Ты можешь спорить, можешь кричать или рвать на себе волосы, но правда в том, что всем на это наплевать. И жизнь продолжается. И тебе придется ее жить.
Главы: @midnightpenguin-ya-tolko-chto-vypustilas-iz-medicinskogo-1 • @midnightpenguin-ya-tolko-chto-vypustilas-iz-medicinskogo-2 • 3 • 4 • 5 • 6 • 7 • 8 • 9 • 10 • 11 • 12 • 13 • 14 • 15
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
Я развернулась и зашагала прочь, ошеломленная.
Двадцать шесть лет моей жизни были отняты только ради этого момента, а я все испортила.
У меня отняли все оставшиеся годы, потому что, когда я наконец вернусь в 2031, не будет никаких шансов восстановить нить прежней жизни.
Все, что у меня было, сгорело в том проклятом огне. Так же, как и Тимми.
Это было слишком. Что-то внутри меня грозило вот-вот безнадежно сломаться.
Я нырнула в ставший уже добрым другом чулан со швабрами и полностью потеряла контроль над собой. Мне было абсолютно все равно, что кто-то может услышать. Я хотела только спрятаться от мира, укрыться так, чтобы никто не смог прикоснуться ко мне, когда я наконец сломаюсь и уродливыми рыданиями выплесну раздавленную надежду.
Теперь у меня не осталось никакого желания жить. Сама идея дальнейшего существования была слишком болезненной.
Я хотела, чтобы и моя история оборвалась.
Но в конце концов слезы иссякли.
Я была даже удивлена, обнаружив, что история продолжается, несмотря ни на что. До того я настолько была сосредоточена на том, где и когда существовала в текущий момент, что даже не пыталась представить себе, что будет после. Просто приняла как данность, что никакого “после” нет.
Но Времени, похоже, было абсолютно наплевать, что я там себе думала.
Поэтому, за отсутствием каких-либо вариантов, я поднялась на ноги, вышла из кладовки и продолжила быть главным врачом.
– Ваши врачи – полный отстой, – сообщила девочка, когда я проверяла ее раны под повязками.
– Твой язык – отстой, юная леди, – ответила я, возвращая бинт на место. Все идеально заживало. Конечно, идеально, это же я удаляла ей аппендикс.
– Тогда какого черта он воткнул в меня зажим? Мне всего двенадцать лет, но даже я понимаю, что он был совершенно не нужен при таком порезе, как у меня.
Я саркастически подняла бровь. Что-то в ее вьющихся волосах, карих глазах и ершистости казалось таким до боли знакомым.
– Так ты думаешь, что могла бы лучше сработать в моей операционной, детка?
– Планка не особо высокая.
– У тебя произошел разрыв аппендикса, но ты выжила. Не благодари, – фыркнула я в ответ.
Девочка легкомысленно кивнула.
– Ага, но это ваша работа. Стоило бы заметить проблему до того, как все стало настолько серьезным.
Я раздраженно уперла руки в бока.
– Ты вот думаешь, что все знаешь лучше всех, да?
– Да, – небрежно бросила она. – Ну, точнее, когда-нибудь буду знать.
– Ты хочешь стать врачом? – с нажимом спросила я.
– Может быть, – пробормотала девочка, разглядываю руку и не смотря на меня. – Но лучше – медсестрой. Все врачи – это просто медсестры, которым надоела грязная работа.
Я усмехнулась впервые за последнее время, а затем еще раз перечитала ее карту. И уставилась на девочку.
– Да, так меня зовут. Это было написано прямо у вас перед глазами все это время. Видите? Вот что я имею в виду. Вы должны обращать внимание на происходящее до того, как время истечет.
Я решила быть помягче к самой себе, когда в 2019 году появлюсь на своем пороге. Юная Элли через много прошла.
Впервые я увидела ее обедающей с другими интернами. Казалось, что этот момент должен быть наполнен глубокими переживаниями, но я могла думать только о том, как скучаю по возможности рассекать по коридорам без клятого хруста в суставах.
Она присела рядом с доктором Майроном Колдуэллом, а он тут же выхватил у нее сэндвич, надкусил и бросил вне ее досягаемости. Лицо Элли вытянулось.
Затем она встала, обошла стол и забрала свой обед. Доктор Колдуэлл жестом позвал доктора Хайзенфасс – самую привлекательную девушку из этого набора, – так что, когда Элли обернулась, ее место уже оказалось занято. Она тайком утерла глаза и села за другой столик доедать свой несчастный сэндвич.
В абсолютном одиночестве.
У меня скрутило живот. Ну что за слабачка! Я совершенно забыла об этом моменте и сейчас просто наблюдала за разыгрывающейся драмой.
И вот это набор 2019 года? Я и раньше умудрялась творить чудеса даже с круглыми идиотами, но всему есть предел. Даже для такого хорошего врача, как я. Ну и как, позвольте, мне вдохновлять их? Я могу лепить из глины, но не из дерьма же.
– У меня нет времени на знакомство с вами, – объявила я группе первогодок. – Так что в ваших же интересах постараться выделиться каким-нибудь примечательным образом, чтобы мне не пришлось об этом беспокоиться.
Видите? Я могла быть мягкой и понимающей.
Я оглядела свою благородную команду: доктор Фалхар засунул в нос целый кулак, доктор Брутсен хихикал себе под нос, тихо, как ему казалось, передразнивая меня, а доктор Колдуэлл втихаря ущипнул доктора Хайзенфасс за задницу. Она пискнула, покраснела и стояла, глупо скалясь.
Да черт вас дери. Мы только что вышли из детской хирургии, а эта команда оголтелых дебилов вела себя так, будто вся работа разом остановилась, вместе с концом их смены. Я фыркнула. Этим идиотам – и пациентам, которых они чуть не поубивали, – очень повезло, что ими руководит такой заботливый человек, как я.
– Девятнадцать новичков стартуют сегодня, и мы уже сделали ставки, кто из вас сколько продержится, – огрызнулась я, чтобы привлечь их внимание. – Не подумайте, я на вас не давлю. Я собеседовала каждого из этой хилой группы, и, уверяю вас, мои ожидания очень низки.
Я подавила усмешку, оглядев шокированные лица моих подопечных, снова презрительно фыркнула и повернулась, чтобы уйти.
Они колебались. От мысли, что они не признают мой авторитет, желудок болезненно сжался. Черт возьми, нужно исправить это и быстро.
– Вы уже должны сами понимать, когда нужно следовать за мной, а когда – держаться подальше. Я не собираюсь тратить время на объяснение элементарных вещей, которые вы должны выяснить самостоятельно.
Мы завернули за угол, я обернулась и увидела, как Элли локтем отпихнули в самый конец шеренги.
Она охотно приняла это оскорбление.
Стало предельно ясно, что она даже близко не подобралась к пути, ведущему к роли главного врача. Да она едва ли могла стать просто врачом. Больница Св. Франциска раздавит эту хрупкую бабочку уже к концу первой недели.
Моя рука дрожала. Неужели эта девочка вторгнется в законы времени и пространства только потому, что не может справиться с элементарным человеческим взаимодействием?
Мой мозг лихорадочно работал. Я никогда не выбирала фаворитов, но годы и годы работы в этом месте научили меня прислушиваться к любым посланиям, которые предлагала мне больница. Она ожидала от меня каких-то действий, но взамен всегда давала средства для достижения цели.
Я просто не думала, что они мне понадобятся уже в первый день. Черт, я даже не вспоминала о феномене “списка правил”, пока несколько человек из очередного набора внезапно не выбыли. Каждый год в случайный день на моем рабочем столе появлялась таинственная стопка бумаг. Я помнила, что не должна смотреть, что там, просто брала и раздавала, зная, что нужный список проявится для каждого человека. Я и забыла, что в 2019 году это произойдет так скоро.
Но вот я шла по коридору со стайкой первокурсников на буксире и почувствовала, как карман халата потяжелел от стопки бумаг. Не говоря ни слова, я выхватила их и, не глядя, передала за спину.
– Возьмите один и передайте дальше, доктор Эндлман, – небрежно скомандовала я.
Я дала группе время распределись листы: интерны передавали стопку из рук в руки до самого конца шеренги. Зная, что Элли будет единственной, кому не достанется копии. Потому что она осталась в хвосте. Потому что она была слабой.
– У каждого из вас должен быть при себе список требований больницы Св. Франциска, – объяснила я на ходу, не оглядываясь назад, не желая видеть панику в ее глазах. – Я распечатала восемнадцать копий списков правил, так что кому-то придется побороться за свой экземпляр, зная, что иначе он останется в хвосте.
О, это было жестоко даже по моим меркам. Но я знала, на что способна Элли. Я должна была выбить из нее слабость прямо сейчас.
– Если вы не в состоянии следовать этим правилам, значит, вам нет места в моей больнице. А это значит, что профессия врача в принципе не для вас, и вам следует поискать работу с более низкими требованиями к умственным способностям. – Я остановилась и оглянулась, как будто хотела удостовериться, что вся группа осознала мои слова. Но на самом деле меня интересовала только Элли – с остальными было и так все ясно, но вот человек, за которым мы наблюдаем меньше всего, – это мы сами.
Я увидела печаль на ее лице. Еще одна крошечная трещина вписалась в калейдоскоп разрывов, паутиной, переплетавшихся в моем сознании, когда я физически ощутила, что Тимми все еще неосознанно живет в глубине ее мыслей. Абстрагируйся.
– И если вы вдруг думаете, что я из тех, кто дает второй шанс, – вы совершенно не подготовлены к миру медицины.
Я посмотрела на каждого по очереди, надеясь, что урок усвоен.
Элли все еще стояла, окаменев. Доктор Фалхар все еще упорно искал клад в своем носу.
Почему большинство людей стремятся сойти за профи? Разгребать слоновье дерьмо в зоопарке – абсолютно необходимая работа. Жизнь была бы намного проще, если бы мы имели порядочность честно признаться в том, какое будущее для себя выбрали.
Я ждала, что они проявят хоть какую-то инициативу. Колдуэлл, например, хоть и был придурком, по крайней мере, входил в десятку лучших выпускников своего года в университете Джона Хопкинса. Неужели они так и будут стоять и смотреть на меня, как стадо баранов?
За моей спиной несколько брошеных без присмотра кардиомониторов требовательно пискнули.
– Ну? – раздраженно выпалила я. – Какого черта вы здесь стоите? Люди умирают. За работу!
Когда доктор Колдуэлл завопил, я не почувствовала ничего. Больница забрала его жизнь в обмен на жизни тех, кого он убил бы в последующие годы из-за своего скотского нрава.
Я наблюдала за происходящим с другой стороны холла. Доктор Мэтьюз в ужасе вбежал в операционную, но знакомый уборщик только спокойно кивнул, быстрым шагом проходя мимо меня и затворяя за собой дверь.
Доктору Колдуэллу было суждено умереть. Много лет назад мой разум научился принимать то, что не в силах изменить. Сердце приспосабливалось медленнее, но с каждым днем все больше заковывалось в жесткую броню.
Я не пошла за уборщиком, который увозил безжизненное тело на каталке. Вместо этого я пристально следила за Элли, вышедшей из операционной пару мгновений спустя. Она думала, что ведет себя естественно.
Ну да, ее пунцово-красное лицо было примерно таким же “естественным”, как при ударе кувалдой по мошонке. Она была далеко-далеко за пределами своей зоны комфорта.
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
