Мой перевод. Автор:
Keetah Spacecat.
Я рос в довольно уединённом месте.
Дома отстояли друг от друга на множество миль, и между ними простирались фермерские угодья. До ближайшего соседа было полчаса езды на велосипеде, или ещё дольше, если идти пешком. Если у вас есть машина, всё кажется ближе, чем есть на самом деле, но когда идёшь по едва асфальтированной дороге, а вокруг нет ни души, понимаешь, что такое настоящее одиночество.
В каком-то смысле это было неплохо. Мне нравилось чувствовать себя частью первозданной природы, как и положено человеку. Я любовался красотой древних лесов, пил из чистых горных родников – лучшая вода, какую мне доводилось пробовать. Сейчас, в городе, ничего подобного не найти.
Но в такой жизни хватало, конечно, и минусов.
Весной, летом и осенью еды было вдоволь. В лесу в изобилии водилась дичь, которую можно было добыть. Крестьяне собирали урожай и готовили его к долгой зиме, потому что с наступлением зимы ни войти, ни выйти из долины было невозможно. Электричества могло не быть месяцами, температура опускалась до -14 °, а сугробы достигали в высоту пары метров. Те, кто не успевал приготовиться, просто исчезали в белой мгле, и их больше никогда не видели.
Однажды зимой я узнал, что там, в тёмном лесу, есть не только холод и снег.
Мы с отцом готовились к первой метели в этом году. Большую часть дня мы пилили мёртвые деревья и рубили их на дрова. Дрова – самое важное, что нужно иметь зимой, и мы складывали их высокими штабелями возле стоявшей дома старой чугунной печки. Как и предсказывали местные, в ту ночь и в две последующие бушевала стихия.
Когда отключилось электричество, я не слишком удивился. Горячей воды и света не было несколько недель, но мы справились. У нас были керосиновые лампы, а на печи можно было растапливать снег. Мы хорошо укрыли урожай от холодов, а скоту хватало корма. Все наши животные, от кур до кошек, уютно устроились в сарае. Я был уверен, что мы сможем пережить эту зиму.
Я был ещё ребёнком, и мне не разрешали выходить на улицу – считалось, что выпускать детей из дома в такую погоду опасно. Так что я часто подолгу оставался один. Мне хватало ума поддерживать огонь в печи, и я умел греть себе воду, так что всё было не так уж и плохо.
Но эта зима казалась какой-то не такой. Было холоднее, чем обычно, и из леса доносились резкие хлопки, когда замёрзший сок разрывал стволы деревьев. Завывал ветер, пытаясь проникнуть в дом через крошечные щели и унести остатки тепла. Недавно выпало столько снега, что дом оказался полностью заметён. Отцу пришлось выбираться через окно, чтобы откопать дверь.
Скотина притихла, будто рядом бродил хищник. В эту пору медведи должны были уже спать в берлогах, а горные львы охотились на оленей. Кто же мог рыскать в лесу в такое время?
Конечно, я знал легенды. Вендиго. Упыри. Некоторые местные, с немецкими корнями, шептались о Крампусе, который приходит, чтобы забрать непослушных детей.
Они, конечно, ошибались: то, что там таилось, было старше любых легенд. Оно всегда голодно, и его голод невозможно утолить.
Однажды в пасмурный день я выглянул в окно с керосиновой лампой в руках и увидел три красных глаза, светившихся вдали на дереве. Три – магическое, колдовское число, и от шока я едва не уронил лампу. Я не мог отвести взгляда, и глаза моргнули мне, а потом скрылись среди деревьев.
Я подбросил в огонь ещё одно полено и постарался выкинуть случившееся из головы.
Я не стал ничего рассказывать отцу. Не потому, что боялся, что мне не поверят. Просто лишние разговоры привлекают их внимание. Я не показал виду, но испытал огромное облегчение, когда отец пришёл домой вечером, чтобы приготовить ужин.
Завывал ветер, и я мог поклясться, что всю ночь за домом кто-то ходил. Отец тоже слышал эти шаги и до рассвета просидел с заряженным ружьём в руках.
На следующий день мы увидели, как из леса выходят звери. Лисы, кролики, мыши, совы, олени – вся эта живность, крупная и мелкая, пересекала наш участок и спускалась в долину. Уверен, отец понимал, что происходит, но не проронил ни слова. Остаток дня он провёл, таская в дом всё больше и больше дров, пока совсем не осталось свободного места. А потом он вынес кое-что во двор и принёс ещё дров. Он запер двери и окна и повесил тяжёлые, плотные шторы.
Он велел мне вести себя хорошо и почитать учебники, а сам сел у двери с винтовкой в руках.
Всю ночь пронзительно завывал ветер, и холод снова заползал в дом. Отец запретил выглядывать наружу и даже подходить к окнам. Но я слышал, как в рамах позвякивают стёкла, по которым расползался иней. Если прислушаться, можно было услышать тихий скребущий звук, будто алмазы тёрлись друг о друга. Белый, чистый и льдистый звук. Вдалеке послышался хриплый, полный муки и отчаяния, крик. Это был не человек, точно. Отец велел мне ложиться спать и снова напомнил, чтобы я не выглядывал в окна. Я послушно лёг, но сон не шёл. Крики звучали всю ночь.
Наутро мы узнали, что случилось с животными, которые не успели накануне выбраться из леса. Возле одной из яблонь распростёрлась замёрзшая лань, которая, без сомнений, пыталась найти убежище. Неподалёку лежали мёртвый кролик и несколько мелких птичек. Их тела, подобно стеклу, покрыл тонкий слой льда. Должно быть, именно они кричали в ночи, медленно замерзая. Я расплакался, но слёзы только жгли глаза и превращались в льдинки на щеках.
На следующую ночь снова завывал ветер, и снова ударил мороз. Отец опять велел мне ложиться спать и сел у двери с заряженным ружьём. Но я не послушался и откинул занавеску на окне своей спальни.
Белый снег резко контрастировал с тёмным небом и чёрным лесом. Облака скрывали луну и звёзды, и света едва хватало. Деревья покрывал лёд, ветки начали трескаться под его тяжестью. Я сидел неподвижно, вглядываясь в ночь и не вполне понимая, чего именно я жду. И тут я увидел это.
В темноте проступила фигура. Она имела гуманоидные очертания, двуногое, с длинными тонкими игольчатыми конечностями. Его «голова» была почти кубической, но с каждым шагом менялась. Я вглядывался изо всех сил, но не мог различить деталей. «Голова» имела странную форму, казалось, что она вырезана из куска тьмы и не вполне присутствует в нашем мире. Может быть, это был пришелец?
Я не успел как следует обдумать происходящее – фигура повернулась и посмотрела прямо на меня. Я несколько секунд смотрел прямо на неё, а потом моргнул.
За то мгновение, что мои веки были сомкнуты, всё изменилось. Окно залило красным светом. Маленькое белое пятнышко в центре переместилось и уставилось прямо на меня.
И тут я понял, что смотрю в огромный глаз… этой штуки!
Я не закричал. Я тихо и быстро задёрнул шторы. А потом закрыл глаза и сосчитал до десяти, собрав всю свою храбрость. Меня трясло, но я снова протянул руку и отдёрнул край шторы.
Всё, что осталось у окна – толстый слой льда, сквозь который мир казался странно искажённым. Навскидку, ледяная корка была толщиной сантиметров пять.
Послание яснее некуда. Смотреть было нельзя, но я был ещё маленьким и глупым, мне дали ещё один шанс. Я не хотел его упустить, так что лёг в кровать и больше не говорил об этом.
Думаю, отец понял, что я выглядывал наружу, потому что он подозвал меня и усадил за стол, чтобы объяснить природу мира. «Люди маленькие, - сказал он мне. – Наш мозг недостаточно велик, чтобы постичь некоторые вещи. Лучше не лезть не в своё дело».
До сих пор я никогда не выхожу на улицу в метель, потому что боюсь, что снова увижу эти глаза.
И во второй раз пощады не будет.
Вычитка: Sanyendis (Thedien Noer).
Все новые рассказы мы сперва выкладываем на нашем канале в ТГ: Сказки старого дворфа. Заглядывайте, нам будет приятно.
