БОР-5 - беспилотная модель корабля "Буран" в масштабе 1:8. Использовался для проверки аэродинамических характеристик.
Развернуть1
–
В среднем, вспышки молнии происходят по сто раз в каждую секунду, то есть, около 40-80 миллионов вспышек молний каждый день! Принимая во внимание, что МКС делает полный оборот вокруг Земли 16 раз в день, молнии астронавты наблюдают очень часто.
Красиво, правда?
Солнце движется относительно центра Галактики со скоростью около 230 км/с и делает полный оборот вокруг него, по разным оценкам, от 225 до 250 миллионов земных лет. Период времени, за который Солнечная система совершает один оборот вокруг центра нашей Галактики, называется галактический год.
Аварийное освещение не завелось. Ашкоз ощупью пробирался в кромешной тьме. Погасли экраны, даже индикация оборудования. Этого не могло быть – потому, что не могло. Генераторы, бесперебойники и батареи были распиханы по кораблю с многократным дублированием и огромным запасом прочности. В космосе иначе никак.
Энергоснабжение держалось, когда гравитационный шторм смёл Коишимбо в самый центр аномалии. Корабль скручивало, ввинчивая в пробившую пространство червоточину – и бортовой компьютер жонглировал щитами, тасовал отсеки внутри себя, то и дело подставляя под удар служебные помещения, но оберегая отсеки с экипажем. И успешно! Когда Коишимбо выбросило в небо незнакомых звёзд, вся команда была цела, парой ушибов отделались. Да и корабль, в общем, оставался на ходу, путь и без половины движков. Была энергия, вентиляция гоняла воздух, было светло.
Компьютер сыпал на экран отчётами диагностики и тогда, когда их несло к неизвестной планете. Оставшихся двигателей не хватало, чтобы вырваться из её притяжения. Коишимбо стоически пережил жесткую посадку. И даже начал сканировать местность вокруг. Данные, впрочем, собрать не успел – корабль выключился разом весь, в одно мгновение. И кто бы теперь знал, что там, на поверхности – какая температура, есть ли атмосфера… Ясно только, что гравитация – плюс-минус земная. Генераторы поля выключились со всем остальным, а Ашкоза до сих пор не расплющило. Может даже полегче стало.
До скафандров – метров сорок петлять коридорами. Скафандр – это защита, кое-какие анализаторы и независимая батарея. Только вот идти к ним надо было в полной темноте.
И самое скверное – Ашкоз слышал, как что-то скребло обшивку… Этого тоже не могло быть. Рубка укрыта глубоко в недрах корабля – сюда не могли добраться звуки снаружи. Да и откуда им было взяться, звукам? Космос – мёртвое место.
Двенадцать лет стажа, но к такому Ашкоз готов не был. Он привык полагаться на корабельный искин, привык, что ИИ-симбионт всегда выводил нужную информацию прямо на сетчатку, наконец – привык доверять собственным глазам. И ещё этот скрежет… словно кто-то грызёт металл обшивки, словно гнулось нутро корабля. Ну что они – оползень какой спровоцировали, рухнув на планету?
– Лучемёт… – бормотал Ашкоз, ощупывая шлюз рубки, – налево, пройти метра три, потом направо, и ещё метров пять…
Если и обвал – лучемётом они его как-нибудь расчистят. Кажется, он верно запомнил, куда компьютерный мозг корабля передвинул отсек с шахтерским инвентарём.
Ашкоз нащупал шов шлюза. Без энергии магнитный замок отключился. Так что дверь нехотя, но поддалась – удалось отвоевать крошечный проём, только одному и протиснуться.
Во тьме коридора ждал лязг и скрежет… Вроде бы – далеко. Но, казалось, он подбирался ближе. За два века экспансии люди не то, что другой разум не встретили – не нашли вообще ничего хоть сколь-нибудь живого. Но сейчас, ослеплённый и запертый в мёртвом корабле на незнакомой планете, Ашкоз… изо всех сил гнал от себя образы негуманоидных тварей, прогрызавших себе путь сквозь стены. Образы гуманоидных тварей он гнал тоже.
– Лучемёт…
Технически, лучемёт оружием не был. Но если отбойник способен справиться со скальной породой, то и от космической нечисти как-нибудь убережёт. Той, которой, конечно же, не могло быть.
С оружием будет спокойнее. А ещё – лучемётом можно будет открывать двери, если какой-то из шлюзов совсем заблокируется. Главное – осторожно. С ущербом они как-нибудь потом разберутся, если планета их не прикончит. Ашкоз пытался подцепить край шлюзового шва, царапал ногтями металл. Кожу он уже ободрал, саднили подушечки пальцев. За стеной точно был складской отсек.
Потом, когда найдёт оружие… Куда же потом? Ашкоз пытался вспомнить схему корабля, какой она была перед блэкаутом. Кажется, ближе всего была лаборатория биохимика. Это хорошо. Это была бы большая удача. Сату числилась корабельным медиком, но на деле чаще возилась с планетарным грунтом. Брала пробы, собирала данные для оценки перспектив терраморфирования. Команда у Коишимбо была маленькой. Всего-то четыре человека. Так что все были специалистами широкого профиля.
Ашкоз протиснулся в складской отсек. Опустился на четвереньки, чтобы точно ни обо что не споткнуться. Ощупью добрался до кейса с лучемётом, по пути свалив плечом какой-то ящик. Кейс был заперт. Открывался он сканером ДНК, но вот сам замок был надёжным. Механическим – легко пережившим отключение энергии. А сканер сдох…
После Сату будет хорошо добраться до Виктора. Бортовой компьютер далеко задвинул его мастерскую и Ашкоз не был уверен, что верно запомнил маршрут. Но, наверное, из всей четвёрки Виктор бы сейчас самым полезным. Мало того, что механик – до Коишимбо он провёл четыре года в шахтах на Глизе 581-e. А ведь атмосфера там и сейчас ещё не «готова» – азот с дождями из серной кислоты. А вот от Фанга, пока не восстановим освещение, толку будет мало. Компьютерщик, физик, немножко - электрик… Вряд ли он разберётся с тем, куда энергия пропала вся и разом.
Скрежет. Кто-то глодал металлические листы, рвал их когтями. Что же это такое? Звук приближался. Звук нарастал. Надо было спешить. Нащупав угол какого-то стального ящика, Ашкоз саданул по нему кейсом. И ещё раз. И ещё. Расколол всё-таки. Лучемёт был тяжелым. Надёжным. Размером… ну где-то с чертёжный тубус. Холодная рукоять удобно легла в руку, приклад упёрся в плечо.
И в этот момент скорлупа тьмы треснула, хлынул ослепивший с непривычки свет. Уличный. Ашкоз прикрыл глаза рукавом. Вдохнул поглубже, задержал дыхание. Толку от этого было уже мало – воздух быстро уходил из Коишимбо, смешиваясь с атмосферой планеты. Снаружи что-то влажно чавкало. И лязгал металл.
Осторожно, всё ещё жмурясь от яркого света, Ашкоз опустил руку. Он увидел иномирцев. Что-то определённо живое. Что-то, похожее на кляксы или слизней, сделанных из жидкого металла. Или не жидкого… Временами были видны подвижные чешуйки, из под которых высовывались тонкие лапки и тут же втягивались обратно. А может – это было что-то вроде языков. Хоботков насекомых? Существ было много - они ползли по стенам, разъедая обшивку. Они жрали корабль. Отхватывали по чуть-чуть, утягивали внутрь, под чешуйки.
Ашкоз поднял лучемёт. Сдвинув рычаг, запустил оружие – мигнули синим светом индикаторы, которые до рези в глазах разгорались перед залпом. Мигнули – и погасли. Ашкоз встряхнул оружие. Не могла же батарея разрядиться… сразу? Словно кто-то втянул в себя заряд. Иномирцы повернулись в сторону Ашкоза. Он не видел глаз или чего-то похожего, но чувствовал внимание.
Ашкоз осмотрелся. В разбавленном уличным светом мраке он видел пару боксов с лучемётами – неплохо, да вскрыть уже не успеет. Здесь был тяжелый молекулярный принтер – мог бы помочь при ремонте Коишимбо. Потом. Было несколько переносных ламп. Не было главного – дыхательной маски. А терпеть уже не получалось. Ашкоз отбросил оружие и вдохнул воздух неизвестной планеты.
В этот момент он почувствовал запах.
Невозможный, нестерпимо вкусный… Ашкоз не смог бы описать его – в нём угадывалась любая еда, которую Ашкоз любил. Селёдка под шубой? Пожалуйста. Клубничное мороженое? Да, конечно. Свежий шашлык? Зефир? Хлеб только из печки? Зажаренная до беспамятства картошка? Здесь было всё! И запахи не мешали друг другу – скорее усиливали.
Они проникали в Ашкоза, подчиняли себе. И Ашкоз побежал – мимо странных переливающихся клякс к дневному свету. К еде.
Команда была уже там, снаружи. Стоя на коленях, Сату ломала пальцами хрупкий, похожий на снежную корку, грунт и тянула в рот.
– Анализатор! Хоть анализатором проверь, - кричал Виктор. Было видно, как ему тяжело – как его самого тянуло припасть к так сладко пахнущей земле. Но он как-то держался. Силы воли механика хватило бы на десятерых.
– Так сожрали они анализатор! – кричала в ответ Сату, давясь хрустящими, такими сочными иномирными камнями.
Ашкоз упал на колени. Он больше не мог сопротивляться. Попробовать! Хоть кусочек, хоть крошечку… Земля ломалась под пальцами как меренга, как сахарная корочка. Она была пористой как зефир, но во рту взрывалась соком, освежающим и сладким, походящим не то на арбуз, не то на дыню. Остановиться было уже невозможно. Ашкоз ел и ел, отламывал хрустящий и сочный грунт, тянул в рот новые комья. Сок тёк по подбородку.
А сзади наползали ртутные кляксы. Ползли по комбинезону, разъедая ткань. От их мелких лапок было щекотно. Они были всюду, эти слизни стального цвета.
***
– Ты смотри, опять корабль нам строят, – Сату указала рукой в сторону горизонта. И уже привычным движением отпихнула Ашкоза, попытавшегося ухватить зубами ткань её комбинезона у локтя.
Там, куда указывала девушка, и правда суетились местные иномирцы, только спинки на солнце металлом поблескивали. Нужно признать – первый контакт прошёл не без шероховатостей. Но в целом – удачно. Аборигены, за неимением лучшего слова Ашкоз называл их «кляксами», оказались… не то, чтобы разумными, но способными к диалогу. Они питались упорядоченной неорганикой. А может – энергией. Или информацией… Кто их, иномирцев, разберёт.
Неудивительно, что перед сложной людской техникой кляксы не смогли устоять. Впрочем, вещи они ели комплексно, всю структуру впитывали. А потому – легко смогли воссоздать. Из того, что под ногами было. Даже копия бортового компьютера вышла вполне рабочей. Экран пах имбирным печеньем, гречишным мёдом и кофе. И какими-то специями. Слоёное тесто клавиш приятно хрустело под пальцами… Во рту – просто таяло!
Одежду им иномирцы, кстати, тоже новую выдали – от старой не отличить. Только пахнет уж очень вкусно, так и тянет отхватить кусочек.
Благодаря компьютеру с кляксами удавалось общаться. Более или менее. Текст иномирцев выглядел так, словно все слова положили в мешок и трясли, пока не растрясли большую часть. А остатки высыпали на экран. Например, про первый контакт они писали такое:
«стыдно съедобно не могу жрать жрать кушать поглощать есть еда вот это да»
– Они не то, чтобы сильно умнее… ну не знаю, хомяка. – объяснял Виктор. – Не столько думают, сколько чувствуют. Просто вместе с компьютерной начинкой усвоили наши словари.
Ксенобиолога на Коишимбо, конечно, не было. Это два века назад люди всерьёз рассчитывали найти неземную органику – давно уж перестали надеяться. А вот тут органической оказалась вся планета. Сату взяла пробы – в грунте хватало жиров, белков почти любого аминокислотного профиля, ну и углеводов, конечно. По крайней мере, теперь было ясно, откуда в местном воздухе столько кислорода.
А вот с кляксами медик помочь не могла. Уж скорее они были сложными роботами, пусть и совершенно естественного происхождения. Виктор и Фанг много с ними возились. Благо, иномирцы оказались вполне не агрессивными, неповоротливыми и меланхоличными. Особенно теперь – когда вся-вся людская техника была уже съедена. К органике кляксы были равнодушны.
– Мы для них – что-то вроде големов, сделанных из земли. Они такое есть не будут. Без нормального оборудования сложно утверждать точно, – рассказывал Фанг, – но, кажется, они синтезируют металлы и кристаллические структуры прямо из водорода, углерода и кислорода. На солнце. Вроде… как фотосинтез, только ядерная реакция. Коишимбо им был – как пряничный домик тому, кто раньше ничего слаще редьки не ел. Вот и взбесились так.
Ну… как раз в этом Ашкоз местных понимал отлично. Он изо всех сил старался хотя бы собственную одежду не жевать. И одежду коллег. И свой дом. Аборигены ему неплохой пряничный особнячок отгрохали – в памяти бортового компьютера были фотографии дедовской дачи. Снаружи – один в один. А внутри – копия его, Ашкоза, квартиры. Только стены пахли бананами, замаринованными в сливках. Обои казались разумным компромиссом – оторвёшь полосу пошире и жуёшь полдня, смакуя.
Всё кругом – кроме слизней цвета ртути – пахло до невозможного вкусно. Ашкоз не ел только когда спал. Да и в этом он был не до конца уверен.
– Не представляю, – говорила Сату, следя за вознёй клякс, – как у них получается делать работающие звездолёты на зефирном топливе.
Космический корабль у клякс, обычно, получался где-то за неделю. Даже с исправным бортовым компьютером – на экране которого каждый раз мерцало что-то вроде «уходи лети проваливай жрать хватит прекрати». И ведь на нём даже взлететь получалось!
Одна с этими кораблями беда была – они были слишком вкусными.
Сборник на AT (там ещё немного рассказов): https://author.today/work/309542
Итаааак... Внимание! Внимание!
Наш знаменитый Миф всё же подвёл итоги и разослал призы!)
Это была шутка. На самом деле Мефодий в очередной раз подтвердил звание главного кармадрочера Пикабу. Потому что он не просто не раздал призы, он ещё и на вопросы отвечать отказывается.
Фанатам Мефодия огромный привет))) продолжайте чесать его ЧСВ)))
Па́вел Влади́мирович Клуша́нцев(1910 — 1999) — советский кинооператор высшей категории (1939), кинорежиссёр, сценарист, писатель. Создатель познавательных фильмов, вызывавших огромный зрительский интерес во всём мире. Совместил научно-популярное кино с научной фантастикой. Считается родоначальником этого жанра в мировом кинематографе.
Автор около трёхсот изобретений (в том числе стабилизатора камеры для съёмок с воздуха, аппарата для подводной съёмки, способа получения цветного изображения, точечного экспонометра, автофокуса, призмы Клушанцева (для одновременной съёмки натуры и рисунка), метода «люминесцентной съёмки» и др.) новых кинотрюков, технических приспособлений, методов и приёмов комбинированных съёмок, многие из которых заимствованы всемирно известными режиссёрами и продюсерами, включая Стэнли Кубрика, Джорджа Лукаса, Ридли Скотта, а также специалистами по спецэффектам, включая Роберта Скотака.
В 1990 году известный американский постановщик спецэффектов Роберт Скотак разыскал Павла Клушанцева, а в апреле 1992 года посетил его в Санкт-Петербурге. На тот момент Клушанцев уже находился в забвении, благодаря чиновникам.
Они сказали ему: «Павел, не дури! В космос полетят через 200-300 лет, когда нас не будет. А сейчас ты лучше сделай нам картину «Как повысить урожайность сахарной свеклы».
Он уволился и больше не снимал фильмы. Так и заглохла киноиндустрия в СССР. Желая сохранить хотя бы часть своих знаний, Клушанцев безвозмездно передал Скотаку описания, фотографии и чертежи многих своих кинотрюков.
Скотак использовал его профессиональный опыт в своей работе, в том числе, в съёмках фильма «Терминатор 2: Судный день», который в 1992 году был удостоен премии «Оскар» за лучшие спецэффекты.
Теперь мы с восхищением смотрим «Звёздные войны», «Космическая одиссея», "Интерстеллар", "Чужой", "Терминатор" и не подозреваем, что в этих фильмах есть прямые цитаты (буквально кадр в кадр) фильмов Клушанцева - гения, опередившего время.
Снято 25 марта в Нижнем Архызе
Nikon D850 + 1000 mm f/10
ISO 100, 1/200 с
Обработка Lightroom
В продолжение поста: О практической осуществимости полетов к звездам
Все, что было рассказано в предыдущем посте, неосуществимо по энергетическим причинам, по крайней мере в рамках наших современных знаний о природе, а теперь посмотрим по каким причинам.
В графике замедления времени есть очень интересный факт - замедление времени и γ - фактор Лоренца равны, а еще, γ - фактор Лоренца показывает сколько энергии в виде антиматерии+материя со стопроцентным КПД нужно затратить на разгон ракеты.
И отсюда следует, чтобы получить 70 кратное замедление времени нам надо затратить 35кг антиматерии+35 кг материи для разгона 1 кг ракеты до субсветовой скорости. Печаль.
Посмотрим, что можно предпринять на практике если у нас будет антиматерия. Возьмем скорость звездолета в половину скорости света, а именно 150 000 км в сек и посмотрим сколько нам надо энергии для разгона 1кг корабля:
Для вычисления кинетической энергии объекта, движущегося с релятивистской скоростью (близкой к скорости света), мы должны использовать формулу из специальной теории относительности:
E = (γ - 1)mc²
где E - кинетическая энергия, m - масса объекта в покое, c - скорость света, и γ (гамма-фактор) выражается как:
γ = 1/√(1 - v²/c²)
Здесь v - скорость объекта.
Подставим данные из условия задачи:
m = 1 кг
v = 150000 км/с = 1.5 × 10⁸ м/с
c ≈ 3 × 10⁸ м/с
Сначала вычислим γ:
γ = 1/√(1 - (1.5 × 10⁸)²/(3 × 10⁸)²) = 1/√(1 - 0.25) = 1/√0.75 ≈ 1.155
Теперь мы можем вычислить кинетическую энергию:
E = (1.155 - 1) × 1 кг × (3 × 10⁸ м/с)²
= 0.155 × 1 кг × 9 × 10¹⁶ м²/с²
= 1.395 × 10¹⁶ Дж
≈ 14000 тераджоулей
сколько надо антивещества и вещества для аннигиляции, чтобы выделилось 14000 ТДж
Давайте рассчитаем, сколько материи и антиматерии нужно аннигилировать, чтобы получить 14000 ТДж энергии.
По формуле Эйнштейна, энергия, выделяемая при аннигиляции, связана с массой аннигилирующих частиц соотношением:
E = mc²
где E - выделившаяся энергия, m - суммарная масса аннигилировавших частиц, c - скорость света.
При аннигиляции массы m материи и массы m антиматерии суммарная масса аннигилировавших частиц будет 2m. Подставляя это в формулу, получаем:
E = 2mc²
Нам нужно найти m, зная E. Выразим m из этого уравнения:
m = E / (2c²)
Подставим известные значения:
E = 14000 ТДж = 1.4 × 10^16 Дж
c ≈ 3 × 10^8 м/с
m = (1.4 × 10^16) / (2 × (3 × 10^8)²) ≈ 0.0778 кг ≈ 77.8 г
Таким образом, для получения 14000 ТДж энергии путем аннигиляции нужно аннигилировать около 77.8 граммов материи и столько же антиматерии, то есть в сумме около 155.6 граммов.
Вариант путешествия на ракете весом 1000 тонн с 156 тоннами антиматерии выглядит уже интереснее, но вопрос в том - где взять столько антиматерии и как научиться преобразовывать ее в энергию разгона со 100% КПД?
Предположим, что мы отбросили идею с ракетой, и хотим просто отправить 1кг зонд-исследователь в разведку к ближайшим звездам. Допустим, что у нас есть метод подпитки зонда по лазерному лучу с Земли. И посчитаем, сколько надо электроэнергии для подпитки аппарата (14000 ТДж):
Сначала переведем 14000 ТДж в гигаватт-часы (ГВт⋅ч), так как электростанции обычно измеряют свою выработку в этих единицах.
1 ТДж = 10^12 Дж
1 ГВт⋅ч = 3.6 × 10^12 Дж
Таким образом, 14000 ТДж = 14000 × 10^12 Дж = 14000 / 3.6 ГВт⋅ч ≈ 3889 ГВт⋅ч.
Теперь рассмотрим электростанцию с 4 гигаваттными блоками. Если все блоки работают на полную мощность, то общая мощность электростанции составляет:
4 блока × 1 ГВт/блок = 4 ГВт
Теперь мы можем вычислить время, необходимое для выработки 14000 ТДж или 3889 ГВт⋅ч энергии:
Время = Энергия / Мощность
= 3889 ГВт⋅ч / 4 ГВт
≈ 972 часа
≈ 40.5 дней
Итак, электростанции с 4 гигаваттными блоками, работающими на полную мощность, потребуется около 972 часов или 40.5 дней, чтобы выработать 14000 ТДж энергии. Да еще надо затратить столько же энергии на торможение аппарат в точке прибытия аппарата. А это у нас, на секундочку, ЛАЭС в Сосновом Бору. И работать ей на один 1кг зонд 40 дней на разгон и 40 дней на торможение.
И, в заключение, рассмотрим еще один вариант - ядерную или термоядерную ракету. А вот здесь есть такой факт: в расчете на единицу массы аннигиляция материи и антиматерии является самым энергоемким процессом, превосходя деление урана примерно в 2000 раз, а термоядерный синтез - примерно в 500 раз, значит на разгон 1 кг до половины скорости света нам потребуется уже не 155.6 граммов антиматерии, а 77кг термоядерного топлива или 310кг урана. С инженерной точки зрения я не вижу вариантов сделать такую ракету.
Остается ограничиться разгоном до 0.1 скорости света, а вот тогда кинетическая энергия 1 кг ракеты, движущейся со скоростью 30000 км/с (10% скорости света), составляет около 4.5 × 10¹⁴ Дж или 450 ТДж. Соответственно, для получения 450 ТДж энергии путем термоядерного синтеза по реакции D-T потребуется около 0.53 кг дейтерия и 0.80 кг трития, в сумме около 1.33 кг термоядерного топлива. А урана потребуется 5.32 кг на разгон и 5.32 кг на торможение.
Все расчеты проводились при допущении 100% КПД. Вот такая у нас печальная мечта о звездах!
Байконур по прежнему действует. В этот раз был запланирован запуск "Союз МС-25", но при старте сработала автоматическая система тестирования, которая определила, что какая-то "батаревка села":
просадка напряжения химического источника тока, сообщил журналистам глава «Роскосмоса» Юрий Борисов.
"Автомат" отменил запуск, и, возможно, спас трёх космонавтов от трагедии. Что это за "батаревка" была не уточняется.
Вчера китайцы запулили на орбиту 1 тонну 200 кг. вспомогательной электроники для своей лунной программы. Это спутник-ретранслятор Queqiao-2 для поддержки предстоящих миссий (Чанъэ-6 - образцы грунта) на обратной стороне Луны и южном полюсе.
Хрень, весом более тонны уже заняла свою очень вытянутую орбиту (перигей 200 километров и апогей 420 000 километров.) и развернула солнечные панели.
Оборудование:
-телескоп Celestron 102 SLT (оптическая труба)
-светофильтр ZWO IR-cut
-светофильтр ND3
Сложение 100 кадров.
Место съёмки: Анапа, двор.
Оборудование:
— монтировка Celestron CG-4
— светофильтр ZWO IR-cut
Место съёмки: Анапа, двор.
Оборудование:
- фотообъектив Samyang 135mm f/2.0 ED UMC Canon EF
- фильтр Deepsky H-alpha 12 nm
- астрономическая камера QHY5III178m
- гид Deepsky 50/190 + камера ZWO 290 MC
- монтировка Sky-Watcher Adventurer.
Сложение 181 кадра по 60 секунд.
Удаление звёзд через StarNet++.
Место съемки: Анапа, двор.
Всё очень просто - Телескоп снижает поверхностную яркость неба!
Телескоп увеличивает видимые размеры протяженных объектов. Но с ростом увеличения их свет распределяется на большую площадь, отчего изображение тускнеет. Это относится и к участкам дневного неба, от которого идет рассеянный воздухом солнечный свет.
Звезды же настолько малы, что в любой телескоп выглядят просто яркими точками. Поэтому увеличение не влияет на их яркость. Днем для невооруженного глаза свет звезд тонет в ярком свечении неба. Но при достаточно большом увеличении телескопа фон видимого в него неба темнеет, как в сумерках, и становятся различимы звезды.
Оборудование:
— телескоп-астрограф Meade 70 мм quadruplet apo
— монтировка Meade LX85
— фильтр Optolong L-eNhance 1.25″
— астрономическая камера QHY5III462C.
Сложение 50 кадров по 30 секунд.
Место съемки: Анапа, двор.
https://star-hunter.ru/horsehead-nebula-2020-11-12/
Оборудование:
- телескоп-астрограф Meade 70 мм quadruplet apo
- монтировка Meade LX85
- фильтр Optolong L-eNhance clip EOS
- камера Canon 550Da.
Сложение 30 кадров по 120 секунд.
Место съёмки: Анапа, двор.
https://star-hunter.ru/ngc-7000-2020-08-01/
Водород (656.28 нм):
Континуум (540 нм):
Ультрафиолет (393.3 нм):
Место съёмки: Анапа, двор.
https://star-hunter.ru/sun-2024-02-10/
Оборудование:
-телескоп Sky-Watcher Star Discovery P130 SynScan GOTO
-линза Барлоу НПЗ PAG 3-5x
-светофильтр Deepsky IR-cut
-камера QHY5III462C.
Место съёмки: Анапа, двор.
https://star-hunter.ru/jupiter-2024-02-09/
Оборудование:
-телескоп Celestron 102 SLT (оптическая труба)
-монтировка Sky-Watcher AZ-GTi
-клин Гершеля Lacerta
-светофильтр Baader Solar Continuum
-светофильтр ND3
-камера QHY5III178m.
Место съёмки: Анапа, двор.
Снимок в полном разрешении доступен по ссылке.
