Да,я давно ничего не писал. Знаете, если честно, я не рассчитывал на большую аудиторию. Быть хранителем – это порой быть в одиночестве. Проснувшись около 3-х часов ночи, я внезапно захотел написать что-нибудь познавательное на reddit, и вдруг получил сотни запросов, вопрошающих: "Фиррин, как не позволить ужасным монстрам убить меня?". Что ж, это большая нагрузка в довесок к моей основной работе! Все это было написано по одной-единственной причине: я думал, что никто не прочитает!
(Да, меня зовут Фиррин. Firinnish – это старая шутка среди моих друзей о том, что мы – это только тени нас самих. Типа, я – Фирринообразный человек, или Фирринский, или Фирриноподобный, но настоящий Фиррин слишком могущественный, чтобы его увидеть. Лично я считаю это забавным, но пойму, если вы захотите мне слегка врезать.)
Так что да, я взял небольшую паузу.
Но я все еще хочу помочь. И многие из вас, кажется, хотят узнать историю о зеркалах.
Видите ли, у нас есть первобытный инстинкт. Это хороший инстинкт. Никто не говорит вам не смотреть в зеркало, когда вы поздно ночью идете в ванную. Никто не говорит: “Эй, это опасно из-за всякого жуткого паранормального дерьма”, а если бы и сказали – вы бы не поверили!
Но вы знаете. Вы ЗНАЕТЕ. Нет нужды говорить, в вас есть этот страх.
Итак, вы хотите знать, почему. Это непонятно, я полагаю.
Позвольте рассказать вам об Алисии Крейг.
Меня вызвала мать Алисии. Когда она открыла дверь, то оставила лишь щелку, так что я едва мог разглядеть ее нервное лицо.
– Вы – страж? – прошептала она, что, должен сказать, бессмысленно, потому что все, чего стоит бояться, прекрасно слышит шепот.
– Хранитель, – поправил я. – Да, я хранитель. Вы зажгли свечку в окне? Я узнал об этом, и вот я здесь.
Она открыла дверь чуть шире, но недостаточно, чтобы можно было войти.
– Это… что ж, это моя дочь. Она… мы все немного боимся ее, но не подумайте, она не опасна или…
– Я не собираюсь ей навредить, – сказал я своим самым обнадеживающе-уверенно-обещающим голосом.
На самом деле, я не употреблял слово "обещаю".
Женщина впустила меня. В эту квартиру, как и во многие другие в Эдинбурге, вела винтовая неосвещенная каменная лестница. Для меня было облегчением оказаться в теплой, залитой золотым светом прихожей. Я закрыл за собой дверь и на мгновение залюбовался яркими разноцветными существами на стенах. Это были невероятно реалистичные картины, изображающие животных. Лиса, заяц, олень, готовые прыгнуть в тень леса. Фоны были нарисованы грубой, пятнистой акварелью, небрежной рукой уверенного в себе художника, но сами животные были выполнены с вниманием к деталям.
– Их рисовал Гарри, – мать Алисии поймала мой взгляд. – Ее брат. Он уехал в университет.
– Поступил на зоолога? – спросил я, восхищаясь слоями перьев малиновки рядом с дверью.
– Биолога, но да, он любит животных. Хотите чашечку чая или еще чего-нибудь?
– Было бы чудесно. А затем мне нужно увидеть Алисию.
Меня поспешно провели в кухню, оформленную в том же стиле. У Крейгов была большая коллекция разномастных чашек, похожая на мою. (Люблю эти моменты, когда вы видите кого-то еще, живущего, как вы, это напоминает о том, что вы все еще человек, понимаете? Иногда я нуждаюсь в этом.)
Мне подали чай в большой красной кружке с изогнутыми стенками, идеально согревающую обе руки. На ней были точки и узор из зеленых листьев по каемке, как будто она притворялась большой клубникой. Я так ею увлекся, что почти не заметил Алисию.
– Можно и мне чашку чая? – жалобно спросила она. Ее мать, только что присевшая со своей собственной кружкой, вздохнула и отправилась обратно.
Пока мать Алисии наливала чай, я изучал девочку. Она казалась почти нормальной. Яркие глаза, каштановые волосы, веснушки, мятая школьная форма. Она плюхнулась на один из кухонных стульев и пристально посмотрела в ответ. Не знаю, что она высматривала, почти уверен, что выглядел достаточно нормально. Я не хожу повсюду в плащах или еще чем-то глупом, если только не соберусь стать ролевиком. Я все еще не определился со стилем после смены пола, но раньше у меня был период ношения длинных темных пальто и жилеток-джемперов, потому что я думал, что выгляжу по-джентльменски. Оглядываясь назад, я понимаю, что был похож на заурядного учителя английского, но, знаете, мы живем и учимся.
Яркие глаза изучали меня, и вскоре я начал чувствовать себя некомфортно под ее взглядом.
– Мам, это страж, о котором ты говорила? Который может помочь с ночными кошмарами?
– Хранитель, – устало поправил я. Уже можно сказать, что вы скоро устанете от этого.
– Да, – мать Алисии посмотрела на меня. – Вы можете помочь? Я никогда раньше не сталкивалась с хранителями. Даже не знала, что вы существуете, и еще месяц назад не поверила бы. Я просто…
– Как вы узнали обо мне? – поинтересовался я, всегда интересно, откуда мне приходит работа.
– Библиотекарь, – ответила Алисия, прежде чем это успела сделать ее мама. – Я спросила у библиотекаря. Мама сначала не хотела вас звать, но я сказала, что свечка в окне имеет высокое соотношение выгоды к риску, потому что она не может навредить нам, если вы не придете, но если придете, то это доказало бы, что происходит что-то сверхъестественное.
Я вскинул брови. Алисия не выглядела достаточно взрослой для употребления выражения “соотношение выгоды к риску”.
– Хорошо. Алисия, могу я задать тебе несколько вопросов?
– Во-первых, можешь рассказать мне, что случилось?
– Иногда я сильно злюсь, – сказала Алисия как ни в чем не бывало. Она выглядела совершенно спокойной. – То есть, очень-очень сильно. Это неприятно. И когда это происходит, люди заболевают. У мамы неделю было отравление, когда она заставила меня есть брокколи. Я этого не хотела.
Я кивнул и принял это к сведению. Под такое описание подходило бесчисленное количество вещей.
– Хорошо, Алисия. Спасибо, что рассказала. Могу я спросить кое-что еще?
Она кивнула. Яркие глаза все еще внимательно меня изучали.
– В мире существует множество опасных вещей. Но обычно у людей есть естественные защитные механизмы. Например, на кухне есть опасный огонь, на котором твоя мама готовит еду, но ты не дотронешься до огня, потому что будет горячо и больно, и ты одернешь руку. Инстинкт самосохранения. Понимаешь, что я имею в виду?
Алисия кивнула. Я решил поверить, что она поняла. Дети обычно умнее, чем вы думаете.
– Наши инстинкты также охраняют нас от сверхъестественного. Например, когда представляешь, что снаружи машины бежит существо, или играешь в игру, где нельзя наступать на любые трещины, или чувствуешь себя безопаснее, когда кровать стоит возле стены. Ты не нарушала какие-нибудь такие правила в последнее время?
Алисия смутилась, затем скрестила руки. Я быстро добавил:
– Это не проблема, если ты так сделала. Иногда люди чувствуют себя смелыми экспериментаторами, и им хочется посмотреть, что из этого выйдет. Мне просто нужно знать, чтобы я мог помочь.
Она помолчала, поерзала, потом смягчилась.
– Я смотрела в зеркало в ванной, когда было темно. Я просто хотела… это было страшно, и я хотела понять, почему это страшно. Я думала, это смело.
(Смело - это такой глупый способ сказать "глупо". Дурацкое слово.)
– Могу я взглянуть на зеркало? – спросил я. Мать Алисии встала и повела меня по коридору в ванную.
– Это не просто злость, - сказала она мне шепотом, как только мы вышли из комнаты. – Она... немного изменилась. Не помнит, как это сделала.
Я посмотрел на протянутый мне телефон, и перелистнул несколько фотографий. Лицо Алисии, искаженное тьмой и ужасом, слишком широкая улыбка, слишком большие глаза, она кричала на что-то за кадром. Кот, разорванный на куски. Записка, на холодильнике, гласящая: "СЛИШКОМ ПОЗДНО".
Зеркало в ванной было просто зеркалом. Я включил свет и улыбнулся для проверки. Мое отражение с глазами цвета морской волны и неухоженными зубами, улыбнулось в ответ. В волосах мелькнул отблеск пламени, знак моего партнера по танцам, но, конечно, мать Алисии этого не заметила. Она нервно топталась у меня за спиной.
Я вернулся к кухонному столу, стараясь сохранять спокойствие. Никому не нужно знать, что вид кота меня встревожил.
– Итак? Вы можете ей помочь?
– Конечно, – я сел обратно и допил чай. – Зеркала важны для наших душ. Это не двери в альтернативные измерения или что-то в этом роде, по крайней мере, если это не какое-нибудь специальное зеркало. Но факт распознавания себя, понимания, да, это я, я существо, которое мыслит – это то, что создает и укрепляет наше “я”. Зеркала могут помогать этому процессу. Как и другие вещи, которые помогают нам узнать самих себя. Например, перечитывание старых дневников. Или даже глупых онлайн-тестах "Какая ты принцесса Диснея” с расплывчатыми ответами.
– Это не поможет Алисии, – мать выглядела значительно более встревоженно и нетерпеливо, чем сама Алисия.
– Я подхожу к этому. Всегда найдутся существа, которые хотели бы проскользнуть внутрь. Одержимость. Но обычно человеком довольно трудно завладеть, потому что мы знаем, кто мы есть, чего мы хотим, и существам тяжело без какой-нибудь точки опоры. Искаженные отражения… могут дать им эту точку. Вы думаете, что узнали себя, вы принимаете отражение за себя, но это не вы. В темных углах прячется то, чего вы не видите, и что не захотели приглашать к себе. Чистые зеркала в хорошо освещенных комнатах безопаснее всего.
– Так нам нужно переместить зеркало?
– Да. И… – я порылся в сумке. – Одержимость легко вылечить, поскольку она не одобряется законами фей и человеческой моралью, гораздо проще получить помощь, никого не обидев. Вы довольно рано поняли, что некоторые незначительные положительные духи могут справляться с трудностями. Я просто дам вам кое-что, чтобы привлечь полезных сущностей, и позволить им с этим разобраться. Лавандовый круг вокруг кровати Алисии, серебряное кольцо… символ, чтобы оставить на подоконнике, и у вас есть ручка? Текст песни-призыва. Мелодия не важна.
Я отдал вещи, упаковал сумку, выпил еще одну чашку чая и поболтал еще 5 минут. Помню, что у меня осталось хорошее впечатление. Я выполнил свою работу хранителя, это было нетрудно, Крейги были достаточно дружелюбны, и в придачу я выпил две чашки чая.
Я ушел и занялся другими делами: сделал рабочие таблицы, сходил на свидание ( не с Джорджем, хватит нас сводить, это странно) и нарисовал в подворотнях несколько меловых линий, которые нужно было обновить.
Я зашел через два дня, просто чтобы проверить, дверь мне открыла Алисия. Я только что закончил работу, а в Эдинбурге стояла зима, так что было темно, и у меня замерзли пальцы.
– Привет, Алисия! – я широко улыбнулся. – Чувствуешь себя лучше?
– Можно мне поговорить с твоей мамой?
Алисия молча впустила меня. Я вошел и огляделся, затем заглянул в кухню. Ни следа ее матери.
– Эй, где же она? – спросил я у Алисии.
Раздался громкий щелчок – Алисия закрыла за мной дверь.
– Она у себя в комнате, – ответила девочка.
Я прошел по коридору к двери, на которую указала Алисия, замешкался, и вместо этого шагнул в ванную.
Маленькая трещинка прямо в углу.
Как я не заметил этого раньше?
А в углах ванны и в маленькой вмятине с краю зеркала... плесень, черная плесень, которая появляется в плохо помытой ванной. Это было очень-очень плохо. У меня появилось плохое предчувствие, что с добрыми духами, которых вызывали Крейги, могло случиться что-то ужасное.
Я бросился обратно в коридор.
Ребенок в другом конце прихожей, обрамленный светом из кухни, не был Алисией. В тени я мог различить, что ее лицо исказилось, улыбка больше не была детской, а кожа потрескалась и раздробилась тенями.
Существо сделало шаг вперед, я влетел в комнату матери Алисии и захлопнул за собой дверь.
Мать Алисии тоже была изуродована. Она была расчленена. Ее нервы были рядами растянуты по стенам, кровеносные сосуды спутаны на кровати, кишечник – на письменном столе. Я подумал, что есть что-то любопытное в том, как устроены люди.
Комнату покрывала плесень. Чернота была разбрызгана по снятой коже, пропитанному мочой постельному белью, ковру и письменному столу. В кишечнике появилась какая-то гниль, и полупереваренное содержимое просвечивало сквозь прогнившие участки.
Сердце медленно билось на двух цветных детских карандашах, которыми оно было приколото к столу. Рядом с нервами стены покрывала какая-то писанина. Рядом с коричнево-черными засохшими брызгами, которые, как я подозревал, могли быть почкой, цветными карандашами и плесенью была изображена маленькая овечка с розовым шариком.
Я шагнул вперед, и под моей ногой лопнуло легкое, а вся комната содрогнулась и издала самый ужасный звук, который я когда-либо слышал, и я с ужасом осознал, что мать Алисии, возможно, все еще жива.
Дверная ручка позади меня повернулась.
Я не мешкал. Я побежал. Ринулся к окну и выпрыгнул в него, не думая о том, что будет, когда я ударюсь о землю.
Я не горжусь тем, что бросил эту женщину, и больше никогда не слышал ее имени, но горжусь тем, что выжил. Я сломал лодыжку. Позже Джордж меня подлечил. Полезно иметь друга-медбрата.
Я не знаю, что сейчас с Алисией.
И… некоторые вещи мне неподвластны. Я – хранитель. Я храню мир. Существа, которые вами овладевают? Они не были частью мира с самого начала. Я не обязан вести переговоры, не обязан убеждать людей не лезть в пространство других людей в обмен на то, что существа нас не убьют. Феи так же сильно, как и мы хотят, чтобы это дерьмо было уничтожено. Я позволю разбираться с такими вещами… ну, людям, которые могут позволить себе хотя бы подумать о том, чтобы оказаться в той комнате, когда открылась дверь.
Мне до сих пор снятся кошмары об этом.
В общем. Вот почему вы не должны смотреть в зеркало в темноте. Пожалуйста. Ради Бога, есть причина, почему вас это пугает. Прислушайтесь к этому инстинкту.
Не заставляйте меня больше ломать лодыжки. Пожалуйста. Если этот пост поможет хотя бы одному из вас избежать такой судьбы, это стоит того, чтобы я не спал в 8 утра, публикуя этот пост.
Вы уже знаете правила. Пожалуйста, следуйте им.
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
