Повод к вызову – ребёнок 5 лет. Температура 38. Болеет 7 дней. Диагноз: «лихорадка неясного генеза (происхождения)? ОРВИ?» Госпитализирован в инфекционное отделение.

Ребёнок заболел поздно вечером 30 августа, когда находился вместе с мамой в гостях у бабушки. 31 августа бабушка вызвала педиатра на дом. Врач поставил диагноз – ОРВИ. Назначил противовирусные и жаропонижающие препараты и велел через три дня прийти на приём. Мама ребёнка в поликлинику не повела и на дом педиатра не вызывала.

– А зачем? Лечение же назначили. Температура после лекарств снижается.

Пробыв в гостях шесть дней, вернулись домой. Но мама не посчитала нужным идти в больницу. А вечером седьмого сентября мама вдруг осознала, что если у ребёнка температура 38,5 в течение недели, то надо показать его врачам. Во время осмотра ребёнка выявлено повышение температуры тела – 38,3, гиперемия зева. Жалобы на слабость, снижение аппетита. И всё. Ни кашля, ни насморка, ни расстройства мочеиспускания. Вполне возможно, что это ОРВИ, только за это время улучшение самочувствия должно наступить, а его нет. Но есть масса других заболеваний, при которых будут те же самые жалобы. И не всегда они проходят сами собой.

Увезла я ребёнка в инфекцию. Там будут выяснять причины лихорадки. Мама, когда собиралась, психовала, вещи в сумку с силой бросала, явно выражая своё раздражение болезнью и нежелание ехать в больницу.

Выводы? А нет их у меня. Кто-то любит больше ребёнка, а кто-то – личный комфорт. И это всё.

P.S. Заключительного диагноза я не знаю.

 Самое страшное в нашей работе – это смерть детей. Да и не только в работе. Вообще в жизни – это самое страшное. Бывает, смерть ожидаемая. Это когда человек неизлечимо болен, и на последней стадии заболевания все начинают ждать, кода же он умрёт. И медики, и родственники. Есть среди таких больных и дети. Только в этих случаях родители делают всё, чтобы продлить жизнь своих детей-инвалидов. И не нам их судить. Если смерть ожидаемая, то родители как бы готовы к этому. Но, к большому сожалению, бывает смерть внезапная.

Теперь скорую помощь вызывают на все трупы, даже на явные, например, с признаками разложения. Мы приезжаем и осматриваем. Я очень рада, что ни разу не попала на детский труп. Но мои коллеги рассказывали много разного. Чаще причиной смерти бывает несчастный случай: ДТП, утопление, случайное повешение, отравление, падение с высоты и другие причины. Но бывает смерть по неизвестной причине. Чаще это младенческая смерть.

Одной моей коллеге-фельдшеру пришлось за один месяц побывать на двух вызовах, где умерли совсем маленькие дети. Возраст 3 месяца. Эти дети даже родились в один день, а умерли с разницей в несколько дней. В первом случае мама утром увидела, что ребёнок не дышит. Потом мама говорила, что полчаса назад ребенок спокойно спал. Она проводила мужа на работу, подошла к кроватке и увидела посиневшего ребёночка. Она тут же вызвала скорую. Выехала врачебная бригада. Машина ехала со включенными спецсигналами. Коллеги потом рассказывали, что мама с бабушкой встретили бригаду у подъезда. На руках мамы было маленькое холодное тело. Они тут же впихнули ребенка в руки:

- Реанимируйте его! Пожалуйста, спасите!

Тело тут же забрали в салон автомобиля. Несмотря на внешние признаки того, что ребёнок умер окончательно, приступили к реанимационному пособию. Потом врач говорила, что если бы это был взрослый человек, то сняли бы изолинию и показали родственникам. Но здесь был очень маленький ребёнок, а кардиографов с такими маленькими электродами у нас нет. Зато было опасение, что произошла врачебная ошибка, и, если пытаться сначала снять кардиограмму, а потом уже принимать решение, много времени будет потеряно.

Реанимация была безуспешной. Бригада вернулась морально опустошённая.

Примерно через неделю та же фельдшер попала на труп другого трёхмесячного ребёнка. У тела уже было выраженное трупное окоченение. Вызов поступил около 11 часов утра. Мама уверяла, что ребёнок ещё недавно был жив. Мол, утром, как встали, они его проверяли. Так как он не плакал, то больше и не подходили к нему. А вечером у ребёнка со здоровьем не было проблем. Правда, у моей коллеги сложилось впечатление, что к ребёнку не подходили уже давно: выраженное трупное окоченение наступает через несколько часов (от 4-6 часов до 24-48 часов после смерти). Сутки, конечно, не прошли, но было ощущение, что к ребёнку утром не подходили совсем: ребёнок лежал в кроватке, а на лице и подушке были следы засохших рвотных масс.

Несколько лет назад одна из бригад ездила на констатацию трупа двухлетнего ребёнка. Жил ребёнок вместе с родителями в коллективном саду. У него не было прописки совсем, в поликлинике его ни разу не видели – родители не только не провели прикрепление к нашей поликлинике, они его, как из роддома забрали, так врачам больше не показывали. Рожала мама в Екатеринбурге, в том же городе и была прописана. Чем был болен ребёнок, неизвестно. Мама сказала, что утром встала и увидела, что ребёнок умер. Всё.

Вот такой у меня получился печальный рассказ.

Отдельный класс учеников — самокомментаторы.

«Так, сейчас открываю браузер — долго что-то загружается, ну ладно, я пока посмотрю, какие тут параметры системы, вижу, что более-менее. А вот и браузер запустился. Захожу на сайт Скретча, ввожу логин и пароль. Неправильно. Видимо, я спутал английские S и C, проверяю — да, теперь всё хорошо».

Такие товарищи могут раздражать соседей и преподавателя, если не знать, что они всё правильно делают. Да, такое проговаривание своих действий и мыслей даёт нашему мышлению прирост к эффективности. Голова так лучше работает, если по простому.

Так что обычные мои слова: «Здорово, правильно, вот все смотрите и запоминайте. Когда с чем-то сложным сталкиваетесь, такое проговаривание очень помогает лучше обдумывать. Только давайте это делать потише, чтобы друг другу не мешать». Потом ещё приходится поповторять, но это не страшно.  

Сейчас я уже не учу в общеобразовательной школе и не в кружках, а только онлайн индивидуально и в минигруппах(репетитор), тут всё проще — попросил микрофон выключить и всё.

Ранее я говорила, что иногда приходится на людей «давить», шантажировать их, пугать, уговаривать для достижения результата. Иногда приходится говорить гадости. Но всё это делается не просто так, а для достижения цели. Основная цель – это помочь исцелиться.

 Работала я в фельдшерской бригаде. И в ту смену мне повезло: я была помощником у другого фельдшера, назову его Слава. Моё дело маленькое: оформлять бумажки да выполнять назначения того, у кого я в помощниках. Дают нам вызов: у девочки пяти лет температура, рвота, жидкий стул. Поехали.

Приезжаем. Нас провели в большую комнату, куда потом папа и ребёнка принёс. Девочка тут же улеглась на диван и закрыла глаза. Я, взяв полис ОМС, стала бумажки оформлять, а Слава приступил к опросу родителей и осмотру ребёнка. Я пишу, но слышать всё слышу.

Заболела девочка накануне вечером. Температура 37,5, рвота два раза малым объемом, стул кашицеобразный один раз. И всё бы ничего, да девочка бледная, вялая. И всё уснуть во время осмотра норовит. И клиника не яркая, а сонливость настораживает. Инфекции бывают разными. Некоторые инфекции, кроме желудочно-кишечного тракта, ещё и нервную систему поражают. Слава предложил родителям госпитализировать ребёнка. Но мама стала отказываться от госпитализации, объясняя это тем, что с девочкой некому ехать. У мамы грудной ребёнок. Слава предложил с ребёнком папе поехать. Папа согласился:

– А почему бы и нет? Давай я поеду.

Мама категорически стала возражать:

– Ему на работу завтра.

– Я могу завтра не идти на работу или больничный взять.

– Нет. Мы не можем ехать. У нас нет возможности. Я отказ напишу.

Слава стал уговаривать маму:

– У ребёнка есть бабушка? И она в нашем городе живёт? Так пусть сегодня папа побудет с девочкой, а завтра бабушка может с ней лечь.

И отец ребёнка согласен, но мама упирается:

– Мы не можем. У нас нет возможности.

А надо сказать, что в то время наша инфекционная больница была на ремонте. Поэтому больных мы возили на госпитализацию в другой город. И когда кто-то отказывается от госпитализации, а мы видим, что с болезнью можно справиться и в домашних условиях, спокойно берём отказ, назначаем на следующий день, а если вызов с утра, то и на сегодня, вызов на дом врача из поликлиники. Но не в этот раз. Видно, что состояние ребёнка тяжёлое. Но мама не хочет, чтобы папа ехал с ребёнком в больницу. Слава исчерпал все слова: он объяснил тяжесть состояния ребёнка и то, что сами они могут не справиться, и поуговаривал, и поубеждал. Но отказ брать не собирался: ребёнок нуждался в госпитализации. А я давно уже свои бумажки написала. И даже сопроводительный лист, с которым в больницу пациентов

возим тоже. И этот бесконечный спор меня уже сильно раздражать стал. И вот все замолчали. Пауза затянулась, и я не выдержала:

– Мама, а если ваш ребёнок умрёт, Вы найдёте возможность к нему на похороны сходить?

Вот тут маму с диванчика подбросило:

– Да как Вы можете такое говорить! Ладно! Везите её в больницу!

Заплакала и ушла в комнату вещи собирать. Мне как-то неудобно стало. Стыдно, что ли. Вот взяла и гадости людям наговорила. Я говорю мужу женщины:

– Вы уж извините, но пришлось гадость сказать. Иначе не могли убедить.

Отец ответил:

– Да я понимаю. Ничего страшного. Не переживайте.

Девочку вместе с отцом мы увезли в инфекционное отделение. Дальнейшую судьбу не знаем. Надеюсь, что у них всё хорошо.