Странные люди 11. Резьба по дереву

Озарения приходят внезапно, это все знают. И человеку, может, совсем не обязательно для этого трудиться. 

Мне тоже повезло, и меня посетило озарение. Странное, конечно, озарение. Как будто больше ничего не осталось, берите, что дают. 

В общем, оказалось, что я хочу резать по дереву. А куда резать? Профессия моя даже близко не около ножей. И даже не около дерева. Неинтересная, одним словом, профессия. Больше теоретическая. 

И вот меня осенило. И я месяц хожу и страдаю. Потому как ни ножа подходящего, ни деревяшки нет. 

Ладно. Знакомые, конечно, удивились такому желанию. Но, конечно помогли. Сказали: «Вот, мол, очень даже резчик по дереву. Ничего, что он бородатый, он очень довольно милый человек. Иди, научит. И ножик даст». 

Пошла. Хотя и страшновато, мужик-то на лесника похож, а потребность в резании дерева сильнее. 

Прихожу. 

— Что, — говорит, — желаете? На досточке или так, как бог на душу положит? 

— Хочу, — говорю, — и всё. А как не важно. Начинайте, — говорю, — учить. 

— Вы, — говорит, — должны понимать такое, что вы можете остаться натурально без пальца. По первости, — говорит, — такое бывает. 

— Не извольте сомневаться, — отвечаю, — пальцев-то у меня не две штуки. Авось и хватит на обучение. 

Порешили. Даёт он мне нож. Резак называется. И даёт деревяшку. 

— Начинайте, — говорит. — Вот этот палец, к примеру, сюда, а вот этот так расположите. И того. Должно получиться, ежели не дура.

Всё моё прошлое историческое развитие неоднократно показало, что, бывает, и дура. Но бородатому мужику с ножом я, конечно, ничего не сказала, а стала делать, как он говорит. 

Раз делаю, два. Гляжу, вроде и стружка пошла. Сдвинулось дело. Дал мне мужик чурочку, рисунок, резак и отправил домой. Развивать навыки. 

— Сделайте, — говорит, — к примеру, мне вот такое к следующему разу. 

И тычет пальцем в рисунок. А там, извините, человек. Нос у него, голова, все как положено. 

— Я, — говорю, — конечно, извиняюсь. Я ещё, может, круглую голову делать пока не умею. А нос на квадратной голове смотрится неудобно. Нельзя ли без носа? Глаз хорошо, изображу. 

— Нету, так нельзя, — говорит мужик, — нос должен быть обязательно. Это не какой-то там непонятный гражданин. Это, извините, богиня Макошь. И тут своеволие не приветствуется. Вот тут на чертёжике всё нарисовано: сначала делаешь так, потом отфигачишь тут. Потом подравняй, это всё-таки божественная личность, тут надо строго. А потом, — говорит, приноси. Я посмотрю. 

Я, может, ничего не поняла, но домой пошла. С чурочкой и чертёжиком. И начала резать. Конечно, не со всей дури: богиня всё ж таки. Понимать надо. 

Режу час, режу два. Гляжу, толку никакого: не проглядывается божественная сущность. Ладно, думаю, пойду поем. Сил прибавится, тогда, может, и дело интересней пойдёт.

Не пошло. Видимо, не в этом дело было. 

А в чём?

Пошла к зеркалу поглядеть, как глаз, к примеру, выглядит. Вот тут надо отрезать, вот тут не надо. И плечи. Плечи отпилить. Ну, то есть не плечи, а деревяшку наш плечом. Что её ножом-то колупать? Расстройство одно. 

Так и ходила два дня к зеркалу — глядеть, что и где отрезать и как оно расположено. Получилась, мало что не богиня, а какая-то девка деревенская. Курносая. И руки не то чтобы аккуратные. 

Хорошо. Через два дня принесла мужику на осмотр. Мужик смотрел-смотрел, вертел-вертел да и говорит: 

— Вон морилка, вон лак, крась. Поинтереснее, — говорит, — будет. А то пока я не могу признать божественную личность в полной мере.

Покрасила. Снова подаю на рассуждение.

— Вот теперь, — говорит мужик, —  несколько другое дело. Мастерства, конечно, нет, но уже видно, что не лягушка какая. Макошь и есть. Я, — говорит, — её в дальний угол поставлю. Авось, не увидят. А ты иди снова режь. Мужика теперь, к примеру, можно. Да хоть бы лешего какого. Или домового. Там разберемся, на кого он обличьем похож будет.

Куда он поставил эту первую поделку, мне неизвестно. Это я не могу сказать. А через три месяца принес мне заработок: пятьсот рублей. Купил её кто-то. То ли подумал, что это какая несчастная святая. То ли Макошь в самом деле такая и была — внешностью обделенная и с неровными руками.

Мне-то откуда знать.