Виктор Александрович Заикин, кандидат психологических наук, практикующий психолог, старший преподаватель кафедры педагогики и медицинской психологии Перового Московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова рассказывает о том, что такое социальная психология, какие методы использует эта наука, какие результаты были получены, а также какие выводы можно из них сделать. Благодарим за предоставленное помещение библиотеку "Научка".
Интервьюер: Расскажите, пожалуйста, что такое социальная психология.
Виктор Александрович Заикин: Социальная психология — это одна из базовых дисциплин, на которые делится общая наука психология. Социальная психология, фактически, появляется сразу, как появляется психология как самостоятельная дисциплина — их от момента рождения отделяет ровно тридцать лет. Социальная психология выросла из двух фундаментальных дисциплин, а именно психологии и социологии, окончательной институциализацией социальной психологии в науке можно назвать 1908 год, потому что именно в этот год выходят две фундаментальные научные работы, в названии которых содержится именно термин «социальная психология». Одна работа психолога Уильяма Мак-Дугалла, другая работа — психолога Эдварда Росса. Уильям Мак-Дугалл представляет психологическую социальную психологию, а Эдвард Росс представляет так называемую социологическую социальную психологию. Они, совершенно не сговариваясь, выпускают две эти работы. И именно в них мы можем увидеть тот водораздел, который по-прежнему существует в социальной психологии между социологией и психологией, которые делят проблемное поле данной научной дисциплины. И очень часто бывает сложно договориться о терминах между социологами и психологами, которые пытаются изучать проблемы друг друга.
Интервьюер: Каков предмет социальной психологии?
Виктор Заикин: Предмет социальной психологии состоит из трёх основных разделов. Во-первых, это процесс общения между людьми, во-вторых, группы и все феномены, которые обуславливают личность в контексте социальных групп, и в-третьих — это социальные аспекты формирования личности, то, что делает нас людьми. Нам не известны примеры, когда человек становился личностью вне процесса воспитания, вне процесса непосредственной коммуникации. Процесс общения в социальной психологии рассматривается как комплексный процесс. Общение не может быть сведено исключительно к коммуникации, а именно к обмену информацией между людьми. [Сделать это значило бы] сильно обеднить этот феномен и свести его всего лишь к набору манипулятивных операций, которые связаны с тем, что один человек сообщает другому информацию, тот ей следует, изменяет своё поведение, и что-то происходит. Когда мы говорим про комплексный процесс общения, именно как он понимается в социальной психологии, мы имеем в виду, что люди обмениваются смыслами, люди обмениваются образами, люди обмениваются эмоциями, люди обмениваются интенциями. Именно это отличает процесс общения людей от простого обмена информацией.
Весь процесс общения в его широком понимании можно свести к трём сторонам, а именно к коммуникативной стороне — процессу обмена информацией, к перцептивной стороне — тому, как люди обмениваются восприятиями друг друга, и интерактивной стороне, где люди обмениваются как раз интенциями — побуждениями к действию.
Для того чтобы наглядно продемонстрировать, почему процесс общения не сводим именно к процессу обмена информацией, можно вспомнить такой замечательный феномен как фундаментальная ошибка атрибуции, а именно то, когда люди объясняют причины поведения другого человека его личностью, игнорируя ситуацию. Например, студент регулярно опаздывает к преподавателю на лекцию. Какой вывод должен сделать преподаватель? Студент разгильдяй, студент раздолбай и вообще нехороший человек, его можно завалить на экзамене. Но если присмотреться к этому процессу более внимательно, то можно, например, выяснить, что студент едет откуда-то из дальнего подмосковья на двух электричках, для того чтобы вообще успеть на эту пару, он просыпается в пять сорок, бежит ни свет ни заря, не завтракая, именно чтобы попасть на лекцию. В данной ситуации мы замечаем, что преподаватель игнорирует ситуацию, вернее даже точнее будет сказать, что он не игнорирует, у него нет достаточной необходимости для того, чтобы её узнать. В нашей повседневной жизни мы чаще всего экономим наши мыслительные ресурсы и стараемся для себя объяснить ситуацию максимально просто, максимально понятно, сделать её максимально доступной для нас. В данном случае проще будет решить, что студент — разгильдяй.
Ещё одной замечательной иллюстрацией этого феномена может служить эксперимент Анри Тэшфела, которые он провёл в детском лагере среди бойскаутов. Детям давали задание — делать маски, фигурные маски из папье-маше, и их оценивало жюри, оценивало, насколько дети высокохудожественно, талантливо, аккуратно и прочее-прочее сделали эти маски. Но на самом деле победителей выбирало не экспертное жюри, а победителей выбирало простое подбрасывание монетки, то есть действительный выигрыш, действительная оценка заслуг и творческий вклад детей не имели никакого значения в данном случае. И когда у детей спрашивали, почему вы в этот раз победили, а ваши соперники проиграли, то победившая команда объясняла, что их успех заслуженный и постоянный. То есть, потому что «мы молодцы», «потому что мы сделали всё классно», «потому что нас высоко оценило жюри, и в следующий раз мы обязательно победим и будем всегда-всегда побеждать». Они приписывали себе причины поведения, которые являлись внутренними и контролируемыми — это был их талант, это были их заслуги. Когда команда проигрывала, и их спрашивали почему, они были склонны объяснять свой неуспех тем, что им просто не повезло, тем, что жюри было предвзято. В данном случае они винили ситуацию и считали свою неудачу незаслуженной, то есть они на самом деле должны были победить, они молодцы.
Другим аспектом предмета социальной психологии является проблема психологии групп. Именно проблема психологии групп является одной из центральных проблем социальной психологии, можно даже сказать, что проблема групп, а именно психологические аспекты группового взаимодействия, группового функционирования, не рассматриваются в других научных дисциплинах. То, как люди взаимодействуют, то, как люди общаются в группах, это именно то, на чём сфокусирована исключительно социальная психология. Именно данная область является её «Меккой». Здесь справедливо сказать, что влияние групп очень часто недооценивается и очень часто игнорируется, мы даже не можем себе представить, какое влияние на нас оказывает группа, в которой мы находимся. И какое огромное количество феноменов подвержено именно групповому влиянию.
Поэтому, когда скептики говорят, что социальная психология занимается недоказуемыми вещами, всегда есть несколько замечательных примеров, которые доказаны очень большой статистикой. Замечательный феномен того, как группа может влиять на личность, на основе большой статистики собрал Питирим Сорокин, закопавшись в историю ниже дна. Ему удалось собрать фундаментальную доказательную базу того, что раненые солдаты победивших армий выздоравливали значимо быстрее, чем раненые солдаты армий, которые в бою потерпели поражение.
В качестве другого замечательного примера того, как группа влияет на личность, мы можем вспомнить замечательный документальный фильм «Я и другие», в основе которого лежат фундаментальные эксперименты Бодалёва по конформизму. Когда человеку предъявляют несколько фотографий совершенно разных людей, но он единственный в комнате является наивным респондентом, он не знает, что вся остальная группа подсадная. И подсадная группа начинает утверждать, что, например, на фотографиях два и четыре изображён одинаковый человек. Они начинают приводить аргументы, которые порой не имеют под собой никакого основания и здравого смысла, но со временем человек, который более склонен к конформизму, более склонен поддаваться групповому влиянию, соглашается с тем, что на фотографиях два и четыре действительно изображён один человек. И можно увидеть по его мимике как у него пропадает уверенность в себе, как он начинает сомневаться в самом себе. Это замечательно иллюстрирует другой эксперимент с двумя пирамидками, который наиболее ясно себя выражает у детей, когда ребёнок под влиянием подсадной группы — группы, которая получила установку говорить, что обе пирамидки белые — называет чёрную пирамидку белой. Данный феномен о том, что «обе пирамидки белые», мы можем наблюдать и у взрослых людей, но к счастью для нас на такое сильное социальное воздействие поддаются всего лишь 7% взрослых испытуемых.
Последними по порядку, но не по значимости, является аспекты социальной психологии связанные с личностью. Очень большим заблуждением являются художественные произведения, в частности «Робинзон Крузо» Дефо и «Маугли» Киплинга. Как известно, у Даниэля Дефо Робинзон Крузо на своём необитаемом острове постоянно что-то пилит, строгает, разводит коз, сочиняет... В основу данного мифа легло заблуждение, связанное с французскими идеалистами, в частности Жана-Жака Руссо, о том, что человек наедине с природой раскрывает свой истинный добрый потенциал. Но в основу романа Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо легла реальная история, которая произошла с Александром Селькирком.
Это был обычный матрос, человек вполне заурядный, не отличался ни выдающимся интеллектом, ни какими-то сверхспособностями, ни особой склонностью к наукам и познанию, не был особо общительным человеком, и был нанят на корабль. Они поссорились с боцманом, и встал выбор: либо боцман, либо Селькирк. Команда посоображала и сделала вывод, что боцман всё-таки важнее, чем какой-то матрос и то не самый приятный малый. И договорились с ним, что мы тебя высадим на необитаемом острове, ты тут протусуешься три года, мы потом на обратном пути за тобой вернёмся, тебя заберём. Оставили ему всё необходимое для жизни, охоты, на острове был источник пресной воды, то есть в принципе, водилась живность, можно было что-то выращивать, всё, что необходимо для выживания. Когда через три года они вернулись за Александром, они увидели следующую картину: он потерял абсолютный стыд к наготе, он не брился и не стриг волосы, хотя у него были для этого все необходимые инструменты, он перестал готовить пищу, не занимался сельским хозяйством. Первое время, когда он выбежал навстречу команде, он мог только бессвязно бормотать, у него была утрачена даже базовая способность к членораздельной речи. Это произошло с человеком всего через три года, когда он остался наедине с собой. Здесь можно, конечно, привести контраргумент, который связан с отшельниками, но для отшельников это сознательное решение, они испытывают в себе духовную личностную готовность к тому, чтобы уйти в уединение. Плюс ко всему у отшельников всегда есть какое-то общение, даже, условно говоря, общение с Богом. Можно вспомнить фильм «Изгой» с Томом Хэнксом, когда он разговаривал с мячиком.
То есть такой суррогат общения позволяет человеку каким-то образом сохранять связь с человечеством. И то, в фильме с Томом Хэнксом (который гораздо более основан на реальных событиях, чем роман Даниэля Дефо, хотя тоже является художественным вымыслом) герой говорит своему мячику Уилсону, что лучше мы погибнем в море, чем здесь сойдём с ума. Он чувствует, что одиночество рано или поздно его уничтожит как личность.
Интервьюер: Какие методы использует социальная психология?
Виктор Заикин: Как фундаментальная научная дисциплина социальная психология обращается к общим научным методам, а именно к наблюдению, эксперименту и анализу данных, но в отличие от других дисциплин в социальной психологии есть не только методы сбора информации, но и методы влияния. К методам влияния можно отнести метод фокус-групп, метод групповых дискуссий, метод принятия групповых решений. Потому что в ходе применения данных методов испытуемые значимо меняют своё поведение, значимо меняют свой уровень информированности и после эксперимента они уже не остаются той tabula rasa, которой они, например, были после взятия медицинских анализов.
Если рассматривать метод наблюдения в контексте социальной психологии, то можно легко увидеть, что этот метод не так однозначен, когда мы его применяем в точных науках. В частности, наблюдение очень сильно зависит от роли наблюдателя и от того, знают ли испытуемые о факте наблюдения или они не знают об этом факте. Этический кодекс информирует нас о том, что если за человеком ведётся наблюдение, то мы обязаны ему сообщить эту информацию. Но так было не всегда, и очень большое количество данных, полученных в более ранний период становления социальной психологии, когда ещё не было существующих [сейчас] этических стандартов, позволили получить весьма противоречивые данные. В частности, это можно наблюдать на примере классических хоторнских экспериментов, которые проводились на швейной фабрике, где не всегда респондентки знали о том, что за ними ведётся наблюдение. Это можно было наблюдать на примере общения, которое было более неформальным, когда они не знали, что за ними ведётся наблюдение. Они больше взаимодействовали друг с другом, позволяли себе не ту модель поведения, которую они позволяли, когда знали, что за ними наблюдают.
Другой пример того, как применение метода социальной психологии может влиять на процесс получения данных, можно заметить на примере так называемого включённого наблюдения, когда респондент сам включается в процесс взаимодействия. Например, это можно увидеть, когда учитель или вожатый пионерского лагеря выполняет с детьми какую-то совместную деятельность и сам включается в работу как участник. Или, например, исследователь, который приехал изучать какую-то культуру, чьи традиции несвойственны его родной культуре, принимает религию, принимает какие-то ритуалы и так далее. Человек, который очень долго прожил, например, в восточной стране, начинает использовать практики или употреблять в пищу те продукты, которые свойственны именно для этого этноса.
Интервьюер: В чём специфика метода эксперимента в социальной психологии?
Виктор Заикин: Тем, что социальная психология как ни одна другая наука славна своими самыми скандальными социальными экспериментами. Именно эксперимент Стэнли Милгрэма, эксперимент Филиппа Зимбардо, эксперимент Соломона Аша — все эти эксперименты настолько прочно вошли в массовую культуру, их результаты используются до сих пор, что социальная психология действительно по праву несёт свой флаг первенства: доказать, что люди скрытые садисты, доказать, что люди поступаю так, как они поступают повинуясь исключительно факторам ситуации, доказать, что все люди конформны, смогла только социальная психология. К сожалению, социология оперирует больше статистическими данными и данными, которые можно собрать благодаря внешним наблюдениям — каким-то массовым беспорядкам, массовым акциям протеста, массовым манифестациям. По сути, она имеет дело с событиями постфактум, у неё нет возможности спровоцировать какое-то влияние на социальную группу, или если его можно спровоцировать, то это, скорее всего, наказывается уголовным кодексом этой страны. Но получая столь ценные, яркие результаты приходится жертвовать. В частности именно для социальных наук был введён такой термин как «квазиэксперимент». Квазиэксперимент предполагает меньший контроль за независимыми переменными и принимает влияние побочных переменных как некую данность. Например, мы вынуждены принимать такие побочные переменные, как настроение человека. Есть довольно известный факт, что с двенадцати утра до двух часов дня люди в среднем умнее. Если проводить тест на уровень интеллекта именно в это время, то мы получим более высокий показатель в среднем по выборке. Это связано с циркадными ритмами, потому что в этот период времени «жаворонки» ещё не уснули, а «совы» уже более-менее проснулись. Если мы будем проводить измерения уровня интеллекта в восемь утра или в шесть вечера, то мы получим более низкий средний показатель.
Другой жертвой на алтарь ценности, демонстративности и иллюстративности данных, получаемых в социологических экспериментах, можно назвать их повторяемость, или воспроизводимость. К сожалению, большинство экспериментов по-своему уникальны, в первую очередь, именно потому, что они становятся довольно растиражированными. Люди, которые уже информированы, например, об эффектах социального влияния, об эффектах конформизма, уже могут этим эффектам в том или ином виде противостоять. То, что в рамках экспериментального метода называется установочным поведением: когда человек знает, что от него ждут, что он находится в подсадной группе, что ему опять показывают те же самые фотографии, и что сейчас на него вся группа будет давить, он может почувствовать подвох. Потому что об этом уже становится известно всем. Поэтому если сейчас мы снова повторим эксперимент Милгрэма с подключением людей к воображаемому электрическому току и начнём их наказывать электрическими разрядами за неправильное решение простых математических уравнений, мы можем увидеть, что часть респондентов уже будут знать об этом феномене, и не будут демонстрировать необходимое поведение. Конечно, мы можем проводить опрос о том, информированы ли люди или не информированы, но эти практики уже довольно глубоко внедрены в воспитание и в социальное взаимодействие. Поэтому человек может даже не знать о том, что такие эксперименты некогда проводились, но он знает о том, что, например, человек склонен совершать агрессивные действия в неконтролируемой ситуации или под давлением авторитета. Если эта прививка против конформизма уже у человека есть через фундаментальные работы по социальной психологии или через его индивидуальный социальный опыт, или потому что его воспитывали в соответствии с современным развитием наук об обществе, не меняет факт того, что мы не можем наблюдать тех же результатов, которые были получены в ходе классических экспериментов.
Интервьюер: А что можно сказать о методе анализа данных?
Виктор Заикин: Метод анализа данных в социальной психологии тоже имеет свою специфику. Например, когда мы говорим об анализе данных, связанных с опросами, мы можем наблюдать так называемый феномен социальной желательности, когда люди, отвечая на вопросы анкеты, стараются создать о себе наиболее благоприятное впечатление. Например, если спросить у женщины «испытываете ли вы удовольствие, когда бьёте своих детей?», то мы можем увидеть, что меньше одного процента отвечают на этот вопрос утвердительно. Хотя если мы посмотрим среднюю статистику распространения среди людей тех или иных воспитательных девиаций и на уровень повторяемости насилия над детьми, мы можем увидеть то, что, скорее всего, определённые садистские тенденции у некоторых матерей действительно присутствуют. Даже если будет показано, и у респондента будет полная убеждённость в том, что опрос анонимен, мы будем наблюдать, что люди отказываются от положительных ответов на столь сложные вопросы.
Интервьюер: Какое практическое значение имеют выводы, к которым приводят исследования в этой области?
Виктор Заикин: Отвечая на этот вопрос, приходится признать горькую правду, что социальная психология и в этом аспекте может отличиться. Если мы хотим добиться того, чтобы данные науки позволяли нам прогнозировать внешнюю действительность, в частности прогнозировать поведение людей, то здесь далеко не всё так однозначно. Но именно благодаря тому, что социальная психология на данный момент, во-первых, является довольно молодой областью, во-вторых, находится в периоде активного накопления знаний, мы можем сказать, что получаемые ею феномены и закономерности позволяют постепенно формировать тот каркас, который поможет сделать общество более гуманным, поведение людей более адаптивным и более предсказуемым.
В качестве резюме можно сказать, что понимать, как люди будут коммуницировать между собой, какие процессы между ними будут происходить, и как сделать этот процесс взаимодействия и общения наиболее оптимальным, как можно человека адаптировать к группе и как можно повысить организованность группы, как можно повысить её продуктивность и комфорт нахождения в ней, как можно человека сформировать и воспитать как наиболее гармоничную и адаптированную к жизни личность.
Интервьюер: С какими источниками вы бы рекомендовали ознакомиться для большего понимания этой темы?
Виктор Заикин: Для действительного понимания проблем социальной психологии придётся обратиться всё-таки к более академической литературе, потому что в научно-популярных источниках очень часто некоторые вещи упрощаются. В качестве общей обзорной работы можно обратиться к учебнику «Социальная психология» Дэвида Майерса, который пережил уже не один десяток изданий, где очень подробно и простым языком изложены основные результаты, методы, эксперименты и выводы, которые делает социальная психология. Но, к сожалению, данному учебнику недостаёт более фундаментального и целостного осмысления происходящих процессов.
Для более фундаментального ознакомления с социальной психологией и для более глубокого понимания её содержания стоит обратиться к выдающемуся учебнику отечественного социального психолога Галины Михайловны Андреевой. Данный учебник включён в список для чтения студентов большинства американских и европейских университетов, которые изучают социальную психологию, переведён на все основные языки мира. Рекомендую обратиться к пятому изданию.
Для ознакомления с концептуальными работами по социальной психологии, где освещается одна из конкретных проблем или один из подходов, в частности когнитивный подход в социальной психологии, есть увлекательная работа Леона Фестингера «Теория когнитивного диссонанса», где он весьма ярко и целостно описывает тот феномен, когда человек справляется с противоречивой информацией. На всех пачках сигарет написано, что курение убивает, статистически доказано, что сигареты содержат канцерогенные мутагены, что это действительно оказывает влияние на здоровье человека, но люди всё равно продолжают курить. Как человек умещает в своей голове противоречивую информацию, как он организует своё поведение — именно этому посвящена работа Леона Фестингера.
Другой работой, которая скорее осмысляет концептуальные и философские вещи в социальной психологии, является работа Аронсона Эллиота «Общественное животное», где он с довольно прагматической точки зрения подходит к тому, как люди взаимодействуют в обществе. Рассматривает их взаимодействия иногда немножко механистически, но подобный лёгкий научный цинизм позволяет более рационально понимать происходящие процессы.
