Приносит добрые сны и просто удобная подушка.

А по этой ссылке можно посмотреть даже 3D модель скелета вомбата.

Просыпаюсь утром, а кот растянулся вдоль спины, хотел погладить, но спросонок не сразу разобрался, где у него перед, а где пушистый зад )))

Я тут обычно про кота рассказываю и подписчики знают, как я его люблю. Поэтому если вы вдруг подумали, что я в заголовке пропустила "с", я вас разочарую. Играла. Котом. В боулинг.

Правда, меня извиняет то, что кот начал первым.

Я давно поняла, что способ избежать ночного тыгыдыка есть только один - от души натыгыдыкать кота перед сном. Методики для этого есть разные - можно составить коту компанию и весело побегать друг за другом на радость соседям. Можно предложить коту самому занять себя игрушкой, если вы очень ленивый. Если вы ленивый, но в интерактиве всё-таки хочется участвовать, можно взять пульт управления котом - лазерную указку.

Говорят, правдда, что лазерные указки вызывают у котов угнетённое состояние духа в связи с недостижимой целью. Вполне допускаю, что есть и такие коты, но у Карася явно не такая тонкая душевная конституция. Кроме того, когда я выключаю указку, рыба лучится счастьем - победа! А стоит пощёлкать ногтем по указке, как кот тут же бежит на охоту.

Помимо охоты за неживыми предметами отдельную радость Карасю доставляет охота за живыми, то есть за мной и Лёшей. Один из любимых способов охоты это атака с кресла. У моего кресла очень высокая спинка, за которой можно отлично прятаться. Карась прыгает на сиденье и ждёт, когда из-за спинки покажется моя голова, на которую и производится охота.

Есть байка про указ Петра Первого, не буду приводить его целиком, процитирую только самую известную фразу "Чтобы дурь каждого видна была". Чтобы карасиная дурь была лучше видна, кресло нужно поворачивать к зеркалу. Таким образом я бессовестно подсматриваю за карасиной тактикой и каждый раз спасаюсь от откусывания головы. После каждого броска Карась искренне проникается уважением к моим способностям - меня не застать врасплох. Да как ты это делаешь?!

Лёша тоже не отстаёт от погонщиков кошачьих и с каждым днём набирается всё больше опыта. Так недавно сижу я в домике отдохновения и размышляю о мировых проблемах. И тут снаружи раздаётся громкий топот лап, ног, бумканье об стены, восторженные кошачьи взмяки и вопли "агааа, поймали кота!". Потом снова топот, жалобное мяу, очень убедительное "мы уже покушали, мы попозже ещё покушаем", понимающее мяу, опять громкий топот, взмяки и вопли "а кого поймали, кота поймали!".

С учётом того, что Лёша никогда прежде не имел кота, я в который раз прихожу к выводу, что настоящие кошатники не воспитываются поколениями котов, а сразу рождаются готовыми.

Но вернёмся к нашему боулингу. Как-то раз у нас в коридоре скопилась целая батарея пустых бутылок, не подумайте чего плохого, не от пива, от любимой фриц-колы. Дабы Карась не занимался музицированием прямо в бутылки (а я уже рассказывала Про поющего кота), я научилась применять лайфхак - не выбрасывать крышки и закрывать ими пустыми бутылки.

Но, как вскоре выяснилось, Карась не только красивый, но и изобретательный, поэтому он очень быстро придумал новую ночную игру - грудью с разбега кидаться на бутылки и радостно орать под аккомпанемент дружного бутылочного "бздынь".

И вот как-то вечером он решил начать немного пораньше, разумно рассудив, что свои лучшие концерты надо давать прямо перед благодарной публикой.Теперь внимание, вопрос. Кто не пытался наиграть на мурчащем коте какую-нибудь простенькую мелодию, хотя бы "Подмосковные вечера"? А на мяукающем, слегка сжимая ему бока? В общем, у многих кошатников есть какое-то непобедимое желание хотя бы по приколу поэксплуатировать любимого кота.

А тут бутылки... Лазерная указка... Тыгыдык...

В общем, я скажу так, при помощи лазерной указки можно довольно азартно сбивать бутылочные кегли, причём количество сбитых бутылок напрямую зависит от длины коридора. А если вам удастся заинтересовать кота боулингом, то сбивать получится вообще все бутылки, даже те, которые и в игре-то не участвовали, а, например, мирно стояли на кухонном столе. Игра выходит громкой, в меру разрушительной и весёлой. А при наличии двух и более котов можно даже делать ставки.

Ну в самом деле, в жизни должно быть больше спорта. Не всё же время на ноутбуках лежать, правда?

А вообще Карась очень мирный и добрый котик. И совсем не толстый - вот смотрите, какие у него кубики пресса!

Я тут обычно про кота рассказываю, как он поёт и худеет. Для разнообразия расскажу историю про кресло-мешок, в которой Карась на вторых ролях.

Исходя из названия, логично предположить, что кресло-мешок это бескаркасное кресло в форме мешка, но так было достаточно давно и технологии с тех пор ушли далеко вперёд. Бывают кресла-мешки в форме груши, бывают круглые, прямоугольные, из двух частей, со спинкой, с подголовником и вообще на любой вкус. По сути их объединяет только наполнитель, благодаря которому кресло принимает форму вашей кормы.

И вот давно мне хотелось такое кресло, но я никак не могла сообразить, что я буду с ним делать. За компом в таком не посидишь, для чтения у меня есть кресло-качалка, а покупать ещё одну когтедралку для кота как-то не хотелось. Так что я купила даже не кресло-мешок, а кресло-матрас, на котором можно удобно лежать, если устала спина. Примерно два на полтора метра в полностью развёрнутом состоянии.

Привезли его в такой огромной коробке, что мне стало страшно, а Карасю радостно, потому что такой шикарной картонной виллы у него ещё не было. Кресло было упаковано в два пакета, в одном, собственно, само кресло во внутреннем чехле, а во втором аккуратно уложен основной чехол. Я вытащила кресло, выдала коту его новые пенаты и принялась натягивать чехол на чехол.

И тут мне стало интересно, а что используется в качестве наполнителя? Нормальный бы человек погуглил бы и успокоился, но мне хотелось точно знать, какому материалу я собираюсь доверить свой тухес. И я расстегнула внутренний чехол...

Если вы после прочтения первого абзаца задумались, а не купить ли вам кресло-мешок, делайте что хотите, но, ради бога, не расстёгивайте его. Одно движение и из мешка под большим давлением выстрелил фонтан белых шариков. Заинтересованный Карась выскочил из коробки и тут же оказался в эпицентре шаричного взрыва. За секунду сфинкс превратился в кудрявого пуделя, потому что облеплен шариками он был не просто везде, а вообще везде, даже в таких местах, о существовании которых знают только ветеринары. Карась стартанул с места и забегал по квартире, сея панику, разрушения и белые шарики. При этом он отчаянно вопил, а с учётом его успешной музыкальной карьеры, это был хорошо поставленный баритон с трелями и переливами.

Кое-как я поймала и утешила кота, сняла с него с полотенцем каждый шарик и заперла на кухне, почти не пострадавшей от шарикового цунами. Теперь надо было как-то убирать в квартире. И тут я совершила самую большую ошибку.

Я запустила робот-пылесос.

Если вы всё-таки проигнорировали моё первое предупреждение и внезапно обнаружили себя по колено в шариках, прислушайтесь хоть на этот раз - не используйте пылесос. Для этого есть несколько причин:

1. Белые шарики электризуются.

2. Белые шарики забиваются туда, куда не забивается обычная пыль.

3. Вы задолбаетесь разбирать пылесос по винтику.

Спустя несколько часов, которые я посветила уборке и изучению пылесосных форумов, всё пришло в норму. Я собрала раскатившиеся по квартире шарики (не все, за один день это нереально), засунула кресло в чехол и наконец-то обнаружила, что это действительно прикольная штука.

Правда, пользоваться им мне довелось недолго, потому что на кресло тут же набежала стая добрых товарищей.

Первым особой любовью к креслу-мешку воспылал Карась и тут выяснилось, что пяти килограммов кота не хватает для вытаптывания удобной ямки в мешке. В принципе, тут помогло бы ускорить кота до 20-25 километров в час (лига упоротых расчётов может меня поправить), но у нас негде взять такой разгон. Поэтому Карась приспособился прыгать на кресло и истошно орать, чтобы ему срочно оборудовали комфортабельное дупло.

А потом кресло обнаружил мой брат и с тех пор зачастил в мою комнату, чтобы полежать со всеми удобствами. Вскоре он придумал весёлую игру, на которую его явно вдохновила "Братская любовь в двух словах". Оказывается, если со всей дури плюхнуться в кресло с одной стороны, мирно лежащий с другой стороны кот возносится в воздух примерно на метр. Потом кот возвращается на исходную позицию и азартно готовится к новому запуску. Мне в это время полагается сидеть в уголке, завистливо смотреть на собственное кресло и не вмешиваться.

И вот однажды мне выпала возможность воспользоваться креслом по полной программе. Дело в том, что сплю я на кровати-чердаке, которая хоть и двухместная, но совершенно не рассчитана на какую-либо парную активность. Тем более, когда вашим партнёром является здоровенный мужик, под которым жалобно скрипит лесенка. Поэтому в ход идут постеленные на пол одеяла, пледики и самая лучшая стратегия "поехали лучше к тебе". Но как-то раз мы с ним решили разнообразить ощущения и опробовать кресло-мешок. Мне тогда ещё вспомнился фильм интересного содержания, где главные герои тоже почему-то избегали кроватей и отлично проводили время то на таком кресле, то на водяном матрасе, то в гамаке. На этом месте мне имеет смысл снова обратиться к читателям. Если вы после прочтения этого поста решите купить себе кресло-мешок, используйте его только из расчёта одно кресло на одну задницу!

Поначалу было даже увлекательно, как будто лежишь на мягком песочке. А потом мне стало казаться, что я всё глубже и глубже погружаюсь в кресло, подо мной уже почему-то ощущается пол, а до ушей доносится какое-то подозрительное шуршание. Когда мне удалось, наконец, выглянуть из мешка, в первый момент показалось, что в комнате выпал снег. Оказывается, я неплотно застегнула внешний чехол, внутренний чехол лопнул и квартиру опять настигло шаричное наводнение.

Тут стоит упомянуть, что кресла-мешки живут явно по другим законам физики, потому что шариков внутри помещается намного больше, чем выглядит мешок снаружи. Достаньте из мешка половину шариков (Не надо!!!) и вы обнаружите, что мешок совсем не похудел, а шариков у вас ещё как минимум на четыре мешка.

Благородный Андреас, существенно превосходящий меня в размерах, взял всю вину на себя. Иди, дорогая, в душ а я тут обо всём позабочусь и наведу порядок.

Не буду врать и говорить, что у меня закрались какие-то подозрения. Я спокойно отправилась в ванную, а Андреас в это время...

Правильно.

Запустил робот-пылесос.

Не вдаваясь в подробности скажу, что теперь я могу собрать и разобрать робот-пылесос с закрытыми глазами, что значительно упрощает его штатную чистку. Пока я его пересобирала, Андреас знакомился с ещё одним любопытным свойством шариков - они прилипают. Причём они прилипают вообще ко всему - вы можете смахивать их с лица и головы, можете сдувать феном, стряхивать мокрыми руками, и всё равно рано или поздно придётся сдаться и отдирать их по одной штучке. Когда Андреас понял, что такими темпами есть все шансы отдирать шарики до следующих выходных, он совершил вторую ошибку, намного превосходящую первую.

Он решил по-быстрому смыть все шарики водой.

Знаете, я никогда не разделяла точку зрения, что подобное должно встречаться с подобным: инженеры с инженерами, учителя с учителями, танцоры с танцорами. Но когда я увидела наполненную шариками ванну и искренне обескураженного Андреаса, я воспылала классовой ненавистью технаря к гуманитариям. Незаметно для себя я перешла на русский язык, а Андреас каким-то образом начал его понимать. Было это примерно так:

- О чём ты думал, дебил?! %$&&*%@$!!!!!!

- Ich dachte, ich kann das wegspülen... himmelherrgott!! %&§*&!!!!!!!

Следующий час мы сосредоточенно вычёрпывали шарики из ванны и чистили сток, ругаясь на трёх с половиной языках. Андреас снова и снова удивлялся тому факту, что мусорный мешок для временного хранения шариков уже значительно превосходит размеры самого кресла, а шарики всё никак не заканчиваются.

Когда мы наполнили два мешка и наконец-то освободили ванну, я наивно думала, что самое страшное уже позади.

Но когда мы вернулись в комнаты, я очень быстро узнала две вещи:

1. Выражение verfickter Dachhase (буквально <очень плохой> крышный заяц, если я правильно поняла, то это относилось к Карасю).

2. Мой кот очень тупой и не понимает с одного раза.

Кудрявого пуделя мы чистили уже в четыре руки, что само по себе было довольно запоздалым, потому что за час Карась успел растащить шарики по всей квартире, снова вываляться в них и снова растащить по всем углам. Потом мы долго отдирали шарики от стен и мебели, иногда проявляя чудеса гибкости, то ныряя под стол, то протискиваясь за шкаф.

И вот почему-то никому из нас не пришло в голову куда-то спрятать первый мешок с шариками...

Тем временем совершенно оправившийся от стресса Карась решил оказать нам посильную помощь и подрал этот самый первый мешок. Я узнала ещё одно красивое слово Schietbüdel и, в свою очередь, обогатила лексикон Андреаса новыми русскими словами. Кот тщетно пытался распластаться на полу и затечь под холодильник, но у него ничего не вышло, потому что надо меньше жрать.

Помните сорок девять данаид, которые обречены вечно наполнять водой бездонный сосуд? Вот это были мы с Андреасом. По моим прикидкам в кресле-мешке должно было остаться меньше половины шариков, но на вид оно было совершенно таким же, как раньше.

Под утро мы победили шариковую лавину и в изнеможении забрались на кровать-чердак, чтобы использовать её исключительно по прямому назначению.

Я ещё запоздало почитала о том, как правильно ухаживать за кресло-мешком и наткнулась на отличный рассказ о том, Почему нельзя стирать пенопласт... Это несколько примирило меня с собственной тупостью и я спокойной уснула.

Назавтра я вторично обнаружила, что убрать наполнитель за один день не получится.

Собственно, наполнитель из квартиры убрать вообще невозможно, что бы вы ни делали и как бы ни обследовали каждый угол, проклятые шарики останутся тут навеки и будут встречаться вам при каждой уборке. Но это уже не так страшно, потому что оба чехла я намертво зашила толстыми нитками и новое шариковое торнадо нам не грозит.

Хотя...

А сегодня с утра я наблюдала язык международного общения во всех смыслах.

Семь утра, в гостиной пыхтит Лёша с гирей. И на скакалке прыгает, разумно полагая, что если наши соседи снизу любят бухать до полуночи, то они непременно полюбят слушать, как с утра прыгают прямо по их похмельным бошкам.

Карась в то же время робко начинает утреннюю арию голодающего кота.

Но к этим звукам с утра я уже привыкла. А вот к тому, что за окном какой-то поляк выясняет отношения со своей пассией по телефону, я не привыкла. Он орёт, я не сплю, а что самое обидное, я из его воплей понимаю только "курва" и "я пердоле", а у них там может дело серьёзное и хотелось бы, так сказать, в общих чертах понять, что им нужно.

Спустя минут пять к этому утреннему пердоле присоединяется мужик с вежливой претензией, мол, какого хера ты орёшь, нехороший человек, а ведь я и твою маму, и папу и и собаку Жучку ублаготворял неестественным образом. Причём, что особо интересно, орёт перестать орать второй мужик на русском, языки друг друга они взаимно не знают, однако каким-то удивительным образом понимают друг друга. Но поляк орёт просто непонятно, а русский скучно, потому что у него очень скромный словарный запас и никак не отражает всё богатство нашего матерного языка.

Ещё минут через пять выходит немец и начинает орать, чтобы все немедленно перестали орать. И вот тут я аж заслушалась, потому что мужик уж очень живописно описывал свои горячие фантазии, а именно сношение ректальным способом в отверстие, которое, по его мнению, находится на лбу спорящих (Stirnarschloch), причём насквозь (durchficken), причём оба спорящих являются ошибкой сексуального контакта (Fickfehler), которым не повезло родиться с женским половым органом на лице (Fotzengesicht), избравшими своим способом передвижения ползание на жопе (Arschkriecher), но другого от людей, находящих радость в совокуплении с лягушками (Froschficker), и ожидать нельзя. Что характерно, он тоже не был полиглотом и не знал языков своих оппонентов, а они, очевидно, ни слова не знали по-немецки. При этом все трое прекрасно понимали друг друга и явно наслаждались общением.

Мне очень хотелось выйти из дома и поучаствовать в этом празднике жизни, но тогда получилось бы нечестно, потому что польский язык я знаю только на уровне бобра.

Даже не знаю, ставить ли тег #котодойч, но всё-таки поставлю, наверняка пригодится приложить иной раз кота словом Klugscheißer (засранец, буквально - умносруль). Хотя вот Карась чаще всего Arschgeige, то бишь заноза в заднице, но буквально "жопная скрипка", потому что немецкий всё-таки очень, очень образный язык.

Хохлатые макаки — это животные, которые вызывают у меня когнитивный диссонанс. Как биолог, я всей душой желаю спасения вымирающему виду. Но как обычный человек я в ужасе от бандитизма и пофигизма, что процветает в их обществе.

Хохлатые макаки потихоньку вымирают. Они полностью истреблены на острове Лембех, а на трёх оставшихся — Сулавеси, Манадотуа и Талисе — встречаются всё реже. Животные страдают от уничтожения тропических лесов, их мясо считается деликатесом, поэтому численность животных постоянно сокращается. Во всём этом виноват человек, перестраивающий мир под свои нужды.

Но это не отменяет того факта, что все хохлатые макаки — отбитые бандиты, совершающие набеги на поля местных фермеров. Если голодающих обезьян из разорённых лесов можно понять, то налёты сытых и преуспевающих стай из природоохранных территорий вызывают у местных лишь ненависть. Оно и неудивительно: хорошо организованная банда из 25-50 макак весом в 5-10 кило способна за один заход разорить мелкого фермера или нанести серьёзный ущерб фруктовому саду средней руки.

Причём превентивные меры по защите урожая не работают вообще! Макаки настолько не боятся людей, что готовы воровать еду прямо на глазах её хозяев. А если попытаться разогнать обезьян, они ещё и огрызаться будут, параллельно набивая объёмные щёки сладкой мякотью. Удалось отогнать пушистых бандитов? Значит, они просто вернутся через пару дней в том же составе. И будут приходить, пока не закончится пища на участке.

Есть ли хоть какой-то предел их наглости? Судя по всему, нет. Они готовы разбрасывать и изучать вещи даже в присутствии недовольных людей. Впрочем, иногда это приводит к забавным казусам. В 2011 фотограф Дэвид Слейтер отправился в Индонезию, чтобы фотографировать наших героев. Он установил оборудование, после чего отошёл на пару минут. Этого времени оказалось достаточно, чтобы обезьяна схватила фотоаппарат и перенажимала на нём все кнопки. Совершенно случайно у неё получилось селфи. Причём довольно неплохое!

Но такие мелкие занятные ситуации не меняют общего отношения местных жителей. Своими выходками приматы доводят фермеров до белого каления, и вот они уже входят в лес с ружьями наперевес, чтобы окончательно разобраться с проблемой. А там хохлатые макаки — лёгкие мишени. Они спокойно прогуливаются между деревьев среди бела дня, почти не замечая людей. Разбегаться приматы начинают только после первых выстрелов.

Но почему обезьяны так пофигистически относятся к смертельной опасности? Почему продолжают совершать набеги на территорию людей?

Потому что за миллионы лет эволюции на изолированных островах их чувство самосохранения здорово притупилось. Немногочисленные мелкие хищники архипелага опасны лишь для детей и молодых одиночек, но не для стай взрослых крепких приматов с клыками по 5 сантиметров! Макаки привыкли чувствовать себя хозяевами жизни. Разбойничьи налёты, с их точки зрения, — всего лишь поход за особо вкусными и сладкими фруктами. Вот животные и гибнут тысячами, даже не понимая, что они делают не так.

Однако сокращение численности чёрных обезьян — это проблема для всей экосистемы острова. 70% рациона макак — это фрукты всех сортов и размеров. Как и любые нормальные приматы, они съедают плоды целиком, вместе с семенами. Семена покидают пищеварительный тракт неповреждёнными в нескольких километрах от материнского дерева, что ускоряет расселение деревьев в десятки раз! Остальные 30% рациона — мясо. Макаки поедают любую живность небольшого размера: инвазивных грызунов, насекомых-вредителей, мелких хищников. Иными словами, они уничтожают чрезмерно расплодившихся животных, тем самым поддерживая хрупкий экологический баланс.

Банды макак состоят из нескольких крупных самцов, вчетверо большего количества самок и их многочисленного потомства. Внутри стаи существует довольно сложная иерархия, в которой каждый примат раболепно прислуживает старшим и старается держать младших в страхе. Чем ближе макак к вершине, тем более высокоранговые партнёры ему положены в брачный период!

Размножение хохлатых макак — ещё одна сомнительная тема, которая не добавляет очков симпатии в глазах человеческого общества. Макаки не слышали ни про моногамию, ни про полигамию, ни про любую другую попытку систематизировать любовные отношения. Когда самка жаждет размножаться, она привлекает внимание мужчин ярко-красными седалищными мозолями. Она будет делить постель с несколькими наиболее перспективными самцами. Парни, впрочем, тоже верность хранить не спешат. Они и сами рады заходить в гости сразу к нескольким красоткам. И никаких ссор на почве ревности!

После месяца такой разнузданной жизни самка гарантированно забеременеет. А через 180 дней у неё появится единственный ребятёнок. Первые 4 месяца после рождения он не будет отлипать от мамы. Затем начнёт потихоньку изучать окружающий мир, а через год откажется от питания молоком. К 3-4 году жизни юный макак достигнет половой зрелости.

Дальше возможны варианты. Самки почти всегда остаются в родной стае. А вот юнцов взрослые самцы выставят на мороз — конкуренты им не нужны. Следующие пару лет отщепенцы будут нагуливать массу в гордом одиночестве или в составе группы таких же раздолбаев. А потом молодой самец, пышущий силой, постарается выбить себе место в одной из стай. Удаётся это не всем, конкуренция высока. Впрочем, макаки могут себе позволить несколько лет неудач. Средняя продолжительность жизни приматов — 18 лет, у них есть время для обучения и подготовки к захвату власти.

Бартек Осталовский - единственный в мире профессиональный гонщик, который водит ногами. У этого поляка нет рук, но он дрифтит лучше, чем некоторые водители с «полным комплектом конечностей».

При помощи 5G они дистанционно разгружают суда и контролируют ИИ-машины, которые автоматически подвозят и загружают контейнеры в грузовики

Стоит признаться, мне было очень тяжело, с моральной точки зрения, читать, а затем переводить этот рассказ.

Автор: Elliott Avery. Мой перевод, вычитка: Sanyendis

Оригинал можно прочитать здесь

Я плохо помню свою жизнь до того, как в ней появился он – человек, благодаря которому невозможно было укрыться от правды, человек, который теперь навсегда останется частью меня. Его звали Джошуа Смирнан.

Мой отчим. Законность его брака с моей матерью была, в лучшем случае, сомнительна, но он стал единственным отцом, которого я когда-либо знала. Маме не нравилось, когда я задавала вопросы о своём настоящем отце. Не знаю, потому ли, что Джошуа мог услышать и… расстроиться, или потому, что эти воспоминания причиняли ей боль. Но порой она всё же рассказывала мне кое-что о нём. Она говорила, что он служил в армии и погиб, исполняя свой долг, вскоре после моего рождения. Что у неё были проблемы с получением его пенсии, или чего-то подобного, от военных, и что они так и не рассказали ей, как же именно он умер. Может, отчасти именно поэтому она так хотела оставить нормальный мир.

Насколько мне известно, мама не слишком интересовалась религией, пока отец был жив. Возможно, так она хотела заполнить пустоту, поселившуюся в её сердце. Всё началось с небольшого кружка, где обсуждали Библию. Они собирались в университете, где она когда-то училась. Моя мать никогда не рассказывала о том, что же она изучала до того, как ей пришлось бросить учёбу из-за беременности. Она говорила, что это уже не имеет значения.

Именно там она столкнулась со своей бывшей одноклассницей. Ту женщину звали Мэри. Именно она познакомила мою маму с Джошуа Смирнаном.

Моя мама и Мэри стали хорошими подругами и проводили вместе немало времени. Думаю, даже мои самые ранние воспоминания связаны не с матерью, а с тем, как я оставалась в доме моей тёти и играла в мячик с Персивалем, её маленьким пёсиком, пока мама с Мэри где-то гуляли. Позже я узнала, что, когда тётя выпустила Персиваля побегать на природе, его сожрал койот. Мир – жестокое место. Но к тому времени я уже и так успела это осознать.

В какой-то момент Мэри начала выказывать недовольство обычной церковью и библейской группой, собиравшейся в кампусе. Она говорила, что церковь, мол, стала «вялой». Что это уже не больше, чем просто «клуб по интересам». В какой-то момент она нашла людей, разделявших её мнение. А потом она завлекла к ним мою маму.

Мне было около трёх лет, когда мама впервые привела меня в мрачное помещение бывшего магазина, которое арендовала группа, называвшая себя «Церковью Божьей Нетленной Истины». Поначалу меня немного смутило это название, поскольку ни внешний вид этого здания, ни его внутреннее убранство ничуть не походили ни на одну церковь, которую мне доводилось видеть. Здесь отсутствовали типичные архитектурные изыски, которые обычно представляешь, когда речь заходит о церкви: ни колокольни, ни высоких сводчатых потолков, ни витражей. Только грубая деревянная кафедра возле одной из стен простого, отделанного белой штукатуркой помещения, и пара десятков разномастных стульев, выстроившихся перед ней в ряд. Однако человека, стоявшего за кафедрой, ни у кого не повернулся бы язык назвать «обычным».

Джошуа Смирнан был высоким, худощавым мужчиной со впалыми щеками и неряшливой шевелюрой. Его суровое, угловатое лицо выглядело так, словно его вырезали из дерева. Он наводил на мысли о чём-то из христианского искусства эпохи Возрождения, о временах, когда Церковь ещё не погрузилась в декадентство, приняв языческое, романское искусство, воспевавшее жизнь и человеческое тело. Он проповедовал о том, что мы живём в падшем мире, полном смерти и разложения, и только угождение Богу и подготовка к вечному пребыванию в единстве с Ним имеют значение. Глядя на это холодное, неживое лицо, любой поверил бы в эти слова.

Несколько месяцев каждое воскресенье мы приходили туда и слушали проповеди этого человека. В его голосе звучали какие-то зловещие нотки. Ничего похожего на выступления более «консервативных» священников, эмоционально вещающих с кафедры о геенне огненной, об огне и сере, ожидающих грешников. Нет, Смирнан говорил словно бы чуть отстранённо, будто его слова о Боге, о том, как Он проклинает или спасает тех, кого хочет спасти, о радости, которую Он получает от страданий людей злых и гордых, были чем-то само собой разумеющимся, таким же научным фактом, как, например, существование земного тяготения. Его речи не походили на безумный бред очередного психопата, ищущего в Писании оправдания своим патологическим влечениям. Этот человек действительно верил в то, что говорил.

Хотя я была ещё ребёнком, у меня уже начинали формироваться определённые представления об истине, религии, природе мира. Обычно, когда люди говорили о Боге, ангелах или чём-то подобном, у меня возникало ощущение, что это если не выдумка, то, по крайней мере, не настолько реально, как я сама или всё, что я могу потрогать или увидеть своими глазами. Но тогда я сидела на этом неудобном пластиковом стуле, держа за руку маму, которая зачарованно смотрела на стоящее за кафедрой худое существо с мёртвыми глазами, и слушала, как Смирнан говорит о Слове Божьем без тени сомнения или иронии, так, как не говорил никто из знакомых мне взрослых. Тогда я чувствовала на себе взгляд Бога. Мне было страшно, и Смирнан говорил, что у меня есть все основания этот страх испытывать.

Я чувствовала, что Бог смотрит на меня, даже когда проповедь заканчивалась. Каждую секунду своей жизни я старалась вести себя так, чтобы не навлечь на себя Его гнев. Я страшно боялась, что не смогу спастись, несмотря на все мои усилия, что не стану одной из избранных, «ибо долог путь и тесны врата, ведущие в жизнь вечную, и немногие пройдут ими».

Иисус Навин знал, что его прихожане борются с соблазнами этого мира, что все мы боимся разгневать Бога. Поэтому Смирнан придумал план, как помочь нам, как сделать так, чтобы мы смогли жить праведно. Объединив все наши сбережения, мы смогли бы купить несколько акров земли далеко за городом, где паства проводила бы время в созерцании и прославлении Господа. Это казалось самым логичным решением.

Мне было грустно оставлять позади грешный современный мир, особенно прощаться с друзьями, которыми я успела обзавестись в детском саду. Кимми, любившая собирать жуков, Даррен, всегда таскавший с собой игрушку в виде толстенького плюшевого тюленьчика, Омара, который хотел стать певцом, когда вырастет. Но в то же время я стыдилась своей грусти. Я знала, что мама приняла правильное решение. Я знала, что так хочет Бог.

После долгих часов езды в фургоне по извилистым горным дорогам мы вместе с несколькими другими членами общины прибыли, наконец, в лагерь. У мамы была машина, но она продала её вместе с большей частью наших вещей, чтобы пожертвовать деньги на это дело. Место выглядело великолепно. На многие мили вокруг простирались зелёные поля, окружённые высокими холмами и лесом. Когда-то, более века назад, здесь располагалась плантация, и в центре участка стоял величественный старый особняк с несколькими гостевыми домами и большим срубом, в котором раньше держали рабов. Жизнь там была простой. Большинство взрослых работали в поле, а мы, дети, когда миссис Джонс, бывшая учительница, не учила нас читать и тому подобному, выполняли посильные задания, например, вручную заряжали патроны.

Мужчины никуда не ходили без оружия. Они добывали мясо, охотясь на оленей и диких птиц, но были исполнены готовности защищать эту землю от всех, кто не разделял наши убеждения.

Вскоре после того, как мы прибыли, Смирнан заинтересовался моей матерью. Она всё ещё была довольно молодой и выглядела весьма привлекательно. Он приметил её во время очередного объезда полей, и, я полагаю, просто обязан был её заполучить. Она, разумеется, невероятно гордилась тем, что великий пророк почтил её своим вниманием. Вскоре после этого Натаниэль Джеффрис, правая рука Смирнана, провёл свадебную церемонию.

Рядовые члены общины жили в бревенчатых бараках, но мы с мамой переехали в большой старый плантаторский дом с колоннами, стоявший в самом центре. Там жили сам Смирнан, двое других его жён и множество их ребятишек. Сначала это казалось мне довольно странным – во внешнем мире я никогда не слышала о том, чтобы у кого-то было больше одного мужа или одной жены. Но, по крайней мере, с моими новыми братишками и сестрёнками было довольно весело. Мы неплохо уживались и часто играли вместе, когда не работали по хозяйству или не учились. Но, к сожалению, я не могу сказать того же о моём новом отце.

Хотя я изо всех сил пыталась жить так, как велел Бог, не проходило, пожалуй, и пары дней, чтобы не оступиться и не совершить какого-нибудь проступка, который, по мнению Смирнана, заслуживал самого сурового наказания.

После очередной порки, когда я, вся в слезах, вытирала кровь, он, казалось, продолжал издеваться надо мной. Это было хуже всего.

«Я лишь делаю то, что должно, – говорил он. – Страдания принесут тебе избавление от гордыни. Только через страдания ты сможешь приблизиться к Господу». Его голос звучал так же холодно и отстранённо, как во время проповедей, будто он считал меня не частью своей семьи, а всего лишь ещё одной задачей, решить которую требовал его долг священника. Когда я пыталась пожаловаться матери, та лишь повторяла, что он делает это для моей же пользы, и что я должна извлечь из этого важный урок. Но какой именно урок? Я боялась Бога. Я хотела угодить Ему. Но как, как могла я сделать это?

Со временем я начала чувствовать разочарование. Я стала сторониться моих сводных сестёр и братьев. Смирнан порой наказывал и их тоже – если они действительно вели себя плохо. Но он никогда не бил их так же часто, как меня. Возможно, всё потому, что он не был моим биологическим отцом.

В одной из книг о животных, которую миссис Джонс как-то оставила в классной комнате, я прочитала кое-что интересное: когда самец обезьяны встречает самку, он часто убивает всех её детей от других самцов. Хотя в Библии говорилось, что людей создал Господь Бог, я помнила, что во внешнем мире верят, будто мы каким-то образом произошли от обезьян. Тогда я, кажется, начала всё понимать. Смирнан был всего лишь обезьяной-переростком, он прятал свою животную жестокость за красивыми словами о Боге.

Однажды я нарисовала Смирнана, изобразив его в виде длиннолицей белой обезьяны в одеянии священника. Я показала картинку Ребекке, моей сводной сестре, почти что моей ровеснице, и она тоже посмеялась. Но Джейкоб, один из наших старших братьев, застукал нас и рассказал обо всём Смирнану. Он жестоко выпорол нас обеих, но в подвале заперли только меня одну.

Я просидела там, внизу, неделю. Там стояла бадья с водой, из которой можно было пить, но никто и не подумал принести мне хоть немного еды. Я кричала, плакала и стучала по двери, пока руки не начали кровоточить, но никто так и не пришёл. Я думала, что, должно быть, так и умру здесь, что наказание свыше наконец-то меня настигло. К своему собственному удивлению я поняла, что не слишком переживаю по этому поводу. Что бы Бог или дьявол ни готовили для меня в следующей жизни, это не может быть хуже, чем жить в одном доме с Джошуа Смирнаном. Сама не знаю, испытала ли я облегчение или разочарование, когда меня наконец-то выпустили. Смирнан молча бросил пригоршню медных гильз и мешочек с порохом мне на колени и сказал, что накопилось порядком работы, пока я бездельничала. Моя мать не произнесла ни слова. Тогда она уже носила под сердцем своего первого ребёнка от Смирнана. Думаю, она видела во мне всего лишь ещё один отголосок своей прошлой жизни во внешнем мире.

Так прошли следующие несколько лет. Мать, переключившая всё своё внимание на растущий выводок моих сводных братьев и сестёр, и приёмный отец, который наказывал меня за любой проступок, явный или мнимый. Я почти смирилась с этим. Но вскоре после того, как мне исполнилось двенадцать, всё стало ещё хуже.

Проснувшись однажды утром, я почувствовала сильное недомогание. Я ощутила ужасную боль и увидела пятна крови на нижнем белье. Я подумала, что умираю, и, в ужасе крича, бросилась к матери. Не думаю, что я по-настоящему рассчитывала на её поддержку, но больше обратиться за помощью мне было не к кому.

К моему удивлению, мать проявила гораздо больше участия, чем я ожидала. Она обняла меня и гладила по спине, пока я не успокоилась. А потом ласково объяснила, что моей жизни ничего не угрожает, просто я взрослею и становлюсь женщиной.

По крайней мере, по второму пункту она оказалась права.

Узнав о том, что у меня начались месячные, Смирнан заявил, что меня пора выдавать замуж. Теперь я стала женщиной и мой долг, как супруги и матери, служить общине и приносить в неё новую жизнь. Я была потрясена. Я не чувствовала, что готова к этому, но знала, что спорить бессмысленно. Смирнан утверждал, что женщина должна подчиняться мужчине, как мужчина подчиняется Богу. Всё прочее – не более, чем гордыня.

Так что не прошло и месяца, как меня обручили с Мэтью Брюэром. В отличие от меня, моей матери и большей части общины, Мэтью не был с нами с самого начала. За годы, прошедшие с момента образования общины, к нам порой приходили люди из внешнего мира. Смирнан отправил Натаниэля и прочих самых доверенных последователей проповедовать на улицах и в других церквях, где священники разделяли его взгляды. Как-то раз он даже провёл онлайн-службу. Хотя Смирнан никогда не распространялся о своём прошлом, позднее я узнала, что до того, как обрести своё истинное призвание, он работал с компьютерами.

Почти все новые члены общины задерживались не более, чем на пару недель. Жизнь в работе и молитвах казалась им слишком суровой. Мэтью оказался одним из немногих оставшихся. Он жил с нами уже около года и его даже допустили в ближний круг Смирнана, когда меня пообещали ему в жёны. Думаю, несмотря на отношение Смирнана ко мне, таким образом он хотел поощрить Мэтью за верную службу.

Мэтью был лет на двадцать старше меня. Бледное, квадратное лицо с близко посаженными глазами, грязные светлые волосы, вечная ухмылка. Он был довольно низкорослым для мужчины, но широкоплечим и крепко сбитым. Его сильные руки могли бы раздавить мой череп так же легко, как куриное яйцо. Мягко говоря, я нервничала, узнав, что предназначена ему в дар.

Смирнан сам провёл церемонию нашего «бракосочетания». Я была в простом белом платье, Мэтью красовался в мундире, который, как я позже узнала, он приобрёл на распродаже военного имущества. Моя мать, кажется, переживала не меньше моего, но так и не высказалась против.

Мы с Мэтью должны были жить в одном из маленьких гостевых домиков. Я никогда раньше не заходила внутрь. Мне хотелось сперва осмотреться, но Мэтью сразу потащил меня в сторону спальни. Я сказала, что ещё не готова. Он ответил, что не имеет значения, готова я или нет.

Я не буду говорить о том, что случилось после. Вы и так всё понимаете, а если, к собственной удаче, нет, то вам и не надо этого знать. А если вам хочется услышать всё в подробностях, какое, чёрт побери, право вы имеете этого требовать?

До того, как я встретила Мэтью, я никогда не думала, что могу ненавидеть и бояться другого мужчину сильнее, чем Джошуа Смирнана. Но в холодной, расчётливой жестокости Смирнана, по крайней мере, присутствовала своего рода логика. Я обычно понимала, за что ожидать наказания, и могла внутренне приготовиться к порке. С Мэтью всё было иначе. Он мог взорваться безо всякой на то причины, его настроение мгновенно менялось по нескольку раз на дню. Он мог избить меня, просто чтобы выместить своё недовольство, а потом наброситься, чтобы утолить похоть. В остальное же время Мэтью постоянно излучал скрытую угрозу, словно свернувшаяся кольцами гадюка, готовая ужалить. Находясь с ним в одной комнате, я чувствовала себя так, словно рядом бродит рычащий дикий зверь. Но где-то после года такой жизни я стала привыкать даже к этому.

Я поняла, что лучше всего – не думать ни о чём. Заполнить себя пустотой. Отправлять супружеский долг. Работать в мастерской. Сидеть рядом с мужем на проповедях, которые читал мой приёмный отец, вместе с остальными членами общины. Терпеть его жестокость по ночам. Не думать ни о чём. Не гадать о том, хочет ли этого Бог, потому что ответ может причинить слишком много боли.

Я думала, что так будет всегда. Я смирилась с этим. Возможно, Смирнан был прав. Я избавилась от своей гордыни и тщеславия и стала жить так, как и положено по воле Господа нашего праведной женщине.

Но потом у меня случилась задержка.

Я не сказала ни слова – ни Мэтью, ни моей матери. Никому. Я просто задумалась. Я не могла больше представлять внутри себя пустоту, ведь теперь я не была пустой. Я думала и думала – о том, что растёт внутри меня. Каким человеком станет мой ребёнок. Я думала о своих сводных братьях и сёстрах, о том, как это может отразиться на них.

И я ушла. Я шла всё дальше и дальше.

Когда я слишком устала, чтобы идти пешком, то поймала попутку до города. Добравшись до цивилизации, я разыскала дом моей тёти. Она расплакалась, увидев меня спустя почти десять лет. Она рассказала, что много раз пыталась связаться со мной и моей матерью, но та заявила, что больше не желает знать никого из внешнего мира. Когда я объяснила ей, почему сбежала, тётя отнеслась ко мне с большим пониманием. Она спросила, не хочу ли я сделать аборт, и я согласилась так быстро, что даже сама удивилась.

По пути в больницу я думала: «Вот так. Я больше не одна из них. Бог меня не простит». И мне было плевать. Я снова могла допустить мысль, что, может, Смирнан ошибался. Может, нет никакого Бога, или Бог был вовсе не таким, как Смирнан себе воображал. Может, слова о Боге являлись лишь прикрытием для его собственной жестокости.

Но в глубине души, видя блеск медицинских инструментов, я продолжала сомневаться, не пытаюсь ли придумать оправдание своим поступкам.

Когда всё закончилось, я с радостью готовилась забыть всё случившееся, но тётя уговорила меня обратиться в полицию. Мэтью и Смирнан должны предстать перед судом, сказала она. К сожалению, всё оказалось не так-то просто. В местном полицейском управлении к деятельности Смирнана относились с одобрением. Его слова о суровом наказании свыше пришлись по душе слишком многим. Расследование свернули.

Однажды Мэтью захотел забрать меня назад. Я не видела его, только слышала голос. Тётя велела мне подняться в свою комнату и спрятаться.

Звук его голоса, доносившийся снизу, заставил меня упасть на пол. Задыхаясь, я вцепилась обеими руками в живот, когда воспоминания обо всём, что он со мной делал, разом навалились на меня. Всё начнётся снова. Но потом раздался звон, и я услышала кое-что новое. Мэтью кричал от боли. Я нашла в себе силы перевести дух. А потом улыбнулась. Не помню, когда я улыбалась в последний раз. Крики скоро стихли, и несколько минут спустя тётя поднялась в комнату и обняла меня. Она сказала, что он ушёл, и теперь всё будет хорошо.

В ярости Мэтью ударил по входной двери и разбил расположенное в ней окошко. Он глубоко порезался осколками стекла, и приехавший с ним другой член общины увёл его прочь. Тётя сфотографировала разбитое окно и вызвала полицию. Она собрала измазанные кровью осколки и положила их в холодильник, чтобы Мэтью не смог отвертеться.

На следующий день нам пришло письмо от Смирнана, в котором лежали бумаги о разводе и письмо, где говорилось, что мы никогда не услышим больше ни о нём, ни о Мэтью, если я не стану поднимать шумиху, всё подпишу и отзову обвинения. Я подписала всё без колебаний. Тётя заметила, что я веду себя глупо, ведь свадьба даже не была настоящей. Я ответила, что просто хочу, чтобы всё это закончилось.

Джошуа Смирнан, как и мой муж, исчезли из моей жизни. Я была свободна. Или, по крайней мере, так думала.

Я пыталась ходить в школу и жить нормальной жизнью, но воспоминания о том, через что мне довелось пройти, продолжали преследовать меня. Я записалась к психотерапевту. Но то, как доктор смотрел на меня, и его голос, когда он принялся расспрашивать, что Мэтью со мной делал… Я поняла, что он ничем не лучше моего бывшего «мужа», разве что чуть менее жесток. С тех пор я не пыталась обращаться за помощью к докторам.

Я пыталась забыться. Алкоголь, наркотики. Мужчины, женщины. Я ненавидела свою жизнь, но ещё больше мне хотелось бы, чтобы Смирнан и Мэтью могли увидеть меня, погрязшую во грехе, и знали, что не в состоянии наказать меня. Никто больше не сделает мне больно, кроме меня самой.

Моей тёте горько было смотреть на то, что я творю с собственной жизнью. В конце концов чаша её терпения переполнилась. Она сказала, что ей очень жаль, но у неё нет больше сил всё это выносить. Если я не могу держать себя в руках, мне придётся подыскать себе новый дом. И я ушла.

Несколько следующих лет пролетели мимо, словно городские огни, мелькающие в окне мчащегося автомобиля. Наркотическое забытьё сменялось короткими, болезненными периодами ясности. Когда всё завершилось – худшим из возможных способов – мне исполнилось девятнадцать.

Я была на вечеринке, проматывала то, что удалось заработать, помогая одной банде, промышлявшей разбоем и грабежами (по крайней мере, мои навыки работы с оружием, которые я получила в общине, где-то пригодились), когда передняя дверь с грохотом слетела с петель, и дом наполнился вооружёнными людьми.

К тому времени меня уже задерживала полиция в доброй дюжине городов, но на этот раз нагрянули федералы. Оказалось, хозяин дома вёл дела с какой-то большой шишкой, которую они пытались накрыть уже несколько лет. Почти всех гостей отпустили через пару дней, но в моих документах копы нашли кое-что интересное.

Джошуа Смирнаном (как они мне сообщили, на самом деле его звали Джером Каплан) и его последователями занималось ФБР в связи с многочисленными сексуальными преступлениями и торговлей оружием. ФБР засадили бы его за решётку до конца жизни, но им не хватало доказательств – ввиду скрытности культа, с одной стороны, и благодаря пособничеству местной полиции. Когда они узнали, что я была его приёмной дочерью, то тут же увидели в этом свой шанс.

Федералы уже пытались засылать агентов в общину под видом новых прихожан, но, мягко говоря, безуспешно. По-видимому, один из них действительно уверовал в слова Смирнана и сдал тому своих напарников. Всех немедленно выдворили вон. Церковь приостановила набор новых членов, так что следователям пришлось придумывать новые варианты. Если они не могут внедрить в общину людей со стороны, может быть, они примут кого-то, кого уже знают?

Они хотели, чтобы я вернулась и стала их информатором. В противном случае мне дадут максимальный срок за наркотики, которые нашли у меня в карманах. Я ответила, что не могу это сделать. Что я сама была одной из жертв тех самых преступлений, которые они расследуют. Что я не могу вернуться к ним снова. Что именно из-за них я впервые попробовала наркотики. Но стоявший передо мной агент с суровым лицом просто повторял одно и то же, словно робот.

Отправляйся обратно в общину или сядешь в тюрьму. Только два варианта.

Я выбрала тюрьму. Я уже несколько раз попадала в камеру на месяц-другой, сейчас мне грозило два года. Я думала: «Ну не может же всё стать ещё хуже?»

Оказалось, что может.

Конечно, у меня нет доказательств, но я уверена, что федералы подкупили охрану и, возможно, кого-то из тюремных группировок, чтобы они издевались надо мной. Чем больше я старалась не высовываться, тем сильнее мне доставалось. Я не слишком удивилась, когда, придя однажды в себя в медпункте, в третий раз за полгода, с колотой раной в подреберье и трещинами в черепе, я обнаружила рядом с кроватью одного из этих ублюдков в чистеньком тёмном костюме.

– Хорошо, – сказала я, слыша, как дрожит мой голос. – Я согласна.

– Правильный выбор, – ответил он ровным голосом.

Я лежала в тюремной больнице, пока, на их взгляд, моё состояние не стало удовлетворительным, а потом меня отвезли в мой родной город. После стольких лет всё здесь изменилось. Окна многих домов были заколочены, на месте старых кварталов выросли высоченные кондоминиумы фаллической формы. Не осталось ничего, что пробуждало бы во мне тошнотворные воспоминания о детских годах.

Если бы я верила в приметы, то, возможно, сочла бы это дурным знаком.

Мне выдали серьги со встроенными миниатюрными микрофонами и передатчиками и высадили где-то в трущобах, снабдив указаниями, где чаще всего появляются члены общины, когда приезжают в город. На второй день я встретила Джейкоба, моего сводного брата, в захудалом оружейном магазине на окраине города.

Меньше всего он ожидал увидеть меня снова, спустя столько лет. Я рассказала, будто собиралась купить ствол, чтобы застрелиться. Будто совершила огромную ошибку, покинув общину. Что жизнь во внешнем мире оказалась бессмысленной, и я глубоко сожалею о том, что упустила свой единственный шанс жить так, как угодно Господу. Как он думает, спросила я, примет ли наш отец меня обратно? Джейкоб ответил, что, скорее всего, он не будет возражать, и предложил поехать вместе с ним к Смирнану.

ФИНАЛ

В конце прошлой недели мы ездили в Иерусалим. Сначала мы не очень хотели ехать, потому что устали за неделю отпуска. Но там было шоу. Лазерное. И проходит оно три раза в неделю по 20 минут. Мы просто обязаны были ехать.

Шоу проходит на смотровой площадке, с которой открывается вид на весь Старый Город, Стену Плача, Аль-Аксу. И вдруг  мы услышали ангелов. Чудесная музыка, казалось, лилась ниоткуда и отовсюду одновременно.

Божечки! Это была свадьба. Да какая!

Конечно я полезла повыше, чтобы всё снять.

А в конце были танцы.

Потом гости спустились в ресторан, из которого отлично было видно шоу, начавшееся через пару минут

Качество видео не очень, так как пришлось его сильно сжать.

В общем, нам понравилось гулять на халяву на чужой свадьбе)) Чего и вам советую.

Остальные фото из серии тут.

 Все мы люди, подвержены разным эмоциям. Бывает, выведет человек из себя так, что и грубое слово в его адрес вырвется. Даже на работе. И даже в медицине. Ах да! Многие считают, что с получением диплома о медицинском образовании человек утрачивает право на отрицательные эмоции, тем более на их выражение. И еще медики должны быть очень терпеливыми, уравновешенными, спокойными и не иметь мнения, не совпадающего с мнением пациента и его родственников. Тем более на скорой. Но все равно, несмотря на мнение многих экспертов, медики тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И бывает, что с языка слово дурное сорвется. Даже по отношению к пациенту. Даже в его присутствии.

Врач рассказала.

«Так неудобно получилось. Приехали к старушке одной на вызов. Спрашиваю ее:

— Что случилось? Почему решили скорую вызывать? — И другие вопросы пытаюсь задавать.

А она все:

— Ась? Че? Ниче не слышу? А?!

Толка нет. Голос, чувствую, сейчас сорву. Плюнула и пробурчала себе под нос:

— Тьфу ты! Дура старая.

— Сама такая будешь! — отвечает старуха.

Вот ведь ведьма старая. Все прекрасно слышит, оказывается, глухую только изображала. Но все равно неудобно получилось».

Уважаемые коллеги, не все люди настолько глухи, насколько прикидываются. Будьте бдительны — следите за своими высказываниями.

 Помните, как оканчиваются некоторые сказки: жили долго и счастливо и умерли в один день? Но такое случается не только в сказках. Расскажу вам одну историю. Её мне рассказал коллега, который работает по совместительству и на Скорой города Екатеринбург. Вот там всё и произошло.

Приехала бригада на вызов к пожилой женщине, которой стало плохо. Бригаду встретил муж пациентки, проводил на кухню, где она лежала на полу, а сам сел на стул за холодильником. Медики зафиксировали клиническую смерть у женщины и приступили к реанимации. Дышали, качали, стучали, адреналин вводили - делали всё, что положено. Но вернуть к жизни не удалось. Через полчаса констатировали биологическую смерть. Позвали мужа умершей. А в ответ - тишина. Заглянули за холодильник - а там труп сидит. Спасать его уже было поздно.

Вот так жизни бывает - жили муж с женой вместе долго, возможно счастливо, и умерли не просто в один день, а даже в один час. Так же хочу....