди которого на двух табуретках стоял небольшой вытянутый открытый ящик, обитый красной тканью. А возле этого ящика, повернувшись лицом к школе и её ученикам, стояла очень худая пожилая женщина с длинными седыми волосами. У Маши снова начала кружиться голова. Она отказывалась верить во всё происходящее. Ну почему?! Ведь ещё пару дней назад всё было прекрасно. Было ласковое солнце в небе и красивые листья на земле. Был живой Андрюха. Он просто крепко спал там на своей кровати. Но ведь живой! А сейчас нет солнышка, всё вокруг серо и холодно. И Андрюха уже не живой. Она никак не могла произнести слово «мертвый». Так же как не могла заставить себя произнести слово «гроб». В её понимании оба этих слова никак не могли применяться к Андрюхе. Она смотрела вперёд и ничего не видела. Слёзы лились из глаз и она даже не пыталась их утирать, незачем это было. Мир перед ней переливался и плыл, словно она смотрела на него сквозь сломанный калейдоскоп.
Внезапно Маша ощутила тепло в кисти своей опущенной руки. Такое же приятное, как тогда в палате. Она закрыла глаза, отчаянно надеясь на то, что сейчас исчезнет из этого страшного дня и снова окажется на том красивом бескрайнем лугу, где тепло и дует легкий ветерок с запахом трав и цветов. Но ничего подобного не случилось. Стоя с закрытыми глазами, она по прежнему ощущала на своем лице холодный ветер пасмурного осеннего дня и её всё так же знобило под накинутым пальтишком.
Но вот что странно, ласковое тепло из руки и не думало никуда уходить. Сначала Маша не решалась посмотреть вниз, боясь спугнуть приятное чувство. Пусть даже ей всё это только кажется от сильного расстройства. Пусть! Зато ей стало гораздо легче. Она потеряла счёт времени. Она стояла не двигаясь, только впитывала живительное тепло, в котором сейчас отчаянно нуждалась. И в какой то момент вдруг ощутила, что источник тепла шевелится. И не просто шевелится, а даже гладит её ладонь. До крайности удивленная, Маша посмотрела вниз и увидела, что её руку держит чья то мужская и большая рука, в кисть которой её кисть помещалась целиком. Она медленно подняла глаза вверх вдоль этой самой руки и наконец встретилась глазами с глазами державшего её парня. Это был Иван. Они молча смотрели друг на друга и ни один не отводил взгляд. И вот что странно, Маша уже не испытывала к нему никакой неприязни, как это было раньше. Напротив, сейчас его глаза были словно убежище для неё а тепло его руки будто жизненные силы, вливающиеся в неё. Сейчас ей хотелось только одного - стоять и стоять так бесконечно.
Доктор.
Закончив вечерний обход, дежурный доктор отделения интенсивной терапии как обычно уселся у себя в кабинетике и принялся заполнять истории болезней а также колдовать над назначениями лекарств. Палата, где раньше лежал Андрей, сейчас стояла совершенно пустая. Что он сам, что его медсестры, все они старались проходить побыстрее мимо дверей этой палаты и избегали даже мельком заглядывать внутрь У всех перед глазами ещё стояло жуткое зрелище субботнего безумного шабаша, устроенного бабушкой Андрея, по видимому потерявшей рассудок от осознания смерти любимого и единственного внука. Кстати сама старушка довольно быстро оклемалась, всего за пару часов. И это учитывая, какую лошадиную дозу седативных препаратов ей вогнали. Это даже можно сказать рекорд! Молодые здоровые мужики после таких вливаний не меньше пяти часов овощем лежат. А эта встала на ноги и даже не покачивалась. В таком то преклонном возрасте! Только вещи свои собрала и ушла, ни слова больше не сказав. Отказалась и от измерения давления и от любезно предложенных самим главврачом успокоительных таблеток, чтобы с собой взять на первое время.
Коротко постучав, заглянула медсестра. Сообщила, что на ночь глядя к доктору пожаловали два товарища. Один из которых их больничный патологоанатом а кто второй — она не знает. Он кивнул ей и попросил провести к нему. Пока ждал, строил предположения, кем может быть этот второй. Хотя чего тут долго думать. Понятно кто. Из органов следствия он. А патанатома с собой прихватил для консультаций наверное, чтобы разъяснял, если чего потребуется. Сейчас допрашивать будет про мальчика. Как? Да что? Да почему? Вроде и обычная рутина, только вот как рассказать ему про всё про то, что он видел и слышал в прошлую субботу? Не поверит же! Скажет, что насмехается доктор над ответственным товарищем и над всей советской правоохранительной системой. Скажет, у него тут мальчик умер, а доктор тут ваньку валяет, истории дурацкие придумывает. Спросит, а не бахнул ли товарищ доктор по маленькой прямо на рабочем месте? А то и не по одной? А в прошлую субботу не употреблял ли, раз такое привиделось? Может и на медосвидетельствование потащить, с них станется. А то и в психиатрию на обследование. Дескать не место в советской системе здравоохранения таким вот товарищам, которым среди бела дня чертовщина всякая мерещится да прямо на рабочем месте. Им людей спасать, а они песни какие то с чертями поют! Мда, дела. Ну посмотрим, деваться всё равно некуда.
Насчет личности неизвестного посетителя доктор не угадал. На пороге его кабинета появился хорошо знакомый больничный патанатом и следом за ним еще один мужчина, по лицу которого многоопытный доктор сразу догадался — не опер он и не из следователей. Патанатом представил спутника — вот дескать товарищ врач, прошу любить и жаловать, мой коллега, только из органов советской милиции, судебно-медицинский эксперт такой то такойтович. Познакомились, уселись вокруг докторского стола. Патанатом, на правах местного, достал из под полы халата бутылочку с коричневой жидкостью, по видимому с коньяком. Настойчиво предложил выпить всем троим по маленькой, чтобы разговор легче пошел. А разговор у них к доктору есть и очень серьезный. Удивленный и заинтригованный до предела доктор отказываться не стал. Разлили, чокнулись за знакомство и скоро ароматная жидкость уже согревала желудки.
Слово снова взял патанатом. Он некоторое время крякал, хмыкал, переглядывался со своим спутником судмедэкспертом и наконец решившись, поинтересовался у доктора, а не изобрел ли вдруг тот какой коктейль особый из вверенных ему лекарственных препаратов? Настолько особый коктельчик, что почти как эликсир бессмертия работает? Специально для пациента своего, того самого мальчика Андрея, пусть земля ему будет пухом? Доктор аж опешил от таких крайне неожиданных вопросов. Вроде они и глупые совсем, вопросы эти, но при этом задает их очень умный человек, настоящий специалист своего дела. Да ещё в присутствии другого очень умного человека, тоже несомненно специалиста своего дела. Как это прикажете понимать? Это что ли шуточки у них, трупных дел мастеров, теперь такие? Если так, то глупые это шуточки и совсем неуместные. Но ответить доктор решил для начала формально, а именно что все назначения были стандартные и строго в соответствии с положенными в таких случаях планами лечения. Вот и записи в журнале соответствующие имеются. И в истории болезни тоже имеются. И конечно медсестры, непосредственно подготавливавшие препараты и выполнявшие процедуры, всё могут подтвердить! Как говорится, зайдем с официоза а там посмотрим, куда разговор выведет.
Гости снова как-то странно переглянулись. Доктора такая игра в гляделки начинала раздражать. Если уж пришли, тем более в неформальной обстановке и для разговора по душам, если он конечно их правильно понял, так пусть говорят напрямую, чего сказать хотели а не юлят и не перемигиваются, как влюбленная парочка. О чём и уведомил посетителей, правда в весьма тактичных выражениях.
Тогда снова заговорил патанатом и на этот раз вывалил всё как есть. Мальчишку того присутствующий здесь товарищ судмедэксперт исследовать начал и описывать, ну всё как положено в таких случаях, понимать должен. И очень сильно удивился увиденному. А ведь он человек бывалый. Удивился так, что немедленно позвал на помощь его, патанатома. И тогда они уже вместе стояли над вскрытым трупом мальчика и вместе удивлялись. А знает ли дорогой товарищ доктор, что именно их так удивило? Доктор внимательно посмотрел на одного, потом на другого и отрицательно помотал головой. Оказывается, обоих почтенных специалистов до крайности удивил тот факт, что перед ними лежал самый настоящий труп четырех — пяти суточной давности! А в сопроводительных документах черным по белому написано, что преставился этот мальчик всего пару часов назад. Как прикажете это понимать?
Доктор решительно отказывался верить всему только что услышанному. Он некоторое время ошалело таращился перед собой, потом энергично замотал головой, словно пытаясь самого себя привести в чувство. Судмедэксперт тем временем толкнул локтем патанатома и показал глазами на стаканчики. Разговор явно требовал смазки, иначе не пойдет. Проглотив очередную порцию спиртного, доктор в свою очередь решил немного снизить планку собственной тактичности и напрямую поинтересовался у пришедшей к нему парочки, а не пытаются ли они разыграть его на дурака? Визитеры в ответ на такое недоверие заметно обиделись и патетически заявили, что делать им больше нечего как шутить. Ага! Они ведь клоуны! Не иначе! Тарапунька и Штепсель, блин! А на фасаде здания, где они сейчас находятся, слово «Цирк» написано! Пришлось немедленно выпить по третьей, примирительной, так сказать.
Теперь слово взял судмедэксперт. Он рассказал доктору, что в соответствии с результатами микроскопического исследования срезов тканей различных органов, в том числе головного мозга мальчика, этот самый мозг был физиологически мертв уже как минимум четверо суток. Или, если прибегнуть к элементарной арифметике, уже спустя несколько часов, после того как его доставили на попечение доктора. И всё то время, пока он тут лежал, там судя по всему активно шло разложение. Все функциональные центры мозга распались. И пациент никак не мог дышать самостоятельно, ведь дыхательный центр в мозгу был уже разрушен, его просто не существовало! А он каким то чудом дышал, как уверяет доктор. Тоже самое и с сердцем. Оно просто не могло биться, а оно билось, как опять же уверяет уважаемый доктор! И как ни странно, они доктору верят. Не могут не верить, потому что сам главврач осматривал мальчонку на вторые сутки по поступлению, во время расширенного обхода. И сам главврач подтверждает наличие основных функций жизнедеятельности в тот момент. Но ведь такого просто не может быть! Более того, организм этого парня должен был быть полностью отравлен продуктами разложения, несмотря ни на какие лекарства. Но опять же, никаких признаков сепсиса не было! Понимает ли уважаемый товарищ доктор, что так просто не бывает?! Это или чудо какое или самая натуральная чертовщина!
Короче говоря, если отбросить эмоции и фантастические домыслы, то с точки зрения науки наш уважаемый доктор всё это время, почти пять суток, в этом самом отделении, самоотверженно реанимировал самый настоящий труп, причём в стадии разложения. Как хочешь, так и понимай!
Продолжение следует ...
Автор: 1100110011. Сайт автора: 1100110011.ru
Начало в посте Ведьма. Часть 8(1) … десятых классов проявляли интерес к голове, как это ни странно на первый взгляд. Хотя назвать их интерес иначе чем странным тоже было нельзя — все они интересовались на предмет а нельзя ли эту голову как-нибудь приспособить к гаданиям? Ну если допустим там на жениха? Или например на судьбу? А на то, будут дети или нет? А вообще гадают на лосиных головах? Ну если на куриных лапках гадают, то и на лосиных головах наверное тоже можно. Лосиная голова, она вон какая здоровая по сравнению с лапкой, значит и эффект должен быть во столько же раз сильнее! Разве нет? Сама же Маша, идя по коридорам школы, нередко слышала громкие шепотки за своей спиной, вроде: «Это она!», «Да! Та самая!», «Ну ты поняла!», «Да не знаю я, где она её держит!» и прочее в таком же духе.
С большой неохотой вынырнув из потока приятных воспоминаний, Маша всем своим не очень то сознательным сознанием вернулась в класс и оценила обстановку. Ух ты! Историчка оказывается уже не сидит за столом а вышагивает возле доски с учебником и чего то там бормочет, тыкая указкой в висевшую на стене большую бумагу с картинками. Когда успела? Ну да, ну да. Сидение царя Алексея Михайловича с боярами в государевой комнате мероприятие конечно интересное, да только, зырк на часики, не долго им рассиживаться там осталось. Пять минут всего до конца урока. За это время и в какой то там средневековой комнате много не насидишь и к доске уже выйдешь. Одна польза от прозябания на этом нудном уроке истории - план дальнейших действий сложился для Маши окончательно.
Как всегда, в книжный магазин она зашла, аккуратно придержав за собой дверь, чтобы не грохнула. И незнакомая но обожаемая продавщица тут как тут, увидела Машу, заулыбалась. Маша вежливо поздоровалась и не откладывая дела в долгий ящик, некогда ей сегодня любоваться и слюни распускать, направилась прямиком к витрине с открытками. Так, так. Посмотрим что тут у нас. Открыток было много, они были разные. Были очень цветастые, с красивыми картинками, для тех кто любит своих получателей. Были и очень простенькие, лаконичные — эти по видимому для тех, кто своих получателей не очень то и любит или решил ограничится формальным поздравлением. Поводы для поздравлений, написанные на открытках, тоже были очень разные. Посмотрим, посмотрим … «Молодой семье» - нет товарищи, ну не до такой же степени! «Поздравляем с первенцем!» - ну это уж совсем ни в какие ворота, Маша даже хихикнула от такой фривольности. «Поздравляем с выходом на пенсию!» - ну скажете тоже! Где они и где пенсия! Слишком жирно будет, из школьников да сразу в пенсионеры. Разные глупые мысли вдруг полезли в девичью голову. Она попыталась представить, как из себя будет выглядеть пенсионер Андрей. Потом попыталась представить себя и снова тихонько хихикнула. А может когда нибудь, через много - много лет, они снова встретятся и будут делиться воспоминаниями. И конечно же вспомнят как поссорились а она ему потом передачи в больницу носила. И при всем при этом будут степенно прогуливаться по аллее с внуками или внучками, бегающими вокруг них. При мысли о внуках газа сами собой метнулись к открытке «Поздравляем с первенцем!». Тьфу ты! Какие то глупые мысли лезут сегодня в голову, а у неё между прочим важное дело. Внимательно изучив все открытки, выложенные на витрине, Маша к своему сожалению и даже возмущению обнаружила, что среди них нет ни одной с пожеланием здоровья. Всякие глупости про семейную жизнь есть, а такого простого пожелания почему то нет! Разве один советский гражданин не может элементарно пожелать здоровья другому советскому гражданину?
Расстроенная такой вопиющей несправедливостью, Маша перешла к другой витрине. Здесь были представлены красивые многоцветные незаполненные бланки разных грамот, почётных и простых. Причины, отпечатанные на них, тоже были вполне себе серьезными. Никаких там всяких вам «первенцев». «Передовику производства» - не подходит, не был Андрюха никаким передовиком, он и на хорошиста то с трудом тянул и уж точно ничего не производил, кроме громкого раздражающего сопения во время мыслительного процесса. «За успехи в труде», «За выполнение плана» - то же самое. Так, а тут у нас что? «За первое место в соревнованиях» - ну это вообще смешно, единственное соревнование, где Андрюха иногда брал первое место, называлось «бег с препятствиями в столовую на большой перемене». Смотрим дальше. Ну вот, наконец то нашлось что-то более менее подходящее! Красивая грамота с ярким заголовком «От трудового коллектива». Нет, ну а что? Ведь их класс коллектив? Коллектив! Трудовой? Трудовой, почему бы и нет! Она не раз слышала от родителей, что её нынешняя работа — это учеба. Хорошо учишься — будут тебе карманные деньги. Плохо учишься — лишим премии и компот из школьной столовой будет твоей единственной вкуснятиной. К тому же они всем классом на школьных субботниках на уборке территории вон как лихо работают. Пыль столбом и вся школьная ограда в повисших на ней кусочках сорняков! Так что нечего рассуждать, грамота подходит. Правда и стоит целых два-писят, совсем не кисло для какой то бумажки.
Следующим пунктом Машиного плана был продуктовый магазин. И здесь оказалась всё не так просто. Возможно она слишком ответственно подошла к реализации собственной задумки, но поделать с собой ничего не могла. Вот например купить горстку конфет — какая казалось бы проблема? Купила те, на какие глаз лег и всего делов! Но нет же, она почему то надолго задумалась, какие конфетки больше любит её сосед по парте Андрюша. Карамельки или шоколадные? Впрочем, вовремя опомнилась. И какое ей дело до кулинарных пристрастий одноклассника? Она же не кормить его собралась а всего лишь проявить знак товарищеского пионерского внимания. И ничего больше! Так что купим по небольшой горстке тех и других. Ой! Ну ладно, ладно! Андрюха все таки не совсем чужой. За много лет сидения за одной партой она к нему, как бы это сказать, привыкла что ли. Чего уж она так к нему вдруг с мыслью «не кормить»? Хорошо, для успокоения совести купим ему вот эту шоколадку. Нет лучше эту, она побольше. Шоколадки уж точно все любят! А еще купим ему апельсин и яблоко. Чтобы зубы после сладкого не заболели и кое-чего не слиплось. Когда кассирша отбила чек, Маша даже ойкнула про себя. Сегодняшние покупки почти полностью истощили еёличную заначку, которую она подкапливалаиз карманных денег на разные свои девчачьи нужды. Но никакого сожаления по этому поводу она не испытывала, так как была уверена - деньги потрачены на правильное дело.
Уже поздно вечером, когда родители давно спали, она сидела за письменным столом в своей комнате и при свете настольной лампы, высунув от усердия кончик языка, выводила своим самым лучшим фломастером на белом поле грамоты текст придуманного напутствия — пожелания. Над формулировками тоже пришлось поломать голову. Для начала, она просто не знала, как правильно обратиться к Андрею в такой ситуации. Написать «Уважаемый Андрей» - как то слишком официально и бездушно получается. «Дорогой Андрей» - слишком легкомысленно и к тому же опять перед глазами всплыли виденные днём открытки «Молодой семье» и «Поздравляем с первенцем!», будь они не ладны. Наконец придумала: «Нашему товарищу Андрею!». Отличный вариант! Вроде как и наш, но вместе с тем именно что товарищ, а не какой то там «дорогой». Фу, с этим вроде разобрались. Идем дальше. Пионерская дружина нашей школы … Все пионеры нашего класса … Помним и с нетерпением ждем твоего возвращения в наши ряды … Так … Так … Желаем скорейшего выздоровления … Тут Машу прямо таки стало подначивать написать, дескать а еще товарищ наш Андрей, желаем тебе вкусных таблеток и приятных уколов, и всего побольше. Так, стоп! Развеселилась она тут! Дело ответственное и второго бланка грамоты у неё нет! Нечего на глупости отвлекаться! Осталось то всего ничего, только подпись придумать, от кого собственно все эти пожелания. Ничего кроме банального «Пионеры 8 «А» класса» почему то не придумалось. Так и подписала, хотя это было неправдой и немножко для неё обидно.
Субботнее утро выдалось просто прекрасным, по другому и не сказать. Ясное — ясное, солнечное, какое-то невероятно прозрачное и тихое. Осень в этом году выдалась по настоящему бархатная. Везде, на земле и на тротуарах, на газонах и на лужайках между деревьями, стоящих вдоль этих тротуаров, уже лежал пёстрый огненно рыжий, местами пятнами красного а местами неумолимо растворяющегося в огне осени зеленого цвета, ковер листвы, опавшей с тополей и кленов. Маша весело шагала к автобусной остановке, периодически наддавая ногой по этому красивому пестрому ковру, любуясь взлетающимивеерами огненной расцветки. В душе она ощущала невероятный подъем от осознания нужного и важного дела, затеянного ей самой. Казалось, сама природа была полностью согласна и подбадривала её. Поутру Маша сообщила родителям, что направляется к подружке, а потом они зайдут к другим девочкам и все вместе пойдут в кино, на которое она всю неделю собиралась сходить и даже выклянчила у родителей дополнительные денежные средства на это дело. А потом, может быть, они заскочат в кафе при кинотеатре. Так что будет она дома только вечером, но не позднее восьми часов, как и положено по заведенному семейному распорядку. И пусть родители её не теряют. Получив таким образом полную свободу действий на целый день, она при этом нисколько не жалела о пропущенном фильме. Плевать, на следующих выходных посмотрит, никуда это кино не денется.
Сейчас она во всю представляла себе, как должно быть удивится и обрадуется Андрей её визиту. Как будет краснеть от смущения, какие слова благодарности будет мямлить. Как будет ёрзать на своей кровати, или на стуле, или на чём он там будет. А она великодушно будет над ним подтрунивать, подбадривать его, уверять что все скоро пройдет и вообще уж до свадьбы то точно всё заживет. Да что ты будешь делать! Опять эти дурацкие открытки «Молодой семье» и «Поздравляем с первенцем!» всплыли перед глазами. Надоели уже! Маша заулыбалась ещё шире, зажмурила глаза и подняла лицо к солнышку. От яркого света глаза наполнились влагой. И да! Главное, там с Андрюхой нужно будет самой держать себя в руках, не разреветься от умиления или от жалости. А то его соседи по палате скажут потом, что это за плаксу прислали парня поддержать? И главное грамоту не забыть вручить и вкусности. А то на радостях так и уйдет, забыв отдать или то, или другое, или всё вместе. И грамоту обязательно зачитать вслух, а то опять же его соседи по палате подумают про них невесть что. Так! Открытки! Пошли вон! Она уже в который раз рукой ощупала свою школьную сумку, висевшую на плече и убедилась, что не забыла дома ни мешочек со съедобным подарком ни картонную папку с грамотой.
Автобус номер пять быстро домчал её до центральной городской больницы. Маша миновала небольшой скверик и пройдя сквозь большие двери центрального входа, оказалась в фойе. Сейчас, не смотря на приподнятое настроение, ей овладел небольшой страх. А ну как ей не поверят? Возьмут и при всех отругают как обманщицу а потом выгонят с позором? Скажут нашлась тут, много вас тут ходит, вы кто вообще такая и по какому праву?! Ну или что там у них принято говорить в таких случаях. Немного поразмыслив, Маша решила подстраховаться. Она достала из своей сумки прозрачный полиэтиленовый мешочек с конфетами, большой шоколадкой, яблоком и апельсином а также вынула грамоту из картонной папки. Сумку снова повесила на плечо а пакетик взяла в руку таким образом, чтобы шоколадка своей красивой оберткой смотрела вперед. Солидный цветастый лист грамоты взяла в другую руку, тоже разумеется развернув наружу всей красотой нарисованных на нём красных знамен. Теперь каждый сам мог убедиться, что человек она серьезный и находится здесь по важному делу. А не то что вы там себе могли подумать! Ну всё, теперь нужно идти и разговаривать вон с той строгой тётенькой, что разместилась за деревянным прилавком со стеклами и надписью «Регистратура» над ним.
Когда дородная тетенька-регистраторша воззрилась на неё вопросительно, Маша стушевалась и принялась быстро и путано объяснять, что вот она к такому то, но она не родственница, они вот просто за одной партой с ним в школе сидят, но она не просто так, вы не подумайте, она по поручению пионерской дружины класса. Вот! Видя, что регистраторша продолжает смотреть на неё недоверчиво, сообразила поднять свой подарок и грамоту повыше, протянув обе руки прямо к лицу женщины. Регистраторша в ответ сначала удивленно подняла брови, потом приблизила лицо к грамоте, внимательно её разглядела и медленно двигая глазами прочитала текст. Потом перевела взгляд на мешочек со сладостями и его внимательно рассмотрела. Судя по всему, увиденное произвело на неё определенное впечатление. Она наконец соизволила произнести несколько слов, повелев Маше сесть на скамейку в коридоре и ждать, пока эта самая регистраторша всё выяснит. Маша, с радостью осознав что процесс пошёл, немедленно выполнила приказ и принялась вполглаза наблюдать за действиями важной тётеньки. Администраторша тем временем уже позвонила куда-то и с кем-то там разговаривала. Во время разговора она неотрывно смотрела на Машу, отчего та поняла - речь идет именно про неё. Потом женщина положила трубку и изобразила рукой жест, который следовало понимать как «Сиди и жди!». Затем несколько долгих минут ничего не происходило. К регистраторше иногда подходили разные люди, как обычные посетители, так и люди в белых халатах, может доктора а может медсёстры. Кто их разберет? Маша заволновалась и уже почти не смотрела по сторонам а презрев все правила приличия, не сводила глаз с регистраторши. Не забыла ли та про неё? А если забыла, то как напомнить? Маша твердо решила не отступать и во что бы то ни стало довести дело до конца, раз уж решилась. А вот регистраторша о ней почему то не вспоминала и даже не смотрела в её сторону, как будто и не было тут никого, одно пустое место.
Только Маша начала совсем отчаиваться, как у регистраторши где-то под прилавком зазвонил телефон. Та взяла трубку, произнесла несколько фраз, потом какое то время молча кивала, видимо во всём соглашаясь со своим собеседником и наконец, не прекращая разговора, внимательно посмотрела на Машу. Та обрадованно вскинулась и чуть не соскочила на ноги. Регистраторша еще немного поговорила и положила трубку. Не сказав ни слова, ушла куда то за ряды шкафов, набитых множеством папок, но быстро вернулась. В руках у неё был белый халат. Сначала она очень важным и строгим тоном сообщила, что Маша вообще то не по адресу зашла, что это вообще то поликлиника. Но так уж и быть. Она тут сделала милость и созвонилась с кем надо. И этот самый кто надо, в виде исключения, разрешил пропустить девочку прямо в больничное крыло. Затем строгая регистраторша приказала ей сейчас же надеть вот этот халат, самого маленького размера, что у них есть. А всё барахло пока поставить сюда на стойку. Маша немного обиделась на слово барахло. Во первых и сумка у неё совсем не барахло а югославская, папа где-то у фарцовщиков оторвал. Но самое главное, грамота и вкусности! Здесь ведь все её карманные деньги вложены вместе с искренним душевным порывом! А эта тётя их барахлом обозвала! Впрочем вслух возмущаться конечно не стала. Быстро накинула белый халат, имевший почему то надпись «Зоя», вышитую розовыми нитками по верхнему краю нагрудного кармана и оказавшийся лишь слегка великоватым. Потом регистраторша вышла из-за стойки и своим ключом отперла одну из дверей в фойе, над которой висела табличка с надписью «Служебный вход». Вместо прощания, грозно потребовала по возвращении обязательно вернуть халат. И ещё! Шагать прямо по этой лестнице, ровно до четвертого этажа. Никуда не сворачивать! Там её встретят.
Маша решила не убирать из виду ни мешочек ни грамоту, раз уж они так хорошо сработали. Так и зашагала по ступенькам вверх, по прежнему держа их перед собой. А то вдруг на пути кто ещё из важных докторов встретится? А у неё тут уже все наготове! И наверное не зря. На каждом этаже она натыкалась на кого нибудь. Например на курящих в форточку мужчин, очевидно больных, так как одеты они были в одинаковые пижамы. На следующем этаже встретила трёх, судя по всему, врачей, двух мужчин и одну женщину. Те занимались ровно тем же, что и больные мужчины этажом ниже, то есть увлеченно дымили в форточку, только делали это, будучи одеты в такие же как у неё белые халаты. Все они, врачи и больные, при виде Маши затихали, внимательно разглядывали сначала её саму а затем то, что она несла в руках. Удивленно хмыкали но беспрекословно перед ней расступались. Никто у неё ничего не пытался выяснить и уж тем более как-то задержать. Маша который раз мысленно похвалила себя за находчивость.
На четвертом этаже дверь на лестничную площадку была приоткрыта и в ней стояла женщина средних лет, тоже одетая в белый халат. Она осмотрела машины подарки, хихикнула и весело поинтересовалась — не эта ли девочка та самая Маша-растеряша будет? Маша подтвердила, но про себя снова обиделась. На этот раз на слово растеряша. Это уже совсем незаслуженно и совсем не про неё! Никакая она не растеряша! Она очень внимательная и вообще очень хозяйственная девочка! Да! Кто угодно вам подтвердит! Она скорее бесхозное где-нибудь у себя сохранит чем своё растеряет! И вообще, странный какой-то у них тут в больнице юмор.
В самом отделении, в небольшой комнатке сразу возле входа, Машу заставили сменить обувь на выданные тапочки а потом ещё заставили тщательно вымыть руки каким то странно пахнущим мылом. И ещё зачем-то выдали новый белый халат, взамен того, который назывался «Зоя». Встретившая её медсестра, а это оказалась именно медсестра, так она сама представилась, снова оглядела девочку, удовлетворенно хмыкнула и приказала идти прямо за ней и не глазеть по сторонам. Маша, памятуя свой прошлый визит в больницу в компании одноклассниц, когда они навещали отца одной из них, ожидала и здесь увидеть в коридоре множество больных, слоняющихся туда-сюда, кто по делу а кто просто так. Но ничего подобного, длинный коридор был абсолютно пуст а все выходящие в него двери палат были почему то раскрыты настежь. Маша даже не пыталась заглянуть в них, она помнила наказ медсестры.
Наконец они подошли к двери в одну из палат, тоже полностью распахнутой. Возле неё стояли два человека — мужчина, очень важного вида, очевидно что доктор и рядом с ним молодая девушка, очевидно что медсестра. Сопровождающая медсестра показала доктору рукой на Машу, как бы представляя. Доктор кивнул Маше, затем цепким взглядом оглядел её с ног до головы, особенно задержавшись на лице, несколько секунд глядя ей прямо в глаза. От испытующего взгляда сделалось неловко и очень неуютно. Наконец доктор снова кивнул, похоже довольный осмотром и показал рукой на проход в палату. Маша, как дисциплинированный человек, до этого момента даже не пыталась скосить глаза, дабы рассмотреть внутреннее убранство палаты, где её, судя по всему ждал Андрей. И лишь когда она вместе с важным доктором повернулась, намереваясь пройти внутрь, то поняла, что же именно не давало покоя всё то время, как только она оказалась здесь.
Тишина. Зловещая тишина, совсем не свойственная месту, где по идее должно находиться немало людей. Больные ведь даже если не ходят по коридорам, то разговаривают друг с другом в палатах, смеются, газетами шуршат или ещё как нибудь свое присутствие обозначают. Маша прекрасно помнила - все мужчины, лежавшие в одной палате с отцом одноклассницы, именно так себя и вели. И оттого у неё сложилась странное представление о том, что все люди, на свое счастье попавшие в руки передовой советской медицины, должны в перерывах между уколами непременно смеяться и читать газеты. Но именно в этой, достаточно большой по размерам палате, никаких весёлых мужчин не было и в помине. Здесь, почти посредине, стояла одна единственная кровать на которой громоздилась горка чего-то белого и непонятного. И вокруг этой кровати тоже чего то было наставлено. какие-то медицинские штуковины непонятного вида и назначения.
И тут Маша всё поняла. Ну конечно! Это же просто ошибка какая-то! Это по ошибке её сюда привели! Та самая регистраторша чего-то напутала. Не может одноклассник Андрюша в одиночку лежать в такой вот зловещей и тихой палате. Он, несомненно, сейчас где-то в другом отделении, где вокруг него другие пацаны. И он там с ними судачит о своих пацанских делах и тоже над чем-то смеётся. А тут наверное чей-то дедушка старенький лежит а её за внучку приняли. Напутали и всё тут! Ну точно, регистраторша напутала, вон к ней сколько народу каждую минуту подходило, не мудрено случайно ошибиться. Сейчас они с доктором до этой одинокой и непонятной кровати дойдут и тут же всё выяснится. А потом Маша вежливо извинится и побежит прочь из этой палаты и из этого отделения со всех ног. Нет у неё никаких душевных сил здесь находиться. Почему так, она сама не понимала. Было в этом месте что-то незримое но очень тяжелое, давящее, страшное.
Рядом с кроватью, на стуле, сидела маленькая женщина в кофте и совершенно не двигаясь неотрывно смотрела туда, где у лежащего должно было по идее находиться лицо. Доктор позвал сидящую по имени отчеству, но та даже не пошевелилась. Он повторил. Та снова никак не прореагировала. Тогда врач аккуратно тронул сидящую женщину за плечо и она наконец резко, словно внезапно разбуженный от глубокого сна человек, развернулась к ним. У Маши перехватило дыхание. В этой женщине она безошибочно узнала бабушку Андрея. Вообще говоря, они не были официально знакомы, но несколько раз она случайно, на улицах города или в магазинах, встречалась с ней, идущей вместе с Андреем. И она хорошо запомнила её лицо, всегда доброе, улыбчивое и румяное, почти без морщин, что для женщин такого возраста большая редкость.
Сейчас же на Машу смотрел самый настоящий череп, обтянутый кожей. Глубоко ввалившиеся глазницы с темными кругами вокруг. Кожа очень бледная и очень тонкая, с отчетливо проступающей паутиной синих вен. Настолько тонкая, что на обтянутых этой кожей щеках были видны контуры зубов во рту. Плотно сжатые, почти бесцветные губы. На голове топорщились неухоженные, длинные и абсолютно седые волосы. Но глаза! Они словно напрочь отменяли собой возникшее было неприятное впечатление. Даже там, находясь в заточении тёмных провалов глазниц, они будто бы источали ласку и тепло. И взгляд этот успокаивал, отгонял всякую тревогу и страх. Он, этот взгляд, напомнил ей луч тепла, источаемого обогревателем с круглой стальной тарелкой и разогретой до красна спиралью, когда она прибегала домой с сильного мороза и тут же устраивалась отогреваться.
Бабушка Андрея несколько секунд молча смотрела на Машу а потом, всё так-же не говоря ни слова, очень медленным жестом показала рукой на то самое, непонятное пока, лежащее на кровати. Одновременно с этим Маша почувствовала, как в заднюю часть ног на уровне колен уперлось что-то твёрдое. Ага, это медсестра принесла и подставила еще один стул. Краем глаза увидела, как врачи направились к выходу из палаты, оставив их наедине. Еле-еле выдавив из себя «Спасибо», она уселась рядом с пожилой женщиной. Осознание страшного приходило медленно но неотвратимо. Ей становилось понятно, почему родители закрывались на кухне, когда судя по подслушанным обрывкам фраз, обсуждали случившееся с её одноклассником. Тук … Тук … Тук … С каждым гулким ударом сердца она чувствовала, как всё сильнее и сильнее щипет в носу и подступают слёзы. Она уже совершенно отчетливо понимала — вот этот кулёк, завернутый в белое одеяло, и есть её верный и надежный товарищ Андрюха. И к такому она была совсем-совсем не готова. Надеясь на лучшее, она в глубине души допускала, что возможно и увидит что-то, не совсем приятное. Ну например, Андрей возможно будет в бинтах, в пятнах зеленки или йода, может быть даже в гипсе. Но чтобы вот так …
Маша, буквально превозмогая себя, вглядывалась в остававшуюся открытой часть лица мальчика. Да, не смотря на обилие бинтов, опутавших голову, она узнавала его. Ведь это лицо за несколько лет, прямо на её глазах, превращалось из нежного лица первоклассника в лицо подростка. Даже не смотря на то, что сейчас это лицо было сильно опухшим и тёмно-бордового цвета. Даже не смотря на то, что в нос была вставлена какая-то резиновая трубка а рот был неестественно раздвинут какой-то штуковиной. Даже не смотря на то, что его глаза сейчас были закрыты, да и вообще еле угадывалось из-за всех этих опухлостей, где эти глаза находятся. И это ухо! До боли знакомое Андрюхино лопоухое ухо, столько раз ею дёрганое по поводу и без. Ухо выглядело совершенно нормальным, каким-то чудом пробившись сквозь жгуты бинтов и теперь, впрочем как и всегда, победно торчавшее наружу, словно красный флаг над непобежденной крепостью. Маша, уже совершенно не скрываясь и ничего не стесняясь, плакала. И при этом почему то улыбалась, глядя на это ухо. Когда слезы полностью застилали глаза, она утирала их локтем и снова смотрела на ухо, как на некий символ своей последней надежды. Про себя же просила, изо всех сил надеясь, что он её хоть как-то да услышит. Давай! Ты сможешь! Ты справишься! Ну пожалуйста! Не оставляй меня! Только возвращайся! Мы с тобой в школе ещё такое устроим! Мы с тобой вместе ещё такое отмочим! Ты даже не представляешь! Обещаю! Ты только очнись! Прошу! Пожалуйста-а-а-а-а-а …
Внезапно Маша почувствовала прикосновение к своей руке. Она посмотрела вниз и увидела ещё чью то руку, лежавшую неподвижно вдоль кровати поверх белого одеяла. Хотя что значит чью? Это же Андрея рука! Андрюшина бабушка держала кисть руки внука в своей руке и сейчас взглядом недвусмысленно предлагала Маше присоединиться к ним. Маше идея понравилась, тем более что всё принесенное с собой — и казавшаяся теперь совершенно дурацкой грамота и вкусный подарок, стало теперь абсолютно бесполезным. А таким образом она хоть как-то сможет выразить свое сочувствие. Маша снова смахнула слёзы локтем и с готовностью кивнула. Вот только девать лист бумаги и конфеты было некуда, поэтому она просто положила их поверх одеяла. Сначала хотела было положить прямо перед собой, примерно на то место, где у Андрея должен был находиться низ живота и уже протянула вперед руки. Потом сообразила, что это как-то не очень подходящее место и разместила поклажу немного в стороне, там где у товарища, по её прикидкам, должны были находиться ноги.
Как только Маша сжала кисть Андрея своей рукой, она вдруг неожиданно для себя почувствовала сильное отвращение. Это было очень странно и пугающе. Ведь вот только что она испытывала к лежащему на кровати товарищу самое сильное сострадание и привязанность, какие только могут быть на этом свете. Но стоило прикоснуться к нему, как резко накатило что-то очень неприятное, что-то очень противное до тошноты. Она чувствовала под рукой нечто вялое, холодное и даже какое-то склизкое. Только она собралась было отдернуть свою руку, как бабушка Андрея не позволила ей сделать это, быстрым и точным движением накрыв сверху её руку своей, тем самым накрепко соединив с Андреем. Маша удивленно повернула к старухе голову, намереваясь уже в открытую попросить отпустить её, потому что ей сделалось дурно. Но так и не попросила. Она вдруг почувствовала, как из той самой намертво прижатой кисти, сначала по всей руке а потом и по всему её телу, медленно но неотвратимо растекается очень приятное тепло, растворяющее в себе все неприятные ощущения, страхи, тревоги и сомнения. И тело от этого становится лёгким-лёгким, будто бы наполняясь пузырьками радости и счастья, беззаботности и веселья. Маша ещё никогда в жизни не испытывала ничего настолько приятного. В глазах заиграли-забегали разноцветные пятна и всё вокруг утонуло в оранжевой пелене. Но пелена эта совсем не пугала а наоборот, была теплой и приятной, как будто смотришь на летнее солнце сквозь закрытые веки.
Маша даже зажмурилась посильнее, боясь выпустить из своих глаз это волшебное тепло. А когда снова открыла глаза, то никакой больничной палаты вокруг неё уже не было. Только бескрайний летний луг с высокой травой и разбросанными везде островками самых разных полевых цветов — белых, сиреневых, желтых, красноватых. Бесследно исчез едкий больничный запах. Легкий теплый ветерок гулял во все стороны, колыша волнами нескончаемое море трав и принося с собой, будто бы на пробу, самые разные, но неизменно приятные цветочные запахи. Над ней простиралось такое же бескрайнее, как сам луг, синее небо с красивыми горками белоснежных облаков. Ощущение чего-то противного и холодного напрочь исчезло из руки. Она глянула вниз и увидела в своей руке большой букет из свежесорванных цветов, стебли которых были теплыми от солнца и очень приятными на ощупь. Стоило только наклониться к букету, как несколько цветков оказалось у неё прямо перед глазами, упав откуда то сверху. Она свободной рукой ощупала голову и засмеялась — надо же, она когда то умудрилась не только нарвать большой букет луговых цветов, но и сплести из них шикарный венок, украшавший её сейчас. И вообще, когда она успела переодеться? Вместо привычной одежды на ней красовалось простое свободное белое платье длиною почти до пяток. А ну и пусть! Какая разница? Маша вдруг развеселилась и придерживая венок на голове, чтобы не упал, хохоча завертелась на месте. Это ли не счастье? Как оказалось, придерживать венок не было никакого смысла. Закружившаяся вдруг голова не удержала тело на ногах и она навзничь рухнула на мягкую перину из трав. Полежав некоторое время в импровизированном травяном ложе, Маша все таки озадачилась вопросом, а где же она есть и куда идти дальше. Не будет же она всю жизнь существовать в этой травке, как какой нибудь кузнечик?
Она снова водрузила венок на голову, ловко вскочила на ноги и принялась оглядываться по сторонам. Всё что она видела, так это цветочный луг, простирающийся до самого горизонта во все стороны. Не успев толком озадачится таким удивительным природным явлением, Маша вдруг заметила не очень недалеко от себя какую-то белую точку. И самое главное, точка эта двигалась. Она вдруг отчетливо ощутила необходимость разузнать, что это за точка там такая, будто кто-то аккуратно но настойчиво подталкивал её в спину. Она снова схватила свой роскошный букет и придерживая свободной рукой венок на голове, побежала по направлению к предмету своего интереса. Внезапно, когда она преодолела уже почти половину пути, это белое нечто вдруг куда-то пропало. Маша остановилась озадаченная и немного огорченная. Нет вы только подумайте! Она тут вся такая красивая и с цветами бегает, а оно тут прятаться от неё вздумало! Долго огорчаться не пришлось. Оглядевшись по сторонам, она снова заметила движущееся белое пятно, причем находящееся уже немного ближе к ней, чем в первый раз. Снова побежала в нужном направлении и снова на полпути пятно исчезло, словно растворилось на ветру в солнечном свете. Ах так! Ну ладно! Маша снова развеселилась а заодно решила сменить тактику. Прятки так прятки! Она присела, там где стояла, полностью скрывшись в высокой траве. Принялась медленно считать до десяти. Потом не спеша поднялась, но не высоко, чтобы не выдать себя и не спугнуть это белое нечто. Осторожно огляделась по сторонам и ага! Вот ты где! Предмет её интереса, так же как и она почти целиком скрытый в травах, тем не менее стал ещё ближе. Чудесно! Маша, довольная собой, тихонько захихикала и пригнувшись так, чтобы её не было видно над травой, побежала в противоположном направлении. Отбежав порядочное расстояние, она снова ненадолго притаилась. Потом выглянула. О чудо! Белое нечто стало, как это ни странно, еще ближе к ней и уже можно было разглядеть какие то черты у этого странного объекта. Похоже он и сам не прочь с ней поближе познакомиться! Надо же какие интересные дела здесь творятся! Оказывается если хочешь догнать что-то, нужно от этого самого что-то убегать. Вот это да! Она еще несколько раз повторила манёвр всё с тем же результатом и наконец устав бегать, решила просто посидеть в засаде подольше. Авось это самое, с чем она тут играет в прятки, само к ней придёт.
Так всё и вышло. Когда Маша, просидев на корточках и досчитав до ста резко поднялась над травой, то даже оглядываться вокруг не пришлось. Прямо напротив, на расстоянии не больше метра, стоял молодой человек, судя по виду очень юный, лишь немного старше чем она сама. Смотрел он прямо на неё. На нем была простая белая рубаха с распахнутым воротом. Самое странное, он казался ей очень-очень знакомым, но узнать его никак не получалось. И вовсе не из-за плохой памяти, с памятью то у неё всегда был полный порядок. Просто напросто его лицо было не постоянным. Точнее говоря оно постоянно изменялось. Проглядывались только общие детали а вот индивидуальные черты, не успев толком проявиться, словно непрерывно таяли на летнем солнце и тут же уносились прочь под дуновениями ароматного ветерка. Это очень озадачило Машу, ведь она чувствовала что должна, хотя нет, она просто обязана дознаться, кто он такой. Зачем ей вообще это нужно? Ответа на этот вопрос она не знала. Ну а раз так, тогда остается только спросить напрямую. В самом деле, чего это она вдруг застеснялась? Поглубже вздохнув пару раз для уверенности, произнесла: «Кто ты?».
Ух ты! Произнесла и сама поразилась, как неожиданно прозвучал её голос. Казалось он заполнил собой всё пространство вокруг и звучал одновременно отовсюду. Голос был протяжный, какой-то даже льющийся, очень мелодичный, словно сотканный из нежного звона множества колокольчиков, звучащих на фоне мягкого шелеста трав. У неё в жизни никогда не было такого шикарного голоса и быть не могло. Вот это ничего себе!
И тут внезапно отовсюду раздалось: «Я Иван!». Этот голос был мужским и громким, но вот звучал он как-то жалко и плаксиво.
Маша больше не успела ничего ни сказать ни сделать. Тут же ей в спину вдруг подул сильный холодный ветер, немедленно сбросивший цветочный венок с её головы. Она попыталась было наклониться, чтобы подобрать его, но не смогла даже пошевелиться. Её распустившиеся волосы, неожиданно оказавшиеся белыми и очень длинными, затрепетали по ветру и принялись обметать, ну пусть это будет лицо, стоящего перед ней парня, назвавшегося Иваном. Странно, но она никогда в жизни не носила таких длинных волос и даже близко к этому. А уж о том, чтобы пергидролью перекрасится в блондинку, она и в страшных снах прифантазировать не могла. Мама в таком случае быстро бы перекрасила её пятую точку в малиновый цвет с помощью отцовского ремня. А потом ещё на лысо подстричься заставила. Стоящему напротив неё человеку развевающиеся на ветру волосы похоже не доставляли никаких неудобств. Напротив, он будто бы купал в них свое лицо, будто бы нарочно ловил их, как ловит струи свежего источника человек, решивший умыться после долгой и тяжелой дороги. И похоже готов был делать это до бесконечности.
Холодный ветер, дувший в спину, непрерывно усиливался и у Маши выступили слёзы из глаз. Кроме того, шикарные длинные волосы почему-то стали немилосердно хлестать её по лицу. Никакого удовольствия от этого, в отличие от стоящего перед ней, она не испытывала. Ей очень хотелось увидеть, что же этот парень будет делать дальше, но она не удержалась и моргнула. В тот же миг жуткий холодный ветер бесследно исчез. А стоило ей разомкнуть веки, как она снова оказалась в больничной палате, всё так же сидящей на жестком стуле перед кроватью Андрея рядом с его бабушкой. За руку её уже никто не держал и она никого не держала. Вокруг была всё та же гнетущая больничная тишина. Андрюшкина бабушка всё так же держала руку внука в своей руке и неотрывно смотрела ему в лицо. На Машу она не обращала никакого внимания.
Уф! Ничего себе! Вот это она перенервничала! Похоже даже отключилась ненадолго! Привиделось же такое! Она снова перевела свой взгляд на лицо Андрея. Плакать больше не хотелось. Вместо отчаяния в душе у неё поселилась какая-то светлая грусть и малая толика надежды. Она снова мысленно обратилась к своему товарищу, как бы извиняясь и прощаясь. Ну ты давай, не раскисай тут! Мы все тебя ждем! Скажу ребятам, что через недельку ты точно поправишься! Хорошо? Давай, не подведи меня! Пока! Выждав ещё несколько секунд, она не решилась отвлекать бабушку Андрея а просто встала и стараясь ступать как можно тише, направилась к выходу из палаты. Свою миссию она считала полностью выполненной и никто не вправе требовать большего. Неимоверно хотелось как можно скорее покинуть этот гнетущий больничный мирок и снова выйти в солнечный и такой свежий день, щедро одаривающий всеми сокровищами царства осени.
Маша, осторожно идя к выходу из палаты, конечно же не могла видеть, как бабушка Андрея неотрывно смотрела ей в спину холодным взглядом из своих запавших, ставших теперь совсем чёрными, глазниц. Никто не видел как бабушка Андрея, спустя совсем короткое время после ухода Маши, словно нехотя, будто бы сопротивляясь самой себе, аккуратно спрятала руку Андрея под одеяло. Потом она нежно погладила кончиками пальцев лицо любимого внука и ещё несколько секунд любовалась им. Затем решительно отвернулась, встала со стула и отошла от кровати.
Иван.
В полдень четверга Ивана отпустили. Ему под роспись вернули ремень и шнурки от кроссовок, школьную сумку и кошелёк, вернули ключи от квартиры. В общем всё то, с чем его и привезли сюда прямо из школы пару дней назад. Провожал его тот самый следователь, который руководил задержанием а потом и допрашивал. Следователь сообщил Ивану о том, что в соответствии с какой-то там статьей истёк срок его временного задержания и теперь он снова свободный советский гражданин. Иван его болтовню не слушал, он считал секунды до того момента, как сможет выйти за порог ненавистного здания. Иван ликовал и одновременно изо всех сил старался скрыть свою радость, стараясь лишний раз не смотреть на следователя. Он каким то шестым чувством понимал, что во всей этой истории удалось пропетлять. Не понятно как, но удалось! Сам факт того, что его отпустили, означал что ничего у них на него нет. И пацаны похоже не сдали его, зря он о них плохо думал. Иначе бы закрыли его в камере надолго.
Как только Иван наконец оказался у себя дома, в своей комнате, страх перед чудовищем и вызванное этим отчаяние стали отступать. Правду ведь говорят, дома и стены помогают. Он теперь прекрасно понимал - чудовище взялось за него всерьез. Оно с ним словно играло, усыпляло бдительность, подманивало чтобы при удобном случае застать врасплох. Хитрая тварь! И стало быть ему расслабляться больше ну никак нельзя. Сейчас его совершенно не заботил повод, по которому он провел двое суток в изоляторе и был допрошен следователем. Проблема, стоявшая сейчас перед Иваном, была по его мнению гораздо серьезней чем судьба малолетнего придурка и вызванного этим интереса милиции. И ему во что бы то ни стало нужно придумать, как эту проблему решить. И главное ведь никому не расскажешь, ни с кем не посоветуешься, даже с родителями.
По первости у него мелькнула мысль таблетки какие-нибудь у родителей попросить. Ну вроде снотворного или успокаивающего. Чтобы раз и вырубиться до самого утра! И никаких снов не видеть! Особенно таких поганых, со всякими чудовищами и самодвижущимися пузырями с паутинами. Потом решил, что опасно это. Родители переполошатся, того и гляди на приём к доктору потащат. Ну или доктора притащат прямо к нему а то и не одного, с помощниками, с крепкими такими помощниками. Эти доктора они такие себе товарищи, чего доброго возьмут и в психи определят на всю жизнь, на учёт поставят. Прощай тогда и работа нормальная и водительские права и ещё много чего. Да и замуж за него такого никто не пойдет, разве что сама такая же. Нет, сдаваться докторам — это на самый крайний случай! Пока он сам побарахтается чтобы чудовищу во сне не попасться. А как ему там во сне не попадешься, если у этого страшилища там всё схвачено-прихвачено? Пока ему, Ивану, удавалось спасаться исключительно благодаря везению. Первый раз мама как нельзя вовремя его разбудила. Второй раз повезло, что лежанка в камере узкая была, он с неё упал на бетонный пол да и проснулся. И долго ему так будет фартить, скажите на милость? Очевидно, надеяться на такое везение в дальнейшем совсем не стоило.
Иван и не надеялся. Он уже придумал новый план как избежать встречи с монстром. И этот новый план кардинально отличался от того, что он находясь в камере напридумывал. Как пелось в веселой песенке из одного то ли мультика то ли фильма «Нормальные герои всегда идут в обход!». Тогда он что собирался делать? Тогда он собирался делать всё что угодно, лишь бы не уснуть. В этом то и была ошибка! Хочешь не хочешь а всё равно заснёшь и сам не заметишь! А там тебя уже тварь поджидает. Нет, спать конечно нужно. Но! Спать нужно с умом! Всё же очевидно! Чудовище приходит за ним ночью, когда он спит. Правильно? Правильно! А днём? Может это страшилище днём не работает? Например отсыпается после ночной смены или ещё по каким причинам не может людей пугать. Кто его знает, какие у них там правила внутреннего распорядка. Это раз! А ещё Ивану нужны помощники, чтобы будили его периодически. Родители такими помощниками по понятным причинам быть не могут. Ну и не надо. У него и без них добровольных помощников хоть отбавляй. Например его одноклассники-балбесы, которые не преминут толкнуть его, даже если он весь урок проспит. Гарантировано! Это два! Отсюда выходит, что дома по ночам он только делает вид что спит, а по настоящему отсыпается урывками днём в школе. Вот и всё! Эврика, как говорил какой-то там древний латинец. Более того, он этот новый план уже успешно опробовал на практике, в пятницу, в первый же день в школе, после того как его отпустили из милицейской кутузки.
А что делать в выходные? А в выходные можно в парке на скамеечке подремать или в кино сходить. В кино можно и на пару сеансов, чтобы хорошо выспаться, хоть это и накладно выйдет. В наступившую субботу он решил опробовать ту часть плана, которая касалась выходных дней. Решил так — пока ещё стоят теплые деньки, попробует дремать на скамейках. Кино пока подождёт, деньги на потом целее будут. Глянул в окно и обрадовался. Денёк для проверки плана выдался что надо, теплый и солнечный. Значит и народу на улицах полно будет, гулять по вылезут все кому не лень. И тогда точно найдется добрая душа, которая растолкает задремавшего на скамейке пацана. Иван оделся по погоде и незаметно для находившихся в квартире родителей, прихватил с собой хозяйственную сумку-авоську, куда примостил пустой молочный бидон и несколько пустых стеклянных бутылок из под кефира. На всякий случай, вроде как он в магазин шёл-шёл да и присел отдохнуть.
Куда именно пойдет, Иван знал точно. В паре кварталов как раз находился продуктовый магазин, рядом с которым разбит небольшой уютный скверик с парой аллеек. Популярное место для выгула возлюбленных а также для прогулок тех, кто уже догулялся под ручку и крикливых последствий таких прогулок, то бишь для мамашек с детишками. И на тех аллейках наличествовало множество удобных скамеек, так что местечко для него точно найдется.
Не спеша прошелся до намеченного сквера, по дороге с удовольствием вдыхая чистый воздух вместо спёртого и вонючего воздуха камеры. Вот и нужные ему скамеечки. Решил устроится где-нибудь ближе к середине аллеи. Нашел подходящую пустую скамейку и уселся. Сначала немного поглазел по сторонам для приличия, убедился что никому из мимо проходящих он не интересен и никто на одиноко сидящего подростка не обращает внимания. Потом прикрыл глаза. Ощущения были интересными. Лицо грелось под лучами полуденного осеннего солнца и одновременно с этим легко холодилось слабым ветерком. Сначала от солнечного света в веках было приятно. Но с другой стороны при свете как-то совсем не засыпалось. Тогда Иван решил положить сгиб локтя на спинку скамейки и уткнуться в него лицом. Так будет гораздо удобней. Только вот не станут ли прохожие обращать на него излишнего внимания? А плевать!
Вот теперь ему было хорошо, теперь солнце не светит в глаза и не прогоняет ласковую дрёму. Теперь у солнца другая забота, оно опять с ветром борется за Ивановскую макушку. Ветер макушку холодит а солнце наоборот согревает. Временами солнце отступало, видать облачка на небе его закрывали, но потом снова появлялось. Такая борьба ещё сильнее убаюкивала Ивана.
Но какой то момент солнце вдруг надолго пропало и похоже возвращаться не собиралось. Ветер стал заметно холоднее и стал понемногу усиливаться. Черт задери эти природные стихии! Никакой надежды на них нет! Только он начал так хорошо засыпать а погода взяла и как назло испортилась. А может ещё наладится? Ивану нравилось накатившее ощущение полудрёмы и двигаться с места он решительно не хотел. Но тут порывы ветра стали совсем резкие и за шиворот полетели холодные капли дождя. Хочешь не хочешь а придется убираться куда-нибудь под крышу. Иван поднял голову и открыл глаза. Ничего себе, выходит он всё-таки заснул незаметно для себя и похоже проспал до самого вечера. И никакое чудовище к нему опять не пришло! Работает его план! Работает! Он чувствовал себя на удивление свежим и хорошо отдохнувшим. Ну раз так, можно со всех ног нестись домой, пока не промок до нитки. Нечего тут больше делать!
Автор: 1100110011. Сайт автора: 1100110011.ru
В первой главе я познакомил вас со своей персоной. Во второй - с молодой писательницей Arladaar. Сегодня - начинаем знакомство с ее творчеством.
© 2024 Константин Оборотов
=== Список всех глав
Глава 1. А кто судья?
Глава 3. Сгоняем на темную сторону *
Глава 4. Ох уж эти сказочницы!
Глава 5. Фирма, которая не вяжет веников
Глава 6. Per aspera ad astra
Глава 7. Жека и Спартак
===
*** Глава 3. Сгоняем на темную сторону ***
Свое самое первое произведение "Темная сторона" Аня написала 16.04.2023.
Уточню. Может быть, не совсем "самое первое", но одно из первых значимых, это точно.
Если вы истинный исследователь Аниного творчества, то must read без всяких отмазок. Это все-таки некая важная отправная точка. Всегда у знаменитой писательницы интересно посмотреть, как же и с чего начинался ее путь к литературному Олимпу. То, что Аня доберется до вершин этого Олимпа, я нисколько не сомневаюсь. Моя задача всего лишь дать несколько волшебных пинков, пусть даже она об этом и не просит.
У этого произведения есть еще одно важное достоинство. Оно не слишком длинное, всего лишь 31 кб. Я собрался с духом, прочитал его в один присест, от начала до конца.
Читать было скучновато, ничего особо интересного для себя я не нашел. Ощущение было как в армии на марш броске, "скорее бы кончилось". Но честно отбил до конца, даже выписал для себя непонятные моменты, один из которых уточнил у Ани.
Девочка, возраст 15 лет, садится в автобус. Идет куда-то там. В автобусе мутные типы, да и хрен с ними. Доезжает до пункта назначения. Выходит из автобуса. Тут к девочке пристает другая девочка, совсем маленькая. Называет маленькая девочка себя "Нянька". Важный ключевой момент. Это и есть героиня, только в другом обличии. Девочка садится в трамвай. Трамвай глючный, вероятно, давно не ремонтировался. Двигается прямо по воздуху. Девочка доезжает до школы, там одноклассник провоцирует с ней драку. Девочка попадает домой, затем куда-то едет с родителями. Отец погибает. Выясняется, что девочка была в коме и лежала в больнице. Девочка больная, но отец, все-таки, живой.
Основная мораль произведения: не надо девочкам кататься в сомнительных транспортных средствах, а также употреблять наркотики.
Вот и все.
Один из откликов читательниц такой, "Самое лучшее, что здесь есть".
Сразу возникает вопрос, какого же качества здесь "не самое лучшее".
Впрочем, даже это слабоватое Анино произведение я дочитал до конца, а это уже о многом говорит.
Намного чаще пишут такую жуткую чушь, что я тону где-то уже после десятого килобайта. А тут отпахал более тридцати и остался живой и здоровый. Даже голова не заболела. Что еще надо для счастья?
Резюмируем. Произведение неудачное, скучноватое, несмотря на отклик доброй читательницы. Но бывают произведение намного хуже. Надо прочитать все-таки! Напоминаю, это пилотное произведение знаменитой писательницы!
...
Первоисточник:
===
У меня пересохло во рту, сердце бешено колотилось… на почте появилось сообщение от старшего менеджера. Ужасное сочетание слов, которое ни я, ни кто-либо из моих коллег не пожелал бы увидеть и в страшном сне:
“Вы претендуете на звание сотрудника года”.
Отправить нечто настолько ужасное вот так, по электронной почте…
Я пробежался глазами по полотну текста в письме. Не было нужды вчитываться в подробности – я достаточно часто чистил стены и потолок звукоизолированной комнаты отдыха от останков предыдущих победителей, чтобы точно знать, что подразумевалось под “наградой”.
После того, как первоначальный приступ глубокого страха прошел, его место заняло отрицание.
Я не просто выполнял свою норму продаж, я делал все, что в моих силах, ежедневно продавая товары из самого дорогого сегмента. И никогда не забывал наклеивать свой штрих-код на товары! Стоило моим клиентам провести картой по терминалу, как продажи автоматически привязывались к моему идентификатору сотрудника.
Мы не получаем комиссионных – есть другие, кхм… “стимулы” для поддержания уровня продаж. Я не следил за цифрами, потому что знал, что продаю товары направо и налево – мне бы и в голову не пришло, что я в группе риска.
Это наверняка просто сбой в нашей системе. Что-то с компьютерами. Уверен, что так и есть. И что проблему решат в кратчайшие сроки.
Обретя, наконец, вновь контроль над собственными ногами, я, пошатываясь, добрался до кабинета менеджера.
Он был уверен, что ошибки нет. В самом низу рейтинга стоял мой идентификатор.
– Штрих-коды никогда не лгут, Грэм. – Он даже не потрудился посмотреть мне в глаза.
У меня просто голову снесло, фигурально выражаясь, а если бы я не взял себя в руки, то и в буквальном, очень-очень скоро.
Я умолял его просмотреть видеозаписи с камер – знал, что он увидит, как я совершаю все эти продажи, но он лишь выдал натянутую улыбку, в которой не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего счастье.
– Не волнуйся. Так или иначе, мы все чем-то жертвуем ради блага нашей компании.
Полагаю, к тому времени он уже давно перестал прислушиваться к мольбам отчаявшихся.
Выходя из его кабинета, я убеждал себя, что это не смертный приговор.
Еще нет.
У меня был еще месяц до пересчета итоговых данных, до того, как все будет кончено. Прежде чем я получу вялое рукопожатие и пустое: "Спасибо за вашу преданность компании", прежде чем меня проведут по коридору. Прежде чем я познакомлюсь с тем, что живет за дверью в темном углу комнаты отдыха, обычно запертой на висячий замок.
И прежде чем узнаю, что на самом деле значит пожертвовать собой ради блага компании.
Слухи быстро распространились по офису.
Кевин одарил меня самодовольной ухмылкой – может быть, решил, что без меня у него наконец-то появится шанс с Элизой.
Элиза… Я просто отчаянно надеялся, что впоследствии не ее выберут, чтобы смыть то, что от меня осталось, с пола в комнате отдыха в грязную ржавую канализацию.
Как и требовалось, я начал парковаться на новом специально отведенном для меня месте в дальнем конце стоянки для сотрудников – выцветшая табличка с надписью "Зарезервировано для сотрудника года" почти скрывалась за разросшимися деревьями. Это добавило мне лишних десять минут ходьбы до магазина, и я страдал, бредя по раскаленным Техасским улицам. Рациональная часть меня понимала, что скоро это станет неважно.
Так или иначе, через месяц у меня уже не будет этого парковочного места. А если повезет, и я доживу до следующего лета, то увижу, как там паркуется другой бедолага.
Те, кто еще не слышал новости, поняли все, увидев мою машину. Они знали, что это значит: не слишком к нему привязывайтесь.
Все начали избегать меня, как чумы. Я их не виню.
Не было секретом, что будет дальше, если мои продажи не улучшатся – каждый раз происходило одно и то же:
Мы собирались на обязательный тим-билдинг в ночь закрытия финансового года, и все пялились на жалкого сукина сына, который "выиграл" в этот раз, – в комнате было так тихо, что отчетливо слышались рыдания счастливчика. Главный менеджер пожимал ему руку и с отсутствующим видом бормотал слова благодарности за преданность компании.
А затем провожал лучшего сотрудника в комнату отдыха на "корпоративную встречу". Никто не пытался убежать – не после того, что произошло в 2019 году. Вместо этого победитель всегда оборачивался и бросал на нас отчаянный, прощальный взгляд – взгляд, умоляющий кого-нибудь, кого угодно, вмешаться. И, конечно, никто этого не делал.
Как только за ним закрывалась дверь и звуконепроницаемая комната поглощала последние рыдания и мольбы, все было кончено. Остальных отправляли по домам, и мы уходили, борясь с тошнотворным чувством облегчения от того, что кого-то другого отправили на смерть. Не меня.
Кэл – самый приятный парень, которого я когда–либо встречал, – два года назад оказался на последнем месте.
Он так сильно заболел, что чуть не зачах и в конце концов больше не смог работать. Должно быть, он думал, что это аннулирует контракт: если он уйдет и никогда не вернется на работу, все будет в порядке.
Должно быть, он не прочитал мелкий шрифт.
Хотя, честно говоря, если бы кто-нибудь из нас прочитал его, нас бы здесь не было.
Кэл стал предупреждением для всех нас: с этой работы нельзя уволиться. Неужели вы не предпочтете умереть с достоинством (и с компенсацией для родственников от компании), а не брыкаться, рыдать и вопить во всю глотку, когда они найдут вас, – а они найдут, – вытащат из постели посреди ночи и уволокут в офис?
Джина стала сотрудником года в 2023 году. Джина с доброй улыбкой, на которую Кевин запал еще до Элизы, и, которая как и Элиза, не захотела иметь с ним ничего общего.
Я до сих пор помню тот день, когда опубликовали окончательные цифры. У Джины от изумления отвисла челюсть.
Когда ей, наконец, удалось снова заговорить, она тоже настаивала на том, что, должно быть, произошла какая-то ошибка. Мы все поручились за нее перед руководством – я лично видел, как она совершила очень много продаж.
Но менеджер просто напомнил нам, что штрих-коды никогда не лгут.
На следующее утро меня пригласили отдежурить в комнате отдыха, чтобы забрать то, что осталось от ее улыбки и простого золотого обручального кольца, и вернуть ее семье. До конца той рабочей недели они получили коробку с тем, что не пролезло в канализацию и чеком.
Как только цифры согласованы, как только штрих-код сотрудника нанесен на безобидный на вид розовый бланк, ваша судьба решена.
Кевин за все годы работы в компании ни разу не парковался на дальней стороне стоянки. Он даже близко не приблизился к тому, чтобы стать сотрудником года, хотя не смог бы продать бутылку воды умирающему от жажды. Он – воплощение подлости, не наделенный даже зачатками харизмы, способными скрыть это.
Я никогда не понимал, как он так преуспел, но не мог позволить себе думать об этом.
Мне нужно было беспокоиться о себе и о сбое в системе. Каждый раз, когда я оказывался в комнате отдыха, эта древняя деревянная дверь становилась неприятным напоминанием о предстоящем путешествии в один конец, которое мне было уготовано.
Я полностью сконцентрировался на продажах, надрывался работая в две смены… А когда приблизился конец месяца, просмотрел цифры и не мог поверить своим глазам.
Я все еще был последним в списке.
И вот что странно: бывали дни, когда на мой номер сотрудника записывалось менее половины совершенных продаж.
Я ничего не понимал.
Ждал удобного случая, чтобы прокрасться в кабинет менеджера и самому просмотреть отснятый материал. Я бы доказал боссу, что что-то пошло не так с расчетами, что система была сломана…
И вот, наконец-то у меня появился шанс. Сначала я с триумфом наблюдал, как совершаю продажу за продажей – гораздо больше, чем оказалось зачислено на мой счет. Впервые за месяц я почувствовал облегчение. У меня были доказательства, а это чего-то да стоило.
Я переключил на трансляцию с камеры, расположенной ближе к кассам, чтобы убедиться, что коды сканируются. Просмотрел несколько успешно отсканированных кодов, потянулся, чтобы выключить запись… И тут увидел это.
Увидел его.
Кевина.
Я даже не сразу понял, пока не распознал закономерность. И даже тогда пришлось перемотать назад и посмотреть еще раз, чтобы убедиться.
В тот день это произошло почти с половиной моих продаж. Я видел, как он перехватывал клиентов до того, как они успевали оформить заказ – до того, как я продажа записывалась мне. А пока беседовал с ними, незаметно наклеивал свой штрих-код поверх моего.
В тот вечер я столкнулся с ним лицом к лицу. Я был в ярости. Он же просто самодовольно улыбнулся и выдал фразу о том, что штрих-коды никогда не врут.
Ему было насрать, что он приговаривал кого-то другого к смертной казни.
Черт, возможно, ему это даже нравилось.
Кевин присвоил себе заслуги Джины в продажах и бог знает кого еще.
Чертов. Кевин.
В тот день, когда должны были окончательно объявить победителя, он имел наглость приклеить свой штрих-код поверх моего на особо крупной продаже, буквально только что сделанной мной. Даже не пытаясь скрыть это. Прямо у меня на глазах. Ухмыляясь.
Я подбежал к клиентам до того, как они успели выйти из магазина, и они любезно позволили мне забрать наклейку. Я сунул ее в карман, чтобы показать менеджеру.
Я собрал видео и ворвался к нему в кабинет, отказываясь уходить, пока он не посмотрит. Я пристально наблюдал за ним, лениво скользящим взглядом по экрану, но если он и был расстроен или шокирован, то никак этого не показывал.
Наконец, он поднял на меня глаза, и, увидев в них боль, я впервые почувствовал облегчение.
Пока не осознал, почему он выглядел таким несчастным. Пока он не прошептал:
– Прости, Грэм. Кто-то должен завтра получить эту награду. Это не в моей власти.
Я молча протянул ему ту чертову наклейку со штрих-кодом Кевина. Он долго изучал ее, прежде чем вернуть мне со словами:
– Почему бы тебе не придержать это?
***
За обедом я рассказала Элизе о том, что произошло, и, как бы я ни ценил ее возмущение, ощущение, что все потеряно, оно не смягчило. В основном я хотел предупредить ее, потому что не мог избавиться от дурного предчувствия, что Кевин достанет ее следующей.
Я бы солгал, если бы сказал, что не был опустошен, когда в тот вечер главный менеджер вызвал меня к себе в кабинет и сообщил, что результат объявлен. Да, я знал, что так и будет, но, думаю, такова природа человека – цепляться за отрицание и надежду до самого конца.
Целую вечность, как мне показалось, мы молча смотрели друг на друга. Розовый листок бумаги, лежащий на столе между нами, говорил сам за себя.
Наконец, мой взгляд опустился на бланк.
Он уже поставил свою подпись, но место, где должен был находиться мой штрих–код – серия вертикальных линий, приговаривающая меня к смерти – было пустым.
Я не знал, что происходит на этом этапе за закрытыми дверями. Никто из тех, кто когда-либо заполнял эту форму, не успел рассказать об этом остальным.
– Мне нужно, чтобы ты наклеил сюда штрих-код, прежде чем я отправлю форму в корпорацию, – сказал он, наконец.
Я открыл рот для последней, страстной просьбы сохранить мне жизнь, но он перебил меня, произнося каждое слово медленно и мягко.
– Я сейчас выйду из комнаты. Мне нужно, чтобы ты наклеил сюда штрих-код, прежде чем я отправлю форму в корпорацию
Он долго смотрел на меня, пока я едва заметно не кивнул в знак согласия, а потом покинул офис.
***
Документы были оформлены и на следующий день объявили сотрудника года.
Да, я правда почувствовал укол вины, когда увидел, как исчезла самодовольная улыбка, как кровь отхлынула от лица Кевина, как он в шоке уставился на протянутую руку менеджера, благодарящего его за преданность компании.
Вина никуда не делась и когда его уводили, а он все кричал и молил меня о пощаде под монотонный бубнеж главного менеджера, повторяющего одну и ту же фразу, как мантру.
Штрих-коды никогда не лгут.
Но я вспомнил Джину, подумал о бесчисленном множестве других, и к тому времени, как за мерзавцем захлопнулась дверь, чувство вины растворилось. На смену ему пришло облегчение от осознания того, что все мы в безопасности.
Ну, по крайней мере, до следующего года.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Знаю, звучит нетипично. Но поверьте, я пробовала традиционные методы – ни для кого это ничем хорошим не закончилось. Мне нужна определенная непредубежденность, которую, я надеюсь, я смогу найти здесь, но, что более важно, мне нужно, чтобы мой будущий муж знал правила. Романтические знакомства – это прекрасно, но они не гарантируют, что партнер сможет следовать базовым инструкциям. Мне достаточно одной ошибки.
Поэтому, прошу прощения за прямолинейность, но я собираюсь четко сформулировать свои требования. Пожалуйста, прочтите внимательно – если какие-то из них вам не подходят, нет смысла продолжать.
№1: Ты должен хотеть детей. По крайней мере одного ребенка. Я готова рассмотреть варианты с большим количеством, но один – это абсолютная необходимость.
№2: Ты должен хотеть долгосрочных отношений. Пока нашему ребенку не исполнится восемнадцать, если быть точной. Я понимаю, что такой уровень самоотдачи – пугающая перспектива, особенно когда мы даже не знакомы. Но. После рождения ребенка можешь не обращать на меня внимания, если хочешь, или получать удовольствие в другом месте, хотя, предупреждаю сразу, это может стать непростой задачей. Но ты будешь жить под моей крышей, пока ребенок не повзрослеет.
№3: Я предпочитаю домоседов. Это облегчит тебе следующие два десятилетия.
№4: Ты должен обладать безупречными манерами. Я предоставлю руководство с описанием необходимого этикета, но для начала ты должен продемонстрировать хотя бы элементарную вежливость. Распускающим язык и неутруждающим себя пожеланием доброго утра соседям, просьба не беспокоить. Серьезно.
Где-то здесь мне пора рассказать о себе, но давай посмотрим правде в глаза. Это все далеко от романтики. Я требую от тебя искреннего желания взять на себя обязательства и сдержать слово, и нет никакой гарантии, что при встрече мы действительно понравимся друг другу. А если понравимся? Прекрасно! Это поможет годам пролететь незаметно. Но даже если и нет, ты все равно получишь главный приз – десятилетия бесплатного проживания в отеле "Олд Оак".
В том или ином виде святилище стояло на этом месте еще до появления силовых линий. За время своего существования оно было затоплено, предано огню и стерто в пыль бессчетное количество раз. Снова и снова его переосмысливали и перестраивали. Большая часть нынешнего здания относится ко времени правления королевы Виктории, а самые старые его части были построены в 13 веке. В самом конце сада, врезанного в окружающие холмы, ты найдешь пещеру с отпечатками ладоней, впитавшимися в скалы пятнами красной охры.
Эдвардсы всегда управляли отелем, хотя, конечно, не всегда пользовались этим именем. Можно подумать, что семья, настолько привязанная к одному месту, неплохо справляется с ведением записей, но никто не уверен в нашем происхождении. Возможно, это была космическая сделка, а может, просто удача – хорошо это или плохо, я так и не смогла решить. В любом случае, наше присутствие необходимо. На протяжении всего нашего непростого прошлого то тут, то там появлялись истории о том, как кто-то из Эдвардсов покидал свой пост до срока, и это всегда совпадало с особенно жестоким периодом истории.
Я унаследовала эту должность пять лет назад. В полночь в день моего восемнадцатилетия родители подхватили уже собранные чемоданы и уехали. Я не виню их за то, что они бросили меня. Более того, намерена однажды поступить так же с моим – или, надеюсь, с нашим – ребенком.
Время от времени они присылают открытки с фотографиями, улыбаются мне с залитых солнцем пляжей. Деньги их не волнуют. Это часть таинственной сделки, заключенной нашими предками: если смотритель уходит с хорошей репутацией, он больше ни в чем не будет нуждаться. Они могли бы путешествовать по миру до конца своих дней, всегда спать на самых мягких простынях, обедать в лучших ресторанах и никогда не обнаружить, что их карманы опустели.
Предлагаю запомнить этот факт, потому что, если ты сможешь соответствовать моим требованиям, то разделишь и мою удачу.
Итак, а что же нужно для этого сделать? Я почти слышу, как ты задаешь этот вопрос. Не так уж много. Присутствие Эдвардсов гарантирует, что гости не смогут покинуть территорию. Большинство из них постоянно проживают в отеле, хотя время от времени кто-то гостит проездом. Откуда они берутся, я не знаю, потому что большинство людей, случайно забредающих в этот уединенный уголок мира, нас не видят. Я пришла к выводу, что отель сам решает показать себя, когда ему не хватает развлечений или требуется закрыть потребности.
Джимми, мой первый муж, был одним из таких постояльцев.
По большей части, гости безобидны. Время от времени они могут немного попугать: выскочить из стены или превратить воду в ванной в кровь, но мне трудно злиться на них. За двадцать три года, прожитых в отеле, я чуть не умерла со скуки, не могу представить, каково это – провести здесь пятьсот.
Однако, есть несколько исключений, о которых тебе следует знать:
№1: Эрик. Наш местный серийный убийца. Он утверждает, что был Джеком Потрошителем при жизни, но думаю, что это преувеличение. Он знает, что лучше не причинять вреда Эдвардсам, но, боюсь, их супруги – это другое дело. Много лет назад бабушке удалось запереть Эрика на четвертом этаже, так что ты будешь в полной безопасности до тех пор, пока не ступишь туда. Иногда лифт останавливается на этом этаже, даже если не нажимать кнопку. Не выходи. Даже если кажется, что лифт горит или начинает наполняться мутной водой. Подожди, пока двери снова закроются, затем поднимись на другой этаж. Это займет всего несколько часов.
№2: Тварь в Подвале. Я не знаю, что это такое, и никто никогда не знал. Мы в курсе только, что оно питается крысами и его нужно кормить один раз в день. Если я вдруг заболею или стану нетрудоспособной, это задание ляжет на тебя. Вытащи крыс из ловушек в саду, затем встань у двери в подвал и сбрось их с лестницы. Не спускайся по лестнице и не пропускай время кормежки. Ты же не хочешь быть первым, кто увидит Его лицо.
№3: Миссис Джонс. Старомодна и придерживается хороших манер, именно из-за нее я ищу мужа, а не бойфренда. Она не потерпит, чтобы под одной крышей с ней жила пара, погрязшая в грехе. На самом деле, она милая старушка. Она рассказывает много историй о войне и всегда готова помочь, если мне не дается какой-нибудь рецепт. Я вовсе не виню ее за то, что случилось с Джимми. Я его предупреждала.
Помимо гостей, есть и другие правила, которым необходимо следовать, чтобы обеспечить безопасное и удовлетворительное пребывание в отеле "Олд Оак". Они перечислены в книге, много раз переиздававшейся на протяжении веков. Если решишь воспользоваться этой возможностью, я буду настаивать на том, чтобы ты читал ее до тех пор, пока слова намертво не впечатаются в мозг.
Однако есть некоторые правила, которые настолько важны для выживания, что я чувствую себя обязанной перечислить их отдельно:
№1: За исключением четвертого этажа, ты можешь бродить по отелю и его территории, как заблагорассудится. Но ты никогда не должен выходить за границу – по крайней мере, до тех пор, пока наш ребенок не станет достаточно взрослым, чтобы выполнять свои обязанности. Если такое вытворю я, мир сойдет с ума: чума, катастрофы, войны – возможно даже очередная мировая. Ты, боюсь, не сыграешь настолько важной роли, но личная катастрофа обеспечена.
№2: Никогда не смотрись в зеркала в комнате 33.
№3: Я уже касалась этого вопроса, но стоит повторить: никогда не груби миссис Джонс.
Несоблюдение последнего правила – вот что погубило Джимми.
Она души в нем не чаяла. Думаю, он напоминал ей о давно умершем сыне, потому что миссис Джонс баловала Джимми, как родного. Каждое утро она готовила для него завтрак еще до того, как я открывала глаза, и у нее вошло в привычку ходить за ним по пятам, восхищаясь бесчисленными талантами, когда мой муж смазывал ржавые петли или поправлял покосившуюся картину.
Поначалу Джимми наслаждался таким всеобъемлющим вниманием. Но к концу второго месяца ему наскучили миссис Джонс, я и сам отель. Мы гордимся нашими удобствами. Если хочешь больше активности, чем прогулка по саду, у нас есть прекрасный крытый бассейн – он правда время от времени замерзает, но большую часть времени им прекрасно можно пользоваться. Наша библиотека не имеет равных. Несмотря на то, что комната тесновата, в ней есть все книги, какие только можно вообразить – просто подумай о нужном названии, и книга появится на одной из полок. А теперь, когда я вытащила нас, брыкающихся и вопящих, в 21-й век, здесь есть широкий спектр потоковых сервисов.
Джимми этого было недостаточно. Он хотел пойти куда–нибудь: поесть в ресторане, посмотреть фильм в кинотеатре, увидеть какие-нибудь лица, кроме тех, что окружали его каждый день. Он начал выпивать каждый вечер. Один напиток превратился в несколько, и через несколько недель бар стал его постоянным местом обитания с заката до полуночи.
Он был не единственным, кому стало скучно. Я была в таком восторге, когда Джимми впервые вошел в нашу дверь… и в еще большем, когда он согласился остаться. Как чудесно чувствовать под пальцами настоящую плоть после пяти лет общения только с мертвецами. Какое облегчение – получить помощь в решении многих задач, необходимых для поддержания нормальной работы отеля.
Но чем больше он пил, тем менее был склонен помогать мне. Или даже проводить время в моей компании. Он больше не приходил ко мне в постель, выбрав для себя комнату в противоположном конце этажа. Когда наши пути все-таки пересекались, он в лучшем случае игнорировал меня. В худшем – огрызался или откровенно ругал меня, обвиняя в том, что удерживаю его как пленника.
Тем не менее, я старалась быть рядом, когда он напивался. Какой бы милой ни была миссис Джонс, она слегка… придирчива. До и после своей смерти она была почти трезвенницей, соглашалась выпить всего одну рюмку хереса на Рождество, а употребление алкоголя за исключением особых случаев было для нее чем-то вроде кошмара.
– Подумай о своем здоровье, дорогой, – резко выговаривала она Джимми. – Тебе будет не хватать его, и уже очень скоро.
Или:
– Как насчет того, чтобы перейти на хороший яблочный сок? На один вечер с тебя вполне достаточно.
В большинстве случаев Джимми удавалось взять себя в руки настолько, чтобы одарить ее очаровательной улыбкой и отвлечь комплиментом по поводу последнего блюда. Но я заметила, что нетрезвый, он с трудом сдерживался, стискивая зубы.
Короче говоря, мне следовало присутствовать. Изображая заботливую жену, я настояла на том, чтобы наливать ему напитки, незаметно разбавляя их водой. Когда ворчание миссис Джонс становилось невыносимым, я всегда могла отвлечь ее игрой в джин-рамми.
В его последний день я ничего не успевала. Гуль со второго этажа – обычно наименее требовательный из наших гостей – слег с какой-то ужасной болезнью или же решил, что хочет доставить мне неудобства. В любом случае, в то утро я проснулась от самого отвратительного запаха в мире. Пришлось проследовать за бедолагой в его комнату, где все поверхности оказались покрыты гнилостной зеленоватой жижей – по консистенции чем-то средним между слизью и рвотой.
Весь день я убирала, делая лишь краткие перерывы, чтобы выйти высунуться на воздух и не упасть там же в лужу инфернальной блевотины. К тому времени, как я привела комнату в приемлемый вид и до отказа набила грязными тряпками несколько мешков для мусора, опустилась глубокая ночь. Понимая, что не успеваю, я лишь на минуту забежала в ванную, чтобы смыть с лица и рук грязь, и тут же помчалась в бар.
И прибыла как раз вовремя. Ровно к последним словам Джимми. После того, как он выплюнул их в миссис Джонс, она целую вечность молча смотрела на него, с застывшей на губах материнской улыбкой, появлявшейся каждый раз, когда она была им недовольна.
Затем ее лицо начало смазываться, как расплавленный воск.
Я крикнула Джимми бежать, но он не нуждался в указаниях. Прежде чем слова слетели с моих губ, он вскочил со своего табурета и выбежал за дверь. Миссис Джонс последовала за ним секундой позже. Ее губы раздвинулись, обнажая ряды длинных, зловеще острых клыков, а из-под кружевных манжет торчали когти.
Я бросилась за ними, но Джимми подгонял страх, а миссис Джонс – некая сила, держащая среди живых всех подобных миссис Джонс всего мира. Я сбежала за ними в вестибюль на звуки ее визга. И, запыхавшись, увидела, что Джимми был всего в нескольких шагах от выхода, когда миссис Джонс схватила его.
Вцепившись когтями ему в горло, она подняла бьющееся тело в воздух. Челюсти ее разверзлись, нижняя опустилась почти до уровня груди…
Это зрелище лишило меня всякого здравого смысла. Забыв обо всех правилах, которые когда-либо вдалбливали мне родители, я бросилась на нее.
Она отшвырнула меня, как назойливую муху.
Я врезалась в стойку администратора, удар выбил из меня дух. Казалось, я умираю, никакие усилия не могли наполнить опустевшие легкие. Наконец, когда зрение начало затуманиваться, мне удалось сделать небольшой глоток, затем еще один, и еще, пока я не смогла взять себя в руки настолько, чтобы подняться на ноги.
К тому времени миссис Джонс почти закончила ужинать. Грудная клетка Джимми была распорота, мышцы и раздробленные ребра торчали во все стороны, и она доедала последние кусочки его сердца.
Его голова была повернута ко мне. Свет в глазах погас, но они по–прежнему хранили отпечаток последнего мгновения ужаса. И обвинение, которое, я совершенно уверена, было адресовано мне. Хотела бы я сказать, что почувствовала только ужас, но… сложно было сдержать раздражение. Сколько раз я говорила ему следить за языком?!
Миссис Джонс сглотнула, звук получился хриплый и влажный, и уронила то, что осталось от Джимми, на пол.
Затем повернулась ко мне.
Вот еще одно правило, которым, я надеюсь, тебе никогда не придется воспользоваться: никогда не вмешивайся в убийство.
Миссис Джонс, которая целовала мои исцарапанные коленки, которая спорила с моей матерью за право читать мне сказки на ночь, исчезла. Никакие мольбы или доводы не могли ее переубедить.
Я могла только бежать.
И побежала. Развернулась на пятках, перепрыгнула через стойку администратора и помчалась к офису. Если бы Джимми не обезумел от страха и выпивки, он, возможно, вспомнил бы о правилах и выжил. Офис – одна из нескольких комнат только для персонала в отеле, защищенная от нежелательных гостей.
От письменного стола до двери насчитывалось всего десять шагов, но это было самое долгое путешествие в моей жизни. Дыхание, с таким трудом восстановленное, обжигало горло, сердце стучало в ушах, заглушая все остальные звуки, кроме тяжелых, гулких шагов миссис Джонс.
Я схватилась за ручку, и горячее, с привкусом меди дыхание пожилой дамы коснулось моей шеи. По коже пробежал огонь – она вспорола когтями мне спину. Еще чуть-чуть и я не справилась бы, такой сильной была боль. Но мне удалось забежать в кабинет и захлопнуть за собой дверь.
Перед тем как потерять сознание, я услышал, как она ворчит и визжит снаружи, разъяренная тем, что не может войти.
Три дня я провела в офисе, выходя только для того, чтобы покормить Тварь в Подвале, прежде чем юркнуть обратно в укрытие. Всякий раз, уходя, я старалась не смотреть на изуродованную груду, которая раньше была Джимми. Хотя от запаха никуда было не деться.
С немалым трудом, выпотрошив всю аптечку, я смогла обработать и перевязать раны на спине. В течение всего первого дня они слабо кровоточили, но, к счастью, не гноились.
Утром четвертого дня раздался осторожный стук в дверь, за которым последовали быстро удаляющиеся шаги. Я подождала, пока они не затихли в коридоре, прежде чем приоткрыть дверь. На полу лежал свежеиспеченный бисквит "Виктория" и записка с извинениями, написанная витиеватым почерком.
Мне потребовалось собрать в кулак все мужество, но в тот вечер я заставила себя пойти в столовую. Миссис Джонс ждала меня с покрасневшими глазами, а на столе стоял дымящийся домашний пирог. Я постаралась не вздрогнуть, когда она взяла меня за руку, повторяя те же извинения, что уже принесла в письменном виде.
На следующее утро она помогла мне привести Джимми в порядок.
Какое-то время мы относились друг к другу с опаской, но в конце концов снова стали играть в джин-рамми. Когда шрамы на спине начинают болеть, а это иногда случается, она втирает в них успокаивающую мазь. Я не раз говорила ей, что в этом нет необходимости, а она все извиняется и продолжает.
***
Итак. Ты услышал мою историю и знаешь мое предложение. Если ты считаешь, что смог бы соотвествовать моим требованиям, пожалуйста, приезжай в гости.
Тебе нужно будет выпить чашку бараньей крови (щепотка мускатного ореха сделает напиток более терпимым) и зажечь черную свечу перед сном. Пробудившись, ты окажешься у наших ворот. С точки зрения организации поездки, это вряд ли можно сравнить с Восточным экспрессом, но все же дешевле билетов на самолет.
Если ты прочитал это, не дрогнув, если ты сможешь перенести путешествие, чтобы добраться сюда, если ты подойдешь к моей двери и наберешься смелости открыть ее, у меня есть для тебя еще одно наставление.
Как только войдешь, посмотри направо. Там темно-коричневое пятно на ковре в холле. Я скребла и скребла, но оно никак не выводится. Возможно, это и к лучшему. Это хорошее напоминание о том, что с будет, если ты назовешь миссис Джонс “любопытной старой перечницей”.
А когда столкнешься с Джимми – а ты обязательно с ним столкнешься, потому что он по–прежнему любит околачиваться по вечерам в баре, весь в рваных ранах и укусах, серебрящихся так, словно их только что нанесли, – не позволяй ему убедить себя, что он тут жертва.
Он знал правила.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
7 мая 2001 года Гласса должны были казнить в третий раз – через повешение, по крайней мере, так говорили – в каком-то правительственном бункере, вдали от любопытных глаз.
И ровно ко времени, мы с Тафтом распили скотч в его кабинете, по официальной версии, чтобы отпраздновать, но на самом деле, потому что не могли отмахнуться от страха. Тафт всегда казался мне молодым, несмотря на свои годы, но то был первый раз, когда начальник тюрьмы выглядел по-настоящему старым. Он смотрел на двор внизу, потягивая напиток.
– Я когда-нибудь рассказывал тебе, почему выбрал эту работу, Мендес?
Я покачал головой, и он вздохнул.
– В далеком 63-м году на заднем сиденье сгоревшей машины в каком-то государственном парке неподалеку от моего района нашли тело женщины. Проститутку. Один из ее клиентов… ну он изрубил ее на куски. Сжег все улики. И знаешь, что меня поразило, Мендес? Всем было плевать. Никто не удосужился провести расследование. Кто заметит, что на углу Пятой авеню стало на одну проститутку меньше, верно? Это... не понравилось мне. Я полагаю, Мендес, что каждая жизнь имеет значение. Даже те, которые мы пытаемся изменить, а потом отвергаем. У каждого есть люди, которые его любили, детские воспоминания и все такое. Каждый заслуживает справедливости. Неважно, кем он был. – Он поставил свой стакан и посмотрел мне в глаза. – И я поступил на службу в полицию. Добился возобновления дела. Нашел этого парня. И наблюдал, как он поджаривался. И мне нравится представлять, что она стояла рядом и тоже смотрела, как он дергался.
Последовало напряженное молчание. Затем раздался смешок.
– Конечно, после того, как в 71-м году я получил пулю в бедро, я больше не мог ходить в патрули. Но был счастлив и здесь. Наблюдать, как свершается правосудие… это заставляет меня чувствовать, что в мире существует какой-то кармический порядок. Хорошие и плохие поступки вознаграждаются по достоинству.
Было ясно, что за его словами что-то скрывается, какой-то невысказанный тезис. В конце концов, не отрывая от меня старых, усталых глаз под морщинистыми веками, он произнес:
– Я много думал, и... если Гласс не умрет сегодня вечером, я точно уйду на пенсию, Мендес. После того, что он сделал с теми девочками, что это за… какой порядок может быть в мире, где такой монстр, как этот, просто... за гранью возмездия?
Я был потрясен. Начальник тюрьмы Тафт всегда казался мне непоколебимой скалой. Как мы без него?
– Он умрет, сэр, – пообещал я. – На этот раз все получится. Все случится, как должно.
Но мои слова его не убедили.
Сделав последний судорожный глоток, Тафт наклонился вперед.
– Его глаза. – Он пристально следил за выражением моего лица, словно отчаянно желая, чтобы я понял, надеясь, что я и сам об этом знаю. – Эти твари… в его глазах. Разве ты их не видел?
И в этот момент Тафта рывком подняло со стула.
Это было так неожиданно, так необъяснимо, что я едва осознавал, чему стал свидетелем. Какая-то невидимая сила подняла его на два или три фута над землей, и подвесила там. Он задыхался, кашлял и отплевывался, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха, более ему недоступного, и цеплялся скрюченными пальцами за что-то у себя на шее. Что-то, чего я не видел. Его вздернули. Повесили. И с широко раскрытыми от ужаса глазами – такими же, как у Билли, – он безмолвно молил меня о помощи.
Я вскочил со стула и обхватил руками его болтающиеся ноги. Сначала попытался повалить Тафта на пол, но понял, что это только затягивает невидимую петлю у него на шее. Тогда я попытался поднять его как можно выше, что принесло Тафту некоторое облегчение. Слезы катились по его лицу, оно распухло и посинело, и хотя я не мог видеть петлю, я все же видел синюю полосу в том месте, где она сдавила его шею. Все это время я кричал до хрипоты: “Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! Господи Иисусе, нам нужна помощь!”
Но никто не пришел.
И вдруг какая-то невидимая сила ударила меня по ногам.
Я упал, как мешок с кирпичами, но все произошло так внезапно, что ноги начальника тюрьмы остались крепко зажатыми в моих руках. Я упал и потянул его за собой… его тело внезапно содрогнулось под тошнотворный треск.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом и посмотреть на Тафта. Его шея оказалась неестественно вытянута, голова склонена набок почти под прямым углом. Глаза широко раскрыты, язык вывалился из пересохших губ. А потом какая-то сила, удерживавшая его на весу, исчезла, и тело упало на меня. И я все кричал и кричал…
Я выбежал из его кабинета и обнаружил, что наши коллеги непринужденно болтают и работают прямо за дверью. Каким-то образом, несмотря на все мои крики и мольбы, пока Тафт умирал, никто из них ничего не услышал.
Я взял пример с Тафта. Я хотел уйти. Мы столкнулись с чем-то нечестивым, с чем-то, чьи щупальца могли протянуться на любое расстояние, и моя жизнь – кто знает, может быть, даже и душа – была в опасности. Но агенты в черных костюмах ясно дали понять одно: если я откажусь сотрудничать, то стану идеальным козлом отпущения за убийство начальника тюрьмы Тафта.
***
Меня отвели в комнату для допросов. Джозеф Гласс сидел там, наконец, перестав притворяться человеком. Его глаза потемнели до абсолютной черноты. А возможно, у него вообще не было глаз, только окна, сквозные дыры в море вечной тьмы. Я сидел перед ним, дрожа как осиновый лист, и чувствовал себя смертником куда более, чем когда-либо доводилось ему.
– М-м-мистер...… Гласс. – Ответа не последовало. Я вздрогнул, пытаясь сосредоточиться на своем маленьком листке бумаги, отвлечься от черноты в его глазах. – Я… У меня... у меня есть кое-что… вопросы, я должен тебе задать вопросы. Ты... ты согласен?
Тишина. Я сделал глубокий вдох.
– Сколько… тебе лет, Гласс? – Я-то считал, этот вопрос безобидным, одним из базовых. А он стал началом разговора. И я оказался к этому не готов.
– Я стар, дитя. – Его голос был совсем не таким, каким я его помнил. Он стал глубоким, низким и рокочущим, как будто несколько человек говорили в унисон, и все они видели начало времен. – Старше, чем ты можешь себе представить. Старше, чем эта нация, и даже старше, чем империя, которая когда-то ее основала.
Мне пришлось побороть вскинувшийся животный инстинкт – жгучее желание бежать. Надо было сосредоточиться на вопросах.
– Почему ты сделал это… то, что ты сделал с теми девушками?
– Просто чтобы снова что-то почувствовать, – прошептал Гласс. – Все, что угодно.
– Ты не испытал ни малейшего чувства... вины? Раскаяния?
– Ты спрашиваешь об этом... меня? Меня, который наблюдал за подъемом и падением империй? – В его голосе звучало почти удивление. – Испытывает ли Время угрызения совести? Ведь Время убило гораздо больше людей, чем я. Но человечество подобно гидре. Все, кого я убил, будут заменены, по сути, идентичными животными, и в куда большем количестве. А затем умрут и они, и снова будут заменены. И цикл будет продолжаться вечно. Ты ожидаешь, что я буду жалеть их за то, что обрек их на смерть, о которой я сам мечтаю? Только мертвые могут вырваться из петли. Это благословение. – И вдруг он встал со стула, как будто это он меня допрашивал, будто и не был заключенным, прикованным к столу. – Ты обещал мне благословение, офицер Мендес.
Я уставился на него, не веря своим глазам.
– Что... как ты... – Но я не успел ничего сказать, прежде чем Гласс пополз ко мне через стол с жуткой грацией паука.
Это были уже не те незаметные намеки на эмоции, к которым я привык. Как будто кто-то щелкнул выключателем. Слезы текли по его щекам, он рычал с неподдельной яростью от обиды, предательства… И из-под черных волн в его глазах на поверхность всплыло все то, что обитало на глубине многих лиг. – Ты должен мне смерть. Сдержи свое слово. Заплати свой долг!
Я кричал и с отвращением отшатывался от каждого его прикосновения, но он был сильнее, намного сильнее, чем можно было ожидать. Я просто не мог высвободиться из его невероятной хватки.
– Нет! Отстань от меня, больной ублюдок!
– Сделай это! Заплати мне, что должен! – Казалось, тысячи разных голосов кричали мне в ухо. Рыдая, я изо всех сил обхватил его руками за шею и надавил большими пальцами на кадык, пытаясь задушить мерзавца. И тут же моя же хватка сжала мою шею, выдавливая жизнь. Я задыхался, и все же продолжал давить все сильнее и сильнее, словно надеясь, что смогу каким-то образом прорваться сквозь ту нечестивую силу, что защищала его.
А потом эти ужасные руки снова схватили меня за плечи, и меня парализовало ужасом, который иначе как древним и первобытным не назовешь. Как будто существо, стоящее позади меня, было той же силой, которая заставляла наших предков в ужасе прятаться в пещерах сто тысяч лет назад, и каждый из голосов взывал ко мне из глубин моей же крови. Нечто подняло меня со стула, швырнуло, словно я был невесомым… и следующее, что я помню, – это как просыпаюсь в лазарете.
***
И снова, ничего из произошедшего не зафиксировала камера наблюдения. На кадрах я вхожу в комнату и сажусь, двигаясь странно, почти механически. А потом мы оба просто сидим, уставившись друг на друга, не говоря ни слова, не двигаясь, не моргая. В течение часа.
После этого Джозеф Гласс впал в ступор и с тех пор отказывался разговаривать даже со мной. Теперь, когда я перестал быть полезным, агенты вышвырнули меня, как ненужный хлам. Кажется, их даже не волнует, расскажу ли я кому-нибудь. Да и кто мне поверит?
Я думал, что мне повезло. Что мой кошмар закончился. Можно ли было ошибаться сильнее.
Просмотрите все публичные документы, но вы не найдете ни единого упоминания имени Джозефа Гласса. Они спрятали его в секретной базе данных и замели все возможные следы. Стерли его личность, я бы сказал, если его вообще можно было назвать личностью. Но они все еще пробуют все методы казни, по справочнику от А до Я. Не совсем понимаю, зачем. Возможно, ради исследования. Я уверен, что военные все отдадут, чтобы узнать секрет, как сделать своих людей неуязвимыми, как Гласс. И, кроме того, не им приходится иметь дело с последствиями.
3 июня 2005 года они попытались расстрелять его.
Я в курсе, потому что мы с женой проводили второй медовый месяц, и медленно танцевали ночью у озера под нашу любимую песню, когда я моя рубашка вдруг резко промокла. Я опустил взгляд и увидел, что ее глаза стали серыми и тусклыми, как запотевшее стекло, а грудь оказалась продырявлена, как швейцарский сыр, беззвучными, невидимыми и, в целом, несуществующими пулями.
23 декабря 2012 года они попытались сделать ему смертельную инъекцию.
В тот день машину моего сына нашли намотанной на дерево, а озадаченные коронеры обнаружили, что он был мертв еще до того, как произошла авария. В его крови обнаружили Павулон и хлорид калия.
Уже много лет прошло с тех пор, как я изолировал себя от всех, кого знал, и стал жить отшельником в хижине у черта на куличках, но запах смерти все еще преследует меня. Всего пару лет назад я наткнулся на новостной репортаж, в котором упоминался мой племянник. Судя по всему, он был найден полностью обескровленным. Вены оказались пустыми и сухими, несмотря на отсутствие признаков борьбы. Одному богу известно, какие методы казни они сейчас применяют.
Он не позволит мне уйти, не позволит жить спокойно. До тех пор, пока я не отдам ему долг.
Но я тоже провел кое-какие исследования. Разузнал все, что мог, о тех бесчисленных ужасах в темном море глаз Гласса. Освоил то, чего не должен знать человек. Практиковал ритуалы, собирал инструменты, ингредиенты. И, кажется, я знаю, где они его держат. Несмотря на то, что они завязали мне глаза, выпроваживая прочь, я считал секунды между каждым поворотом на нашем пути от бункера, и несколько недель наблюдал за этим местом, составляя карту всех точек входа.
Может быть, я впадаю в безумие. А может, действительно нашел способ положить конец этому ужасу. Наконец-то свершится правосудие над этим чудовищем, правосудие, которого желал бы для него Тафт. Джозеф Гласс был прав в одном-единственном: я должен заплатить свой долг.
Даже если это убьет меня.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Мы впервые убили Джозефа Гласса 18 августа 1999 года.
Я с самого начала понял, что этот случай непростой. Никогда раньше не видел, чтобы обреченный так радовался смерти. Мы как будто оказывали ему услугу. Он отказался от апелляции. Он отказался, от священника. Он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось. И так и случилось. Прошло всего чуть больше года, а у него уже была назначена встреча с Богом.
Он пугал меня. Даже из-за решетки. Этакий наш собственный Ганнибал Лектор – он постоянно стоял в глубине камеры, будто ждал. В любой камере, куда бы его не помещали, всегда перегорал свет, техники уже отказывались его чинить. А смертник… не то чтобы он был против темноты. Она поглощала всю верхнюю половину его тела, оставляя только поблескивающие белым белки глаз среди черного ничего.
Билли забарабанил дубинкой по решетке.
– Проснись и пой, ковбой! – крикнул он издевательским тоном. – Наконец-то пришло твое время заплатить то, что ты должен, больной ты сукин...
– Билли. – Начальник тюрьмы Тафт одним словом заставил его замолчать. – Если не можешь вести себя как профессионал, я тебя отстраню.
Билли замолчал... и облизал потрескавшиеся губы.
– Нет, - пробормотал он. – Это шоу я пропущу.
Гласс, казалось, выводил Билли из себя больше, чем любой другой заключенный на моей памяти. Билли любил наблюдать раскаяние, пусть и притворное. Ему нравилось смотреть, как заключенные мечутся в ужасе от того, что их ждет. Или хотя бы делают вид. У Гласса же не хватило даже элементарной порядочности, чтобы прослезиться. Каменное лицо не дрогнуло даже на пути к стулу. Билли иногда любил пошутить, что нам следовало бы вывести этого парня на задний двор, притащить пару автомобильных аккумуляторов и показать ему, что такое страх Божий. Сбить этот стоицизм. Боюсь, он шутил только наполовину.
После того, что этот парень сделал с теми девушками… ну, у Билли сам отец, так что, я думаю, это задело его за живое.
Мы все наблюдали, как Гласс поджаривался. Надзиратель, приставленный к нему. Человек с узким лицом, представляющий комиссара исправительных учреждений. Тюремный врач. Семьи тех бедных девочек. Все шло как по маслу. Единственной странностью, которую я тогда заметил, было то, что запах смерти оказалось не вывести из одежды, которая была на мне в тот день.
А на следующее утро, придя на работу, мы снова увидели белки маленьких глаз-бусинок, смотрящих на нас из темноты.
– Доброе утро, господа, – проговорил он, как говорил и каждое утро до того, своим хриплым тихим голоском.
Признаю. Я выронил все, что нес в руках, отшатнулся, чуть не упал, словно перепуганный ребенок. Черт, я чуть не завопил.
– Ты... ты не... т-ты должен быть...
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, сэр. – Он наклонился, словно пытаясь взглядом проделать дыру в моей груди. В его тоне отчетливо звучало разочарование. – Вы так и не пришли за мной. Обещали мне, что вчера все закончится, сэр, но вы так и не пришли. Я ждал всю ночь. Почему вы солгали мне?
Мы с Тафтом посмотрели друг на друга. У нас обоих на уме был один и тот же вопрос. Если бы Гласс был еще жив… кого, черт возьми, мы увезли в морг прошлой ночью?
***
– Господи Иисусе. – У Тафта перехватило дыхание. Он откинул простынь с трупа и, спотыкаясь, отшатнулся назад. – Это Билли.
Я посмотрел. Знаю, не следовало, но я ничего не мог с собой поделать. И меня всегда будет преследовать вид моего друга и коллеги, лежащего на спине с разинутым ртом и мутными глазами, устремленными в потолок, широко раскрытыми, как будто он провел свои последние мгновения в пучине чистого ужаса.
Общественность так и не узнала, что произошло. Для прикрытия сказали, что у бедного Билли остановилось сердце. Но вот непублично… О, это был грандиозный скандал, скандал всем скандалам. Начальство назвало это худшим случаем некомпетентности и халатности в истории. Они обрушили удар на каждого, кто был хотя бы косвенно замешан в этом деле. Мы с Тафтом оказались главными мишенями, и нас бы однозначно посадили, но для этого пришлось бы признать, что такой кошмар вообще имело место.
У меня никак не укладывалось в голове. Десяток свидетелей, и ни один не заметил, что мы привязывали к стулу охранника, а не заключенного? Это было невозможно до абсурда. Гласс сел на тот стул! Никогда в жизни я не был так уверен в чем-либо.
Несколько месяцев спустя я заметил, что однажды вечером во всем городе отключилось электричество. Ненадолго, поэтому я не придал особого значения. По крайней мере, до тех пор, пока на следующее утро мне не позвонили со знакомого номера.
– Насколько я понимаю, вы были одним из сотрудников, которые регулярно работали с неким Джозефом Глассом. Мы хотели бы проконсультироваться с вами по поводу... складывающейся ситуации.
– Мм?
– Вчера в 7 часов вечера мы предприняли попытку казнить Джозефа Гласса во второй раз. – Последовала долгая пауза, а когда голос вернулся, профессионализм испарился, сменившись растерянным беспокойством. – И, что ж… это, э-э, это не... это не сработало.
Я моргнул.
– Это не... что?
Послышался долгий вздох.
– Возможно… было бы лучше, если бы вы увидели все своими глазами.
И вот так мы с Тафтом вернулись к работе.
***
Официально Джозеф Гласс был успешно казнен 18 августа 1999 года. Неофициально они повторили попытку через шесть месяцев, просто чтобы свести концы с концами. На этот раз ему даже не хватило вежливости притвориться мертвым. Он просто сидел на стуле, неподвижный и невозмутимый, в то время как надзиратель, щелкнувший выключателем, внезапно скрючился и забился в конвульсиях, крича, скрежеща зубами и завывая: электричество пронзило его насквозь. Бедолага царапал грудь, бился, пока его глаза не вытекли из орбит, как расплавленный воск. Повсюду вокруг него мерцали разряды и искры, машины разрывались от напряжения, электрические панели извергали молнии статического электричества. Это был настоящий хаос.
Теперь этим делом занялись федералы из отдела, о котором я никогда не слышал. Что-то о расследовании ‘“сверхъестественной активности”. Мне сказали, что Гласс отказывался разговаривать с кем-либо, кроме надзирателей, которые когда-то заботилось о нем. Когда меня вели в ту комнату для допросов, я чувствовал себя осужденным, идущим на казнь.
Гласс уставился на меня, как будто все эти месяцы сидел там неподвижно и ждал. Я предполагал, что так и будет. Я судорожно вздохнул и сел напротив него. Я и раньше сидел лицом к лицу с серийными убийцами и психопатами, не выказывая ни намека на страх, но в тот раз… В тот раз мне едва удавлось сохранять спокойствие. А как иначе? Я же сидел напротив человека, способного убивать людей, даже не прикасаясь к ним.
– Гласс.
– Офицер Мендес – Его тон не выдавал никаких эмоций. – Я думал, вы бросили меня.
Я вздрогнул.
– Нет. Нет, Гласс, я просто был... временно отстранен. Приятно... снова тебя видеть. Не хочешь стакан воды? – Я протянул ему стакан. Он даже не взглянул на него. Просто неотрывно сверлил глазами мои. – Я… Я пришел, чтобы задать тебе несколько вопросов.
Тишина.
– Ладно. Гласс, мне нужно знать… как ты убил Билли и Кремера?
– Я этого не делал, – ответил он. – Оно сделало.
– Оно?
– То, что стоит у тебя за спиной.
Я даже не потрудился обернуться. У меня было достаточно опыта общения с заключенными, пытавшимися обманом заставить меня отвлечься, пока они пытались осуществить очередной собранный на коленке план побега.
– Гласс, пожалуйста, давай воспринимать это серьезно. Я всегда относился к тебе с уважением, не так ли? У тебя никогда не было проблем со мной.
– Вообще-то были. У меня проблемы со всеми вами.
– Мм?
– Вы все здесь верите, что... смерть – это наказание. – В его голосе впервые прозвучали эмоции, впервые за все время нашего знакомства. – Это не так. Это свобода. Единственная свобода. Ты обещал мне этот дар. Ты обещал, что позволишь мне умереть. Ты подарил свободу стольким заключенным, а меня оставил гнить здесь. Со всеми вашими машинами, вашей наукой и знаниями... ты, конечно, сможешь найти способ. Ты сможешь.
У меня внезапно пересохло в горле. Пришлось самому отпить воды, надеясь, что это успокоит взвинченные нервы.
– Я... мы... мы стараемся изо всех сил, Гласс. Но тебе придется помочь нам. Возможно, если ты расскажешь… что именно мешает нам казнить тебя, все сработает?
Он впервые пошевелился. Наклонился так медленно, что это было почти незаметно. – – Оно не даст мне умереть.
И в этот момент я почувствовал, как чья-то рука легла мне сзади на плечо.
Все остановилось. Легкие перестали наполняться воздухом. Клянусь, мое сердце перестало биться, а кровь застыла в жилах. Стало так холодно. Краем глаза я заметил руку, длинную руку, с черными прожилками. Я чувствовал дыхание у себя на затылке.
Я когда-то смеялся над тем, как олени застывают в свете фар. Глупые. Теперь я понял. Я не мог пошевелиться, не мог моргнуть, не мог думать. Не мог даже вздохнуть. Даже когда легкие сжались без воздуха, зрение затуманилось, а мысли смешались в невнятную кашу. Все, что я мог видеть, – глаза Джозефа, смотрящие в мои. Эти бесконечные глубины тьмы, это стигийское море, которое бурлило и грохотало в черноте его радужки… глаза существа, охотящегося в миллионах лиг под водой.
И я бы задохнулся там, слишком напуганный, чтобы даже дышать, если бы агенты в черном не прервали допрос и не ворвались в комнату.
Позже они показали мне записи с камеры наблюдения. Позади меня ничего не было. Никто не клал тонкую руку мне на плечо.
Никто.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
В первой главе я рассказал о том, зачем я приехал в Питер и как устроился на жительство в одну квартирку. В квартире я сразу обнаружил некоторые странности: визуальные эффекты в бумажной книге, передачи в телевизоре с намеками на мою персону, передвижения моих личных вещей по комнате, а также скелет в шкафу. Я рассказал о странностях этой веселой квартиры своим соседям по комнате, Санечке и Валечке. Они выслушали меня очень внимательно, испуганно и мило прижимаясь друг к другу, как птенчики. Время подошло к ночи. Мы залегли на заранее подготовленные позиции в виде койко-мест, и приготовились к сюрпризам. Что-то мне подсказывало, что основное веселье будет впереди.
Предчувствие меня не обмануло. В полночь меня разбудил Валечка и заявил, что случайно убил Санечку. После этого в дверь периодически кто-то стучал и издевался над нами разными способами. В поисках таинственного "стукача" я зашел в комнату Алика и Ольги, где стал невольным свидетелем жесткого семейного скандала. В результате конфликта Ольга убила своего мужа топором и вручила мне это орудие убийства, чтобы я избавился от этой важной улики.
© 2024 Константин Оборотов
===
*** Глава 3 из 3. Разоблачение веселой квартиры ***
Ошарашенный я вышел из комнаты Алика и Ольги, направился в гости к Марьи Ванне. Вдруг ей тоже нужна моя помощь?
Проникнуть в комнату Марьи Ванны оказалось довольно сложной задачей. Хитрая старушка подстраховалась, установив мощную двойную металлическую дверь со множеством разных хитрых замков, запоров и цепочек.
Пригодился топор, главная улика, от которой я не успел избавиться. После долгой утомительной работы, дверь, наконец, рухнула внутрь вместе со своей основой.
- Доброй ночи, Марья Ванна! – вежливо я поприветствовал старушку, которая в забавном чепчике сидела на своей кровати.
- Здравствуйте, Костя, - ответила бабушка, - не хотите ли чаю?
- Только зеленого, - сделал я заказ и добавил, - вообще-то я просто так зашел, узнать, не нужна ли какая помощь.
- Я так и поняла сразу, - ответила старушка, глядя на мой топор, - знаете, в чем Ваша проблема, Костя? У Вас очень мало денег.
- Точно! А как Вы догадались? – удивился я.
- Ну, это же классика жанра, - улыбнулась старушка, - молодой человек с топором приходит в гости к богатой старушке, чтобы задать ей сакраментальный вопрос. Тварь он дрожащая или право имеет? Но сейчас не об этом. Я открою Вам секрет успеха. Играйте всегда белыми первым ходом a3, а черными a6 на любой первый ход белых. Таким путем Вы выиграете сто партий и заработаете кучу денег. Но есть условия! Потом больше никогда в шахматы не играйте. Также, не позднее завтрашнего дня, Вы должны жениться на вдове Ольге, которая приходится мне тайной дочерью. А я завещаю Вам эту квартиру и килограмм бриллиантов, которые собирала всю жизнь.
- Вот это поворот! – удивился я.
Тут вдруг топор вырвался у меня из руки, подлетел к старушке, стукнул ее обухом по голове и со стуком упал на пол. Бабушка улыбнулась, окрестила меня крестным знамением, затем легла на кровать, скрестив руки на груди.
По пути в свою комнату я решил заглянуть к своей невесте вдове Ольге. Я приоткрыл дверь и тихо посмотрел внутрь. Ольга подтаскивала труп мужа к окну, решив выкинуть важную улику из комнаты и таким образом "замести следы". Я не стал ей мешать, прикрыл дверь и пошел в свою комнату. Там меня ждал еще один сюрприз.
Валечка, не выдержав морального перенапряжения, повесился на крюке для люстры, прямо над трупом Санечки.
Честно говоря, я сам чувствовал себя вымотанным и физически, и душевно. Конечно, не до такой степени, чтобы вешаться, но хотя бы просто поспать хотелось очень сильно.
- Утро ночи мудрее, - заявил я сам себе и мгновенно заснул крепким здоровым сном.
Утром меня разбудил какой-то молодой человек в полицейской форме.
- Гражданин Оборотов, быстро просыпайтесь и одевайтесь, - приказал полицейский, - я Ваш участковый старший лейтенант Петров. Следуйте за мной.
Я обратил внимание, что трупы уже успели убрать из комнаты. Я поднялся и поплелся за старлеем, гадая, был ли в моих ночных действиях какой-то состав преступления.
К моему удивлению и большой радости, на кухне, куда меня завел Петров, в полном здравии присутствовали все участники ночных событий, Марья Ванна, Алик с Ольгой, Санечка и Валечка. Я сразу догадался, что это чудеса нашей славной медицины.
- Экстреннее собрание жильцов квартиры считаю открытым, - объявил участковый, - от имени своего руководства и от себя лично выражаю благодарность за гражданскую позицию Ольге и Алику. Благодаря их информации был накрыт и ликвидирован подпольный цех по изготовлению сильнодействующих наркотиков. Располагался этот цех как раз под вашей квартирой. Участники преступной группы были арестованы этой ночью. Наиболее пострадавшим из жителей вашей квартиры мы признаем Константина Оборотова. Вчера вечером он нахватался ядовитых газов в туалете через вентиляцию. А основную дозу он получил сегодня ночью. Ядовитые газы проникли через широкую щель, рядом с его кроватью. Пострадавший получил временное расстройство работы мозга, что явилось причиной галлюцинаций и неадекватного поведения во время нашей ночной операции. Есть ли вопросы?
- Конечно, есть! – воскликнул я, - вот Вы говорите, "галлюцинации", "галлюцинации". А скелет в шкафу, который чуть было не откусил мне палец, это что по вашему, "галлюцинация"? Палец до сих пор опухший и болит. А лицо мое исцарапанное, это что, "галлюцинация" исцарапала?
- Прошу всех пройти в комнату Константина для составления официального свидетельства по скелету в шкафу.
К моему изумлению, вместо скелета в шкафу стояли лыжи с алюминиевыми креплениями для лыжных ботинок.
- Итак, мы видим лыжи для скольжения по снегу, - заявил участковый, - обратите внимание на следы крови на креплении правой лыжи. Вероятно, Константин, находившийся в наркотическом опьянении, тыкал в это крепление пальцем, пока не получил легкое повреждение кожного покрова.
- Ну, допустим, а что насчет царапин на лице, - продолжал я упорствовать, - к сожалению, я не могу прямо сказать, кто оставил эти царапины. На карте честь одной прекрасной дамы. И это не Марья Ванна.
- Ладно, Вам, Константин, - улыбнулась очаровательная Ольга, - можно и прямо сказать, честь для этой дамы не имеет большого значения. Это наша кошка Муся. Всю ночь Вы гонялись за ней, пытаясь обучить ее правильно ловить мышей. Наконец, Муси это надоело, и она Вас слегка поцарапала.
Когда все окончательно разъяснилось, я облегченно вздохнул.
- Свою версию событий я излагать больше не буду, тем более, не буду на ней настаивать - заявил я, - опасаюсь, что некоторые присутствующие могут понять меня неправильно. Я теперь согласен с официальной версией, полностью ее придерживаюсь.
- Ну, и хорошо, - кивнул головой участковый, - мне остается только еще раз напомнить всем присутствующим, читающим, слушающим и наблюдающим. Граждане! Если вы почувствовали запах газа, вызывайте газовую службу! А если этот запах показался вам приятным, вызывайте также еще и службу наблюдения за оборотом наркотических веществ.
...
Первоисточник:
PS.
Вам вам понравился этот рассказ, прочитайте еще пару моих опусов в этом же стиле.
Страшная книга
Везенье в картах - явление опасное!
===
В первой главе я рассказал о том, зачем я приехал в Питер и как устроился на жительство в одну квартирку. В квартире я сразу обнаружил некоторые странности: визуальные эффекты в бумажной книге, передачи в телевизоре с намеками на мою персону, передвижения моих личных вещей по комнате, а также скелет в шкафу. Я рассказал о странностях этой веселой квартиры своим соседям по комнате, Санечке и Валечке. Они выслушали меня очень внимательно, испуганно и мило прижимаясь друг к другу, как птенчики. Время подошло к ночи. Мы залегли на заранее подготовленные позиции в виде койко-мест, и приготовились к сюрпризам. Что-то мне подсказывало, что основное веселье будет впереди.
Предчувствие меня не обмануло. В полночь меня разбудил Валечка и заявил, что случайно убил Санечку. После этого в дверь периодически кто-то стучал и издевался над нами разными способами. В поисках таинственного "стукача" я зашел в комнату Алика и Ольги, где стал невольным свидетелем жесткого семейного скандала. В результате конфликта Ольга убила своего мужа топором и вручила мне это орудие убийства, чтобы я избавился от этой важной улики.
© 2024 Константин Оборотов
===
*** Глава 3 из 3. Разоблачение веселой квартиры ***
Ошарашенный я вышел из комнаты Алика и Ольги, направился в гости к Марьи Ванне. Вдруг ей тоже нужна моя помощь?
Проникнуть в комнату Марьи Ванны оказалось довольно сложной задачей. Хитрая старушка подстраховалась, установив мощную двойную металлическую дверь со множеством разных хитрых замков, запоров и цепочек.
Пригодился топор, главная улика, от которой я не успел избавиться. После долгой утомительной работы, дверь, наконец, рухнула внутрь вместе со своей основой.
- Доброй ночи, Марья Ванна! – вежливо я поприветствовал старушку, которая в забавном чепчике сидела на своей кровати.
- Здравствуйте, Костя, - ответила бабушка, - не хотите ли чаю?
- Только зеленого, - сделал я заказ и добавил, - вообще-то я просто так зашел, узнать, не нужна ли какая помощь.
- Я так и поняла сразу, - ответила старушка, глядя на мой топор, - знаете, в чем Ваша проблема, Костя? У Вас очень мало денег.
- Точно! А как Вы догадались? – удивился я.
- Ну, это же классика жанра, - улыбнулась старушка, - молодой человек с топором приходит в гости к богатой старушке, чтобы задать ей сакраментальный вопрос. Тварь он дрожащая или право имеет? Но сейчас не об этом. Я открою Вам секрет успеха. Играйте всегда белыми первым ходом a3, а черными a6 на любой первый ход белых. Таким путем Вы выиграете сто партий и заработаете кучу денег. Но есть условия! Потом больше никогда в шахматы не играйте. Также, не позднее завтрашнего дня, Вы должны жениться на вдове Ольге, которая приходится мне тайной дочерью. А я завещаю Вам эту квартиру и килограмм бриллиантов, которые собирала всю жизнь.
- Вот это поворот! – удивился я.
Тут вдруг топор вырвался у меня из руки, подлетел к старушке, стукнул ее обухом по голове и со стуком упал на пол. Бабушка улыбнулась, окрестила меня крестным знамением, затем легла на кровать, скрестив руки на груди.
По пути в свою комнату я решил заглянуть к своей невесте вдове Ольге. Я приоткрыл дверь и тихо посмотрел внутрь. Ольга подтаскивала труп мужа к окну, решив выкинуть важную улику из комнаты и таким образом "замести следы". Я не стал ей мешать, прикрыл дверь и пошел в свою комнату. Там меня ждал еще один сюрприз.
Валечка, не выдержав морального перенапряжения, повесился на крюке для люстры, прямо над трупом Санечки.
Честно говоря, я сам чувствовал себя вымотанным и физически, и душевно. Конечно, не до такой степени, чтобы вешаться, но хотя бы просто поспать хотелось очень сильно.
- Утро ночи мудрее, - заявил я сам себе и мгновенно заснул крепким здоровым сном.
Утром меня разбудил какой-то молодой человек в полицейской форме.
- Гражданин Оборотов, быстро просыпайтесь и одевайтесь, - приказал полицейский, - я Ваш участковый старший лейтенант Петров. Следуйте за мной.
Я обратил внимание, что трупы уже успели убрать из комнаты. Я поднялся и поплелся за старлеем, гадая, был ли в моих ночных действиях какой-то состав преступления.
К моему удивлению и большой радости, на кухне, куда меня завел Петров, в полном здравии присутствовали все участники ночных событий, Марья Ванна, Алик с Ольгой, Санечка и Валечка. Я сразу догадался, что это чудеса нашей славной медицины.
- Экстреннее собрание жильцов квартиры считаю открытым, - объявил участковый, - от имени своего руководства и от себя лично выражаю благодарность за гражданскую позицию Ольге и Алику. Благодаря их информации был накрыт и ликвидирован подпольный цех по изготовлению сильнодействующих наркотиков. Располагался этот цех как раз под вашей квартирой. Участники преступной группы были арестованы этой ночью. Наиболее пострадавшим из жителей вашей квартиры мы признаем Константина Оборотова. Вчера вечером он нахватался ядовитых газов в туалете через вентиляцию. А основную дозу он получил сегодня ночью. Ядовитые газы проникли через широкую щель, рядом с его кроватью. Пострадавший получил временное расстройство работы мозга, что явилось причиной галлюцинаций и неадекватного поведения во время нашей ночной операции. Есть ли вопросы?
- Конечно, есть! – воскликнул я, - вот Вы говорите, "галлюцинации", "галлюцинации". А скелет в шкафу, который чуть было не откусил мне палец, это что по вашему, "галлюцинация"? Палец до сих пор опухший и болит. А лицо мое исцарапанное, это что, "галлюцинация" исцарапала?
- Прошу всех пройти в комнату Константина для составления официального свидетельства по скелету в шкафу.
К моему изумлению, вместо скелета в шкафу стояли лыжи с алюминиевыми креплениями для лыжных ботинок.
- Итак, мы видим лыжи для скольжения по снегу, - заявил участковый, - обратите внимание на следы крови на креплении правой лыжи. Вероятно, Константин, находившийся в наркотическом опьянении, тыкал в это крепление пальцем, пока не получил легкое повреждение кожного покрова.
- Ну, допустим, а что насчет царапин на лице, - продолжал я упорствовать, - к сожалению, я не могу прямо сказать, кто оставил эти царапины. На карте честь одной прекрасной дамы. И это не Марья Ванна.
- Ладно, Вам, Константин, - улыбнулась очаровательная Ольга, - можно и прямо сказать, честь для этой дамы не имеет большого значения. Это наша кошка Муся. Всю ночь Вы гонялись за ней, пытаясь обучить ее правильно ловить мышей. Наконец, Муси это надоело, и она Вас слегка поцарапала.
Когда все окончательно разъяснилось, я облегченно вздохнул.
- Свою версию событий я излагать больше не буду, тем более, не буду на ней настаивать - заявил я, - опасаюсь, что некоторые присутствующие могут понять меня неправильно. Я теперь согласен с официальной версией, полностью ее придерживаюсь.
- Ну, и хорошо, - кивнул головой участковый, - мне остается только еще раз напомнить всем присутствующим, читающим, слушающим и наблюдающим. Граждане! Если вы почувствовали запах газа, вызывайте газовую службу! А если этот запах показался вам приятным, вызывайте также еще и службу наблюдения за оборотом наркотических веществ.
...
Первоисточник:
PS.
Вам вам понравился этот рассказ, прочитайте еще пару моих опусов в этом же стиле.
Страшная книга
Везенье в картах - явление опасное!
===
– Сегодня Дилана пытался забрать из школы человек, которого мы не знаем, – объявила мне учительница младших классов. – Парень сказал, что он старший брат Дилана.
– У Дилана нет брата, – встревоженно ответил я.
– Мы так и подумали. Я сразу заподозрила, что что-то не так. Это был высокий долговязый парень с черными волосами, лет, наверное, сорока на вид. Возможно старше. Он знал ваш адрес, полное имя и дату рождения Дилана, а также в каком классе он учится. Я зашла внутрь, чтобы посоветоваться с директором. А когда вернулась, парня уже не было.
Секунду я молчал, стоя с учительницей у школьных ворот. Они отделяли большую зону для игр и баскетбольную площадку, расположенные перед школой, от дороги. Все остальные дети и родители уже ушли, снаружи остались только мы.
– А где сейчас Дилан?
– Он ждет вас в кабинете директора, – сказала она, жестом приглашая меня следовать за ней. Я, пошатываясь, прошел через игровую площадку, затем по коридорам до самого кабинета.
Мой восьмилетний сын Дилан сидел на диване в неподвижный, как изваяние. Директор сидела за своим столом, а рядом с ней стоял полицейский.
– Эй, приятель, – сказал я, – ты в порядке?
Дилан непонимающе посмотрел на меня.
Он всегда был тихим мальчиком. Мы с ним остались вдвоем – моя жена Энджи, мать Дилана, умерла годом ранее. Ее сбила машина. Дорога резко сворачивала, Энджи ехала на велосипеде… водителя так и не нашли. Я не буду вдаваться в подробности, поскольку, честно говоря, предпочел бы не переживать заново тот период, но могу с уверенностью сказать, что это уничтожило меня. Но я пытался собраться с духом и оставаться сильным ради Дилана. Хорошо ли я справлялся? Одному Богу известно. От сына я не получил никакого отклика. После смерти матери Дилан стал еще более замкнутым, и почти все время молчал, если к нему не обращались прямо. В школе его осматривал детский психолог и сотрудники социальной службы, но все сошлись во мнении, что у него нет аутизма или чего-то подобного – он мог говорить, когда говорили с ним, просто был застенчив и предпочитал держаться особняком.
Полицейский подтвердил мою личность, затем задал несколько вопросов. В конце концов, он сказал, что власти попытаются найти этого парня и попросил сообщить, если мы когда-нибудь снова его увидим. Директор и учитель тоже сказали несколько слов… все было как в тумане. Все, что я помню, это как я обливался потом, как дрожали колени и как мозг отказывался обработать тот факт, что кто-то пытался похитить моего сына.
– Дилан, ты ведь не знал этого человека, не так ли? – спросила директор.
Дилан покачал головой.
После того дня я был на пределе. Дилан был всем моим миром, всей семьей, которая у меня осталась, и я не мог смириться с мыслью, что он может быть в опасности. Мне стало плохо. Кто был этот ублюдок? Почему мой сын? Знал ли он нас, или это был какой-то случайный подонок?
С тех пор я всегда провожал Дилана в школу и обратно и никогда больше не опаздывал к окончанию уроков. Между тем, сам Дилан, казалось, ничуть не волновался. Он никогда не упоминал об этом инциденте, если его специально не спрашивали. В то время я думал, что он просто робок и не хочет создавать проблем.
Пару недель спустя после инцидента та же учительница позвонила мне во время обеденного перерыва. Она сказала, что один из учеников видел, как Дилан разговаривал с каким-то мужчиной через школьный забор. К тому времени, как она выбежала на улицу, мужчина уже исчез. Когда Дилана спросили об этом, он сказал, что ни с кем не говорил. Девочку, которая и принесла весть, расспросили подробнее, и она твердо стояла на своем: Дилан разговаривал с высоким, долговязым мужчиной с растрепанными черными волосами. Снова вызвали полицию, которая быстро обыскала периметр школы, но никого подозрительного не обнаружила.
В тот день я усадил Дилана за кухонный стол.
– Я не буду сердиться, мне просто нужно, чтобы ты сказал правду. – Я изо всех сил пытался говорить спокойно. – Ты разговаривал сегодня в школе с незнакомцем или нет? Да или нет?
Он пожал плечами. Добиться от него ответа было сложнее, чем выжать воду из камня.
– Сколько раз мы говорили тебе не разговаривать с незнакомцами? Это для твоей же безопасности, ты ведь понимаешь это, сынок?
Он кивнул, слегка испуганно. Я понял, что повысил голос, и сразу же почувствовал себя виноватым.
Раздраженный и сонный, я оставил его за обеденным столом и сразу отправился спать. В ту ночь я проснулся в 2 часа ночи, чтобы сходить в туалет, и решил проверить, как там сын.
Его не было в спальне.
Я позвал его по имени и оглядел гостиную и кухню, с каждой секундой все больше впадая в панику. Я проверил шкафы, углы, даже те закутки, в которые не имело смысла заглядывать, потому что он бы в них не поместился, но я был в отчаянии. Думал, что его похитили. Я выбежал на улицу, выкрикивая его имя, я бегал взад-вперед между соседских домов, как сумасшедший, но безрезультатно. Вернувшись в дом, уже готовый вызвать полицию, я в последней отчаянной надежде заглянул в комнату Дилана…
Он сидел под одеялом на кровати, совершенно бодрый, и смотрел на меня.
– Где ты был? – спросил я с облегчением, но все еще встревоженно.
– Я был здесь.
– Нет, тебя здесь не было. Я искал повсюду, потому что тебя здесь не было.
– Был.
Неужели мне все это привиделось? Я покачал головой, чувствуя, как начинается мигрень.
– Просто... будь в своей комнате, хорошо? Не пугай меня.
Я подумал тогда, что наверное пропустил маленький холмик под одеялом спросонья. Что просто поддался паранойе. Возможно, мне следовало обратить внимание на то, что окно было широко открыто.
***
Примерно через год я услышал стук в дверь нашей квартиры. Я был дома: занимался бумажной работой, – а Дилан в своей комнате играл в Майнкрафт. Я сразу насторожился. Никто никогда не стучал в дверь. Мы жили в многоквартирном доме, и друзья или знакомые всегда ждали у входной двери, звонили в домофон, и мне приходилось спускаться к ним. Стук означал, что, скорее всего, пришел сосед сверху или снизу. С тех пор, как мы переехали сюда, я обзавелся номерами нескольких из них, на случай чрезвычайной ситуации, но мы совсем не были близки. Что им могло понадобиться?
Я подошел к двери и выглянул в дверной глазок. Никого. Странно, наверное послышалось. Но подобные совпадения уже стали обычным делом, и в тот момент я просто не мог не задуматься о том, что происходит. Попятившись к своему столу в гостиной, я услышал еще один стук в дверь.
Что-то происходило.
Я снова подошел к двери. В глазок никого не было видно. Кто-то разыгрывал нас? Я встал прямо за дверью и отправил сообщение своему соседу сверху, спрашивая его, стучал ли он в дверь. Несколько мгновений спустя я услышал шаги наверху: сосед направился к двери, шаги затихли… а затем он поспешно вернулся в квартиру. Примерно через минуту я получил ответное сообщение.
“НЕ открывай дверь. Прямо у твоей двери притаился парень с ОГРОМНЫМ ножом.”
Мой телефон снова зазвонил. Еще одно сообщение от соседа сверху.
“Уже вызываю полицию. Оставайся внутри.”
Я замерл, волосы у меня на затылке встали дыбом. На несколько секунд меня парализовало от страха
А потом, придя в себя, я на цыпочках прокрался в комнату Дилана.
– Оставайся здесь. Тихо! – прошептал я, широко раскрыв глаза. По лбу стекали капли пота. Мое сердце никогда не билось так быстро. Дилан посмотрел на меня и удивленно поднял брови, а я медленно закрыл его дверь и встал снаружи, в миллисекунде от того, чтобы выблевать ужин и обделаться одновременно. Мы сидели так неподвижно, что я мог различить тихий, но отчаянный разговор наверху и еще более торопливые шаги. Я еще раз перечитал сообщения от соседа сверху, чтобы убедиться, что глаза меня не обманули. А потом на цыпочках прокрался на кухню и схватил один из кухонных ножей. И вернулся на свой пост у двери Дилана, ожидая, что в любую секунду какой-то сумасшедший выломает дверь. Я мысленно безумно молил Бога спасти нас. Из комнаты сына не доносилось ни звука.
Казалось, прошли годы, прежде вдалеке завыли сирены. Мое сердцебиение начало понемногу замедляться. Я ослабил хватку на рукояти ножа. В конце концов раздались какие-то крики, стук и шаги, постепенно стихающие.
– Полиция! – раздался чей-то голос. Я посмотрел в глазок, чтобы убедиться, что это полицейский, затем открыл дверь, все еще сжимая нож.
Офицеры постарались меня приободрить. Они сообщили, что только что был задержан и передан под стражу полиции высокий, долговязый мужчина с черными волосами. Он стучал в мою дверь и ждал, когда кто-нибудь откроет. Он действительно стоял там с заточенным ножом. Что он собирался сделать с первым человеком, который открыл бы эту дверь, с человеком, которым должен был быть я? Ну, если это не очевидно, то ваши догадки не хуже моих.
Этого парня звали Грегори. Казалось, он переезжал с места на место, не имея постоянного адреса, даже путешествовал между штатами и совершал мелкие преступления, такие как кражи, домогательства и иногда преследование несовершеннолетних. Когда они провели более тщательные поиски, выяснилось, что он был причастен по крайней мере к одному ужасному убийству в другом штате и в итоге приговорен за это к пожизненному заключению вместе со своими сообщниками.
Я бы никому не пожелал такого ужаса, но дерьмо случается. Последствия потрясения, которое я испытал в тот день, остануться со мной навсегда. Однако я знал, что многие люди, прошедшие через подобный кошмар, так и не дожили до того, чтобы рассказать об этом, поэтому я увидел в этом светлую сторону и посчитал, что нам повезло. Где есть больные психи, там будут и жертвы. Психопат сидел в тюрьме, и я думал, что на этом все закончилось.
***
Но у этой истории была и другая сторона, раскрывшаяся только через десять лет после инцидента.
Дилан должен был поступить в колледж и впервые попробовать жить вдали от дома. Он вырос в высокого парня, у которого было на удивление много друзей, по-прежнему послушного и неизменно тихого. Собирая его вещи и прибираясь в комнате, я нашел потрепанную старую записную книжку в глубине нижнего ящика стола. На обложке было написано "ДНЕВНИК ДИЛАНА". Я машинально пролистал его, не собираясь совать нос в чужие дела, и увидел, что он много писал и рисовал впечатляюще аккуратным почерком. Он всегда был немногословным мальчиком, поэтому я был заинтригован.
Я начал читать с первой страницы.
Страница 1: "Коди будет дома в 11 утра. Он должен вернуть мне мое пальто." Там было несколько рисунков на бумаге.
Страница 2: "Мне нужна книга для урока английского на следующей неделе. Спросить, есть ли у Эми."
Я переворачивал страницы, заполненный одними и теми же повседневными делами младшеклассника, вперемешку с рисунками. А затем добрался до страницы 21.
Страница 21: "Почему папа так много болтает? Он даже не разрешает мне купить xbox. И он не разрешает мне ночевать у Коди дома. Спорить бесполезно. Я ненавижу его.”
Я почувствовал болезненный укол, сердце упало. Тот день всплыл в памяти, и захлебнулся чувством вины. Я перевернул страницу.
Страница 22: "Сегодня я видел Грега. Он говорит, что может помочь мне избавиться от папы. Я ему не поверил, но он утверждает, уже так делал. Об этом писали в новостях.”
Мысленно сопоставляя факты, я пролистал предыдущие страницы. Это было первое упоминание о Греге. Я вспотел, но продолжал читать.
Страница 23: "Мы с Грегом придумываем план. Нужно, чтобы папа исчез. Но сегодня меня чуть не застукали за разговором с Грегом. Миссис Уотфорд, эта старая тупая крыса, все время расспрашивала меня. Она снова отвела меня в кабинет директора. Я думаю, Кэти увидела Грега и настучала на него. Нужно быть осторожными.”
Несколько чистых страниц, несколько рисунков и малозначительных заметок. А потом снова:
Страница 41: Слово "ПЛАН" было подчеркнуто, а под ним красовались два рисунка. На первом была изображена фигурка, стоящая на коленях у двери и держащая что-то похожее на нож. Фигурка улыбалась. За дверью стоял еще один силуэт, держащий руку на дверной ручке и собирающийся открыть дверь. На втором рисунке первая фигурка вонзает нож в человечка, который только что открыл дверь. На глазах у него кресты.
Страница 42: "Грег пришел ко мне домой, я показал ему план. Он сказал, что это супер, и у него получится. Папа чуть не застукал нас, но я как раз вовремя вернулся в постель. Грегу нужно кое-что прихватить из дома. Это далеко."
Страница 43: "Грег облажался. Сейчас он в тюрьме. Почему папа не открыл дверь, когда Грег постучал? Все пошло не так. Я не знаю почему."
Страница 44: "Когда уже папа просто заткнется?"
Я пролистал оставшуюся часть блокнота, пустую. Страница 44 была последней записью.
Я перечитал все это несколько раз и задумался, что же мне делать. Я никогда не думал, что Дилан способен на такие гнусности. Сбитый с толку и расстроенный, я несколько дней вел себя так, словно ничего не произошло, но в тот день отъезда Дилана, не смог больше сдерживаться. Я как раз принес его спортивную сумку и прицепил ее к чемодану. Сын был готов отправиться в колледж, стоял за дверью с чемоданом и рюкзаком.
– Дилан, когда ты был ребенком, я когда-нибудь говорил или делал что-нибудь, что причиняло тебе боль? Ты можешь быть честен со мной.
– Нет, почему ты спрашиваешь?
Я поднял дневник. Он на секунду застыл, краска отхлынула от его лица.
– Я ни в чем не буду тебя винить, не волнуйся. Ты знаешь, я очень люблю тебя, сынок. Ты был ребенком и стал жертвой очень больного человека. Кроме того, это дела давно прошедших дней. Я просто хочу знать, что я сделал не так, что привело к такому исходу, и мы сможем оставить это позади.
Потрясенное выражение исчезло с его лица, сменившись неизменным пустым взглядом.
– Ты не сделал ничего плохого. Мама тоже.
Я открыл рот, чтобы спросить, что он имел в виду, но так и замер. Уголки его рта растянулись в широкой улыбке. Наши глаза встретились, и несколько секунд мы стояли молча.
– Дилан, если бы я нашел еще одну из этих записных книжек, – мягко начал я, – увидел бы я внутри план убийства моей жены?
– Да. – Он даже не замялся.
Затем он взялся за ручку своего чемодана и зашагал вниз по улице.
***
Это было два года назад. Я так и не простил его. Каждую ночь я лежу без сна и думаю, то ли он таким родился, то ли это моя вина. Мы не разговаривали с тех пор, как он уехал в тот день, а он никогда не возвращался домой. Не пытался связаться со мной, и я отвечал тем же. Судя по его постам в Facebook, у него все хорошо в колледже: много друзей, возможно собственный дом или квартира напару с кем-то из них… Интересно, поймет ли кто-нибудь когда-нибудь, кто он на самом деле?
Если не поймут, что ж. это не их вина.
В конце концов, я до сих пор не знаю, кто мой сын, а я растил его восемнадцать лет.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
В первой главе я рассказал о том, зачем я приехал в Питер и как устроился на жительство в одну квартирку. В квартире я сразу обнаружил некоторые странности: визуальные эффекты в бумажной книге, передачи в телевизоре с намеками на мою персону, передвижения моих личных вещей по комнате, а также скелет в шкафу. Я рассказал о странностях этой веселой квартиры своим соседям по комнате, Санечке и Валечке. Они выслушали меня очень внимательно, испуганно и мило прижимаясь друг к другу, как птенчики. Время подошло к ночи. Мы залегли на заранее подготовленные позиции в виде койко-мест, и приготовились к сюрпризам. Что-то мне подсказывало, что основное веселье будет впереди.
© 2024 Константин Оборотов
===
*** Глава 2 из 3. Веселая квартира разбушевалась ***
В полночь я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Это был Валечка, один из моих соседей по комнате.
- Проснитесь, пожалуйста, Константин, у нас большое несчастье, - жалобно хныкал Валечка, - я случайно убил Санечку.
- Как это "случайно убил"? – заорал я в ужасе и изумлении.
- Мы играли в новую ролевую игру "Вампир и его жертвы", и я случайно слишком сильно укусил его за сонную артерию.
Тут я обратил внимание, что Валечка был весь в крови, которой и меня успел перепачкать весьма обильно. На полу была красная лужа крови, в которой отражался желтоватый свет то ли луны, то ли уличного фонаря. Рядом с лужей крови, прямо на полу лежал бедолага Санечка, неестественного закинув голову.
- Быстро отойди от меня и успокойся, - приказал я Валечке, - немедленно начинай делать покойному искусственное дыхание рот в рот, а я вызову "скорую", морг, полицию и "ГорГаз".
- Зачем же "ГорГаз"? – захныкал Валечка.
- Запах тут какой-то приятный, но подозрительный. Похоже, на утечку газа, - пояснил я, - чего ждешь? Быстро оказывай первую помощь своему другу!
- Я не могу, - захныкал Валечка, - я страшно боюсь покойников.
- Странный вы народ, "голубые", - удивился я, - убивать вам не страшно, а оживлять боитесь. Все не как у людей.
Тут в дверь кто-то сильно и требовательно постучал.
- Кто там? – спросил я.
- Конь в пальто! – ответил из-за двери грубый мужской голос, - именем закона, открывайте!
- Костик, милый, не открывай, - в ужасе зашептал Валечка, - я не хочу в тюрьму.
Но я, конечно, не стал слушать этого придурка, подошел к двери и резко ее распахнул. В коридоре никого не было. Я внимательно осмотрел пол, стены и потолок. Никаких следов и других признаков присутствия кого-либо.
- Кто тут стучал, быстро проявись! – потребовал я, - а то будет хуже! Поймаю, убью!
В ответ мне была мертвая тишина. Такая мертвая, что было слышно, как далеко на кухне еле слышно капала вода из крана.
Я вернулся в комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь. Валечка, побледневший от ужаса как смерть, сидел на своей кровати и щелкал зубами.
- Не бойся, Валюха, я этого гада поймаю, - постарался я успокоить Валечку, - сейчас, как только он себя проявит, я немедленно выскочу и схвачу его.
- Согласен, - всхлипнул Валечка, - у меня к Вам будет просьба, Константин. Давайте, на этого гада повесим убийство Санечки. А что такого? Два наших показания против его одного. Не отвертится, гад.
- Хорошо бы для начала его просто поймать, - ответил я, - а потом уж будем делить его шкуру и вешать убийства.
Тут в дверь кто-то тихо и ритмично постучал.
- Стойте, Костик, - зашептал Валечка, - я понял, нам надо угадать мелодию с нескольких стуков! Это "Полонез Огинского".
- "Полонез Огинского"! – громко объявил я.
- Правильно, - подтвердил голос за дверью, - второй раунд.
И принялся выстукивать что-то другое.
- Я понял, кто это там стучит, - вновь зашептал Валечка, - это Пит Бест. После того, как его выгнали из "Битлз", он ходит по домам и стуком напоминает нам о своей несчастной судьбе.
- "Битлз", песня "Is not she sweet", - объявил я.
- Правильно, - снова подтвердил голос за дверью, - теперь третий раунд.
- А сколько всего раундов? – поинтересовался я.
- Немного. Всего лишь 64, ровное число. В случае ошибки, игра начинается сначала.
В дверь снова начали стучать. На этот раз ритмичный рисунок был совсем простым. Три легких стука, три сильных стука, опять три легких стука. Затем пауза и повторение. И так раз десять или двадцать.
- Похоже, это азбука Морзе, - догадался Валечка.
- Да! Это сигнал "SOS"! И я эту помощь окажу, чего бы мне это не стоило, – закричал я, подбежал к двери, распахнул ее и выбежал в коридор.
В коридоре опять никого не было, но я уже был готов к этому.
- Кому нужна моя помощь, отзовись! Не надо меня бояться! – закричал я, - моя миссия оказать помощь пострадавшим, дать приют обездоленным, денег нуждающимся и немного ума идиотам!
На мой призыв никто не откликнулся, и я решил обойти комнаты соседей.
Комната Алика и Ольги оказалась незапертой. Я без стука зашел внутрь. Ольга в пеньюаре стояла у окна и плакала. Алик прыгал около нее, ругаясь по-грузински и махая топором.
- Зачем ты пришел ко мне в гости, а? – заорал он на меня, - я тебя, Костик, не звал, слюшай! Иди отсюда, чурка!
Оскорбления типа "чурбан", "чурка" Алик часто слышал на базаре, своей основной работе. Эти выражения ему так сильно понравились, что он стал и сам их использовать к месту и не к месту.
- Спокойно, Алик, - ответил я, - не надо нервничать. Я зашел, думал, помощь кому нужна. Но я вижу, раз у тебя есть топор, ты и сам справишься. Вы тут продолжайте свой диспут, я вмешиваться не буду. Да вообще, милые дерутся – только тешатся. А третий – лишний. Я ухожу. Желаю вам приятно провести время.
- Нет! – закричала Ольга, - ты не можешь уйти просто так! Ты в армии давал присягу служить прекрасным дамам, да еще и курсы прошел за счет государства "Помощь пострадавшей" и "Акушер - новичок". Настало время применить знания на практике. Не зря же тебя учили, слушай!
Тут Ольга вдруг резко выхватила у Алика топор и стукнула Алика по голове. Алик удивился, упал на пол, дернулся пару раз и затих. После этого Ольга вдруг прыгнула на меня, обвила ногами мою талию, губами впилась в мои губы так сильно, что я чуть было не задохнулся от неожиданности. После этого она начала царапать ногтями мое лицо.
Через минуту Ольга отклеилась от меня, как насытившийся клещ и вручила мне окровавленный топор.
- Надо придумать тебе алиби, что это, якобы, не ты убил моего бедного Алика, - ответила Ольга на мое вопросительное мычание, - иди, подкинь кому-нибудь топор. А я пока замету следы в комнате.
...
Первоисточник:
===
В первой главе я рассказал о том, зачем я приехал в Питер и как устроился на жительство в одну квартирку. В квартире я сразу обнаружил некоторые странности: визуальные эффекты в бумажной книге, передачи в телевизоре с намеками на мою персону, передвижения моих личных вещей по комнате, а также скелет в шкафу. Я рассказал о странностях этой веселой квартиры своим соседям по комнате, Санечке и Валечке. Они выслушали меня очень внимательно, испуганно и мило прижимаясь друг к другу, как птенчики. Время подошло к ночи. Мы залегли на заранее подготовленные позиции в виде койко-мест, и приготовились к сюрпризам. Что-то мне подсказывало, что основное веселье будет впереди.
© 2024 Константин Оборотов
===
*** Глава 2 из 3. Веселая квартира разбушевалась ***
В полночь я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Это был Валечка, один из моих соседей по комнате.
- Проснитесь, пожалуйста, Константин, у нас большое несчастье, - жалобно хныкал Валечка, - я случайно убил Санечку.
- Как это "случайно убил"? – заорал я в ужасе и изумлении.
- Мы играли в новую ролевую игру "Вампир и его жертвы", и я случайно слишком сильно укусил его за сонную артерию.
Тут я обратил внимание, что Валечка был весь в крови, которой и меня успел перепачкать весьма обильно. На полу была красная лужа крови, в которой отражался желтоватый свет то ли луны, то ли уличного фонаря. Рядом с лужей крови, прямо на полу лежал бедолага Санечка, неестественного закинув голову.
- Быстро отойди от меня и успокойся, - приказал я Валечке, - немедленно начинай делать покойному искусственное дыхание рот в рот, а я вызову "скорую", морг, полицию и "ГорГаз".
- Зачем же "ГорГаз"? – захныкал Валечка.
- Запах тут какой-то приятный, но подозрительный. Похоже, на утечку газа, - пояснил я, - чего ждешь? Быстро оказывай первую помощь своему другу!
- Я не могу, - захныкал Валечка, - я страшно боюсь покойников.
- Странный вы народ, "голубые", - удивился я, - убивать вам не страшно, а оживлять боитесь. Все не как у людей.
Тут в дверь кто-то сильно и требовательно постучал.
- Кто там? – спросил я.
- Конь в пальто! – ответил из-за двери грубый мужской голос, - именем закона, открывайте!
- Костик, милый, не открывай, - в ужасе зашептал Валечка, - я не хочу в тюрьму.
Но я, конечно, не стал слушать этого придурка, подошел к двери и резко ее распахнул. В коридоре никого не было. Я внимательно осмотрел пол, стены и потолок. Никаких следов и других признаков присутствия кого-либо.
- Кто тут стучал, быстро проявись! – потребовал я, - а то будет хуже! Поймаю, убью!
В ответ мне была мертвая тишина. Такая мертвая, что было слышно, как далеко на кухне еле слышно капала вода из крана.
Я вернулся в комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь. Валечка, побледневший от ужаса как смерть, сидел на своей кровати и щелкал зубами.
- Не бойся, Валюха, я этого гада поймаю, - постарался я успокоить Валечку, - сейчас, как только он себя проявит, я немедленно выскочу и схвачу его.
- Согласен, - всхлипнул Валечка, - у меня к Вам будет просьба, Константин. Давайте, на этого гада повесим убийство Санечки. А что такого? Два наших показания против его одного. Не отвертится, гад.
- Хорошо бы для начала его просто поймать, - ответил я, - а потом уж будем делить его шкуру и вешать убийства.
Тут в дверь кто-то тихо и ритмично постучал.
- Стойте, Костик, - зашептал Валечка, - я понял, нам надо угадать мелодию с нескольких стуков! Это "Полонез Огинского".
- "Полонез Огинского"! – громко объявил я.
- Правильно, - подтвердил голос за дверью, - второй раунд.
И принялся выстукивать что-то другое.
- Я понял, кто это там стучит, - вновь зашептал Валечка, - это Пит Бест. После того, как его выгнали из "Битлз", он ходит по домам и стуком напоминает нам о своей несчастной судьбе.
- "Битлз", песня "Is not she sweet", - объявил я.
- Правильно, - снова подтвердил голос за дверью, - теперь третий раунд.
- А сколько всего раундов? – поинтересовался я.
- Немного. Всего лишь 64, ровное число. В случае ошибки, игра начинается сначала.
В дверь снова начали стучать. На этот раз ритмичный рисунок был совсем простым. Три легких стука, три сильных стука, опять три легких стука. Затем пауза и повторение. И так раз десять или двадцать.
- Похоже, это азбука Морзе, - догадался Валечка.
- Да! Это сигнал "SOS"! И я эту помощь окажу, чего бы мне это не стоило, – закричал я, подбежал к двери, распахнул ее и выбежал в коридор.
В коридоре опять никого не было, но я уже был готов к этому.
- Кому нужна моя помощь, отзовись! Не надо меня бояться! – закричал я, - моя миссия оказать помощь пострадавшим, дать приют обездоленным, денег нуждающимся и немного ума идиотам!
На мой призыв никто не откликнулся, и я решил обойти комнаты соседей.
Комната Алика и Ольги оказалась незапертой. Я без стука зашел внутрь. Ольга в пеньюаре стояла у окна и плакала. Алик прыгал около нее, ругаясь по-грузински и махая топором.
- Зачем ты пришел ко мне в гости, а? – заорал он на меня, - я тебя, Костик, не звал, слюшай! Иди отсюда, чурка!
Оскорбления типа "чурбан", "чурка" Алик часто слышал на базаре, своей основной работе. Эти выражения ему так сильно понравились, что он стал и сам их использовать к месту и не к месту.
- Спокойно, Алик, - ответил я, - не надо нервничать. Я зашел, думал, помощь кому нужна. Но я вижу, раз у тебя есть топор, ты и сам справишься. Вы тут продолжайте свой диспут, я вмешиваться не буду. Да вообще, милые дерутся – только тешатся. А третий – лишний. Я ухожу. Желаю вам приятно провести время.
- Нет! – закричала Ольга, - ты не можешь уйти просто так! Ты в армии давал присягу служить прекрасным дамам, да еще и курсы прошел за счет государства "Помощь пострадавшей" и "Акушер - новичок". Настало время применить знания на практике. Не зря же тебя учили, слушай!
Тут Ольга вдруг резко выхватила у Алика топор и стукнула Алика по голове. Алик удивился, упал на пол, дернулся пару раз и затих. После этого Ольга вдруг прыгнула на меня, обвила ногами мою талию, губами впилась в мои губы так сильно, что я чуть было не задохнулся от неожиданности. После этого она начала царапать ногтями мое лицо.
Через минуту Ольга отклеилась от меня, как насытившийся клещ и вручила мне окровавленный топор.
- Надо придумать тебе алиби, что это, якобы, не ты убил моего бедного Алика, - ответила Ольга на мое вопросительное мычание, - иди, подкинь кому-нибудь топор. А я пока замету следы в комнате.
...
Первоисточник:
===
Следующие несколько часов мы с мамой провели за видеоиграми. Потом просмотрели всю коллекцию наших старых DVD и составили расписание просмотра. Мама еще планировала прогулку, но теперь нам нельзя было выходить из дома. Она не хотела говорить почему, но я подозревал, что на лужайке дома Питерсонов осталось что-то, не предназначенное для моих глаз. Возможно, пятна крови. Я слишком боялся выяснять.
Родители изо всех сил старались поддерживать хорошее настроение, но я чувствовал, что они едва держатся. Папа большую часть времени просто стоял, прислонившись к двери, и смотрел прямо перед собой, словно в трансе. Мама пыталась занять себя играми и просмотром фильмов вместе со мной, но считала минуты до следующего буста. Я не горел желанием принимать препарат: у меня от него сводило живот.
Мы продержались до полудня. Папа с трудом стоял на ногах и то и дело опускал голову под струю холодной воды. Он пытался занять себя работой по дому, которую откладывал годами, но его постоянно что-то отвлекало. Через несколько часов вдалеке раздался вой сирен, потом кто-то поливал нашу входную дверь и окна из шланга водой под высоким давлением, возможно, чтобы смыть последние следы присутствия Ларри Питерсона. По улице ходили патрули с полицейскими собаками на поводках, время от времени раздавались телефонные звонки. По единственному номеру, который все еще работал, кто-то звонил, чтобы убедиться, что мы все бодрствуем и в своем уме.
К обеду у мамы начались проблемы с желудком. Ее трясло все сильнее, и она с трудом переносила резкие запахи. Папа то и дело протирал глаза и поглядывал на часы, примерно каждые десять минут поднимаясь на ноги, просто чтобы пройтись. Мы решили, что после ужина поиграем в настольные игры, но мама с трудом сдерживала тошноту.
В итоге мы просто разогрели позавчерашнюю лазанью. Я не возражал: мамина лазанья всегда была произведением искусства, но аппетит у меня быстро пропал от вида мамы. Она сдерживалась из последних сил. Истекала слюной и издавала странные гортанные звуки. Она моргала все медленнее и медленнее. Папа попытался уговорить ее съесть один из питательных батончиков, но мама просто выбежала из кухни и заперлась в ванной.
Я ничего не понимал. Папа просил ее открыть дверь, но она была просто не в состоянии. Сердце у меня колотилось где-то в горле. Через некоторое время мама перестала отвечать. Папе пришлось выломать ручку молотком, но было слишком поздно – она уже спала. Я слышал его крик даже через дверь.
Мы успели быстро – мама успела проспать всего пару секунд. Самое большее минуту. Она сидела на унитазе, запрокинув голову, и что-то черное текло у нее изо рта. Черно-синие кончики пальцев торчали из приоткрытых губ. Горло вздымалось.
Папа схватил ее и потряс. Она почти сразу очнулась, уронила голову вперед и закашлялась. Он помог ей умыться, а мне крикнул подождать в другой комнате.
Несколько минут я просто сидел на своей кровати, не зная бежать мне или прятаться. Возможно, было уже слишком поздно и для того, и для другого. Возможно, с мамой случиться то же, что и с Ларри Питерсоном. Родители спорили в соседней комнате, и переход их голосов от злых к отчаянным и печальным лишал меня остатков мужества.
Они вышли ко мне через какое-то время. Сели рядом и заверили, что все у нас будет хорошо.
Что мы миновали уже половину срока и осталось чуть-чуть.
Они были очень заботливыми и милыми, но их слова почти не трогали меня. Мне было трудно сосредоточиться, и все, о чем я мог думать, – о странном шуме, непрекращающемся шуме на заднем плане. Что-то происходило снаружи.
Папа дошел до середины долгого объяснения, почему больше нельзя запирать двери в ванной, когда что-то во мне закричало, требуя реакции. Это был всего лишь легкий щелчок, но ясный как божий день. Может быть, это все из-за бустра, но я был странно сконцентрирован на мельчайших деталях, отстранен, будто со стороны наблюдал за разговором с родителями.
Я закрыл глаза, и менее чем через секунду раздался громкий хлопок.
Кто-то стрелял в нас.
Было сделано всего пару выстрелов, но мы тут же упали на землю. Одна пуля попала во входную дверь, а другая разбила кухонное окно. Снаружи доносились громкие голоса, истерический смех. Они разговаривали, но едва ли что-то можно было разобрать. У одной женщины голос звучал так, словно она говорила с набитым ртом.
Еще два выстрела. Лампочка на кухне с треском взорвалась. Комната погрузилась во тьму. На улице раздался топот и смех – они уходили. Вдалеке послышались новые выстрелы, возможно, кто-то ответил им тем же.
– Мы не можем здесь оставаться, – прошептала мама. – Нужно звонить.
– Ты хочешь поехать туда, куда забрали Ларри? – резко ответил папа. – В какую-то больницу, полную сумасшедших??
– В нас стреляли, не можем же мы…
Мама притихла и посмотрела на меня. Родители скомкано извинились и решили поговорить наедине, а меня попросили подняться наверх. Велели держаться подальше от окон, запретили ложиться и даже садиться. Мне нужно было пробыть одному совсем недолго – скоро они пришли бы навестить меня.
Но, конечно же, мне было слишком любопытно. Под аккомпанемент жаркого спора внизу, я выглянул в окно верхнего этажа. Было довольно далеко видно, и я разглядел машину, остановившуюся на обочине. Фары горели, машину окружали по меньшей мере шесть человек. Двое из них были одеты так же, как вооруженные охранники, приходившие к нам в дом.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что в той машине сидел пожилой мужчина. Я пару раз видел его на улице, но не знал имени.
Люди пытались разбить стекла автомобиля. Чем придется: монтировками, кирпичами, молотками, отрезками труб… всем, что попалось под руку. Им не потребовалось много времени, чтобы прорваться. Они вытянули мужчину наружу. С моего места сложно было разглядеть, что они делают, но я слышал его крики. Нападавшие прижали старика к земле и закрыли ему лицо руками. Глаза, рот, уши…
И так и замерли.
Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать происходящее: они заставляли его спать.
Через несколько минут все закончилось. Старик медленно встал, прислонился к своей машине, и его начало рвать. Та же сине-черная слизь, которую я видел у Ларри Питерсона, начала вытекать у него изо рта. И это продолжалось до тех пор, пока он не выкашлял какой-то сгусток, едва помещавшийся у него во рту. Движущийся, живой сгусток.
Выпрямив спину, он посмотрел на странную группу, уже ушедшую вниз по улице. Некоторые быстро шли. Другие неслись вперед. Один полз, зажав что-то зубами. Хотя нет… что-то выходило у него изо рта. Что-то длинное.
Снова выстрелы. Вдалеке, с другой стороны, я увидел еще одну группу людей. По меньшей мере, дюжина человек шла вверх по улице . Бродячие банды неспящих сумасшедших наводнили улицы. Одному богу известно, чем это могло закончиться.
Спор внизу стих. Родители позвали меня к себе, усадили рядом и объяснили, что мы останемся дома и будем держаться подальше от окон, просто на всякий случай. Мы запрем все двери и окна, задернем шторы. Музыка все еще будет играть, но теперь гораздо тише – нельзя было привлекать внимание. Конечно, я согласился. А какой у меня был выбор?
***
Стало еще хуже. Папа чуть было не принял двойную дозу бустера, напрочь забыв, что только что опустошил пузырек. Мама успела его остановить. Телефон больше не звонил: никто не рвался проверять как мы. Мама пыталась дозвониться по экстренному номеру, но линию отключили. На улице стреляли, куда дальше, чем раньше, но чаще. Мы слышали, как сигналят машины, но сирен не было.
Затем начались пожары. По крайней мере, два, где-то в центре города. Столбы дыма вздымались высоко в небо.
Мама чувствовала себя неважно. Она не могла есть и временами едва держалась на ногах. Все время громко разговаривала, даже если оставалась одна. Ей то и дело приходилось искать опору, чтобы не упасть. Она не могла съесть даже тот странный батончик и ходила, мотая головой из стороны в сторону. Папа изо всех сил старался, чтобы она оставалась бодрой, но у него тоже были проблемы. Сколько бы раз он не опускал голову под кран с ледяной водой, сон явно побеждал.
У меня дела тоже шли неважно, но и близко не так плохо. Сохранился аппетит, я принимал бустеры, но отсутствие сна сказывалось: руки тряслись, голова раскалывалась. Шею то и дело простреливало, словно меня били током. Мне казалось, что предметы где-то на краю зрения движутся. Я все время оборачивался, чтобы посмотреть на окна – у меня начались галлюцинации, что это экраны телевизоров.
К утру возникла новая проблема. Отключили электричество и воду.
В нескольких минутах ходьбы от дома располагалось небольшое озеро, и у нас не было другого выбора, кроме как попытаться набрать воды там. На кухне остался небольшой запас питьевой воды, но этого было недостаточно. Мама предложила пойти всем вместе, но об этом не было и речи – она едва держалась на ногах. Нечего было обсуждать: папе пришлось идти одному.
Мы наблюдали за ним из окна верхнего этажа. Солнце только что взошло, расчертив увядающий пейзаж длинными резкими тенями и болезненно ярким сиянием. Мама просто тупо смотрела перед собой, словно пытаясь вспомнить, что-то очень важное.
– У тебя же… у тебя скоро день рождения? – медленно спросила она.
– Уже было во вторник.
– А ты… ты хочешь стать старше? Я вот… да… я бы хотела. Очень… Хотела бы, чтобы ты… чтобы у тебя была возможность вырасти.
Она посмотрела на меня и безумно рассмеялась. Глаза у нее моргали по очереди, левый чуть дольше, чем правый.Темные, запавшие глаза, неспособные сфокусировать взгляд. Наверное мама хотела как лучше, но взгляд, которым она меня одарила, был просто ужасающим. Как будто женщина, которую я знал, откатилась до базовой сути животного, которыми мы все и являемся. Моя мама все еще была где-то там, но большая часть ее просто... исчезла.
Примерно через час я заметил, что папа возвращается. Мы с мамой вздохнули с облегчением, но это продолжалось недолго. У него в руках не было фляги с водой. Через несколько мгновений я понял, что он не один. Еще минимум два десятка человек следовали за ним на небольшом отдалении. Мама, казалось, никак не отреагировала. Она просто смотрела в окно и кивала сама себе. На мгновение она почти заснула стоя: ее губы хлопали, как у окуня, вытащенного из воды. Я видел, как что-то двигалось у нее в горле.
Я встряхнул ее, и в момент просветления мама снова посмотрела в окно. Внизу что-то с силой ударилось об дверь.
Мама затолкала меня в шкаф, сбежала вниз за оставшимися бустерами и вывалила все это на меня вместе со своими наручными часами и парой пищевых батончиков.
– Кто-нибудь... кто-нибудь придет за тобой, – сказала она. – Просто подожди. Просто подожди и... и не засыпай. Я… Я постараюсь что-нибудь придумать.
У меня не было времени возразить. Она захлопнула шкаф. В замке входной двери повернулся ключ. Возможно, папа и забыл, кто он такой, но не забыл, как пользоваться ключами от дома.
Я просто сидел в темноте и слушал. Свернулся калачиком, даже не пытаясь устроиться поудобнее, чтобы не заснуть. Внизу с грохотом ломалась мебель. Незнакомые голоса выкрикивали непристойности и какую-то бессвязную чепуху. Началась драка, кто-то бился об стены. Человек взбежал по лестнице, ворвался в ванную, и пытался разбить чугунную ванну.
Закричала женщина, затем мужчина. Раздался выстрел, потом звон стекла. Я услышал приглушенный крик, как будто кого-то удерживали. Возможно с мамой произошло то же, что и с тем стариком прошлой ночью.
Должно быть, я просидел так несколько часов. В темноте было трудно понять, открыты у меня глаза или нет. Я не мог понять, действительно ли я слышал что-то в доме, или мне это только казалось. Я слышал голоса и шепот, бессвязный и бессмысленный. Иногда представлял, что те сумасшедшие стоят прямо за дверью и выпытывают у меня чит-коды к новым играм. Все, что могло поддержать мой слабеющий рассудок, – это мамины наручные часы, но я едва мог разглядеть их циферблат.
Время текло так странно. Мне казалось, что я погружаюсь в раздумья на несколько часов, но на самом деле проходили минуты. Потом я ловил себя на том, что на мгновение замер, смотря прямо перед собой, но два часа исчезали бесследно. Я повторял, как мантру, в котором часу нужно будет принят следующий бустер.
Но ситуация становилась все более странной. Часы шли вспять. Я будто видел, как кто-то сидит напротив меня – пара белых глаз в темноте. Тихие голоса уговаривали меня лечь спать, и я обнаружил, что начинаю клевать носом. Я чувствовал, как что-то движется во мне, словно рука, пытающаяся влезть в тесную перчатку…
В конце концов я сдался и вылез из шкафа. Я едва держался на ногах, но упорно тащил с собой бустеры и батончики в пластиковом пакете. Было уже неважно, есть ли кто-то внизу, я просто должен был выйти. Должен был увидеть.
Весь дом оказался разгромлен. Вся мебель сломана. Все светильники разбиты. Стены были забрызганы кровью, а входная дверь висела на одной петле. Не осталось ни одного целого окна, а рамки для наших фотографий разлетелись по этажу, словно звёздочки ниндзя. Но самым странным был едкий запах, доносившийся из кухни.
Сначала я не понял, что это такое. Он был похож на человека, но со слишком большим количеством конечностей. После нескольких секунд осознания, я понял, что это мертвое тело. Молодой человек с торчащим из груди ножом, распростертый на кухонном полу. Его челюсть была вывихнута и свернута на сторону.
А из горла торчала сине-черная рука, вцепившаяся ладонью ему же в лицо.
Что-то во мне шевельнулось. Чему-то во мне не понравилось то, на что я смотрел. Я попытался придавить шевеление в горле волокнистым батончиком, и это как ни странно, сработало.
На улицу я вышел в оцепенении. Я не знал, что делать. Часть меня порывалась бежать искать родителей, а другая часть хотела уехать из города. На велосипеде, автобусе или просто пешком – неважно. Конечно, автобусы здесь больше не ходили, но мой лишенный сна разум уже не мог отделить факты от вымысла.
Вся та ночь была одним сплошным кошмаром наяву. Мне все время мерещились существа, появляющиеся из темноты. Я слышал голоса, приказывающие развернуться, остановиться, бежать – и все одновременно. Я с трудом удерживал равновесие, и если бы остановился даже на мгновение, то сразу же заснул бы. Я должен был продолжать идти. Даже принял дополнительную дозу бустера. От него резко заболели суставы и выступила испарина. Зря я это сделал.
Я срезал путь через парк. Из-за деревьев выглядывали лица. Я видел мужчину, лежащего лицом вниз на гравийной дорожке, которого подтягивала вперед рука, торчащая изо рта. Я видел мужчину на берегу озера, хлопающего руками по поверхности воды, как безумный ребенок, пытающийся поднять как можно больше брызг.
Что-то из этого было реальным. Что-то – нет. Я не мог сказать, что было чем. Больше нет.
Когда я, наконец, добрался до центра города, то увидел по меньшей мере две дюжины людей, собравшихся у горящего здания. И из всех их глоток вверх росли сине-черные руки, тянущиеся к огню, трепещущие. Словно водоросли, плывущие по невидимому течению, они в унисон наклонялись вперед и назад, восхваляя тот хаос, который сами же сотворили, не произнося ни слова, ни звука. И все же я их слышал. Они приветствовали меня. Звали меня. Каждый голос не похож на другой…
– Подойди, – умоляли они. – Твое место здесь.
Я отвернулся, и голоса стали громче. Отчаяннее. Пронзительнее. Визг, требующий моего внимания, моей преданности. И не все из них доносились извне – один шел прямо из моего нутра.
– Мы уже здесь, – смеялся он. – Мы не исчезнем. Не утихнем. Мы никогда не уйдем.
Руки потянулись ко мне. В каждом окне появились бледные лица. Голоса доносились из-под бетона.
Стрельба. Разбитые окна. Стекло трещало под моими подошвами, когда я пробирался мимо остовов сгоревших машин.
Стало темно, потом светло, потом снова темно.
И в какой-то момент я сдался. Холодный бетон внезапно прижался к моей щеке, но я уже был не в силах встать. Ноги не двигались. Глаза не открывались.
– Да! – смеялись голоса. – Иди! Иди к нам! Иди и гори с нами!
А затем - темнота.
***
Я не знаю, как долго пролежал без сознания. Часы. Может быть, полдня. Я очнулся и увидел, что ко мне бежит мужчина, на ходу спрашивая, все ли со мной в порядке. Подъехала машина, обдав меня теплым светом. На обочине дороги сидела колония лягушек, неотрывно смотря на меня. Я заметил неподалеку подсолнух. Он выцвел до синевы. Странно, как мы не замечаем самых очевидных изменений, пока они не ударят прямо в лицо.
Оказалось, что воздействие произошло по меньшей мере на 6 часов раньше, чем предполагал человек с планшетом, и я бодрствовал достаточно долго, чтобы большая часть эффекта сошла на нет. Меня нашли без сознания на обочине шоссе, примерно в пятнадцати километрах от дома. Да, я заснул, но последствия оказались практически незначительными, по сравнению с большинством соседей.
Возможно вы даже слышали об этом. Власти назвали произошедшее “беспорядками”. Просто очередные волнения в бедном районе. Не думаю, что это событие удостоилось упоминания в национальных новостях.
Некоторые из тех, кто сдался раньше всех, получили необратимые повреждения мозга. Ларри Питерсон уже никогда не стал прежним, но было трудно сказать, было ли это из-за эмоциональной травмы от потери жены или из-за заражения. В любом случае, до конца его жизни за ним присматривала сиделка.
Мама и папа тоже не полностью восстановились. После той ночи у мамы развилось что-то вроде нарколепсии, она стала внезапно засыпать в самое неподходящее время. Папа потерял чувство вкуса и обоняния. По сей день им трудно объяснить, что именно они испытали. Для них это было все равно что заснуть и увидеть самый ужасный кошмар, а проснуться на больничной койке.
Иногда я задаюсь вопросом, может быть и я заснул? Некоторые вещи, которые я видел, казались настолько странными, что не было никакой возможности проверить их на реальность. Я отчетливо помню ту сцену у горящего здания в центре города. Это должно было быть реальным. И здание действительно сгорело.
Мне тяжело вспоминать об этом. Если поддаться мыслям о тех днях, внутри у меня все скручивается, вопя, что это просто кошмарный сон. Непрекращающийся по сей день кошмарный сон. Что я все еще в шаге от того, чтобы проснуться в шкафу, за дверью которого ждет бешеная толпа.
Или хуже: что-то внутри меня ждет момента, чтобы взять контроль в свои руки.
Может быть мне осталась всего одна ночь.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
По рекомендации своего импресарио продолжаю создание автобиографических историй. Если вам интересен мой жизненный путь, то рекомендую начать с самого моего начала. Это маленькая повесть "Час зачатия". Затем можно прочитать новеллы о школьных годах "Как король спрятал ладью", "Мы - чемпионы!", "Гузель, или Двойное слово пацана". После этого естественным продолжением жизни была служба в армии. Воспоминания об армейских товарищах читайте в опусе "Дизентерия в полевых условиях". А в этой истории вы узнаете о начале моего жизненного этапа в городе Санкт-Петербурге, куда я приехал для получения высшего образования.
© 2024 Константин Оборотов
===
*** Глава 1 из 3. Заселение в веселую квартиру ***
После завершения срочной службы в армии я поехал в Санкт-Петербург для получения качественного высшего образования. Возможно, у вас на языке вертится вопрос, "Костик, почему именно в Санкт-Петербург? Почему не в Казань, Самару, Челябинск, Сыктывкар или Петрозаводск? Да мало ли в России прекрасных городов!" Тут все просто. Командир части, в которой я завершил службу, полковник Добродумов лично пообещал мне протекцию, которая без нервов гарантировала мне успешное поступление в СПбПУ (Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого).
Такая мощная протекция выросла не на пустом месте. Я помог полковнику разоблачить одного испанского шпиона, точнее, разобраться с его компьютерной аппаратурой. Это было не так просто, вся документация была на испанском языке, а некоторые куски текста хитрый шпион зашифровал. Впрочем, это другая история, которая заслуживает отдельного рассказа. Напишу его немного позже, лет через десять, когда пройдет срок давности.
Так или иначе, я вполне успешно, без интересных приключений добрался до Питера, где очень дешево арендовал комнату в коммунальной квартирке.
Всего в этой квартире было три комнаты. В одной из них жила хозяйка, бабушка – старушка примерно лет шестидесяти. В другой комнате жил грузин Алик со своей женой Ольгой, тоже грузинкой. Третья комната предназначалась для меня.
- Ты не переживай, что будешь один в комнате, - заявила бабушка, - это только сейчас. К вечеру должны подъехать твои соседи. Очень порядочные люди. Два друга. Студенты, как и ты. Скучно не будет. Если все устраивает, давай деньги за три месяца вперед и вселяйся.
- Вроде как все устраивает. Марья Ванна, вот только, что тут у Вас за странный запах?
- Это пустяки, - заявила хозяйка, - соседи снизу устроили большую стирку. Дом старый, щели широкие. Вот и идет немного вонь оттуда. Привыкнешь. Мы привыкли.
Не мне, дембелю, который долго жил в казарме, придираться к каким-то запахам. Действительно, привыкну. Не к такому приходилось привыкать. Тем более, запах был хоть и странным, но довольно приятным. Я закинул свои нехитрые пожитки в комнату и осмотрелся. В комнате было две кровати, односпальная и двуспальная. Я предусмотрительно сразу забронировал односпальную кровать, бросив на нее некоторые свои вещи. На книжной полке стояло несколько книг. Взяв первую попавшуюся, чтобы не было так скучно в туалете, я отправился исследовать места общего пользования.
Устроившись поудобнее в туалете, я принялся читать взятую книгу. Оказалось, что эта одна из старых книг о приключениях знаменитого волшебника Гарика Чайникова. Я увлекся чтением и провел время в комнате отдыха, пожалуй, больше, чем это было позволено правилами этикета для коммунальной квартиры. В дверь осторожно, но требовательно кто-то постучал.
- Я Вас внимательно слушаю, - вежливо откликнулся я.
- Я – Ольга, жена Алика, Ваша соседка, - отозвался женский голос с легким приятным грузинским акцентом, - зря Вы там так долго сидите. Там из вентиляции идет вонь от соседей. Это вредно для здоровья.
- Спасибо за заботу, Ольга. Я уже как-то принюхался. Впрочем, я сейчас заканчиваю. Потерпите немного.
Ольга, молодая женщина примерно тридцати лет, мне очень понравилась. И внешним видом, и своей деликатностью. Некультурная женщина сказала бы прямо, "освобождай сортир, засранец, тут другие люди тоже срать желают". Но Ольга не такая, говорит какими-то тонкими намеками, и всегда как-то очень культурно. Это исключительно ценные качества для женщин любого возраста.
Я вернулся в свою комнату, и тут начались первые странности, которые поначалу показались мне совсем безобидными, даже веселыми.
Перед тем, как вернуть книгу на полку, я пролистал несколько страниц, рассматривая иллюстрации. Мне показалось, что Гарик мне ехидно подмигнул и махнул волшебной палочкой. А верная подруга Гарика Гермиона поправила прическу и показала мне язык. Я удивился, но не очень сильно. Сразу догадался, что это чудеса современной полиграфии и не более того. Однако, затем, как я не крутил книгу в руках, повторить эти эффекты мне не удалось. Гарик и Гермиона смотрели на меня серьезно, не пытаясь как-то дразнить.
Я включил телевизор и попрыгал по некоторым каналам. Все передачи показались мне немного странными. Везде мне чудились намеки на мое имя и мою фамилию. На одном канале профессор математики вел учебную передачу о программировании, и настойчиво несколько раз настаивал, что лучше использовать константу (тонкий намек на мое имя), а не переменную. При этом профессор смотрел на меня очень многозначительно. На другом канале шел фильм "Константин". Это уже был не тонкий, а очень грубый намек. На следующем канале какой-то механик рассказывал про новый двигатель с большим количеством оборотов. Все это по отдельности не выглядело чем-то удивительным, но в комплексе показалось мне очень странным. Переключил на следующий канал. Там никаких намеков на Константина Оборотова не было, но зато ведущий заметил очень ехидно, "Совпадение? Не думаю!"
Я выключил телевизор и внимательно осмотрел комнату.
Тут я заметил небольшую странность со своими вещами. Некоторые из них оказались не на тех местах, куда я их определил изначально. Запасные трусы почему-то висели на люстре, носки стояли на столе, а левый кроссовок зачем-то спрятался под подушку.
Задумавшись над этими эффектами, я поставил книгу на место и начал осматривать мебель, поочередно открывая ящики и дверки. В одном из шкафов стоял скелет человека в полный рост. Я его внимательно осмотрел, затем зачем-то сунул указательный палец правой руки ему в рот. В ответ скелет щелкнул челюстью, и мой палец оказался в своеобразном капкане. Как я не пытался вырвать свой палец из этой ловушки, ничего не получалось. Крепко застрял!
- Отдай палец, сволочь! – закричал я от отчаяния и левой рукой ударил скелету в живот.
Неожиданно это сработало. Скелет тихо вскрикнул, его нижняя челюсть откинулась вниз, и палец получил свободу. Я немедленно закрыл шкаф и сел на свою кровать, чтобы немного прийти в себя.
В комнату без предупреждения и стука вошла хозяйка квартиры.
- Константин, ты почему орешь, как потерпевший? – требовательно спросила старушка и внимательно посмотрела на люстру.
- Я и есть потерпевший, - объяснил я и показал пострадавший палец, - у Вас тут скелеты в шкафах кусаются.
- Доживете до моих лет, поймете, что у каждого в шкафу есть свои скелеты, - вздохнула хозяйка, - а ты не суй пальцы, куда тебя не просят. Целее будешь. Ладно, сейчас не об этом. Принимай новых постояльцев. Знакомьтесь. Это Костик. Это Санечка и Валечка.
Вслед за хозяйкой в комнату вошли два субтильных типчика, которые сразу мне не понравились. Жеманность по отношению ко мне и нежность по отношению друг к другу вызвали у меня сильное подозрение в их сексуальной ориентации. Это подозрение сильно укрепилось после того, как выяснилось, что их нисколько не смутила необходимость спать в одной кровати. Я немного успокоил себя мыслью, что у нас все люди равны, даже с неприятными отклонениями от нормы.
Хоть мои соседи мне не понравились, я счел своим долгом предупредить их о странностях этой веселой квартиры. Санечка и Валечка выслушали меня очень внимательно, испуганно и мило прижимаясь друг к другу, как птенчики.
Время подошло к ночи. Мы залегли на заранее подготовленные позиции в виде койко-мест, и приготовились к сюрпризам. Что-то мне подсказывало, что основное веселье будет впереди.
...
Первоисточник:
===
