Отец Амелии умер, когда она была еще младенцем, а через три года, о которых бедняжка ничего не помнит, мать отдала ее на удочерение вместе с письмом, которое следовало было отдать Амелии при достижении определенного возраста.
Она так хотела найти свою биологическую мать… Но потом прочитала письмо.
Скорее записку из трех предложений:
Пожалуйста, никогда не пытайся найти меня или связаться со мной. Я не отвечу ни на какие сообщения и не желаю тебя видеть. Ради своей и моей безопасности, пожалуйста, держись от меня подальше.
Я читал это письмо. На заре отношений Амелия отдала мне его, и мы обсудили все возможные сценарии, при которых мать могла написать такое своему ребенку во благо. Нам хотелось в это верить.
На самом деле, я и сам вспоминал ее мать. Но не хотел открывать ящик Пандоры, пока не убедился, что это поможет и ждал подходящего случая, чтобы обсудить все с Амелией.
– Если нам нужно найти начало истории, то это оно. – Голос Амелии звучал ровно.
– Уверена? Если спросим Грейс, думаю, она приведет нас к твоей матери. Но возможно это навлечет больше проблем, чем решит.
– Мы все еще можем махнуть на нее рукой. Прекратить расследование, смириться с ночными вопросами и даже использовать их на благо. А если снова объявится тот парень, просто вызовем полицию. Думаю это наш последний шанс сдаться.
– Я знаю. Мы не сдадимся. Вместе до конца, чего бы это ни стоило.
Нам не потребовалось много времени, чтобы найти мать Амелии. Всего за две ночи Грейс дала все нужные ответы.
Ее звали Сьюзен Кингсли, жила она примерно в двенадцати часах езды от нас. Поездка далась нелегко, особенно Амелии, хотя она держалась тихо и сдержанно. Я хотел съездить один, но мы оба понимали, что разлучаться – плохая идея.
На следующий день мы были на месте. В пути я задал еще один вопрос, про которые не стал ничего говорить Амелии.
Все было бы намного проще, если бы она сказала “нет”.
Прибыв на место, мы не стали терять время даром. Амелия осталась в машине, а я отправился к дому и постучал. Через пару минут дверь открыла дружелюбная женщина.
– Привет, я могу вам помочь? – с милой улыбкой спросила она.
– Привет, меня зовут Джек. Скажите, вы Сьюзен Кингсли?
Радушность как ветром сдуло. Вся ее поза изменилась, улыбка сошла с лица, и женщина начала закрывать дверь. Мне стало интересно: неужели она ждала подобного каждый раз, открывая дверь?
– Мэм, пожалуйста, – выпалил я, просовывая ногу в уменьшающуюся щель. Получилось куда экспрессивнее, чем хотелось бы, но нельзя было упускать этот шанс.
– Нет. Если это о ней, я не хочу говорить об этом. Я не хочу об этом думать! – Она почти кричала, тараня дверью мою ногу.
– Мне просто надо спросить! – теперь и я кричал.– Пожалуйста! С ней творится что-то, что мы не можем понять!
Что-то нашло на меня, и следующие слова вырвались сами собой:
Сьюзен перестала толкать дверь, сползла вниз и разрыдалась.
Зайдя внутрь, я помог ей подняться и сесть на диван. Она плакала и злилась на меня за вторжение в дом, но казалось, что, несмотря на это, я смог до нее достучаться. По крайней мере, она впустила меня.
Какое-то время мы просто молча сидели рядом. Мысль о том, что Амелия осталась в машине одна тревожно билась на периферии разума, но я не мог ничего поделать.
Примерно через восемь минут она заговорила.
– Амелия была моей малышкой.
Я промолчал. Сьюзен говорила так, словно меня и не было в комнате.
– Она была всего лишь маленькой девочкой, ее отец умер, и вы представить себе не можете, каково мне пришлось. Я сходила с ума, но не могла себе этого позволить, потому что у меня была дочь. Она всегда помогала мне оставаться в себе, даже когда было невыносимо. И она была такой милой, такой невинной, с прекрасными каштановыми волосами.
Голос женщины то и дело срывался, особенно в тот момент, когда она упомянула о волосах. Я слушал и не мог понять – Амелия, которую я знал, была блондинкой.
– После смерти ее отца, я перестала ходить в походы. Но прошло несколько месяцев и мне пришло в голову, что небольшая поездка не повредит нам с Амелией. Сделает ее ближе к отцу, если вы понимаете, о чем я. – Теперь Сьюзен немного успокоилась и подняла на меня глаза. – Поход получился отличным, мы восходили на небольшую гору, и все время я несла ее на спине. Она вертелась и подпрыгивала, пытаясь рассмотреть каждый пролетающий мимо лист, каждую птичку, поющую в ветвях деревьев… На самой вершине той горы было небольшое озерцо, совсем неглубокое, только слегка скрывающее тело взрослого человека, лежащего плашмя. Я подумала, что было бы здорово посидеть у воды минутку, прежде чем спускаться. – Ее руки задрожали. – Я соскользнула в воду и положила Амелию себе на грудь. Прикрыла глаза. И заснула.
Сьюзен замолчала, наблюдая за моим лицом, но я молчал и готов был слушать.
– Ее смыло, а я даже не проснулась. А когда проснулась, она уже плавала лицом вниз на другой стороне озерца. Я бросилась к ней, схватила на руки и просто закричала. Не помню, что именно, но в голове вертелось только одно: “Пожалуйста, пожалуйста, не дай ей умереть”.
– И она не умерла, – предположил я, осознав, что не произнес ни слова с тех пор, как вошел.
– Не умерла. На самом деле, пока я кричала и рыдала, она смотрела на меня снизу вверх, в полном порядке, до смерти напуганная моим поведением. И когда я, наконец, осознала это, то успокоилась и обняла дочь. Но адреналин постепенно перегорал в крови вместе со страхом, и я поняла, что кое-что было неправильным.
– Это была не моя дочь. Другой цвет волос, другие глаза. Ее кожа, ее запах, даже то, как она морщила нос, все было иным. Я ведь знала о своем ребенке все, до малейших деталей… Но она изменилась. Я сидела на вершине чертовой горы, сжимая ребенка, смотрящего на меня как на маму. И я понятия не имела, кто эта девочка.
– Я искала везде, где могла, и ничего не нашла. Я пыталась рассказать окружающим, что произошло, но никто не слушал. Я водила ее к десяткам врачей, даже сделала тест ДНК… но он показал, что эта девочка – моя Амелия.
– Не представляю, что вам пришлось пережить. Понимаю, как вы были напуганы.
– Больше, чем напугана, Джек, – проговорила она, и я удивился, что Сьюзен запомнила мое имя. – Я была не просто напугана. Я была зла. Амелия была моей малышкой, но страх и отчаяние заставили меня думать об ужасных вещах.
– Все в незначительных деталях. Странные поступки, четкое ощущение полного изменения личности… я не могла избавиться от мысли, что это не мой ребенок. Казалось, я схожу с ума. Слишком остро реагирую. Шли месяцы и ничего не менялось, будто меня зачаровали, и с каждым днем становилось только хуже. В какой-то момент я сдалась и снова взяла ее в поход к тому же озеру, где все началось.
Я мог бы и сам закончить эту историю. Моя была такой же.
– Я хотела утопить ее. – Сьюзен взглянула на меня, снова вызвав то же ощущение горя, как в тот миг, когда Грейс назвала свое имя.
Слезы текли по моим щекам, настолько похож был наш опыт.
– Но в последний момент вы не смогли.
– Не смогла. Я отпустила ее, а потом стояла и смотрела на девочку сверху вниз. Просто не могла поверить, что собиралась сотворить такое. Она была другой, и, хотя я не могла принять ее теперь, все же я была матерью этому ребенку когда-то. Как я могла задумать такое? Не могла понять тогда и не понимаю сейчас. Как вся любовь превратилась в такую жгучую ненависть? Я не смогла смириться с этим. Я ее отдала. Не знаю, правильно ли поступила, но со мной она была в опасности.
– Не думаю, что это ваша вина.
– Это моя вина. То, что ты сейчас здесь – лишь часть истории. Я знала, что когда-нибудь кто-нибудь появится на пороге и спросит о ней.
– Мы просто пытаемся понять. То, что с нами происходит…
Она прервала меня, взяв за руку и покачав головой.
– Не хочу знать. На самом деле хочу, но не думаю, что должна это знать. Ты можешь не верить, но я все еще считаю, что Амелии лучше держаться подальше от меня. Я боялась за нее, когда она была малышкой, но теперь я сама боюсь ее. Мне нечего больше вам предложить, кроме…
Она вышла из комнаты и почти сразу вернулась с визиткой. На ней был написанный от руки номер телефона и имя “Говард Манн”. Я вспомнил один из вопросов к Грейс, на который она прямо ответила “Доктор Манн”, только я не правильно понял ее. Нужно научиться слушать внимательнее.
– Примерно через пару месяцев после того, как я отдала ее на усыновление, эта карточка пришла по почте вместе с письмом. Я не вдавалась в подробности, но мы с Амелией ходили ко многим врачам. Никто из них не помог, никто мне даже не поверил, но слухи живут своей жизнью. В письме говорилось, что он услышал нашу историю и поверил, что он может помочь. Показать, как по-настоящему говорить с ней.
– Вы никогда не обращались к доктору Манну?
– Я попыталась. Последняя попытка разгадать тайну. Но в этом не было смысла: на следующий день после того, как отправил письмо, он покончил с собой. Скажи мне, Джек… – Она наклонилась ко мне и продолжила шепотом: – что за человек мог предложить помощь, а потом делать нечто подобное?
Вопросов стало только больше, но я рад, что побывал у Сьюзен. Я рассказал Амелии все, что узнал, и думаю, что она хотела бы встретиться с мамой в более подходящих условиях.
Они увидели друг друга через окна дома и машины и даже помахали друг другу. Амелия ждала этого момента всю жизнь, и я не думаю, что их история на этом заканчивается.
А мы едем навстречу новой подсказке.
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
