Источник: https://t.me/slyenglishh

В Вологде 29 мая дорожники занимались ремонтом, оградили конусами левый ряд и вот, что произошло днем в 13:13. Про время не шутки, кстати.

Сам мотобрат живой вроде - бегает там вон, после того как его из под автомобиля вытащили за ногу. 

Если кому надо, вот на Яндекс Маркете, на Алике

Если кому надо, вот на Яндекс Маркете, на Алике 

Скульптура «Bihar» (в переводе в баскского «завтра») погружается в воду и всплываетво время приливов и отливов. Так по задумке автора Рубена Ороско, люди обратят внимание на изменение климата

Ролик за два дня набрал больше 1,2 млн лайков, и такую теперь хотят в каждом доме. McDonald's почувствовал запах банкротства😂

Ну, начну всё же с мототемы. Ибо, как показал пост-представление, именно она по прежнему вызывает наиболее живой отклик. Очень уж захотелось кснуться вопросов аэродинамики мотоцикла и связи сопротивления воздуха с глобальными экологическими проблемами.

Все слышали это слово — аэродинамика, — но, похоже, не многие задумывались о степени её влияния на экономический эффект при передвижении по дорогам общего пользования. Подозреваю, что не все владельцы мотоциклов смогут сходу назвать величину Сх — коэффициента лобового сопротивления — своего аппарата. Но и те, кто сможет, должны понимать, что заявленный Сх — это ж чисто теоретическая величина. И на итоговый показатель влияет не только любовь райдера к нездоровому питанию, но даже такая, казалось бы, мелочь как государственный регистрационный знак.

Собственно, этот самый знак, для мотоциклов до недавних пор безальтернативно представлявший собой огромную "лопату", и является одной из главных причин ухудшения аэродинамических свойств двухколёсного транспорта. В теории это понятно: здоровая пластина, закреплённая перпендикулярно продольной оси мотоцикла, — фактически тормозной парашют. Но критерий истины, как мы все знаем, — это практика. И я провёл цикл экспериментов в реальных условиях и пришёл к наиважнейшему выводу. Но по порядку.

Довелось мне тут довольно длительное время поездить на тайваньском макси-скутере SYM Maxsym TL 500. И в какой-то момент, подходя к нему на заправке, я увидел, что, о ужас, государственный регистрационный знак потерялся. Дело было вечером, где-то по дороге от Москвы к Сочи, поэтому суетиться и искать круглосуточную контору по изготовлению номеров я не стал, просто продолжил поездку.

И результаты получились достаточно любопытными: средняя скорость передвижения заметно увеличилась, а расход топлива (практический, не по показометру) так и остался в пределах 4,5 литров на 100 км. Фантастика? Нет, физика. Для чистоты эксперимента я даже экипировку не менял, продолжал ездить в том же, в чём был до потери номера. В итоге по прошествии тестовых 1488 км готов подтвердить, что отсутствие ГРЗ на мототранспорте имеет огромное число плюсов — и с экологической, и с экономической точки зрения:

- снижение уровня выбросов в единицу времени (т.к. средний расход не увеличился, а средняя скорость выросла существенно);

- снижение уровня звукового загрязнения, т.е. шума в единицу времени (проезжаю фиксированный участок за меньшее время);

- снижение затрат времени на дорогу;

- снижение нагрузки на дорожную сеть;

- и, наконец, снижение затрат на оплату штрафов.

И всё это лишь благодаря отсутствию аэродинамического тормоза!

В прошлом месяце на одну мою коллегу, фельдшера по приёму вызовов, поступила жалоба. Насколько обоснованы претензии жалобщика – судите сами.

В час ночи позвонил мужчина. Он вызывал скорую к своему ребёнку. Ребёнку 2 года. Высокая температура. Диспетчер выяснила подробности: болеет несколько часов, кроме высокой температуры, других жалоб нет. После этого диспетчер записала адрес и попросила приготовить документы на ребёнка заранее. А в конце разговора предупредила, что скорая помощь лечение не назначает, детей до трёх лет с высокой температурой увозит в больницу. Так как ребёнок старше года, то на госпитализацию увезут в инфекционную больницу.

– Что тут началось! – рассказывала потом моя коллега. – Он как начал на меня орать: «Что ты мне угрожаешь своей инфекцией?! Твоё дело бригаду мне выслать! И не надо мне угрожать!». Орал и орал. Я сначала пыталась оправдываться, что не угрожала, а просто предупредила, чтобы вещи заранее собрали. Потом просто молчала. После трубку положила и отправила бригаду на вызов.

Диагноз у ребёнка ожидаемый – ОРВИ. От госпитализации в инфекционное отделение родители отказались. А в восемь часов утра отец больного был уже на скорой и писал жалобу на диспетчера. Главной его претензией были «угрозы диспетчера». Все телефонные разговоры в диспетчерской теперь записываются. Заведующий прослушал этот разговор с жалобщиком и сказал диспетчеру, что она неправа: «Не надо было ничего ему говорить. Надо просто адрес записывать – и всё». Ну, вот такое настроение было у нашего заведующего в этот день. В какую сумму обошлась диспетчеру эта жалоба – я не знаю.

Северодвинск.

Я начал водить новое приключение (Подземелья Драккенхейма) и стал готовить много своего материала. Я уже много до этого пользовался нейросетями, но сейчас решил делать карты для сцен.

Персонажи игроков путешествуют в течении 5 игровых дней до основной локации и в дороге у меня больше 20 встреч. Каждый раз это просто дорога. Но готовых карт мне недостаточно. Они не совсем соответствуют мрачному сеттингу и можно наскрести нормальных вариантов в итоге штук 5-10. Повторяться при этом не хочется. И стилями они очень разными получаются. И не всегда в качестве хорошем.

Поэтому я пошёл к Миджорни и начал генерить. Получалось очень много кривых вариантов. Например, тяжело было сделать мост. Конкретные вещи получаются тяжело, увы. Но с помощью кучи генераций получается добиться более-менее внемяемого результата.

Но в таких случаях я могу прибегнуть к своим скиллам, конечно же. Обычную таверну мне нейросетка не сделает. Даже банальная карта домика - уже тяжело. Конечно, это дольше, но лучше так, чем никак. Благо, что Данжендрафт очень крутой инструмент и FA ассеты дают огромное разнообразие.

Пример моей карты. Полузаброшенная таверна.

И тут я для того, чтобы спросить ваше мнение: как вы к этому относитесь? Как вы делаете карты через нейросети? Какие советы можете дать? И так далее.

И, конечно же, покажу больеш своих карт. В будущем планирую оформить своё авторское видение Драккенхейма с множеством дополнительным матераилом. В том числа с этими картами.

Андрей Валентинович всё рассчитал. Ровно полтора года нужно было откладывать на фундамент, год — на сруб и еще полгода — на крышу и материал для котла и внутренней обшивки бани. Три дня он потратил на расчеты и учел абсолютно всё: продукты питания, коммунальные платежи, амортизацию мотоцикла, интернет и телефонию, покупку нового насоса для септика, мелкие расходы — и всё это с учетом инфляции и истерики курса всевозможных валют. Не учел Андрей Валентинович только одного.

— Андрюш, как тебе мой маникюр? — раздался как-то раз вопрос из темной бездны.

Андрей Валентинович открыл глаза и увидел перед своим носом десяток красных, как спелая клубника, и непозволительно длинных для деревенской жизни коготков.

— Это что? Ань, если ты этим картошку собралась выкапывать, то идея неплохая ― кроты от инфаркта передохнут, — сказал он первое, что пришло в голову.

— Сосем дурной, что ли? Какая еще картошка? Ты посмотри на дизайн! — достала она ногтями чуть ли не до глазного хрусталика мужа. — Не хватало мне этой красотой землю собирать.

— То есть картошку мне теперь одному копать? Ну здо́рово… — скрипя пружинами, муж встал с дивана и направился в кухню.

— Это всё, что тебя волнует? — обиженно фыркнула ему в спину жена.

— Нет. Еще меня волнует, купила ли ты свечку в бензопилу, как я просил. Ты ради нее ездила в город.

— Маникюр две пятьсот стоил, на свечку не хватило.

Тут Андрея Валентиновича прошиб холодный пот. В расчетах появилась новая переменная, сроки сместились на бесконечно долгие четыре дня, голос его начал дрожать.

— Две пятьсот?! — бросился он к жене и, схватив за руки, начал внимательно разглядывать ногти. — Что ими можно делать? Обмотку с проводов снимать? Конопатить стены удобнее? Или сорняки подсекать? Зачем это?!

— Для красоты, эстетический ты австралопитек!

— Сама ты авсрало… астрало… короче, питек этот, — теперь обиделся муж. — Я это не учитывал в своей бухгалтерии.

— Ну, значит, учтешь. Записывай: каждый месяц — две тысячи пятьсот, и это при условии, что раньше не сломаются.

— К-к-каждый м-м-месяц? — начал было задыхаться Андрей. — Ты сдурела? Да это же плюс полгода накоплений! Да за что тут платить вообще?

— Чтоб ты знал, там целый список манипуляций на два часа: обработка кутикул, придание формы, покрытие гель-лаком…

— Два часа? Да я на заводе болванки восемь часов на станке обрабатываю и придаю форму за три тыщи в день, а тут за два часа и одну болванку такие расценки?

— А еще там кофе наливают. Это называется сервис. И вообще, красота требует жертв.

Жена отвернулась от ничего не понимающего мужа и спрятала руки в карманы.

— Почему она требует именно моих жертв? Ну не-е-т! Так, знаешь ли, дело не пойдет. Слышишь меня?!

Не дождавшись ответа, Андрей Валентинович поднялся на чердак, где располагался его кабинет, с пинка завел системный блок компьютера, достал бухгалтерскую тетрадь и калькулятор.

— Две пятьсот каждый месяц за ногти… Я всю жизнь их грыз бесплатно! Да я напильником шестеренки вытачивал… Тоже мне мастера! — бубнил он себе под нос, производя расчеты.

Теперь после работы и всех дел по дому Андрей Валентинович подолгу пропадал на чердаке, что-то скрупулезно вычитывая и высматривая в интернете. Через две недели он вышел из дома, а вернулся, притащив какие-то коробки с наклейками из маркетплейса.

— Когда там у тебя второй визит на этот твой маникюр? — спросил он у нарезающей салат жены.

— В следующую субботу, а что?

— Так, ничего, — буркнул он и снова пропал на чердаке.

В следующую субботу Андрей Валентинович разбудил жену раньше будильника и как-то таинственно произнес:

— Вставайте, Анна Александровна, у вас запись через пять минут.

— Андрюш, что происходит-то? — открыла глаза жена.

— Вставай, говорю. Когтищи твои сейчас калибровать будем, — уже приказным тоном завил мужчина.

Ничего не понимающая Анна проследовала за мужем на чердак, который изменился до неузнаваемости. Посреди убранной комнаты стоял старый верстак, отделанный оргстеклом. На потолке была закреплена целая система прожекторов разной мощности. На столе Анна Александровна заметила набор для маникюра, антисептик, а еще несколько штативов с разными увеличительными стеклами, тиски, паяльник, микрометр и таблицу RAL, как в кровельном магазине. Неподалеку стояли точильный и сверлильный станки. Воздух пах непривычной чистотой и чем-то жженым.

— Андрюш, ты что, в маньяки подался? — проглотила комок жена, глядя на эту пыточную.

— Если маньяки начнут брать по три тысячи за свои услуги, то придется, а пока вот.

Он поставил на стол пол-литровую кружку, налил в нее из турки горячего кофе и протянул жене огромный бутерброд с колбасой и помидорами.

— Это что? — спросила перепуганная жена.

— Это сервис, — пояснил муж. — Садись, будем сейчас тебя маникюрить.

— Сдурел? Я тебе не доверю такое, это тонкая работа!

Она хотела сбежать, но муж преградил ей путь.

— Садись, говорю! Я тебя не обижу. Видишь эти пальцы? — показал он свои руки. — Я ими точные детали для станков делаю ― что мне какие-то там ногти!

— Андрюш, мне страшно…

— Волков бояться — в маникюрный салон не ходить. Не дрейфь, я уже на кошке тренировался.

— То-то, я думаю, она меня в прошлый раз так нежно царапнула, — немного успокоилась жена.

— Если не понравится, я тебе хоть каждую неделю буду деньги на салоны давать.

Эти слова полностью сняли налёт стресса, и женщина уселась за верстак. Андрей Валентинович нацепил на нос огромные очки, включил старый радиоприемник, затем взял руку жены и внимательно изучил гель-лак, который надо было снимать.

— Ба…

— Что такое? — испугалась Анна.

— Да как будто пьяный второкурсник из училища с врожденным артритом это ляпал.

— Прекрати! — шикнула жена. — Елена хороший мастер…

— Грелкин Иван Семенович хороший мастер, а это — бракодел, — бурчал муж, включая фрезер.

Андрей Валентинович делал всё очень аккуратно и так ловко орудовал кусачками, фрезой, пилками и другими инструментами, что если бы не убойная доза кофе, ничего не чувствующая жена уснула бы прямо за столом.

— Какое странное покрытие, — смотрела Анна на гель-лак, что ее муж смешал с растопленной паяльником субстанцией.

— Собственная разработка. Чтобы не ломалось. Сможешь старые доски от забора отдирать без инструмента, хоть какой-то толк будет от этих ногтей.

— Андрей!

— Шучу я, — улыбнулся муж.

Анна выбрала номер по таблице RAL, и муж аккуратно, словно маляр, рисующий вручную линию на роллс-ройсе, приступил к дизайну.

— Как ты это сделал? — не верила своим глазам женщина, разглядывая тончайшую работу, когда муж убрал микрометр. На каждом ноготке умещалась целая картина, где были изображены какие-то цветы и волшебные существа, а если пальцы соединялись в одну линию, получалась настоящая композиция. Тут были и Жар-птица, и русалки, и другие известные персонажи.

— Андрюш, это… это великолепно! — не могла отвести взгляд от ногтей супруга. — Где ты такому научился?

— У австралопитеков. Две пятьсот, — сухо сказал тот и выключил прожекторы.

— А терминал есть? У меня кредитка…

— Что? Кредитка?! Аня!

***

Андрей Валентинович был рад, что вопрос с маникюром закрылся. По его расчетам, оборудование должно было окупиться через полгода, и пусть сроки возведения бани сместились, а раз в месяц ему теперь суждено проводить время за новым хобби, он все равно был в выигрыше.

— Валентиныч, привет! — встретила Андрея как-то раз соседка, когда тот возвращался домой с работы.

— Привет, Кать. Аня в городе у дочери.

— А я к тебе.

— В смысле ко мне? — удивился мужчина. — Ты это брось, я не из тех, кто за чужими юбками бегает.

— Какие юбки, Андрей, я тебя умоляю, мне бы ногти сделать. Анька показала твою работу, я просто в шоке была…

— Я только жене делаю, — отмахнулся Валентинович, пытаясь пройти.

— Так я заплачу! Сколько там? Две пятьсот? Вот, — протянула женщина деньги.

Андрей немного помялся, но, взглянув на деньги и посчитав в голове сокращение сроков по возведению бани, согласился.

Включились прожекторы, завелся радиоприемник и точильный камень, на котором Андрей довел кусачки до идеальной остроты; в кружке дымился свежесваренный кофе, а на тарелке сиял богатырский бутерброд с сыром, индейкой и огурцами.

— А можешь мне под хохлому сделать? — хихикнула соседка.

— Да хоть под ивановский палех, — усмехнулся Валентинович и начал работать.

Через неделю у крыльца Андрея и Анны скопилась разновозрастная женская очередь, и все требовали маникюр.

— Андрей, даже не вздумай никого из них впускать, — протестовала жена, чувствуя уколы ревности. ― Что это за несанкционированный маникюринг под моем крышей!

— Думаешь, мне это нравится? Отобью оборудование и прекращу, — поднимаясь с дивана, сказал муж.

В итоге оборудование отбилось за месяц, а поток клиентов лишь увеличивался. Сначала Андрей брал заказы на ногти только по выходным. Затем начал работать по вечерам, после основной работы. А когда начали подтягиваться клиентки из города, он взял отпуск за свой счет. К кофе и бутербродам добавилась окрошка на домашнем квасе и разносолы. Заветная баня становилась всё ближе, а женщин с красивыми ногтями всё больше.

Поначалу к Андрею приходили разгневанные соседские мужчины, которые подозревали его в соблазнении чужих жен, но быстро поняли, что ничего такого на чердаке не происходит, да и сам Андрей был не против присутствия знакомых ребят во время работы. Потом мужья начали обвинять его в том, что женщины не хотят больше копаться в земле и берегут руки, а еще через неделю и вовсе стали говорить, что Валентинович разоряет чужие бюджеты.

Но это были не единственные перемены. К красивому маникюру деревенские женщины стали добавлять красивый макияж, покупать модные платья, делать красивую укладку и следить за питанием. Они преображались на глазах, а их мужчины, чья страсть давно поутихла, стали замечать, как огонь в сердцах разгорается вновь, словно кто-то смочил остывшие чувства бензином.

По деревне прокатилась череда страстных свиданий. С окон старого клуба сняли доски, вернули разворованное, а ныне никому не нужное музыкальное и световое оборудование; возродились танцы, потихоньку затягивалась демографическая яма.

Андрея больше не донимали. Наоборот, мужчины стали отправлять к нему жен чаще. Если не было денег, Андрей брал цементом, щебнем и песком, а то и физической силой.

Когда баня наконец была построена, Андрей хотел остановиться. Теперь у него было всё, о чем он мечтал, а денег хватало на то, чтобы отправлять жену делать маникюр в салон. Вот только она не хотела ни в какие салоны. И другие женщины тоже не хотели. Да что там женщины! У Андрея уже была своеобразная мужская клиентура в лице каменщика Суслова и водителя автобуса Сереги Иванова.

Пришлось уволиться с завода и подать объявление о поиске помощника. В резюме Андрей Валентинович требовал от соискателей указать токарный разряд, приложить рекомендательные письма с предприятий или из училища и справку из наркодиспансера. Он ни за что не взял бы на такую работу пьющего человека, так как сильно дорожил репутацией и пальцами клиентов.

Со временем он сменил оборудование на более профессиональное и заказал сайт для онлайн-записи клиентов.

А потом Андрею взбрело в голову сделать террасу, и он начал откладывать деньги. Но как-то раз жена пришла из другого городского салона и похвасталась очень красивой стрижкой и укладкой.

— Пятнадцать тысяч, — хитро улыбнулась она, крутясь перед зеркалом.

— Что-о-о?! Пятнадцать?! За вот это вот?! — начал задыхаться Андрей Валентинович и, поднявшись на чердак, включил компьютер.

Александр Райн

В 90-е годы, как многие помнят, в стране был просто разгул криминала и околокриминальной шелупони. В частности, был очень распространён развод лоха с кошельком. Практиковалось чаще всего это в районе вещевых рынков - ведь туда ходят прикупить что-нибудь относительно дорогостоящее. Действо было простым: перед лохом шёл первый номер. На глазах у лоха он ронял кошелёк, делая вид, что не замечает этого, и уходил куда-нибудь за угол.

Лох радостно поднимал лопатник, открывал его, но… Тут на сцене появлялся номер второй, шедший следом за лохом. Номер второй настойчиво предлагал лоху поделить чужое бабло. Начинался делёж шкуры неубитого медведя. Тем временем к радостным новоявленным богачам возвращался номер первый, поднимал скандал. Кошелёк номеру первому возвращали, но тот гневно сообщал, что денег там было много больше, и настаивал на осмотре кошелька лоха и пересчёте его денег. Возмущённый лох соглашался, в результате чего в лучшем случае он лишался части денег, а в худшем – их  полностью. Конечно, и сейчас такой развод есть, но количество крупных полудиких рынков резко уменьшилось, практически сойдя на нет, во всяком случае, в крупных городах.

Моя сестра в те годы жила тем, что держала точку на вещевом рынке, торгуя галантереей: чулками, носками, майками и т. п. За товаром ездила либо на Апрашку (Апраксин двор) в С-Пб, либо на Черкизон (Черкизовский рынок) в Москву. Рассказывала, что когда шла по аллее на Черкизон, то перед ней просто градом падали кошельки. Она делала вид, что не замечает сваливающегося на неё богатства и просто топтала его.

Мне тоже несколько раз перепадало такое счастье, но я уже был предупреждён умными людьми и не вёлся на это. Один раз решил приколоться, наступил на кошелёк и стоял на нём до тех пор, пока не подскочил ко мне номер второй. Кошелёк я не поднимал, рукой не касался. На предложение поделиться с номером вторым я великодушно сказал, что отдаю ему всё-всё-всё. Тот просто настаивал на том, что я тоже заслужил неожиданно свалившееся на нас богатство, но безрезультатно, я был непреклонен. Видеть рожи жуликов (к этому времени подтянулся и номер первый) – было просто бесценно.

В другой раз упавший передо мной кошелёк я со всей дури пнул ногой, и он улетел по грязи далеко и глубоко под стоявший рядом морской контейнер. О-о-о, как приятно было слышать визг номера второго и видеть, как эти два прохиндея возятся в весенней грязи, пытаясь палками выцарапать своё добро из-под контейнера.

Архипелаг Шенгси (Китай) включает в себя почти 400 островов. На одном из них когда-то располагалась рыбацкая деревня, теперь заброшенная и медленно, но верно, поглощаемая местной растительностью.