Вообще это как бы попытка воплотить один оридж по вселенной Legacy of Kain, но, в связи с кучей обстоятельств, будем считать, что это просто ориджинал к Хэллоуину :) Воть. 

Мы вот лопаем горячий шоколад с маршмеллоу и решили посмотреть "Гадкую сестру" (ну как "решили", послушали совет). А вы что делаете в эту пятницу?

Фото/ретушь https://vk.com/darialazurphoto
Макияж и помощь на съёмке https://vk.com/id3553174

Первый раз Джимми вернулся ровно через год после несчастного случая. Я сидел дома один. Отец был в баре, мать – мертва. Мы запихнули ее в сосновый ящик и отправили в крематорий несколько месяцев назад.

Я сидел на диване и наблюдал, потягивая виски, который стащил прошлой ночью, пока отец был в отключке, как упитанный таракан пробегает по журнальному столику . Я еще не успел напиться. В одиннадцать лет мой организм переносил алкоголь не хуже, чем у местных пропойц.

В дверь постучали – легкое, хрупкое постукивание костяшек по гнилому дереву. Я замер, с горлышком бутылки у губ. Даже таракан насторожился, вытянув усики в сторону входа.

Местные детишки знали, что сюда лучше не заходить за сладостями. Наш покосившийся дом балансировал на грани признания аварийным, а паутина и прочая живность на окнах были вовсе не украшением к празднику.

Я невольно всхлипнул, когда открыл дверь и увидел его фигуру. Простыня, накинутая на голову, была бурой от грязи и пропитана вонючей речной водой.

– Джимми? – прохрипел я, не веря глазам.

В ответ его челюсть бессильно отвисла, и из-под простыни донесся слабый стон – словно поскрипывала дверная петля в старом доме. Он поднял руку, и я отпрянул, ожидая, что он укажет на меня обвиняющим пальцем, проклиная за ложь и убийство. Но сразу понял, что он просто держит ладонь открытой, будто чего-то ждет. Из его горла вырвалось сухое сипение, и вдруг я осознал, чего он хочет.

Мой младший брат вернулся, чтобы отметить свой любимый праздник.

Я бросился наверх, под кровать, достал Джимми его ведерко для сладостей в форме тыквы. Смахнул тараканов, вытряхнул мышиный помет и вернулся к входной двери – он все еще ждал.

Джимми выхватил у меня ведерко, а я заметил их – компанию подростков, стоящих в тени. Тех самые ублюдков, что доставали нас в прошлом году, в ту самую ночь. Тогда они были в масках клоунов. В этом году – в костюмах «Могучих рейнджеров».

Несмотря на маски, закрывающие лица, я понял: они не верят своим глазам. Джимми числился мертвым уже год как, но стоял перед ними в той же самой простыне, в которой когда-то пропал.

С тех пор я вырос. Злость и ненависть к себе творят чудеса с мальчишеским телом.

Подогретый виски и отчаянным желанием свалить вину хоть на кого-то кроме себя, я бросился на них. Парней было четверо, и, конечно, я получил свою долю ударов, но в итоге трое бежали, а один остался лежать на тротуаре, почти в отключке, заливаясь кровью.

Я вернулся к Джимми, улыбнулся и, как раньше, зацепил мизинец за его мизинец. Так мы пошли праздновать Хэллоуин.

***

Я сидел на диване, глядя на мигающее пламя свечи на журнальном столике. Электричества не было уже месяц, и я не видел смысла подключать его снова – только зря потрачу деньги, нужные на выпивку. К тому же через несколько дней город все равно выселит меня. Дом когда-то купил и оплатил какой-то давно умерший родственник, из жалости передав моим родителям. Когда отец наконец откинулся, дом достался мне, но я так и не смог выплатить налоги.

Я не собирался скучать по этому месту. Слишком уж мало в нем хороших воспоминаний.

В такое время я обычно уже был бы в отключке, но сегодня – Хэллоуин. Я не хотел пропустить Джимми. Моя жизнь превратилась в дерьмо, но я поклялся больше никогда не подводить брата.

Я взглянул на часы – ровно восемь. Взял ведерко Джимми и вышел на улицу.

Он никогда не рассказывал, почему так любил Хэллоуин. Был тихим ребенком – маленьким, бледным, хрупким. С виду не скажешь, но он предпочитал ужастики и марафоны кровавых слешеров детским мультфильмам. Не вздрагивал даже тогда, когда зомби вырывались из могил или демоны вспарывали глотки подросткам.

Я не думал, что его любовь к празднику заключалась в возможности спрятаться под маской и притвориться кем-то другим – хотя не удивился бы. Скорее, я всегда подозревал, что Джимми любил Хэллоуин потому, что в это время года сам мир становился мрачным и с радостью принимал ужасы нашей жизни. Вампиры, оборотни и проклятые куклы были куда понятнее тех кошмаров, что ждали нас дома.

А может, он просто очень любил конфеты.

Я вышел на улицу. Район сверкал огнями фонарей и тыкв – светящиеся зазубренные улыбки на крыльцах, окна в мягком оранжевом свете, паутина, родители со стайками детей, обходящие дома. И он – Джимми, медленно бредущий ко мне. Я поклялся бы, что с каждым годом он становится все меньше.

Я помахал ему. Он не ответил, лишь слегка склонил голову, будто пытаясь вспомнить, кто я. Как и всегда, на нем была та же грязная простыня, пропитанная речной водой. Меня охватили отвращение и вина, от вида тускло-бурых пятен крови там, где ткань облегала его вмятину на затылке.

Я улыбнулся и протянул ему ведерко. Джимми выхватил его из рук. Сквозь прорези в простыне, вырезанные мной двадцать пять лет назад, я ничего не видел, но знал – будь у него глаза, они бы сейчас сияли.

Я опустил руку, зацепил мизинцем его мизинец и повел брата собирать сладости – как делал каждый год с тех пор, как он впервые вернулся.

Это уже давно был не наш район. Названия улиц остались прежними, но на этом сходство заканчивалось. Пришли новые жильцы, выросли налоги, старые соседи ушли. Один за другим старые кирпичные дома сносили, заменяя модными, но хлипкими постройками. Скоро и наш дом детства ждала та же участь.

Похоже, Джимми почувствовал неладное – его мизинец крепче сжал мой. Он не говорил со мной с той самой ночи у реки, но этого жеста хватало.

«Я с тобой».

Так мы поддерживали друг друга в детстве. Когда мама плакала над ужином, деля с нами засохший кусок «социального» сыра, я сжимал мизинец Джимми. Когда отец приходил домой пьяный и начинал бить мать, я залезал к брату на узкую кровать, и мы, зажав уши подушками, шептали: «Я с тобой».

В тот вечер мы обошли каждый дом, где еще горел свет. Новые соседи косились на меня – пьяницу, ведущего за руку ребенка в рваной простыне. Мне было плевать, лишь бы кидали Джимми конфеты в ведерко.

Постепенно улицы опустели, дети разошлись, тыквы погасли. Мы с Джимми шли по пустым переулкам. Подходили к дому. Обычно тут мы прощались – он уходил обратно. Но сегодня я остался рядом.

Он снова склонил голову, удивленно.

Я сжал его мизинец.

***

Я любил Джимми, но он все же был младшим братом – и я не всегда был с ним добр. Я ненавидел ублюдков с нашей улицы, но сам кое-чему у них научился. Иногда шпынял Джимми, отбирал игрушки – просто чтобы почувствовать, что я хоть над кем-то сильнее.

В день его смерти он особенно меня раздражал. Я украл пару комиксов в аптеке на Йорк-стрит и хотел спокойно их почитать. Но Джимми вбежал в комнату, рыдая: крысы сгрызли его костюм Джейсона: пластиковая маска покрылась трещинами, комбинезон вонял дерьмом.

Я сказал разбираться с этим с родителями, но он ответил, что мама опять в отключке, а отец – в баре.

Меня захлестнула злость. Не столько на Джимми, сколько на все вокруг. Мне опять пришлось быть взрослым. Я кормил его, стирал, собирал в школу, пока родители пили. Все, чего я хотел, – один вечер покоя. Но даже этого не мог получить.

Я сдержался. Сорвал с его кровати простыню, вырезал неровные глазницы и накинул ему на голову.

– Вот, – сказал я. – Теперь ты привидение.

Сквозь дырки я увидел его зеленые глаза, сияющие от радости.

– А ты пойдешь со мной собирать сладости? – спросил он.

Мне не хотелось, но я знал – если не пойду, он снова разрыдается, а мать потом меня изобьет.

Мы вышли в ночь, в толпы черепашек-ниндзя, охотников за привидениями и кукол Барби. Костюм Джимми был до глупого простым, но парнишка был счастлив. А я просто надеялся не встретить тех ублюдков.

Напрасно надеялся. Их было четверо. Старше, крупнее. Даже самый маленький возвышался надо мной.

На них были пластиковые маски клоунов, красноносых, улыбчивых. От одного их вида у меня все внутри сжалось. Взрослые вокруг ничего не замечали – слишком много носилось детей на улице.

Джимми прижал к груди ведерко. Один из хулиганов потянулся к нему – и я сорвался. Пусть я злился на брата, но это был его праздник. Я не мог позволить, чтобы его испортили.

Я ударил. Кулак врезался в лицо клоуна, раздался хруст, кровь заструилась из-под маски.

Я схватил Джимми за руку, и мы побежали. Повернули за угол, нырнули в переулок.

Затаились. Ублюдки пробежали мимо. Я понимал – просто так они это не оставят. Пара будет бродить по району, другие засядут около нашего дома.

– Что нам делать? – спросил Джимми дрожащим голосом.

Каждую ночь, перед тем как провалиться в сон, я думаю: нужно было просто сжать его мизинец.

Но я не сделал этого. Вместо этого я обвинил его. Ведь если бы он не был таким плаксой, нас бы тут не было. Поэтому из всех мест, где можно было спрятаться, я выбрал реку. Потому что знал – он боится воды.

Сейчас на набережной Делавэра казино, жилые комплексы и пешеходные дорожки с модными барами.

А тогда это было кладбище заводов, пустыри, заросшие смрадным кустарником, крысы, шуршащие по кустам, и ветер, гудящий в ржавых развалинах.

Мы уже бывали здесь раньше, и Джимми всегда ненавидел это место. Хоть до дома было всего четверть мили, он говорил, что тут слишком тихо. Боялся, что если те парни нас поймают, никто об этом даже не узнает.

Мы вышли на пирс – длинный бетонный выступ, уходящий в воду футов на пятьдесят, – он шел позади, все еще в простыне, судорожно сжимая ведерко. Волны били в сваи, и он вздрагивал каждый раз, будто боялся, что пирс обрушится.

Но больше всего Джимми боялся упасть – что течение затянет его под пирс, и, вынырнув, он ударится головой о бетон.

– Можно, пожалуйста, домой? – взмолился он.

– Нет, – рявкнул я. – Хочешь, чтобы они выбили тебе зубы?

Он опустил голову. 

– Но я не люблю это место.

Смотря на дрожащие плечи брата, я окончательно потерял терпение. Хотел показать, кто тут главный. Схватил его и потащил к самому краю.

– Хватит вести себя, как тряпка! – прорычал я. – Здесь нечего бояться!

– Я хочу домой! – завопил он, по простыне потекли слезы.

– Перестань быть слабаком! – заорал я и машинально толкнул его в плечо.

Дальше все случилось за секунды, хотя в памяти длится вечность.

Я ударил сильнее, чем хотел. Джимми выронил ведерко, запутался ногами в простыне, покачнулся и перевалился через край. Его голова ударилась о бетон, потом раздался всплеск, и он исчез в темной воде. На пирсе остались только красное пятно и пузырьки на поверхности.

***

Сцепив мизинцы, мы шли сквозь парковки и пустые пивные дворики к тому самому пирсу. На миг прошлое смешалось с настоящим, и я увидел себя – мокрого, дрожащего, возвращающегося домой с ведерком брата в руках.

Помню, как прыгнул в воду, как нырял, пока не чуть сам не утонул, так не найдя его. Я никому не рассказал, что случилось. Когда вернулся, мать спала, отец пил. Я спрятал мокрую одежду и сказал, что Джимми убежал. Полиция искала, но безрезультатно. Отец не особо расстроился. Через несколько месяцев мать выпила сорок таблеток  снотворного и больше не проснулась.

Я начал пить из бутылок отца, чтобы заглушить вину. Так и пошло. Но облегчение всегда было временным. Теперь, идя рядом с Джимми по пирсу, я сжал его мизинец крепче. Я был трезв и готов умереть.

Мы остановились у края. Он все так же боялся воды, как двадцать пять лет назад.

А потом Джимми шагнул вперед и исчез под волнами.

Я подумал: когда этот пирс снесут ради нового казино, придет ли он снова на Хэллоуин? Узнает ли, что на месте нашего дома теперь очередные апартаменты?

В любом случае, я не позволю ему проходить через это в одиночку.

Я шагнул следом. Ударился затылком о бетонный край – ослепительная боль пронзила мир, и вода сомкнулась надо мной. Волна швырнула о сваю, что-то хрустнуло в спине. Когда я попытался закричать, рот наполнила мутная речная вода.

И тогда, среди тьмы и боли, я почувствовал – тонкий мизинец брата сжал мой.

«Я с тобой».

***

Это случилось почти год назад, на прошлый Хэллоуин. Я хотел остаться с ним, но он, видимо, решил иначе. Я очнулся через недели в больнице. Врачи удалили часть черепа, чтобы снять давление от кровоизлияния. Ребра были раздроблены – результат ожесточенных попыток реанимации.

Меня нашли на дороге – значит, Джимми вытащил меня из воды, протащил через пустоши к шоссе. Я спросил медиков, не видели ли они мальчика в рваной простыне. Они сказали, что поблизости никого не было.

Сейчас я пишу это в библиотеке у Джирард-авеню, но нужно заканчивать – библиотекарь не терпит таких, как я, вонючих бродяг. Скоро снова Хэллоуин. Джимми, может, и не хочет, чтобы я возвращался в воду, но я все равно пойду.

У меня его ведерко – мы пройдемся по району в последний раз. И у меня есть канцелярский нож – с самыми острыми лезвиями, какие смог найти. Когда Джимми снова шагнет в воду, я перережу себе вены – обе руки, потом сонную артерию – и прыгну следом, потому что я его старший брат, черт возьми.

И я не позволю ему плыть одному.

***

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я ясно сказал Калебу не ходить в Дом страха на Хэллоуин. Вся эта затея с самого начала была дурной идеей! Ну серьезно: кучка подростков решила превратить старый отель на окраине города в «дом с привидениями» на одну ночь – что тут могло пойти так? Может, на первый взгляд идея кажется безобидной, но с учетом ветхости здания это просто опасно – пускать туда оболтусов носиться по этажам. Этот дом давно нужно было снести. Черт возьми, крыша уже начала проваливаться! Несчастный случай – просто дело времени.

Я заявил добропорядочным жителям Милфорда, что как их шериф не позволю никому и ногой ступить в тот старый отель в ночь Хэллоуина, и, Бог свидетель, если я чего стою, то слово держу. Пусть Милфорд – захолустье, а должность шерифа здесь – не ахти какая почетная, но это мой город и моя ответственность. И я собираюсь поступить правильно – перед народом и перед собой.

Калеб тоже моя ответственность. С тех пор как его мать ушла, он изо всех сил старается трепать мне нервы. Всегда был упрямым мальчишкой, но после развода стало еще хуже. Я пытался. Клянусь Богом, пытался… но толку не было. Не знаю, зол ли он на меня или просто перестал доверять… Он никак это не комментирует. Может, и правда имеет на то все основания. Я сам вырос в полной семье, и никогда не видел, как родители рвут ребенка пополам, как собаки кусок тряпки. 

А если оглянуться назад – именно это и происходило. Его мать хотела, чтобы он жил с ней, подальше от нашего городка. А я хотел, чтобы сын остался со мной. У меня стабильная работа, родня поблизости, и я думал, что справлюсь с ролью отца-одиночки. Может, ошибался. Как бы там ни было, Калеб любит испытывать мои нервы. Он не настолько глуп, чтобы думать, что я не стану наказывать его за нарушение закона только потому, что он мой сын. Нет, думаю, ему просто хочется доказать, что он – не просто «сын шерифа». Что у него есть собственная воля. И делает он это, раздражая меня настолько, насколько вообще возможно. Не поймите неправильно – я люблю мальчишку. Правда люблю. Но временами ненавижу. Ненавижу, как он спорит со мной по каждому поводу. Если бы я сказал, что трава зеленая, он бы обязательно нашел, с чем не согласиться. И, честно говоря, у меня не всегда хватает сил терпеть это.

Был ли я с ним слишком строг? Возможно. Но как иначе его воспитывать? Как иначе достучаться до мальчишки, если не быть жестким? По-другому они ведь ничего не понимают. Я знаю: что бы я ни сказал, он все равно пойдет в тот отель. И знал, что когда проверю это место в ночь Хэллоуина, мне придется арестовать собственного сына за нарушение границ частной собственности. И знаете, сказать по правде, это меня вовсе не мучает. Так надо. И если я должен это сделать – пусть так.

Наступил Хэллоуин, и я знаю, что Калеба нет дома. Заехал вечером перекусить – пусто. Ни следа мальчишки. Ладно. Значит, все как я и думал. Я сделал себе сэндвич с ветчиной и понял, что пора ехать к отелю. Остается только надеяться, что не так много ребят окажется глупыми настолько, чтобы сунуться туда, но очевидно – некоторые сунутся. А я их встречу. Не все родители в нашем городке понимают, что детям нужна дисциплина. Если они не выполняют свой чертов долг – я выполню. Маленький арест никому еще не вредил. Зато привьет страх. Я всегда считал – это на пользу.

Поужинав, я направился к старому отелю. Кто бы ни затеял эту «акцию», они даже вывеску сделали – «Дом Хэллоуина». Этим шрифтом – из тех дешевых «хоррорных», что можно найти в Microsoft Word. Все выглядит убого, и меня это ничуть не удивляет.

Отель стоит на отшибе, чуть в стороне от шоссе, на холме с видом на Милфорд. Когда я был мальчишкой и здание уже доживало свои последние годы, кто-то подрезал кусты так, чтобы его было видно из города. Но деревья разрослись и почти полностью скрыли его. Теперь он сливался с лесом. Когда-то это было красивое место в колониальном стиле – белые стены, балконы. Теперь белого не осталось, балконы рухнули, а штукатурка облезла.

Никакого света я не вижу, и Бог знает, что они там устроили. Снаружи стоят несколько подростков в костюмах – меньше, чем я ожидал. Слава Богу. Издалека видно было, что только самые «смелые» собираются войти, остальные, завидев мои фары, бросились в лес. Среди беглецов я не увидел костюма футболиста – в этом году Калеб выбрал именно его. Значит, он уже внутри. У дверей оставались двое, оба в странных масках-черепах оленей, словно вырезанных из сухого дерева, с ветвями вместо рогов. Рядом – бумажная табличка:

Добро пожаловать в Дом Хэллоуина!

Ужасы и страхи ждут вас внутри!

Сможете ли вы их преодолеть?

Вход – $5.

Я вышел из машины, они просто стояли и молча смотрели, не двигаясь.

– Добрый вечер, парни. Вы знаете, что это частная собственность?

– Не вижу никого, кто бы предъявил права. – Один из них. Голос низкий, сиплый, почти насмешливый. – Владение землей – это абстрактное понятие, шериф. Как можно владеть тем, чем нельзя обладать?

Отлично. Философ. Как раз то, чего не хватало.

– Сэр, снимите маску, пожалуйста. 

Они смеются.

– Лучше не надо, шериф… Билет хотите? Всего пять долларов. – Общительный протягивает мне бумажку.

– Сэр, я представитель закона. Я прошу вас снять маску. – Я начал раздражаться. Пистолет при мне, но вытаскивать его я не собираюсь. Хватает в мире историй о полицейских, которые открывали огонь, где не следовало. Не хочу стать одним из таких психов.

Мальчишки в масках стоят неподвижно, глядя прямо на меня. В их взгляде чувствуется насмешка.

– Калеб зашел внутрь минут десять назад, шериф. Если хотите его поймать – лучше поторопитесь.

Калеб. Чертов мелкий ублюдок.

Щурусь. Они знают, что я не стану их арестовывать на месте. Знают, что не брошу сына внутри этой развалины. Что придется выбирать. Я могу быть полицейским… или отцом. И я выбрал второе.

Беру рацию:

– Диспетчер, это шериф Майкл Хэйз. Я у «Дома Хэллоуина». – Не могу сдержать раздражение. – Тут несколько нарушителей. Пусть подъедут ребята и разберутся.

– Принято, Хэйз, – Похоже, Малкинсон, мой дежурный помощник. Этот один не поедет. Справятся.

– Вы двое оставайтесь тут, – предупредил я. – Попробуете сбежать – мои парни найдут. И поверьте, я вас потом найду тоже.

Один из них снова хихикает. Я пропускаю это мимо ушей и захожу в отель. Может, решение и не самое разумное, но я беспокоюсь о Калебе больше, чем о них.

Внутри стоит кромешная тьма. Никаких декораций. Просто пустое, заброшенное здание. Пол вестибюля усыпан битым стеклом, мебель сгнила, воздух пропитан плесенью. И тишина – гнетущая, мертвая тишина. Я решил, что все это, может, и не «дом страха», а просто глупое надувательство: взяли заброшенный отель, повесили вывеску, собирают с людей по пять баксов. Без декораций. Место само по себе пугающее.

Мальчишку в костюме Кота в сапогах, который заходил передо мной, нигде не видно. Ни звуков, ни визгов. Только треск половиц.

– Калеб? – зову я.

Нет ответа. Иду в коридор и снова:

– Калеб! Выйди сюда!

Позади раздаются шаги. Один из тех в маске оленя идет за мной. Слишком высокий, чтобы быть Калебом. Не трачу время на разговоры с ним, просто иду дальше.

Я миновал несколько комнат – старые кровати, шприцы на полу. Бывший притон, не иначе. Шаги позади не прекращаются. Только они и слышны.

Повернув за угол, сталкиваюсь с первым «пугалом». В середине коридора стоит «привидение» – фигура в простыне с прорезанными глазницами. Вид у костюма убогий, словно сдернули грязное белье с одной из тех коек. Фигура стоит неподвижно. Меня немного передернуло, но вскоре раздражение сменяет страх. Оборачиваюсь на «оленя» позади себя:

– Серьезно, парень? 

Молчит. Вздыхаю и иду к «привидению».

– Все, игра окончена. Можете сворачиваться. Это здание рушится. Вам тут делать нечего.

Призрак не шевелится. Может, манекен… но нет. Сквозь прорези видны глаза. Кто-то есть там, под простыней.

– Эй, ты меня слышишь? – Подхожу  вплотную и хватаюсь за ткань. – Ладно, достаточно. – Сдергиваю простыню… и запах гнили бьет в нос. Я машинально отшатываюсь, поднимаю глаза… и жалею, что вообще вошел.

Под простыней труп. Настоящий, уже давно гниющий. Череп почернел, глазницы пусты, кожа свисает лоскутами. Нижняя челюсть отсутствует. Между разложившейся плоти копошатся личинки.С криком отступаю, ожидая, что тело рухнет, но оно не падает.

Треск костей. Череп поворачивается ко мне. Сзади – визгливый смех «оленя». Труп шагает вперед, пошатываясь. Я выхватываю пистолет. Ошибка или нет – стрелять уже поздно.

Первая пуля отбивает часть черепа. Гнилая масса брызжет на стену, но тварь не останавливается. Еще два выстрела – без эффекта. «Олень» за спиной ржет, пятясь в темноту. А труп вдруг начинает меняться. Его спина разрывается, и изнутри лезет нечто.

Вы когда-нибудь видели, как линяет краб или паук? Дрожь, спазмы, старый панцирь лопается и изнутри выскальзывает новое тело. Вот и здесь – изнутри вылезает что-то темное и мохнатое, с десятками ног. Оно стряхивает с себя тело мертвеца, цепляясь лапами за стены.

Я стреляю, пока не щелкает затвор – патроны кончились. Бесполезно. Оно не останавливается. Когда оболочка тела падает на пол, как костюм, я бегу.

Оно двигается молниеносно. Влетаю в какую-то комнату и захлопываю дверь. Удар – дерево трещит. Еще удар. Изо всех сил вжимаюсь спиной, удерживая дверь. Щепки вонзаются  в бока, кровь сочится, но я держу. И знаю – все равно прорвется.

Последний удар срывает дверь с петель. В проеме, в свете луны, блестят десятки блестящих глаз и неестественно мельтешат ноги. Хватаю обломок доски и, когда тварь бросается в атаку, бью снизу вверх. Оно визжит. Горячая, темная жидкость заливает мою руку. Попал! Существо дергается, запутываясь в собственных лапах. Я снова бью, и снова, крича, пока дерево не пробивает что-то мягкое. Тварь бьется, одна из лап рассекает мне бровь, но оно умирает.

Наваливаюсь всем телом, вдавливая доску глубже под гадкий треск. Мерзость двигается все медленнее. Потом тишина. Я выжил. Победил. Смех вырывается из меня – истеричный, торжествующий. Но когда поднимаю голову, в дверях стоит человек-«олень».

Если это вообще человек. Он смотрит прямо на меня, спокойно. За маской – только тьма. От этого взгляда у меня холодеет внутри.

– Неплохо, шериф, – говорит он мягко. – Неплохая попытка. Хотите увидеть остальное?

Я отступаю. За его спиной клубится тьма, как живая. Двигается.Не знаю, это что-то в темноте, или сама темнота – и знать не хочу. Еще шаг назад. Окно забито досками. Бросаюсь к нему.

– О, шериф, не говорите, что испугались! Так рано? – Насмешливый голос за спиной. – Ну, вы ведь даже не заплатили за вход. Никакого полного пакета, верно? Но если уж сбегаете – жаль, конечно…

Срываю доску. В окно тянет туманом. Плевать. Срываю вторую, пролезаю наружу, всем телом впечатываясь в землю. Смех позади. Мне все равно. После того, что я видел, пусть зовут трусом – хоть как. Главное – прочь.

– Думаю, я все же отвечу на ваш вопрос, – доносится голос, теперь отовсюду. – Вы хотели знать, где ваш сын. Маленький Калеб… Он тоже прошел Дом Хэллоуина. Дальше, чем вы. Хотите его увидеть?

Верчу головой. Мир вокруг… неправильный. Небо черное, деревья выше, чем должны быть, прямые, как стрелы, и стоят слишком близко к отелю,никаких кустов. Хочу что-то сказать, но слова застревают в горле.

Сбоку мелькают огни. Фигуры с фонарями – человек двадцать, может, тридцать. Все в костюмах. Среди них – Кот в сапогах, вампир, супергерои… и футболист.

Калеб. Это он!

Я иду. Потом – бегу.

– КАЛЕБ!

Они не оглядываются. Идут в лес, фонари мерцают все дальше. Я падаю, поднимаюсь, снова кричу:

– КАЛЕБ! Подожди!

Фонари вдруг становятся ближе. Рвусь к ним. Почти догоняю… Но вот фонарики лежат на земле. Брошенные у большого дерева.

Я застываю. Тяжело дышу. Я ведь видел его. Где он? Листья шуршат, и сверху что-то падает с глухим стуком. Оборачиваюсь – розовая блестящая туфелька. Девичья. Поднимаю глаза – и вижу вторую. На ноге девочки, висящей на ветке. Костюм розовой кошки. Глаза закрыты. Шею обхватывает петля.

Поднимаю голову выше и понимаю, что их здесь десятки. Десятки детей. Некоторые знакомые, другие – нет. Все повешены. Все мертвы. Среди них – Калеб.

Рот открывается, но крика не слышно. Шагаю к сыну – и замираю. У дерева стоит «олень».

– Ты пришел за сыном, – шепчет он. – Вот он. Там, где ему и место.

Смотрю на тело Калеба и не могу вымолвить ни слова.

– Зачем… – хриплю с трудом. – Что это… кто ты?..

– Просто немного веселья, шериф. Не волнуйтесь. Может, в следующем году вы присоединитесь к нему. Но сейчас, боюсь, время вышло. И, как я уже говорил… вы ведь так и не заплатили за вход.

Он тихо усмехается и протягивает руку. Легко толкает меня в лоб. И я лечу назад, в бесконечный водоворот, в который превращается мир. Падение длится бесконечно. Последнее, что помню – крик. А потом – удар. Я открываю глаза и вижу голубое небо.

***

Прошел год с тех пор, как Калеб вошел в Дом Хэллоуина. Я до сих пор не понимаю, что случилось, когда я пошел за ним. Один из помощников нашел меня без сознания у здания отеля и отвез к врачу. Несколько царапин, синяки – и все. Никто не смог объяснить, как я вошел туда 31 октября, а очнулся 8 ноября.

По воспоминаниям, я провел внутри всего несколько часов, но прошло больше недели. Я знаю, что видел. И знаю – оно забрало моего сына.

Я ушел с должности шерифа еще до Нового года. С тех пор ищу ответы. И ничего не нахожу. Я возвращался к отелю, изучал старые записи – ничего. Никто не знает, кто организовал Дом Хэллоуина. Никто не знает, куда делись дети. Никто не знает, куда делась неделя моей жизни.

Почти ничего. Почти.

С небольшими усилиями я все же нашел кое-что.

Год назад Дом Хэллоуина появился в Милфорде – пропало пятнадцать детей.

Два года назад – в городке Канерис-Кип. Пропало шесть.

Три года назад – во Фрэнклине. Четыре ребенка.

Список продолжается. Я не знаю, где все началось… но знаю, что оно перемещается. И знаю, где объявится в этом году.

Я не уверен, смогу ли вернуть сына. Не знаю, убьет ли меня попытка. Но в ночь Хэллоуина я вернусь туда. В этот кошмар.

И хотя бы попробую.

***

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

А можно просто показать кота, который решил занять мой хэллоуинский угол?

Кот-оккультист, как сказала моя подруга. Снималось на тапок, так что извините)

Мало того, что он свечки каждый раз обнюхивает с умным видом, если поднести такую к мордахе, так ещё и спит на них.

У меня, наверное, нелепый страх. Смехотворный. Но, может быть, вам станет не до смеха, когда я объясню откуда он взялся.

Я страдаю кукурбитофобией – страхом перед тыквами.

Обычно такие странные и узкие фобии начинаются в детстве, порой без всякой причины. Но, позвольте заверить, у меня причина есть. И очень веская.

Сейчас я сижу и печатаю это, оставаясь единственным живым напоминанием о когда-то существовавшей паре близнецов.
Меня зовут Калем, и я расскажу вам трагическую историю моего брата – и ужас, который не оставляет меня с тех пор, как он умер.

***

Это произошло, когда мы были еще одинадцатилетними детьми. Странная парочка – оба с нелепыми вихрами на макушке, похожими на стебельки. Из-за этого мама (к нашему большому раздражению) называла нас своими «маленькими тыковками». Наши круглые животы только усиливали сходство.

Я из нас двоих был спокойным, а мой брат Кифер – диким. Он выкрикивал ответы в классе, никогда не мог усидеть на месте. Рисковал, дурачился, хвастался. Обычно именно мне, как более старшему (всего на несколько минут) и «мудрому», приходилось следить за ним.

Однажды, ветреным осенним вечером, мы шли домой. Деревья полыхали золотым и оранжевым, а мы кутались от холода под безоблачным небом. Листья смели с тротуаров, чтобы асфальт не превратился в каток в первый же дождь. Но кучки листьев долго не держались – дети разбивали их пинками и бросались в них ради забавы.

Кифер, конечно, не удержался и с разбега влетел в первую попавшуюся кучу.

Все случилось очень быстро. Ужасно внезапно – как смерть всегда и приходит: без предупреждения и без малейшей возможности что-то изменить. Шуршание листвы сменилось хрустом, и осенняя земля окрасилась в красный.

Камень. Просто неудачно лежавший камень, возможно, кем-то брошенный в шутку, без понимания, что это может изменить чью-то жизнь навсегда. Когда листья осели, я все еще стоял неподвижно. Холодный ветер развеял их достаточно, чтобы открыть то, что осталось от головы моего брата.

Тыквенные семечки.

Странная мысль. Я не знаю, почему тогда подумал именно об этом, но теперь понимаю: разбитые тыквы на крыльцах домов казались мне насмешками над останками брата. Фрагменты черепа и мозговое вещество и правда напоминали внутренности тыквы.

Я дрожал – не от холода. Видимо, именно из-за того, как я стоял – осунувшийся и трясущийся, кто-то вызвал скорую.

Дальше я почти ничего не помню. Все смешалось: слезы, соболезнования, и ужасная, грызущая изнутри мысль, что меня накажут за то, что не смог защитить младшего брата.

Наказание и правда пришло. И заключалось в том, что мама больше никогда не называла меня своей «маленькой тыковкой». Я даже был этому рад. Само это слово – и осень, с которой оно ассоциировалось, – стали для меня кошмаром. Но, как ни странно, иногда мне не хватало той нежности, что всегда сквозило в нем.

Я побрился налысо, чтобы избавиться от «стебелька». После этого долго не мог есть – и это было даже к лучшему: чем худее я становился, тем меньше был похож на своего брата, каким он был при жизни, и тем дальше отходил от сходства с тыквами, напоминавшими о том дне.

Каждый раз, когда я видел тыквы, даже декоративные, я терял над собой контроль. Накатывала паника, меня тошнило, дыхание сбивалось, а тело наполнялось адреналином и безумным, необъяснимым желанием сделать хоть что-то, чтобы спасти брата, которого уже давно не было в живых.

Люди замечали это и крутили у виска у меня за спиной. Все знали, что произошло, и, думаю, именно жалость спасала меня от более злых насмешек. Так я и жил – странный, лысый, худой мальчишка, который боится тыкв.

Со временем я привык избегать их. Осенью выбирал самые длинные дороги, чтобы не проходить мимо домов с хэллоуинскими украшениями. Именно во время одной из таких прогулок и произошел настоящий ужас.

***

Был июнь – далеко не Хэллоуин. Но я часто гулял по проселочным дорогам и тропам в лесу недалеко от родного города. Это стало привычкой, почти ритуалом, который помогал справляться с воспоминаниями.

День выдался серым, тяжелым и душным. Насекомые липли к коже, пот стекал по спине, а воздух стоял неподвижно. Когда лес начал темнеть, я уже собирался возвращаться к машине – и вдруг увидел свет. Не от фонариков – огни мерцали, стояли в ряд, будто приглашая подойти ближе.

Может, какой-то костер? Или свечи для какого-нибудь ритуала?

Я двинулся туда, протискиваясь через крапиву и колючие ветви. Наконец прорвался сквозь кусты – и замер.

Передо мной стояли тыквы. Маленькие, зеленые, в каждой горела свеча. Лица, были вырезаны на них пугающе искусно – детские, с огромными глазами и мелкими зубами.

Одна. Две. Три...

Я уже знал, сколько их будет. Считал, чувствуя тошноту. 

Четыре. Пять. Шесть...

Пусть это не правда. Пусть это просто сон.

Семь. Восемь. Девять... Одиннадцать.

Мое дыхание застыло. Ровно столько, сколько лет прожил мой брат.

Летний воздух вдруг стал ледяным. Ветер ударил в лицо и погасил все свечи. Я остался стоять среди сумерек, дрожа от холода, невозможного в июне.

Вокруг никого. Никто не мог прийти сюда, поставить эти тыквы, вырезать их и зажечь свечи. Все это было просто... нереалистично.

Я чувствовал на себе чей-то взгляд. А когда в кустах неподалеку послышался шорох, сердце у меня чуть не остановилось.

Это барсук. Или лиса. Или собака. Только не то, о чем я подумал.

Но нет. Из кустов показалась тонкая, костлявая рука, с грязными ногтями, как будто существо выбралось из-под земли. Потом – голова. Круглая, с белой кожей, улыбка зияла черной дырой.

Свечи вспыхнули вновь, осветив существо. Лицо было словно маска из кожи, а глаза и рот – вырезаны ножом, как у тыквы. Безволосое, детское, оно ползло ко мне, улыбаясь кривыми зубами, будто кто-то слепил их из одного сплошного куска. Из его головы торчал костяной нарост, изогнутый, как стебель... тыквы.

Разум оставил меня. Я бросился бежать, не чувствуя ветвей, царапающих кожу. Оно гналось за мной – то хныкая, то смеясь, подражая голосу младенца. Я не оглядывался. Добежал до машины, завел ее и помчался к огням города. И только через час смог унять дрожь.

Больше я туда не возвращался. Но это была лишь первая встреча.

Следующая случилась несколько месяцев спустя – в ночь на Хэллоуин.

К тому времени у меня появились друзья. Странным образом тот случай в лесу даже помог мне – после него обычные тыквы уже не казались такими страшными. Новые друзья оказались замечательными – с ними я чувствовал себя спокойно. Я рассказал им все – и о брате, и о своем страхе. Они не смеялись, только слушали.

Меня пригласили на хэллоуинскую вечеринку, я решился принять приглашение. Друзья пообещали, что, если мне станет не по себе, то что-нибудь крепкое поможет расслабиться.

Вечеринка удалась. Музыка, смех, разговоры. Я даже немного расслабился и выпил больше, чем стоило. Впервые за много лет почувствовал, что живу.

Пока не увидел его.

Среди толпы – бледное лицо. Улыбка. Из головы торчит костяной нарост, увитый зелеными листьями. Круглая, гладкая, безволосая голова... и дыра, пробитая в ней.

Это шло ко мне. Пусть это костюм. Пусть это просто костюм.

Но никто вокруг, казалось, не видел, что это не маска.

Дыра в голове сочилась соком, слизни ползали внутри, среди сгустков семян, похожих на...

Я не стал ждать. Бросился к выходу, выбежал через заднюю дверь в темный переулок. Меня вырвало прямо над мусорным баком. Когда я поднял голову, то увидел – за баком стояла тыква. Аккуратно вырезанная, со свечой внутри, улыбавшаяся прямо мне в лицо.

Дверь позади распахнулась. Я не стал смотреть, кто вышел. Просто побежал.

Дальше помню смутно. Очнулся я в больнице – с разбитой головой и пересохшим ртом. Сказали, что я споткнулся и ударился о порог. Страх сменился стыдом – перед друзьями, перед мамой, перед братом…

После этого случая я решил заботиться о себе. Сидел дома, восстанавливался, проходил терапию. Понемногу учился жить заново. Принял в себе многое – вину, страх, потери. И стало легче.

Друзья приходили в гости, и я снова начал улыбаться. Все налаживалось.

Пока однажды вечером не услышал шум на кухне.

Я осторожно спустился вниз, не включая свет. Из кухни пробивался теплый свет. А я ведь точно не оставлял лампу включенной.

Я приоткрыл дверь – и сразу все понял.

На столе стояла тыква. Гнилая, осевшая. Белая плесень покрывала ее глупую ухмылку, жирные слизни ползали по остаткам кожуры. Внутри горела свеча, пламя шипело, прожигая влажную мякоть.

За спиной раздался влажный шлепок – шаг. 

И запах гнили. Я уже знал этот запах.

На этот раз я был готов.

Я обернулся и встретил его лицом к лицу. Слабое, разложившееся тело рухнуло на меня, обвивая руками из корней и костей. Я защищался, но острые когти и шипы впивались в кожу. Оно было слабым, но злым.

Я задохнулся, почувствовав, как кусок гниющей плоти упал мне прямо в рот. Я закашлялся, задыхаясь, но поздно – мерзость была рефлекторно проглочена. 

Отвращение сменилось яростью.

Я схватил существо, повалил его на пол и сжал костяной нарост на его голове. Все остановилось. Передо мной лежало нечто, что мучило меня всю жизнь – воплощение моего страха, вины и боли.

С отчаянным воплем я бил его головой об пол. Снова и снова. Каждый удар – как освобождение. Пока не осталось только грязная жижа, слизни и тыквенные семечки.

Я не испытывал страха. Не чувствовал вины. Это были просто семечки. Просто остатки разбитой тыквы.

***

В следующем июне я посадил три семечки. Хотел превратить источник страха во что-то живое. И выросли обычные тыквы. Обычные, добрые тыквы.

Терапия шла успешно. Я даже начал любить Хэллоуин. Отрастил волосы, вернул свой смешной вихор. Он уже не выглядел так глупо на взрослом человеке.

Но однажды утром, расчесывая волосы, я почувствовал, что расческа застряла. Потянул, не понимая, в чем дело, и вдруг увидел в зеркале: из кожи на макушке торчит костяной нарост – белый, изогнутый, острый.

Сердце забилось так, что перехватило дыхание. Как? После всего этого? Почему сейчас?

И тогда я вспомнил. Ту ночь.

Тот кусок гнилой мякоти, упавший мне в рот.

Слизней.

Семечки.

Я волновался о своем огороде, а следовало волноваться о себе.

Меня стошнило в раковину.

Оранжевая жидкость смешалась с желчью.

И среди нее плавали тыквенные семечки.

***

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Осень. Пора вязания. А тут как раз басурманский праздник. Решила связать Скупого Джека. Знаете, кто это такой?

Скупой Джек ещё тот пройдоха был. Хитрец! Прочла его историю и решила - надо вязать! Хоть в истории не тыква, а репа упоминаются. Но нам-то виднее, что у Джека в руках.

Вот собственно Джек и его тыква

Ну а чтобы Джека и его тыкву можно было использовать, я прикрепила к ним цепочки с карабином. Теперь игрушки можно использовать как брелки на сумку, ключи или в машину. Ну или как ёлочные игрушки.

Вид спереди и сзади.

Рост Джека 16 см. Высота тыквы 5 см. Длина цепочки 11 см + карабин 3 см.

Мы с кузеном Итаном росли вместе, но он мне никогда особо не нравился. Его семья была богатой. А моя – нет. У него всегда были лучшие вещи. У меня не было.

На Хэллоуин 1985 года мы вместе отправились на праздник. Я был Терминатором, он – Фредди Крюгером. Его маска стоила почти сотню долларов, и она выглядела в точности как лицо Фредди. Шрамы, ухмылка – все как положено.

У меня не было маски. Родители не могли себе ее позволить. Я приклеил к лицу рваную алюминиевую фольгу: она должна была напоминать Терминатора после того, как с него содрали часть кожи. Несколько пятен кетчупа на фольге должны были выглядеть как кровь. Но засохший кетчуп всегда похож лишь на засохший кетчуп. 

Несмотря на ужасный костюм, я все равно с нетерпением ждал праздника. У нас дома конфеты водились нечасто, разве что на Пасху. Родители разрешали мне обойти столько домов, сколько захочется, чтобы собрать побольше сладостей. Приятно осознавать, что они хотели, чтобы я был счастлив.

Мы с Итаном вышли на закате и обходили дом за домом. Каждый раз соседи восхищались маской Итана. Говорили, какая она страшная. Какая реалистичная. А потом оборачивались ко мне и спрашивали, на кого должен был быть похож мой костюм. Я отвечал, и тогда они говорили что-то вроде: «Ну конечно, как же я мог не узнать!». Было видно, что им меня жаль. Один даже вручил мне несколько лишних конфет.

Когда мы закончили, и наши наволочки лопались от всевозможных лакомств, настоло время идти домой. По пути, Итан копался в своей сумке с добычей. Я слышал, как он ворчит и жалуется сквозь маску. А потом он начал выбрасывать конфеты на землю. Те, что ему не нравились.

– Давай, Билл, хочешь – подбери, – кричал он, высыпая горсть за горстью в сточную канаву. – Я знаю, ты не можешь позволить, чтобы что-то пропадало зря.

Я ничего не сказал, но потянулся в карман, достал зажигалку и одну из двух сигарет, которые украл у отца. Последние несколько месяцев я периодически курил, и даже в 13 лет знал, что это вредно. Но мне было все равно. Мне было хорошо.

Я держался в нескольких шагах позади Итана, пока он выбрасывал конфеты, и, как бы я себя за это ни ненавидел, в конце концов подобрал несколько штук с земли и положил их в свою наволочку. Итан засек меня и рассмеялся. 

– Ты станешь таким же толстым, как твоя мамаша, если съешь все это.

Я промолчал.

– Поэтому ее уволили из кафешки? Она сожрана еду клиента?

Я понимал, что Итан шутит. Он часто так делал. Наверняка в мыслях он считал такое поведение безобидным и игривым. Тем не менее я не раз говорил ему, чтобы он не трогал мою маму. У нее был диабет. Она не говорила об этом никому, кроме нас с папой, но врач сказал, что она может потерять ногу. Поэтому она и уволилась из кафе – она больше не могла ходить и обслуживать столики.

– Смени тему, Итан. – Я знал, что Итан меня услышал. Он продержался целую минуту или около того. Пока не заговорил снова.

– Думаешь, они с твоим отцом все еще трахаются? Интересно, как он умудряется ей вставлять? – Он захихикал, а потом зачастил: – Ладно, ладно, ладно, извини, больше не буду. Обещаю.

Поздно. Я уже весь кипел. Мы срезали путь через школьное футбольное поле.

– Давай остановимся здесь на минутку, – сказал Итан. Мы дошли до школьной площадки. – Держу пари, я смогу напугать до смерти нескольких мелких, если они придут сюда.

Он сел на одну из качелей, положив на колени наволочку. Дрыгал ногами, раскачиваясь на качелях. Я стоял рядом, сгорая от ненависти.

– Кажется, я вижу, вон они идут из-за холма, – вдруг вырвалось у меня. – Я спрячусь за горкой и подкрадусь к ним.

– Давай. – Голос Итана звучал непривычно глубоко и искаженно через маску.

я оставил его на качелях и пошел к горке. Он все раскачивался, а я мог слышать только те гадости, что кузен успел наговорить. Я вспомнил, как мама улыбалась мне с дивана и уговаривала сходить и повеселиться. Она была такой хорошей женщиной. Очень, очень хорошей. Никогда слова плохого не говорила об Итане. Более того, всегда хвалила его за оценки, победы в баскетболе и даже за внешность. «Ты станешь красивым мужчиной, Итан», – твердила она ему, – «Уверена, когда-нибудь мы увидим твое лицо в журнале».

И вот такого человека Итан считал нормальным смешивать с грязью.

Он смеялся сам с собой в предвкушении. Я не знал почему, но догадывался. Чтобы успокоиться, полез в куртку за второй сигаретой. Но она рассыпалась. Мой карман был полон табака и бумаги. Только табак, бумага и зажигалка.

Итан все еще смеялся. Зажигалка сама скользнула мне в ладонь. Я подошел к нему сзади. Он и понятия не имел, что я рядом, когда выпалил:

– Ладно, еще один раз, и я больше не заикнусь о ней! Если у твоего отца член не до колен, ему просто не удасться… 

Я зажег огонь у шеи Итана, как раз там, где маска находила на его вымоченные в лаке волосы. Волосы мгновенно занялись. А потом случилось то, чего я не ожидал – маска вспыхнула.

Итан свалился с качелей и забегал кругами, пытаясь стянуть маску с головы. Я видел, как она рвется под его пальцами. Он не мог ухватиться. Материал пузырился. Его крики, едва заглушаемые расплавленными химикатами, прилипшими к его коже, эхом отражались от кирпичных стен начальной школы.

Через несколько секунд он упал и покатился по игровой площадке, вдавливая голову в песок, чтобы потушить огонь. И ему это удалось. Но повреждения были очевидны.

Он перевернулся на спину, уже не крича, задыхаясь, едва дыша. В лунном свете я увидел, что маска полностью срослась с тем, что осталось от его кожи. Один его глаз лопнул, а второй моргал и метался в ужасе. Будто он не понимал, где находится.

Я заметил, движение на другом конце поля. Дети приближались. Я крикнул им, чтобы они вызвали скорую, и стал ждать, не зная, куда себя деть.

Я взял на себя полную ответственность за то, что поджег Итана. Я сказал, что подкрался, чтобы напугать его, щелкнув зажигалкой возле лица. И да, у меня было много неприятностей. Но все поверили, что это был несчастный случай.

Лицо Итана было изуродовано. Ему делали пересадку кожи, пересадку костей и всевозможные восстановительные операции. Он так и не оправился. Ни физически, ни эмоционально. В 1990 году он покончил с собой. Его родители устроили очень дорогие похороны. Меня пригласили. Они простили меня за то, что я причастен к несчастному случаю. Собственно, из-за их последующего иска к компании, производящей маски, маски для Хэллоуина теперь делают из огнестойких материалов.

Мама умерла за несколько лет до Итана, но не раньше, чем осложнения от диабета лишили ее левой ноги. Мы с папой были с ней в больнице в то самое время, когда родители Итана приехали туда, чтобы проведать пока Итан находился в больнице, восстанавливаясь после успешной операции по пересадке тканей. Они навестили маму, папу и меня.

Мы немного поболтали о маминых надеждах на выздоровление, а потом перешли на Итана. Мама Итана восторженно отзывалась о пластическом хирурге, который недавно пришел в больницу после работы в Швейцарии. Судя по всему, он был лучшим. В начале года он взялся за дело Итана, хотя и дистанционно, и написал большую статью о новых методиках, которые он будет использовать. В мире пластической хирургии этот метод произвел фурор, хотя бы из-за своей амбициозности.

Мама Итана полезла в сумочку и достала журнал. Она пролистала его до страницы, на которой были представлены различные фотографии ожогов Итана, а также примечания и пояснения хирурга. Было видно, что мама сдерживает слезы. Я знал, почему. Ее глаза встретились с моими, и она больше не могла сдерживаться. Она разрыдалась. Папа и мама Итана обнимали ее, пытаясь утешить. Я просто смотрел.

Мама думала о том, что была права все эти годы. Она была права по неправильным причинам, но тем не менее она была права. 

Как она и предсказывала, лицо Итана наконец-то попало в журнал.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

В честь праздника делюсь с вами любопытными образчиками хорроров, которые посмотрел за последнее время.

***

1. Капля (1988)
Рейтинг: КП 6,7 / IMDb 6,7
Жанр: ужасы, фантастика
Режиссер: Чак Рассел
В ролях: Кевин Диллон, Шоуни Смит, Донован Лейтч мл., Джеффри ДеМанн и др.
Роковой метеорит принес на землю страшное вещество. Большая капля пожирает всё на своем пути, и чем больше жертв оказывается в её бездонных недрах, тем больше становится этот сгусток, несущий смерть. Жители маленького американского городка не верят в страшные рассказы о дьявольской субстанции. А тем временем кровавая масса уже приближается к его окраинам.

Инопланетная субстанция попадает в маленький городок и уничтожает людей одного за другим самым жутким образом: смесь “Твин Пикса” и “Нечто”.

***

2. Нет (2022)
Рейтинг: КП 6,4 / IMDb 6,8
Жанр: фантастика, ужасы
Режиссер: Джордан Пил
В ролях: Дэниэл Калуя, Стивен Ян, Майкл Уинкотт, Кит Дэвид и др.
Через полгода после смерти отца в результате нелепого несчастного случая брат с сестрой, Оджей и Эмеральд, пытаются удержать на плаву семейный бизнес — ранчо с лошадьми для съёмок в кино и рекламе. Дела идут из рук вон плохо, часть животных пришлось продать, и Оджей уже подумывает избавиться и от ранчо, когда вдруг замечает в окрестностях НЛО. Ребята видят в этом возможность заработка и решают заснять его любой ценой.

Когда мы последний раз видели отличный фильм про НЛО? Его сделал Джордан Пил ("Прочь"), выдав необычный взгляд на летающие тарелки с потрясным визуалом и нагнетающей атмосферой.

***

3. Другие ипостаси (1980)
Рейтинг: КП / IMDb 6,9
Жанр: фантастика, ужасы, драма
Режиссер: Кен Рассел
В ролях: Уильям Хёрт, Блэр Браун, Боб Балабан и др.
Ученый Эдди Джессап считает, что изменённые состояния сознания так же реальны, как и окружающая действительность. Используя камеру сенсорной депривации и привезённый из Мексики сильный галлюциноген, он пытается доказать коллегам собственную правоту.

Молодой Уильям Хёрт играет ученого, изучающего измененные состояния сознания: психоделический ужас в духе “Лестницы Иакова”.

***

4. Исцеление (1997)
Страна: Япония
Рейтинг: КП 7,1 / IMDb 7,5
Жанр: ужасы, триллер, криминал, детектив
Режиссер: Киёси Куросава
В главной роли: Кодзи Якусё
Детектив Такабэ и психиатр Сакума привлекаются к расследованию серии загадочных убийств. Общение с подозреваемыми не приносит никакого результата, пока в руки полиции не попадает странный молодой человек.

Японский медленный и вязкий мистический фильм ужасов вперемешку с детективом, напоминающий оригинальный “Звонок” с приятным бонусом в лице Кодзи Якусё, которого мы успели полюбить после “Идеальных дней”.

***

5. Нежить (2023)
Рейтинг: КП 5,4 / IMDb 5,6
Жанр: ужасы
Режиссер: Крис Нэш
Компания студентов находит в лесу кулон на цепочке и, забрав его, нечаянно воскрешает неубиваемого маньяка Джонни. Он отправляется на поиски своего сокровища, и всех, кто попадётся ему на пути, ждёт смерть.

Образец качественного современного слэшера в духе, собственно, “Хэллоуина”. Классический простенький сюжет о студентиках в лесной глубинке и изобретательные яркие смерти от рук неубиваемого громилы.

***

6. Ло (2009)
Рейтинг: КП 7,2 / IMDb 6,4
Жанр: ужасы, фэнтези, мелодрама, комедия
История одного влюбленного, который, потеряв возлюбленную, готов пойти за ней прямо в ад. Ло — ироничный и могучий демон, который будет искушать парня и всячески над ним насмехаться.

Экспериментальный фильм о человеке, который общается с адским демоном. Много юмора, любительские спецэффекты и камерное действие (фильм-диалог), но для своей ниши годно.

***

7. Полночь с дьяволом (2023)
Рейтинг: КП 6,6 / IMDb
Жанр: ужасы
В главной роли: Давид Дастмалчян
Хэллоуин 1977 года. Пытаясь поднять рейтинги просмотров некогда популярной передачи, телеведущий Джек Делрой делает спецвыпуск о паранормальном. Он приглашает медиума и скептика, а гвоздём программы должны стать парапсихолог и её подопечная — 13-летняя Лили, якобы одержимая демоном.

Свежий жанровый фильм о демонических происках на прямом эфире вечернего шоу с прорывной главной ролью Давида Дастмалчяна.

***

8. Носферату: Призрак ночи (1978)
Рейтинг: КП 7,2 / IMDb 7,4
Жанр: ужасы, драма
Режиссер: Вернер Херцог
В ролях: Клаус Кински, Изабель Аджани, Бруно Ганц и др.
Агента по недвижимости Джонатана Харкера отправляют в Трансильванию в замок графа Дракулы, который выразил желание приобрести себе особняк в Германии. По прибытии в замок графа, Харкер подписывает все необходимые бумаги, но при этом случайно роняет медальон с фотографией своей молодой жены Люси.

В преддверии нового “Носферату” Эггерса не будет лишним посмотреть/пересмотреть эту немецкую версию Вернера Херцога. Сюжетно это будто кастрированная версия "Дракулы" Копполлы, но из-за Изабель Аджани и Класуса Кински посмотреть стоит.

***

9. Гайя: Месть богов (2020)
Рейтинг: КП 5,7 / IMDb 5,6
Жанр: ужасы, фэнтези
Смотрительница находит на территории реликтового леса мужчину с сыном, ведущих дикий образ жизни. У них своя религия и мистические взаимоотношения с природой. После того как на их жилище нападает непонятное существо, девушка узнаёт, что в лесу обитает нечто очень древнее и сильное.

Завораживающий хоррор из ЮАР о лестных людях, зараженными таинственным грибком, в которых угадываются зомби из вселенной “The Last of Us”.

***

10. Коралина в Стране Кошмаров (2008)
Рейтинг: КП 7,8 / IMDb 7,8
Жанр: мультфильм, фэнтези, семейный, приключения
Режиссер: Генри Селик
Роли озвучивали: Дакота Фаннинг, Кит Дэвид, Иэн Макшейн и др.
Маленькая Коралина попадает в другой мир, скрытый за секретной дверцей. Этот мир — ее альтернативная жизнь, которая не перестает ее радовать, все здесь хорошо, но только до поры до времени. Однажды она понимает, что ее настоящим родителям за ее проделки угрожает смертельная опасность.

Кукольный мультипликационный фильм с невероятно детальной работой аниматоров, снятый по детской повести Нила Геймана – ужастик, который можно смотреть всей семьей.

***

Источник: Skalkin Советует

Я не часто делаю игрушки для Хэллоуина, но пару лет назад захотелось сделать обереги-тыковки для ведьмочек 

Папье-маше, полимерная глина, акриловые краски, глаза стекло. 

Всех с праздничком! :)

https://9gag.com/gag/a4PRwpw

Мне тогда было 12 лет. Мы с друзьями воодушевленно готовились к празднику в честь Хэллоуина. В то время дети могли еще относительно безопасно прочесывать окрестности в поисках конфет и угощений без присмотра родителей. Многое с тех пор изменилось, но несмотря на это, я не уверена, что позволю своим детям выходить в ночь Хэллоуина, после того инцидента. 

***

Сидр-Милл-роуд была длинной улицей, по обеим сторонам которой торчало множество домов. Этот район считался жутким местом, главным образом потому, что в конце его стоял старый дом, о котором ходило множество историй о привидениях. В детстве я то и дело слышала о нем легенды. Много лет назад на том месте стоял яблоневый сад, в котором хозяева зверски убили целую кучу рабов. Или вот: прежний владелец повесился на верхней ступеньке лестницы. И таких слухов было не сосчитать. Но все городские дети были просто очарованы этим домом. Мы катались на велосипедах мимо него в надежде хоть одним глазком заглянуть в его историю. И все были уверены, что он наполнен всевозможными паранормальными явлениями.

Потратив несколько часов на выпрашивание конфет, мы почти дошли до конца Сидр-Милл-роуд. Одна из девчонок в компании тут же выдала гениальную идею – постучать в дверь и посмотреть, не откроет ли кто-нибудь. Мы знали, что там живет пожилая женщина по фамилии Мерфи. Ее почти никто не видел, но все знали: она унаследовала это поместье и прожила там, наверное, лет пятьдесят. Это был большой дом, особенно для одного человека. Я всегда думала, что, должно быть, одиноко остаться незамужней, без детей и жить в таком большом старом обветшалом доме. Мой отец называл это "ветхим дворянством", хотя я понятия не имела, что это значит.

Подъездная дорожка вела через фруктовый сад, раскинувшийся перед домом. За яблоками больше никто не ухаживал, и большая их часть гнила на земле, от которой к октябрю исходил скорее гнилостный запах, чем терпкий аромат.

– Эй, поднимись и позвони в дверь, – Джессика ткнула меня в плечо.

Я передернула плечами: 

– Я не пойду одна.

– Ну возьми с собой Оливию.

Оливия помотала головой: 

– Вот уж нет. Уже поздно. Мне пора домой.

Джессика схватила нас за руки.

– Трусихи. Пойдем вместе.

– Тут воняет, – заканючила Оливия. – Не хочу я туда…

И я была с ней согласна.

– Яблоки правда воняют. И если там живет старушка, она наверняка уже легла. Ей не до наших сладостей.

– Смотри, даже свет на крыльце не горит! Это же международный символ “оставьте меня в покое”.

– Ой, девчонки, ну какие же вы нудные! Давайте! Сегодня Хэллоуин! Просто постучим в дверь, а потом, в понедельник расскажем всем и будем самыми крутыми в школе.

К моему большому разочарованию, Джессика все же потащила нас по темной подъездной дорожке, посыпанной гравием, к полуразрушенному особняку на вершине холма. В практически кромешной темноте светились только неоновые браслетики у Оливии на руках. Мы ведь не брали с собой фонариков, а плотные облака не пропускали света полной луны. За всю ночь мы видели лишь пару проблесков лунного света. 

Когда мы добрались до вершины холма, меня пробрал озноб. Я задрожала. Не знаю, из-за ночной прохлады или нервов, но у меня стучали зубы.

Мы втроем подошли к дому и поднялись на крыльцо. Джессика подтолкнула меня вперед и шепнула:

– Позвони в дверь.

– Не надо нам этого делать…

Она снова толкнула меня.

– Давай звони.

Я шагнула вперед. Глаза понемногу привыкали к темноте, и я увидела дверь с искусно сделанной стеклянной вставкой. Дрожащей рукой я потянулась к звонку. И нажала на него. 

С хохотом, Джессика и Оливия тут же бросились прочь, оставив меня на крыльце в одиночестве. Внутри дома что-то зашумело. Я побежала от двери, вниз по ступеням, споткнулась о платье и грохнулась в траву. Ведерко в форме тыковки, выпало из рук, разбросав повсюду конфеты, но я была слишком напугана, чтобы обращать на это внимание. Все бросив, я побежала, стараясь разглядеть дорожку в полной темноте. Где-то впереди смеялись девчонки.

– Вот сучки, – пробормотала я себе под нос.

Ноги нащупали гравий дорожки. Сердце бешенно колотилось. Ну чего я так испугалась? Я же ушла от дома. А старуха так и не открыла, наверняка уже видела второй сон. Нечего бояться. Это все просто ребячество.

Я замедлила бег и, тяжело дыша, перешла на шаг. Вот уже можно было различить свет фар на Сидр-Милл… “Подружки” наверняка ждали меня где-то там, и я шептала под нос то, что скажу им при встрече:

– Черт бы вас побрал, идиотки!

Как вдруг, откуда ни возьмись, две руки схватили меня сзади. Что-то потянуло меня обратно к дому.

Я закричала.

Нечто сзади рычало, шипело и изо всех сил тянуло меня назад. Я боролась. Но все равно с каждым рывком оказывалась ближе к краю подъездной дорожки. В слабом свете луны вырисовывались очертания яблонь. Зловоние забивало мне нос.

Мне было всего 12 лет, но я сопротивлялась изо всех сил. И кричала: 

– ПОМОГИТЕ!

Со всей решимостью я отрывала цепкие руки от себя, боролась за жизнь.

Но тварь не отпускала. Острые когти впились мне в грудь и все продолжали тянуть к яблоням.

– КТО ТЫ? ОТПУСТИ МЕНЯ!

В этот момент облака расступились и лунный свет залил сад. И тогда я ее увидела.

Старая истлевшая ведьма держала меня. Она выглядела скорее мертвой, чем живой. Кожа на ее лице уже разлагалась, но она все еще булькала и рычала.

Чудом, мне удалось вывернуться и броситься бежать. Когти полоснули меня по спине напоследок. Я неслась через сад, огибая деревья. Гнилые яблоки хлюпали и лопались под ногами, в какой-то момент я даже подскользнулась и упала в червивое месиво… Но все же добралась до гравийной дорожки и бежала, пока не оказалась на главной дороге.

Конечно девчонки стояли там, хихикая, и ждали, но смех стих в ту же минуту, как они меня увидели.

Не останавливаясь, я пробежала мимо. Каким-то образом добралась до ближайшего дома, забилась внутрь и попросила хозяина позвонить родителям. Мои друзья объяснили, как могли, что произошло.

После инцидента у меня остались царапины на груди и спине. Родители решили позвонить в полицию и написать заявление. Полицейские тут же сделали вывод, что это, вероятно, просто розыгрыш на Хэллоуин, возможно, какие-то подростки пытались напугать меня. И в итоге всей компании пришлось выслушать огромную лекцию от полицейского и наших родителей.

На следующий день было воскресенье. Я все еще пребывала в ужасе от произошедшего, и была твердо уверена, что это не просто розыгрыш. Я снова и снова повторяла своим родителям, что там было нечто другое. В конце концов мама сказала, что с нее хватит и что больше мы об этом говорить не будем.

Ближе к вечеру я, наконец, немного успокоилась. И тогда зазвонил телефон.

Папа снял трубку и после нескольких минут: "Да, я понимаю" и "Я понимаю", вошел в комнату, где я смотрела телевизор, а мама читала книгу в кресле. Она подняла на него глаза.

– Что случилось, Джордж?

Он удивленно посмотрел на нас обоих и сказал: 

– Звонил помощник шерифа Ричардсон, которого мы видели прошлой ночью. Он отправился проверить состояние миссис Мерфи после того, как они не смогли связаться с ней прошлой ночью для допроса. Оказалось, что миссис Мерфи все это время лежала мертвая в своем доме… Коронер считает. что она умерла еще в августе.  И… у них по-прежнему нет никаких признаков того, что прошлой ночью в доме был кто-то еще. Ни следов взлома, ничего такого. Единственное, что они нашли снаружи, – это твое ведерко и конфеты, разбросанные по земле. Как ты и говорила.

– Милая, погоди-ка…

Разве ты не говорила, что тебя схватила старуха?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Приготовьтесь к жуткому захвату ИИ! В этом эпическом видео о косплее на Хэллоуин 🎃 мы раздвигаем границы творчества, позволяя искусственному интеллекту взять бразды правления в свои руки. От жуткой концепции до умопомрачительного исполнения — наши проекты косплея на основе ИИ заставят вас кричать от восторга. Присоединяйтесь к нам, когда мы будем экспериментировать с новейшими инструментами ИИ, чтобы создать уникальные костюмы на Хэллоуин, которые будут преследовать ваши сны. Победит ли человечество, или ИИ будет безраздельно править в мире косплея? Смотрите до конца, чтобы узнать!

– Да ты прикалываешься? 

Мой брат Дэниел посмотрел на меня так, словно я был самым тупым ребенком на свете.

– Давай! Будет весело. Проникнемся духом Хэллоуина.

Дэниэл вздохнул, выхватил книгу у меня из рук и раскрыл ее. Его глаза блуждали по страницам с притворным безразличием, но я знал, что он попался на крючок. Он закрыл книгу и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, изучал обложку.

– “Призыв Сатаны для чайников”, – прочитал он. – Где ты вообще это взял?

Я пожал плечами.

– eBay.

Брат покачал головой и испустил долгий, преувеличенный вздох, который, несомненно, должен был выразить всю глубину его разочарования.

– Хорошо, я подыграю, если это доставит тебе удовольствие. Только смотри, чтоб мама не узнала – она сдерет с нас шкуру заживо.

Он открыл книгу и положил на землю между нами.

– Итак, шаг первый. Нужна кровь жертвенного ягненка.

– И где ее взять?

Дэниэл нахмурился и покачал головой, уставившись на страницу.

– А знаешь, у нас вообще ничего из этого нет. 

– Э-э, ну… Давай возьмем гранатовый швепс. Он же красный.

– О, идея. Еще нужны: коготь медведя, кости праведника и крик отчаяния.

– А, – это я знал. – Первое вычеркивай! У папы в аптечке лежит кое-что под названием "Медвежий дрын". Сойдет.

– А кость отберем у собаки, – поддержал брат. – Остается только крик отчаяния.  

– Ну это мы сможем. 

Дэниэл кивнул.

– Ну супер, пошли искать.

Мы пошли каждый своей дорогой: я – к аптечке и на кухню, а брат – к собаке. Собрав все необходимое, мы разложили ингредиенты возле книги и еще раз просмотрели инструкции.

– Так-с, – зачитал Дэниел, – Здесь сказано смешать кровь с медвежьим когтем и соединить с костями праведника. Добавить сахар по вкусу.

– Ладно.

И мы смешали все по инструкции.

– А теперь, – продолжил он – крик отчаяния.

И он издал ну очень убедительный вопль. Я аж подпрыгнул на месте, а смесь пошла рябью. Жижа в стакане на секунду заколебалась, стала ярко-зеленой и сразу следом черной. Повалил дым. Слабый голос начал бормотать что-то неразборчивое, становясь все громче.

– Что за черт? – послышалось, наконец, явственно, и швепс взорвался с ужасным, адским ревом, который сотряс дом, заливая мою комнату красным.

На том месте, где только что был стакан с жижей, возникло ужасно уродливое существо. У него была чешуйчатая красная кожа, два больших отполированных черных рога и лицо, которое могла полюбить только слепая мать. На ногах у него красовались раздвоенные копыта, а длинный, как у рептилии, хвост нетерпеливо подрагивал. Красная жидкость стекала по мощному телу.

Он провел пальцем с желтым когтем по своей руке и сунул его в рот.

– Это швепс?

Мой рот открылся так широко, что в него могла бы залететь птица, но у брата хватило силы духа ответить: 

– Э-э, да.

Он провел по себе другим пальцем, облизал его и улыбнулся.

– Вкусно. Очень. Но липко.

Затем существо заметило книгу на полу, наклонилось и подняло ее, затем, прищурившись, долго рассматривало.

– Скажите-ка, откуда это у вас?

– С eBay, – смущенно промямлил я.

– А-а.

– Сэр, простите… – рискнул я.

– М-м?

– Вы… гм… вы…

– Сатана? – договорил он за меня.

– Ага.

– О, несомненно, – он хотел еще что-то добавить, но громкий стук во входную дверь прервал его.

Старая ворчливая соседка, мисс Кромвель (которой мы боялись как огня) зашлась визгом по ту сторону двери.

– Я знаю, что вы там!! Устроили тут адский грохот и разбудили моих птиц! МОИХ ПТИЦ!!

– Кто это? – тут же спросил Сатана. – Какой милый голос.

– Это мисс Кромвель. Не открывайте дверь. Она такая злющая, только и ждет, чтобы огреть кого-нибудь тяжеленной сумкой с фруктами.

– Да ладно тебе. – Сатана положил книгу на пол и направился к двери. – Не надо преувеличивать.

Мы услышали, как открылась входная дверь, и Сатана тепло поприветствовал женщину. За этим последовал бессвязный поток оскорблений визгливым старушечьим сопрано и знакомый звук удара сумочки о череп. Через минуту или две мисс Кромвель, казалось, выдохлась, и мы услышали на крыльце ее тяжелое дыхание.

– М-хм, – задумчиво протянул Сатана, – А ты, похоже ровно та, кто мне нужен. – Внезапно раздался крик, который тут же прервался влажным чавкающим звуком. Раздвоенные копыта прогрохотали обратно к спальне, и в дверях появился Сатана, одетый в кожу мисс Кромвель, которая растягивалась и выпирала в самых неподходящих местах. Рога гордо торчали наружу, а на один из них был насажен помятый банан.

– Как вам костюмчик? 

– Э-э-э… мило? – Я осмелился предположить.

Сатана нахмурился.

– А вот и нет. Я надеялся на что-то вроде “отвратительно”.

– О, не переживай. Так и есть, – вклинился Дэниел.

Сатана ухмыльнулся.

– Ты ведь говоришь так не потому, что я это хочу услышать?

– Определенно нет. Никогда еще не видел костюма из человеческой кожи. Меня прям тошнит.

– О, шикарно! – воскликнул Сатана и хлопнул в ладоши. – Ну я, пожалуй, пойду. Пора убивать людей, завоевывать миры, ну вы знаете, ничего нового.

Он наклонился и поднял книгу.

– Не возражаете?

Мы оба были слишком ошеломлены, чтобы ответить. Совершенно не смутившись, Сатана открыл страницу в конце и прочитал заклинание на языке, звучащем словно поперхнувшийся измельчитель мусора. В реальности нашей спальни появилась трещина. Она расширилась, превратившись в широкую черную пасть, и демоны начали высыпать наружу десятками.

Серые, покрытые чешуей, зеленые, измазанные слизью демоны. И даже один, розовый и пушистый. Как только они заполнили комнату настолько, что яблоку негде было упасть, Сатана произнес еще несколько загадочных слов, и портал закрылся. 

Он весь сиял, глядя на свою работу.

– Блеск! А теперь шопинг! Подберем вам всем милые кожаные костюмчики.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.