С описаниями, идеи которых можно взять на вооружение для своих игр ДнД (и для других систем) от художника magical_scope.

Ирвельд обещал постараться писать быстрее, Ирвельду потребовалось 24 дня на следующую главу... ( '¬, ¬)
Я всё ещё буду стараться писать быстрее, но точно могу сказать, что до следующей главы времени понадобится больше.
Седьмая глава завершает историю сытыгаха, но история Егора только начинается. Ему предстоит обучиться колдовству; познать тени, которым теперь принадлежит его душа; узнать, кому на самом деле служит Гарм; найти отца... и многое, и многое...
Скажу, что история точно растянется надолго, но вода камень точит, и рано или поздно я доведу её до завершения.

Приятного чтения!
PS: Как всегда, очень рад отзывам и признателен за указание на любые ошибки :)

Первая глава тут

***

В этом огромном городе не темнеет даже ночью. После захода солнца мириады рукотворных звёзд раскинулись настолько далеко, насколько хватает взора, скрыв своим светом небо. Возможно, чтобы никто из жителей этого исполинского города не мог сравнить.

Когда Сайрат рос, у него над головой всегда было полное звёзд небо. Каждую ночь, он мог, подняв голову, окунуться в него. Теперь же наверху можно было найти хорошо, если дюжину тусклых огоньков. Сайрат тосковал по тому небу и тем звёздам, но их уже не вернуть. Сейчас у него был только небольшой коврик, постеленный на голый бетон, одежда, что на нём, да его сила. Сайрат убеждал себя, что большего ему и не требуется, и иногда даже верил этому.

И сейчас, зализывая раны, он пытался убедить себя в том же. Не получалось. Ему хотелось заполучить силу Ворона, но упрямый дух выбрал мальчишку. Засада провалилась. Произошло слишком много неожиданностей. Появление колдунов застало Сайрата врасплох, но самым странным оказалось то, что мальчишку защищала тень. Тоже колдуны постарались? Интуиция подсказывала, что это нечто иное. Хотя убивать мальчишку всё равно не хотелось. Завладеть силой Ворона будет намного проще, если мальчишка откажется от неё добровольно.

Кто-то вошёл. Сайрат ощутил, что некто потревожил ловушку на входе. Простой одноразовый часовой, оповещающий о пришельце. Тратить силы на что-то серьёзнее не было бы разумно.

Интересно. Мальчишка сам пришёл к нему, да ещё и совсем один. Может Ворон снова что-то задумал?

Подождав, и убедившись, что мальчишка вошёл, Сайрат поднялся, и шагнул в чёрный зев дверного проёма позади него.

***

Егор помнил дом, к которому его привёл Гарм. Недостроенная многоэтажка, в которой нашли первую жертву сытыгаха. Свет фонарей разбивался о голые стены. В сотнях глазниц оконных проёмов клубилась тьма, и чем выше, тем она была непроглядней. Егор обернулся. Позади осталась укрытая светом фонарей улица. Собравшись с духом, Егор вошёл в зев дверного проёма перед ним. Туда, где уже несколько минут ждал Гарм.

Поначалу Егор двигался на ощупь. Медленно, вдоль стен, он шёл по коридору. Постепенно глаза привыкали к мраку. Сначала в темноте появились силуэты локтей, затем он сумел разглядеть пальцы, потом ноги. Когда глаза совсем привыкли, он уже видел валяющиеся по углам бутылки, пластиковые коробки от полуфабрикатов, битые стёкла и разный строительный мусор.

— Ягнёнок сам пришёл на бойню? — раздалось вокруг, сразу отовсюду.

«Не обращай внимания, — услышал Егор в голове голос Хутхи. Ворон спрятался в его тени, — сытыгах пытается выбить тебя из равновесия».

— Думаешь, у меня не хватит сил на сопляка вроде тебя? — теперь голос шёл сзади. Егор обернулся, но позади никого не оказалось.

«Иди вперёд. Он хочет тебя испугать».

Слабый, едва заметный свет, вывел Егора к лестнице с большими проёмами под окна.

— Ты слишком поверил в себя, — раздалось над самым ухом. Егор сбился с шага, но тут же поставил ногу на следующую ступеньку, продолжая подъём вслед за скользящим в тенях Гармом.

— Приход сюда станет твоей последней ошибкой.

Гарм свернул с лестницы, и скрылся во тьме коридора на этаже.

— Я благодарен, что ты сам пришёл ко мне в руки, — услышал Егор голос из темноты коридора в нескольких шагах перед собой. — Теперь пора спать.

Веки Егора потяжелели. Он широко зевнул, глаза его сами собой закрылись, и его обняла тьма.

***

Мальчишка каким-то чудом остался стоять, хоть и покачивался. Он точно спал, но не падал. На что он рассчитывал, раз не смог противостоять даже таким простым чарам? Вот он начал заваливаться. За мгновение до того, как он должен будет упасть, из его тени выпорхнул ворон. Падение немного замедлилось, но недостаточно, и с глухим стуком тело упало на бетон.

— Судя по всему, ты совсем не ожидал меня увидеть, — сказал Ворон.

— Твоё появление ничего не изменит, — ответил Сайрат.

— Уже изменило, — ответил Ворон.

— Почему ты не помешал мне наложить на него чары? — спросил Сайрат с надеждой. — Ты разочаровался в мальчишке?

— Наоборот. В последнее время он всё больше меня радует.

— Тогда почему?

— Потому что это то, что он должен пройти.

Интуиция подсказывала Сайрату, что тут что-то не так. Надо убить мальчишку, пока ещё есть время. Он метнулся вперёд. Ворон каркнул: «Гарм!» На горле Сайрата сомкнулась челюсть огромного зверя. Достаточно сильно, чтобы стало тяжело дышать, но при этом не повредить. Сайрат и предположить не мог, что в тенях скрывается подобное существо. Он остановился, не осмеливаясь двинуться, и лишь спросил:

— Ты подчинил зверя тени?

— Не совсем, — ответил Ворон. — Скажем так, наши интересы совпадают. Гарм, отпусти.

Зверь тени отпустил Сайрата, но он всё ещё ощущал клыки на своём горле.

— Отойди на пару шагов назад, — сказал Ворон.

Сайрат отступил, и спросил:

— Что дальше?

— Будем ждать, когда Егор разберётся со своими демонами.

***

Егор проснулся от светящего в глаза солнца, потянулся, выбрался из кровати, и, зевая, побрёл на кухню. На печи стояла чугунная кастрюля. Он открыл крышку, и оттуда вырвался аромат тушёной с овощами курицы, которую прошлым вечером приготовила Баба Нюра. Позавтракав, Егор запрыгнул в галоши, и выскочил во двор. Баба Нюра шла от курятника, неся в руках охапку свежих яиц.

— С добрым утром! — крикнул ей Егор, и бросился к калитке.

— А ну-ка стой! — осадила его Баба Нюра. — Куда побежал?

— Да к Саньку…

— К какому Саньку?! Я тебе вчера что сказала?! В заводи русалка поселилась! Живо дуй на тропу, и чтобы ни одна душа мимо тебя не прошла! Ты думаешь, это шутки? Если утопит кого, что делать будешь, а? Руки в ноги, и бегом!

Для вида Егор выбежал со двора, но, как только захлопнулись ворота, сбавил шаг. Кто вообще в такую рань к заводи пойдёт? Но раз баба Нюра сказала, придётся дежурить. Она ведь проверит. И если Егора на месте не будет, он такой от неё нагоняй получит, что мало точно не покажется. Весь день там куковать теперь. А мог бы с Саньком сегодня играть в новенькую приставку. Ему вчера должны были привезти.

От размышлений о том, какой же неудачный выдался день, его отвлёк женский голос:

— Егорка, привет.

Его поприветствовала тётя Надя Черепицына. Их дом был предпоследним на улице Труда — главной улице деревни. Это почти в самом конце.

— Ты не видел Кольку?

— Нет, — ответил Егор. Коля Черепицын младший сын тёти Нади. Ему зимой исполнилось двенадцать.

— Эх. Ну, ладно. Должно быть опять рыбачить с утра усвистал.

— Вы уверены, тёть Надь?

— Да вроде-как. Удочки, кажется, на обычном месте я не увидела, — задумчиво сказала тётя Надя.

«Нет!»

В груди возник липкий комок страха.

— Вот паршивец! — продолжала тётя Надя. — Должен был сегодня жука колорадского с картошки собирать!

«Всё будет в порядке. Надо только догнать его».

— Ой, тёть Надь, простите, мне бежать надо, — Егор припустил что есть духу бросив на ходу: — До свидания!

Только бы успеть!

Он летел по единственной в деревне асфальтированной дороге так, что едва успевал переставлять ноги. Ну почему Кольке именно сегодня захотелось порыбачить с утра?

Только бы успеть!

Он свернул на тропу в лес. Дорога неровная: ямы да кочки. Ноги бы не поломать… На ходу подобрал отломанную берёзовую ветку. Выглядит прочной. Оступился, упал. Вскочил, бросился дальше. Левая нога болит: подвернул ступню. Не страшно.

Только бы успеть!

Донёсся запах тины. Заводь близко. Хромая, Егор выскочил на небольшую, шагов пять, поляну рядом с рекой. На обрывистом берегу сидел, наклонившись вперёд, мальчик. Удочка лежала рядом. Леска была в воде, но поплавка не было видно. На секунду Егор остановился, стараясь отдышаться.

Успел?

Хромая, он пошёл к берегу. Из-за плеча мальчика выглянула светловолосая макушка.

— Назад! — крикнул Егор. В этот момент на плечи мальчишки легли бледные, с длинными тонкими пальцами, руки. Из-за плеча выглянуло иссиня-белое лицо с очень грустными глазами.

Егор метнулся вперёд. Он замахнулся берёзовой веткой, целясь русалке в голову, но та резко дёрнула ребёнка на себя, и они оба скрылись под водой раньше, чем Егор сумел ударить. Не раздумывая, он нырнул следом.

Намокшая одежда сковывала движения, мутная вода щипала глаза. Впереди мелькнула бежевая рубашка. Егор схватился за неё, и дёрнул, утаскивая себя глубже. Рубашка слетела, и наугад Егор ухватил Колю за руку, подтянулся, ухватил его под подмышки, и ощутил ещё одни руки. Холодные и тонкие. Он схватился за одну, и принялся разжимать пальцы. Чудом удалось. Тогда он изо всех сил рванул Колю наверх. Вторая рука отпустила ребёнка, и за пару секунд Егор вытолкнул его на берег. Сам он выбраться не успел. На его лодыжке сомкнулись холодные пальцы. Едва Егор успел глотнуть воздуха, как его снова утянули под воду. Он пытался лягаться — бесполезно. Нагнулся, стараясь разжать мёртвую хватку. Вторую ногу пронзила боль. Русалка проколола когтями ступню. Егор закричал, теряя бесценный воздух. Холодная хватка разжалась, чтобы вновь сомкнуться у колена. Русалка карабкалась вверх. Когти проткнули правое бедро. Левый бок. Грудь справа. Во рту появился привкус железа. Перед самым носом появилось лицо русалки. Спокойное, даже грустное. «Красивая», — подумал Егор отстранённо. Воздух кончался. Грудь жгло огнём. Отчаянно хотелось дышать. Русалка ещё приблизила лицо, коснулась губ. Вдох.

***

Сайрат размышлял, как он умудрился попасть в эту ситуацию. Почти всю ночь он в компании зверя тени и духа в форме ворона наблюдал за тем, как спит один бесполезный мальчишка.

— Чего мы ждём? — спросил он.

— Когда всё закончится, — ответил Ворон.

— Ты же знаешь, на что обрёк мальчишку?

— Лучше, чем ты.

— В каком смысле?

— Ты хотел поместить Егора в вечный кошмар. Я немного исправил чары, и отправил Егора в конкретное воспоминание, чтобы он мог прожить его заново.

— Зачем?

Внезапно мальчишка начал дёргаться, при этом перестал дышать, будто задержал дыхание. Выгнулся дугой, весь напрягся, а затем он затих. Ни движения. Ни дыхания. Умер. Совершенно точно умер. Глядя на это Сайрат разразился хохотом.

— Твоё заклинание убило мальчишку!

— Ты знаешь, как человек становится шаманом? — неожиданно спросил Ворон. Сайрат резко замолчал, ощутив подвох.

— Да. На грани жизни и смерти человек может коснуться мира духов и пробудиться как шаман.

— Есть только один способ коснуться мира духов, — ответил Ворон, — умереть. Чтобы стать шаманом, человек должен умереть.

— Но мальчишка уже шаман. Он умрёт окончательно.

— Гарм, последи, чтобы наш друг не наделал бед. У меня есть дела.

Сказав это, Ворон исчез.

Светало.

***

Тьма. Сотни, тысячи оттенков тьмы струились, обрисовывая странный, искажённый мир.

Вокруг сновало множество угольно-чёрных существ, похожих на головастиков или мальков. Какие-то из них были длиной со спичку, какие-то — с небольшую кошку. Один заметил Егора, и подплыл ближе, зависнув в паре метров перед ним. За ним подтянулся ещё один, затем ещё, и вскоре вокруг Егора вилась целая стая этих существ.

Внезапно тьму вспорол фиолетовый свет. Мальки, испуганные свечением, прыснули в стороны. Из света вышло существо. Оно выглядело как нечто среднее между человеком и вороном. Хутха?

— Почему ты тут, а не в мире духов? Неужели из-за бреши, которую ты пробил. — задумчиво сказал Хутха, затем добавил: — Ты справился?

— Не знаю, — ответил Егор беззвучно, — но я сделал всё, что мог.

Хутха кивнул:

— Этого достаточно.

Свет, из которого вышло существо, охватил Егора, заполонил собой весь мир, а миг спустя Егор вновь почувствовал своё тело. Судорожно вдохнул. Лёгкие обдало кипятком, и от боли он выгнулся дугой. Выдох, и новый всплеск боли. Вдох. Легче. Лучше.

Живой!

Холодно. Голова раскалывается. Всё тело ломит. Открыл глаза. Темно, но видно на удивление хорошо. В сравнении с истиной тьмой эта темнота не идёт ни в какое сравнение. Рядом на бетонном полу сидит ворон. Спереди, в тени у стены неотрывно смотрит на лысого мужчину Гарм.

— Как? — прошептал лысый.

Холод, звук, боль, всё это значило жизнь. Егор был жив.

— Поздравляю, — сказал ворон. — Теперь ты дважды воскресший.

Воскресший? Да. Он ведь умер во сне. И не только во сне. Он чувствовал изменение, будто нечто, что было расколото, вновь стало единым. Нечто, много лет терзавшее его душу, пропало. И что-то ещё. Что-то, что сопровождало его душу, стало теперь её частью.

Понемногу Егор приходил в себя. Сытыгах сидел перед ним. Беспомощный и растерянный. С трудом Егор сел. Встал. С каждым движением силы возвращались.

— Расскажи, что ты знаешь о моём отце? — прохрипел Егор. Голос слушался плохо.

— Зачем мне это?

— Я… сохраню тебе жизнь.

— И отдашь меня федералам? — Егор не отвечал. — Как я и думал, — усмехнулся сытыгах. — Мы с твоим от…

Сытыгах умолк на полуслове, будто поперхнулся.

— Нет, — прохрипел он с выражением ужаса на лице, — нет…

Он согнулся, ткнулся лбом в пол и, спустя несколько секунд, мёртвый медленно завалился на бок.

— А твой отец опасный человек, — сказал Хутха.

— Что произошло? — ошарашенно спросил Егор.

— Проклятье молчания. Оно используется, когда надо убедиться, что кто-либо не скажет лишнего. Оно разрушает душу, если попытаться сказать что-то об объекте запрета.

— И это мой отец сделал?

— Судя по всему. И сытыгах, кажется, даже не знал о проклятии. Что ж, в конце концов он получил то, что заслужил. Идём.

Когда Егор вышел на улицу, на востоке алел рассвет, люди спешили на работу. Рождался новый день. Егор позвонил в ФСНСП и о произошедшем, чтобы они забрали тело сытыгаха.

На следующий день его вызвали для дачи показаний.

Егор освободился он после трёх часов дня. Солнце начинало клониться к горизонту, но на улице было на удивление приятно даже несмотря на дыхание зимы, которое уже ощущалось в холодном ветре. Стоило Егору выйти за ворота, как к нему подошла коротко стриженная женщина в бежевом пальто.

— Ты Егор Сорокин?

— Ну да.

Женщина протянула руку для рукопожатия.

— Лена Лемехова, инструктор центра подготовки Федеральной Служба по Надзору за Сверхестественными Проявлениями.

Егор пожал протянутую ладонь и спросил:

— По какому вопросу?

— Пётр Иванович просил встретить и убедиться, что ты должным образом пройдёшь обучение.

— А если я откажусь?

— У тебя нет такой опции. Садись в машину, я отвезу тебя в общежитие.

Егор тяжело вздохнул.

— Завези домой, я хотя бы вещи возьму.

— Хорошо, только быстро.

Глава далась не просто (что-то в последнее время что ни глава, то всё "далась не просто", сколько ж можно то?!). И работы навалилось много, и домашних дел, ещё пошёл учиться на права, а то сколько ж этим затягивать то можно? Да и сами события в главе не самые простые для описания. Писал, переписывал, добавлял... надеюсь, получилось не совсем плохо ( ¬, ¬)

Пятая глава закончилась на том, что сытыгах добрался до Егора, но, кажется, это была ловля на живца... К сожалению, не всё пошло по плану (будто кто-то сомневался!)...

Кажется, теперь надо будет сгенерировать новую картинку Егора с Гармом (спойлер?🤔)

Спасибо за ваш интерес к моему творчеству, и приятного чтения!

Первая глава тут

***

Сытыгах стоял совсем рядом с Егором, окутывая его смрадом гниющей души. «Он знает моего отца?» — засел в голове вопрос. Отвлёкшись, Егор не заметил, как колдун протянул к нему худую, костистую руку. Резкая боль пронзила грудь, и Егор отшатнулся. Сытыгах уколол его кривым когтем. Из маленького прокола вытекло и повисло в воздухе несколько серебрящихся капель эссенции души.

— Какой чистый цвет, — прошипел сытыгах.

— Что тебе надо? — спросил Егор.

— Чего я хочу неважно. Важно, что я должен для этого сделать.

Едва он это произнёс, как его лицо исказила гримаса ярости. В тот же миг раздался тонкий свист, и мимо головы Егора пролетела сверкающая, как полярное сияние, стрела. Сытыгах метнулся в сторону, и стрела только немного задела его щёку. В воздухе повисли несколько жёлто-зелёных, напоминающих гной, капель. В этот момент пуповина души дёрнула Егора назад, и он пушечным снарядом влетел в тело, упав навзничь. Ночную тишину вспорол вопль, полный злобы и разочарования. Глубоко в снежной завесе вспыхнул шар пламени, и раздался грохот.

— Уходи отсюда, живо! — прокаркал появившийся внезапно Хутха и улетел в сторону взрыва.

Несколько секунд Егор сидел на холодном асфальте, приходя в себя. Этого времени хватило, чтобы его нашёл сытыгах. Он выскочил из снежной пелены. Сейчас колдун выглядел совсем иначе, и лишь по запаху Егор узнал его. Он был обожжён и покалечен. Левая рука дымилась, и безвольно висела, а в правой он сжимал тонкий клинок, сделанный будто из грязного, жёлто-зелёного стекла. Несмотря на потрёпанный вид, глаза его светились багровым гневом. Он размахнулся, намереваясь снести Егору голову, но из тени взметнулась тонкая полоска тьмы. Клинок врезался в неё с глухим стуком, так и не достигнув шеи. На лице сытыгаха, мелькнуло удивление, быстро сменившееся яростью. Он замахнулся для нового удара, но сбоку на него налетел человек, сбив с ног.

Оба, и сытыгах, и напавший на него, упали на землю. Они яростно били и пинали друг друга. Кто-то из них метнул оранжевую искру, но промазал, и снаряд улетел в небо. Ещё одна вспышка врезалась в газон, разметав землю. Сытыгах извернулся, пнул напавшего в живот и проткнул его своим мечом. Лезвие выступило у человека из спины, он обмяк и упал на землю. Пошатываясь, сытыгах встал и вынул из тела клинок. Он и сам едва стоял на ногах, но злоба в глазах не потускнела. Он бросил взгляд на Егора, шагнул. Раздался треск, и колдуну в спину ударила молния. Мир хрустнул, а затем с оглушительным грохотом лопнул.

Когда гром стих, навалилась тишина. То ли Егор оглох от грохота, то ли все звуки испугались, и попрятались. Снегопад прекратился так же внезапно, как и начался, и Егор увидел, Нину. В абсолютной тишине она подбежала к убитому сытыгахом человеку и опустилась перед ним на колени. Сейчас, когда всё успокоилось, Егор присмотрелся. Он увидел знакомую коричневую куртку, серые кроссовки, джинсы трубами и понял, что там лежал Илья. Очередная жертва его, Егора, слабости. Плечом он ощутил знакомую тяжесть: вернулся Хутха.

Постепенно звуки возвращались. Шумела неподалёку дорога, шелестел сухой листвой ветер. Вскоре приехала машина. Она забрала Нину, тела Ильи и сытыгаха.

— Иди домой, — тихо сказала Нина, прежде чем уехать, — ты ничем не поможешь.

Это верно. Он ничем не поможет. Никогда не помогает. За что бы ни взялся, всё идёт наперекосяк. И всегда кто-нибудь умирает.

— Нам пора, — прервал Хутха мысли Егора, когда на утонувшей во тьме улице остались лишь они двое, да противостоящие наступившей ночи фонари.

Егор тяжело поднялся, и побрёл в сторону дома.

— Почему? — спросил он тихо. — Почему это происходит со мной?

— Потому что только ты можешь с этим справиться.

— Чушь!

— Может быть, — ответил Хутха. — Но за свою жизнь я много раз сталкивался с судьбой. Это не то, что ты можешь выбрать. Она как сегодняшний стылый ветер, случается независимо от нашего желания, но мы сами решаем, как её встретить. Можешь взглянуть ей в лицо, показать, что не боишься, а можешь попытаться сбежать. Но в одном можешь быть уверен: она тебя всё равно нагонит. И когда это случится, ты окажешься не готов.

«Я оказался не готов», — согласился Егор про себя, открыл дверь подъезда и вошёл, и стылый ветер, пронизывающий до самых костей, вошёл следом. Может хватит убегать? Егор повернулся к закрывающейся двери, и порыв ветра ударил его в лицо. В груди будто надули воздушный шарик. Он поднялся к горлу, и выше, в голову, и вытолкал все тяжёлые мысли. Егор пошёл вверх по лестнице, и шаги, казалось, давались легче, чем прежде. Наверно, именно это и происходит, когда принимаешь верное решение.

— Он ведь не умер, да? — неожиданно спросил Егор, остановившись перед дверью квартиры. — Сытыгах. То, как он выглядел во плоти, совсем не совпадало с внешностью души.

— Нет, — подтвердил Хутха, — не умер. Потрёпан, но жив.

— Мы должны добить его, пока он не восстановил силы, — Егор открыл дверь и зашёл домой.

— Он ослаб, но всё ещё опасен. Ты уверен?

— Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то ещё рисковал жизнью. Моя очередь. Только как его теперь отыскать?

— Есть способ. Прячась в твоей тени я заметил, что её облюбовал кое-кто ещё. Завтра, когда восстановишь силы, мы можем попробовать его приручить.

— Давай сейчас, через пять минут. Мне надо умыться.

— Слишком рискованно. Ты очень устал.

— Чем меньше времени мы потратим, тем меньше риск при встрече с сытыгахом, — возразил Егор. — Я справлюсь. Пять минут.

Раздевшись и умывшись, Егор прошёл в зал.

— Что мне нужно сделать?

— Я не знаю, — признался Хутха. — В твоей тени поселился один из обитателей плана Тени. Я не знаю, что это, и на что оно способно. Я могу ненадолго выгнать это в наш мир, но тебе нужно его как-то задержать. И договориться с ним.

— Тогда лучше немного подготовиться.

У стены стоял массивный шифоньер, от которого в угол падала густая тень. Егор предварительно открыл дверцу, чтобы тень стала больше, взял нож ручной работы, с добротной берёзовой рукояткой и карманный фонарик. Что ещё могло бы ему понадобиться в противостоянии с таким существом, он не знал.

— Возьми ещё свечу. И запали сразу, — посоветовал Хутха. — Сможешь использовать свет для защиты.

— Я готов. Начинай, — скомандовал Егор.

Хутха кивнул и нырнул в его тень. Шли секунды, но ничего не происходило. Егор терпеливо ждал, и вот из тени выскочил сгусток мрака, что чернее печной сажи. Он бешеным мячом бросился в угол, и Егор едва успел отскочить, чтобы запереть существо там. Оно металось, но деться никуда не могло. Интуиция подсказывала Егору, что надолго запереть существо не удастся, и медлить нельзя. Но что делать? На размышления не было времени, и он сделал единственное, что пришло ему в голову: шагнул из тела.

Тень, в которой спряталось существо, стала гуще и больше. В её глубине двумя угольками тлели глаза запертого там существа. Слышался глухой, низкий рык. Егор одной рукой взял со свечи свет, и поместил перед грудью. Тёплый свет разлился перед ним как щит. Во второй руке Егор держал алебастрово-белую сущность ножа.

Он шагнул, и оказался у самой тени. Где-то вдалеке, в теле, бешено колотилось его сердце. Возможно даже слегка тряслись руки, но на душе испуг отражается иначе. Егор сделал глубокий вдох, загнал страх как можно глубже, и шагнул в тень. Внутри было огромное пространство, границ которого невозможно ощутить. Казалось, в любую сторону можно идти бесконечно долго, да так и не дойти до стены. Тварь Тени отошла немного назад, но всё так же, не мигая, смотрела на Егора. Рык стал громче.

Шаг. Ещё один. Медленно Егор шёл вглубь, и тьма всё плотнее смыкалась вокруг. Он боялся, что сейчас обернётся, и не увидит выхода, что зверь сейчас бросится вперёд, и разорвёт его душу в клочья. Шаг. Рык всё громче. Шаг. Угольки глаз всё ближе. Шаг. Огонёк свечи всё тусклее. Шаг. Струйки тьмы, как чёрный дым, обволакивают Егора. Огонёк дрожит, но держится. Всё. Зверь тени совсем близко. Протяни руку, и коснёшься его морды. Или он откусит её. Что же делать дальше?

Медленно Егор поднял свободную руку. Затем ещё медленнее вторую, с ножом. Он прислонил лезвие к ладони, и сделал надрез. Острая боль пронзила руку до плеча, но это ничего. Это можно терпеть. Из раны выступила серебристая жидкость — эссенция души. Егор приказал ножу исчезнуть, и тот пропал. В освободившуюся ладонь он набрал эссенцию. Собравшись с духом, он совершил совсем безумное: вытянул руку вперёд, за щит света. Всё, от ладони до локтя, пропало в непроглядной тьме. Угольки глаз качнулись. Замерли. Секунда. Вторая. Третья. Что-то влажное коснулось руки. Зверь тени принял угощение. Егор медленно вернул руку из тьмы, и облегчённо выдохнул.

Но расслабляться рано. Не поворачиваясь к зверю спиной, Егор попятился назад. Угольки глаз опустились, будто существо легло.

Обратный путь дался легче. Всего четыре шага, и нога оказалась на свету, в комнате. Ещё шаг, и Егор вернулся в тело.

— Я закончил, — сказал Егор Хутхе и соединил свою тень с тенью в углу. Существо метнулось к бреши, и скрылось в своём плане существования. Из тени вынырнул ворон.

— Как всё прошло? — спросил Хутха.

— Узнаем завтра.

— Что ты сделал?

— Угостил его эссенцией своей души.

— Ты что?! — воскликнул Хутха. — С ума сошёл?!

— Ничего лучше мне в голову не пришло. К тому же я ещё жив, а значит оно не хочет моей смерти. И ещё… в драке с сытыгахом что-то из тени защитило меня. Я думаю, это было оно.

— Что ж. Сделанного не воротишь. Последствия твоего решения покажет только время.

Следующее утро выдалось ясным. Восходящее ноябрьское солнце оставляло на полу комнаты длинные тени. Егор проснулся, сел на кровати, поставив ноги на холодный пол, и заметил, что вокруг них вьётся едва-заметный чёрный дымок. Его тень была чернее остальных и, будто бы, обзавелась глубиной. Неожиданно для себя, Егор увидел ту самую брешь, о которой говорил ему Хутха.

— Уже заметил его? — спросил грач со шкафа.

— Провал?

— Нет. Своего питомца. Кажется, твоя вчерашняя затея увенчалась успехом.

— Питомца? — не понял Егор.

— Позови его, — посоветовал Хутха.

Егор не понял, кого позвать, и чего от него требуют. Он вообще, сразу после того как проснулся, понимал мало. Некоторое время он сидел и пытался осмыслить то, что сказал ему Хутха. Вчерашняя затея? Бой. Сытыгах. Смерть Ильи. Месть. Самые важные события прошедшего вечера одно за другим всплывали в памяти, и, наконец, он вспомнил свою попытку приручить зверя тени.

— Явись, — негромко скомандовал Егор, и его тень выросла, вспухла, от неё отделился сгусток мрака, который принял форму большого чёрного пса. Он удивительным образом был одновременно объёмным и двухмерным, словно тень. Зверь тени смотрел на Егора красными, будто горячие угли, глазами с вызовом, но без агрессии. Казалось, он понимает всё, что происходит, в том числе и речь.

— Кажется, ему пришлась по вкусу твоя душа, — сказал Хутха.

— Тогда он получит награду за свой выбор, — сказал Егор, взял с прикроватной тумбочки нож, и поднялся, покидая тело.

— Ты уверен? — обеспокоенно спросил Хутха.

— Нет, — ответил Егор, — но мне кажется, что так будет правильно. Тебе понравилась эссенция души, да? — обратился он к псу. Сейчас он меньше походил на тень. Немыслимым образом Егор различал оттенки мрака, из которого был соткан зверь. — Я ценю, что ты решил помочь мне.

Сказав это, он сделал небольшой надрез на ладони. Снова боль разлилась по всей руке до плеча. Из раны вытекло несколько капель эссенции души. Егор собрал их в ладонь, и протянул зверю тени.

— Угощайся.

Пёс поднёс морду к ладони, и слизнул угощение.

— Хорошо. Мне нужна твоя помощь. Человек, который напал на меня вчера вечером. Я хочу его найти.

Пёс подскочил, и принялся принюхиваться.

— Не сейчас. На охоту пойдём ночью, — немного подумав, он добавил: — На время, пока ты будешь со мной, тебе понадобится имя. Буду называть тебя Гарм.

Егор готов был поклясться, что пёс посмотрел на него с удивлением.

— Подходяще, — одобрил Хутха.

— Помоги мне подготовиться к бою, — обратился к нему Егор. — Не хочу, чтобы этот урод снова сбежал.

— Тебе бы думать о том, чтобы он тебя не убил, а не о том, чтобы он не сбежал! — сказал Хутха.

— Помоги мне победить, — уточнил Егор. — У нас мало времени. Нельзя дать сытыгаху восстановиться. Сейчас не время щёлкать клювом, — улыбнулся он.

— Вот паршивец! Готовься. Тебя ждёт адский денёк! Я не позволю тебе подохнуть от какого-то сгнившего! Поднимай зад, умывайся, и тренироваться!

Буду благодарен за любые указания на ошибки! :)

На эту главу ушло много времени. Сын подхватил насморк. В целом это не звучит страшно, но есть, как говорится, нюанс... В возрасте восьми месяцев с насморком бывает ой как не просто, оказывается. Свою роль, правда, сыграло ещё и то, что я дважды переписывал главу :) Постараюсь взять от выходных максимум, и с шестой главой расквитаться быстрее...

Прошлая глава закончилась на том, что Егор начал осваивать новые способности, и он продолжит учёбу в новой главе, перестарается... и случится нечто, что не предвидел никто :)

Приятного чтения!

PS: как и всегда, буду благодарен за любые указания на ошибки :)

***

Новой жертвой оказалась женщина немногим моложе тридцати. Красивая. Её нашёл вернувшийся из командировки муж. Он тут же позвонил в полицию, а от них информация попала в ФСНСП. Всё то же: глаз нет, душа съедена, и никаких следов, кроме смрада гниющей души сытыгаха.

Вернувшись в офис, Егор поймал себя на мысли, что начинает воспринимать это своей работой, как будто он и сам сотрудник федеральной службы. Причём воспринял это на удивление буднично. Нет. Они разберутся с сытыгахом, и Егор вернётся к привычной работе и обычной жизни. Он участвует во всём этом вынужденно.

— Пойдём учиться колдовать, — позвал его Илья.

При мысли, что снова придётся испытать ту же боль, что и вчера, Егор невольно вздрогнул.

— А Нина? — спросил он.

— Она сегодня занята. Попросила подменить.

Пока они спускались, в груди, против воли Егора, рос липкий комок страха. Ему совсем не хотелось испытать то же, что и вчера. Илья вошёл первым. Егор придержал дверь, чтобы не хлопнула, но вспотевшая ладонь соскользнула с ручки, и по бетонному залу раскатилось грохочущее эхо.

— Нина сказала, что ты вчера сумел нагреть воздух вокруг себя. Помнишь, как сделал это? Повторить сумеешь?

Егор помотал головой. Даже если бы мог, не стал бы.

— Что ж, ладно, попробуем иначе.

Илья подошёл к одной из скамей и предложил Егору сесть. Сам он встал позади, и положил руки Егору на плечи.

— Сейчас я принудительно пропущу по каналам твоей души орфен. Постарайся запомнить это чувство, чтобы потом повторить самостоятельно. Готов? Начинаю.

Егор оказался не готов. Резкая боль, словно грудь вывернули наизнанку, а голова взорвалась, едва не погасила сознание. Ноги сами собой напряглись, и Егор отскочил от скамьи на несколько метров. Он весь был мокрым от внезапно выступившего пота.

— Ты хоть успел ток орфена ощутить?

— Ещё как успел, — ошалело крикнул Егор, стараясь отдышаться.

— Сам повторить сможешь?

Егор помотал головой, отползая подальше.

— Тогда садись, попробуем ещё раз. До тех пор, пока не сможешь повторить.

— Ни за что!

— Мы все через это проходили. И Нина, и я, — сказал Илья, — я понимаю, что это неприятно…

— Неприятно?! — перебил его Егор. — Да мне будто рёбра наружу вывернули! К чёрту это!

Илья расстроено вздохнул, и сказал:

— Хорошо, но если твоя птица права, рано или поздно этот колдун придёт за тобой. И тогда ты окажешься беззащитен, и станешь лишь очередной жертвой. И всё из-за того, что сейчас ты струсил! Отступив сейчас, ты позволишь ему убивать дальше.

Слова хлестнули Егора как кнут. Он не позволит, чтобы из-за него снова кто-то погиб. Довольно смертей! В душе зарождалась буря. Она резала изнутри шквалистым ветром, ломала кости и рвала лёгкие, но Егора это почему-то перестало волновать.

— Да! Молодец! — крикнул Илья. — Вот так!

Он больше никому не позволит умереть! Липкий страх переплавился в злость, и Егор спустил её с цепи. Его тень стала густой и тёмной, как бездонный провал. Из неё взметнулись чёрные канаты. В миг они сплелись, и к потолку, объяв его, взвился фиолетово-чёрный смерч. Раздался грохот и скрежет. Шторм в душе обжигал сотнями молний. От боли мутилось в глазах, но Егор не позволял себе остановиться.

— Всё, всё, тормози! — сказал Илья, и Егор услышал собственный рык:

— Нет!

Он должен преодолеть это! Больше никто не погибнет из-за того, что у него не хватило сил.

Взгляд заволокло серой пеленой, воронка фиолетовой тьмы рассеялась, и Егор скорее услышал, чем увидел, как распахнулась дверь, как приближалось хлопанье крыльев. Затем душу окатило прохладой, и тут же пронзило ледяной иглой в самое сердце.

— … да просто немного спровоцировал, — доносилось до Егора, будто через толщу воды.

— Что ж, у тебя отлично получилось! — где-то далеко возмущался Хутха. — Ещё немного, и он бы помер!

— Откуда же я знал, что он такой упёртый, — Егор будто медленно всплывал откуда-то с глубины. Постепенно голоса приближались.

— Думаю, за ремонт вычтут у тебя из премии, — это Нина. Уже совсем близко.

— Ну давай же, очнись, — кто-то слабо пошлёпывал его по щекам. Егор разлепил глаза, и увидел перед собой заросшее недельной щетиной лицо Ильи. — Очнулся!

Егор огляделся. Вокруг валялась бетонная крошка. Руки и ноги его были в пыли. В потолке зияла большая выбоина, и торчали кости арматурной сетки; лампы на несколько метров вокруг вырвало из креплений; пол будто исполосовали отбойником, или исцарапал ковшом экскаватор; на ближней стене появилось три глубокие борозды.

— Это я сделал? — тихо спросил Егор.

— Ну, в общем да. Это было эффектно!

— Понимаешь теперь, почему все обязаны обучаться владению? — сказала Нина. — Представь себе, если бы то же самое произошло на людной улице.

Егору не хотелось представлять, да и ничего, в сущности, не хотелось. Только лечь, да так и остаться лежать.

— Не смей это повторять, — сказал Хутха. — Ты не готов ещё к такой силе. Ты едва не сжёг душу!

Это должно было звучать угрожающе, но Егору, почему-то, было совершенно безразлично. Ему помогли добраться домой, потому что самостоятельно он не мог даже подняться на ноги, и следующие три дня он провёл дома. На первый день после происшествия Егор не мог даже встать. Просто сесть удавалось с большим трудом. Он был ко всему равнодушен. С ним пытался о чём-то заговорить Хутха, потом пришёл Илья, он привёз готовой еды. Вместе с Хутхой они кое-как накормили Егора, и на этом день как будто бы закончился.

На второй день Егор сумел встать, и первым делом он пошёл в туалет. Путь оказался удивительно трудным, но нет человека более целеустремлённого, чем тот, кто торопится в туалет. Даже если всё остальное этому человеку стало безразлично. Хотя голод тоже начал о себе напоминать.

На третий день Егор уже свободно перемещался по квартире, и почти не уставал. Он в полной мере ощущал базовые потребности, и у него хватало мотивации чтобы их удовлетворять. Хутха сообщил, что это чётко говорит о том, что Егор идёт на поправку.

Утром четвёртого дня в дверь постучали. Как только Егор начал поворачивать ключ, Хутха стрелой подлетел к Егору, и неожиданно нырнул в его тень, пропав в ней без следа. В эту секунду дверь распахнулась. За ней оказались Илья с Ниной. Егор выглядел настолько удивлённым, что Нина спросила:

— Ты ожидал кого-то другого?

— Нет, нет. Вообще никого не ожидал.

— А зря. Поехали, больничный кончился, — сказал Илья.

«Как только Хутха вернётся, подробно расспрошу, что это, блин, было!» — прошептал Егор едва слышно.

«Я могу ответить прямо сейчас, — услышал он у самого уха. — Держи себя в руках, а то твоя челюсть, того и гляди, о пол загрохочет.»

Открылись двери лифта.

«Что произошло?» — одними губами спросил Егор, входя последним.

«Кажется, твои чары несколько дней назад пробили дыру в твоей тени.»

«Дыру куда?»

— А? — переспросил Илья, у Егора. — Ты что-то сказал?

— Неа.

«Не знаю. Мне не знакомо это измерение мира, но тут живут Тени, — Хутха выделил интонацией последнее слово. — Не те, к которым ты привык, а истинные, сотканные из чистейшей тьмы.»

Двери лифта открылись. Егор вышел, и пропустил Илью и Нину вперёд.

«Как ты об этом узнал?»

«Позавчера, когда ты спал, твоя тень начала расти. Я подлетел проверить, и оказалось, в ней обосновалась Тень. С наступлением ночи она, видимо, решила осмотреться. Я её прогнал, и она сбежала через брешь в твоей тени.»

«Что-то мне подсказывает, что это не очень то хорошо.»

«Твоя тень теперь дверь в другое измерение, и не все тамошние обитатели дружелюбны.»

«Будто проблем не хватало», — вздохнул Егор.

«Нет худа без добра, — добавил Хутха. — Если сумеешь контролировать брешь, сможешь заполучить силу Тени. Мне доводилось видеть некоторые чары, и они впечатляют.»

Егор сел в машину. По дороге Нина рассказала ему свежие новости. Оказалось, что за три дня появилась лишь одна жертва: двадцатилетний студент. Егор выслушал новость отрешённо, не ощутив почему-то ни единой эмоции.

Вскоре они приехали в офис. Вместо обычной тренировки его отвели на третий этаж, и оставили в небольшом кабинете с диваном-кушеткой, и единственным стулом. Егор решил использовать свободное время, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Если Хутха не ошибся, значит на него охотится колдун, который спокойно не то, что убивает людей, но даже пожирает души. К тому же у Егора в тени теперь портал в какое-то пространство тьмы. Конечно, он теперь может колдовать, но обучение — настоящая пытка. А не из-за того ли, что он и шаман, и колдун, он получил этот «подарок» в тени?

От размышлений его отвлекла открывшаяся дверь. Вошла Нина, и с ней — незнакомая женщина. Невысокая, чернобровая. Её внешний вид больше всего напоминал гадалку, но если гадалки всегда кажутся Егору больше ряженными, то эта женщина такого впечатления не производила.

— Это Лена, — представила свою спутницу Нина.

— Я мастер душ, — добавила Лена. — Меня пригласили для того, чтобы я помогла тебе.

Женщины подошли к дивану, Нина поставила напротив Егора стул. Лена кивнула, села, и сказала:

— Спасибо, Нинусь, дальше я сама. Наверняка у тебя есть и другие важные дела.

— Да, конечно, — ответила Нина, и ушла, неслышно притворив за собой дверь.

— Нам обоим будет удобнее, если ты ляжешь на спину, — сказала Лена.

Егор лёг, и упёрся взглядом в потолок. Он был выкрашен в белый цвет, как и стены комнаты.

— И зажми это в зубах, — она протянула ему резиновую капу. — Может быть больновато.

Лена простёрла над ним руки и закрыла глаза. Вскоре по телу разошлось мягкое тепло, будто кто-то лил его на Егора из кувшина. Оно обволакивало, как мёд. Понемногу тепло сменилось лёгким покалыванием. Оно нарастало, и вскоре стало болезненным, а затем вновь сменилось теплом. Всё снова, и когда в третий раз по телу Егора разлилось тепло, он задремал. Проснулся он, когда в тело очередной раз вонзились сотни игл. В этот раз невидимые иглы не собирались пропадать. Боль нарастала, пока не стала нестерпимой. Если покрепче сжать челюсти, можно будет это перетерпеть. Если бы не капа, зубы точно потрескались бы. Когда это уже закончится? Ради чего это всё? Хватит. Пожалуйста, хватит!

Закончилось всё внезапно. Егор сразу обмяк на диване, и только в этот миг понял, что от боли у него свело все мышцы. Он был мокрым от пота.

— Пить, — прохрипел он. Голос осип. Отчаянно хотелось воды.

Каким-то чудом в этот миг вошла Нина с бутылкой воды. Неожиданно Лена сказала:

— То, что скрылось в твоей тени… То, что чернее любой тени… будь с этим осторожен.

Сказав это, она ушла, оставив растерянного Егора и ошарашенную Нину, которая спросила.

— О чём это она?

— Я б знал…

Как только Егор немного оклемался, вошёл Илья, и сказал Нине, что нашли новое тело. Они забрали Егора с собой, и выехали на осмотр.

Её нашли в квартире, которую она снимала напополам с подругой. Девушка примерно одного с Егором возраста. Всё было, как и в прошлые разы: безглазое опустошённое тело, смрад разлагающейся души, который оставил после себя сытыгах и абсолютная противоестественность произошедшего. Но всё же было одно отличие: Егору казалось, будто к нему то и дело прилипают маленькие паутинки.

Апатия отступала, но чувства всё ещё были притуплены. Даже отвращение от смрада, оставшегося от души сытыгаха, было слабее. Но больше Егора беспокоило безразличие к жертве. У него будто не хватало сил на такие эмоции, и только совесть скреблась где-то в глубине души, приговаривая: «Как тебе может быть всё равно?»

— Это нормально, — сказал Илья, Егору, который с хмурым видом стоял в подъезде у входа в квартиру. — Раны души всегда притупляют эмоции. Ты быстро восстанавливаешься. Скоро всё будет как прежде. Да тебя же сегодня Лена подлатала. К вечеру будешь в порядке!

— Спасибо, — ответил Егор. Получилось не очень искренне. Илья в ответ улыбнулся, кивнул, и вернулся в квартиру.

Они закончили, когда на улице уже стемнело. Илья предложил подбросить Егора до дома. Сказал, что ему почти по пути. Егор согласился, и забрался на заднее сиденье. На переднем уже сидела Нина.

В машине Егора сморило, и он едва не уснул. Видимо он устал сильнее, чем ему казалось прежде. Илья остановился за два квартала до дома, в котором снимал квартиру Егор.

— Далековато, — сонно пробормотал Егор.

— Тебе сейчас полезно будет пройтись немного, проветрить голову, — ответил Илья.

Грустно вздохнув, Егор открыл дверь, и, попрощавшись, выкарабкался в осеннюю изморозь. Оказавшись на улице он зябко поёжился, и побрёл в сторону дома. Машина неторопливо отъехала, развернулась и скрылась за поворотом. Несколько секунд Егор смотрел на опустевшую ночную дорогу. Вдаль уходила вереница фонарей, бросавших на асфальт жёлтый свет. Очередной порыв ветра забрался под ветровку, Егор зябко вздрогнул и побрёл в сторону своего дома.

Улица была так пустынна, что казалось, будто вымер весь мир. Не проходили люди, не проезжали машины. Только шелестела ещё не до конца опавшая листва. Вскоре Егор начал замерзать. Порывы ветра, казалось, продували саму душу. Внезапно фонарь над Егором погас. С неба посыпался мелкий, похожий на крупу, снег. Ветер подхватывал его, и нёс на Егора, забивая глаза, рот, нос и уши. Пелена плотного снегопада скрыла мир. На холоде накопившаяся за последние дни усталость вспухла, и заполнила душу Егора целиком. Он широко зевнул. Ноги с каждым шагом становились всё тяжелее, глаза слипались.

В шёпоте ветра Егор различал голос:

— Нашёл… отдашь… умрёшь…

Очередной порыв ветра окатил Егора обжигающим морозом даже через одежду. В стене беспокойно мечущегося снега появилась чёрная фигура человека. Кто-то шёл навстречу. Ветер бросил Егору в лицо гнилостный смрад. Когда между ними оставалось несколько метров, он смог рассмотреть идущего. Он был лыс, угловат и одет в серый плащ. Его лицо постоянно менялось, молодея, старея, затем вновь молодея. Когда он подошёл совсем вплотную, Егор заметил, что глаза оставались неизменными. Левый — серый с чёрными крапинками, как грязный снег на обочинах дорог, а правый — зелёный с жёлтыми разводами, будто капля из гнилостного болота. А ещё от него ужасно воняло, будто он с ног до головы обвешался гниющим мясом, или извалялся в самой грязной компостной яме. С ужасом Егор осознал, кто перед ним стоит. Убийца, пожиратель душ. Сытыгах.

— Вот и пришло твоё время, — прошипел сытыгах, и протянул руку к лицу Егора. — И твой отец никогда ни о чём не узнает.

— Отец? — удивлённо переспросил Егор.

В ворота постучали, когда старик только закончил с нехитрым ужином. Пахом мог позволить себе каждый день и мясо и белый душистый хлеб, но еда его обычно была проста – каша, пустые щи, краюха ржаного, стакан молока. Да и порции маленькие – старик все больше клевал, как воробей. Хотя был он высок, широк в плечах, да крепок. Питала его не еда человеческая – тут деревенские правы были.

Пахом вышел и открыл ворота. Во двор юркнула невысокая девушка, закутанная в платок. Лишь когда сняла, стало видно – Глаша это. Девушка то белела, то краснела, а взгляд был направлен под ноги; на колдуна она смотреть опасалась.

-И чего пришла? – глухо спросил Пахом.

Потом махнул рукой в сторону избы:

-Заходи.

Избу Пахом никогда не закрывал. Да и ворота были закрыты так, что любой бы открыл. Никто из деревни не посмел бы зайти к колдуну без его желания.

Когда Глаша села на лавку, Пахом спросил вновь:

-Надо чего?

Девушка сжалась еще больше и молчала.

-Ты это, говори, - сказал колдун. – У меня времени немного. Или иди уж тогда, пока не решишься.

-Зелья, - прошептала Глаша сквозь набежавшие слезы.

-Какого? Приворотного, небось? А зачем? И без того вся деревня гудит, что у тебя с Андреем на сеновале…Или бросил? Ну так это по порядку. Парням те, кто перед ними ноги сразу раздвинуть готовы – не нужны.

-Да любит он меня, любит, - вдруг взорвалась Глаша. – Но отца ослушаться не может. А тот оженить его хочет на Аленке-хромоножке. Богатая она.

-Тогда зелье тут не поможет. Только высушит.

-А мне не приворотное. Мне чтобы…сбросить.

-Ох ты, - осекся колдун. К нему обращались, конечно и за этим, но все же редко. Колдун ухмыльнулся.

-Не боишься? Душу невинную младенца нерожденного?

-А что мне делать? Ты моих родителей знаешь – выгонят и не вспомнят добрым словом. И куда я с младенцем? Уж лучше так, чем на мучения. Да и знаю я точно – приходили к тебе с этим. Ты сам не боишься?

Пахом засмеялся хрипло.

-Мне бояться нечего. Я свои отношения с миром здесь и за гранью определил. К тому же – не я младенцев убиваю. Но жаль, конечно. Хорошая бы пара вы были.

-Хорошая, дядь Пахом, - оживилась девушка, и в глазах появилась надежда. – Замечательная просто. Я бы ему детишек родила. Белокурых, как он. Да он и хочет детей. Но вот не может отца ослушаться. Тот сказал, что наследства лишит.

Пахом чуть улыбнулся. Сам он не верил в то, что взрослый парень со здоровыми руками-ногами, не может найти способ, если так любит. Пахом лично был младше Андрея, когда разругался с отцом вдрызг. Тот тоже все кулаком грозился, про наследство говорил – целая мельница! А Пахом взял и ушел. Просто в никуда. Работал и в городах и в деревнях –руки целы, спина цела, ноги не ломятся. Выжил, выдюжил. А потом встретил Учителя, и открыл свои пути в мире. А здесь…Похоже, Андрей никак не против Хромоножки. Оно и понятно – пачки денег под ногу, которая короче, подложить – так и ноги глядь, уже длины одинаковой. Но Глаша не поверит, да и не собирался ей Пахом это рассказывать. А сказал нечто иное.

-Ну вот, видишь. А так вы оба пострадавшие. А ведь дело можно решить.

-Как, дедушка? Расскажи, научи… – Глаша прижала руки к гуди, с надеждой смотря на Пахома

-Знаешь ли, - нарочито медленно сказал тот. – Выкинуть-то можно не только плод. Но и уже рожденного и выросшего. Выросшую.

Глаша недоуменно воззрилась на Пахома, а потом воскликнула

-Ты что это мне предлагаешь, дедушка? Душу живую погубить?

-А сейчас ты мертвую душу губить собралась, что ль? – прищурился Пахом. Глаша молчала. Пахом прошел куда-то вглубь избы, пошебуршал там и вынес небольшую склянку с бесцветной жидкостью.

-В общем, так. Половину если разбавишь и выпьешь –ребенка выкинешь. Ровно половину – больше смерть. А если все подольешь Хромоножке, то…

Пахом больше ничего не сказал. Но и без того понятно было.

-Берешь? – спросил Пахом.

Глаша кивнула.

-Тогда оплата.

Девушка ойкнула и развернула узелок, что принесла с собой. Серебряные колечки, сережки с камушками. От матери осталось, что померла несколько лет назад.

Пахом взял, протянул склянку. Глаша сначала дотронулась , а потом аккуратно взяла, боясь уронить. Так и стояла, смотря на, казалось, простую воду.

-Чего стоишь? - прикрикнул Пахом. – Иди, иди, мне некогда.

Девушка встрепенулась, кинула, накинула платок и, прижав склянку к груди, быстрым шагом вышла из избы.

Пахом лишь усмехнулся. А минут через пять сказал, обращаясь к кому-то:

-Ну что сидишь, вылезай.

Из темного угла избы, в котором кажется никого не было, показалась поначалу вихрастая голова, а потом и весь мальчишка – тонкий, в чем только душа держалась. Лет пацаненку на вид было не больше одиннадцати, хотя с такой комплекцией может и все пятнадцать на самом деле. Угловатый, такие обычно дюже растут в отрочестве. Но этот вот задержался как-то.

-она действительно меня не видела? - восхищенно спросил он.

-Сам знаешь. – проговорил Пахом.

Мальчишка присвистнул. Становится незаметным – это первая серьезная вещь, которой Пахом научил своего подопечного. Мальчишку он подобрал зимой три года назад. Тот, забравшись в открытый сарай колдуна, сладко спал. Не местный, поэтому и не испугался. Пахом ругать не стал, а наоборот – предложил жить с ним. Давно просил Темных о преемнике. Мальчишка покочевряжился чуть – все же оставлять пусть и холодную голодную свободу не хотелось. Но Пахом показал пару интересных трюков – по одному его зову спустились с неба птицы и вышел волк из леса. А потом Пахом повернулся на пятках – быстро, как молодой, и исчез, стал невидим для пацана. Тот восхитился.

-Меня научишь? – сразу перешел к делу.

-Жить тут будешь – научу. – ответил Пахом

На самом деле Аркашка, или Арка, как он сам себя называл, хотел лишь выучиться невидимости, чтобы можно было наедаться от пуза всяческими вкусностями на ярмарках, да и вещички носильные тырить. Но постепенно он узнал, что дед Пахом знает куда больше весьма интересных вещей. А когда Пахом показал ему сундук, доверху набитый золотыми монетами, Арка вообще ахнул. Нет, он не собирался воровать, но не из боязни – Арка не боялся Пахома. Вот как-то сразу не испугался и все, что особо обрадовало колдуна. Просто он никогда не брал и не собирался брать больше, чем кусок хлеба если живот подведет от голода или шубейку, чтобы не околеть от зимних холодов. Но Пахом сказал, что сундук – точно достанется его преемнику.

-А почему ты не тратишь? Тут же такое богатство.

-Не надо мне. Не интересно. Может, тебе интересно будет

-Мне?

-Ты же остаешься?

Арка тогда лишь кивнул.

Единственно, немного смущало мальчишку, так это рассказы старого колдуна. Говорил Пахом, что силу свою получил от неких Темных и древних существ, которым и он и его преемник должны подчиняться, приносить требы. Парнишка недолго думая, сказал:

-А так ты с чертями водишься!

Пахом тогда рассмеялся, а потом серьезно сообщил:

-Силы, пред которыми я преклоняюсь, ходили по нашей земле задолго до того, как сюда крест пришел.

При этом, хотя сам Пахом обращался к силам напрямую, Арке пока не рассказывал, как это делать.

-Для каждого посвященного у них свои имена. Сами скажут.

Еще говорил Пахом:

-Все в мире идет своим путем. И путь этот должен быть равновесный. Наше дело – искать и вытаскивать тьму человеческую и нечеловеческую. – говорил Пахом

-Но ведь ты сам говорил, что тьма это боль и страх. – спорил мальчишка

-И это в мире должно быть, раз заведено так. Таков путь мой, таков был путь моего учителя. И за следование этому пути полагаются знания и сила.

-А без этого…тьмы то есть – нельзя?

-Почему нельзя? Можно. Только у каждого своя сила, но и свои ограничения. Вот ты вчера пожелал, чтобы Алешка сломал ногу?

-Да. И он сломал-таки!

-А если бы ты шел путем светлым, то….

-Мое желание бы не сбылось? – перебил Арка

Пахом мрачно зыркнул на него

-Не перебивай, не по возрасту еще. Сбылось бы. Ибо сила и желание есть. Но тебя тоже бы наказали. Болезнью или потерей дорогой.

-А нас за что наказывают?

-За обратное. Но если блюдем условия и тьму выпускаем, то можем иногда и помощь оказать. Я же лечу деревенских и скот их.

-А когда поля побило? Тоже ты? Тучу вызвал градовую.

-А что поделать, - хмыкнул Пахом. – Чуму я тогда отвел, нужно было хоть как компенсировать.

Но если какое-то время смущался Арка, теперь уже два года спустя, перестал. Решил – будь как будет, а что потом и решим потом. Правда, сегодня вновь засомневался. Впервые он увидел, как к Пахому конкретно пришли, чтобы помог убить. Сомнения свои решил пока не показывать. Лишь спросил важно:

-Кого она выберет?

-Лучше бы, если хромоножку. Тогда тебе шепнут на ушко что-нибудь интересное. Может и имя даже, для общения.

-Почему мне? Ведь ты зелье делал и давал в руки.

-Потому что я так захотел. Прими как подарок.

Арка замолчал на время, а потом спросил

-А почему Хромоножка?

-Она лучшая жертва.

-Почему? Ведь дитя невинно.

-Дитя еще не рождено. Оно еще не знает вкус даже материнского молока, не видало мир, не жило, ни чувствовало. Потерю жизни душа почувствует, но не так остро. А Хромоножка девушка живая, чувствующая, понимающая, что такое смерть, и способная испытывать страх смерти, обиду за жизнь. Она лучшая жертва.

Арка пожал плечами.

-А почему мы, а не Глашка получит дар? Она не может жертвовать, потому что не поклонница этих …сил?

-Знаешь, если иногда думать, то вопросов становится меньше, - назидательно сказал Пахом. – Глаша не жертвует, она действует лишь ради своей похоти, или страха, в зависимости от того, что она выберет. Это и только это причина.

-А если она никого не выберет сейчас?

Пахом улыбнулся:

-Тогда она родит ублюдка, а родители хоть и оставят ее в доме, но будут попрекать каждой каплей молока , куском хлеба и писком младенца, который, к тому же, родится болезненным. Да и в деревне отвернуться от нее. Даже если уйдет она в город – то быстро попадет в дурную компанию. В конце концов она все же использует склянку – на себе. Это тоже весьма неплохо. Хотя и ждать придется.

-Ты это предполагаешь?

-Я это знаю.

-И что, никакого выхода у нее нет?

-Не знаю. Есть, наверное. Но не вижу я его. Все как не смотри – беда ей.

Паренек ухмыльнулся.

-Ты же не думаешь помогать ей? – сощурился подозрительно Пахом. – Ты это дело оставь. Она уже предназначена в жертву. И мешать тому – не смей. Себе дороже выйдет. Или место ее занять хочешь?

-Нет, разумеется, - скривился Арка. – Что мне из-за дуры-то, которая готова прыгнуть с каждым.

-Вот и не лезь. Если конечно, не сможешь уговорить ее подлить зелье Хромоножке. Ты как к Хромоножке?

-Тоже дура, да и страшная к тому же. Зато гонору – ох…

-Ну вот и займись делом. Придумай, как. Только смотри в обратку не сделай – темные уже настроились на жертву сейчас, да на душу самой девки после. Не стоит их расстраивать, сам понимаешь.

Арка удивленно несколько посмотрел на Пахома. Обычно дед никогда не предлагал ему что-то сделать серьезное по работе. Пахом только улыбался. И тут Арка понял две вещи. Во-первых, только сейчас осознал он, что все это серьезно, а не просто разговоры и игры. Во-вторых – это проверка. Пахом фыркнул.

-Понял – молодец. А ты как думал? Мне преемник нужен, потому что иначе даже на том свете моей душе плохо будет. Если же ты не выдюжишь, то зачем ты мне? Уходи и не мешай искать дальше. Вот и весь сказ.

Арка задумался. Что ему эти все девки деревенские? Была там одна зазноба, которая больно нравилась, но та, дочь Степана кузнеца – девка честная. По сеновалам не валялась с парнями, да даже на вечерках общих не позволяла ничего этакого, хотя и была бойка на язык. А Пахом – это сила, знания и золотые червонцы. Уже одного из списка хватит, чтобы девку захомутать любую. Но ведь все же… Пахом, с удовольствием наблюдал за Аркой, у которого все переживания сложные тут же на лице отображались. Поэтому Пахом, хоть мысленно и обругал себя дураком старым, не удержался:

-Слышал я, что Аленка твоя про тебя на вечерке хорошо отзывалась. Вот только позволит ли ей кузнец с приблудой то без кола и двора? А ученику колдуна кто откажет?

Арка вспомнил Аленку. Красивая девка, мягкая, теплая улыбка, черные глаза, толстая коса, длинная шея а ниже…Теплота разлилась в паху – одновременно сладкая и острая, щиплющая, тягучая.

-Ты специально это, дед Пахом? – спросил Арка чуть зло

-Нет, нечаянно, - рассмеялся Пахом. – Что, скажешь, я неправду говорю?

-Правду, - согласился Арка

-Ну вот и решай. Только давай так – два дня тебе на раздумье. Если не определишься – значит точно, не выдюжишь. Придется нам с тобой расстаться.

-Так прямо…

-Так прямо. Я же для тебя стараюсь. Темные меня преемником не оставят, не ты — другого приведут. Просто понравился мне ты, хочу помочь. А так ты приблудой и останешься навсегда. Будешь, как колесо от телеги, по дорогам скакать всю жизнь. Шанс – эта такая штука, его судьба редко дает, хватать нужно. Так что твое решение.

Сказав так, дед Пахом полез на печь – спать. Притомился уже. А Арка остался думать.

Арка после того, как из деревни сбежал (а его после смерти родителей и не удерживал никто), скитался один. Пару раз вроде присоединялся к какой-то компании, но все никак не клеилось. А тут –Пахом, и впервые за какое-то время Арка почувствовал себя почти дома. И все хорошо и те вещи, которым Пахом изучает и дом и Аленка. Но…убивать. Хотя. Как-то Арка спросил Пахома, что тот все о жертвах говорит, неужели животных режет? Это Арку не устраивало никак. Пахом тогда рассмеялся и сказал, что пока есть люди, то им это не нужно.

-Люди сами себя в жертву принесут. И еще нас за посредничество поблагодарят.

Так что…Ну пошла бы Глашка куда еще, или сама бы Хромоножку пырнула ножом. С такими мыслями Арка и заснул, оставив решение на завтра.

Приснился ему странный сон. Он вроде и понимал и не понимал, что это сон, как-то необычно было все. В виде большой птицы, скорее всего ворона, Арка полетел посмотреть, что делает их недавняя гостья. Та не спала. Думала, наполовину дремала, глядя на склянку. И вот удивительно – сейчас для Арки были видны и мысли ее и душа, более похожая на серую мышь в паутине. Именно так – вполне уродливая себе мышь в паутине. Злобные глазки, писк , коготки стучат, пытаясь разорвать нити, да куда уж там. Противно. И мысли те еще. Не было там любви, может,была раньше, да сплыла. А была злоба и страх. Именно в таком порядке. Арка даже удивился – чего вообще на сеновал под парня прыгала? Подумал подумал, и словно когтями впился в мышь, раздирая сознание, отметая из воображения все картинки о ребенке, о его писке и сложностях, делая ярче картинки с веселой свадьбой, счастливой Хромоножкой. С улыбающимся и целующем свою невесту парнем. Это было так легко. А главное, Арка чувствовал, что нечто тепло обволакивает его, поддерживает, дает силу. Пресловутая тьма, про которую говорил Пахом?

Глаша только губы кусала, да белела, представляя. А Арка, посчитав дело сделанным, поднялся ввысь и полетел уже к Аленке. На нее хотелось новыми глазами посмотреть. Девушка спала крепким сном, и он с удовольствием этот сон подсмотрел. Аленка тоже парила в небесах. Но уже соколом. Арка тоже превратился в сокола. Так вместе и полетали. Он чувствовал жизни нити– его, темнеющую с каждой секундой, и ее - светлую, серебристую. Поначалу испугался, но сознание или кто-то еще подкинуло картинку, как спокойно сплетаются две нити в одну. Что это значило? Арка не знал, да и не хотел сейчас думать.

Проснулся в отличном настроении, и какое-то время лежал, не желая его вспугнуть. Но вставать пришлось.

-Ты принял решение, вижу, - сказал Пахом

-Какое решение? Я еще не думал.

-Все ты думал и все сделал.

-Да я спал просто!

-Спал просто? Разве я тебе не говорил, что для нас сон не просто сон. Неужели запамятовал?

-Говорил, но…

Арка начал вспоминать. Нет, не может такого быть

-Ну-ну, - только и сказал Пахом. И больше вообще не возвращался к этой теме. Пока через несколько дней не дошло до них, что Хромоножка мертва. Пришла веселая с вечорки, легла спать и умерла во сне. И Глаша тоже была на той вечорке. Хромоножка не удержалась, пригласила чтобы похвастаться перед соперницей. Правда никто так и не понял, почему Глаша согласилась.

-Молодец. Уговорил, - сказал Пахом

-Да я просто спал! – Арка сам себе не верил. Пахом лишь улыбнулся.

А ночью тьма вновь окружила Арку. Мягкая, помогающая, защитница. И шепнула на ухо имя, только для него. Только с этих пор стал Арка учеником колдуна по-настоящему. И также как Пахома боялись его, но и уважали. А сам Арка? А что, примирился с совестью окончательно. И в правду – не он яд подливал.

Выдалась очень не простая неделя... и работы навалилось много, и сын капризничал как-то больше обычного. Но я всё же осилил хотя бы одну главу :)
Сюжет всё продолжает расходиться с рассказами, хотя общая канва с появлением сытыгаха сохранилась. Думаю, противостояние сытыгаха и Егора с Хутхой растянутся ещё на две-три главы, но это не так-то просто предсказать.
У Егора появляются новые способности, которые я совсем не планировал, когда начинал эту историю. Мне самому становится всё интереснее, куда это всё заведёт (хотя некий глобальный план на историю всё же есть, и я очень стараюсь его сохранить).

Приятного чтения!

***

На следующее утро Егора разбудил телефонный звонок. Он смутно помнил, резкую боль. Мелькали лица, звучали голоса, мелькали огни, и какие-то тени тянулись к нему. Всё, и явь, и сон смешались в единое причудливое воспоминание, в котором невозможно было отделить одно от другого. Сейчас, проснувшись, он чувствовал себя очень необычно. Было легко, как будто у него выросли крылья, и в то же время его терзала странная неуверенность, словно он только вчера научился ходить.

— Может ответишь? — спросил Хутха. — Он уже с минуту шумит.

Егор посмотрел на телефон так, будто видел его впервые в жизни. На экране было написано «Мария Фёдоровна. ФСНСП»

— Алло, — Егору казалось, что он чувствует, как сокращается диафрагма, как течёт из лёгких воздух, как вибрируют под его давлением голосовые связки, рождая слово.

— Не спишь? — раздалось в трубке.

— Уже нет.

— Хорошо. Мне надо, чтобы ты со своей несносной птицей кое на что взглянул. Запиши адрес.

— Я не могу, — Егор старался собрать воедино разбегающиеся по норам мысли, — мне на работу надо.

— Не надо. У тебя с сегодняшнего дня оплачиваемый отпуск. Адрес…

— Мне не на чем записать. Пришлите сообщением.

Мария Фёдоровна тяжело вздохнула.

— Хорошо. Поторопись. Нина с Ильёй уже на месте, — трубка стихла.

Егор пожал плечами, и встал, хотя скорее подпрыгнул. Тело казалось таким лёгким, будто в нём поселилось небольшое облако. И он чувствовал его совершенно иначе. Подробнее. В душе что-то точно изменилось, но что именно, Егор понять не мог.

— Что вчера произошло? — спросил он Хутху. — Я потерял сознание?

Егор не торопясь, прислушиваясь к новым ощущениям, пошёл в ванную.

— Да. Когда та тётка заключала с тобой контракт, я воспользовался возможностью, и пробудил тебя.

— Пробудил? В каком смысле?

— Я прорубил в твоей душе каналы для тока силы.

— Что это значит?

— Что теперь ты можешь пользоваться силой так же, как ей пользуются колдуны.

— И… это как?

— Перво-наперво тебе стоит научиться чувствовать окружающую силу. Теперь ты на это способен. Когда научишься её ощущать, сможешь научиться на неё воздействовать.

— И как научиться её чувствовать?

— Тренировками. Но сейчас у нас нет на них времени.

Егор молча согласился, и пошёл в душ. Прошлым вечером сходить возможности не было.

«Это должно быть хоть как-то похоже на то, как я использую силу, выходя из тела.»

Стоя под струями воды, Егор пытался сосредоточиться на новых для себя ощущениях. Находясь в теле почувствовать то же, что он чувствует, когда выходит из тела. И что-то было. На самой грани восприятия, отдалённо похожее на воодушевление, но у Егора не хватало умения сфокусироваться на этом ощущении. Надеясь найти подсказку, он сделал шаг из тела, и тут же вернулся. Душу будто пронзило множество раскалённых игл. Согнувшись от боли, Егор едва не упал. Отдышавшись, он выключил воду, и вышел из ванной. Подарок от Хутхи оказался не так уж приятен…

Не став завтракать, Егор оделся, и вышел на улицу. Перекусит по пути. Погода была отвратительная. Резко похолодало, шёл мелкий снег с дождём, и дул пробирающий до костей влажный ветер. Стараясь хоть как-то спастись от непогоды, Егор натянул капюшон, и потуже затянул шнурок, чтобы его не сдувало ветром. «Выгляжу как презерватив, — подумал он, — зато ветер за воротник не задувает.»

На месте его встретили Илья и Нина. Егора они ждали в кафе неподалёку. И то правильно, чего тут зазря мёрзнуть? Втроём они подошли к ленточному ограждению «Опасная зона», натянутому на бело-красные столбики.

— Как самочувствие? — спросила Нина у Егора, покосившись на Хутху.

— В целом хорошо, — ответил Егор, — пока не пытаюсь выйти в мир духов.

— Повезло. Обычно после пробуждения на несколько дней наваливается жуткая хондра.

— А что не так с выходом в орфен? — спросил Илья.

— Боль. Как будто душу калёным железом жгут.

— Это обсудим позже. Давайте сперва с этим разберёмся, — сказала Нина.

В середине «опасной зоны» лежало иссохшее, будто мумия, тело. Куртка и джинсы промокли, и лениво влажно хлопали под особо сильными порывами ветра. Одежда казалась Егору смутно знакомой. Он спросил:

— Это что?

— Кажется, это Николай, — ответил Хутха.

— Он самый, — подтвердила Нина, — мальчишка, который был вчера в квартире.

— Он мёртв по крайней мере несколько лет, — сказал Хутха.

— Как такое возможно? — удивился Илья.

— Это древнее искусство, которое давно должно было быть забыто. Шаман подселяет часть своей души смертному, и постепенно пожирает его душу, а затем, при желании, может использовать его плоть как свою.

— Есть идеи, кто это может быть?

— Нет. Но этот человек опасен. Чем больше он поглотил, тем он сильнее. А кто знает, скольких он уже успел пожрать?

У Нины зазвонил телефон.

— Слушаю. Поняла, выезжаем. — Она убрала телефон и обратилась к Илье: — Нашли ещё одно тело. Набери Серёге, пусть прямо сейчас возвращается, и займётся тут ликвидацией. Нам надо ехать.

Вскоре они ехали в сторону юго-востока.

— Раз ты теперь пробуждённый, тебе придётся пройти обучение владению орфеном. Твои силы могут представлять опасность для тебя, и для окружающих.

— Какую опасность? Я ими даже пользоваться не могу.

— Ты **не умеешь** пользоваться, но ещё как можешь. Сколько было случаев, когда от сильного эмоционального потрясения новопробуждённые устраивали взрывы силы?

— Сотни! — с готовностью ответил Илья.

— Вот именно! Сильная эмоция, и ты теряешь контроль. Поэтому не стоит затягивать. Что ты знаешь об орфене?

— Что вы так называете колдовскую силу.

— Орфен, это энергия, которую можно использовать для колдовства.

— Но ведь души и духи тоже состоят из орфена. Получается, дух, это сгусток энергии? Или орфен это не только энергия?

— Давай лучше ты, а, — сказала Нина Илье, — Он слишком дотошный.

Тот в ответ посмеялся, и помотал головой:

— Не-не. Это твоя зона ответственности!

— Вот попроси меня о чём-нибудь ещё, — погрозила она. — Ладно. Души пока оставим за скобками. В первую очередь орфен, это энергия, которую ты можешь использовать с помощью своей души. Это понятно?

Егор кивнул. Примерно это же он мог делать, когда выходил из тела. Но там это были исключительно духовные проявления, которые не могут влиять на материю.

— В первую очередь тебе необходимо научиться ощущать окружающий орфен. После этого ты научишься использовать его в качестве чистой энергии, а после — преобразовывать, чтобы составлять заклинания. Всего три этапа.

Егор кивнул.

— Можно сказать, что душа, это особый орган чувств. Особенность эта в том, что он добавляет чувствительности и остальным пяти. Ты начнёшь видеть, слышать, осязать, обонять и даже чувствовать на вкус проявления орфена. Часто сильнее всего работают один или два органа чувств. То-есть кто-то видит движение орфена, как движение красок, а кто-то слышит, как музыкальные инструменты. Лучше всего по возможности развивать все пять чувств. Сейчас постарайся ловить все ощущения. Особенно необычные. Только так ты найдёшь свой путь.

— Закругляйтесь. Приехали, — сообщил Илья, останавливая машину.

Они вышли у заброшенного недостроя. Под ногами хрустела кирпичная крошка. Повсюду валялись битые стёкла, бутылки, старые доски с гвоздями, бесцветные от налипшей пыли пластиковые контейнеры. Они пошли к чёрному зеву входа. Оттуда едва ощутимо веяло чем-то отвратительным. Егору сразу вспомнилась вонь от протухшего мяса.

— Сытыгах, — тихо сказал Хутха. — Ну как же иначе!

— Сытыгах? — не понял Егор.

— Колдун, чья душа начала гнить при жизни. Они практикуют запретные искусства, которые разлагают душу, и она начинает смердить. Примерно как сейчас.

Они вошли в скелет новостройки, которая так никогда и не обретёт жизнь.

— Хочешь сказать, душа может гнить заживо?

— Это не совсем гниение, но да, особый вид порчи.

Егор чувствовал, что они подходят к телу. Вонь становилась сильнее, но дело было не только в этом. Казалось, к нему тонким слоем что-то липнет. Он даже провёл рукой по щеке. Конечно на ней ничего не было.

За очередным пустым проёмом для двери они увидели его. Тело. Жертвой оказался мужчина лет тридцати с небольшим. Слегка рыхлый, но хорошо одетый: полосатая рубашка, испачканная кровью, чёрные брюки и начищенные туфли. Типичный белый воротничок. Он был привязан к стулу и сидел, уронив голову на грудь так, что видно было начавшую появляться на темечке залысину.

Илья подошёл к телу, и осторожно поднял голову рукой в белой одноразовой перчатке. И когда только успел надеть? Вместо глаз у тела было два окровавленных провала. Егор отвернулся, и согнулся пополам, но всё же, огромным усилием воли, сумел сдержать рвотный позыв.

— Смотри, — сказал Егору Хутха, — перед тобой акт зла. Чистого и незамутнённого.

Не разгибаясь, Егор повернулся чтобы ещё раз взглянуть на мертвеца.

— Взгляни душой.

Егор содрогнулся, вспомнив попытку выйти из тела утром, но всё же собрался с силами и сделал шаг. Душу будто окатило кипятком. Боль затмила взор. Он попытался вернуться в тело, но что-то ему не позволило. Вскоре боль стала медленно отступать, а взор — проясняться. Воздух в комнате был наполнен тёмно-зелёными разводами, будто тонкими струйками дыма. Стены, обычно просто полупрозрачные, теперь местами казались плотнее, а местами наоборот, эфемернее. Воздух вокруг Ильи и Нины дрожал и завихрялся, а время от времени между ними, там, где их силы сталкивались, проскакивали искры.

— Взгляни на жертву, — сказал Хутха, и Егор взглянул.

Он был сер. Казалось, даже в бетоне вокруг души больше, чем в теле. На коленях мертвеца Егор заметил серебрящиеся следы. Он присел, и заглянул в лицо. Глазницы изнутри были покрыты серебристо-голубой жидкостью. Несколько её капель, как слёзы, стекли по щекам и упали на колени уже мёртвого человека.

— Объедки, — сказал Хутха.

Егор вернулся в тело, и от омерзения его передёрнуло.

— Может и нам расскажете? — сказала Нина.

— Да, — ответил ещё не до конца пришедший в себя Егор, — конечно. Его душу сожрали.

— Как того парня вчера?

— Не совсем. Вчера душу съел монстр. Этого же сожрал человек.

Даже произнеся это, Егор всё ещё не мог до конца поверить в то, что говорил. Душа, это суть человека. После смерти она возвращается в мир духов и либо перерождается, либо растворяется в нём. Физическая смерть это ещё не конец, но если душу сожрали… О такой участи не хотелось думать.

— Будут ещё жертвы. Он решил, что прятаться больше смысла нет, и теперь наращивает силу, — сказал Хутха.

— Это всё, что ты можешь сказать? — возмутилась Нина. — Что ещё чью-то душу сожрут?!

— Он достаточно осторожен, чтобы не оставить ни вещей, ни частей тела. Даже захудалого волоска нет. Сама ведь понимаешь, что без этого его не выследить, — ответил Хутха.

— Понимаю. Но может можно что-то сделать? — почти взмолилась Нина. — Скольких ещё постигнет та же участь?

— Есть кое-что, — сказал Хутха, — ему нужен Егор.

Стоило им выйти на свежий воздух, как Илья и Нина закурили. Молча они подошли к машине, и встали рядом с ней. Егор не любил сигаретный дым, но сейчас он перебивал смрад, который всё ещё тянулся из недостроенного здания. Докурив, они так же, не говоря ни слова, сели в машину. Илья запустил двигатель, и только тогда сказал:

— Кем же надо быть, чтобы такое сделать?

Никто не ответил.

Вскоре они приехали в офис ФСНСП. Нина отвела Егора в просторное помещение в подвале. Тут была самая простая стальная мебель, несколько скамей, галлогеновые лампы, и совсем никакой отделки. Только голый бетон стен, потолка и пола. Хутху Илья с Ниной попросили остаться наверху, объяснив это тем, что колдовству Егор должен учиться один, без поддержки духа.

— Зачем мы тут?

— Будем учиться колдовать. Ты ведь уже начал чувствовать орфен, да?

Егор вспомнил, как почувствовал остатки души на месте убийства:

— Наверное да.

— Значит время учиться проявлять свою силу. Чары связаны с эмоциями. Закрой глаза. Представь что-то, что очень тебя злит.

Егор закрыл глаза, и мысленно вернулся на место убийства. Он видел остатки души, которая никогда не вернётся в орфен. Он кожей чувствовал смрад души человека, недавно бывшего тут, и сотворившего это. И вместо ужаса внутри него тугим комком росла злость. Он хотел найти этого «сытыгаха», и спросить с него за всё. Никто не должен творить подобное. Хутха прав — это незамутнённое зло.

— Ты почувствуешь, когда орфен в твоей душе придёт в движение, — слышался откуда-то издалека голос Нины.

Кроваво-алое солнце восстало в душе Егора, и он не мог его контролировать. Внезапно в груди вспыхнула боль, будто кто-то обдал лёгкие кипятком. От боли Егор согнулся пополам и упал на колени. Ярость, выросшая внутри него, испарилась, будто её и не было.

— Ого! Молодец! — хвалила его Нина. Голос шёл будто через вату. Перед глазами плыло, он жадно хватал ртом воздух.

— Это нормально, — продолжала Нина, — первые попытки, пока душа не привыкла к току орфена, всегда вызывают боль.

Называть это болью было слишком мягко. Понемногу зрение и слух прояснялись.

— Это пройдёт?

— Да. С опытом. У многих остаётся небольшой дискомфорт, но это мелочи. Скоро ты поймёшь, почему.

Она наклонилась, и ощупала бетон вокруг Егора.

— Очень не дурно.

Только теперь он почувствовал, что рукам было тепло. Это он так его нагрел?

— Твоя ярость так пылала, что преобразовала орфен вокруг тебя в тепло. Чары держались не дольше секунды, но бетон прогрелся, — она поднялась. — Думаю, на сегодня на этом и закончим. Ты и без того двигаешься семимильными шагами, незачем торопиться ещё больше.

Нина помогла Егору встать, и они пошли к выходу.

— Домашнее задание будет? — спросил Егор в шутку. Он всё ещё ощущал жжение в груди.

— Да. Продолжай стараться почувствовать орфен. Чем лучше ты его чувствуешь, тем легче впоследствии будешь контролировать.

На следующее утро нашли новое тело.

Yrveld обещал, Yrveld сделал! Третья глава готова до конца недели :)
(является разовой акцией)
Глава почти полностью написана с нуля. Из общего с рассказом только открывающая и завершающая сцены, которые тоже изрядно переработаны. Я постарался лучше показать эмоции Егора и раскрыть Илью и Нину как персонажей (что у меня совсем плохо получилось в рассказе). Ещё сцена с контрактом душ сильно переработана... Хутха, желая помочь Егору, немного изменил ритуал... Впрочем, об этом узнаете сами :)
Приятного чтения
PS: Думаю, начиная с этой главы, различий с рассказами в сюжете будет появляться всё больше
PPS: Буду признателен за любые указания на ошибки :)
Глава 1; Глава 2

***

Когда всё стихло, до Егора начало доходить, что же произошло в последние несколько минут Квартира была разгромлена и от пола до потолка заляпана кровью, ошмётками плоти и внутренностей. Посреди того, что осталось от зала, лежали останки отвратительной, противоестественной твари, которая совсем недавно была человеком. Влажный, тяжёлый смрад, смесь запахов крови, свежего мяса, желчи и содержимого кишечника облеплял так, что, казалось, теперь от него никогда не отмыться. Но, несмотря на это, перед глазами у Егора была молящая наполовину съеденная душа, и пожиратель, нависший над ней. Его уродливая морда, измазанная серебристой жидкостью — эссенцией души. Этот образ всё настойчивее завладевал внутренним взором Егора, когда его слуха достиг вопрос от Нины:

— Вы откуда Петю знаете? — голос был совсем слабым, но он всё же сумел выдернуть Егора из власти страшного воспоминания.

— Мы познакомились прошлой осенью, когда столкнулись с лихом, — отрешённо ответил Егор, ещё не до конца сбросивший оцепенение.

— И Петя с вами бился против лиха?

— Нет. Он приехал, когда всё уже кончилось. Сказал, что кто-то из ваших патрульных засёк резкий всплеск силы от перерождения.

— Перерождения? — удивился Илья.

— Да, — ответил Егор, — то лихо переродилось из домового. Какой-то экстрасенс насильно разорвал его связь с останками.

— Это объясняет, как мы его проморгали, — кивнула Нина.

— Я, кажется, что-то слышал об этом случае. Говорили, орфен будто взбесился, но всё быстро улеглось.

— Орфен? — переспросил Егор, — Это что вообще?.

— Так учёные назвали то-ли вещество, то-ли поле какое-то, с помощью которого мы колдовство творим.

— Двоечник, — улыбнулась Нина. — Орфен ещё называют первичной эссенцией. Думаю, так тебе будет понятнее. Это то, что незримо обволакивает материальный мир. Из орфена состоят души, наподобие того, как из атомов состоят тела, поэтому мы можем использовать его, чтобы творить колдовство. Но вы, шаманы, это нечто. Ходить по орфеновому плану вне тела.

— Ты как? — спросил Илья.

— Жить буду. Устала только сильно. А ты, парниш, как? Небось впервые такое видишь? Подобное даже для нас с Ильёй через чур. А мы повидали немало.

— Это терпимо. Скорее противно, — ответил Егор тихо, — самое страшное было там…

— Где?

— В мире душ. Я попал в гнездо пожирателя. И он ел… его душу. Это трудно описать…

Раздался звонок. Илья поднялся на ноги и открыл дверь.

— Паршиво выглядишь! — сказал кто-то из подъезда.

— Это ты ещё того парня не видел, — вяло пошутил в ответ Илья.

— Ух… лучше б и дальше не видел, — сказал вошедший. Им оказался невысокий, с небольшим пузиком, мужчина в тёмно-серых спортивных штанах и осенней куртке нараспашку. — Что у вас тут произошло?

Говоривший прошёл в квартиру, и за ним зашли ещё три человека: две женщины и ещё один мужчина.

— В рапорте прочитаешь, — ответил Илья, — а нам идти надо.

Он помог Нине подняться, закинул себе на плечи её правую руку, и сказал Егору:

— Придержи её с другой стороны. А то я тоже того и гляди рухну.

— Да, сейчас, — Егор поднялся, и точно так же закинул себе на плечи её руку.

— Ну прям транспортировка тяжело раненного, — слабо улыбнулась Нина.

Боком они протиснулись в дверь, и пошли к лифту. Рядом с подъездом стояла машина. Они усадили Нину спереди и помогли ей пристегнуться.

— Ну, я пойду, — сказал Егор.

— Куда это? — удивился Илья. — Ты с нами едешь. Совсем забыл, что должен дать показания? Кроме тебя произошедшее в… гм, мире духов, никто не видел.

Вздохнув, Егор забрался на заднее сиденье. Ссориться с «надзорщиками» Егору совсем не хотелось.

— Есть хочешь? — спросил Илья, заводя машину. — Можем заехать взять чего-нибудь. Я угощаю.

— Нет, спасибо, — даже от мыслей о еде начинало слегка мутить.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Илья, и машина тронулась.

Илья включил музыку, неторопливо вырулил на дорогу, и спросил:

— На что это похоже?

— Что именно? — уточнил Егор.

— Ну путешествие по орфену. Каково это?

— Это… сложно описать. Когда выходишь, то… чувствуешь настроение мира вокруг и чужую силу, если она есть. Ты можешь ощутить зной в тридцатиградусный мороз или в жару тебе покажется, будто тебя окатило ледяной водой. Хотя чаще всё не так радикально. Когда сила спокойна, я ощущаю приятную прохладу.

— А внешне что-нибудь меняется?

— Да. Я когда впервые покинул тело, испугался, потому что не узнал комнату. Материальное становится зыбким, эфимерным, а нематериальное — наоборот.

— Это как?

— Ну, например, иногда бывает, что свет в мире духов течёт. Примерно как вода, только он может течь не только вниз. Или становится плотным как стекло или даже прозрачная сталь. Или душа… В мире духов она становится прочной, как плоть в обычном мире…

Перед глазами у Егора снова возникла сцена: пожиратель нависает над половиной умирающей души, и вытекающая из неё, как кровь, серебристая эссенция. Сама жизнь. Через оцепенение его слуха достигли слова песни:

*«…правит мною дорога-луна.*

*Ты не плачь, если можешь, прости. Жизнь не сахар, а смерть нам не чай.»*

Из глубины души к горлу подкатил ком сожалений и боли. Новой и застарелой.

*«Мне свою дорогу нести, до свидания, друг, и прощай.*

*Это всё, что останется после меня…»*

— Я знаю это выражение лица, — сказал Илья.

Егор поднял взгляд, и увидел, что Илья смотрит на него в зеркало заднего вида.

— Ты не виноват в его смерти, — добавил он. — Никто не виноват, кроме той твари.

— И его самого, — добавил Хутха, — он заигрывал с силами, которые даже близко не понимал.

Усилием воли Егор проглотил вставший в горле комок, и сказал:

— Спасибо, — слово вышло неохотно, и прозвучало неуверенно и неразборчиво.

— Да не за что, — ответил Илья, — это же правда. Не стоит взваливать на себя все смерти вокруг. Эта ноша никому не по силам. А знаете, что? — добавил он. — Нам просто необходимо перекусить. Что-нибудь вредное, жирное и вкусное! Хутха, ты ж далеко не обычный грач, да?

— Да ты сыщик! — ядовито ответил Хутха.

— Я так и знал! — улыбнулся Илья. — Ты чего бы хотел поесть? Я угощаю!

— Давай что-нибудь на твой вкус. Посмотрим, что ты за человек.

— Ха! Судишь о людях по гастрономическим пристрастиям? Тогда я бы сейчас съел парочку чебуреков! Знаю отличное место неподалёку. Крюк не большой будет.

— Нет, — слабо запротестовала Нина, — давай сегодня без мяса?

— Тогда, может, хачапури? По-аджарски!

— Я согласна.

Живот Егора громко заурчал, отвечая вместо него.

— Тогда хачапури! — улыбнулся Илья.

Через полчаса они вчетвером сидели в небольшом грузинском ресторанчике. Хозяин, грузин по имени Лев, тоже колдун, сначала протестовал против птицы в заведении, но передумал сразу же, как только ему объяснили, что это дух.

— Кто так ест хачапури по аджарски? — сокрушался Илья, глядя на Егора. — Смотри! Сначала разрезаешь желток, — он продемонстрировал на своей порции, — потом отрываешь корочку, — что он тут же проделал, — макаешь в желток, и только потом ешь! Понял?

— Понял, — ответил Егор, и разрезал желток. Так и правда оказалось намного вкуснее.

— Во-от! А остальное съедаешь, когда заканчивается желток. Эх, молодняк…

Когда всё было съедено, Нина сказала:

— А теперь в офис. Мы и так задержались. Получим от Марии Фёдоровны нагоняй.

— Ты права, пора ехать. Ты как, силы восстановила?

— Да, уже намного лучше, — ответила она, и направилась к выходу.

Ещё полчаса потребовалось, чтобы по вечерним пробкам добраться до офиса. Он оказался в неприметном доме. На вид, обычная жилая трёхэтажка с одним подъездом недалеко от МКАДА. По ощущениям Влада, они приехали куда-то на северо-восток.

Внутри, на входе, был пост охраны с турникетами. Охранник приветственно махнул Илье и Нине, и с пульта открыл им турникет. Вчетвером они поднялись на второй этаж, который представлял собой длинный коридор со множеством дверей, утыкающийся в окно. Нина открыла одну из дверей слева. За ней оказался тамбур, из которого можно было попасть в три кабинета. На правом была табличка «Харитонова М. Ф.». Без должности. Нина постучалась, и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

Они вошли в вытянутый кабинет с единственным окном. Вдоль стен стояли шкафы, некоторые из которых были со стеклянными дверцами. Центральное место в кабинете занимали два стола, составленные буквой «Т», ножка которой была обращена к двери. Во главе этой конструкции за монитором сидела женщина. Судя по всему как раз Харитонова М. Ф. Широкоплечая, с круглым лицом и массивной светлой косой, переброшенной через левое плечо. Она подняла взгляд на посетителей только когда все зашли и захлопнули дверь.

— Вы долго. Садитесь, общаться будем. В первую очередь вы, — она обратилась к Илье с Ниной, — в общих чертах.

Нина вкратце рассказала, свою версию событий до момента победы над упырём.

— Понятно. Не забудьте завтра составить отчёты о происшествии. Теперь вы, — она повернулась к Егору и Хутхе. — Мне нужна ваша версия событий.

Егор рассказал о том, что получил зов. Хутхе пришлось объяснить, что шаманы, из-за своей связи с духом, могут порой слышать зов от душ или духов, когда тем нужна помощь. Если шамана достиг такой зов, игнорировать его нельзя. Дальше Егор объяснил, как по ориентирам из сна нашёл нужный дом и квартиру. Остальное Нина рассказала лучше. Егору оставалось лишь добавить о произошедшим с ним в мире духов.

— А этот мальчишка, Николай. Его кто-нибудь допросил? — спросила Мария Фёдоровна.

— А он как-то… пропал, — растерялся Илья. После боя с упырём его и след простыл. Должно быть он перепугался, да убежал.

— Вы что, упустили свидетеля?! — крикнула она, хлопнув ладонями о стол. — Да вы у меня отчёты будете месяц кропать!

— Там ситуация из-под контроля вышла, — попытался оправдаться Илья.

— Да плевать! Вы свидетеля потеряли!

— Ох, старый клюв, — пробормотал Хутха, заполучив всеобщее внимание. — Душа ведь была у пожирателя!

— И что? — удивился Егор.

— А то, что если душа попала к пожирателю, то никого она уже не позовёт. Пожиратель полностью подавляет жертву.

— Тогда кто нас позвал?

— Очень правильный вопрос! Кто-то, кто такое умеет и кому нужно было подманить шамана к пожирателю. А чтобы показать верные ориентиры, он должен быть рядом с душой. И, возможно, по какой-то причине, звали именно тебя.

— Илья, живо звони Ире Ростоковой! Чтобы завтра, нет, сегодня ночью его ориентировки были у каждого патруля! Не хватало ещё, чтобы такая же тварь появилась в людном месте. А вы двое, — она обратилась к Егору и Хутхе, — я, согласно статье сорок второй чародейского кодекса привлекаю в качестве внешних сотрудников. Нужно заключить контракт души.

Мария Фёдоровна протянула руку вперёд. Ладонь слабо искрилась.

— Прислони свою ладонь, — подсказал Егору Хутха и, видя, что он колеблется, добавил: — Это безопасно. Я прослежу.

***

Хутха сосредоточенно следил за сближением ладоней. Все его чувства были напряжены до предела: права на ошибку нет. Связь позволяла Хутхе ощущать душу Егора почти как свою собственную. Благодаря этому он знал, что терзает молодого шамана, и чего недостаёт. Благодаря этому Хутха решился на опасную авантюру. Ошибка будет стоить души Егору, а возможно и самому Хутхе, но он не ошибётся.

Ладони соприкоснулись, и Хутха ощутил, как по нитям души Егора побежала сила, переданная Марией. Печать. Он перехватил эту энергию, и не позволил колдунье прекратить контакт. Он черпал её силу, добавляя толику собственной для контроля. Хутха видел, как тело Егора выгнулось дугой, а глаза закатились. Сила, которую он вёл через душу Егора, сопротивлялась, брыкалась, норовила вырваться, но он держал крепко. Поняв, что происходит, Мария зло посмотрела на Хутху, но сделать ничего не могла.

Первым опомнился Илья.

— Что происходит?

— Ему надо помочь! — крикнула Нина.

— Не сметь! — грозно каркнул Хутха, сражавшийся с буйствующей силой. — Не вмешиваться!

Ошарашенные командой, все замерли, но ненадолго. Илья бросился к Егору, и в этот самый момент Хутха прожёг в душе Егора пути для силы, и от её тока пространство вокруг Егора исказилось, как будто вокруг него появился водяной пузырь.

— Пробуждение? — удивилась Нина.

Запустив ток силы, Хутха отпустил поводья, и позволил себе расслабиться. Потерявший сознание Егор едва не рухнул на пол: Илья успел подхватить его в последний момент.

Вот мои картинки. На них всякая ерунда: лешие, русалки и прочие мавки. Мне они нравятся. Я люблю былички. Я люблю фольклор, связанный с нехристианскими обрядами. Верю ли я во все это всерьез? Да хз, но почему-то ужасно греет мысль о том, что в озере есть русалки, а в лесу - леший.
Когда-то, очень давно, пока дети были совсем маленькие , мы абсолютно на пустом месте, искусственно , придумали "кормить русалок" на 1 мая. Не придумывали никакого неоязычества, просто нам нужен был весенний праздник с костром на берегу . Теперь это стало традицией, и если не пойти "кормить русалок" в ночь на 1 мая, такое чувство, что пропустил что-то очень хорошее и важное . Проще говоря- наша компания обожает страдать всякой фигнёй. Но когда запускаешь ночью на кусочке коры по озеру свечки- это ппц, как красиво....
И вот, в последние пару лет некоторые мои друзья вызывают у меня тот самый когнитивный диссонанс. И эти друзья- абсолютные материалисты с рациональным мышлением . Они тоже иногда ходят с нами пить вино у костра, но почти каждый раз спрашивают: нафига приплетать русалок?! Мы отвечаем, что они дают повод и сюжет.
И тут вдруг.
Идем с одним таким у нас в лесу. Недалеко, он городской, далеко не хочет и не может. Очень осуждает тематику моей нетленки Я показываю ему одну из своих любимых полянок на краю болотца и говорю: ну, смотри же, ну как легко тут представить странных девок на птичьих лапках, они же здесь , как родные! Если бы их не придумали до нас, я бы их сюда придумала сама, потому что они здесь просто не могут не быть!
И что же происходит с рациональным М.? Он замолкает на секунду, а потом говорит: что-то жутко тут. Пошли отсюда...
Второй случай. Сидим на мостках на озере, я , Исчадие и ещё одна моя знакомая ... Болтаем ногами ... внизу плавают девчонки лет по 15. Брызгаются и хихикают . Одна пищит:"- ой, меня кто-то трогает! Рыбка?" "-Нет, - мрачным голосом говорит испорченная мною дщерь, - тут русалки водятся. Маленькие, коричневые, колючие." Реакция девок адекватная: смех, визг, брызги. Моя знакомая, которая постоянно говорит о своем материалистическом мировосприятии , дико возмущена. Говорит, что это очень жестокая шутка. Обвиняет дитятку в токсичности и объясняет, что если б с ней кто-то так пошутил, она бы обосралась....
Третий случай, прям вот на днях. Ещё одна моя знакомая, тоже настаивающая на абсолютно научной концепции , на полном серьёзе утверждает, что страшные истории(былички, то бишь, которые я с удовольствием коллекционирую), страшные мои картинки (страшные?! Никогда бы не подумала) заведут меня не туда. "-Куда,-говорю,- не туда?" "-Нельзя, -отвечает,- так играть с подсознательными страхами, это мракотанство до добра не доведет". Меня не доводит до добра и погружает во тьму, например, Достоевский. Я перестала его читать уже лет десять как. И не буду читать больше никогда, потому что жить не хочется после него. И после Платонова. Тоже никогда не буду больше читать вместе со всей прочей депрессивной мутью , так любимой интеллигенцией. Куда там до них моим весёлым мавкам!

Так вот какой вопрос меня беспокоит: получается, что эти три упомянутых человека гораздо серьезнее относятся к суевериям и гораздо глубже погружены в мифологию, чем я со своими картинками и развешиванием ленточек на ветках?!

В доме для пожилых людей, словно в яркой картине, всё блестит и сияет: стены, будто омытые солнцем, уютные скамейки под кронами деревьев предлагают на минутку задуматься о жизни. Здесь и дорожки, по которым так приятно прогуляться, разглядывая мир за новыми окнами, и двери, надежно охраняющие покой жильцов.

Но сквозь эту красоту просачивается особая грусть - не та, что в детском смехе и играх, а тихая, здоровая, полная воспоминаний и мудрости, которую ни с чем не спутать. Это место сохраняет в себе не только года, но и сердца тех, кто тут живет.

Иван Иванович, уставший от семейных разногласий, решил, что ему пора обрести спокойствие. Он, будучи профессором истории и посвятив всю жизнь преподаванию, не мог найти общий язык с семьей своего сына. В итоге, после долгих раздумий, он собрал вещи и переехал в дом для пожилых людей, чтобы не доставлять лишних проблем. Там, в атмосфере тишины и покоя, он мог вспомнить о прошлом, зная, что его сын Михаил теперь будет редким гостем и, возможно, будет навещать его всего несколько раз в год.

Иван Иванович, закончив со всеми формальностями, тихо осваивается в уголке, который теперь стал его домом — уютном местечке в комнате, где еще трое смогут найти убежище. Он прощается с сыном, кивая на прощание:

— До свидания!

— Ой, пап, не грусти! — Миша пытается сохранять бодрость, хотя чувствует себя неловко, стараясь не обращать внимание на взгляды соседей и приятную сиделку. — Я буду приходить, обещаю!

— А Аня отпустит? — спрашивает Иван Иванович с сомнением, устало опускаясь на новую кровать и вглядываясь в рассвет.

— Она же не хозяйка моей жизни, пап! Ну, не сердись, ведь ты сам выбрал этот путь!

— Да-да, сам! — с иронией повторяет за сыном старик. — Всегда всё сам, ради вас. Ладно, иди уже.

Миша ещё хочет что-то добавить, но, обернувшись, случайно задевает шкафчик соседа своими неуклюжими бёдрами, издаёт сдавленный вздох и, бормоча про себя: «До встречи», тихо уходит.

— Обижаешься? — спросил сосед, чья тумбочка стала жертвой неуклюжести Михаила, пытаясь завязать разговор с новоприбывшим. — Не стоит, здесь тебе понравится.

— Обращайтесь на “вы”, — безразлично бросил Иван Иванович, глядя на золотистые листья дерева за окном, — мы ведь не друзья.

— Ясно, — кивнул новый знакомый, — каждый проходит через это. Ваш сын, вижу, весь в деловом. Наверное, важная персона?

— Бюрократ, — коротко отозвался Иван, давая понять, что разговор его не интересует.

«Вот и пришёл конец. Троих растил, и что из этого вышло? Один всегда под каблуком, другой уехал за границу и забыл о родных, а третий… Кто знает, где он теперь. Кому же достанется моё наследство?»

Осенние краски уже покрыли парк, когда Иван Иванович, с благодарностью коснувшись руки медсестры, вышел на прогулку. Он ощущал, как каждая просьба о помощи медленно стирает его независимость, но сегодня он выбрал свежий воздух и свободу. Присев на скамейку, он задумался.

«Сергей, мой мальчик, почему ты выбрал путь воина, а не учёного? Мог бы ты сейчас вести лекции и играть с внуками. Но ты ушёл, следуя своим убеждениям, в те бури Чечни…»

Грусть сжала сердце, и Иван Иванович достал из кармана сердечные капли. Он отгонял болезненные мысли, глубоко дышал, и, поднявшись, медленно направился обратно в дом, который теперь стал его приютом. Проходя мимо календаря, он невольно отметил день, когда началась его новая жизнь — 31 мая, десять лет назад…

— Сколько времени ушло на возвращение ваших воспоминаний? — осведомился доктор, внимательно рассматривая измученного офицера, который мучился от давних травм.

— Полностью они так и не вернулись, — откровенно признался солдат, уже два года проведший в стенах госпиталя, — и то, что вернулось, словно туман. Да, мозг работает как надо. Отклик есть. И даже живот немного округлился — благодаря еде. Но что меня зовут Сергей, это больше похоже на догадку, чем на уверенность… вы понимаете, о чём я?

— Понимаю вас, мой друг, — подтвердил второй доктор, — но благодаря работе ваших товарищей-разведчиков, мы смогли точно установить вашу личность — вы на самом деле Сергей Иванович Терентьев, старший лейтенант гвардии.

— Как им это удалось?

— Самое главное, что они справились, — вмешался скромный полковник из угла, — хотя и пришлось немало потрудиться, учитывая степень повреждений ваших обожжённых рук и изменения в чертах лица. Я понимаю — огонь в боевой машине, пытки, ранения и плен могут сломать даже самых крепких. Мы до последнего подозревали, что под маской российского офицера может скрываться хитрый боевик, специально обжёгший себе лицо. К счастью, ваша память начала проясняться, и это дало нам нужные подсказки.

— Что будет дальше, товарищ полковник?

— А где же братья?

— Полковник, — вступил в беседу доктор, — кажется, он не вспоминает своих братьев. Тем не менее, есть воспоминания об отце.

— Это не страшно. В Новосибирске, на родине, память вернётся. Ну что ж, прощай, старший лейтенант гвардии! Желаю здравия…

— Теперь мы уведомим вашего отца и братьев о вашем местоположении и оформим вам инвалидную пенсию. Продолжать служить в таком состоянии вы не сможете, это очевидно. Но учитывая, как вы попали в плен, я могу с уверенностью сказать, что вы не останетесь без заслуженных государственных наград.

Два года пролетели, словно птицы в небе, и вот они вместе снова — отец и сын.

Сергей, словно детектив, собирал свою жизнь по кусочкам: вспоминал старый двор, любимые уголки, школьные дни. Иван Иванович, словно переродившийся, вновь обрёл радость жизни после возвращения сына. И когда Сергей перевёз его из дома престарелых к себе, старик словно вырос на глазах, обретя новую силу.

Помнишь, как ты в детстве мне лекцию испортил? — с улыбкой вспоминал Иван Иванович. Я рассказывал студентам о древнем царстве, а ты так и норовил сбежать в туалет. Всё аудитория смеялась, а я краснел как рак. Ты это помнишь?

— Нет, — покачал головой Сергей, всё, что было до больницы, кажется мне сном.

За окном бушевала метель, тени танцевали на стенах, а в дали раздавался смех и крики соседей. Иван Иванович вздохнул глубоко.

— Может, попросить их потише? — предложил Сергей, поднимаясь на локоть.

Но отец махнул рукой. Не об этом я, Серёжа. Чувствую, моё время близится. И есть у меня одно приключение для тебя.

— Какое? — заинтересовался сын.

— Пиратское, — тихонько засмеялся Иван Иванович. Когда-то, на раскопках, мы с другом нашли клад, оставленный французским генералом в 1812 году. Там было всё: серебро, золото, драгоценности. Мы поделили на двоих, но государству не сказали. Друг мой попался, а я всё спрятал на старой даче, в ожидании лучших времён.

— И вот, Серёжа, — старик подмигнул, — всё это время я хранил секрет. Не успел потратить, и вряд ли успею. Но тебе, из всех, я доверяю эту тайну. В кладе достаточно для беззаботной жизни, если не расточать впустую.

— Как в сказке, — пробормотал Сергей.

— Сказки — для детей, а клад — настоящий, и он твой, — серьёзно сказал отец. Распоряжайся как знаешь. Можешь честно оставить себе четверть, можешь продать на аукционе. Только помни, я хочу уйти с чистой совестью. Сегодня я оставил записку, она в конверте на столе. Обещай, что откроешь её только после моей смерти…

— Ты и вправду необычный, пап, — улыбнулся Сергей.

— Дай мне слово офицера.

— Обещаю, пап. Теперь отдыхай. И спасибо за доверие, что выбрал меня. Но всё же, давай подождём утра…

На поминках Михаил с сочувствием смотрел на Сергея: Жаль, что ты так мало успел побыть с папой. Но он был счастлив, что провёл это время с тобой.

— Да, — коротко кивнул Сергей.

— Мы пойдём, если что — звони, — сказал Михаил, готовясь уходить. Кстати, будешь претендовать на наследство?

Сергей лишь покачал головой, желая остаться один. Спустя некоторое время он оказался в пустой квартире, наполненной воспоминаниями о отце.

Разорвав конверт, он выполнил обещание. Из него выпала карта с местоположением клада, контакты для продажи сокровищ, права на дачу и записка.

Мой дорогой Сергей, — слова были написаны дрожащим почерком старости, — я верю, что ты откроешь это после моего ухода. В те короткие дни, что мы были вместе, я увидел, что даже после горьких разочарований, любовь и семья — это всё. Ты — сын, о котором мечтают все отцы. И я знаю, твои родители были бы горды, ведь ты — душа чиста и сердце открыто. Но перед смертью я должен признаться: настоящего Сергея я потерял много лет назад, и его прах я выкупил у бандитов. Я был опустошён и никому не рассказал, особенно тем, кто отнял у меня всё. Но вдруг, как по волшебству, ты появился на пороге, с историей о чудесном выздоровлении, и я понял, что нам обоим нужна эта волшебная история. Твои воспоминания — не настоящие, они сотканы из снов. Поэтому я считаю тебя своим, "плоть от плоти", и дал тебе историю моего Сергея, нашего Сергея, твою историю. И так, клад принадлежит тебе, моему лучшему сыну! И я буду ждать тебя на небесах, вместе с твоим братом.

Закинула я короче трусы на люстру, сколько там ждать нужно?
И имеет ли значение какие трусы, в смысле стринги или может быть ажурные кружевные тоже подойдут?
😅😁

❤Что интернет говорит, про магический ритуал с красными труселями)

«Закидывание красных трусов на люстру – это одна из народных примет, связанная с привлечением денег и финансовым благополучием.

Включите музыку, которая вам нравится и заряжает энергией, потанцуйте и попытайтесь закинуть трусы на люстру ногой. Как получится, произнесите волшебную фразу: "Трусы на люстру – деньги ко мне!" И представьте денежный поток, который направляется к вам. Убирать трусы с люстры не рекомендуется, пока деньги не появятся.»

Долгожданное (надеюсь) продолжение истории Егора и Хутхи :)
Вообще, это переработанная первая половина рассказа "Плащ с во́роньим пером". Изменений не много. Только несколько сцен, но вторая половина рассказа, рассчитываю, поменяется сильнее...
Приятного чтения :)
глава 1

***

Год прошёл настолько спокойно, что если бы не Хутха, Егор вовсе забыл бы, что он как-то отличается от людей, которых каждый день видит вокруг себя. Наступила осень. Опали листья. Выпал и сошёл первый снег.

Новый день встретил Егора необъяснимой тревогой. Его беспокоил сон, на первый взгляд обычный: он гулял по Москве, по Преображенской набережной свернул на Стромынку, а оттуда, зачем-то, на Колодезную улицу. Название он узнал из таблички на доме.

В память въелась девятиэтажка песочного цвета. Но тревожило не это. У Егора никак не получалось вспомнить, что произошло дальше. Последнее воспоминание — как он входит в подъезд, а дальше — провал. Как отрезало. И это очень тревожило. Казалось, что именно там, в этом провале скрылось что-то очень важное.

Отчаявшись вспомнить окончание сна, Егор открыл глаза. Рядом на кровати сидел Хутха и, не моргая, смотрел на него.

— Собирайся, — каркнул он и чёрной тенью вспорхнул на шкаф.

— Я глаза открыть не успел, а тебе уже что-то от меня надо, — пробормотал Егор, выползая из-под одеяла.

— Твой сон — это зов, — прокаркал в ответ Хутха.

— Какой ещё зов? — Егор сел на кровати и поставил ноги на холодный ламинат.

— Зов души. Видимо, кто-то попал в беду. Мы с тобой обязаны откликнуться, раз услышали его.

— Кажется, что обязан я сегодня прийти на работу. Точка.

Хутха слетел со шкафа, сел Егору на плечо, больно оцарапав кожу, и клюнул его в голову.

— Ты обязан принять зов! — громко каркнул он прямо на ухо.

Егор вскочил, сбросил с плеча надоедливого грача, получив ещё несколько болезненных царапин, и ответил:

— Пусть этим кто-то другой займётся. Стопудово его ещё кто-то услышал.

— Если зов достиг нас, значит других нет. Мы обязаны помочь.

— Я обязан пойти на работу. Точка! Прогуляю, меня уволят. Чем я тогда за квартиру заплачу? А? А жить где, когда меня выселят? На теплотрассе?

— Не знаю, — признался Хутха, — но зов мы игнорировать не можем. Себе же хуже сделаем.

— И что же случится? — едки спросил Егор.

— Душу шамана, который проигнорировал зов, отмечают клеймом. После его получения я больше не смогу с тобой оставаться, а другие духи будут тебе мстить. Не думаю, что ты протянешь долго.

— Хорошо! — сдался Егор, — Забегу туда после работы. Доволен?

— Нет, — каркнул в ответ Хутха, — но согласен.

Вечером, в метро, Егор сошёл с фиолетовой ветки раньше обычного и поехал на северо-восток. Набережная, которую он видел во сне, была у Яузы. Голова раскалывалась, предупреждение Хутхи невозможно было игнорировать. Лучше съездить, проверить, что там стряслось.

До нужного места он добрался, когда на улице уже почти стемнело, а над домами на западе оставалась совсем узкая розовая полоска — последний вздох уходящего дня.

Первый подъезд, шестой этаж, квартира двадцать четыре. Егор нажал на кнопку звонка и по ту сторону раздалась мелодичная трель сойки. Он не слышал такие звонки с детства.

Дверь открыл юноша, лет восемнадцати. Растрёпанный, лицо худое, глаза ввалились.

— Извините, пожалуйста, — сбивчиво пробормотал он, — я постараюсь его успокоить.

В этот момент в глубине квартиры кто-то истошно завопил. Юноша весь сжался, став ещё меньше, чем был прежде.

— Кажется, ты неправильно меня понял, — сказал Егор, входя в квартиру, — я не жаловаться.

— Я… Я вызвал полицию! — заявил парень, испугавшись, что сейчас с ним будут разговаривать совсем не по добрососедски.

— Успокойся. Я пришёл помочь. Позволишь пройти взглянуть на того, кто кричал?

— Вы врач? — спросил парень, впрочем, не впуская Егора в квартиру. — Вас соседи вызвали?

— Нет. У меня…

В этот момент Хутха вспорхнул, и полетел вглубь квартиры. Парень переполошился, и побежал следом, пытаясь его поймать. Егор, воспользовавшись моментом, скинул кроссовки и пошёл за всеми.

Хутху он обнаружил сидящим на шкафу, который стоял впритык к изножью деревянной кровати-полуторки. Парень, открывший им дверь, метался под шкафом, не понимая, как бы достать со шкафа обнаглевшую птицу. На кровати лежал без сознания мужчина лет тридцати. Его болезненно-желтая кожа блестела от пота, а на лице застыла гримаса боли.

— Это он звал? — спросил Егор Хутху.

— Да, — ответил грач.

— Что… Как? — спросил совсем ошалевший парень.

— Грачи очень умные, — спокойно сказал Егор, — умнее попугаев. Ты вот видел говорящих попугаев?

Парень кивнул.

— Вот. А грачи умнее. Ничего же странного, что птица, которая умнее попугая, умеет говорить, да?

— Н-наверно.

— Вот и отлично, — сказал Егор. — А теперь посмотрим, что же с ним стряслось.

В этот момент больной резко выгнулся и завопил так, будто с него заживо кожу сдирали. Через несколько секунд он затих, и опал, тяжело дыша.

— Что с ним? — тихо спросил парень, так и стоя возле входа в комнату, и так же тихо добавил: — Что происходит вообще?

— Сейчас попробуем узнать, — ответил Егор и, решив хоть как-то разрядить обстановку, добавил: — тебя как зовут-то?

— Николай, — ответил парень.

— Я Егор, — он протянул руку и Николай вяло пожал её в ответ. — Он тебе кем приходится?

— Брат старший.

— Хорошо. Ты не замечал за ним в последнее время чего-нибудь странного? Может он уставал больше обычного или вёл себя не как всегда?

— Да нет, — медленно ответил Николай, — ничего такого.

— Ладно. Я осмотрюсь тут немного, ты не против?

Николай кивнул. Егор снял толстовку и повесил за капюшон на угол двери.

Комната была прямоугольная, в длину примерно вдвое больше, чем в ширину, и обставлена из «Икеи». Кровать стояла в самом дальнем от входа углу, зажатая между стеной и шкафом для одежды. Напротив неё — стол. Между ними на полу лежал овальный палас с коротким ворсом и узором в виде множества прямоугольников разных размеров. Слева от входа в комнату, на расстоянии вытянутой руки, было окно, а под потолком висела короткая люстра с круглыми плафонами.

— Егор, — каркнул Хутха, — Помоги.

Грач в дальнем конце комнаты пытался приподнять палас, который с одной стороны был придавлен письменный столом, а с другой — кроватью. Егор приподнял стол и откинул палас. Ламинат под ним был исчерчен чёрными закорючками ожогов, которые складывались в странные узоры.

— Что это? — спросил Егор у Хутхи.

— Обряд, — ответил грач, — но я не узнаю эти символы.

— Кем, говоришь твой брат работает? — спросил Егор Николая, разглядывая странный рисунок.

— Разнорабочим на стройке.

— Кажется, это нам ничем не помогло, — пробормотал Егор.

— Открой, — каркнул Хутха, клюнув ящик стола.

Егор его открыл: внутри лежал блокнот с простой чёрной обложкой из плотного картона. На первых страницах аккуратным, но резким почерком были записаны бытовые заговоры: привлечение удачи, богатства, симпатии противоположного пола.

— Постой, — каркнул Хутха, на одной из страниц с необычным рисунком. Некоторые его закорючки были похожи на те, что на полу.

Некоторое время он разглядывал узор, а затем сказал:

— Напоминает один обряд… Усмирение рассерженного духа. В этом обряде, чтобы умилостивить дух, ему в жертву приносится живая душа. И эти символы нужны, чтобы извлечь душу из тела.

Потом он внимательнее присмотрелся к бессильно лежащему на кровати мужчине, и пробормотал:

— Ну конечно…

— Ты понял, в чём дело? — спросил Егор.

— Взгляни сам и тоже поймёшь.

— Ничего не вижу, — сказал Егор, внимательно помотрев на больного.

— Да ты нормально взгляни, а не глазами! — прокаркал Хутха.

Егор закрыл глаза и сделал шаг. Как только он покинул тело, его обдало холодом, будто он вышел в мокрой рубашке на лютый мороз. От неожиданности взгляд заволокло белой пеленой, но когда взор прояснился, Егор заметил над телом мужчины едва-заметный сизый туман, слабая нить которого протянулась в стену.

— Хутха, это что?

— Пуповина души, — ответил грач мрачно.

Егор сделал шаг назад, возвращаясь в тело. Собственная плоть показалась ему как никогда тёплой и уютной.

— Кажется, я впервые вижу, чтобы пуповина души выглядела так, — прошептал Егор.

— Он не может вернуться. Заблудился, или что-то его держит.

— Но если он кричит… — пробормотал Егор

— Значит душа чувствует боль, — закончил Хутха.

Егор обернулся посмотреть, как такую новость воспринял Николай, но того нигде не было.

— Я позвоню в ФСНСП, — сказал Егор.

Хутха не стал протестовать. Егор достал мобильник и нашёл в записной книжке номер Петра Бочкарёва, с которым познакомился год назад после битвы с Лихом. «Вызов». Оказалось, что он у них какой-то там начальник, но из-за нехватки персонала ездил в поля, как простой оперативник.

— Слушаю, — раздалось в трубке.

— Пётр Иванович, это Егор. Мы год назад виделись, когда я… лихо ловил, — закончил он смущённо.

— А, Егор, помню. Ты по какому вопросу?

— Вы можете прислать ко мне кого-нибудь? У меня тут это… человек душу потерял.

— Это как это?

— Ну вышел из тела, а вернуться не может. И сам неизвестно где. Я хочу его поискать, но мне нужна подстраховка. Что бы кто-нибудь за моим телом присмотрел, пока я… ну искать буду.

— Да-а-а, — протянул Пётр Иванович, — с вами, шаманами, не заскучаешь. Говори адрес, куда людей отправить.

Когда Егор завершил звонок, Хутха сел ему на плечо и прокаркал:

— И как скоро они будут?

— Пётр Иванович заверил, что через полчаса.

— Тогда нам надо подготовиться к ритуалу.

— Какому? — удивился Егор.

— А как ты за душой идти собрался, голова ты дубовая? Вот помрёт Нюрка, я ей всё выскажу за то, как внучка обучила. Уж ей за тебя покраснеть придётся!

— Хутха, ну бабушку то не трогай… — пробормотал Егор.

— А что делать, если внук у неё такой непутёвый? Твоё обучение — её ответственность. Что тебе нужно, чтобы идти на ту сторону?

— Кажется, скрыть лицо и запах, — пробубнил Егор и повернулся к Николаю, который как раз вернулся: — у тебя есть какая-нибудь маска? И ещё нужны благовония посильней.

— Сейчас поищу, — ответил парень и пулей вылетел из комнаты.

— Кажется ему, — проворчал Хутха, — а должен точно знать!

Вскоре Николай вернулся и с виноватым видом сказал:

— Ничего похожего на благовония я не нашёл.

— Понятно, — протянул Егор и, заметив предмет у парня в руке спросил, кивнув на него: — это маска?

— Да, — ответил Николай и протянул Егору выцветшую маску серой мыши из тонкого пластика. У неё были круглые грязно-розовые ушки, того же цвета носик и пушистые щёчки.

Хутха, как её увидел, разразился скрипучим хохотом. Даром что грач, хохотал как гиена.

— В этом в мир духов, — сипло прокаркал он, отсмеявшись.

— Ой, иди нафиг, — бросил Егор и повернулся к Николаю. — Принеси бумагу. Думаю, сойдёт вместо благовоний, но её нужно будет время от времени поджигать и тушить. Чтоб дыма больше было. Бумага то у тебя есть?

Парень кивнул и снова выбежал.

— И кастрюлю побольше! — крикнул Егор вдогонку. — Не солидно себя ведёшь. Для своего-то возраста, — полушёпотом пристыдил он грача.

— Не солидно в этом, — он клювом указал на маску мыши, — в мир духов идти.

Егор в ответ лишь устало вздохнул.

Вскоре вернулся Николай. Он принёс охапку исписанных тетрадей.

— А кастрюля? Жечь то в чём?

Когда в комнате наконец-то было всё необходимое, Егор сел на пол, перед собой поставил кастрюлю, положил в неё несколько смятых листов бумаги и поджёг их. Когда всё сгорело, он размазал сажу по лицу, надел маску и взял в руку бумажный кулёк.

В этот момент раздался звонок в дверь. Николай побежал открывать.

— Добрый вечер, — послышался женский голос. — оперативный сотрудник ФСНСП Нина Сафонова. Это мой коллега, Илья Кириллов.

Егор встал, отряхнул джинсы от пыли и пошёл в прихожую.

— Ты хоть маску сними, посмешище же, — прошептал Хутха, устраиваясь у него на плече.

Егор сдвинул маску на лоб и вышел из комнаты.

— У вас маскарад? — Подняла бровь Нина. Женщина с тонкими чертами лица. У неё были чёрные волосы, тщательно зачёсанные назад и собранные в тугой хвост.

Из-за её спины вынырнул гладко выбритый коротко стриженный мужчина с узким, вытянутым лицом

— А я маску не захватил, — с деланным беспокойством добавил он.

— Очень смешно, — ядовито каркнул Хутха. — Вы тут работать или острить?

Егор с удивлением посмотрел на грача, который сам совсем недавно заливался хохотом из-за этой маски.

— Прости, прости, — подняла руки Нина, — не знала, что у вас тут всё так серьёзно.

— Душа человека пропала незнамо где, — ворчливо сказал Хутха, — думаю, это достаточно серьёзно. Идёмте.

Егор вернулся в комнату пострадавшего и за ним пришли все остальные. В маленьком помещении сразу стало тесно.

— Пойди пока погуляй, — сказал вошедший последним Илья Николаю. — Мы своё дело знаем. Хорошо?

Егор смутно ощутил какое-то воздействие. Николай с остекленевшим взглядом ответил: «Хорошо», — и вышел из комнаты.

— Рассказывай, в чём дело? — спросила Нина.

— Вот этот, — Егор кивнул на лежащего на кровати, — доигрался. Он жив, но, видимо, пытался душой выйти из тела куда-то забрёл и, кажется, там застрял.

— Или ему помогли застрять, учитывая, как он периодически вопит, — добавил Хутха.

— Его душу пытают? — спросила Нина.

— Возможно, — ответил Егор. — Я пойду за ним. Вы должны будете охранять тело, которое останется тут, и периодически поджигать и тушить бумагу, чтобы поддерживать дым. Он должен маскировать мой запах.

— Подожди, — Нина зажмурилась и мотнула головой, — ты пойдёшь в орфен? Голой душой?

— Мы это называем миром духов, но да. Так и есть.

— Ничего себе, — пробормотала она.

— Вы готовы? — спросил Егор. Оба оперативника кивнули.

Егор сел, сосредоточился, наклонился вперёд и его обдало ледяным холодом. Он поднялся. Хутха, который в мире духов выглядел как зыбкая человеческая тень, стоял рядом, у кровати больного.

— Я тоже буду сторожить, — сказал он. — Иди без страха.

Егор кивнул и шагнул в стену, следуя за пуповиной потерянной души. По серебряной нити он через стену дома вышел на улицу, плавно спустился на землю и пошёл к соседнему дому. Пуповина души уводила в подвал. Шагнув сквозь стену, Егор оказался внутри. Серебристая нить обрывалась в десятке метров перед ним.

Поначалу, из-за темноты, Егор не увидел ничего, но затем нечто впереди начало шевелиться. Тёмно-бурое, оно подняло безглазую голову с огромной трёхгубой пастью, вздыбило над распухшим брюхом длинные тонкие руки и утробно зарычало. А под тварью едва-шевелилась серо-белая масса — душа. Наполовину съеденная, но ещё живая.

Егор развернулся, чтобы сбежать, но тварь удивительно быстро метнулась к нему и ухватила за ногу. Голень резануло болью. Изнутри душу обдало огнём, и вокруг руки возник клинок. Егор рубанул вслепую. Тварь взвыла, и выпустила ногу. По пуповине своей души он вернулся в тело. Есть лишь пара секунд прежде чем тварь сделает то же самое.

— Добейте его! — крикнул Егор, как только вернулся.

— Что? Кого добить? — не поняли ничего Нина с Ильёй.

— Хутха, там пожиратель! Нужно…

В этот момент тело, лежащее на кровати дёрнуло рукой. Затем село. Резко, будто кукла.

— Что-то пошло не так, да? — спросил Илья.

— Да. Бежим! — каркнул Хутха.

Егор вскочил и выбежал из комнаты. Оперативники остались внутри.

Тело начало меняться. С отвратительным влажным хрустом руки удлинялись и сгибались в тех местах, в которых не должны. Рот расползся на половину головы. Тварь, чавкая ломающимися конечностями, поползла вперёд.

Первой опомнилась Нина. Воздух вокруг неё задрожал, но в этот миг тварь махнула длиннющей лапой. Нина отскочила, но слишком поздно: на левой руке появились три глубокие царапины.

— Назад, — сказал Илья и вытянул её из комнаты.

— Что это? — спросила Нина у Егора.

— Упырь, — ответил Хутха. — Он сильный, быстрый, свирепый, но тупой.

— Мы тоже не пальцем деланы, — яростно бросила Нина, и воздух вокруг неё зарябил. Она вся напряглась, став похожей на стальную статую, и покрылась потом. Илья встал перед ней собранный и сосредоточенный.

Через секунду квартиру сотряс удар — тварь била в стену спальни. Со вторым ударом стена обвалилась, и показался упырь. Теперь тело его имело очень мало общего с человеком. Длинные многосуставные руки оканчивались тремя острыми когтями. Ноги, толстые и короткие, казалось, были слеплены из фарша с торчащими осколками костей. Тело превратилось в одно сплошное брюхо, которое срослось с головой, ставшей одной здоровой, зубастой пастью. Казалось, что эта тварь предназначена только для того, чтобы рвать и жрать плоть.

Нина высвободила силу, которую удерживала. По квартире прокатился мягкий гул, будто спустили тетиву исполинского лука, и в тварь полетела фиолетовая, будто стеклянная, стрела. Упырь разбил её взмахом лапы. Тут же в него полетела ещё одна, а следом ещё и ещё. Тварь отмахивалась, а Нина непрерывно атаковала. Наконец, стрела вонзилась в лапу, и тут же лопнула, разрывая её до сустава. Упырь взвыл, бросился вперёд и замахнулся здоровой лапой на Нину. Удар не достиг цели, наткнувшись на невидимую стену, которую держал Илья. Две стрелы вонзились упырю в брюхо. Взрыв вырвал у него справа огромный кусок плоти, и разметал по комнате. Нога оторвалась, а в появившуюся дыру мерзкой гирляндой свесились кишки.

Ошарашенного упыря отбросило к стене, и он завалился на неповреждённую сторону. Но не сдох. Он быстро пришла в себя, и уцелевшими лапами заскреб по полу, неумолимо приближаясь к людям.

Нина покачнулась и упала бы, если бы её не подхватил Егор. Он помог ей сесть, прислонившись к стене.

Илья продолжал сражение. Воздух вокруг него задрожал. Раздался свист, и голова твари разлетелась, как арбуз от брошенной внутрь петарды. Упырь замер.

— Сдох, — пробормотал Илья, обернувшись. Он тяжело привалился к стене. С него градом лил пот, а руки заметно дрожали.

В эту секунду желудок подвёл Егора, и его вырвало. Он едва успел отвернуться, ко всем спиной.

— Ты ещё долго продержался, — попытался поддержать его Илья. — Теперь всё закончилось, — добавил он.

— Сомневаюсь, — проскрипел Хутха, указал клювом в сторону останков монстра, — ему кто-то дал блокнот с заклинаниями.

Сегодня 1 апреля и сам бог велел написать об одном из самых известных обманщиков, фокусников, иллюзионистов, шарлатанов (называйте как хотите) - Ури Геллере.

Все советские люди помнят его выступление по телевизору, когда он заставлял ходить давно сломанные часы. У нас тоже были такие часики. И да, они пошли! Но прославили Ури, конечно, согнутые ложечки.

И вот мне попадается объявление об экскурсии по музею Геллера в старом Яффо. Я удивлена, так как была уверена, что он до сих пор живёт в Англии. Конечно же мы поехали.

Музей открылся в 2019 году в старинном здании. Ури позволили выкупить его с условием, что оно будет отреставрировано и будет сохранена полная аутентичность.

Стояла жуткая жара. Как всегда кто-то опаздывал, кто-то хотел в туалет. Дети ныли. И тут к нам вышел Ури и сказал :"Чего вы стоите? Идёмте же скорее в сказку!".

А перед входом в музей расположена самая огромная ложечка в мире.

Этот самый большой в мире столовый прибор занесен в Книгу рекордов Гиннесса.

Автором скульптуры стал сам Ури Геллер, а над ее созданием трудились архитектор Дан Прайс и скульптор Мишель Сабаг. Весит знаменитая ложка целую тонну, а ее длина - 18 м.

В ложку встроен "волшебный" медальон.

Пойдём же внутрь!

У входа нас встречает скульптура коня из коряг, выловленных в море.

Музей просто забит экспонатами и о каждом можно делать отдельный пост. Экскурсия должна была длиться минут 40. На деле это заняло около двух часов. Ури говорил долго, говорил смачно. Но оно того стоило. Расскажу только то, что запомнила.

Ури Геллер — человек невероятных способностей. Если верить его утверждениям, он телепатически управлял советскими дипломатами, общался с инопланетянами, силой мысли сдвинул застрявший в Суэцком канале контейнеровоз и помог супругу британской королевы дожить до 99 лет. А недавно 75-летний иллюзионист объявил, что создает собственное государство.

Геллер родился 20 декабря 1946 года в Тель-Авиве. Его отцом был отставной военный Ицхак Геллер, а матерью — Менси Фройд, которая, по уверениям Ури, приходилась дальней родственницей основателю психоанализа Зигмунду Фрейду. Никаких доказательств этому нет, как, впрочем, и множеству других его заявлений.

В 18 лет Ури поступил на службу в элитную израильскую воздушно-десантную бригаду, участвовал в Шестидневной войне и был ранен. В 1968-1969 годах Геллер работал фотомоделью и тогда же начал давать первые представления в качестве фокусника. Он утверждал, что владеет телекинезом, биолокацией и телепатией, и очень скоро стал звездой национального масштаба.

В 1971-м Ури оказался в США. Главным трюком молодого израильтянина было сгибание ложек силой мысли. Он настолько преуспел в этом деле, что спустя два года его пригласили на легендарное шоу Джонни Карсона.

Здесь случился конфуз. Дело в том, что закулисным участником программы был Джеймс Рэнди — профессиональный иллюзионист, один из самых известных скептиков и разоблачителей экстрасенсов того времени. Его очень заинтересовали заявления коллеги о его телепатических способностях.

Он предложил дать Ури самые обыкновенные ложки, а не специальный реквизит, привезенный с собой. В итоге тот не смог продемонстрировать своего невероятного дара и на протяжении 22 минут нелепо оправдывался перед публикой и многомиллионной телеаудиторией.

Андрия Пухарич, написавший книгу об Ури Геллере, утверждал, что паранормальные способности иллюзиониста имеют внеземное происхождение. По его словам, они вместе «общались с суперкомпьютерами инопланетян». Кроме того, якобы на его глазах Ури телепортировал свою домашнюю кошку из одной комнаты в другую.

Кроме инопланетян Ури тесно общался с землянами, тоже получавшими сигналы из космоса. Одним из таких был Джон Леннон с женой.

По словам Геллера, однажды Леннон разбудил его с криками, что он только что видел НЛО.

Переломным моментом в своей карьере Ури считает встречу с Голдой Меир. Первый раз он увидел её на каком-то светском рауте. Все просили его сделать предсказания. Но он отвёл Голду в туалет и оттуда она вышла в жутком потрясении.

Впоследствии, когда журналисты расспрашивали премьер-министра Голду Меир о грядущих событиях в 1970 году, она отшутилась: «Я не пророк. Спросите об этом Геллера».

Теперь непосредственно о ложечках. Талант сгибания столовых приборов Ури открыл в себе в возрасте 5 лет, когда ел суп.

Позже это стало его фишкой. Ури гнул направо и налево. Мало того, с телевизионного экрана он делился энергией со зрителями. И вскоре его завалило потоком писем от ложкосгибателей со всего мира.

А потом его фокус применили в одном из эпизодов "Матрицы".

Больше фото вставить не даёт. А без них неинтересно. Так что продолжу во второй части.

Люди, достопримечательности и вещи, которые могут встретиться в гигантской магической библиотеке.

1. Магазин свитков. Магазин, где вы можете найти свитки любого уровня (но чаще начальных уровней и бытовой направленности для повседневных нужд).
2. Разумный миниатюрный пурпурный червь. Пурпурный червь размером всего 9 футов, который разумен и учится в этой гигантской библиотеке, встречаясь с людьми (и посещая лекции для студентов)в поисках знаний.
3. Книжная таверна. Таверна полностью посвящена книжной тематике, дверь выглядит как обложка книги. Залы внутри, стулья, столы, блюда и стойка бара — всё включает в себя книжную тематику (на усмотрение ДМ).
4. Охранники бдительно следят за порядком — они вооружены магическим оружием и доспехами, зачарованными от воздействия на разум носителя.
5. Заколдованное дерево. Это дерево парит на высоте 3 футов над землей. Вокруг него построили специальную беседку для наблюдений — студенты приходят сюда, чтобы наблюдать за деревом и постигать искусство левитации.
6. «Доска объявлений» о работе, но в виде каталога с карточками, за который следит библиотекарь. Вакансии хранятся на специальных табличках в небольших ящиках, каждая по своей тематике.
7. Миролюбивый огр с обручем интеллекта, который знает, где лучше всего проводить исследования/поиск информации по нужному персонажам предмету.
8. Витрина магазина, посвященная волшебным закладкам, магическим средствам переворачивания страниц, чародейским лупам, огням фокусировки и другим средствам для магического чтения.
9. Магазин подарков - здесь продаются «памятные вещи» о этой библиотеке, которые выглядят как дешевые безделушки, но многие из них обладают скрытыми магическими свойствами, некоторые из которых полезны, а другие нет, что приводит к неожиданным случайным эффектам.
10. Учебный зал - комната, в которой студенты могут спокойно сидеть и учиться. Магическое заклинание заглушает все звуки в комнате. Очень суровая женщина-преподаватель языком жестов и письменными знаками общается со студентами.

Огромный магический импульс оживил тысячи объектов по всему королевству/континенту/миру. Какие из них могут встретиться партии?

1. Писчее перо волшебника партии просыпается к жизни. Оно по-детски любознательно и энергично - хочет видеть достопримечательности и детали приключений, но легко пугается. Во время его долгих писательских сессий становится скучно.
2. Ряд дверей (городские ворота, двери в зал аудиенций короля, дверь темницы) приобрели жизнь и осознание собственной важности. Им нужна либо убедительная причина, либо лесть, прежде чем они откроются кому-то.
3. Целое здание, которое весьма разочаровано отсутствием свободы действий и мобильности. Там, где другие объекты могут взаимодействовать с миром, все, что дом может делать, - это открывать свои окна и двери. Вдобавок к хандре, он обеспокоен тем, что мыши прячутся в его стенах, и настаивает на том, чтобы посетители чистили обувь перед входом.
4. Тряпка бармена с радостью продолжает свое существование в баре. Это идеальный бармен, отличный слушатель, хороший советчик и безупречный слуга. Она может складываться в сносную копию бармена-хозяина.
5. Водяное колесо, требующее справедливой заработной платы. Его работа - перемалывать зерно, чтобы получить муку, чтобы прокормить город, и он настаивает на получении достойной денежной компенсации. Никто не знает, что он собирается делать с золотом.
6. Меч. Меч явно счастлив стать путешественником (будет рад, если его взять с собой), сражаясь с тем злом, какое он способен победить. Он сожалеет, что его ножны не пробудились также и остались неодушевленными, глубоко о них заботится, но никто еще не заметил в них никаких признаков жизни.
7. Старинное блюдо, извлеченное из давно забытой сокровищницы. Оно настаивает на том, что у него более высокий статус, чем у других пробужденных предметов, так как это антиквариат, с опытом общения с различными искателями приключений в прошлом. Будет отполировать и полировать себя, когда будет возможность.
8. Лист ткани и ножницы, которые проснулись, когда суконщик начал разрезать лист. Ткань, разъяренная увечьями, нанесенными ножницами, теперь стремится связать или сломать их. Ножницы отвечают взаимностью. У них динамика общения Тома и Джерри, и они могут снова и снова появляться в разных местах, враждуя друг с другом.
9. Большой Чоппа - это, по сути, полуторный меч, массивный даже в руках , не говоря о гоблина, правителем которых он стал после того, как случайно обрушился на голову вождя и убедил племя в своем лидерстве.
10. Терри Камень - главный замковый камень небольшого моста, соединяющего два небольших горных городка. Терри знает, что у него есть сила, чтобы освободиться, бродить по миру и исследовать, но также знает, что, если он уйдет, то мост рухнет, его товарищи-камни упадут. Теперь, движимый чувством долга, Терри наблюдает за рекой и дорогой и ждет новостей от путешественников.