Прошлый (сюжетный) выпуск тут
Прошлый (не сюжетный) выпуск тут

Оригинал тут
Эмми обзавелась телегой, читать (только её) можно тут

Я с трудом сдерживал раздражение. Вы посмотрите, кто звонит. Моя сестра должна была подъехать к коттеджу еще двадцать минут назад, но я каким-то образом умудрился ее обогнать.

– Да, где ты? – Мой голос звучит удивленно и обеспокоенно: они что, где-то свернули не туда? Очень в духе Джен, она и в трех соснах может заблудиться.

В ответ меня оглушает непонятное шипение и свист… прямо на полной громкости, черт. Теперь и вызов сбросился, отлично. Вообще-то ничего необычного, учитывая, в какую глушь я заехал, так что, пожалуй, стоит немного отъехать по дороге и попытаться поймать сигнал.

Наш одинокий коттедж притаился посреди леса в трех часах езды от ближайшего города. Ведет к нему всего одна раздолбанная дорога, которую не ремонтировали, как будто целое столетие. Большинство посчитает его приветом из постапокалиптической пустоши, но наша семья очень ценит это место. Идеальное убежище от шума и суеты, особенно в канун Нового года.

Мы должны были выехать вместе, но мне пришлось задержаться на работе, и они отправились первыми. Ну, в конце-то концов, мы ездим сюда каждый год, можно же запомнить дорогу?

О, вот и сеть. Набираю Джен, она сразу поднимает трубку. Даже по голосу слышно, насколько она расстроена. На фоне плачут дети – двое ее малышей, – а сама Дженна изо всех сил старается держать лицо.

– Дженна, что случилось? – Мое раздражение быстро сменяется беспокойством.

– Мы… мы что-то сбили.

– В смысле “что-то”? Оленя или типо того?

– Я… я не знаю. Я сильно ударилась головой и не смогла понять, что это. Оно… оно откатилось куда-то с дороги… – Ее голос все сильнее дрожит от слова к слову, то ли от удара, то ли от нахлынувшего адреналина, и становится ясно, что еще чуть-чуть, и она разрыдается.

– Черт, ты в порядке?

– Да, я просто немного в шоке, но…

Она замолкает, и я понимаю: ищет слова. Старается не напугать детей, не выдать, насколько плохо обстоят дела.

– Машина не заводится… Ты можешь забрать нас? Пожалуйста. Уже темно и дети испуганы.

– Конечно, где вы?

– На перекрестке с Гловер-роуд, но… – она замолкает на полуслове, будто что-то прервало ее.

– Сестренка?

– Все хорошо, просто приезжай, пожалуйста.

Я завел машину еще до того, как она договорила. До Гловер-роуд ехать не больше двадцати минут, даже в темноте и без указателей. Думаю успею до того, как она окончательно перепугается.

– Еду. Позвоню, когда буду рядом. – И, выслушав благодарности, я вешаю трубку.

Фары тускло освещают лес вокруг: заиндевевшая трава и голые деревья. Днем эта картинка выглядит волшебно, как настоящая зимняя сказка, но ночью…

Половина пути позади. Что? Снова Джен? Поднимаю трубку, притормаживая: вести машину с истерикой на проводе – так себе идея.

– Что такое?

– Ты далеко?.. – нервно спрашивает она.

– Примерно на полпути, скоро буду. Почему звонишь?

Она молчит пару секунд, прерывисто дыша, обдумывая, что сказать.

– Просто…

– Что?

– Та штука, в которую я врезалась… Оно движется.

– “Штука”? То есть олень?

– Нет, это не… это что-то другое. Не знаю.

– Что?

– Не знаю я, просто поторопись!

Сбитый с толку этим звонком и раздосадованный тем, что уже приехал бы, если б мы не тратили время на нытье, я вешаю трубку и давлю на газ.

Вот и Гловер-роуд. Прошло-то всего пара минут. Включив дальний свет, чтобы случайно не врезаться в сестру или в то, что она там сбила, прибавляю ходу. Перекресток уже рядом.

И… Ничего. Вот он я на совершенно пустом перекрестке. Ни следов аварии, ни машины. Мог бы и догадаться – ад замерзнет, если Джен правильно определит, где находится! Теперь гадай, на какой она дороге. А пока что здесь только я, холод и старый указатель “Гловер-роуд” на перекрестке.

Вздохнув, я сам звоню сестре.

– Джек?! – Ее голос насквозь пропитан ужасом.

– Я на месте. А вот тебя нет. Уверена, что сломалась на Гловер-роуд?

Она молчит. Только прерывистое дыхание и плач детей.

– Джен, ты в порядке?

– Оно снова встало,– шепчет она в шоке.

– Что?

– Та тварь, в которую мы врезались. Оно встало и убежало в лес.

– Что это было?

– Не знаю, мы не успели достать фонарик, а оно такое быстрое… Но оно точно было высоким, бежало на двух ногах и это не животное… я не знаю таких животных.

В местных лесах водилось с избытком всякой живности, вплоть до гигантских лосей, но то, что описывала Джен… Такая неопределенность порядочно напрягала, но что бесило еще больше, дак это то, что я понятия не имею, где сейчас сестра и дети.

– Джен, мы сейчас переключимся на видеозвонок, и ты покажешь, где находишься, хорошо? Я увижу окрестности и приеду за тобой. – Надеюсь мой голос и правда звучит успокаивающе-небрежно.

– Хорошо, но тут темно, а у меня ужасная камера.

Включаем видео.

Джен выходит из машины, подсвечивая фонариком, стараясь дать мне максимум информации.

– Вот смотри, указатель.

Дрожащая камера выхватывает старую деревянную табличку в круге света.

“Гловер-роуд”.

…

Я стою прямо под ним. Прямо под указателем “Гловер-роуд”.

– Погоди, эта какая-то бессмыслица. – Я показываю ей ровно такой же знак за своей спиной. Как мы можем быть в одном и том же месте, но не видеть друг друга?

– Но где ты?.. – растерянно спрашивает Джен.

– Да я буквально стою рядом с вами, не понимаю… – теперь в моем голосе слышится намек на страх. – Так, я сейчас позвоню в полицию, просто не знаю, что еще делать. Оставайтесь у машины, я сразу наберу…

– Нет, стой! – Она прерывает меня на полуслове, почти крича.

Направляет камеру на линию деревьев. Фонарика едва хватает, чтобы осветить дорогу, так что лес превращается в череду теней. В просветах между которыми что-то движется.

– Видишь? – дрожащим голосом спрашивает Джен.

– В эту штуку ты врезалась?

Но она не успевает ответить. Тварь выскакивает из-за деревьев в круг света. Теперь мы его видим. Огромный, больше трех метров ростом. Причудливая химера, слепленная из кусков разных животных, с костями, торчащими из-под бледной кожи.

Лицо – лишь кусок искореженной плоти, кое-как закрепленный на черепушке… И только в центре зияет дыра, огромная дыра, гротескная смесь ободранного рта и пустой глазницы.

– Господи, что это?! – кричит Джен.

Он прерывисто рычит, захлебываясь, и бросается к Джен, оказываясь рядом буквально за секунду…

Она бежит к детям, хватает Лору, неведомым образов выбравшуюся из детского кресла и запихивает ее в машину.

Десятилетний Алекс обмер рядом с пассажирской дверью. Джен успевает только протянуть ему руку, как тварь выхватывает мальчика и тащит его в лес.

– Нет!!! Отпусти его! Алекс! – Господи, в ее голосе такая мука… Но существа уже и след простыл.

Я отрываюсь от телефона, как испуганное животное вскидываю голову к лесу, откуда появилось существо, но там абсолютно пусто и тихо. Только я и темнота, ничего больше. Что бы ни разделяло нас с сестрой, это точно не расстояние.

– На помощь! Алекс! – рыдает Джен.

– Сейчас… я позвоню в полицию, подожди!

Вешаю трубку, набираю номер… Тишина. Но здесь ведь был сигнал! Да, две полоски, но позвонить я не могу. Пробую второй раз, третий… Помощь не придет.

Тогда я звоню Джен.

– Д-Джек?.. – она сразу поднимает.

– Прости, я… не смог дозвониться в полицию. С вами все в порядке?

– Мы заперлись в машине, но… но… их стало больше. Они как акулы кружат снаружи. Они… они забрали Алекса, – Джен рыдает в голос.

– Не выходите из машины, я проеду дальше по дороге и попытаюсь найти помощь.

Положив телефон на приборную панель, я срываюсь с места. Не перестаю говорить с Дженной, обещать, лгать, что все будет хорошо.

– Джек… они уходят! – вдруг восклицает она, и в голосе сестры я слышу облегчение.

Выдыхаю, немного сбавляю скорость, на мгновение позволяя себе поверить, что худшее позади. И вспоминаю, что я все же за рулем, и желательно никого больше не сбивать в эту ночь.

– Это здорово, Дженна, но не выходи из машины, пока я не вернусь, – приказываю я.

– Но Алекс где-то там!

– Я знаю, что тебе сейчас не просто, но пойми, Алекс, он…

Я не успеваю договорить. Из трубки раздается далекий крик. Это Алекс, мой племянник, плачет, зовет на помощь… но что-то в его голосе не так. Почему он кричит так громко и так… безэмоционально? Как будто это голос не испуганного ребенка, а просто похожие звуки? Имитация?

– Алекс! – Дженна срывается с места, без колебаний открывая дверь.

– Нет! – Я кричу, но уже слишком поздно. Она вышла. И тут же одна из тварей бросается на нее и ломает ее руку пополам, как сухую ветку.

Дженна выронила телефон. Теперь я только слышу, что творится по ту сторону. Дверца машины захлопывается, запирая Лору. Влажно трещат кости и плоть моей сестры, раздираемой на куски…

А я все еду вперед, борясь с острым желанием развернуться и помочь. И понимая, что ни за что не смогу добраться до нее.

– Дженна! – В отчаянии я бью по рулю, но никто  слышит. Звонок давно прервался.

Раз за разом попытки вызвать полицию проваливаются. Какой бы хорошей ни была связь, я никого не могу вызвать, как ни стараюсь! И я гоню как сумасшедший навстречу людям.

***

У меня уходит почти полтора часа, чтобы добраться до ближайшей деревеньки и найти полицейскую машину на одной из улиц, случайно проезжая мимо.

Я не смог толком объяснить им, что произошло, но суть донес: произошла авария, есть пострадавшие в том числе ребенок.

Обратно на Гловер-роуд я еду в полицейской машине, не переставая набирать телефон Дженны. Два долгих часа мы тащимся по обледенелой дороге, и вдруг, к моему огромному удивлению, видим разбитую машину моей сестры.

***

Дженна и Алекс пропали. Но слух меня не обманул – в последнем акте материнской любви, Джен успела запереть дверцу машины, не позволив Лоре выйти наружу.

малышка плакала в машине – весь ее мир рухнул за пару часов, вся семья исчезла…

Полиция тщательно обыскала окрестности, но не нашла следов ни Дженны, ни монстров. Если верить уликам, их никогда и не было на этой проклятой дороге. Я смог рассказать только то, что слышал по телефону, а Лоре всего три года, и она при всем желании нам не помогла бы.

Если бы Дженна не решила выехать пораньше, если бы меня не задержали на работе… Мы поехали бы все вместе. И все вместе спокойно добрались бы до коттеджа… или вместе попали в лапы к тем тварям.

Хотел бы я привести эту историю к счастливому концу, рассказать что-то ободряющее, но не могу, уж извините. Просто оставлю вам одно простое правило:

Если вдруг сломаетесь на лесной дороге, не вздумайте выходить из машины. И молитесь, чтобы кто-нибудь проехал мимо.

~

Оригинал (с) RichardSaxon

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Перевод. Автор: Keetah Spacecat

Оригинал

Всё детство я провёл в деревне, и это во многом определило моё мировоззрение. За моей спиной – девять поколений фермеров, людей, которые жили и выживали за счёт даров земли. Мы охотились, занимались сельским хозяйством, ловили рыбу и, пускай нам и приходилось убивать животных ради собственного пропитания, мы всегда относились к ним с большим уважением. Помню, когда я подрос достаточно, чтобы самому ходить на рыбалку, бабушка рассказала мне одну историю.

Люди склонны пропускать мимо ушей нотации и ругань, но истории и басни – совсем другое дело. Они легко запоминаются, и их пересказывают собственным детям. Так что, когда бабушка усадила меня на стул в своей уютной гостиной и протянула высокий стакан с сидром, я навострил уши в ожидании интересного рассказа. Пришло время преподать мне очень важный урок, сказала она, который должен знать любой деревенский житель: к животным, будь то крошечный муравей или могучий бык, надо относиться с состраданием и добротой. Их нужно уважать, и если уж приходится лишать их жизни, то только ради того, чтобы выжить самому. Иначе…

- А иначе что? – спросил я.

Она внимательно посмотрела на меня и начала свой рассказ.

------------------

Мэтью Шерптон был самым обычным человеком, и жизнь его протекала совершенно обыкновенно. Он жил в довольно уютном домике в Пенсильвании, рядом с которым стояли небольшой курятник и загон с единственной свиньёй. Возвращаясь после долгого рабочего дня домой, он немного возился с грузовиком, кормил животных и садился перед телевизором, а на следующий день всё повторялось. Мэтью редко нарушал свой обычный распорядок. Но однажды, придя домой, он обнаружил, что одна из куриц пропала. Он тщательно обыскал курятник, но смог найти только россыпь белых перьев и несколько капелек крови. Остальные куры до сих пор испуганно жались друг к другу, и он пожалел, что не завёл ещё и петуха для защиты своих девочек. Взяв ружьё, Мэтью обшарил весь участок в поисках того, кто убил его курицу, но так никого и не нашёл. Наконец, с наступлением темноты он сдался и отправился спать.

Проснувшись наутро, он с протяжным зевком потянулся, не вставая с кровати. Но утренняя нега была прервана донёсшимися с улицы резким вскриком и звуками борьбы. Мэтью вскочил на ноги и подбежал к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как большая кошка вцепилась в одну из его куриц. Кошка была абсолютно чёрной, а её зелёные глаза сверкали на солнце, как маленькие драгоценные камни, когда она сжимала сильные челюсти на шее несчастной птицы. Курица пыталась сопротивляться, но явно проигрывала схватку с острыми кошачьими клыками. Трепыхнувшись ещё пару раз, птица затихла, и кошка потащила её в сторону леса. Охваченный гневом, Мэтью, схватив ружьё и сумку, сбежал по лестнице и вышел из дома, поклявшись отомстить за убитых кур.

Он был зол, но не спешил и следовал за кошкой на расстоянии – ему хотелось посмотреть, куда же она несёт птицу. Если бы выяснилось, что кошка домашняя, Мэтью потребовал бы от её хозяина компенсации за убитых куриц, но на её шее не было ошейника. Тем временем кошка добралась до старого прогнившего сарая, стоявшего посреди леса. Такие развалюхи в Пенсильвании – обычное дело. Частенько охотники хранили в них свои припасы, или фермеры варили самогон, а потом просто уезжали, и сарайчики поглощал лес. К удивлению Мэтью, из сарая с громким писком выбежало четыре котёнка. Кошка положила перед ними убитую курицу и принялась осторожно выщипывать зубами перья, чтобы им легче было есть. Глаза мужчине застилал гнев из-за потери своей собственности. Вскинув винтовку, он прицелился в кошку, но та вдруг подняла голову и уставилась прямо на него своими большими зелёными глазами. Почувствовав угрозу, она раскрыла пасть и громко зашипела. Мэтью торопливо спустил курок. Но он плохо прицелился, и пуля, ударившая кошку в бок, не убила её на месте. В криках кошки и котят слышались боль и растерянность. Мэтью не желал тратить патроны на этих, по его мнению, ничтожных существ, а котята, как он думал, были так же виновны, как и их мать, так что, подойдя ближе, он схватил их всех, включая ещё живую кошку, бросил в свою сумку и завязал горловину. Так, по крайней мере, ужасные крики хоть немного приглушались тканью. С добычей в руках он направился в сторону ближайшего моста.

Подойдя к перилам, Мэтью выбросил извивающийся мешок в холодную воду. Он наблюдал, как сумка тонет, а пузырьков становится всё меньше и меньше, пока они не исчезли вовсе. Порадовавшись про себя, что эти отвратительные существа никогда больше его не побеспокоят, Мэтью отправился домой, приготовил вкусный ужин, а затем открыл бутылку холодного пива и устроился перед телевизором. Когда часы пробили десять, он отправился в спальню. Переодевшись, Мэтью завёл будильник и забрался в кровать, собираясь отлично выспаться. Накрывшись одеялом, он устроился поудобнее и задремал…

Кап…

КАП…

Среди ночи Мэтью разбудил противный, громкий звук капающей воды. Казалось, он ввинчивался ему в уши, становясь нестерпимее с каждой минутой. Застонав, он выбрался из-под тёплого одеяла и отправился на поиски источника звука. В раковине капал кран. Нахмурившись, Мэтью покрутил ручки: может быть, он просто не до конца закрутил вчера вентиль? Но сколько он их ни крутил, капли продолжали падать. Странно, он же менял смеситель всего несколько недель назад… неужели опять сломался? Мэтью решил разобраться с этим утром, а пока ему надо было поспать. Пожав плечами, он вышел из комнаты и снова улёгся в кровать, но звуки, доносившиеся из ванной, прогоняли сон. Как только он погружался в дрёму, в ушах снова начинали звенеть удары капель о фарфоровую раковину. Уже прозвенел будильник, а Мэтью всё ворочался и пытался заснуть.

Пять часов, целых пять часов он не мог уснуть из-за звуков капающей воды! Мэтью поднялся с кровати, представляя, какой скандал он устроит в хозяйственном магазине, в котором ему продали бракованный кран. Ворча, он устало проковылял к лестнице и спустился на кухню, как вдруг замер, поражённый до глубины души.

Из кухонного крана тоже капало.

Мэтью озадаченно нахмурился: этого не могло быть! Не могли два крана одновременно начать протекать. Он решил выпить кофе, а потом взяться за дело. Подставив чайник под кран, Мэтью наполнил его до краёв чистой водой, насыпал в турку кофе и включил плиту. Когда пенка начала подниматься, он принялся за приготовление завтрака. Соорудив яичницу с беконом, Мэтью налил чашечку кофе и принялся за еду. Сев за стол, он отхлебнул горячий кофе и тут же с отвращением выплюнул его на пол.

- Фууу! – воскликнул он с отвращением. Вкус кофе наводил на мысли о прогнившем куске мяса, пролежавшем под палящим солнцем не один день. Неужели зёрна испортились? Но ведь он только что их купил… Продолжая морщиться от мерзкого послевкусия, Мэтью вылил в раковину остатки кофе и вдруг замер, вглядываясь в потёки коричневой жидкости.

В ней плавали короткие… чёрные… волоски.

У Мэтью пропал аппетит. Он решил пойти на работу на голодный желудок – мерзкий кофе отбил у него всякие мысли о еде. Но работа спорилась плохо, его одолевали мысли о том, что в доме происходит что-то странное. Мэтью не мог перестать думать о волосках в кофе. Они были похожи на шерсть убитой кошки, но как они могли там оказаться? Возможно, он сам каким-то образом принёс их в дом на одежде, а потом они попали в кружку? Это казалось крайне маловероятным, но какое ещё этому могло быть рациональное объяснение?

Смена закончилась в шесть, и Мэтью, весь день чистивший оборудование на бензоколонке и менявший масло, был весь покрыт слоем грязи, да и на душе у него было неспокойно. Он поспешил домой, надеясь скорее привести себя в порядок. Подъехав, он первым делом пересчитал цыплят. «По крайней мере, не пропало больше ни одной птицы», - с ухмылкой подумал он. Похоже, курицам больше ничто не угрожало. Он открыл входную дверь и тут же наступил в лужу воды. Громко выругавшись, Мэтью прошлёпал на кухню – раковина была переполнена, вода стекала на пол. В недоумении он заглянул в слив, но ничего не увидел. Пробка, как и всегда, лежала на полке рядом, трубу, на первый взгляд, ничего не перекрывало. Должно быть, что-то застряло глубже, так что помочь могло только средство для прочистки засоров. Мэтью был в бешенстве – к счастью, думал он, у меня есть колодец, иначе счёт за воду вышел бы чертовски большим. Переодеваться в чистое не имело смысла, так что, вздохнув, он достал швабру и принялся за работу. Ковёр он смог только протереть насухо, надеясь, что тот просохнет и не покроется плесенью. Убрав инструменты, он медленно поднялся наверх и прошёл в ванную.

К счастью, наверху потопа не случилось, хотя кран продолжал капать всё с тем же противным звуком. Мэтью быстро стянул с себя потную и грязную одежду, бросил её на пол и пустил горячую воду. Когда ванна наполнилась, он взял свежий кусок мыла и мочалку и погрузился в восхитительно тёплую воду. Вздох облегчения вырвался из его груди, вода успокаивала уставшие мышцы. Но чем дольше он мылся, тем сильнее становился странный запах, наполнявший ванную. Запах старой, стоячей воды. Опустив глаза, Мэтью увидел, что вода в ванне приняла странный, зеленоватый оттенок.

Как вода в реке.

Он попытался выбраться, но тут раздался громкий кошачий крик, и поднявшиеся со дна ванны пузырьки лопнули, распространяя новые волны смрада. Мэтью с ужасом понял, что из-под воды на него смотрят глаза – крупные ярко-зелёные и четыре пары маленьких голубых. Сердце сжалось в груди, он попытался ударить по воде ногами. Глаза никуда не делись, и чем сильнее он бил, тем громче становились кошачьи крики. Внезапно из кранов начала хлестать вода. Оскальзываясь и вопя от ужаса, Мэтью выкарабкался из ванны и схватился за ручку двери. Вода успела подняться ему до щиколоток, пока он пытался выбраться. Обернувшись, он с ужасом увидел, как из воды поднимается чёрная фигура, с которой стекают потоки воды. Собравшись с силами, Мэтью распахнул дверь и выбежал в спальню. Вода уже пропитала ковры, а мельком брошенный в коридор взгляд заставил его сжаться от страха.

Лестница. О боже, лестница! Вода поднималась с первого этажа и уже достигла верхней площадки. Он подбежал к окну в спальне и потянул за ручку, но окна не поддавались. В отчаянии Мэтью попытался найти что-нибудь тяжёлое, чтобы разбить стекло. В этот момент прогорклая вода приливной волной ударила его в спину, повалив на пол. Всхлипывая от боли и страха, он ползком добрался до кровати – вода поднялась уже до середины её ножек. Он лежал, ошеломлённый и обессилевший, и смотрел в сторону двери в ванную комнату. По воде к нему шла чёрная призрачная фигура, окружённая четырьмя тёмными пятнышками поменьше.

Сверкнули зелёные глаза.

- О боже… мне так жаль, - взмолился Мэтью. – Прости меня!

Всё поглотил шум воды.

............

Бабуля закончила свой рассказ. Я поднял глаза, и мне показалось, что на её лице промелькнуло какое-то странное выражение – будто она сама видела все те ужасы, о которых только что говорила.

- Ты понимаешь, почему я тебе это рассказала?

Я кивнул.

- Надо всегда понимать: если ты делаешь доброе дело, оно когда-нибудь вернётся к тебе добром. То же самое и со злыми делами. Что посеешь, то и пожнёшь.

Я согласно кивнул – что мне ещё оставалось? Шли годы, я частенько вспоминал эту историю. Я не знал, выдумала её бабушка, или всё это произошло на самом деле. Но ведь такого не могло быть взаправду, верно? Так или иначе, я до сих пор стараюсь относиться к животным с добротой. Я аккуратно выношу пауков из дома на улицу. Мышей можно подманивать на запах мятного масла, а не ставить на них живодёрские ловушки. В общем, этот бабушкин урок запомнился мне надолго.

Я интересовался историей родных мест, и однажды в местной библиотеке мне довелось наткнуться на подшивку старых газет. Мне попалась на глаза статья 1985 года, от которой сердце ушло в пятки.

ПОЛИЦИЯ ОЗАДАЧЕНА СМЕРТЬЮ МЕСТНОГО ЖИТЕЛЯ

7 ИЮЛЯ 1985 ГОДА

Этим утром полиция была поражена результатами расследования дела об исчезновении местного жителя, который не появлялся на работе уже больше недели. Руководство заправочной станции, где работал г-н Мэтью Шерптон, забеспокоилось, когда их сотрудник, обычно отличавшийся пунктуальностью, несколько дней не появлялся на работе и не отвечал на звонки. Вызванная полиция обнаружила запертую дверь, из-за которой доносилось зловоние. По словам одного из полицейских, запах был «совершенно невыносим», и наряду пришлось надеть маски, прежде чем войти внутрь. Снаружи дом казался сухим, но внутреннее убранство оказалось сильно повреждено водой. Разлагающееся тело мужчины было обнаружено на верхнем этаже, в спальне. Он лежал так, будто внезапно ощутил сильное недомогание. Прибывший на место происшествия судмедэксперт осмотрел тело и констатировал смерть от утопления. В настоящее время эксперты предполагают, что имело место преднамеренное убийство, так как не было обнаружено никаких улик, свидетельствующих о самоубийстве. Полиция недоумевает, зачем кому-то понадобилось топить жертву, а потом класть её обратно в собственную постель. Просим откликнуться всех, кто знал жертву и может пролить свет на то, что произошло в доме. Полиция опасается, что потенциальный убийца может жить в городе, и просит немедленно сообщать о любых подозрительных событиях. Животные, принадлежавшие погибшему, были голодны, но не пострадали. Их отправили в местное общество защиты животных.

На фотографии был изображён лежащий на кровати мёртвый мужчина, окружённый полицейскими. Присмотревшись, я нервно сглотнул слюну. На влажном ковре явственно виднелись отпечатки кошачьих лап.

А следом за ними тянулись четыре цепочки следов поменьше.

------------------

Как, возможно, кто-то мог заметить, от меня очень давно не было новых постов. И немудрено: я три месяца просидел в бане, это вам не хухры-мухры (строго говоря, полтора + полтора, во второй раз я подставился под банхаммер сознательно; но это другая история). Много думал. В какой-то момент хотел даже удалить аккаунт, но, признаться, стало жалко вложенного в него труда. Семь с половиной лет - слишком серьёзный срок, чтобы вот так одним махом всё перечеркнуть. К тому же, у меня каким-то образом появилось аж 232 (!) подписчика, обалдеть. Ответственность, как ни крути. Если вы на меня подписались, то, наверное, ждёте нового контента?

Но моё неприятие нынешних порядков сайта никуда не делось. Мне хочется, чёрт побери, видеть и плюсы и минусы под своими постами, мне не нравится засранная "повторами" лента Горячего... Можно перечислять долго, по этой теме не топтался только ленивый. Так что я решил пойти на компромисс.

Если кому-то нравятся наши с переводы, милости прошу в мой ТГ: Сказки старого дворфа. Канал совсем небольшой, но именно там я планирую в первую очередь выкладывать новые работы. А на Пикабу... Буду раз, может быть, в неделю, что-нибудь публиковать, но уже просто по старой памяти. Такие дела.

Искренне Ваш, BabudaiAga.

Мы живем в хорошем городке.

Тихом. Немного старомодном. Я мечтаю переехать в большой город, как только закончу колледж. Туда, где жизнь более насыщенная. Более захватывающая. Более “жизнь”.

Я живу с родителями и сестрой-близнецом. Мама и папа – преподаватели с крошечной зарплатой, так что наше детство выдалось скромным. Нас никогда не баловали, учили усердно работать ради каждого доллара, и быть благодарными за всё, что имеем.

Родители, должно быть, очень старались откладывать деньги все эти годы, потому что когда я была подростком, мы въехали в огромный дом. Вообще говоря, наш городок – довольно престижное место (я посмотрела в интернете цены на дома в нашем районе, и, вау). Так что я стараюсь впитывать родительскую мудрость, как могу. Очевидно, они все же кое-что знают о том, как "побеждать" в жизни.

Из всего, что мои родители требуют от меня и моей сестры, есть одно правило, которого они придерживаются наиболее строго:

Если спускаешься вниз после полуночи, возьми с собой кого-нибудь.

С тех пор, как мы въехали в этот дом, они напоминали об этом правиле при каждой возможности. Совершенно внезапно, например за обеденным столом или перед тем, как мы отправимся в школу. Иногда, если они слышали шаги в коридоре ночью, один из них поднимался с постели и шел с нами туда, куда мы направлялись в доме.

Самое странное в этом было то, что у нас вообще не было причины спускаться на первый этаж ночью. Наши спальни, гостиная, кухня и практически всё остальное, что мы используем, находится наверху. Конечно, внизу расположена игровая комната и некоторые вещи, которые нам могли бы понадобиться время от времени, но в целом я не могла представить себе ситуацию, когда нам бы пришлось спускаться вниз после полуночи.

Мы иногда спрашивали у родителей об их идее-фикс.

– Зачем нам это правило? Что случится, если мы его нарушим?

Они обычно игнорировали вопрос, меняли тему или отвечали что-то вроде:

– Скажем, когда вы подрастете, дорогие.

И я росла. А факт, что вся семья постоянно обитает на втором этаже двухэтажного дома становился все более странным. Что за этим стояло?

И вот, сразу после своего двадцатого дня рождения я решила создать ситуацию, когда мне абсолютно необходимо будет спуститься вниз после 12 часов ночи.

– Мам! Я забыла ноутбук в игровой, а мне нужно срочно подправить статью, ее сдавать завтра!

Так себе причина, знаю. Вот и мама не поверила. Спросила, что мешает мне встать пораньше и закончить все утром? И почему вообще я оттягивала важное задание на последний момент.

Мне удалось довольно легко отбить эти вопросы: я думала, что сдавать через два дня, я думала, что ноутбук остался в комнате, я не смогу уснуть, если не закончу, и т.д. и т.п… В конечном итоге, я ее уломала.

Мы спустились по небольшой лестнице и оказались у двери, ведущей вниз. Прежде чем открыть ее, мама обернулась ко мне.

– Ладно. Скорей всего он прицепится ко мне. Проследи, чтобы я не открывала дверь на задний двор, ладно? Убедись, что я уйду с тобой. Можешь потянуть меня, если потребуется.

Я подумала, что она шутит.

Она открыла дверь. Внизу была еще одна маленькая гостиная, небольшая кухня и коридор, ведущий к игровой комнате и хранилищу. Я "случайно” забыла свой ноутбук в игровой комнате, поэтому, как только мы вошли, сразу же повернулась к коридору.

Я думала, что мама пойдет со мной.

Но она просто… замерла на месте. Дрожащая. Нервная. Не отрывая взгляда от кухонного окна. Большого окна, незашторенного, отделяющего дом от темноты пустого заднего двора.

Я смотрела на маму с недоумением, а она даже не думала отвести взгляд. Медленно она пошла к задней двери.

– Мам! Что ты…

И тут я его увидела. Лицо, прижатое к окну снаружи. Лицо, скрытое тьмой, но не глаза. Глаза были широко раскрытыми. Намного шире, чем вообще возможно. Потусторонними. Он выглядел сосредоточенным. Возбужденным.

Мама не остановилась. Я схватила её, так крепко, как могла, и потянула обратно, к лестнице, ведущей наверх. Захлопнула дверь.

Она не сразу пришла в себя. Еще пару минут слепо глядела на дверь, пыталась открыть ее и вернуться к своей задаче. А потом постепенно начала приходить в себя…

– Какого черта это было?!

– Ты забрала ноутбук, дорогая?

– МАМ! Что, черт возьми, это было за окном?!

Реакция мамы была странной. Смесь раздражения, беспокойства и страха. После долгого молчания, она, наконец, ответила.

– Если много говорить о нем, случаются ужасные вещи. Пока мы ходим вниз парами, всё будет в порядке. Его еще никто не впустил.

И на этом все. Я продолжила спрашивать её, пока мы шли наверх, но она просто проигнорировала меня.

Я не знала, что делать. Хотела было рассказать сестре (ветренной и беспечной особе), но понимала, что это только напугает её и ничего не изменит. Я пыталась спрашивать папу, но и он тоже отмахивался. Все твердил свою мантру: "Мы сделали все, чтобы обеспечить тебе и твоей сестре детство в комфорте”, и уходил. Какого хрена?

***

Прошло два года с тех пор, мы с мамой спустились вниз после полуночи. С тех пор мы следовали правилу и никогда больше не сталкивались с проблемами. Я пыталась убедить родителей продать дом и переехать в другое место, но они только твердили: "так это не работает, дорогая" и "пока мы соблюдаем осторожность после полуночи, всё будет хорошо".

В результате, я пишу этот пост. Родители уехали на неделю к родственникам в другой штат. Сестра ушла к лучшей подруге с ночевкой. Я не была дома одна, как сегодня, уже бог знает сколько лет.

Обычно я не таскаю с собой телефон. Мне могут писать, но я прочитаю и отвечу не раньше чем через пару часов, вот такой я человек.

Но я тут посмотрела на телефон и увидела пропущенное сообщение от сестры…

Привет! Я, походу, случайно оставила дверь внизу открытой. Просто для информации – закрой её, как только у тебя будет минутка.

Она отправила сообщение четыре часа назад.

Я прочитала его в десять минут первого ночи.

Я пишу это из шкафа в своей комнате. Пока, кажется, со мной всё в порядке. Может быть, она ошиблась и на самом деле закрыла дверь.

Я правда понемногу начинаю дрожать.

И почему-то так хочется выйти из шкафа…

чтобы он мог найти меня.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и переводчика обязательны.

Материал был взят и переведен с Рэддита. Приятного прочтения!

1. Одноклассница спросила, почему картофель стоит так дешево (у нас полтора доллара за килограмм), если для этого приходится тысячелетиями держать уголь в земле? Она считала, что картофель это один из этапов образования каменного угля.

2. Работал в магазине. Покупательница спросила, может ли она вернуть товар, если он не понравится? Я ответил, что это можно сделать в течение 30 дней после покупки. А вы вернете деньги? Я сказал, что вернем. И она спрашивает, можно ли ей будет потом оставить товар себе? Нет, милочка, экономика так не работает.

3. Бывший коллега, собираясь в отпуск, на полном серьезе спросил, что будет, если самолет сломается в воздухе? Мы сядем на облако и будем ждать, пока его починят? Нет, дружок, скорее всего, вы разобьетесь, и о вас расскажут в новостях.

4. Однажды сразу несколько коллег спросили у меня, кто сейчас президент США? Я ответила, что Обама, но они не поверили и стали доказывать, что Буш. На тот момент Обама был президентом уже несколько лет.

5. На уроке биологии учитель сказал, что в молодости его укусила гремучая змея. Одна девочка спросила, выжил ли он после этого?

6. Работаю в ветроэнергетической компании. Провел ознакомительную экскурсию по объекту для нового сотрудника. Когда вернулись в кабинет, он спросил, чем отличается ветряная энергия от солнечной? Мне пришлось подбирать слова, чтобы не казаться умником.

7. Покупатель спросил, сколько кусков в большой пицце. Я сказал, что 8. А в средней? Тоже 8. И в чем тогда разница? Такие вопросы на самом деле задают часто. А один раз меня попросили разрезать пиццу на 6 кусков, потому что 8 они не съедят.

8. Мой двоюродный брат спросил у меня, как познакомились наши мамы? Это был брат по линии матери. Ему было 16 лет.

9. Одноклассница однажды спросила, что если родители поедут в Китай, и у них там родится ребенок, он будет выглядеть, как китаец? Видели бы вы выражение лица учителя.

10. Я живу в Лондоне. Приехал в США, и у меня спросили, бывает ли в Британии радуга?

11. Работаю баристой. Попросили сделать латте без кофе. Я переспросил, кипяченое молоко подать? Нет, латте, но без кофе.

12. Жена спросила, этот фильм основан на реальных событиях? Мы только что посмотрели Марсианина.

13. У меня была аллергия но молоко и молочные продукты. Когда я была беременной, соседка спросила, как же я собираюсь кормить ребенка грудью? Эта 30-летняя женщина была уверена, что молоко в груди появляется лишь после того, как выпьешь коровьего молока.

14. Работал с коллегой, который думал, что чтобы отсканировать снимки с фотокамеры, ее нужно засунуть в сканер экраном вниз. Мой брат, сдерживая смех, объяснил, что лучше поступить иначе.

15. Работала в кафе, которое называлось «Печеньки от бессонницы». Такое название, потому что мы работали до 3 утра. Одна наша постоянная посетительница думала, что ей не хочется спать именно из-за наших печенек, якобы мы что-то туда добавляем.

16. Меня уже два человека спросили, поднимался ли я во время поездки в Нью-Йорк на Эйфелеву башню?

17. Новый сосед узнал, что я служил на Аляске и спросил, на какой высоте олени превращаются в лосей?

18. Работаю в здании местной администрации. Часто спрашивают, где находится третий этаж? Про другие этажи тоже спрашивают, но про третий почему-то чаще всего. И можно ли туда подняться на лифте? А спускаться на том же лифте?

19. Отдыхали на озере и смотрели фейерверк. Вдруг 15-летняя сестра погрустнела. Я спросил, в чем дело? Она ответила, что ей жаль людей, которые находятся на той стороне озера, потому что им видна только задняя часть фейерверка.

Похожие подборки без цензуры и купюр ежедневно выходят на моем канале https://t.me/realhistorys

Всем здоровья и добра!

1. Так, открывашку понимаю. А емкости зачем?

Это не емкости. И дело не в них. Это крышечки для бутылок, которыми можно временно закрыть бутылку и поставить ее в холодильничек. А емкости - всего лишь держатели для крышечек.

Вот, к примеру, с другими крышками набор, но логика та же - можно временно закрыть бутылку.

2. Небольшой карман на рукаве свитера.

Как утверждает производитель, это прорезь для прикрепления за скобу небольшого микрофона от рации или подобного ему.

Примерная логика работы -

3. Металлическая структура, увидел в Альпах.

Подставка для звуковой пушки для управления лавинами.

В работе -

а жаль, по виду как капсулы, я надеялся, что можно спрятаться...

4. Оранжевая субстанция с плавающей металлической кнопкой.

Это многоразовая химическая грелка. Внутри нее специальная жидкость (раствор ацетата натрия), и при надавливании на кнопку грелка начинает разогреваться (когда ацетат начинает кристаллизоваться из-за щелчка). После использования ее нужно прокипятить в кастрюльке, ацетат обратно перейдет в водный раствор, и можно использовать заново :)

5. Увидел в Германии на двери. И это не замок.

Это сейф для ключей для обслуживающего персонала. Подошли, открыли спецключом, достали нужные ключи, пошли дела делать.

6. Зачем на дверь приделали дверь?

Ну тут все просто - чтобы говорить с людьми, не открывая саму дверь :) Однако, форма и расположение на остекленной двери забавные, конечно, такое окошечко ждешь обычно на металлической или дубовой двери.

Кто там хотел легкое, угадывать сложно и тэ дэ - вот, держи, братка.

7. Странный твердый пластиковый объект

Это крепеж для светящихся палочек, чтобы объединить их с сферу.

Для великолепных сеньоров и сеньорит, которым нравится узнавать новое, и которые хотят поддержать выпуск постов, есть кнопочка донатов, а для не менее великолепных пользователей приложения есть ссылочка - https://pay.cloudtips.ru/p/0683c73b

Основные выпуски дублируются в телеге, а комиксы в контаче - https://vk.com/likecomics и https://t.me/polyglossa. Более того, там куча комиксов, которые я тут не выкладываю.

Дом горит. Только двое из нас выбрались. Двое из шестерых. Точнее семерых. В этом-то и проблема.

Не представляю, когда появился седьмой. Дина и Анджело пришли первыми, я тогда еще раскладывал закуски. Вряд ли кто-то был там до того. Я помню, что они пришли первыми. А оно не могло спрятаться, если не было людей.

Потом появилась Кей. Я знаю точно, что она пришла одна, потому что все ждал подходящего момента, чтобы пригласить ее на свидание. Если бы она была с парой, я бы определенно заметил.

Когда Кристоф и Марина добрались, Анджело крикнул: “Вы двое как обычно!” Он сказал “двое”, я это помню. И вот, прибыло пять человек, ну и я конечно, я был дома. Может быть дверь была открыта?

Хотя, наверное, теперь это не имеет значения. Все кончено. Ну мне так кажется. Все равно хочу понять, как это вышло. Я в долгу перед своими друзьями.

Мы играли в карты, когда заметили. Раздавали на шестерых, Анджело положил стопки перед каждым игроком. Раз, два, три, четыре, пять, шесть и семь – для себя.

– Перебор с раздачей, – сказала Дина.

Анджело в замешательстве уставился на стол. Перед каждым из нас лежали карты. Семь стопок.

– Странно. Не понимаю, как так. – Он собрал карты. И снова раздал. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. По стопке на каждого. Кроме себя самого.

С нервным смешком Анджело сказал:

– Ладно, что я делаю не так? Нас же шестеро?

Мы согласно кивнули. Определенно шесть.

– Положите руку каждый на свою стопку.

Все шесть стопок накрыли ладони. Для Анджело не осталось.

– Ладно, еще разок.

– Пока ты разбираешься с этим, я схожу в ванную, – пробормотала Кей, поднимаясь.

Она вышла. Анджело сдал карты. Раз, два, три, четыре и пять – для себя.

– Кей, вас сколько человек ушло? – крикнул он.

– Очень смешно, – отозвалась она. Дверь ванной хлопнула.

– Просто раздай на шестерых, да и все, – сказал я. – Нас же шестеро, каждый возьмет себе стопку, всем хватит.

– Думаешь? А почему я раздал семерым в тот раз?

– Потому что математика – не твое, – ответила Дина за меня.

– Да уж, счет мы тебе вести не доверим, – вмешался Кристоф.

Стул Кей придвинулся обратно к столу. Анджело сдал карты. Шесть стопок. Каждый взял по одной. Всем хватило.

– Странно. – Анджело только покачал головой.

Начали мы туго, но игра прошла хорошо. Кристоф победил, и в качестве наказания мы отправили его на кухню за напитками. Он исчез в другой комнате, и я вдруг услышал непонятный шум, что-то вроде быстрого сдавленного вздоха и громкого хлопка вслед за ним. Встал, чтобы проверить, все ли в порядке у Кристофа, но тут принесли вино и я начал разливать.

Кей так и не допила прошлую порцию, ее бокал был не тронут.

– Эй, а где Кей?

– Ушла в ванную, – отозвалась Дина.

– Что, опять?

– Ну видимо.

Я выглянул в коридор – дверь в ванную была закрыта. Что ж, похоже она права.

– Сыграем еще раз?

– Как только Кристоф вернется, – сказала Марина.

Я огляделся… Кристофа не было.

– Куда он делся?

– На кухню.

– Но вино же не само пришло, – заметил я. – И я обновил все пять бокалов.

– Вы что думаете, что кто-то… выпил вино Кристофа? – ахнула Марина.

Мы дружно рассмеялись. Хотя мне все еще было интересно, где пропал Кристоф. И Кей. Она очень долго сидела в ванной.

Хотя нет, подождите. Мы же играли в шестером. Она была с нами. Да? Наверное просто не пила.

– Перекинемся в пики, пока ждем этих двух копуш? – Анджело начал раздавать.

– Ты сдал на пятерых, – заметила Дина.

Анджело швырнул карты на стол.

– Так! Происходит какая-то херня. Все, возьмитесь за руки.

Мы вопросительно посмотрели на него, но он был серьезен. Все взялись за руки, образовав круг.

– Теперь по порядку. Каждый назовите имя человека слева от вас.

Назвали меня.

Я посмотрел налево и сказал: “Марина”.

– Дина.

– Анджело.

– А я рядом со Скоттом, – завершил Анджело.

– Стоп, меня уже называли.

– Давай тогда то же самое направо.

Назвали Анджело.

Он добавил: “Дина”.

– Марина.

– Скотт.

– И Анджело, – заключил я.

– Нет, меня назвали первым.

Мы уставились друг на друга. Я чувствовал его ладонь в своей. Я видел его рядом с собой.

– Глянь на стол, – сказал Анджело. – Почему между нами стоит бокал?

– Давайте просто сфотографируемся. – Марине пришла в голову идея. – Мы тогда увидим всех разом.

Она положила телефон на стол. Мы отошли, обнялись и улыбнулись. Щелкнул затвор. И мы снова подошли к столу, чтобы посмотреть.

– Ну вот, ты, я, ты и вот ты. – Марина поочередно ткнула в каждого из нас пальцем. – Четверо. Больше никого.

Анджело нахмурился, глядя на снимок.

– Но это не селфи. Кто нас снял?

– Кристоф, – предположила Марина.

– Кей, – сказал я в ту же секунду.

Мы все оглядели комнату. Ни Кей, ни Кристофа не было.

– Так, он наверное еще на кухне. Я пойду посмотрю. – Терпение Марины кончилось.

– Я думаю надо пойти вместе, – сказал Анджело. – Идемте.

Мы вошли на кухню все вместе. На пустую кухню.

– Чувствуете запах газа? – встревожилась Дина.

Я уставился на плиту. Две ручки конфорок были вырваны с мясом. Регуляторы валялись под шкафчиком, будто их отопнули с дороги, с видного места. На металлическом бортике плиты красовалась вмятина.

– Наверное Кристоф что-то уронил на плиту. – Я подошел ближе, чтобы посмотреть, можно ли перекрыть газ. – Очень мило с его стороны своевременно сказать об этом.

Регуляторы были безнадежно сломаны. От газа уже гудела голова. Я ухватился за плиту, чтобы выдвинуть ее и перекрыть вентиль, но эта штука оказалась зверски тяжелой.

– Я там что-то оставил что-ли? – пробормотал я, открывая дверцу.

Тело Кристофа втиснули внутрь. Конечности выгнуты и перекручены так, чтобы оно поместилось. Лужа крови стояла на дне духовки, все еще плескаясь темно-красными волнами от попытки сдвинуть плиту. Кажется, вся кровь вытекла из его раздробленной головы. Глаза Кристофа, выпученные из глазниц, смотрели прямо на меня.

Конечно я закричал. Мы все закричали. Я резко отвернулся, чтобы найти какое-то оружие, или чтобы просто не видеть больше этого лица и…

…Дина умерла.

Ее горло разорвали. Она была в порядке, когда я поворачивался, а потом раз – и это произошло. Никто этого не делал. Это просто случилось. Она взмахнула руками, чтобы зажать изуродованную шею, но было слишком поздно. Дина рухнула на колени. Ее волосы торчали вверх, будто намотанные на кулак, удерживая тело вертикально, чтобы мы видели ее лицо. Ее панику и отчаяние.

Мы все застыли на секунду. Анджело очнулся первым, рванулся к Дине, но успел только подхватить мертвое тело.  Из него вырвался крик. Дикий кошачий вой ярости и боли. А через мгновение, он облек ярость в слова.

– Где оно? Что это сделало?

Схватив нож со стола, я вжался спиной в угол, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Марина исчезла. Оставалось только надеяться, что убежала. Как же хреново было не знать наверняка.

– Оно было здесь всю ночь, – прошипел Анджело. – Среди нас. Играло с нами. Где Кей? Где она была всю ночь?

Ванная. Она была в ванной. Изуродованное тело Кристофа встало у меня перед глазами и я понял, что не хочу проверять, что с Кей.

Анджело продолжал гневную тираду срывающимся от ярости голосом.

– Мы не видим его. Мы не знаем, где оно. Мы с тобой были уверены, что держимся за руки, когда оно стояло между нами. Это все игра. Но мы не знаем как играть. Мы даже поля не видим!

– Анджело, надо уходить. Здесь небезопасно. Хоть сейчас ничего и не происходит, газ все еще открыт.

– Открыт. – внезапно его голос стал пугающе спокойным. – Газ повсюду. Это прекрасный способ справиться с тем, кого даже не видно.

– Анджело?..

Порывшись в кармане, он вытащил зажигалку.

– Задняя дверь рядом с тобой, Скотт. Беги и закрой ее за собой. Беги прочь от дома.

– Анджело!..

– Извини за дом, Скотт. Беги.

Я шагнул к другу, но он поднял зажигалку.

– Уходи. Если не уйдешь, я взорву нас обоих. Вообще лучше так и сделать. Чтобы наверняка.

Он щелкнул зажигалкой. Высек искру. Я бросился к двери. За моей спиной он снова щелкнул зажигалкой…

Я успел выйти до того, как кухня взорвалась. Хотел закрыть дверь, взялся за ручку, но волна жара и света с грохотом захлопнула дверь и вытолкнула меня вниз по лестнице на лужайку за домом. Окна взорвались языками пламени, забрасывая меня раскаленной стеклянной шрапнелью.

Я полз по траве, отчаянно пытаясь убраться как можно дальше. Рубашка занялась, я перекатился на спину, чтобы сбить пламя.

Дому конец, но я все равно позвонил пожарным. А что еще делать? Понятия не имею. Что сказать полиции, когда они найдут тела внутри? Я даже не знаю, скольких они найдут.

Если Анджело достал его… чем бы он ни был, то внутри обнаружат минимум четыре трупа. Анджело, Дину, Кристофа и еще нечто. Точнее даже пять, если оно добралось до Кей. А может и шесть, если Марине не удалось выбраться.

Но один из них точно выжил. Я здесь не один.

Я смотрю, как догорает дом, и меня крепко держат за руку.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и переводчика обязательны.

Автор: Ben Hed (Pet Foolery)

Всего одного обледеневшего участка дороги хватило, чтобы наш автобус врезался в дерево.

Я пыталась заснуть. Но позади храпел какой-то парень, на ухабах зверски трясло, радио вопило во всю глотку… короче говоря, не судьба.

Ожидаются осадки, 30 сантиметров снега…

…продолжается поиск сбежавшего из тюрьмы заключенного…

…воооот о пробках отчет!...

БАМ

Моя голова впечаталась в оконное стекло.

И мир погрузился во тьму.

***

Открыв глаза, я осознаю две вещи: боль в голове и холод. Я вся окоченела, будто заснула на улице.

Где я?..

О нет…

С трудом поднимаюсь…

– Слава Богу ты очнулась! – Гарри бросается ко мне с объятиями. – Ты в порядке? Как голова?

– Больно, – со стоном выговариваю я. – А… остальные в порядке?

– Да. Нет, много порезов и ушибов, конечно, но… никто серьезно не пострадал.

Оглядываюсь. Девочка-подросток с разбитым лицом жмется к своему парню и плачет. Пожилая дама, с губами, похожими на вареник, из-за ботокса, остекленевшими глазами смотрит в окно. Чувак на заднем сидении серфит в телефоне, будто ничего не произошло. И мускулистый бородатый парень, похожий на Джейсона Момоа, сидит на переднем сидении.

– Кто-нибудь звонил…

– Да, но они будут добираться не один час, – отвечает он со вздохом. – Шторм усилился, им придется ехать в гору на снегоходе.

– Который час?

– Почти три.

Натягиваю пальто и застегиваю до самой шеи, пока собачка замка не сдается и молния не перестает расползаться. Жутко холодно. Сколько я так выдержу: с разбитой головой, замерзшая, как собака… Передняя часть автобуса смята, словно консервная банка. Чудо, что водитель остался жив. А за остатками лобового стекла… Темное свинцовое небо неумолимо посыпает снегом ветви деревьев.

– Эй, ребята… у нас ситуация, – кричит водитель из остатков кабины.

– Ни хрена себе “ситуация”, – рычит бородатый парень. – Мы тут застряли посреди гребаной снежной бури без еды и воды! И только потому, что ты на дорогу не смотрел!

– Эй, заткнись, ты. Мы все ошибаемся. Никто не пострадал, – отзывается Гарри с соседнего сидения.

– Говорите за себя, – стонет губастая дама, потирая висок. – Кажется у меня сотрясение мозга.

– Мы все умрем! – в панике шепчет девочка-подросток.

– ТИШИНА! – Что-то в голосе водителя заставляет нас и правда замолчать. Нотка паники. – А теперь послушайте меня очень внимательно, – продолжает он, понижая голос до шепота. – Я постоянно езжу по этому маршруту… и знаю, что леса вокруг опасны. Здесь только лес на много километров вокруг, и некоторые видят в этом возможность. Туристы пропадают без вести. Здесь собираются культисты. Я видел своими глазами: они бросают бревна на дорогу, чтобы заставить машины останавливаться, и прячутся в кустах, в засаде. – Он на секунду замолкает, нервно сглатывает и потирает руки. – Я думаю… мы попали в одну из таких ситуаций.

– Ч-что?.. о чем вы говорите? – Я заикаюсь от холода и страха.

Водитель поднимается со своего места и идет к автобусной двери. Осколки лобового стекла хрустят у него под ногами.

– Видите?

Медленно, один за другим, мы семеро поднимаемся с сидений. Двери открыты. Ледяной ветер заметает внутрь снег. Вот почему тут так холодно. Я только думаю крикнуть водителю, чтобы он закрыл дверь… как вижу их.

Следы на снегу.

Одна единственная цепочка следов, ведущая от темной стены леса к автобусу.

– Кто-то сел в автобус после аварии. Наверное пробрался внутрь, пока мы были в отключке или пытались зализать раны. – Водитель снова шепчет на грани слышимости. – Прямо сейчас посторонний в автобусе. Я не знаю, может прячется под сидениями или заперся в туалете… И я не знаю, что нам делать. В лесу могут прятаться другие, и идти туда не вариант. А если останемся здесь, мы просто можем погибнуть… – Суровое выражение его лица сменяется страхом, он судорожно втягивает воздух. – Боже, у меня дома трехлетний ребенок. Я не могу…

Водитель склоняется над расплющенным рулевым колесом, обхватив голову руками.

Мы семеро смотрим друг на друга. Сжимаю руку Гарри, сердце так колотится, будто готово вылететь из груди. Наверное, они просто хотят нас ограбить. Мы просто отдадим кошельки, а когда приедет полиция…

Эта поездка должна была стать нашим вторым шансом. Шансом починить разваливающийся брак, снова обрести потерянное. Но Судьба будто смеется над нами! Никакого вам второго шанса.

– Запирай дверь, нас восемь против одного, – снова рычит бородатый парень. – Мы его сделаем.

– А если у него пистолет, гений? – выплевывает в ответ губастая дама.

– Так-то предполагать, что преступник - мужчина, это сексизм, – не отрываясь от телефона говорит парень с заднего сидения.

– Я не хочу умирать, – всхлипывает девочка-подросток.

– Погодите-ка… – Водитель поднимает на нас блестящие в темноте глаза. – О, нет, нет, нет.

– Что? – физически чувствую, как тяжесть наваливается на грудь.

– Я пробил шесть билетов. Раз, два, три… – одними губами произносит он, снова пересчитывая нас. – Вот… вас семеро. Но только шесть… – Его лицо бледнеет еще больше. – Господи, это один из вас!

Какого хрена?

Снова оглядываю пассажиров. Смотрю на эти лица и… да я понятия не имею, кто из них ехал с нами, а кто – нет. Пара подростков. Женщина с перекачанными губами. Бородатый парень. Чувак с телефоном… Я всю поездку пыталась заснуть, остальные, думаю, тоже. Свет в салоне не горел, было так темно.

Бородатый парень выпрямляется, возвышаясь над нами, как гора.

– Ну и кто это? Мы будем паиньками, отдадим тебе кошельки и все на свете. Просто выходи, не бросайся на нас, и все будет хорошо.

Тишина.

– Это он. – Губастая дама тычет пальцем в чувака с ткелефоном. – Он даже не ранен.

– Че? Реально? – Он смотрит на нас снизу вверх, и я понимаю, насколько парень молод: не больше 25. – У меня большой палец сломан. Я даже сообщение набрать не могу!

Глаза девочки-подростка встречаются с моими. А потом она поднимает дрожащий палец… и направляет его прямо на меня.

– Ты.

– Что? Ты думаешь, что это я?

– Нет, я помню тебя, вот. – Хорошенькое лицо хмурится. – Ты жутко грубая! Швырнула свою сумку поверх моей. У меня там дизайнерские сапожки, и их наверняка все раздавило, потому что тебе плевать на других людей, и тебе плевать, что я умру здесь…

– Стоп! – кричит на нее Гарри. – Ты ее помнишь, это хорошо. Этот факт нам пригодится. Кто-нибудь кого-нибудь еще помнит?

– Он храпел у меня за спиной, – подает голос мальчик-подросток, указывая на бородача. – Жутко бесил.

– Еще кто-нибудь?

Тишина.

– Так, стоп, мы же можем найти всех в соцсети. Подтвердить личность. – Вытаскиваю телефон… – Черт. Нет сети.

– Чудо, что мы вообще смогли позвонить в полицию, – бормочет губастая дама.

Смотрю по очереди на остальных пассажиров. Гарри – мой муж, он вне подозрений. Пара подростков ручаются друг за друга, правильно? Предположим, что к нам все же забрался человек, а не демон изменяющий память из ужастика.

Остались чувак с телефоном, бородач и дама.

Три человека.

Один из них лжет.

Несмотря на жалобы чувака с телефоном, он и правда почти не пострадал. Юный, невинный… но нельзя судить о книге по обложке.

Женщина с накачанными губами. Ее лицо… странное. Не могу подобрать другого слова. Видимо это результат пластических операций, но может и нет. Что-то серьезно не так с областью вокруг ее глаз. И никаких эмоций на лице…

Это из-за ботокса?

Или… это маска?

Смотрю на ее шею в поисках шва. Но тут так темно, что почти ничего не вижу…

Бородач. Пугающий. Сгусток чистой ярости, готовый взорваться в любой момент. У него рукав в крови, но это ничего не значит – тут повсюду кровь. Он мог просто что-то задеть или вытереть.

Как будто очевидный выбор, но подросток же помнит его.

– Может просто уйдем в лес? – шепчет Гарри. – Подальше от всех.

– Ты же слышал водителя. Их может быть больше.

– Но оставаться здесь…

– Семеро против одного.

– Но почему он ничего не делает? Хотел бы ограбить… Он с нами играет.

Я содрогаюсь.

– Иди один, если хочешь. Я остаюсь.

– Я не собираюсь…

– А я не собираюсь умирать из-за твоей тупости!

И снова он. Гнев, копившийся с каждым годом брака. Я так хочу кричать на Гарри, но это никогда не срабатывает. Уже знаю. Поэтому просто смотрю в  остатки лобового стекла, смаргивая слезы.

Мелкие хлопья снега наметают сугробик на остатках рамы. За ним виднеется участок дороги, идущий в гору, девственно чистый и белый теперь. Цепочка следов из леса, полузасыпанная снегом.

И…

Еще кое-что.

Холмик. Чуть в стороне от дороги, на опушке леса. Что-то в нем привлекает мое внимание, хотя деталей и не разглядеть. Будто странная куча не принадлежит этому месту, противоречит природному ландшафту.

А это что? К нему ведут следы?

Прищуриваюсь, пытаясь осмыслить увиденное. Кто-то выходил из автобуса? Вышел и вернулся? Это кто-то из пассажиров?

А это… там на снегу. Кровь?

– Ребята, ребята, смотрите! – Тыкаю пальцем в лобовое стекло. Голова разрывается от пульсирующей боли, сердце бешено колотится, все плывет перед глазами. – Там… там кровавый след... и там…

Гомон за спиной стихает.

– Боже мой, – шепчет девочка-подросток.

– Что там? Это кровь?

Черные точки пляшут у меня перед глазами. Хватаюсь за спинку водительского сидения. чтобы не упасть…

Она мокрая.

Густая красная кровь пятнает мои пальцы. Что?..

Водительское сидение пропитано кровью.

Но водитель…

Его одежда сухая.

Нет…

– Это водитель! Это он!! – кричу, пятясь назад.

Сначала он не реагирует.

А потом медленно поворачивается. И когда я вижу его лицо, у меня кровь застывает в жилах.

Он улыбается.

Автобус взрывается хаосом. Бросаюсь к двери, но стоит мне сделать шаг, как кто-то хватает меня за руку. Тело пробивает дрожь, голова вопит от боли… Резко оборачиваюсь и вижу, как он сжимает мое плечо изо всех сил.

– Не так быстро, – рычит он, улыбаясь все шире.

А потом все как в тумане. Гарри из неоткуда бросается на водителя, бьет его по лицу. Хватка ослабевает и я валюсь на снег. Холодный, обжигающий снег…

Остальные высыпают наружу. Пара подростков, женщина, молодой парень. Бородач присоединяется к Гарри, и теперь они борются втроем.

– Беги! – кричит Гарри, глядя мне в глаза. – Беги!

Минутное колебание… и я бегу. Остальные следуют моему примеру, и все мы в ужасе бросаемся вглубь леса.

***

Мы не выпускали дорогу из виду и, несколько часов блужданий спустя, заметили фары снегохода, взбирающегося на гору.

И пока мы бежали, я все думала о том, что услышала тогда на радио: “продолжается поиск заключенного”.

Это был он?

К моменту прибытия полиции, все трое мужчин бесследно исчезли. Их так и не нашли. Хотелось бы мне думать, что они живы где-то там. Что Гарри вернется домой. Но я знаю, что этому не бывать.

Полиция, однако, обнаружила тело настоящего водителя.

В том холмике в конце кровавого следа.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и переводчика обязательны.

Прошлый (сюжетный) выпуск тут
Прошлый (не сюжетный) выпуск тут

Оригинал тут
Эмми обзавелась телегой, читать (только её) можно тут

Буря на улице всегда будит меня.

В этом нет никакой логики или причины. Неважно, будь то два часа ночи, три часа утра или четыре. Как только я слышу раскаты грома, проливной дождь или порыв ветра, бьющий в дверь, я вскакиваю с постели и как ракета бегу в ванную на холодный кафельный пол. Я никогда этого не понимал. Но по сей день продолжаю это делать. Самое простое объяснение, к которому я пришел, заключается в том, что некоторые люди просто очень чутко спят. Некоторые люди могут проснуться из-за того, что уличные фонари слишком яркие. Это проклятие, с которым я прожил большую часть своей жизни.

Но вечером 24 августа 2011 года летняя гроза и все, что ей сопутствует, была мало связана с тем, из-за чего я не спал всю ночь.

Началось все, конечно, обыденно. Молнии грохотали, освещая тени за окном, которые заполнили мой лишенный сна разум. Капающий дождь заставил меня вылезти из кровати чтобы пойти в ванную. Я встал и направился к туалету, протирая заспанные глаза и спотыкаясь по пути о грязную одежду.

Но у входа в ванную я остановился. Мое внимание привлекла вспышка белого цвета. Казалось, будто кто-то стоит в моей гостиной.

Я жил один.

И я никогда не подпускал к себе людей настолько близко, чтобы они могли войти и разбудить меня посреди этой чертовой ночи.

Я забежал в ванную, запер дверь и оделся. Быстро и тихо, на сколько это было возможно. В панике я решил, что как-то неразумно встречать незваного гостя голым. Знаю, что это звучит странно. Но это правда. Некоторые люди в подобных ситуациях реагируют не лучшим образом.

Я надел треники и футболку, оставшиеся после ночного душа. В кармане штанов, по счастливой случайности, по прежнему находился мой сотовый. Взволнованно, большим пальцем я набрал номер экстренной службы.

Из гостинной меня сразу же поприветствовал голос.

- Добрый вечер, мистер Маркс.

Я выглянул из ванной. Это был подросток. Парню было не больше восемнадцати лет. Как только мои глаза привыкли к темноте, я увидел, что он одет в красную клетчатую фланелевую рубашку и выцветшие синие джинсы, рваные по краям. Из под рубашки торчала черная футболка. Копна светлых волос была перевязана старой красной банданой. Все вместе это выглядело как один из тех ретро-нарядов, которые носят дети в наши дни.

Он заговорил голосом, полным боли и гнева.

- Где она? Где вы ее держите? ГДЕ ОЛИВИЯ, ТВОЮ МАТЬ?

Я тупо уставился на незнакомца.

- Что ты делаешь в моей гостиной? - спросил я.

Он двигался очень быстро. Не успел я даже понять, что произошло, как парень прижал к моей голове Кольт и жестом указал мне на диван.

- Садись, старик.

Он был не намного моложе меня. Оскорбление "старик" имело примерно столько же смысла, как и все остальное.

- Где Оливия?

В момент появления пистолета, мой палец нажал на вызов 911 в кармане. Я проклинал себя за то, что не сделал этого раньше. У меня получилось включить громкую связь и уменьшить громкость до минимума, чтобы нападавший не услышал диспетчера. Вскоре парень схватил меня за воротник рубашки и я лишился возможности что-либо делать этой рукой.

- Я не знаю, о чем ты говоришь. Здесь нет ни Оливии, ни мистера Маркса. Ты вломился в мой дом посреди гребаной ночи, чтобы расспрашивать меня о людях, которых я не знаю? Мне нужно, чтобы ты ушел. Мне нужно, чтобы ты убрался нахер прямо сейчас".

Холодный металл пистолета ударил меня по лицу с такой силой, что искры полетели из глаз.

- Хватит врать, - прошипел парень. - Думаете, я не сделаю этого?

Он приподнял пистолет и еще сильнее уперся стволом мне в лоб. Я думал о смерти. Я думал о том, что никогда не смогу попрощаться ни с мамой, ни с папой, ни с братом. Я закрыл глаза и ждал, когда этот сумасшедший положит всему конец.

Но он этого не сделал.

- Где Оливия? - повторил он. - Я знаю, что она здесь.

Мое сознание металось по кругу. Я не знал никаких Оливий и не знал абсолютно никого по имени Маркс. На самом деле, последний человек, которого я встречала по имени Оливия, учился со мной в четвертом классе. И жила она теперь в Тампе. Я был уверен, что мы говорим о разных людях.

- Мы любим друг друга, сэр. Вы, блядь, не можете этому помешать. Зачем вам это нужно? Я собираюсь сделать ее самой счастливой девушкой на свете. Это все, чего я хочу в жизни. Разве вы не понимаете? В этой жизни для меня нет ничего важнее Оливии. Нет ничего, чего бы я не сделал ради нее.

Он отвел от меня пистолет.

- Итак, мне нужно, чтобы вы привели ее сюда, немедленно, блядь.

Внезапно квартира наполнилась торопливыми шагами. За ними последовал стук кулаков в дверь комнаты для гостей. Это было невозможно. Когда я ложился спать, внутри никого не было. И жил я на тринадцатом этаже.

Я почувствовал, как моя рубашка стала мокрой от пота.

После еще нескольких сильных ударов красивая блондинка вывалилась из гостевой спальни и протиснулась мимо меня. Увидев моего незваного гостя, она вскрикнула.

- Джеймс!

И бросилась в его распростертые объятия.

Я ошеломленно смотрел на них, целующихся.

У меня возник вопрос, а не сошел ли я с ума. И точно ли это не сон. Чтобы убедиться в этом, я ущипнул себя. Это определенно был не сон.

- Вы мне солгали, - сказал Джеймс голосом, в котором, казалось, не было сочувствия. - Я знал это. Я знал, что копы ошибались на ваш счет. Вы просто маленький гребаный урод, который получает от этого удовольствие, не так ли, мистер Маркс?

Они придвинулись ближе. Я почувствовал, как у меня на лбу выступил пот, как мои мышцы непроизвольно напрягаются и сокращаются. Это, должно быть, какая-то ошибка. Или пранк. Кто-то видимо привел девушку в мою спальню, чтобы она потрахалась со мной. Может быть, эти двое были друзьями моих друзей. Все это могло быть просто розыгрышем.

Я верил в это до тех пор, пока Джеймс в последний раз не приставил кольт к моему лбу.

- Если полиция не убьет вас, мистер Маркс, вы будете продолжать похищать девушек. Вы просто не можете ничего с этим поделать, не так ли? Это в вашей природе. Это заложено, как инстинкт. Вы просто один из этих грязных маленьких падальщиков. Вы питаетесь всем, что делает людей счастливыми. Получается, если полиция не хочет вас убивать, видимо, это моя задача. Может быть, мне стоит это сделать. Это ведь окажет услугу всем нам, верно?

Джеймс отошел, поднял пистолет и нацелил его мне в грудь. Я закрыл глаза и вновь стал ждать смерти от рук полоумного, который даже не знал моего имени. Я должен был сказать ему. Может быть, услышав мое имя, он поймет свою ошибку...

- Пожалуйста, - прошептал я. - Меня зовут...

Но выстрелы заглушили мои последние слова. Я рухнул на пол, как груда кирпичей.

И внезапно весь свет погас.

***

Я проснулся от того, что в моей гостиной стоял другой человек.

В руках у него был пузырек с нашатырем или чем-то подобным. Вонь заполнила мои ноздри так внезапно, что я повернулся вправо и меня вырвало. Человек расхохотался так сильно, что его большой живот затрясся.

- Вернулся к нам, да? - спросил он.

Я кивнул и посмотрел вниз на свою грудь. Я ожидал увидеть огромную дыру или кровь, волнами стекающую вниз, но моя простая серая футбольная майка смотрела на меня так же невинно, как в тот день, когда я ее купил. Я быстро похлопал себя по телу в поисках пули, но врач скорой помощи этого не знал. Он повернулся и прошептал в рацию с густым нью-йоркским акцентом, который невозможно было скрыть.

- Нам нужно вызвать сюда психиатра.

Я встал и оглядел квартиру. Мой спутник был не единственным, кто находился внутри. Женщина в перчатках и с фотоаппаратом изучала содержимое моей гостинной. Детектив открывал и закрывал разбитую входную дверь.

Я подошел к последнему, чтобы спросить, что за хрень тут происходит.

На рубашке мужчины красовалась бейджик с надписью Диас. Он был средних лет. Вероятно, близок к выходу на пенсию. Его седые волосы начинали редеть в районе  макушке.

Детектив Диас выглядел так, будто только что увидел привидение.

- Сынок, мы приехали, как только услышали выстрел в твоем телефоне...

- Где он? - воскликнул я. - Где, блядь, Джеймс? Этот больной ублюдок мог убить меня. Он был прямо передо мной, офицер, прямо здесь. Я не знаю, как пуля прошла мимо.

Диас посмотрел на меня. Он выглядел растерянным. Он выглядел так, словно хотел дать мне ответ получше, чем тот, который у него был припасен. Но он не мог.

- Послушай, сынок, здесь нет пули.

Он внимательно посмотрел на меня, надеясь на ответ. Не получив оного, он продолжил уже более спокойным тоном.

- Нет никакой пули. Нет Джеймса. Нет Оливии. Мы слышали твой голос и ничего больше. Все это место выглядит совершенно обычным, за исключением этих двух сломанных дверей, которые ты мог бы сделать и сам. Ну технически.

Я хотел возразить. Но детектив Диас поднял руку.

- Я не говорю, что ты это сделал.

Он вздохнул.

- Через минуту я буду звучать еще более безумно, чем ты, малыш. Видишь ли... Я уже бывал в этой квартире раньше.

Я начал вспоминать своего домовладельца. Никто мне этого не рассказывал.

- Окей... когда? - спросил я.

Он продолжил ровным голосом, который при этом звучал так, словно ему было трудно сохранять спокойствие.

- 1969.

Диас нервно оглянулся на своих коллег и потянул меня в угол кухни, где, как он думал, никого не могло быть. Его темные глаза казались робкими, серьезными и испуганными.

- Мы преследовали этого... этого серийного похитителя. И убийцу заодно. Насильника, садиста, в общем, все, что можно придумать. Настоящий больной урод, если не сказать больше.

Он сделал передышку.

- Но у нас не было на него достаточных данных. Знаешь, сынок, иногда полиции нужна целая гора улик, чтобы доставить человека в участок и предъявить ему обвинение. И у нас будет только один шанс на суд. И мы не можем его провалить.

Тут до меня начало доходить.

- Что с ними случилось?

Слезы навернулись на глазах полицейского.

- Мы... мы сообщили семьям жертв, что у нас есть подозреваемый. Но один из моих новичков проговорился кто именно. Муж жертвы, естественно, в ту же ночь отправился на очную ставку с этим парнем. Он никому не сказал о том, что собирается делать.

- Джеймс, - прошептал я в ответ.

Диас кивнул и продолжил.

- Джеймс нашел Оливию в квартире. Мы... мы подумали, что, может быть, он пытался незаметно вывести ее до того, как все случилось. Но, возможно, и нет. Трудно сказать наверняка, учитывая кровавое месиво, которое мы обнаружили".

Я попытался задать вопрос. Он проигнорировал его.

- Тимоти Маркс проснулся посреди ночи. Может быть, это была буря. Может быть, он услышал, как Оливия стучит в дверь. Может быть, он услышал, как Джеймс вошел внутрь. Трудно сказать.

Детектив кашлянул, прежде чем выложить последнюю часть рассказа, словно на исповеди.

- Тимоти хранил дробовик под кроватью. Примерно в два часа ночи он вышел из спальни, где застал Джеймса и Оливию, направлявшихся к выходу. Он убил их. Застрелил их обоих хладнокровным выстрелом на входе в квартиру. Они умерли мгновенно. Затем он подобрал кольт Джеймса и направил его на себя.

Полицейский оглянулся на разлетевшуюся в щепки дверь. Затем он посмотрел на офицеров, фотографирующих место происшествия, и на мои трясущиеся руки прямо перед ним. Он снова вздохнул. Похоже, он часто так делал. Как будто он заново переживает ту боль, которую испытал много лет назад.

- Джеймс и Оливия, должно быть, приняли тебя за него, - Диас неловко поерзал. - Наверное, я пытаюсь сказать вот что, сынок... Те двое злоумышленников, которых ты встретил сегодня ночью... Они погибли в этой квартире. Прямо здесь. Сорок лет назад. Я знаю, потому что сам расследовал это дело.

Жестом он указал на гостиную.

- И я не стал бы ждать встречи с третьим.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я всего боялся, когда был ребенком. Движущихся лиц, выступающих из обоев по ночам. Веток деревьев, скользящих как змеи. Груд одежды, превращающихся в обмягшие тела. Фонарей, склоняющихся, как головы, и зловеще улыбающихся капотов машин.

А еще звуков. Скрип двери превращался в стон. Ветер выл, а половицы тяжело вздыхали.

Призраки и монстры преследовали меня на каждом шагу.

Излишне говорить, что детство выдалось нервным.

Потом оказалось, что виновато не просто слишком бурное воображение: у меня обнаружили хроническую сверхактивную парейдолию. Знаете, вот эта штука, когда видите лица в машинах, фигуры в деревьях? Это парейдолия. Защитный механизм, выработавшийся, чтобы обезьянка могла вовремя заметить тигра в джунглях. Но в моем случае реакция раз в шестнадцать сильнее, чем у рядового человека. Я вижу нечто повсюду все время.

Конечно, я лечился. К двенадцати годам перепробовал шесть схем лечения, каждая со своими побочками. И все они были ужасными, если вам интересно. От некоторых лекарств я становился жутко раздражительным, от других гиперфиксировался на каком-нибудь деле, а от одного просто спал сутками.

К восемнадцати я уже отчаялся найти работу. Меня едва хватало на то, чтобы с горем пополам окончить школу, что уж тут говорить про колледж. Лекарства держали на плаву, но в придачу к облегчению я получил целую пачку тиков. Я ронял все на свете, вскакивал посреди ночи, внезапно оступался и чуть не падал… Чистых хаос. Маме пришлось обклеить лестницу и перила противоскользящей лентой.

Тогда у меня были регулярные встречи с окружной службой занятости. Каждый четверг. Терпеть это не мог. В тот день было особенно плохо, и мама сама отвезла меня в управление: лекарства просто убивали. Она высадила меня в конце улицы, и пока шел до дверей офиса, я внезапно свернул и чуть не врезался в кирпичную стену. А потом опрокинул на себя урну с мусором.

Но впервые за пару лет они нашли мне потенциального работодателя! В ней не было ничего особенного – просто пожилая женщина в теплом пальто. Она представилась как Тереза и сказала, что наслышана обо мне. Предложила “испытательный срок” и солидную разовую выплату. Я так и не понял, в чем должна была заключаться работа, но она подчеркнула, что секретность имеет огромное значение.

Единственное требование – перестать принимать лекарства.

Окруженный плотным облаком зловонного запаха мусора, я принял предложение Терезы.

***

Я понятия не имел, чего ожидать в первый рабочий день. Уже неделю я не притрагивался к лекарствам и почти не спал заодно. Трудно было снова увидеть мир таким, каким он представал передо мной в детстве: лица скрывались в тенях, узорах, в листве… Практически везде. Бормотание и крики слышались в каждом скрипе половиц, тормозов вагона метро или в шуршании бумаги. Я почти не мог сосредоточиться, и так нервничал, что все время вздрагивал.

Тереза заехала за мной на сером седане. В ухе гарнитура, глаза то и дело беспокойно прыгают к навигатору. Я заметил, что она нервно трясет ногой и все время кусает губы. За весь путь она едва взглянула в мою сторону.

Наконец, мы прибыли к небольшому двору, примерно в сорока минутах езды от шоссе. Два больших трейлера и полуразвалившийся одноэтажный каркасник 60-х годов постройки. Дешевые деревянные панели и разбитые окна.

Во дворе стояло восемь машин. Четыре седана, два фургона, джип и автобус. Двор огородили желтой лентой, поставили палатку с ноутбуками и антенной, прожекторы и полдюжины ящиков под синим брезентом. Остаток двора заполонили вооруженные автоматами люди, сотрудники службы безопасности и парамедики с аптечками и носилками наизготовку.

Стоило мне выйти из машины, как добрая половина народа бросилась мне навстречу. Мне выдали гарнитуру, перчатки, кардиомонитор, и надели браслет из белого пластика на левое запястье. Тереза просто молча смотрела на это действо, щурясь от пота, разъедающего глаза.

– Что ищем? – спросила она. – Трое? Четверо?

– Один, – услышал я в наушник. – Поймали на ранней стадии. Вы добрались?

– На месте. Синий?

– Никакого синего. Все чисто.

Наконец, Тереза повернулась ко мне. Она положила руки мне на плечи и медленно заговорила:

– Наверное ты озадачен. Мне нужно только, чтобы ты вошел внутрь и рассказал мне, что видишь. Очень осторожно.

– Почему? Что там внутри?

– Я не знаю, – вздохнула она. – Никто не знает. Но мы думаем, что ты их увидишь.

– Это опасно?

Она неопределенно махнула головой.

– Неизвестно. Мы только начали их узнавать.

Потом последовал шквал инструкций. Меня заставили подписать отказ от ответственности, сфотографировали с шести ракурсов, взяли несколько обрацов крови. Потом взяли мазок с языка, проверили глаза и надели сразу две пары защитных очков. Тереза тут же сняла их с меня.

– Не прикрывать глаза, – буркнула она. – Ты должен ясно видеть.

Меня попросили подойти к двери, пока проводят диагностику: проверку оружия, проверку систем, проверку готовности… Как будто мы ракету собрались запускать. Ноги ощутимо дрожали.

– Я буду с тобой все время, – послышался голос Терезы в наушнике. – Ты можешь выйти в любое время. Просто расскажешь о том, что видишь. Я не шучу, именно о том, что видишь.

Начался обратный отсчет. Когда он дошел до нуля, вспыхнули прожекторы, превращая двор в город-призрак. Все затаили дыхание.

Мой выход.

***

Я вошел внутрь. Обычный одноэтажный дом. Три комнаты, кухня, ванная… Еще недавно здесь кто-то жил – даже одежда осталась валяться горой на стуле. Свет не горел, но прожекторы освещали помещение через окна, создавая ощущение, что я иду по залу ожидания в больнице.

Сердце билось о ребра. Я не знал, чего ждать, но мне должны были заплатить, а эти деньги стали бы толчком, в котором я так нуждался. Толчком к жизни отдельно от родителей, к своему жилью… Кругленькая сумма с четырьмя нулями за всего один рабочий день.

Но даже это не могло заглушить сомнения, когда я стоял там в этой заброшенной гостиной.

– Что ты видишь? – спросила Тереза. – Что-нибудь необычное?

– Нет, просто… просто мебель.

Диван, старый пузатый телевизор, ковер… ничего особенного. Я ходил кругами, описывая все, что видел. Шли минуты, и Тереза теряла терпение.

– Это все ерунда. Мне нужно, чтобы ты сказал, что видишь НА САМОМ ДЕЛЕ.

И тогда я зашел в ванную. Знакомая ужасная тяжесть тут же свернулась клубком внизу живота. Неопределенный звук резанул ухо… Я посмотрел в зеркало и увидел, как что-то движется позади меня.

На мгновение, пара льдисто-голубых глаз встретились с моими.

Я с криком обернулся.

– Тут ч-что… что-то шевельнулось!

В панике, я отпрянул назад, зацепил дверь ванной кончиками пальцев и захлопнул ее… А потом споткнулся, поскользнулся, запутался в занавеске и сорвал ее со штанги, завалившись в ванну. И раздавил таракана. И остался лежать, задрав ноги к потолку, и пытаясь вспомнить, как дышать. Пальцы покалывало от прилива адреналина.

– Что ты видел?! – кричала Тереза. – Что там?!!

– Голубые глаза! У него голубые глаза!

– Куда оно делось знаешь?

Нет. Наверное оно все еще за дверью.

– Посмотри еще раз! Посмотри еще раз и убирайся!

Но ей пришлось сначала уговорить меня вылезти из ванны. Она подбадривала, подстегивала и напоминала, что мне так или иначе придется выйти, добрых пятнадцать минут. И, когда я наконец сдался, онемевшие ноги едва держали меня.

Итак, я все же открыл дверь. И никого не увидел. Коридор был пуст. Я осторожно вышел, оглядываясь по сторонам. Ничего.

Я остановился посреди гостиной, чувствуя себя полным идиотом. Вот именно поэтому я и принимал лекарства: паранойя, приступы паники… Наверняка все эти люди снаружи так на меня подействовали. Я просто заранее ожидал найти здесь что-то. Они накрутили меня, чего удивляться, что всякое мерещилось…

А потом я увидел картину на стене, на которую раньше не обратил внимания.

Странно.

Похожа на одну из дешевых картин из благотворительного магазина. Она изображала двух женщин, идущих по мостику жарким летним днем. Такая, совершенно обычная картина… но не для меня. Я же осмотрел тут каждый сантиметр, когда вошел.

Вам знаком этот феномен, когда произносишь слово снова и снова, и в какой-то момент оно полностью теряет смысл, превращаясь в набор звуков? Такое же чувство охватило меня. Картина начала расплываться, исчезать, превращаясь в красочное пятно. И там, в этой мешанине красок я снова увидел их – голубые глаза. Маленькие яркие пятна в воде по бокам моста. А следом за ними проявилось лицо. Неуловимое, то и дело пропадающее…

В эту секунду я понял, что совершенно точно не видел эту картину, когда вошел.

А еще, что оно осознало, что я могу его видеть.

Я медленно попятился назад.

– На картине что-то есть, – прошептал я в микрофон. – В гостиной.

– Уверен? Абсолютно уверен?

– Д-да. Абсолютно.

– Выметайся.

Завернув за угол, я отчетливо услышал скрип половиц за спиной. Картина скрылась из глаз, но я отчетливо чувствовал как что-то движется. Я все еще пятился спиной вперед, выйдя на холодный осенний воздух, и вздрогнул, когда чьи-то руки легли на мои плечи. Вооруженные люди оттащили меня назад, парамедики светили фонариками в глаза. Они засыпали меня всевозможными вопросами: мое имя, девичья фамилия матери, имя нашего президента… Меня уложили на носилки, и в этот момент команда зачистки ворвалась в дом с электрошокерами для скота, сетями и ящиком.

Я плакал и смеялся одновременно, ощущая, как спадает нервное напряжение. И даже не заметил, что Тереза села рядом. Мне дали воды и таблетку,  и я принял все без вопросов.

– Молодец, – сказала Тереза. – Все закончилось. Все закончилось.

– Что это было?! Что там внутри?!

– Нечто, что может увидеть только избранный.

***

Вот так я первый раз работал с Терезой. В следующие несколько лет меня вызывали раз или два в месяц и платили столько, что я смог перебраться из родительского дома в свою квартиру. Каждую неделю Тереза навещала меня, и мне нужно было регулярно проходить осмотры, но большую часть времени я все же был предоставлен сам себе.

Постепенно я начал узнавать больше о компании, на которую работал. Платежи приходили от Hatchet Biotechnica, дочерней компании Hatchet Pharmaceuticals. Моя должность называлась “поставщик”, в принципе так ко мне и обращались.

Тереза со временем рассказала, на что нужно обращать внимание и как действовать, но та первая миссия была испытанием. Мне дали шанс проявить себя. Я понятия не имел, что именно искал, но видимо моя особенность и склонность находить закономерности здорово помогла.

Я узнал больше и о процедурах. Например, они всегда проводили “проверку на синий”. Это значило обследование близлежащей территории в поисках признаков заражения. Обычно это были цветы, часто синие, но не всегда. Иногда тюльпаны, но в основном подсолнухи. А однажды они просто нашли кучу зубов, торчащих из стены. В общем говоря, “проверка на синий” – это поиск чего-то выбивающегося, неуместного или откровенно странного. Когда обнаруживалось что-то подобное, миссия тут же сворачивалась, и весь район уничтожали направленным взрывом.  Если он все еще был населен, они ставили тенты и использовали огнеметы.

Помню, как однажды, за неделю до Рождества, шестеро мужчин с огнеметами должны были сжечь теплицу. Никогда не забуду, как пламя плясало в их забралах. Они видели только сполохи огня, но я – нет. Я видел тела, объятые пламенем. Слышал крики в звоне разбивающегося стекла. А в обугленных останках расплавленного пластика видел искаженные болью лица, смотрящие на меня полными ненависти черными провалами глаз.

Я успел поработать с 33 случаями за два с половиной года. Каждый раз я заходил в какое-нибудь место и искал что-либо неуместное, прячущееся у всех на виду. И я понятия не имел, с чем имею дело. Просто иногда краем глаза замечал, как что-то пробегает мимо, или видел пару голубых глаз, смотрящих с другого конца комнаты. Каждый раз я просто сообщал команде, что видел, и уходил. Стул. Холодильник. Подозрительное окно. Черт, да даже однажды музыкальная шкатулка.

В последний раз мы подходили к какому-то дому. Стоял дождливый осенний вечер, и, когда мы, наконец. добрались, территорию уже оцепили. На земле валялась вывеска “Продается”, сбитая неаккуратно развернувшимся джипом.

Меня одели в защитный костюм. Взяли кровь, упаковали, все такое. Просто еще одно дело. Я все еще нервничал, но с каждым разом справлялся все лучше.

– Синий? – спросила Тереза.

– Никакого синего, – ответил один из охранников. – Мы наблюдаем одно танго.

– Уверен? – Тереза прищурилась. – В первом отчете речь шла о шести.

– Вторичные показания говорят об одном. Возможно беглецы.

– Уведомите Галапагосы, – наконец вздохнула Тереза. – Отправляй его на охоту.

Она обернулась ко мне, с улыбкой похлопав по плечу.

– Зашел и вышел. Ты справишься.

– Я справлюсь, – повторил я. – Да.

Все шло стандартно: обратный отсчет, прожекторы и игра начинается. Я будто выходил на сцену. Остановившись на секунду в дверном проеме, я посмотрел на свою черную тень, тянущуюся вперед, и почувствовал себя охотником. Только меня следовало боятся в этом доме. И все, что еще осталось здесь, уже пыталось почтительно спрятаться.

– Пол кривой, – отметил я. – Странное место.

– Уверен?

– Да. Определенно.

Я взял себя в руки и начал обходить комнаты, одну за другой.

***

Я все ждал, когда появится это чувство. Я видел то, что на поверхности и то, что скрывается за очевидным. Голубые глаза, все более четко проявляющиеся фигуры… Просто нужно расслабиться и ждать, когда то самое чувство захлестнет меня. Я был почти спокоен, но все еще чувствовал неясный зуд какой-то первобытной части, только и ждущей, когда я запаникую.

Ничего не происходило.

Я проверил кухню, гостиную, спальню… ничего. Только странно кривящийся пол, пустые комнаты и эхо моих шагов. Пустая гостевая с единственным окном. Я представил угрюмые лица в коре деревьев снаружи.

Двадцать минут спустя у меня так ничего и не было. Я доложил Терезе, но она настаивала, что они все еще получают показания изнутри дома. Что-то было там, вместе со мной, но я ничего не видел. Я проходил через отрицание, страх, гнев, снова и снова. Что я упустил?

Отчаявшись, я просто сел на пол посреди гостиной. Потер глаза, вздохнул и попытался расслабиться.

– Тереза, я… я… Я ничего не чувствую. Ты уверена?

Она не ответила.

– Тереза?

– Да, – отсутствующе бросила она. – Да, нет, я… у нас все хорошо. Подожди минутку.

– У нас все хорошо? Что значит “у нас все хорошо”?

Снова молчание.

Я потоптался внутри еще минут десять, прежде чем подошел к окну, выходящему на передний двор. Прожектор бил прямо в глаза.

– Тереза? Я выхожу. Тут пусто.

Я открыл дверь и уперся в две дюжины лиц, устремленных на меня. Как будто они удивились моему появлению… но что-то было не так. Да, что-то было не так.

Все они смотрели со странными выражениями. Кто-то равнодушно, кто-то улыбаясь от уха до уха. Один из парамедиков уставился на меня с отвисшей от ужаса челюстью. Как будто они не знали, что чувствуют или как это выразить.

В животе знакомая тяжесть свернулась клубком. Мои глаза остекленели, будто глядя на одну из стерео-картинок. На что-то, скрывающее закономерность. Это чувство я ждал внутри дома, но нашел снаружи.

Позади всех обнаружилась Тереза.

Она вышла из-за джипа, улыбаясь во весь рот.

За очертаниями ее лица проступили глаза, светящиеся холодной синевой.

***

Один за другими их глаза вспыхивали синим. И всего через мгновения я разглядел в траве у ног толпы фигуры, похожие на человеческие. Обезглавленные, изувеченные тела.

Самозванцы. Двойники. Мимики. Кошмарные существа, обманом заманившие нас в ловушку.

Одна за другой, улыбки начали расползаться на их лицах. Ряды невероятно острых зубов, длинные извивающиеся языки. Их пальцы и шеи становились все длиннее… Они сбрасывали маски и без страха смотрели мне в лицо.

Ни слова не было сказано вслух. Но мне как будто сам ветер кричал бежать.

И я побежал. Захлопнул за собой дверь и устремился в дом. Лица проступали из стен. Дверные ручки обрастали пальцами и хватали меня за одежду. Мое собственное искаженное лицо плясало в зеркалах и окнах, улыбаясь с вырванной нижней челюстью. Я боялся моргать. С каждым ударом сердца по венам разливался ужас, заставляющий держать глаза открытыми.

Дверей стало больше, чем было. Окон тоже. На кухне внезапно появилось мансардное окно и четыре холодильника. Вся главная спальня. как фурункулами покрылась бесчисленным множеством картин, изображающих жестокие, утопающие в крови сцены. Они уже проникли внутрь, они окружали меня… и теперь мне оставалось только лихорадочно пытаться вспомнить, что было реальным, а что нет.

Ворвавшись в гостевую я вспомнил, что там было всего одно окно.

Теперь уже два.

Оставалось только положиться на удачу. Попробовать угадать.

Я схватился за оконную раму, буквально видя, как зубы впиваются в мои ладони. Горячие языки вылизывают запястья. Широкие улыбки получают свою добычу…

Но то было лишь воображение.

Я вывалился в окно и бросился в лес.

***

Всю ночь я продолжал идти. Грудь разрывалась от сдерживаемых криков. Без лекарств в темноте все выглядело так, будто тянется ко мне. Пытается съесть, схватить, убить… В скрипе веток я слышал смех, в вое ветра – крики.

Я бежал уже несколько часов. когда нога вдруг застряла между камнями. Я упал на землю, подвернув лодыжку, и увидел, как они настигают меня. Как их пальцы впиваются в плоть… Корчась на земле, я молил, чтобы они отпустили меня, пожалуйста, пожалуйста….

А через пару секунд понял, что просто поцарапался о подлесок. Никого не было. Все закончилось.

Я расплакался, стараясь игнорировать перекошенное лицо, расползшееся по диску полной луны над головой.

***

В конце концов, я добрался домой. Ни на голосовой, ни на электронной почте никаких сообщений. Все мои рабочие номера оказались отключены. Не осталось способов связаться с ними, не осталось никакого следа фирмы, нанявшей меня. Hatchet Biotechnica существует только на бумаге, нет ни офиса, ни контактной информации, ни владельцев. Просто прикрытие.

Я ничего не слышал о Терезе с тех пор. Думаю, что те, на кого я работал, просто сочли меня мертвым. Поэтому я решил поделиться этой историей, хоть и анонимно: те, кто знают, кто я, смогут со мной связаться. А остальных я хочу предупредить.

Будьте бдительны. Доверяйте своей интуиции.

Это может спасти вам жизнь.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Хэнк, солнце, сбегай в подвал, принеси муки.

Мой сын только что спустился к завтраку. Вместо ответа он плюхается на кухонный стул и качает маленькой головкой.

– Нет, – бормочет он. – Не могу.

Я выглядываю из-за миски с тестом для оладьев. Обеспокоенный, бледный… сам на себя не похож.

– Почему нет?

Сын поднимает на меня широко раскрытые глаза:

– Мам, в подвале призраки.

– О, не говори глупостей, – усмехаюсь в ответ. – Призраков не существует, милый. А даже если и существуют, они живут в очень старых домах, заброшенных. Намного старше нашего.

Хэнк молчит, наблюдая как я помешиваю тесто в миске.

– Это же неправда, так ведь?

Такой серьезный, устрашающе спокойный голос… у меня мурашки бегут по спине.

– Конечно правда! Сам подумай. Вот что такое призрак?

Хэнк задумывается на мгновение.

– Тот, кто умер?

– Именно так. – Бодро киваю. – И в нашем доме никто не умирал. Мы же купили его совершенно новым в прошлом году, помнишь? Значит, здесь не может быть призраков.

– Откуда тебе знать?

С нехорошим чувством, я снова поворачиваюсь к сыну. Для семилетки Хэнк чересчур дотошно докапывался до истины. Что равно впечатляло и нервировало.

– Откуда мне знать что?

– Откуда тебе знать, что в нашем доме никто не умер?

Стучу лопаткой по краю сковороды, пытаясь собраться с мыслями:

– Ну разве мы бы не знали, если бы такое случилось? Милый, все-таки сбегай вниз, принеси мне муки, оладьи совсем разваливаются.

Краткое молчание.

– Нет, мам.

– Хэнк, – у меня кончается терпение, – папа внизу, свет будет включен. Давай, нет здесь никаких призраков, поверь мне.

Но Хэнк продолжает сидеть, болтая ногами, явно чувствуя себя неуютно. Такого раньше никогда не случалось, и я просто не могу понять, почему он вдруг стал бояться подвала. Начитался глупых страшилок?

– Слушай, давай так: я позову папу, и он тебя проводит? – говорю я на ходу, по пути к двери в подвал.

– Нет, мам, не надо! – Хэнк срывается с места, бежит ко мне и тянет за край фартука. – Не зови папу!

– Да почему?

Внезапно слезы выступают у него на глазах.

– Он мне не нравится.

Что?

– Он тебе не нравится?.. Почему?

– Он плохой.

– Что? Да как у тебя язык повернулся?

Хэнк выпячивает нижнюю губу, совсем как в раннем детстве.

– Он злой.

– Он не злой, милый, почему ты так говоришь?

– Ну… – голос Хэнка звучит совсем тихо, неуверенно, – вчера, после школы, я спустился в подвал, чтобы попросить кого-нибудь помочь с макаронами, а он кричал на какую-то леди… А потом ударил ее.

– Какие макароны? Какая леди?.. – От его слов я вся каменею.

Хэнк прячет лицо в моем фартуке и всхлипывает:

– Я не знаю…

Положив руки на плечи сына, я опускаюсь на колени.

– Хэнк, расскажи мне, что произошло.

Мой муж всегда был домоседом и большую часть времени проводил копаясь в гараже. Единственное, что от него требовалось – поддерживать порядок в доме и ухаживать за нашим сыном после школы. Просто я всегда работала допоздна, и возвращалась, когда Хэнк уже спал.

– Когда я прихожу домой, у папы всегда новая леди в подвале. Мне нельзя туда спускаться, но я их слышу. Он говорит, что я должен сам приготовить себе ужин, но вчера я забыл выключить плиту, и немного воды из кастрюли попало на руку… – Он закатывает правый рукав, обнажая большой ожог на предплечье.

Я просто не понимаю… смотрю на ожог, на сына… и вся покрываюсь мурашками.

– …И вот я спустился вниз, чтобы сказать папе, но он был занят с леди. И он очень разозлился, когда увидел меня.

Не знаю, что сказать. Сердце колотится где-то в горле, голова идет кругом.

– Ч-что случилось с леди, Хэнк? – шепчу я.

Он нервно облизывает губы.

– Я… я не… Она теперь живет в подвале. Они все там…

Кровь стынет в жилах.

– Стой здесь. Я поговорю с папой.

– Нет! – Сын хватает меня за рукав. – Не уходи, мама!

– Детка, я должна. Не волнуйся, призраки меня не тронут. Я просто выясню, что происходит.

– Нет! Тебе нельзя! – Он все дергает меня за блузку. – Папа сказал, что тебе нельзя рассказывать о прошлой ночи!

– Что? – Я с трудом понимаю, о чем он говорит. – Это важно, Хэнк. Отец должен о тебе заботиться!

Хэнк падает на колени, прижимая ладошки к лицу.

– Я боюсь, – всхлипывает он. – Если ты расскажешь, он заставит меня вернуться в могилу!..

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Прошлый (сюжетный) выпуск тут
Прошлый (не сюжетный) выпуск тут

Оригинал тут
Эмми обзавелась телегой, читать (только её) можно тут

Я обнял Рипли и не удержался от слез. Он лизнул меня в лицо, дрожа и, что еще хуже, молча. Очень нетипично. Рипли – не из тихих собак, он всегда лаял, и встречая меня, и когда так сильно волновался, как сейчас. Но, что бы ни увидел здесь внизу, он только тихо прильнул ко мне и уцепился лапами за плечи, словно хотел на ручки, как в детстве… уже много лет прошло с тех пор и он слишком вырос для такого.

– Чертов ты идиот, – мягко прошептал я, и сразу почувствовал, как он махнул хвостом. Без шуток, я испытывал только облегчение от того, что Рипли нашелся. – Давай выбираться отсюда.

Я поднял его, мышцы напряглись от веса тяжелого мохнатого тела, и направился к лестнице, не сдаваясь усталости. Эти три-четыре ступени нелегко дались, но мы справились, и я толкнул люк. Одной рукой. Потом двумя. Снова и снова, изо всех сил… но люк не поддался ни на миллиметр.

– Черт! – кричал я, колотя кулаками по металлу, но только растянул запястье. Люк заклинило, а ручка, неведомым образом, начисто исчезла. Выходило, что придется искать болторез или что-то подобное, чтобы перерезать металлический штырь, запирающий выход. Я не мог сдвинуть его с места, силы не хватало. Прут диаметром не меньше трех сантиметров – задача не для мягкой плоти человеческих рук. Нужны инструменты.

По крайней мере это поправимо.

Спустившись вниз и переведя дух, я заметил на стене схему бункера, грубо набросанную мелом. Три этажа. Внизу – склад, о котором говорил Дэниэл, правда перечеркнутый большим крестом. Верхний этаж, на котором я и находился, назывался “Жилые помещения”. А вот на втором этаже находились мастерские. Значит там и должно найтись то, что мне нужно.

Одна дверь вела на бетонную лестницу, и, стоя на верхней ступеньке, я скользнул светом фонарика по перилам, спиралью уходящим вниз, не до конца понимая, что надеялся увидеть. Впрочем, внизу ждали лишь резкие тени и мерзкий запах, витающий в воздухе. Запах, от которого першило в горле и жгло легкие. Заходила ли полиция так далеко? Или они увидели ту жуткую запись и просто ушли? Почему-то мне показалось маловероятным, что этого было бы достаточно, чтобы всполошить весь департамент шерифа, так может их напугало что-то другое? Что-то, что смогло обратить в бегство десятки вооруженных людей? Что-то, что наверняка гнездилось там внизу.

Дверь...

Я тихо спускался вниз.  Сначала даже подумывал оставить Рипли наверху, но, уже однажды потеряв его, я был готов рискнуть, лишь бы знать, что мой пес рядом. К тому же, он вел себя даже тише меня, и мне совсем не хотелось спускаться по темной лестнице в одиночку. Тишину нарушал только цокот его когтей по бетону, звук, который я находил удивительно успокаивающим. А мне и правда это было нужно: луч фонарика плясал по стенам в дрожащей руке, дыхание сбивалось.

На следующем этаже я нашел мастерскую, именно такой, какой вы могли бы ожидать. Большое пространство, заполненное генераторами, резервуарами для топлива и воды, бойлерами, обогревателями – практически всем, что нужно для выживания, но что нельзя расположить снаружи из-за радиации. Провода и трубы тянулись из одного конца комнаты в другой, и даже спустя столько лет большая часть механизмов все еще гудела в полной темноте, что я нашел глубоко тревожным. Мельком взглянув на это странное переплетение резких силуэтов и промышленных форм, выступающих из стен и пола, я вздрогнул и огляделся, быстро заметив небольшой участок, который Дэниел отгородил под мастерскую. Примерно пятую часть площади занимал  большой верстак и несколько высококлассных станков, которые он явно активно использовал. Токарные станки. Циркулярные пилы. Сверла. Шлифовальные машины. Сварочные аппараты. Все, что нужно было мужчине, чтобы работать руками.

И, о, Дэниэл работал.

Я не совсем понимал, над чем, но на верстаке лежала рука. Ее водрузили поверх стопки бумаг, пожелтевших от времени. На белой доске еще угадывалась выцветшая диаграмма, похожая на схему шарнирного сочленения. Уставившись на эту руку, я подумал о записи, о механизме Дэниела, удерживающем его семью вертикально, и едва не оставил на полу свой завтрак. Не знаю, пытался ли Дэвид сделать конечности снова подвижными или просто искал способ собрать разлагающиеся останки своих детей, когда гниение заставило тела распадаться, но, судя по размеру, рука принадлежала ребенку 10-12 лет. Она лежала на столе, словно разобранные часы. И да, на руке не хватало пальца.

Боже, насколько же он сошел с ума?

Зажав нос, я начал выдвигать ящики один за другим, в поисках болтореза или, может быть, ножовки. Грохот заставит Рипли сделать пару шагов назад, и я притормозил, чтобы убедиться, что снова его не потеряю. А потом продолжил опустошать ящик за ящиком, надеясь найти хоть что-то. Что угодно, лишь бы сломать гребаный прут.

В конце концов, мне удалось раздобыть мощные плоскогубцы, лом и болторез. Первые  я засунул в карман, второй спрятал за поясом, а третий, слишком большой, чтобы поместиться в карман, крепко сжал в кулаке. Болторез обнадеживающе  оттягивал мне руку, и это успокаивало. Правда, не долго.

Что-то двигалось в темноте, там, в запутанных джунглях теней от труб и проводов, опутавших мастерскую, как лианы. Фигура. Крайне худая, но явно человеческая. Я не мог не вспомнить запись. Ну понятно же, что они не могли на самом деле шевелиться.  Наверняка, Дэниэл это как-то подстроил. Леска, моторчик… Сама мысль о том, что тела двигались сами по себе... Нельзя в такое верить, ведь так? Я просто ухватился за эту идею, ведомый паникой. Вот и все…

И тут я увидел их. Пара белых маленьких точек светилась в темноте этого индустриального лабиринта. Рипли спрятался мне за спину и прижал голову к ноге, тихо, испуганно скуля.

– Это бликует металл, – сказал я вслух, пытаясь успокоить дрожь в руках. Свет фонарика так метался, что сложно было что-то разглядеть. – Просто два блестящих кусочка металла...

Огоньки моргнули и начали приближаться. И если у меня и оставались какие-то сомнения, то они рассеялись при виде бледной руки, появившейся в луче света.

Я рванул к лестнице и побежал наверх, но поднявшись всего на пару ступенек, заметил нечто на перилах надо мной: заплесневелый комок плоти, едва узнаваемый человеческий кулак, с иссохшими до костей пальцами. Сам того не желая, я поднял фонарик и увидел раздутое лицо безволосого трупа, уставившегося на меня сверху вниз. Я даже не могу сказать, кто это был: девочка-подросток или сам шестидесятилетний Дэниэл. Инстинктивно отвернулся… из мастерской на меня шло еще одно тело. Я оказался в ловушке. Некуда бежать. Теплая жидкость потекла по моей ноге – Рипли обмочился. Взрослый пес, поджавший хвост, дрожащий как щенок и отчаянно просящийся на ручки... Боже, хоть бы он продержался еще немного. Я не мог взять его на руки, но и оставить его здесь тоже не мог...

Идти было некуда. Единственный путь, который был еще открыт для нас – вниз, на склад. И мы побежали.

Сойдя с последней ступени, я с трудом поборол желание вернуться: плотный, густой воздух стоял стеной, даже мое дыхание слышалось как-будто издалека. Но сверху светились три пары колючих мертвых глаз, неотрывно смотрящих на меня, поэтому, не раздумывая, я бросился по коридору и бежал, пока не уперся в дверь.

Обычный склад. Вот только большинство полок перевернуты, а еда оставлена гнить на полу. Но несколько полок все же пережили погром, заставленные большими коробками… и могли бы стать убежищем. Если опуститься на колени и потушить свет, они нас не найдут

И тут я понял, что увидел не все, что хранил в себе склад…

Дверь выглядела почти нормально. Я мог понять, почему Дэниэл запутался: она походила на все остальные в бункере, но все же была иной. Слишком высокая и широкая, дверь зависла в полуметре от пола, металл весь порыжел от ржавчины, будто состарился быстрее всего остального в этом месте. Вокруг дверной коробки обильно рос влажный зеленый мох, как на болотных деревьях, и каждые несколько секунд что-то странное и маслянистое выступало из-под дверного полотна. Жидкость в радужных бензиновых разводах. Но основная странность, конечно, была не в этом: влага скапливалась крупными шариками, бросая вызов гравитации, и каждые несколько секунд очередная капля срывалась и летела через всю комнату, врезаясь в противоположную стену, в огромную лужу, расползшуюся по ней.

Вспомнив слова Дэниэла о радиации, я инстинктивно отполз от лужи и двери напротив, забившись в самый темный угол и надеясь, что Рипли не выдаст нас.  потом выключил фонарик и затих.

Похоже, я слишком долго искал укрытие: не прошло и двух секунд, как в комнату вошли несколько фигур. Без света фонарика склад погрузился в чернильную темноту, но они производили достаточно шума, чтобы понять, что минимум двое последовали за нами. Я остался там, ничего не видя, не зная, идут ли они прямо на меня или готовятся уйти, вынужденный просто ждать и оставить свою судьбу на волю случая. А потом услышал, как что-то скребется о стену в полуметре от меня… сдался и включил фонарь, отчаянно желая узнать, что меня ждет.

Звуки оказались обманчивы.

Дэниэл Вэнс находился в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Убирайся, – прошипел он, беззубым растрескавшимся ртом, живой труп, такой же, как и остальные, но с еще сохранившейся, неведомым образом, искрой разума, в широко распахнутых от ужаса глазах.

И тут я услышал это. Скрип двери. И, не задумываясь, повернул фонарь и увидел все. Увидел, как она открылась, увидел на той стороне не бетонный мешок... а яростное бушующее горло из красной плоти. Труба из пульсирующих мышц, усеянная зубами размером с ладонь. Спиральный спуск в безумие. В комнату хлынул горячий зловонный воздух, сбивая меня и гниющие трупы с ног, всех нас парализовало то, что мы видели, несмотря на то, что у большинства фигур рядом со мной и Дэниелом не осталось глаз.

– Какого хрена?.. – пробормотал я, не в силах отвести взгляд от адского горла.

– Оно идет. – Дэниэл, схватил меня за рубаху одной рукой и выкинул из комнаты. Я крепко ударился об пол и проехался по скользкой зловонной жиже, оставленной следами ступней Вэнсов. Она была холодной. И это, наверное самое ужасное. Не знаю почему, но я ждал, что то, что сочилось из них, будет лихорадочно горячим… Но нет. Моя рубашка промокла насквозь, как будто я упал в грязную лужу.

– Оно идет.

Этот голос принадлежал не Дэниелу. Я не мог сказать точно, но он звучал как шепот ребенка. Один за другим трупы приближались к открытой двери и склонялись перед ней. Я не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что от разума остальных ничего не осталось, но Дэниэл все еще боролся. Он снова посмотрел на меня и заговорил, прежде чем припал лицом к полу вместе с остальными.

– Единственное, что мы сделали не так – оказались здесь. Познали пытки. Ему не нужна причина, лишь возможность. Уходи. Он не отпустит нас. Он даже не позволит нам умереть. И если он тебя поймает, то и тебя не отпустит.

Его лоб коснулся земли.

И тогда что-то протянуло руку сквозь дверь и схватило его голову, словно спелое яблоко.

В удушливой панике я подбежал, схватил свою собаку, болторез и рванул прочь, словно мои ноги были поршнями, машинами, игнорирующими усталость и истощение, не замедляющимися ни на миг. Мне нужно было двигаться. Мне нужно было уйти. Рука, что схватила Дэниэла... вид этого смыл из моей головы все остальное. Больно было снова и снова видеть это, но осталось только они – огромные пальцы со слишком большим количеством костяшек и ногтями размером со смартфон.

Я добрался до верхнего этажа и почти рухнул от одышки, но не позволил себе долго отключиться.  Подполз к лестнице, подтянулся, поднялся и принялся за работу, пытаясь срезать запор. Одной рукой это было практически нереально, но другая стискивала фонарь, беспрестанно освещающий дверь у меня за спиной… и вот, в очередной раз покачнувшись, я выронил единственный источник света.

– Нет, нет, нет… – жалко мяукнул я.

Но не было времени искать фонарь. Нужно было выбраться. И быстро. Я не мог видеть, но был уверен, что слышу, как что-то поднимается по этим лестницам. Не равномерный топот человеческих ног. Нет, что-то иное. Быстрый топот монструозного паука. Чего-то с сотнями ног или рук, или Бог знает чего, скользящего по полу, стенам и потолку, извиваясь телом, которое одной своей формой оскорбляло Бога…

Изо всех оставшихся сил, я навалился на болторез, и, наконец, болт поддался. Я распахнул люк. Света хватило ровно настолько, чтобы увидеть Рипли, вертящегося у подножия лестницы, в бессильном ужасе рычащего на дверь. Я спрыгнул, схватил его и взбежал по лестнице так быстро, что наверху мои мышцы превратились в желе, и я упал на четвереньки. Но мы все же вышли. Передо мной простирался длинный коридор, покрытый надписями, и в самом конце – дверной проем, освещенный теперь усталым голубым светом полной луны.

Рипли не нуждался в советах. Он мгновенно помчался по коридору, и я последовал за ним, ползком, с трудом удерживаясь на четвереньках. А потом вывалился в дверь и рухнул на лесную подстилку.

Несколько секунд я то терял сознание, то снова приходил в себя, но, подняв глаза и увидев над собой листву, и мерцающий лунный свет, резко очнулся и замер, посмотрев на нечто, схватившее меня за лодыжку. Рука протянулась из темноты, схватила меня, и медленно потащила обратно под землю. Что бы это ни было, большая часть его тела скрывалась в тенях за дверным проемом, но рука, схватившая ногу, была толщиной с мое туловище, а ладонь похожа на лапу крота.

Я ударил её кулаком. Я вцепился в неё ногтями. Я плакал, кричал и пинался, но ничто не могло остановить его. Из-за двери огромное лицо радостно улыбалось мне, не отводя глаз… Оно не спешило, давая моему разуму все время в мире, чтобы осознать грядущий кошмар. Наверное, если бы в тот момент у меня оказался пистолет, я бы застрелился, потому что, Боже, помоги мне, я не мог забыть взгляда Дэниела, того, как он опустился на колени, чтобы поклониться этой твари, зная, что надежда, гордость, радость или что-то еще, хотя бы намекающее на доброту, было настолько недоступно для жертв, что не было смысла даже мечтать об этом.. 

Как долго это существо будет удерживать их там, во тьме? Как долго оно будет удерживать меня?!

Я плакал, словно ребенок, чувствуя, как разум медленно сдается. Я перепробовал все, чтобы остановить проклятую тварь, утягивающую меня во мрак. Пинался. Рыл землю руками, в поисках корня, трубы – чего угодно, лишь бы зацепиться. Но его ничего не могло остановить.

До двери оставалось сантиметров тридцать, когда Рипли вернулся.

Собака, которая боялась пылесосов, пластиковых пакетов и дверей, открывающихся автоматически. Собака, которую однажды загнал в угол особенно дерзкий кролик, остановившийся посреди погони и обернувшийся, сбив с толку хищника на хвосте. Собака, рядом с которой ты даже фильмы ужасов смотреть не мог…

И он набросился на ту руку, словно волк, словно всегда был волком. И хотя даже не смог прорвать кожу, внезапного сопротивления оказалось достаточно, чтобы хватка твари ослабла, и я высвободил ногу. Не в состоянии встать, я опустился на колени, схватил собаку и дернул так сильно, как только мог, и тогда соскальзывающие зубы разорвали ее плоть, проклятая тварь, наконец,пролила кровь.

Мы с Рипли получили свободу и вместе откатились прочь от проклятой двери.

Я не терял времени на любопытство, не ждал и не раздумывал. Прижал собаку к груди и полз, наверное, с полкилометра. А когда дверь в бункер растворилась среди деревьев, я позволил себе упасть лицом вниз на землю и потерял сознание.

***

Врачи сказали, что у меня пневмония, что, я полагаю, имело какой-то смысл. Может быть, я даже поверил бы им, если бы не визит шерифа, который странными вопросами пытался выяснить, у меня, распластавшегося на больничной койке, что я видел или не видел. Я старался отделаться от него как мог. Мне не было интересно гоняться за этим конкретным кошмаром, выяснять, был ли он реальным или нет, по крайней мере, пока я лежал там, захлебываясь в цунами болезни. Честно говоря, я, по крайней мере, мог понять, почему полиция так мало сделала, чтобы оцепить это место. Иногда я подумываю сделать это за них, но по сей день мне все еще снятся кошмары о том, как меня затягивает в темноту за той дверью. Не за дверью бункера, а за той, что ниже. То, что я увидел, было своего рода безумием, я уверен в этом, и часто думаю о словах Дэниела.

Ему не нужна причина, лишь возможность.

Так или иначе, Вэнсы стали этой возможностью. Может, они построили свой бункер на линии силы, или в прорехе между измерениями, или на месте, где когда-то проводили сатанинские ритуалы. Я даже не уверен, что это имеет значение. Они отправились в темноту, думая, что найдут безопасность, что переждут крах мира, но там что-то уже поджидало их, шанса захватить семью из семи человек, запереть их, лишить возможности сбежать, и медленно отобрать у них все, что только можно…

Я переехал после этого. Ничего не мог с собой поделать. Дело не только в воспоминаниях, понимаете. В моем подвале стояла коротковолновая радиостанция, которую подарил отец, когда я был еще мальчишкой. Боже, я и забыл о ней... по крайней мере, до тех пор, пока однажды не проснулся от ревущих помех в темноте.

И среди шипения пробивался шепот мужчины, голос едва узнаваемый, но однозначно знакомый.

...отпусти их, отпусти их, отпусти их, отпусти их, отпусти их, отпусти их…

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Доктор Дэниел Вэнс был умным человеком. Возможно, даже чересчур умным. Сорокалетний преподаватель гидродинамики, мыслящий формами и числами. Однажды, без всякой видимой причины, он занялся расчетами даты апокалипсиса и пришел к тревожному выводу. Он не делился точными деталями своего открытия, но учитывая, что он тут же уволился и продал все свои многочисленные активы, можно сказать, что вывод оказался далеко не радостным. Цунами мгновенного изменения жизни захлестнуло и его жену – двадцатичетырехлетнюю аспирантку, давно сдавшуюся очарованию Дэниела. Она любила этого странного, огромного, как медведь, мужчину, который мог одинаково легко как построить бревенчатую хижину, так и объяснить особенности орбиты астероида. Разговор с Дэниелом всегда заставлял тебя твердо увериться в его правоте, поэтому когда он рассказал ей о своем плане, она не раздумывала.

Пятнадцать лет и пятерых детей спустя, семья Вэнсов обосновалась глубоко в лесу, за моим городом. Таинственные, богаче Папы Римского, они очень серьезно относились к своему образу жизни "выживальщиков". Но они также были забавными, легкими и чрезвычайно увлекательными собеседниками. Больше, чем выживальщики, люди то и дело врывавшиеся в город со странными запросами, приводящими в экстаз местный бизнес. Огромные объемы цемента, железа, свинца и стали поставлялись через отдаленные горы, чтобы Вэнсы могли построить свой убежище. О передовых методах, которые они использовали, чтобы сохранить это в секрете, ходили легенды. Дэниел однажды потратил полгода на получение лицензии для вождения тяжеловесных грузовиков, чтобы самому доставлять материалы к бункеру, и сохранить в секрете от всех его расположение. А когда одна компания отказалась предоставить ему машины без GPS-трекеров, он купил ее, чтобы у них не осталось выбора.

Когда они перестали появляться в городе во время пандемии, когда прекратились заказы на продовольствие и товары, и пропал всякий контакт с семьей, многие списывали это на карантин. У Венсов был бункер, и они провели всю жизнь, тренируясь быть самодостаточными перед грядущим крахом цивилизации. Даже Александр, самый младший всего трех лет от роду, уже собирал дрова, как будто это обычное дело, и учился распознавать местные съедобные растения. Большинство из нас предполагало, что если кто-то может пережить Ковид, не вспотев, это будут Вэнсы.

Реальность оказалась совсем иной.

Когда худшее уже свершилось, мы обнаружили, что Дэниел использовал пандемию как предлог для испытательного запуска. Семья намеревалась провести шесть месяцев в изоляции и, по сути, протестировать свой убежище. Через три месяца Шериф получил по радио сигнал бедствия. Координаты передали сдавленным голосом рыдающего ребенка, как предполагают многие, Александра, хотя это так и не было доказано.

Полиция обнаружила бункер плотно запечатанным. Часами экстренные службы взламывали дверь, все время пытаясь связаться с семьей внутри, но безуспешно. Оказавшись внутри, полицейские были ошеломлены. Спасать было некого. Ни тел. Ни живых. Были признаки того, что механизм запирания двери вышел из строя и запер Вэнсов внутри без возможности выбраться, но тогда куда они делись?

Повсюду валялись кровати и раскладушки с истлевшими желтыми простынями, ведра стояли рядом с ними с пятнами рвоты вокруг. Некоторые двери были забаррикадированы, другие разбиты дребезги. Были даже свидетельства временного карантина, а местами и признаков насилия. Полиция – обычно фантастический источник сплетен – молчала до тех пор, пока город не потребовал ответов, и шериф был вынужден предложить лишь самые общие сведения.

“Вспышка болезни, передающейся через воду, поразила Вэнсов вскоре после того, как они оказались заперты внутри и не смогли обратиться за помощью. Слухи о заразности преувеличены, подогреты не связанным с этим ростом случаев Ковида. Что бы не унесло жизни Вэнсов, оно не было органическим. Нет причин для паники. Родственники Вэнсов уведомлены. Бункер снесут, и нам нужно оставить в прошлом эту страшную трагедию.”

Конечно, у нас всё еще оставались вопросы. Тысячи вопросов. Почему семья не вызывала помощь? У них было радио, компьютеры, даже смартфоны. Они были выживальщиками, не амишами. И где они? Что случилось с телами? Почему они просто не ушли? Мы кричали обо всем этом и многом еще на городском собрании, но полиция просто отказывалась комментировать. Большинство бурлило по этому поводу неделю или две, пока не стало ясно, что ответов мы не получим. К тому же пандемия была в разгаре, и нам было о чем беспокоиться. Трагическая история со временем ушла на второй план, став одним из тех ужасных событий в истории города, о которых не вспоминают. Я как и другие предал Вэнсов забвению.

И определенно, не ожидал найти бункер там, глубине леса, с выцветшей полицейской лентой на открытой двери, висевшей на одной петле с обугленным замком. Вход зиял черной пастью, словно кто-то вырезал отверстие прямо в ткани реальности, глубокая непроглядная тьма резала глаза. От одного вида у меня скрутило живот. Оно излучало боль. Это имеет смысл? Я думаю, что какая-то часть моего рептильного мозга выделяла детали, которые не стали бы очевидными, пока не подойдешь поближе, например, кровавые полосы от пальцев, испачкавшие ручку в том месте, где кто-то яростно и безуспешно скребся в замок. Или разбитое молотком, все еще лежащим неподалеку, крошечное смотровое окошко. Мельком взглянув на него, я невольно  представил, как семья по очереди стояла там и кричала в лес, отчаянно моля о спасении.

При других обстоятельствах, я бы убежал.

Я не знал, чего ожидать, но явно ничего хорошего. Что бы ни обнаружила полиция, они не только скрыли большую часть мрачных подробностей, но и солгали. Бункер не был разрушен, даже не запечатан. На самом деле, глядя на разбросанные синие латексные перчатки и парочку сломанных полицейский фонариков, казалось, что последние люди старались как можно быстрее убраться оттуда. Учитывая, что здесь, вероятно, погибли семь человек, я предположил, что кто-то должен был все это убрать... Но коридор выглядел практически нетронутым. Всего несколько метров вглубь – и на стенах начали появляться маниакальные письмена – отчаянные каракули одинокого выжившего, словно наскальные рисунки. Большая часть из них была посвящена мыслям о том, как выбраться. Диаграммы. Чертежи. Уравнения и формулы. Все только о двери и электрических цепях, отвечавших за неисправный замок. Я инстинктивно предположил, что это было творение Дэниела, и что он умер последним. Какая ужасная судьба – пережить своих детей. Но становилось все хуже. Постепенно письмена из уравнений и планов превратились в отчаянное бессвязное бормотание. Те же несколько фраз повторялись снова и снова.

Пять дверей. Пять. Не шесть. Шесть. Не делал ее. Не делал ее. Шесть дверей. Шесть.

Психопатический бред, прерываемый всего шестью абзацами в самом конце. Каждая буква была безупречно аккуратно выведена, каждый небольшой абзац завершен красиво нарисованным христианским крестом.

Эллиотт Вэнс, пятнадцать лет. Талантливый гитарист. Ему нравились мальчики, хотя он думал, что я не знаю. Я любил его всем сердцем. Из него был бы вышел великий человек.

Алисия Вэнс, четырнадцать лет. Она любила рисовать и стрелять. Пробивная, как ее мать. Это пригодилось бы ей в будущем.

Илай Вэнс, восемь лет. Самый умный из нас всех...

Воспоминания Дэниела о семье. Когда свет фонарика осветил их, меня коснулось навязчивое осознание того всепоглощающего отчаяния, которое он пережил. Он, должно быть, понимал, что не получит возможности выступить на похоронах своей семьи или написать их некрологи. Это был его последний способ убедиться, что мир однажды увидит их так, как видел он – как реальных людей.

Надписи закончились вместе с туннелем, ведущим к люку в земле. Он был закрыт, но туннель заканчивался тупиком сразу за ним, а следы Рипли исчезали у крышки. Я опасался, что ему может грозить опасность, но все равно остановился и оглянулся на дверь убежища в двадцати метрах позади меня. До того мрачный лес казался таким светлым, даже в этот пасмурный день, в воздухе висели капли дождя. Какая-то часть меня чувствовала, что я оставляю весь мир позади… Я начал спуск.

***

Я вошел в большое круглое жилое пространство, заполненное мебелью и укромными уголками.На стенах висели складные кровати и столы, и каждый дюйм был многофункциональным. Место для обеда могло превратиться в место для отдыха, которое, в свою очередь, могло стать дополнительной кроватью или даже спортивным снарядом. Все зависело от того, какую часть мебели вы раскладывали, отстегивали или разворачивали. Семеро людей в стесненном пространстве, где и близко не было уединения… имело смысл, что они решили выжать из него все. Но все равно комната была большой, больше, чем большинство квартир-студий. И от нее отходило несколько коридоров, ведущих глубже в землю, в неведомые глубины бункера.

Я искал какой-нибудь признак присутствия моей собаки и скоро нашел отпечаток лапы, но в такой дали от мокрой лесной подстилки следы Рипли начали исчезать. Едва ли через несколько метров они таяли в направлении близлежащей двери. Я хотел последовать за ними, но сознательно притормозил. Маловероятно, что Рипли выберется другим путем, и никому не будет лучше, если я покалечусь. Я решил осмотреться и быстро заметил обеденный стол.

Если мне еще нужно было доказательство, что полиция не беспокоилась об уборке, теперь я мог видеть это воочию. Тарелки остались на столе, еда стухла и распалась в мерзкую почерневшую шелуху. Около одной из тарелок лежала детская шапочка, кремовый флис превратился в тошнотворный зелёно-жёлтый. Спинки стульев были укреплены деревянными балками с длинными пазами, в которые могло бы пролезть что-нибудь толщиной с гвоздь. На каждой подушке темнели вонючие пятна, странным образом напоминающие отпечаток задницы. Я коснулся одного из них перчатками, и материя отчетливо хрустнула. Чем бы они ни были, такие же пятна были на столовых приборах и тарелках, и даже на скатерти остались отпечатки ладоней. Сначала я подумал, что это кровь, но что-то было не так. Пятна были слишком четко очерчены для растекшейся крови. На спинке одного из стульев пятно кончалось точно там, где должна была быть талия женщины, очерчивая почти идеальный силуэт. Я вздрогнул, вспомнив, что Миранда Вэнс всегда была стройной женщиной и задался вопросом, как она оставила отпечаток на серой ткани.

В луче фонаря я видел те же пятна в самых странных местах. Да, они были на кроватях и одеялах, даже на участках гладкого пола, как и следовало ожидать в комнате с больными людьми. Но почему одно из пятен на полу так сильно напоминало ребёнка, свернувшегося в позе эмбриона? И почему та же самая материя оказывалась повсюду: на пульте телевизора, на книгах на полках, и даже на настольных играх. Всё, начиная от подушек дивана и до коробок с DVD, а также кучи грязного белья, было покрыто одной и той же высохшей коричневатой материей, источающей отвратительный медный запах.

Особенно странным был пазл. Кто-то поставил у другого стола четыре стула, с такими же модифицированными спинками с поддержкой спины, как и те, что за обеденным столом. И пазл разложили на четыре отдельные кучки, но только одна из них была почти собрана. Остальные выглядели нетронутыми, как будто кто-то выделил кусочки для трёх других людей, совершенно не заинтересованных в игре. Возможно, Дэниел пытался поддержать моральное состояние семьи, пока они болели? Господи помоги мне, если это правда, я не мог не представить, как бедняга сидел там рядом с умирающими, то приходящими в сознание, то снова отключающимися, отчаянно пытаясь убедить их складывать кусочки пазла.

Комната источала безумие, и чем дольше я оставался там, переводя яркий свет фонарика с одной детали на другую, тем сильнее хотелось уйти. Поперек одной двери набиты доски. Один диван частично разобран. Несколько кроватей сожжены. И все лампочки выкручены и сложены в коробку на столешнице в кухне. Подняв глаза к потолку, я, наконец, понял, почему полиция была так уверена, что Вэнсы не выжили, несмотря на то, что их тела так и не нашли. Кто-то засунул человеческий палец в один из патронов, словно ожидал, что он засветится, стоит щелкнуть выключателем.

Что такого было в этом месте, что заставило полицию уйти и больше никогда не возвращаться? Даже для того, чтобы взять этот палец, как улику, проверить его на наличие признаков болезни, или просто для того, чтобы выяснить, кому он принадлежал?

Я решил, что пора поскорее найти свою собаку. Люди умерли в этом месте, и хотя я не суеверен, я, кажется, не единственный скептик, который в своей голове проделал расчеты и понял, что уважать призраков ничего не стоит. Это бункер был тесным, пугающим, и воздух так вонял, что я начал беспокоиться, не заболею ли сам. Медлить ни к чему. Но будь я проклят, если просто так уйду и оставлю Рипли здесь гнить. Ведь ему самому никак не выбраться (при том, что я так и не понял, как он вообще сюда спустился).

Собрав последние остатки храбрости, я крикнул, разорвав тишину, что казалось ужасным табу в этом проклятом месте, словно крик на кладбище.

– Рипли!

Я ждал, надеясь услышать знакомый цокот когтей, но секунды тянулись в тишине. В той самой тишине, которая заставляет верить, что кто-то или что-то во мраке задерживает дыхание, пытаясь слиться с тенями. Пока не повернешься к нему спиной...

Телевизор внезапно включился с громким шумом помех, настолько неожиданным, что я вскрикнул, поднял руки вверх и чуть не упал назад на расстеленный спальный мешок, будто неделю провалявшийся в канализации. Пока я приходил в себя, шум сменился тонким искаженным голосом Дэниела Вэнса.

...Я понимаю, в чем здесь проблема. Но нужно подчеркнуть, насколько я мало я понимаю...

Я подошел к экрану и нахмурился. Зеленоватое инфракрасное изображение бункера с Дэниелом в кадре и обеденным столом за ним. Зернистая картинка мешала разобрать детали, но я ясно видел, что его семья сидит на стульях.

...Миранда заболела первой. Сейчас все становится ясным. Миранда часто ходила на склад за продуктами для готовки, и мы обнаружили это за холодильником. Вот почему... О, черт...

Один из силуэтов на заднем плане обмякнув упал на стол с громким стуком и сбросил тарелку на пол.

Черт, черт, черт.

Дэниел, поднялся, схватил женщину за плечи и усадил её прямо.

Миранде никогда не нравилась моя стряпня!

Он зашелся смехом, взволнованно возясь с чем-то на спинке стула.

Стержни намного лучше, чем лента. Я столько часов потратил на то, чтобы примотать их скотчем к стульям. Никогда не срабатывало. Но стержни… они плотно прилегают к спинке, и с небольшой модификацией я могу просто прикрепить их к креслам. Таким образом, все желающие смогут присоединиться к ужину. Я работаю над чем-то подобным для вечера игр.

Дэниэл подошел к камере,с ухмылкой снял ее с штатива и обвел обеденный стол. От увиденного я чуть не выронил фонарик.

Его семья давно умерла. Запавшие щеки. Провалившиеся носы. Губы раздвинувшиеся в жутких оскалах. Даже на таком изображении было очевидно – передо мной трупы. Единственное, что заставляло их казаться отдаленно живыми, – глаза, отражающие инфракрасное излучение, светящиеся в темноте. И все же Дэниэл как будто не обращал на это внимания. Он взъерошил волосы Эллиота. Поцеловал жену в щеку. Погладил по плечу одну из девочек. Даже поднял маленького Александра с его высокого стульчика и, предполагаю, ласково обнял его. Я не уверен, потому что отвел взгляд, не желая видеть бедного мальчика вблизи.

Оторвавшись от экрана, я случайно осветил фонариком тот самый обеденный стол и вздрогнул, наконец поняв, что это были за пятна. Не совсем кровь. Но почти. Разлагающаяся плоть. Оказавшись в изоляции на многие месяцы, Дэниэл так и не предал земле тела свой семьи. Он перемещал их из места на место и управлял ими как марионетками, продолжая жить, будто ничего не произошло. Вглядываясь в места скопления этих пятен, я видел явную закономерность. Он укладывал их спать. Он накрывал для них стол. Он усаживал их перед телевизором или давал любимые книги. Они сидели у того стола, как безжизненными оболочками, а Дэниэл ждал, пока они сложат чертову головоломку. Эта мысль ужаснула меня до глубины души.

...возвращаюсь к работе. Очевидно, этого не было в изначальном плане. На другой стороне нет места, по крайней мере на чертежах. Эллиот мне не поверил, и с чего бы ему верить? Я обустроил каждый дюйм этого места, но не устанавливал ту дверь в хранилище на нижнем уровне. Я проверил камеры и некоторые фотографии, сделанные во время строительства, и стена была просто гладкой. Но теперь там дверь, и она должна куда-то вести. Я не знаю, когда или почему она открывается, но в следующий раз буду готов. Потому что я должен знать, что находится на другой стороне, и почему оно сделало это с нами. Здесь внизу, в изоляции, часто спят все одновременно. Что угодно могло перерезать нам глотки и покончить с этим. Оно не торопилось, и я должен знать почему!

Оно отняло наши радио, компьютеры и телефоны. Один за другим. Никто из нас не замечал этого, пока не стало слишком поздно. Я постоянно говорил детям, что им нужно лучше заботиться о своих вещах, и даже когда они жаловались на пропажу, просто предполагал, что телефоны пылятся за какой-то полкой. Куда еще они могли деться в запертом бункере? Дети тут не при чем. Оглядываясь назад, я вижу столько признаков... кто воровал лампочки? Кто разряжал батарейки в наших фонариках? Сколько времени мы жили с этим, прежде чем наконец осознали, что не одни? Оно было здесь. Постоянно.

Дверь из ниоткуда ведет в никуда, по крайней мере, большую часть времени. Потому что я точно знаю, что она не всегда выходит на глухую стену. За ней что-то есть. Я слышу, как оно шаркает, как влажное дыхание с хрипом вырывается из его легких, я слышу эти жуткие звуки, когда оно бродит по коридорам, думая, что я сплю…

Я слушал Дэниэла, увлеченный этим странным и завораживающим бредом, когда движение привлекло мое внимание. Изображение инфракрасной камеры в темноте – лишь бурлящая мешанина помех. Что это было? Что я увидел? Я остановил запись и отмотал назад. Прищурился и заметил две белые точки в темноте, прямо над плечом Дэниэла. Постепенно образ сложился в моем сознании сам собой. Я знал, что вижу, и от этого кровь стыла в жилах.

Миранда Вэнс повернула голову, и ее безжизненные глаза светились, устремленные  на затылок Дэниэла.

...на данном этапе нет смысла уходить. Я не врач, но эта дверь излучает достаточно радиации, чтобы... ну, чтобы убить семью из семи человек. Если бы никто из нас не прикасался к ней... Находиться в одной комнате рискованно, но не смертельно. Но учитывая, насколько сильно мы заболели, совершенно очевидно, что любопытство взяло верх над нами, одним за другим, и мы все подобрались слишком близко. А может и нет. Может, та штука с другой стороны, прорвалась и сделала это. Я даже не знаю... погоди-ка... что это было?

Дэниэл повернулся, и запись остановилась. Последний кадр изображал человека, яркого, как звезда, в объективе камеры, стоящего перед необъяснимой тьмой, нарушаемой только шестью парами светящихся белых глаз.

Я вдруг до боли ясно осознал свое положение относительно стола, и разом уверовал в болезненное предчувствие, что если повернусь, эти стулья больше не будут пустыми. Я увижу Вэнсов, всех, включая Дэниэла, ожидающих меня. Повернутые головы. Тела, оставленные годами гнить во тьме. Позади что-то сдвинулось. Оно дышало. Громко. Быстро. Я знал, что это было. Знал. Оно бросилось ко мне так быстро… что-то горячее и влажное коснулось руки, вырывая крик, и отпрянуло так же быстро…

А потом, не колеблясь, напрыгнуло на меня и повалило на землю.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.