К какой это ситуации - придумайте сами. 

 Об этом хирурге я уже рассказывала. Он оперировал мою маму. Назову его Марат Артурович (ФИО изменено. На всякий случай).

Привожу как-то раз в приёмное отделение больного к терапевту. В это время медсестра вызывает Марата Артуровича к пациенту, которого предыдущая Скорая привезла. Положив трубку, сказала:

- Бедный Марат Артурович.

- А что с ним?

- Заболел. По ходу дела ангина у него. Сама сейчас услышишь.

 Тем временем пришёл Марат Артурович. Поздоровался, спросил, что случилось и ушёл смотреть пациента.

- Действительно, голос осипший и говорит еле-еле. На больничный не пойдёт?

- Сказал, что нет, - ответила медсестра.

 Я уехала и больше в тот день хирурга не видела. Увидела Марата Артуровича я через два дня, когда вновь привезла пациента. Он в это время писал назначения для пациента. Я не удержалась и спросила:

- Как ваша ангина?

- У меня не было ангины. У меня среднедолевая пневмония.

- Почему на больничный не идёте?

- А кто оперировать будет? Осталось всего два хирурга.

- А если что случится, памятник Вам на работе не поставят.

- Совесть — вот мой памятник, - ответил хирург. - Другого не надо.

- Я к Вам с большим уважением отношусь, доктор. Будет жаль Вас потерять. - Сказала я.

- А мне не жалко нисколько. Надоело всё уже!

 И ушёл, а я даже не нашла что ответить. Таких ответственных людей осталось мало. Мы всё больше о себе, а он о работе. Болеть пневмонией и оперировать по несколько часов, потому что работать некому.

¯\_(ツ)_/¯

Исповедь старого хирурга. Реальность или вымысел - решать вам. История не моя - но очень уж понравилась.

---

Отработал хирургом почти двадцать лет. И, наверное, повезло мне так, что пациенты не жаловались никогда. За последний месяц одному кисть пришил, когда её бензопилой отрезало. Другому колено собрал. Были и опасные операции и просто длительные многочасовые. Но все пациенты в конце приходили благодарить. А если не приходили, то за них родственники всегда шли.

Есть у меня один сосед по даче. Его участок далеко от моего, но общаемся достаточно. Он очень противный. Ему только-только стукнуло прошлым летом 40, а выглядел на все 50. Очень скверный характер, считает, ему все должны. Для простоты буду называть его Васильевым. Васильев думает, что за те несчастные копейки налогов, что он отдаёт бюджету, каждый врач, гаишник и учитель обязан облизывать его нижние полушария.

Естественно, все представители этих ремёсел ниже него по жизненному статусу. Когда мы с ним однажды вместе шли с вёдрами к скважине, у нас выдался короткий, но примечательный разговор. Васильев похвастался тем, как пару лет назад засудил одного врача реанимации, когда тот откачал его при остановке сердца.

Во время непрямого массажа сердца повредились рёбра и усугубилась невралгия, которой Васильев страдал уже десятилетие как. Врача отстранили, а затем уволили по статье с записью в личное. Васильев поднапрягся и ещё отсудил у него энное количество денег. Я ещё удивился: на моей практике ни разу не увольняли реаниматологов. А тем более их не удавалось засудить. Ни один главврач не допустит такого, больницы держатся за свой персонал крепко. И как можно судить человека, который тебе жизнь вообще-то спасал?

Васильев довольно погладил хлипенький ус и недвусмысленно обозначил свои связи в нужных местах с нужными людьми. Пациенты нередко идиоты, но чтоб такие — впервые видел. Спрашиваю его, а как же врачу надо было поступить тогда, не спасать тебя что ли?

— А мне всё равно, как бы он поступил — заржал сосед. — Если бы я умер, то мне уже всё равно было бы, а так всё что смог с него поиметь — всё выдоил. И мог он меня спасти без ломания рёбер или не мог, это не моё вообще дело.

— А в чём тогда твоё дело?

— В том, что я смог у этих иждивенцев вернуть из своих налогов.

Дальше я молча нёс вёдра и много думал.

У врачей не принято распространяться о профессии. Потому что сразу же ты перестаёшь быть для окружающих человеком, и интересен им лишь как личный доктор. В любом случае, поверьте на слово, из чистосердечных признаний «я врач», ничего хорошего не выходит. НИ-КО-ГДА.

И вот какая-то нечистая душа заприметила у меня огромный чемодан «аптечки» и соседи сделали выводы. Теперь каждый приезд на дачу меня встречала толпа, чтобы одолжить лекарств и проконсультироваться. Я хирург, как я вас буду консультировать, дурни?!

Но вслух, конечно, отрицал всякие свои связи с врачебным делом. А потом как-то работы навалилось со всеми нововведениями. Зимой, весной и летом на даче не появлялся. Когда в сентябре приехал, надеялся, что забыли про соседа с кучей бесплатных лекарств.

Ан нет — только калитку отпирать начал, бежит с дальнего конца участков соседка. Нехорошо как-то бежит. Точно что-то случилось, за километр видно, что не лопата понадобилась. Ещё тридцать метров не добежала до моего забора и кричит:

— У Васильева приступ! – я даже ключи крепче сжал.

— Какой приступ? – соседка запыхалась совсем, но на последнем издыхании выдаёт: «сердце».

— В скорую звонили, они едут уже. Иди скорее помоги, ты врач же, ему плохо, он лежит совсем никакой. – Я её слушаю и понимаю, что скорая не успеет. Ближайшая подстанция почти в тридцати километрах отсюда. Ну совсем никак не доедет. И скорая это знает. Они не пошлют машину так далеко, когда недавно дожди сильные прошли. Многие сейчас по ментовским вызовам на дорожные аварии выезжают.

— Какой Васильев? – спрашиваю.

— Из зелёного трёхэтажного, на выезде почти участок.

— Не знаю оттуда никого.

— Ну какая разница, пошли быстрее. Бери чемодан свой, а то ещё неизвестно, когда врачи приедут, а он уже минут десять лежит весь белый.

— А я-то что? Я не врач, как я ему помогу?

— Как не врач? А всем посёлком к тебе за лекарствами ходим, ты всё знаешь всегда. Пошли быстрее!

— И что, что знаю. Ну дам я ему таблетку какую-нибудь, а ему хуже станет. Я права не имею.

Соседка как рыба молчит, глазами хлопает, рот открывает.

— Я не пойду никуда и лечить его не буду. Тут не больница. — Открыл калитку и пошёл в дом. Соседка у забора с минуту постояла, а потом убежала назад.

Васильев умер. За ним приехали через два часа и констатировали. Мог бы, конечно, его тогда спасти. Но пока в интернете есть хоть какая-то анонимность, с чистой совестью признаю, что не жалею. Пока такие мрази, как он, пытаются засудить врачей, спасающих жизни, люди будут умирать. Так пусть лучше умирают такие как он.

- - - -

P.S. напомню - история не моя, но хотел бы услышать ваши мысли в комментариях - похоже на правду или нет, кто прав, кто виноват?

От себя лишь добавлю, что хирург далеко не любого пациента с "приступом" может спасти, даже при наличии аптечки - очень уж многое зависит от человека и тяжести "приступа".

Когда мне было 13 лет, мне вырезали аппендикс.
Меня "по знакомству" отвели к какому-то "своему" хирургу.
- Да, - Сказал хирург - аппендикс чуточку воспалён. Можно резать, а можно и нет. Может завтра аппендикс и воспалится сильно, а может и нет. Решайте сами. Но если таки да, то купите тогда бинты, "лидокаин", шприцы и... - И дал список того, что нужно купить для операции. - Вы же сами понимаете у нас в больнице уже давно ничего нет. И когда закончится этот бардак? - сказал хирург и тяжело вздохнул.
Был по-моему - апрель. Ещё было холодно. Я - был ЗА. Так-как в школе начинались как-раз экзамены. А операция была веской причиной их официально пропустить.
Короче..... Родители всё купили, хирург вырезал аппендикс и положили меня в палату для "своих" за деньги.
Там лежали: Какой-то бизнесмен/бандит (чей-то брат/сват/друг) раненый на разборке в спину. Какой-то дембель с переломанными лодыжками и еще мужик какой-то после операции на грыже. Ну и я. Все не ходячие. Палата была маленькая на первом этаже. Но в палате было 5 кроватей. Одна стояла посредине и пустовала.
Зашёл наш хирург проведать всех. Сказал, что сегодня дежурит ночью. И если что ...Он - всегда рядом.
- Вы только позовите, я через минуту у вас. Я всегда буду рядом!!!!!!
И вот в первую же ночь. Где-то часа в два, когда мы все уже спали, ввозят громко стонущий полутруп. Грузят его аккуратненько на пустую кровать.
- Тут тяжёлый случай. Пусть тут полежит, потом уберем. - говорит один санитар и уходит.
Темнота. И вот, лежит мужик. Громко стонет. И начинает громко (простите) выпускать газы. Без перерыва. Потом стал тише, но намного чувствительней. Никто из нас встать не может, чтоб открыть окно или хотя бы свет включить. Покричали, позвали санитара. Никто не пришел. Потом орали нашему хирургу. Тоже - никто.
- Пиздец, он это....умирает - Сказал бизнесмен - я такое уже по-ходу видел ёпт. Точно умирает. Мучается бедолага. Если бы я ходил....помог бы ему "уйти" бля буду, чтоб не мучался. А то, и он ща "кони двинет" и мы за ним, от удушья, бля буду....

В палате становилось реально невыносимо. Стали кашлять даже.
Если мужик таким образом испускал "последний дух" то дух его был, скажем прямо - так себе. Не праведный. Уж очень грешный дух.
Он беспрерывно стонал и испускал дух тоже беспрерывно. Потом он начал что-то бормотать со стоном.
Дембель начал прислушиваться.
- Бля....Он говорит вроде "Господи помоги и прости" ..короче...жопа...отходит мужик. - Испуганно сказал дембель.
Дышать было реально невозможно.
Через часа два мучений, бизнесмен умудрился выбить стекло в окне, бросив свой ботинок. Никто так и не пришёл. Пошёл свежий, холодный воздух, мы укутавшись в одеяла - уснули.
Когда проснулись пятая кровать была уже пуста.
- Помер бля. Бля буду - Помер!!! - Сказал бизнесмен - мало того, что - воняло, как в аду...и никто не пришёл ..ещё и с трупом сука получается тут спали. Ходить начну...я тут со всех спрошу бля. За что я бабки давал? За труп? Суки. - Гневался бизнесмен - где этот грёбанный хирург, а?? "Я буду всегда рядом, буду рядом, только позовите"...козел бля. Сучара. Спрошу с него.
И ровно через пару минут заходит нас проведать "наш" хирург. Поздоровался. И говорит.
- Ну как спалось? Мужики, я вам тут вчера не сильно мешал, а? Мы тут вчера день рождения санитару справляли.Так я немного...того. Но, я тихонько потом встал и ушёл. Чтоб вас не беспокоить. Ой...а, что это у вас окно разбитое?? Не волнуйтесь. Сейчас распоряжусь. Пусть чинят. Это же не просто палата. А для "своих" - и дружески подмигнул.
Увернуться от второго ботинка бизнесмена он не успел.

П.С. Хотя в принципе слово своё, хирург сдержал. Он всегда был с нами рядом, поэтому бизнесмену с него даже спрашивать было не за что.

Оригинал

Открытое письмо врача-хирурга из Якутии

«Я не могу больше полноценно работать в тех условиях, в которые поставлены мои коллеги.

Я не могу содержать своих детей на те деньги, что платит мне наше государство. А вымогать «благодарность» с пациента мне воспитание не позволяет.

Я не могу улыбаться в ответ на хамство пьяного быдла. Я не могу пропускать мимо ушей фразы «доктор, вы должны», «вы обязаны», «а если нет, то я жалобу напишу».

Я устал от беззащитности, от ситуации, когда любой ханыга может накатать на меня «телегу», от которой мне придется отписываться, тратя драгоценное рабочее время.

Я устал приходить на работу к семи утра и уходить «как закончу», а иначе я не успею справиться с бумажными делами.

Я не могу вместо лечения пациентов постоянно думать о «наполненности МЭСа», о «правильном оформлении медицинской документации», о «назначайте меньше анализов и обследований», о «в прошлом месяце отделение отработало в убыток минус восемь миллионов», о «главное – правильно заполнить историю болезни», о «назначайте меньше дорогих лекарств».

Я не могу больше так!

Я хотел быть врачом. Я хотел лечить людей, получая за это достойную зарплату. Не получилось. Страховая медицина и оптимизация превратили меня из хирурга в писаря с навыками бухгалтера. В писарчука, трясущегося над каждой запятой в истории и над каждым назначенным анализом. Никого не интересует, как я лечу людей. Всех интересует, как я оформляю историю болезни, чтобы страховая… Нет, не так!.. Чтобы СТРАХОВАЯ не наложила штраф за некачественно написанный дневник. Пациентов тоже не волнует уровень моего мастерства. Их волнует моя улыбка, цвет судна и каша в тарелке. А еще – чтобы «поменьше химии» и, обязательно, «прокапаться». Мое основное орудие труда не скальпель, и, уж конечно, не голова. Мой инструмент– ручка. Интерны, приходящие после института, поначалу этому не верят. Осознание того, в какое болото они встряли, появляется недели через три-четыре. Но пути назад уже нет…

Все… Я – писарчук! Я работаю с документами. Я готов получать за это зарплату, но, тогда, я не могу называться врачом. Девиз врача – «Светя другим сгораю сам». Я – врач, я должен исцелять. Но в реалиях современной жизни я предоставляю населению услугу медицинского характера. Я не хочу сгореть впустую, понимая, что мой труд никому не нужен, и профессия моя перекочевала из области искусства в сферу обслуживания.

Дорогие люди, человеки, пациенты! Я устал. Я ухожу… Не болейте!»

А. Слепцов. Бывший хирург Таттинской ЦРБ.