За окном моросило. Первый день мая совсем не радовал хорошей погодой.

Очередная пачка «Camel» подходила к концу. Едва выкурив одну сигарету, Кевин тут же тянулся за следующей. Пепельница в его машине уже переполнилась окурками. Нервы в последнее время были ни к черту. Стали посещать мысли о том, чтобы записаться на прием к психотерапевту, но еще чаще хотелось просто напиться до беспамятства, чтобы хотя бы на пару часов забыться и не думать ни о чем.

Жизнь Кевина Стейнбека складывалась хорошо. Он с отличием закончил школу и институт. Сразу после этого женился на девушке, в которую влюбился еще в пятом классе, а вскоре стал отцом красавицы-дочери. Уже к тридцати годам получил две номинации на «Золотой глобус» в категории лучший режиссер и статус едва ли не лучшего мастера экранизации литературных произведений. Как следствие – высокие гонорары и стремительное восхождение на Голливудский Олимп. Все было прекрасно.

Черная полоса началась практически сразу, как Кевин решил снимать кино по собственному сценарию.

Поначалу все шло неплохо. Боссы киностудии хоть и заставили внести немало правок в сюжет, все же дали зеленый свет его масштабной фантастической кинодилогии. Фактически треть дела была выполнена, и Кевин, преисполненный энтузиазма, принялся за работу.

С этого момента беды стали сыпаться на него одна за другой. Кастинг затянулся почти на месяц, отчего съемки постоянно приходилось откладывать. Когда актеров все же нашли и успели отснять несколько сцен, оператор умудрился сломать дорогущую камеру вместе с кронштейном. Пришлось на несколько десятков тысяч увеличить бюджет картины, но на студии Кевина предупредили, что, если расходы снова возрастут, компенсировать их он будет из своего кармана.

Затем ненадолго наступило затишье. Съемки шли своим чередом, когда неожиданно Голливуд и весь цивилизованный мир потрясла неожиданная и страшная новость. Грейс Ховард, актриса, утвержденная на главную роль в фильме Стейнбека, в пылу семейной ссоры убила мужа, двух своих детей и свекровь, после чего застрелилась сама.

Теперь нужно было как можно скорее найти новую актрису, а уже отснятые сцены снимать заново.

И, словно случившегося оказалось мало, судьба нанесла Кевину новый удар. Неделю назад его дочь Линду сбила машина. Девочку доставили в больницу с тяжелыми травмами головы, позвоночника и тазовых костей. Врачи уверяли, что сделают все от них зависящее, тем не менее прогнозы делали неутешительные. Говорили, что жить она будет, однако передвигаться только на костылях и то после долгих лет реабилитации.

Все эти неудачи, наложившись одна на другую, сломили Кевина. Он стал нервным, дерганым, раздражительным, снова начал курить после десятилетнего перерыва. Он всерьез решил прекратить работу над своим фильмом и вообще, по крайней мере, на некоторое время, отойти от дел.

«Я нужен семье, я нужен Линде. А кино… кино подождет. Все остальное запросто может подождать».

Кевин посмотрел на дисплей бортового компьютера. Четверть седьмого. Солнце только-только начало восходить на горизонте. Стейнбек лишь сейчас понял, что провел всю ночь, не сомкнув глаз, наедине со своими мыслями в салоне личного автомобиля.

Кевин обреченно посмотрел на почти опустевшую пачку, в которой осталась одна-единственная сигарета.

«Что я делаю? Зачем гроблю свое здоровье? И ведь если бы помогало… Дым, табак, никотин – они не решат моих проблем. Не поставят на ноги Линду, не обратят вспять то, что сделала Грейс».

В сердцах Стейнбек сжал картонную коробочку «Camel» так, что побелели костяшки на пальцах и хрустнули суставы. Несколько минут он неподвижно сидел, уставившись куда-то вдаль через запотевшее лобовое стекло, продолжая сжимать в руке пачку. Из оцепенения его вывела задорная трель рингтона. Экран смартфона высветил фотографию и имя Джона Лори, продюсера. Кевин насторожился – звонки в такую рань не сулили ничего хорошего.

- Утро доброе, Кей! – Джон многих называл просто по первой букве имени, считал, что это значительно экономит время при разговоре. При этом на вопросы, на что же он потратит всю эту кучу сэкономленного времени, Лори всегда отмалчивался. – Я тебя не разбудил?

- Нет, нет, я уже давно не сплю.

- А как будто только проснулся. Ладно, я чего звоню-то… Ты не мог бы подъехать ко мне в офис?

- Сейчас?

- Да хоть бы и сейчас. Я на месте.

- Ну… - Кевин снова бросил взгляд на часы. Двадцать минут седьмого. Он хотел заехать в больницу навестить Линду, но пускать посетителей начнут только с десяти. Время еще есть. – Да, хорошо, я приеду. Буду где-то через час.

- Отлично!

Непривычно бодрый и какой-то даже чересчур веселый голос Джона удивил Кевина.

- А в чем дело?

- Узнаешь, когда приедешь. Пока скажу лишь, что новости у меня хорошие.

- Хорошие? Давненько я не слышал хороших новостей…

- Вот и чудно! Жду тебя.

Джон отключился.

Кевин не стал тешить себя напрасными надеждами и решил не гадать, что же хочет сообщить ему продюсер. Скоро все станет известно, и тогда Стейнбек сам решит, хорошие ли это будут новости или же нет.

Пробок в столь ранний час на дорогах не было. Уже ровно в семь Кевин припарковал свой Ниссан напротив небоскреба «Атлантис» и вошел в здание. Девушка на ресепшене сразу узнала режиссера, приветливо улыбнулась и сказала, что пропустит его без обязательной и муторной процедуры регистрации в обмен на автограф. Стейнбек, недолго думая, согласился, лишний раз отметив про себя, что известность – это не только постоянное вторжение в частную жизнь и навязчивые поклонники. Есть в ней и свои плюсы.

Лифт доставил его на двадцать шестой этаж. Кевин не торопясь прошел к двери офиса продюсера и в нерешительности замер перед ней. Он не знал, что ждать от предстоящей встречи, чем она закончится, и чувствовал себя как школьник, которому предстоит отвечать невыученный урок. Тяжело вздохнув, Стейнбек постучал. Практически сразу же звук, напоминающий протяжное кряканье утки, возвестил о том, что замок размагничен и можно войти.

- А вот и ты! Спасибо, что пришел! – Джон подскочил и энергично затряс протянутую для рукопожатия руку Кевина. – Проходи, садись.

- Джон, я…

- Позже, мой друг, позже. Сначала выслушай меня, а потом я выслушаю тебя, идет?

- Ладно, будь по-твоему.

Кевин решил не спорить и послушно сел на просторный кожаный диван. Джон устроился в кресле напротив.

- Итак… Сперва мне бы хотелось извиниться. К своему стыду я только недавно узнал о том, что случилось с твоей дочкой. Искренне надеюсь, что с ней все будет хорошо, и она поправится как можно скорее.

Стейнбек лишь едва заметно кивнул.

- Теперь о делах. Не охота, конечно, снова говорить о Грейс… То, что случилось с ней чудовищно и все такое. Очень хорошо, что мы пока практически не афишировали, что ведется работа над твоим новым фильмом, а то бы поползли разные нехорошие слухи. Правда потом, когда первая часть будет готова к релизу, думаю, новость о том, что она планировалась на главную роль, только подогреет интерес к картине. Не смотри на меня так. Да, знаю, я немного циничная сволочь, но я, черт возьми, продюсер. Мне нужно думать о том, чтобы продукт, на который я ищу деньги, принес его создателям, ну и мне, разумеется, как можно больше денег. А для этого все средства хороши. В общем… Со смертью Грейс твой фильм остался без главной героини и, как я понимаю, замены ей пока нет. Поэтому… я сам нашел ее! И поверь, Аманда тебе понравится.

Лори выдержал паузу, ожидая от Кевина реакции, однако ни один мускул на лице режиссера не дрогнул.

- Кей, что с тобой? Ты часом не заболел? Вид у тебя не очень…

- Джон, я не смогу продолжать работу над фильмом.

- Ну что ты такое говоришь? Все ты можешь!

- Нет, Джон. Я все чаще думаю, что эта затея с самого начала была ошибкой. Мне очень нравится моя задумка, и я бы очень хотел воплотить ее на экране. Правда. Но мне кажется, надо мной довлеет какое-то проклятие. Сам посуди – затянувшийся кастинг, Грейс, сломанная камера, теперь еще и Линда… Я боюсь навлечь на себя и своих близких еще большую беду.

- С каких пор ты стал суеверным?

- С тех самых пор, как начали происходить все эти события. Не похоже на простые случайности и совпадения, ты так не считаешь? Можешь думать обо мне что хочешь, но, по-моему, это самый настоящий рок.

- Кей, Кей, приди в себя. Аманда будет тут с минуты на минуту. Ни к чему, чтобы она видела тебя в таком состоянии.

- Кто такая Аманда?

- Ну ты меня слушал вообще? Это актриса, которую я нашел для твоего фильма.

- Жаль, что она придет зря.

- Нет, погоди. Тебе нужно все хорошенько обдумать.

- Я уже решил, Джон.

- Нет, Кей, нет, так нельзя! Послушай, давай не будем горячиться и принимать скоропалительных решений, ладно? Погоди, дай сказать! Сейчас придет Аманда, мы на нее посмотрим, послушаем. Нужно дать девочке шанс. Мне кажется, она отлично подойдет на роль. Сделай, пожалуйста, лицо хоть чуточку поприветливее, а то выглядишь так, будто, я извиняюсь, кусок говна проглотил. И да, ни слова о том, что ты мне сейчас сказал. Ей ни к чему, по крайней мере, пока об этом знать. Затем мы ее отпустим, я дам тебе время на отдых, ты успеешь привести свои дела и мысли в порядок, и с новыми силами в бой! Идет?

- Хорошо, Джон, я сделаю, как ты говоришь, однако вряд ли что-то способно изменить мое решение, пусть даже ты мне дашь месяц на раздумье.

- Посмотрим.

Аманда Вайт действительно вскоре появилась на пороге офиса Джона Лори. Смуглокожая девушка в сиреневом легком платье сразу понравилась Кевину, несмотря на весь скепсис в отношении нее и будущего фильма в целом. С внешними данными у нее все было отлично – точеная фигурка, милое личико. Несомненно, для актрисы немаловажный фактор, но, как выяснилось позже, она к тому же являла собой редкий образец скромности, таланта и живого ума. Это выгодно отличало ее от многих девиц, которые приходили к нему на прослушивание в откровенных нарядах, надеясь только лишь с помощью своих оголенных прелестей попасть в мир кино.

Встреча с ней не заняла много времени. Кевин, как и обещал, вел себя так, будто бы ничего не случилось, хотя это и стоило ему немалых усилий. Натянув на себя самую добродушную улыбку, он старательно изображал, что действительно заинтересован в поиске новой актрисы для фильма. Стейнбек готов был взять ее на роль даже без проб, но в голове прочно засела и никак не желала уходить мысль, что, если продолжить съемки, новой беды не миновать.

По просьбе продюсера Аманда прочитала наизусть монолог Гамлета, а затем отрывок из поэмы «Евгений Онегин» в оригинале. Кевин сразу смекнул, что выступление было подготовлено и отрепетировано заранее, однако не мог не отметить, что девушка справилась с заданием блестяще. Интонации, выражение, движения – все на высоте.

Тогда Стейнбек решил проверить, как мисс Вайт обстоят дела с импровизацией, попросив ее заплакать. Совершенно не удивившись такому заданию, она в мгновение ока скривила лицо и зарыдала. Из глаз брызнули слезы, и двое мужчин тут же почувствовали себя очень неловко, будто действительно ее чем-то обидели.

Впрочем, это ощущение у Кевина довольно быстро прошло, и он сказал Аманде засмеяться. Девушка и на этот раз удивила режиссера – плач вдруг резко сменился на звонкий хохот.

Убедившись в ее актерском мастерстве, Стейнбек попросил мисс Вайт рассказать о себе. Выяснилось, что ей двадцать три года, она не замужем, но обручена, с восьми лет занимается художественной гимнастикой, любит классическую литературу и сама в свободное время сочиняет стихи. Снялась в трех полнометражных картинах, дюжине тв-сериалов и нескольких клипах каких-то не очень известных музыкальных групп.

- Аманда, вы чудо! - Джон Лори хлопнул себя по коленкам, и все трое встали со своих мест. - Мы с мистером Стейнбеком посовещаемся и, думаю, уже завтра я сообщу вам наше решение. Думаю, это будет да.

- Спасибо, мистер Лори, спасибо большое! – Аманда светилась от счастья. – И вам, мистер Стейнбек, тоже большое спасибо! Я буду очень рада, если вы меня возьмете, обещаю, я вас не подведу. И, знаете… надеюсь, вы не будете считать меня подлизой… мне давно хотелось с вами поработать. С тех самых пор, как увидела ваш «Холм скорби». Очень сильная картина!

- Благодарю, мисс Вайт, приятно это слышать, - сказал Кевин. – Думаю… эм… думаю у вас все получится.

- Еще раз спасибо за уделенное мне время. Буду ждать вашего звонка, мистер Лори.

- Непременно позвоню, Аманда! До свидания!

Девушка ушла. Продюсер повернулся к режиссеру и спросил:

- Ну, что скажешь, Кей? Как она тебе?

- Она безусловно хороша. Я бы даже сказал, чертовски хороша! И будь я проклят, если она не подходит на главную роль!

- А я что говорил! Сказать по правде, и пусть это будет только между нами, за Аманду попросил один мой старый знакомый. Она его племянница. Что не отменяет того факта, что таланта в ней на пятерых. Так что, мы ее берем?

- Джон, я бы с огромной радостью сказал ей об этом еще до того, как она ушла, но тогда бы я поступил очень подло по отношению к ней.

- Почему?

- Я уже говорил – я не буду снимать этот фильм. Можете передать режиссерское кресло кому-нибудь другому, да хотя бы тому же Джейсону Стингеру, а я ограничусь просто ролью сценариста.

- Ты совершаешь большую, нет, чудовищную ошибку! Повторюсь, не спеши принимать скоропалительных решений. Кей, я твой друг, и я прекрасно понимаю, что все испытания, выпавшие на твою долю в последнее время, – очень тяжкий груз. Поэтому тебе нужен отдых.

- Джон… послушай…

- Нет, Кей, ты меня послушай. Давай поступим так. Я дам тебе неделю. На это время отключи свой телефон. Совсем. Чтобы никто тебя не донимал, даже я. Побудь со своей семьей, с женой и дочкой. Знаю, Линда сейчас нуждается в тебе как никогда прежде. А после ты соберешься с силами, возьмешь и снимешь этот фильм. Если потребуется, я постараюсь договориться, чтобы студия пошла на уступки и разрешила работать по удобному тебе графику, - Джон пристально посмотрел Кевину в глаза. – Но заклинаю, не смей бросать начатое на полпути, иначе потом всю оставшуюся жизнь будешь жалеть. Ты же всегда хотел снять свой собственный фильм! Вот он – твой шанс, и возможно единственный. Не упусти же его. Набери меня, когда все обдумаешь и примешь решение, хорошо? Очень надеюсь, что оно будет верным.

Кевин покинул офис Джона Лори со смешанными чувствами. Умом он понимал, что продюсер прав и действительно старается ему помочь не совершить, возможно, одну из самых больших ошибок в жизни. Вместе с тем, Стейнбек чувствовал, что пока не может взяться за свой проект. Появление Аманды придало ему сил, но их оказалось недостаточно. Ему не хватало дополнительного толчка, возможно, какого-то знака, чтобы понять, что все несчастья, произошедшие в последнее время, – всего лишь дурацкая череда событий, по воле случая затронувшая одного человека.

«Черная полоса не может длиться вечно, ведь так?», спросил Кевин сам себя и тут же ответил: «Думаю, не может».

Он взглянул на часы.

«Почти девять. Пора к Линде».

К больнице он подъехал как раз, когда начались приемные часы. По пути он заскочил в супермаркет, купил корзину фруктов и небольшого плюшевого ленивца, чтобы дочери было не так одиноко.

Дежурная медсестра проводила Кевина в палату. Стейнбек совсем не удивился, когда увидел там свою жену Саманту. Она проводила с Линдой практически все свободное время и сейчас кормила ее с ложки овсяной кашей. Девочка полулежала на кушетке, что, несомненно, являлось хорошим знаком – значит надежда на выздоровление, пусть и частичное, все же есть.

- Папочка, я знала, что ты придешь! – глаза ребенка прямо светились от счастья. Она даже хотела вскочить, но пока не могла этого сделать.

Кевин поцеловал жену, затем дочку и показал ей подарки.

- Это тебе, Карамелька!

- Боже, какой классный пушистик! – воскликнула Линда. – Толстенький. Я назову его Пончик!

- Ему подходит! – улыбнулся мужчина. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально. Врачи говорят, что я очень быстро поправляюсь. Правда, вставать я все еще не могу, хотя так хочется. Уже наскучило постоянно лежать. Я только и делаю, что читаю, смотрю телек и играю в телефоне. А еще меня возят на разные процедуры. О, папочка, ты же еще не знаешь! Сегодня ко мне хотят прийти все мои одноклассники, представляешь?! Это так здорово!

- Какой дружный у вас класс! Замечательно! Наверное, они тоже тебе принесут много вкусностей. Сэмми, а как у тебя дела?

- Все хорошо. Я очень рада, что Линде стало лучше. Врачи буквально в шоке. В шутку говорят, что у нее регенерация как у Росомахи из комиксов.

- Да, это просто прекрасно!

- Ты какой-то невеселый, Кевин. Что-то опять стряслось?

- Да, я тоже заметила, что ты грустишь… - поджала губки Линда.

- Девочки, я не знаю, что делать… Помогите принять мне верное решение.

И Кевин рассказал им о том, как хотел прекратить работу над фильмом, о разговоре с Джоном Лори и об Аманде Вайт.

- Папочка, ты ведь сам меня учил ни в коем случае не бросать начатое. Я считаю, ты должен снять этот фильм.

- Если спросишь и мое мнение, то я солидарна с дочерью, - серьезно сказала Саманта. – Не стоит пасовать перед трудностями. А если ты боишься, что не сможешь часто навещать Линду, то не переживай. Я думаю, она не обидится. В конце концов, выкроить пару минут, чтобы просто позвонить, всегда получится.

- Да, папочка, я совсем-совсем не буду обижаться. Сними этот фильм. Ради нас с мамой! Пожалуйста-пожалуйста! Чтобы я тобой гордилась.

- Ты разве мной не гордишься? – Стейнбек удивленно вскинул брови вверх.

- Ну… - Линда смущенно спрятала глаза за Пончика. – Чтобы я гордилась еще больше.

Кевин и Саманта переглянулись и засмеялись. Девочка, наблюдая за родителями, тоже прыснула в ладошку.

- Папочка, а ты мне, по-моему, не рассказывал, о чем будет твой новый фильм…

- Вроде бы нет, Карамелька. Хочешь знать?

- Конечно, очень хочу.

- Я задумал дилогию, то есть два фильма, связанные единым сюжетом. Как, например, "Суперсемейка" один и два.

Линда понимающе закивала.

- Дилогия будет называться «Хроники мертвых городов». Место действия первого фильма, который я как раз начал снимать, – Детройт. Идея в том, что инопланетяне стали травить газом нашу планету, чтобы уничтожить всю жизнь и после этого обосноваться на ней. Но есть один инопланетянин, который хочет не допустить этого. Он втайне от своих сородичей попадает на землю и с помощью девушки, совершенно невосприимчивой к газу, пытается найти способ спасти человечество. А больше я ничего не скажу, иначе будет неинтересно, - сказал Кевин и легонько щелкнул дочку по носу.

- Классно! Теперь ты просто обязан его снять! Я должна узнать, как они спасут Землю.

- И я тоже, - заявила Саманта.

- Что ж, похоже, у меня нет выбора, да?

- Выбор есть всегда. Но в данном случае у тебя его действительно нет, - развела руками жена.

- Что ж, тогда я прямо сейчас звоню Джону и говорю, что возобновлю съемки.

- Ура! А мы с мамой обязательно будем на премьере, - заявила Линда.

Кевин в очередной раз за сегодня улыбнулся. Жизнь потихоньку налаживалась, и это не могло не радовать.

* * *

Жаркое июньское солнце стояло в зените над Нью-Йорком и нещадно припекало. В гигантском прохладном павильоне киностудии полным ходом шли съемки первой части «Хроник».

Кевин, сидя в режиссерском кресле, давал последние указания Аманде, одетой в обтягивающий кожаный футуристический костюм с металлическими вставками, и Питеру Джеллису, на лице и верхней части тела которого закрепили множество датчиков захвата движения. Предстояло снять одну из ключевых сцен – встречу инопланетянина и девушки.

- Через две минуты начинаем!

Стейнбек хлопнул в ладоши, и вся съемочная бригада мгновенно разбежалась по своим местам.

Аманду с помощью двух тоненьких, но прочных тросов подняли к потолку. Питер прошел в конец павильона, где сел за руль машины и включил зажигание. Оператор и его помощники заняли позиции у камеры.

- Всё готово? – спросил Кевин и, получив утвердительный ответ, скомандовал: - Свет! Камера! Мотор!

Второй ассистент оператора встал перед объективом, четко произнес: «Сцена пятьдесят один, дубль один», хлопнул нумератором и отошел в сторону. Питер тронулся с места, вровень с ним поехала и тележка с кинокамерой. Когда автомобиль пересек начерченную на полу метку, двое рабочих из трюковой бригады стали опускать Аманду. Все прошло идеально. Девушка приземлилась на крышу машины в точности так, как планировалось. В соответствии со сценарием Питер погрозил ей кулаком через лобовое стекло.

- Стоп, снято! – крикнул Стейнбек. – Отлично, просто супер, все молодцы! Майк, выведи мне на экран, что получилось.

- Сразу с эффектами?

- Да, давай.

- Одну минуту, шеф.

Кевин прильнул к монитору, где вскоре появился видеоряд. Специалист по спецэффектам произвел необходимые манипуляции, подставив на хромакей виды пустующего Детройта, а также обработал маркеры захвата Питера, превратив того в инопланетянина. Стейнбек посмотрел всю сцену и остался доволен результатом.

- Замечательно! С первого же дубля! Оставляем. Что ж, теперь на очереди крупняки. За работу, друзья!

* * *

Премьера состоялась в декабре и прошла на ура. Приглашенные звезды и простые зрители высоко оценили картину, отметив нетривиальный сценарий, хорошую режиссерскую и операторскую работу, а также прекрасную актерскую игру.

На премьере, как и было обещано, присутствовали жена и дочь Кевина. Линда уже могла передвигаться, но все еще хромала и на всякий случай ходила с тростью. Врачи совершили настоящее чудо. Немаловажную роль в том, что девочка уже через пару месяцев после аварии смогла встать на ноги, сыграли ее сильный дух и несгибаемая воля.

Сразу после того, как Стейнбек вышел из кинозала, его обступили репортеры и засыпали вопросами. Щурясь от вспышек фотоаппаратов, он сказал:

- Прежде всего мне бы хотелось поблагодарить всю мою съемочную группу. Мне еще никогда так легко не работалось. И особенно хочу сказать огромное спасибо моей жене Саманте, дочери Линде и продюсеру Джону Лори за то, что в очень непростой для меня период поддержали меня и заставили поверить в себя. Без них, скорее всего, этот фильм не увидел бы свет.

- В скольких странах будет идти его прокат?

- Точно не скажу. Мне сообщали, что права на показ «Хроник» проданы в семьдесят пять стран мира.

- Мистер Стейнбек, каковы ваши дальнейшие планы?

- Начать работу над сиквелом.

- Как он будет называться.

- Узнаете через год. А сейчас прошу меня извинить, меня ждут на банкете.

Под несмолкаемые щелчки затворов и вспышек, Кевин прошел через расступившуюся толпу журналистов. Невольно вспомнив, как полгода назад позволил себе дать слабину, он пообещал себе, что такого больше не повторится. В голове теперь крутилась лишь одна мысль – жизнь прекрасна!

Другие мои рассказы

#comment_195474750

Съемки «Гладиатора» проходили крайне нервно: выбранный жанр казался вымершим, у авторов не было завершенного сценария, а один из ключевых актеров погиб. Но даже при таких обстоятельствах картина стала мировым хитом и триумфатором «Оскара». Разбираемся, как создавался один из главных блокбастеров рубежа тысячелетий

Драматургия: бесперспективный жанр, горько-сладкий финал и съемки без сценария

В 1950-1960-х годах жанр пеплума, масштабной экшн-драмы в античном антураже, был сверхпопулярен. Подобного рода картины не только приносили солидные кассовые сборы, но и получали важнейшие кинонаграды (хороший тому пример — рекордсмен «Оскара» «Бен-Гур»).

Однако со временем жанр выдохся и обрел статус вымершего. Именно по этой причине сценаристу Дэвиду Францони понадобилось три десятилетия, чтобы запустить картину о древнеримских гладиаторах. Ее идея появилась еще в 1960-е годы, но только обретя некоторый вес в Голливуде и заручившись поддержкой Стивена Спилберга (режиссер и сценарист сотрудничали на «Амистаде») Францони смог привлечь внимание к проекту компании DreamWorks. Весной 1998 года им был подготовлен первый драфт сценария.

Сюжет «Гладиатора» был вдохновлен сразу несколькими источниками. Прежде всего, «Историей Августов», древним жизнеописанием римских императоров, и научно-популярной книгой «Идущие на смерть» Дэниела Мэннинкса.

Францони увлекла история сумасбродного императора Коммода: его непростые отношения с отцом, императором Марком Аврелием, одержимость гладиаторскими поединками, политические интриги, смерть от рук раба-атлета Нарцисса. Однако эти и другие обстоятельства стали для Францони и других авторов сценария скорее отправной точкой. Почерпнутые из истории события были переосмыслены, усилены или изменены в угоду драматургии.

Порой авторы были не слишком оригинальны, напрямую заимствуя сюжетные ходы из классических пеплумов. Так, схватка Коммода и Нарцисса была перемещена на арену Колизея, как в фильме «Падение Римской империи». Нарцисс же стал главным героем повествования, превратившись в выдающегося полководца, который в результате интриг теряет семью и оказывается рабом-гладиатором.

В ранней версии сценария у него поменялось и имя на более выразительное Максимус. Разработка его характера стала одной из самых сложных задач картины. Герой много убивал в кадре, однако не должен был при этом выглядеть кровожадным маньяком. По этой причине военный долг он несет как тяжкое бремя, а убивает вынужденно.

Другой важной особенностью истории «Гладиатора», очевидно, повлиявшей на его успех, стало то обстоятельство, что события почти двухтысячелетней давности оказывались созвучны современности. Так, в гладиаторских боях можно увидеть более жестокий аналог нынешних спортивных соревнований, вроде американского футбола. В Римской империи II века многие заметили параллели с Соединенными Штатами конца XX века: статус ведущей мировой державы, культурная и военная экспансия.

Благодаря настойчивости Ридли Скотта, занявшего режиссерское кресло, «Гладиатор» избежал ряда традиционных для Голливуда штампов. Продюсеры жалели зрителя и хотели избежать смертей главных героев, а в финале и вовсе устроить хэппи-энд.

Францони же настаивал на более радикальной фабуле — до конца не дотягивал почти никто, включая главного героя. Его поддержал Скотт. Кроме того по его просьбе новый сценарист Джон Логан добавил ход, сделавший Максимуса глубоко трагическим персонажем, безусловно заслуживающим симпатии и сочувствия зрителя, — в первом акте авторы убили семью героя, составлявшую смысл его жизни.

Горький финал был подслащен третьим сценаристом Уильямом Николсоном, добавившим в историю образ Елисейских Полей, загробного мира, где главный герой все-таки вновь встречает своих родных.

При всей тщательности работы над драматургией «Гладиатор» стал одним из наиболее ярких случаев в истории кино, когда съемки большого фильма велись с незавершенным сценарием, а текст доделывался в процессе. По словам Рассела Кроу, на момент начала съемок полностью было готово лишь тридцать две страницы сценария. При этом некоторые значимые для сюжета персонажи не существовали на бумаге вообще, как и весомая часть диалогов. Перед выходом на площадку Кроу зачастую понятия не имел, что предстоит сегодня играть.

Порой Ридли Скотт лишь предлагал актерам некие обстоятельства, в рамках которых те импровизировали реплики. Так, например, экспромтом возникла фраза римских легионеров «Сила и честь». Авторству Кроу принадлежит один из диалогов между Максимусом и Марком Аврелием, где Максимус мечтает о возвращении домой.

Францони описывает работу над сценарием в процессе съемок так: «Мы обменивались идеями и заметками, а потом, в три или четыре часа утра я шел к себе и писал, после чего показывал свежие страницы Ридли. Мы почти каждый день обсуждали сцены с Расселом перед тем, как он отправлялся на съемочную площадку. Помню, однажды мы уселись прямо на землю и начали что-то чертить на песке. Все это было очень похоже на то, как снимали кино в 1960-е».

Подобный творческий беспорядок был усугублен трагическими обстоятельствами. Ближе к концу съемок от сердечного приступа умер исполнитель одной из ключевых ролей Оливер Рид. Скотт отказался переснимать сцены с другим актером, однако понадобилось серьезно переписать сценарий — по существовавшей задумке герой Рида оставался жив, но в окончательной версии погибал.

Заметим и такой ироничный момент. Фильм породил так называемый «эффект Гладиатора». Несмотря на огромное количество исторических ошибок и неточностей (зачастую намеренных), картина сыграла для истории хорошую роль, поскольку по всему миру подстегнула волну интереса к исследованию античности.

Кастинг и выбор режиссера

«Гладиатору» предстояло стать фильмом, в котором бы сочеталась зрелищность высокобюджетного экшна и психологическая драма, постановочный размах и камерность. Режиссеров, способных справиться со столь разными задачами, не так много.

Предложение было сделано Ридли Скотту, прежде сделавшему в подобном ключе «Чужого», «Бегущего по лезвию» и некоторые другие картины. Любопытно, что вместе со сценарием продюсеры прислали режиссеру репродукцию картины академиста Жан-Леона Жерома «Пальцы вниз», изображающую финал гладиаторского поединка. Режиссер впоследствии признавался, что именно это полотно определило его желание заняться фильмом.

На главную роль изначально рассматривался Мел Гибсон, однако актер отказался от предложения. По одной из версий он посчитал, что не подходит герою по возрасту. Также среди кандидатов на роль были Антонио Бандерас и Хью Джекман.

Получил ее в итоге набиравший популярность Рассел Кроу, обладавший необходимой мужественностью и харизмой. Отличился он также и кропотливостью в работе — актер интересовался всеми аспектами истории и характера своего персонажа. Если он не получал от режиссера ответы на волновавшие вопросы, он запросто мог уйти с площадки. И, разумеется, при таком отношении Кроу ужасно нервировало то обстоятельство, что сценарий находился в постоянных переработках. Но подобные трудности при работе над фильмом себя оправдали — роль в «Гладиаторе» стала одной из лучших в карьере Кроу, принесла ему «Оскар», а также положила начало продолжительному творческому союзу актера с Ридли Скоттом.

Роль главного антагониста фильма, императора Коммода, досталась молодому Хоакину Фениксу. В нем Ридли Скотт разглядел нужную «бесноватость», сочетание коварства, развращенности и различного рода патологических слабостей. Ключевую женскую роль исполнила датчанка Конни Нильсен, которую Скотт выделил за ощущение особого аристократизма и ума.

Также примечательно, что фильм стал последним в карьере великого британского актера Оливера Рида, которого не стало из-за сердечного приступа в процессе съемок.

Локации и декорации

Съемки «Гладиатора» проходили с января по май 1999 года в трех основных местах. Сначала снимались открывающие батальные эпизоды в германских лесах. Над ними группа три недели работала в Англии в заказнике Борн-Вуд. Группе был выделен местными властями небольшой участок леса, который предназначался под вырубку.

Еще три недели съемки велись близ города Варзазат в Марокко. Местные локации подошли для сцены в пустыне, а также здесь были возведены некоторые декорации, в том числе кирпичный провинциальный амфитеатр.

Над римскими эпизодами команда трудилась на Мальте. Здесь был задействован форт Рикасоли и воссоздан целый античный городок с рынками, статуями, колоннадами, а также нижняя часть Колизея (15,8 метров в высоту). Крупнейший амфитеатр античности, кстати, для фильма был чуть уменьшен. Если в действительности сооружение было рассчитано на 50 тысяч человек, то экранный Колизей имел размер примерно в две трети от оригинала и вмещал бы на 20 тысяч зрителей меньше.

Визуальное решение

«Гладиатор» положил начало довольно длительному сотрудничеству Ридли Скотта и оператора Джона Мэтисона (совместно они сняли пять картин). У последнего прежде был не очень большой опыт в кино, зато богатый в рекламе и музыкальных клипах (в их числе знаменитое видео Nirvana на песню «Heart-Shaped Box»). Это очень пригодилось при работе над фильмом, поскольку позволило обогатить изобразительное решение картины, преподнести исторический материал более современным языком.

Ридли Скотт отмечает, что они с оператором особенно много экспериментировали на батальных эпизодах. Подобные сцены были тщательно раскадрованы перед съемками, но на площадке в условиях многотысячной массовки, большого количества каскадеров, лошадей, трюков, пиротехники было решено не столько воспроизводить ход сражения, сколько передавать «ощущение битвы». Для этого авторы пробовали разные варианты движения камеры, ракурсы, съемку с разной кадровой частотой.

Один из наиболее выразительных и необычных операторских приемов фильма — прерывистое, как бы спотыкающееся изображение, подчеркивающее ощущение эмоционального потрясения. Эффекта удавалось добиться благодаря изменению угла затвора. Вместо более традиционных 180° съемка велась с углом затвора 45° или 90°. Схожую технику можно наблюдать в «Спасти рядового Райана».

На съемках использовалось несколько разновидностей камер: Aaton 35-III, Arriflex 35-III, Panaflex Gold II и Panaflex Platinum. В качестве оптики была выбрана линейка Panavision Primo, и Мэтисон отмечает, что несколько раз эти объективы буквально спасли его. Благодаря их светосиле он имел возможность снимать в условиях низкой освещенности, что порой было критично, особенно при работе с естественным светом.

Спецэффекты: Колизей, тигры и цифровой актер

В «Гладиаторе» около 90 шотов с визуальными эффектами общей продолжительностью порядка девяти минут. Большую часть работ сделала британская компания The Mill.

Визуальные эффекты, прежде всего, помогли сделать картину более грандиозной. Например, реальная 2-тысячная массовка зрителей в Колизее средствами графики была расширена до 35 тысяч виртуальных зрителей. Для этого одни и те же актеры массовых сцен снимались с разных углов и изображали разные реакции.

Если для крупных и средних планов использовались декорации нижних секторов Колизея, то на общих, демонстрирующих масштаб, создавался виртуальных верх амфитеатра.

Для батального эпизода в начале фильма понадобилось «размножить» катапульты и гигантские арбалеты, поскольку в действительности на площадке их было лишь по две копии. На крупных планах добавлялись стрелы в воздухе. Для общих — дублировались воины и их оружие, огни, взрывы и дымы. В битве была задействована относительно небольшая массовка — 500 человек.

Супервайзер визуальных эффектов Джон Нельсон рассказывает, как удавалось добиться ощущения большей масштабности: «Мы попросту заготовили несколько фрагментов, расположив в чистом поле одну и ту же группу воинов в различных положениях: вот они стоят, вот бегут, а здесь лежат в живописных позах; сегодня это кавалерия, а завтра — лучники. Затем мы просто комбинировали эти заготовки вместе в одной сцене боя, выбирая из каждой то, что нам было необходимо в данную минуту. В результате из 500 человек массовки получались огромные армии».

Одна из самых зрелищных сцен фильма, поединок Максимуса с гладиатором-чемпионом и тиграми, — пример тонкого сочетания визуальных и практических эффектов. В съемках эпизода участвовали пять бенгальских тигров, контролировавшихся дрессировщиком (что не уберегло от нападения животного на одного из каскадеров), а также использовалось чучело зверя. Тигры снимались на хромакее, а на пост-продакшне добавлялся необходимый фон.

Нестандартной для создателей спецэффектов стала задача цифовой замены актера — подобной практики в мировом кино на тот момент почти не было (можно вспомнить разве что «Ворона» с Брэндоном Ли). Скотт не стал переснимать с другим актером сцены умершего Оливера Рида, предпочтя иное решение.

Судьба героя была изменена, а чтобы воссоздать актера примерно на две минуты экранного времени были привлечены актеры-дублеры и цифровые технологии. The Mill сделала цифрового дублера на основе сохранившихся записей и кадров с участием двойника. Кадры композили из ранее отснятого материала.

Один из специалистов визуальных эффектов фильма Роб Харви так описывает решение этой задачи: «Мы сели вместе с монтажером и просмотрели весь отснятый с Оливером материал. Мы хотели найти какие-то реплики, которые были выброшены, или же забракованные дубли, чтобы сделать из этого что-то вразумительное. Нам пришлось перезаписать дубли с Расселом Кроу на зеленом фоне, а также переснять двери и решетки, чтобы Оливер мог говорить через них с Расселом и фактически вырезать его часть оттуда».

По нынешним временам, конечно, трудно сказать, что создание убедительного цифрового лица полностью удалось, однако на момент создания картины результат был впечатляющим.(источник tvkinoradio.ru)

Марс в Мексике, долгострой, спасенный Шварценеггером, жуткие аниматронные куклы, китч Пола Верховена и причем тут Дэвид Кроненберг — вспоминаем все о том, в каких муках рождался фильм, ставший вехой жанра научно-фантастического боевика и моментальной классикой эпохи VHS

Долгий запуск, кастинг и поиск режиссера

«Вспомнить все» — одна из тех картин, что пришлось долго «запрягать». Права на экранизацию рассказа самобытного фантаста Филипа К. Дика «Мы вам все припомним» были приобретены начинающим сценаристом Рональдом Шусеттом в 1974 году.

При участии Дэна О’Бэннона, прежде делавшего спецэффекты в несостоявшейся «Дюне» Алехандро Ходоровски, небольшое произведение было значительно расширено, чтобы стать основой полного метра. Однако ни бюджета, ни студии для реализации проекта авторам найти не удалось, так что они переключились на другую идею — фильм об астронавтах, подобравших на неисследованной планете неизвестную форму жизни. Этой концепции сопутствовала большая удача — история обернулась рождением «Чужого».

1980-е годы ознаменовались всплеском интереса к жанру научной фантастики, благодаря чему ряд студий вновь проявили интерес к «Вспомнить все». Проект попал под крыло Disney. Затем его разработкой занялся виднейший продюсер того времени Дино Де Лаурентис. Дело дошло даже до строительства декораций в Австралии, но в 1987 году проект пришлось свернуть из-за банкротства De Laurentiis Entertainment Group.

Картину буквально спас Арнольд Шварценеггер, давно следивший за производственными перипетиями «Вспомнить все». Он уговорил стремительно развивавшуюся компанию Carolco и продюсеров Марио Кассара и Эндрю Вайна выкупить у Де Лаурентиса права под гарантию своего участия в главной роли.

Железный Арни претендовал не только на солидный гонорар и часть от сборов, но и получал внушительный контроль над проектом, в том числе — право вето на кандидатуры режиссера, продюсера, актеров и изменения в сценарии. Зачастую подобный расклад сил идет не на пользу фильму, однако в случае «Вспомнить все» это как раз помогло. После четырнадцати лет неопределенности кино стало обретать зримые черты.

Остановимся чуть подробнее на составе авторов картины, поскольку за годы разработки команда успела смениться несколько раз. Любопытно, что снявший в итоге фильм Пол Верховен был одним из кандидатов на пост режиссера еще в начале 1980-х. Однако в тот момент идея научной фантастики его не увлекла.

Больше года режиссером являлся мастер жанра боди-хоррора Дэвид Кроненберг. Причем, судя по тому, что за это время он успел сделать двенадцать различных версий сценария, проект его по-настоящему увлек. Однако в итоге Кроненберг и Де Лаурентис разошлись в видении картины (о чем чуть позже).

Далее кресло режиссера мог получить автор «Трюкача» Ричард Раш, а какое-то время препродакшном занимался Брюс Бересфорд, позже переключившийся на «Шофера мисс Дэйзи».

К кандидатуре Верховена вернулись с подачи Шварценеггера. Актер высоко ценил талант голландского режиссера и давно хотел с ним поработать. Тем более что он уже пробовался на главную роль в «Робокопе», благодаря которому Верховен таки проникся любовью к фантастическому жанру.

Пол, кстати, привел за собой команду «Робокопа», в том числе своего частого соавтора оператора Йоста Вакано, монтажера Фрэнка Уриосте, художника Уильяма Сэнделла и мастера по спецэффектам и пластическому гриму Роба Боттина.

До Шварценеггера в проекте сменился целый ряд колоритных актеров. Изначально на главную роль рассматривались Джефф Бриджес и Кристофер Рив, но попал в проект Ричард Дрейфус. Он ушел вскоре после Кроненберга, в чем есть доля иронии, поскольку Кроненберг снимать Дрейфуса не хотел, видя на его месте Уильяма Херта. А в версии Бересфорда ведущего героя должен был сыграть Патрик Суэйзи.

Верховен, говоря о работе со Шварценеггером, отмечает, что тот подкупал своей харизмой, врожденной выразительностью лица и взгляда, однако при этом ему не хватало актерского опыта. По этой причине снимать приходилось большим количеством дублей. Их число порой доходило до 30-40.

Но надо отдать должное Шварценеггеру — он сам просил Верховена быть максимально строгим и безропотно принимал все требования режиссера. Верховен по этой причине даже называет Шварценеггера «самым преданным и участливым актером за всю карьеру».

Отрицательной женской героиней могла стать Синтия Ротрок. Однако ей помешал статус одной из главных экшн-актрис 80-х, грозивший затенить других исполнителей. Роль ушла только набиравшей популярность Шэрон Стоун. Ради участия в картине она освоила тхэквондо и взяла на себя исполнение многих трюков.

Другая злодейская роль достались Ронни Коксу, уже работавшему с Верховеном в «Робокопе». А вот другой актер из фильма о роботе-полицейском, Кертвуд Смит, от продолжения сотрудничества отказался, так что его место занял Майкл Айронсайд.

Драматургия: рассказ Дика, триллер Кроненберга и интеллектуальный боевик Верховена

Концепция картины за полтора десятилетия неоднократно изменилась. Уже на ранних этапах история была расширена. Рассказ Дика, по сути, стал лишь первым актом. В нем главный герой, рядовой клерк (в итоговом варианте - рабочий), благодаря конторе, внедряющей в сознание клиентов увлекательные переживания, узнает, что некогда выполнял как тайный агент важную миссию на Марсе, однако все воспоминания об этом были заблокированы правительством. К этой истории Шусетт и О’Бэннон добавили подпольно-революционное действие на Марсе, которому посвятили второй и третий акты.

Прорабатывая последующие версии, разные авторы выбирали для себя разные аспекты истории, на которых делали акцент, а также разные жанры. Так Кроненберга больше всего увлекла концепция человека, собирающего по кусочкам свою личность из утерянных  воспоминаний. В его трактовке «Вспомнить все» тяготел к приключенческому триллеру. Причем довольно целомудренному — в нем планировалось не так много насилия и жестокости, как в итоге вышло у Верховена.

Но от Кроненберга пошла линия мутантов — близнец в животе и прочая нестандартная физиология это очень в духе канадского режиссера.

В целом же это должно было получиться мрачное кино с размышлением на экзистенциальные темы. Именно подобное видение и стало причиной размолвки Кроненберга и Де Лаурентиса. Последнему была нужна картина для широкого зрителя, своего рода «Индиана Джонс» на Марсе.

После ухода Кроненберга проект продолжал меняться и к тому моменту, когда к нему подключились Шварценеггер и Верховен, насчитывалось уже более сорока версий сценария. Новую версию Верховен взялся перерабатывать с Гари Голдманом, в дальнейшем работавшим над «Особым мнением», еще одной экранизацией Филипа К. Дика.

Верховена в проекте заинтересовала возможность игры с двумя реальностями фильма (что было не так важно Кроненбергу). В одной Шварценеггер в привычном образе героя боевиков сражается с плохими парнями, спасает девушку и мир.

В другой — все события ставятся под сомнения, как происходящие исключительно в голове персонажа. Причем финал картины остается открытым, предлагая загадку, вместо однозначного ответа, реально ли действие или воображаемо. Картина могла считываться на разных уровнях: и как фантастический боевик, и как интеллектуальный триллер с элементом экзистенциальной драмы.

Чтобы футуристический мир воспринимался убедительно, Верховен на уровне сценария добавил множество деталей, вроде девушки, стилусом меняющей цвет маникюра, или стен, которые превращаются в живые фотообои. Также Верховен привнес в фильм характерный для своего стиля дух кэмпа и китча.

Жанровые клише, кровопролитие, эротика, общая эстетика картины выполнены чуть с перебором, с намеренным выходом за грань хорошего вкуса. Чего стоит хотя бы уморительная в своей абсурдности и избыточности сцена, в которой герой прикрывается от пуль преследователей телом случайного прохожего.

Локации и декорации: необрутализм Мехико и Марс в павильоне

Съемки картины с перерывами проходили в Мехико с марта по август 1989 года. Столица Мексики была выбрана, во-первых, по бюджетным соображениям, а во-вторых, благодаря футуристической архитектуре и необычному метро.

Авторы использовали архитектурные особенности местного необрутализма, чтобы создать образ тоталитарного будущего, где массивные строения с обилием бетона как бы подавляют человека.

В некоторые локации, например, выход из подземки, авторы даже не вносили особых изменений, поскольку те и так имели нужную атмосферу. Для сцен в вагонах поездов авторы задействовали реальные вагоны метро Мехико. Они лишь были перекрашены, а также снабжены телевизионными мониторами.

Но большая часть съемок была не натурной, а прошла на крупнейшей в Латинской Америке студии Churubusco. В восьми павильонах было выстроено тридцать пять декораций, в том числе улицы, забегаловки и гостиница марсианского города, инопланетные пейзажи и тому подобное.

Земные, преимущественно натурные, и марсианские, в основном павильонные, сцены противопоставлены друг другу по цвету и стилю. Если в пространстве первых доминирует серый цвет и брутализм, то во вторых — красный и дух Дикого Запада из вестернов.

Спецэффекты: макеты, аниматроника и ротоскоп

Наиболее яркой особенностью «Вспомнить все» стали спецэффекты. Арнольд Шварценеггер даже замечал в момент релиза, что прежде не снимался в другой картине с таким количеством эффектов, причем преимущественно практических. Выделим несколько наиболее интересных.

Важную роль в фильме играют макеты. Студии Dream Quest и Stetson Visual Services в ангаре на 2000 квадратных метров возвели целый ряд «марсианских» макетов, в том числе горный ландшафт планеты, каньон, реактор, шахты.

Для убедительности макеты наполнялись жизнью: огнями, движущимися объектами, тенями от облаков. Один из самых впечатляющих макетов — пирамидальная шахта высотой более девяти метров. Выразительный цвет макетам давала красная штукатурка.

Некоторые впечатляющие кадры удалось сделать с помощью технологии мэт-пейнтинга — дорисовки дальнего плана, которая совмещалась с декорацией. Например, в сцене входа в реактор герои проходят по декорации моста, а реактор на фоне — это дорисовка.

Другая технология фильма — рирпроекция. Она использовалась для сцены проезда в вагоне на Марсе — материал с Арнольдом Шварценеггером, смотрящим из окна, проецировался на кадры с макетом поезда.

Для кадров кульминационной сцены, где реактор растапливает лед, понадобилась емкость с жидким азотом и подсвеченные трубки. Поскольку азот расходуется стремительно, съемка производилась с повышенной кадровой частотой 128 кадров в секунду.

Далеко не во всех сценах с главным героем мы видим в кадре Арнольда Шварценеггера. На картине работало два его дублера, Джоэль Крамер и Питер Кент. А также использовались аниматронные куклы, над которыми трудилась команда Роба Боттина, который сотрудничал с Верховеном на «Робокопе». Одну куклу мы видим в сцене с выниманием «жучка» из носа.

Другая, пожалуй, самая жуткая, понадобилась для сцены с выпучивающимися глазами в естественной атмосфере Марса. Аниматронной также была голова женщины, под видом которой герой Шварценеггера прибывает на Марс. Точнее, голов было несколько для разных кадров.

Голова, которая раскрывается по частям, создавалась несколько месяцев и представляла собой сложный механизм на подшипниках, шарнирах и гидравлике, который раскрывал маску. Места стыков раздвигающихся элементов скрывались специальным восковым составом.

Робот-таксист, созданный Боттиным по образу актера Роберта Пикардо, должен был быть более динамичным и похожим на человека, однако сервоприводы, отвечающие за артикуляцию, не удалось наладить должным образом. Как ни странно, это придало «герою» только большую выразительность.

Сиамский мутант-близнец, «растущий» из живота актера Маршала Белла, был чем-то вроде накладной куклы. Она приводилась в движение усилиями одновременно пяти кукловодов. Боттин также занимался пластическим гримом. С его помощью создавались образы марсианских мутантов. Знаменитый трехгрудый бюст марсианской жрицы любви был сделан из поролонового протеза с водой внутри.

Над кадрами с рентгеновским сканером работала компания MetroLight Studios. Сначала сцену планировали снимать с технологией Motion Capture, однако из-за несовершенства световых датчиков, не позволявших корректно распознать движение, необходимым образом удалось снять лишь Арнольда Шварценеггера. По движениям актера выделялся силуэт, с помощью ротоскопа рисовались конечности и далее анимировалась компьютерная модель скелета. Массовка же, в том числе собака, анимировалась вручную.(источник tvkinoradio.ru)

"Маяк" (2019) – потрясающее с точки зрения кинематографичности зрелище, в котором мы наблюдаем не только кропотливую работу оператора и художников, но и одни из самых сильных и безумных актерских работ в этом году. К этому прилагается жуткая давящая атмосфера и саундтрек, а так же обилие абсурда и сюрреализма (да-да, то самое "кино не для всех").

Хочу поделиться с вами отличным разбором фильма на русском языке, в котором есть и о скрытом смысле фильма, и о сложностях на съемках, и о маниакальном погружении Паттинсона в роль.

Сейчас в нашем сообществе проходит опрос по лучшим фильмам 2019 в различных категориях:

Золотая печенька: фильмы 2019. Старт опроса!

У нас "Маяк" представлен в 7 номинациях: "Лучший фильм", "Лучший режиссёр", Лучший актёр первого плана", "Лучший актёр второго плана", "Лучший арт-хаус или нестандартное кино", "Лучшая операторская работа", "Лучший психологический триллер или фильм ужасов".

Ссылка на опрос: https://docs.google.com/forms/d/e/1FAIpQLSecuqyYurUgx9OThWPZ...

В продолжение поста http://pikabu.ru/story/20_akterov_o_semkakh_postelnyikh_stsen_4954449

фразы Майкла Дугласа, Киры Найтли, Джастина Тимберлейка, Роберта Паттинсона и других — о постельных сценах и трудностях при их съемке.

— Кира Найтли о съемках в фильме в фильме «Опасный метод»

«Я выпила пару стопок водки до съемок, а после — пару бокалов шампанского: в честь того, что никогда больше не буду повторять подобных вещей»

— Джастин Тимберлейк

«На самом деле меня такие сцены немного раздражают: ты находишься по двенадцать часов на площадке, и это выматывает»

— Аманда Сайфред о съемках в фильме «Хлоя»

«Это было так... неловко. И ты не можешь избавиться от этого чувства; оно всегда с тобой — даже когда вы делаете это с кем-то в первый раз в реальной жизни. Это как-то странно»

— Камерон Диаз о съемках в фильме «Домашнее видео»

«Это всего лишь часть моей роли. Я это сделала. Ну, вы сами все видели»

— Джон Хэмм о съемках в фильме «Девичник в Вегасе»

«Это как бегать под дождем. Наступает определенный момент, когда вы полностью промокли. Все, что остается, это просто наслаждаться. Конечно же, испытываешь неловкость, когда видишь прыгающую на себе актрису в стрингах телесного цвета. Я человек не маленьких размеров: вешу порядка 90 килограмм, рост под два метра. А Уиг очень миниатюрная. В первый раз чувствуешь себя странно и неудобно, но после все неловкости проходят, и ты думаешь: „Хорошо, раз уж мы это делаем, давайте проведем время весело“. Понимаете, что я хочу сказать? Вы уже в этих обстоятельствах, и они не станут лучше, поэтому остается принять их и получать удовольствие»

— Кристен Уиг о съемках в фильме «Девичник в Вегасе»

«Не было ничего пикантного в той постельной сцене. Мы просто не смотрели друг другу в глаза»

— Роберт Паттинсон о съемках в фильме «Сумерки. Сага. Рассвет»

«Я считаю, что чем комфортнее вы себя чувствуете друг с другом, тем тяжелее воссоздать по-настоящему сильную постельную сцену. Так как в голове крутится: „Не хотелось бы выглядеть нелепо перед этим человеком“»

— Дэйв Франко о съемках в фильме «Соседи. На тропе войны»

«Это была моя первая постельная сцена, где видно мою пятую точку. С девушкой, партнершей по сцене, я познакомился всего за день до съемок, она показалась мне очень красивой и милой. Однако все было очень волнительно и нелепо. Вы только что познакомились, а уже вертите задом друг перед другом. А ты едва ли помнишь ее имя»

— Майкл Дуглас о съемках в фильме «За канделябрами»

«Самое сложное в постельных сценах — это то, что каждый предстает в роли судьи. Я не знаю, приходилось ли вам убивать кого-то или вышибать кому-то мозги, но все занимались сексом и, вероятнее всего, даже этим утром, поэтому у каждого есть свое мнение на счет того, как это должно выглядеть»

— Блэйк Лайвли о съемках в фильме «Город воров» с Беном Аффлеком.

«Постельные сцены действительно были очень неловкими. Это был мой первый день... Поэтому думаю, что они положили отличное начало съемок»

— Зак Эфрон о постельной сцене с Хэзер Грэм в фильме «Любой ценой» (2012)

«Я был очень взволнован, потому что был влюблен в нее все время, что себя помню. Для меня это было очень сюрреалистично»

— Ванесса Энн Хадженс о съемках в фильме «Отвязные каникулы»

«Это было очень волнительно. После съемок я сказала агенту, что больше никогда не хочу повторять это вновь»

— Риз Уизерспун о съемках в фильме «Дикая»

«Я хотела, чтобы сцена получилась правдивой, чувственной и искренней»

— Сара Сильверман

«На нем ничего нет за исключением тоненького „носка“. Я чувствовала, что он был возбужден. Он даже не настоящий актер, а обычный статист. По сценарию у нас жесткая постельная сцена. На мне надето нижнее белье, но вы его не видите. Мое личное пространство определенно было нарушено. Это привело меня к мысли о том, что я сильная женщина и это происходит со мной. Это нельзя было назвать насилием, это был как будто телефонный звонок ранним утром»

— Джеймс Марсден о постельной сцене с Кристен Данст в фильме «Холостячки»

«В кино всегда можно встретить обескураживающие сцены. И тут начинаешь считать дни до их наступления. Кристен сказала: „Да ладно, ничего страшного. Давай просто сделаем это и весело проведем время“»

— Бен Стиллер о съемках в фильме «Гринберг»

«Когда вы это делаете, вам просто нужно постараться быть искренним и делать все, что требуется на благо сюжета»

— Грета Гервиг:

«Я знала, что в постельных сценах мне будет неловко, но не думала, что так необычайно неловко. Все действия были заранее хорошо поставлены и распланированы, поэтому шока у меня не вызвали. Бен Стиллер — великий актер и джентльмен, он сделал все для того, чтобы я чувствовала себя в безопасности»

— Брэдли Купер о съемках в сериале «Жаркое американское лето»

«Я помню, как предложил идею: „Что, если мы наденем специальные „носки“, я подойду к стене, а ты подойдешь сзади? И я скажу в этой сцене: „Назови мое имя“, — а Майкл ответит: „Бэн“, — и я: „Нет, назови мое полное имя“, — тут он прошепчет „Бэнджамин“, — и у меня наступит экстаз“»

— Хлоя Севиньи

«Когда дело доходит до постельных сцен, я испытываю неловкость — я не думаю, что существуют люди, которые чувствуют себя комфортно в таких обстоятельствах» 

— Дженна Дуан-Татум о съемках в фильме «Ведьмы Ист-Энда»

«Было бы странно, если бы он (Ченнинг Татум, муж - прим.ТС) сказал: „Делай, что хочешь, я не буду возражать“. Снимать постельные сцены довольно сложно, однако вскоре вы просто к ним привыкаете. Это странно. Подразумевается, что мы (Дженна и ее партнер) находимся в хороших дружеских отношениях, поэтому ситуация кажется еще более нелепой. „Да, нам пришлось играть эту любовную сцену, но мы все время находились со своими женами и мужьями“. Такова профессия актера»

— Эмми Россам о съемках в сериале «Бесстыдники»

«Мы хотели, что бы все было реалистично, но не реально. На мне было надето то, что я называю „вэгпэд“ — это что-то вроде миниатюрной треугольной подкладки, которую вы вставляете себе в ...»,

Ну и бонусом пара фраз от режиссеров:

— Анджелина Джоли

«Внезапно вам начинает казаться странным просить людей сыграть постельную сцену, если они в реальной жизни не пара. Мне неудобно просить людей раздеться друг перед другом, а потом направить на них камеру. В роли актера я чувствую себя намного комфортнее»

— Атом Эгоян о фильме «Где скрывается правда»:

«Я уверен, что лучший способ снять постельную сцену — это использовать мастер-план, то есть снимать от начала и до конца без склеек. Я хотел видеть тела. Главная проблема заключалась в том, как показать двух (в этом случае даже больше) человек, занимающихся сексом без самого акта. По своей природе, секс подразумевает совокупление. Если быть более точным, одна часть тела должна в каком-то смысле „тереться“ о другую. Это не самая романтичная точка зрения, но опять же Американская ассоциация кинокомпаний тоже не самая романтичная организация в мире. Их работа — это считать количество этих самых движений и решать, в зависимости от их числа, кто может увидеть этот фильм, а кто нет» 

Полная статья:

http://www.cinemotionlab.com/novosti/02411-50_akterov_o_semkah_postelnyh_scen/

„Прошу прощения, если я возбужусь, и прошу прощения, если не возбужусь“

Лоуренс Оливье (с)

В продолжение поста http://pikabu.ru/story/kak_snimayut_seks_v_kino_4939099 решил дополнить. Вспоминаем, что говорили Леонардо ди Каприо, Кейт Уинслет, Джейк Джилленхол, Дэниэл Рэдклифф и другие голливудские актеры — о том, какие сложности приходится преодолевать на съемках эротических сцен и как они с ними справляются.

— Кейт Уинслет.

«Вы, закутанная только в одну простыню, поворачиваетесь к партнеру по сцене и спрашиваете: „Что, черт возьми, мы делаем?“. А после объясняете своей матери, что на работе вам осталось кое-что доделать с одним психом, прижавшимся буквально к вашей щеке. Однако рассуждать так не совсем этично».

— Майкл Фассбендер о съемках в фильме «Джейн Эйр»

«Постельные сцены могут довольно сильно смутить. Как парень, первое, что я должен сделать, — это удостовериться, что не злоупотребляю ситуацией. Не хочется выглядеть в глазах девушки человеком, пользующимся моментом в своих интересах. Я стараюсь больше дурачиться, чтобы поднять настроение и начинаю играть так, чтобы не пришлось снимать много дублей».

— Шейлин Вудли о съемках в фильме «Захватывающее время»

«Для нас обоих это был первый опыт. Все происходило в безопасной и комфортной обстановке. Я очень благодарна Майлзу (Теллеру - прим. ТС) за джентльменское обращение. С ним я чувствовала себя комфортно. Я думаю, что мне удалось вызвать у него такие же ощущения. Получилось мило. Нам хотелось, чтобы сцена выглядела натурально».

— Мишель Уильямс о постельных сценах с Райаном Рослингом в «Валентинке»:

«В первую очередь мы отсняли сцены с началом наших отношений. Получилось весело и живо. После мы приступили к съемкам постельных сцен, и это было ужасно. Мы даже перестали общаться с Райаном. Казалось, что эти сцены длились целую вечность. Каждую ночь после долгой дороги с площадки домой, я ложилась на подоконник, ставила музыку на максимальную громкость, свешивала голову из окна, как собака, и кричала. Это был мой способ уйти от реальности».

— Райан Гослинг:

«Вы говорите о постановочных постельных сценах? Да, это сложно. В большинстве случаев актерам удается заставить зрителя поверить в происходящее, которое на самом деле не происходит. Здесь мы должны сделать все возможное, что бы у зрителя не возникло ни доли сомнения. Актеры становятся профессионалами в тот момент, когда больше не перекрывают поставленный на партнере свет и не прерывают реплики друг друга. Если вы хотите добиться ощущения близости, нужно избегать всего, что может показаться наигранным. В настоящей жизни секс выглядит неряшливо, и мы хотели показать его именно таким».

— Энн Хэтэуэй о съемках в фильме «Любовь и другие лекарства»:

«Этот отвратительно неловкий момент, когда тебе нужно раздеться перед незнакомым человеком. Я решила, что буду держать все под контролем и делать все, как положено — раздеваться в последний момент, а между съемками дублей одеваться обратно. Но после я обнаружила, что каждый раз, когда я одеваюсь, я смазываю весь нательный грим и это каждый раз прибавляет еще дополнительные двадцать минут к съемке. Это как в жизни, как только вы перестаете делать что-то ради себя, начинаете делать это ради других. Отважусь сказать, что было весело».

— Джейк Джилленхол:

«У меня довольно большой опыт съемок в постельных сценах. Несмотря на это, было сложно притворяться, будто меня не заводит Энн Хэтэуэй. И я горжусь тем, что смог преодолеть это чувство»/

«Исчезнувшая»

— Нил Патрик Харрис о съемках постельной сцены с Розамунд Пайк:

«Мы должны были репетировать постельную сцену с Дэвидом Финчером, каждую деталь, каждую интимную подробность. Он хотел избежать любого возможного недопонимания с самого начала съемок».

— Розамунд Пайк:

«Вы остаетесь наедине с мужчиной, который не приходится вам мужем и у которого самого есть муж... (Нил Патрик Харрис - открытый гей, прим. ТС) он в нижнем белье, вы в нижнем белье, и вы как бы занимаетесь сексом, не снимая белья».

— Натали Портман о съемках в фильме «Больше чем секс»

«Я до сих пор недостаточно созрела, чтобы чувствовать себя уверенно в постельных сценах. Время от времени я просматриваю некоторые эпизоды, чтобы удостовериться, что все смотрится хорошо. Иногда их смотришь, так как помнишь, что во время съемок у тебя съехало белье, а после просмотра думаешь: „Неплохо получилось, все произошло очень быстро“. Я не зацикливаюсь на своих ощущениях — на скромности или чем-то еще. Я лишь перепроверяю, чтобы все было в порядке. Между дублями стараюсь заводить разговоры на отдаленные темы, что-то из серии „Что собираешься делать на выходных?“, делаешь это, чтобы вернуть себя в обычное состояние»

— Эштон Катчер:

«Я начал с извинений. Помниться, кто-то рассказал мне об этом, не помню точно, кто это был. Хотя думаю, что это уважаемый Лоуренс Оливье, я всегда на него ссылаюсь. Всегда возникают разные нелепые ситуации, хорошо ли получилось это, хорошо ли получилось то. А потом посреди действия вы начинаете себя вести, как будто ничего не произошло, и тут вы осознаете свой актерский профессионализм»

— Дэниэл Рэдклифф о съемках в фильме «Убей своих любимых»

«Режиссер Джон Крокидас давал мне наставления для роли. Он говорил, что я должен чувствовать в каждом дубле. По правде говоря, секс гомосексуалистов, особенно в первый раз, довольно неприятная вещь. Он сказал, что никогда не видел такого точного исполнения в кино ранее»

— Джейсон Стэйтем о съемках в фильме «Адреналин 2: Высокое напряжение»

«Довольно сложно играть агрессивный секс. Особенно в публичном месте с толпой кричащих статистов, которые снимают твою пятую точку на телефон»

— Мила Кунис о съемках в фильме «Черный лебедь»:

«Трудно сниматься в постельных сценах. Неважно, кто твой партнер — твой друг, мужчина или женщина. Вы находитесь на одной площадке с сотней и более членов съемочной группы, которые направляют на тебя свет, перемещают тебя — в такой обстановке любой почувствует себя некомфортно»

— Лиззи Каплан о съемках в сериале «Мастера секса»:

«Я была настолько взволнована, а потом настолько пьяна, что после съемок сцены подходила к членам съемочной команды, которых увидела первый раз за день до съемок, и говорила им: „Ты возбудился! Да, так и есть!“. Это было ужасно»

— Джозеф Гордон-Левитт о съемках в фильме «Страсти Дон Жуана»:

«Это технический процесс. Он состоит из множества маленьких кусочков. Это не просто поцелуи и съемки»

— Леонардо ди Каприо о съемках в фильме «Волк с Уолл-Стрит»

«Когда вы примеряете на себя персонажа, такого как Джордан, вы хотите точно отразить его натуру. В этом случае вам стоит просто взять и сделать это. Не стоит думать в этот момент о себе, так как эта история не о вас, а о жизни другого человека»,

— Анна Пэкуин о съемках в сериале «Настоящая кровь»

«Наверное, странно изображать постельную сцену с мужем на публике? Когда вы снимаетесь в постельной сцене с человеком, которого действительно любите, не возникает ощущений вроде „Могу ли я коснуться определенных частей его тела?“ Думаю, что здесь вы и сами знаете границы дозволенного»

— Райан Рейнольдс о съемках в фильме «Хочу как ты»

«Я снимаю с нее топик, затем лифчик и вижу, как на меня смотрят с забавной улыбкой. В этот момент я забываю все свои слова из сцены. Так было не только в этом фильме, это происходит в каждом фильме, где я снимаюсь»

— Оливия Уайльд о съемках постельных сцен в целом^

«На съемочной площадке всегда найдется крупный бородач в укороченном топе, который держит бум. Возникает ощущение, что, когда он узнает о том, что будет сниматься постельная сцена, он специально ищет свой топ, чтобы в день съемки стоять надо мной и трясти своим волосатым животом около моего лица. Люди думают, что это эффектно и сексуально, но у меня это вызывает только смех, поскольку в действительности на площадке находятся еще пятьдесят человек, и кто-то кричит: „Можешь подвинуть свою руку, опустить плечо“, и т.д.» 

Источник:

http://www.cinemotionlab.com/novosti/02411-50_akterov_o_semk...