Гончарное
Оцените керамопорно по шкале от 1 до 10.
~
Семейство восседало за моим обеденным столом, словно за своим собственным. Они ели, смеялись и беззаботно проживали минуты вечернего спокойствия. Но веселье сразу угасло, стоило мне появиться в дверях. Они сидели там, уставившись на меня, будто как на самую неуместную в мире вещь. Будто это я была здесь не дома.
Томас нарушил мертвенное молчание:
– Эбигейл, вот и ты. Хочешь рассказать нам всем, что произошло в подвале, да?
Подыгрывай, Ева. Не нагнетай. Жди помощь.
Но какого черта они все выглядят так спокойно?
– Я… Я искала инструменты и заблудилась в темноте. Это… я просто вспомнила кое-что страшное, и… воображение взяло надо мной верх. Но сейчас все в порядке.
Томас слегка кивнул: “Молодец”. Дети тоже кивнули. Но Пейдж просто уставилась на меня, прищурившись.
Резкий порыв ветра ударил по дому. Окна жалобно зазвенели. Лампы мигнули. Семейство подскочило на стульях от неожиданности. Томас глянул в окно, печально качая головой.
– Эти бури все сильнее год от года. Надеюсь, электричество не отключится. – Жестом он пригласил меня сесть. Поколебавшись мгновение, я заняла пустой стул.
Пейдж стиснула рукоятку зазубренного ножа для мяса.
– Ваша тетя скоро съезжает, дети. – Нож вонзился в стейк, выпуская струйки крови когда-то живого существа.
Дженни – девочка, прятавшаяся в подвале, – сидела напротив, молча глядя на меня. Но она больше не казалась мрачной. Нет, она была довольной. Я уставилась на нее в ответ, ища признаки наигранности, но ничего не заметила.
– Эбби? – позвал Томас.
Я перевела взгляд на него.
Он моргнул, как видно, ожидая ответа на вопрос, которого я даже не слышала.
– Ты хотела рассказать, почему решила переехать, – подтолкнул он.
– А.. – Я откашлялась. – Я… думаю, мне нужно сейчас побыть одной… Кажется, это самое подходящее время.
Дети синхронно кивнули.
– Ну, нам точно будет тебя не хватать. – Томас продолжил. – Но, думаю, мы все согласимся, что пора что-то менять.
Я снова сумела выдавить из себя улыбку. Сколько еще получится вытерпеть?
– Итак. – Томас отвернулся от меня, теперь обращаясь к дочери. – Как дела в школе?
– Я… Я не знаю.
– Ух ты, не знаешь! Первый раз такое слышу, – игриво поддразнил ее Томас.
Дженни улыбнулась еще шире, слегка пожав плечами.
Томас наклонился вперед:
– Расскажи мне о чем-нибудь ОДНОМ, что сегодня произошло. Только об одном, вот и все, чего я прошу.
Что происходит?
Сохраняй спокойствие, Ева. Он просто издевается над тобой.
Дженни рассмеялась:
– Хорошо, ммм… там… сегодня в классе была собака.
– Собака? – переспросил Томас.– Что собака делала в классе?
– Это… это была собака-поводырь, – застенчиво заерзала девочка на стуле.
Томас посыпал солью свой стейк.
– Собака-поводырь? Это как?
– Ну, это собака… и она помогает слепым людям ходить, – просияла Дженни.
– Ух ты. Собака-профессионал.
– Как это? – вклинилась я.
Томас приподнял бровь:
– Профессионал?
– Угу.
– Это тот, кому платят за работу.
– О… не думаю, что собаке платят.
– Ну, как-то должны.
– Может быть, угощениями? – предположила Дженни. Так искренне.
Томас усмехнулся и взглянул на меня глазами, полными родительской гордости: “Разве она не прелесть?” На мгновение я почти забыла, что за ужас творился вокруг. Как будто сидела за обычным семейным ужином, но потом…
– …Как там твоя городская подруга? – Пейдж уничтожила мираж, словно почувствовав мою слабость. Меня резко выкинуло в долбаную реальность.
– Что?
Она неторопливо отправила в рот еще один кусок стейка.
– Твоя подруга из города все еще предлагает свободную комнату?
Я озадаченно покачала головой, не зная, что ответить.
Пейдж вздохнула.
– Твоя подруга Чарли.
У меня в животе внутренности скрутило в скользкий комок.
– О… Не знаю, если… если она еще живет там. – Подыгрывать становилось все труднее.
– Хмммм, – вступил Томас, поливая соусом картофельное пюре. – Мы что-нибудь придумаем. Не спеши, ты всегда можешь задержаться здесь, если нужно. Еще неделя для нас вполне приемлемо.
Пейдж неодобрительно зыркнула на него.
Вау, целая неделя, чтобы съехать из собственного дома.
– Спасибо, Томас. Очень щедро. – Черт, прозвучало саркастичнее, чем я хотела.
Пейдж фыркнула и вскочила из-за стола. Подошла к шкафу. Схватила с полки бутылку любимого красного вина Чарли. Внимательно оглядела полки, чуть замешкавшись. Взяла штопор. Села. Воткнула штопор в пробку…
…Очередной безжалостный порыв ледяного ветра сотряс дом. Свет замигал, лампы с треском включались и выключались, пока…
Темнота.
Электричество все-таки вырубилось. Если бы не оранжевое свечение пламени в камине, нас укрыла бы кромешная тьма.
Томас раздраженно выдохнул:
– Ну здорово. Пойду принесу свечи. – Он поднялся из-за стола и вышел прочь.
Это мой шанс? Что делать? Входная дверь заперта. На окнах решетки. Эбигейл, королева муравьев, бродит по подвалу. Черт. Я свои мысли-то с трудом могла расслышать – Пейдж с мерзким скрипом вкручивала гребаный штопор, не сводя с меня глаз. Сука делала это нарочно. Наконец, она выдернула пробку и наклонила бутылку над бокалом. И лила, лила вино до тех пор, пока стакан не наполнился до краев. До краев? Изящно.
Но… в неровном свете я заметила подвеску на шее Пейдж.
Подвеску Чарли на шее Пейдж. Машинально я потянулась к заднему карману джинсов. Пусто. Поток эмоций захлестнул меня. Горе. Страх. Растерянность. Ярость. Из стучащих висков, чувства жаркой волной разошлись по всему моему телу, по рукам, ногам, каждой мельчайшей клеточке, словно неконтролируемый лесной пожар.
До сих пор я гнала от себя мысли о том, что произошло внизу. Чарли не пряталась. Чарли не держали в плену. Чарли была мертва. Да, видимо, так оно и было. Эбигейл говорила, что Чарли жива, но я же видела тот гребаный молоток. Весь в крови. А теперь Пейдж–ЕБАНАЯ–Фостер сидела передо мной, надев медальон Чарли как свой собственный.
– Где ты это взяла? – выпалила я.
– М-м? – Пейдж спокойно смотрела на меня, лениво потягивая вино.
– Медальон, где ты его взяла?
– В магазине.
Я встала. Дети напряженно выпрямились. Пейдж уставилась на меня в замешательстве. Шаг вперед.
Погоди-ка, что я здесь делаю? Какой был план?
– …Эбигейл? – занервничала Пейдж.
Она все что-то говорила, но я будто вылетела из реальности. Вся во власти прошлого. Воспоминания разыгрывались в голове, словно фильм. Странные, маленькие моменты, которые навсегда впечатываются в память. Как Чарли, бывало, фыркала, когда смеялась, а потом смеялась еще больше от смущения. Как освещалось радостью ее лицо, когда мы видели собаку, подставляющую улыбающуюся морду встречному ветру из окна машины. Как она обнимала меня сзади и утыкалась подбородком в шею ночью. Все это пролетало у меня в голове, а потом…
…Даже не поняв, что делаю, одной рукой я схватила Пейдж, а другой – штопор. Оттащила ее от стола, с грохотом уронив стул.
Время почти остановилось. Я поднесла штопор к горлу матери, и дети закричали. Камин потрескивал. Снаружи завывал ветер. Но Пейдж… она молчала. Впервые в жизни ей, черт возьми, нечего было сказать. Ни единого гребаного слова. Только музыка испуганного быстрого дыхания.
– Ух, сейчас… – Томас вошел в столовую, подсвечивая путь телефоном.
Я развернула Пейдж лицом к нему:
– Где Чарли?
– Дети, идите в свои комнаты. Заприте двери.
Ни звука. Дети просто сидели, парализованные страхом.
– СЕЙЧАС ЖЕ! – прогремел Томас. Они выбежали из кухни. – Эбигейл… – Теперь он говорил так спокойно, как только мог. – Ты должна отпустить ее…
– Что, блять, случилось с ЧАРЛИ?
Он глубоко вдохнул. Выдохнул.
– Она живет в городе. Ты сама нам рассказывала, Эбби…
– Томас, хватит. Я не Эбби. С меня хватит этого дерьма. Просто скажи, где Чарли или…
– …Т-Томас, пожалуйста, – пролепетала Пейдж сдавленно.
– Пейдж, не волнуйся. Она ничего тебе не сделает. Эбби, послушай меня. Чарли в порядке. Мы можем позвонить ей прямо сейчас, она все объяснит… Эбби, это не твоя вина. Это все лекарства. Я знаю, что доза для тебя слишком маленькая. Вот что происходит. Ты просто в ломке, разум играет с тобой… Твой куратор уже едет. Тебе помогут и… – Он поднял телефон. – Видишь? Я только что позвонил им…
– ТОМАС! – Я закричала так громко, что даже дом вздрогнул. – Томас. Выслушай меня. И слушай внимательно. Если ты сейчас же не скажешь мне, где Чарли, все кончится очень, ОЧЕНЬ плохо.
Штопор впился в кожу Пейдж. Она вздрогнула.
– Т-Томас, просто скажи ей. – От страха ее начало трясти.
Томас шагнул чуть ближе к нам:
– Эбби, послушай меня. Ты должна успокоиться. Сосредоточься на ощущениях. Сосредоточься на…
..Погоди-ка, как он узнал об этом?
– …Сосредоточься на…
Зрение: светлые патлы Пейдж. Ошарашенное лицо Томаса. Красные отблески камина.
Звук: стук сердца. Испуганное дыхание. Вой ветра.
Запах: красное вино. Кровь. Отчаяние.
Прикосновение: ладонь крепко сжимает штопор…
Внезапная резкая боль пронзила мое правое бедро. Все тело сжалось в отчаянной судороге. Я отшатнулась, отпустила Пейдж и взглянула вниз. Твою мать. Она вонзила мне в ногу нож…
…Но мои руки… ладонь была пуста. Штопор исчез. Пейдж рухнула на пол как подкошенная. С окровавленным ножом в руке.
Она лежала на полу, задыхаясь, захлебываясь. Что только что произошло? Мои глаза метались, как загнанные кролики, я все пыталась понять…
Вот он. Штопор. По самую рукоятку вбит в горло Пейдж. Я… Я не хотела… Все должно было быть… Тонкая струйка крови стекала из раны на пол. Мать медленно открывала и закрывала рот, словно рыба выброшенная на сушу. Будто она пыталась говорить. Пыталась дышать.
– Пейдж… – ошеломленно прошептал Томас. Я спотыкаясь попятилась на кухню.
Очнувшись от оцепенения, он рухнул на ее тело. Обхватил голову, держал за шею, пытаясь остановить кровотечение…
– Пейдж… – Он пристально смотрел ей в глаза, но она уже ничего не видела. Зрачки метались из стороны в сторону. Пустые. Отчаяние нарастало. Он надавил сильнее, но кровь все бежала.
У меня голова шла кругом. Прихрамывая на раненую ногу, я вышла в коридор. Пейдж не человек. Она не настоящая. Это все не по-настоящему. Но казалось таким реальным… Реальнее, чем все, что когда-либо происходило со мной. Все воспоминания, хорошие или плохие, все, что я когда-либо чувствовала, не имело больше значения – все утонуло в настоящем.
Шатаясь, я вошла в залитую лунным светом прихожую. Входная дверь. Заперто. Не удивлена. Блять… Нужно выбираться отсюда. Я взглянула на ногу: кровь пропитала джинсы. Разберемся с этим потом. Сначала нужно выйти на улицу.
…Молоток. Можно попробовать выбить им замок.
– Пейдж… – рыдал Томас в кухне. – Я здесь, я здесь, Пейдж. Я с тобой.
Сосредоточься, Ева.
Стремглав я бросилась в гостиную, добралась до тихого уголка, схватила молоток и рванула обратно в прихожую. Так же, как пару бесконечно далеких дней назад вытаскивала гвозди, воткнула раздвоенный конец в дверную раму и дернула на себя. Дерово ощетинилось выломанными щепками. Я все тянула, тянула…
Жуткий крик разорвал воздух. Животный. Исполненный невообразимым горем. Яростью. Томас. Я точно знала, что это значит:
Пейдж умерла.
– Нет… нет… НЕТ! – Издав странный гортанный стон, он замолчал. Стук. Кулак впечатался в пол. Удар был таким сильным, что я услышала треск половицы.Снова крики. Удары. Грохот. Теперь он ломал вещи, разносил мою кухню на куски. Полный ярости.
Я все сильнее давила на дверь, но бесполезно. Никакого эффекта.
– ЭБИГЕЙЛ! – завопил он. Жаждущий убивать.
К черту дверь. Не выпуская молоток, я побежала наверх. Томас ворвался в прихожую как раз тогда, когда я исчезала на площадке второго этажа.
Правая нога окончательно онемела, я держалась за стену, подволакивая ее, и брела по коридору. Позади по лестнице грохотали ШАГИ. Как нарастающая дробь барабанов войны.
Первая дверь. Попробовала открыть – заперто. Следующая. Заперто. В конце коридора… спальня Эбигейл. К черту. Я ворвалась внутрь и захлопнула дверь. Прижалась к ней спиной. Оглядела комнату в поисках места, куда могла бы спрятаться…
Эбигейл. Эбигейл стояла в дальнем углу своей спальни, спиной ко мне, опустив голову. Дрожала… рыдала… всхлипывала… и все хныкала:
– Я не знала… Прости… прости… – Снова и снова. Простить за что?
Дверь распахнулась. Томас снес меня как товарный поезд. Толкнул к забранному решеткой окну, впечатал предплечье в мое горло, угрожая раздавить гортань. В полном молчании. Смотрел мне в глаза. Яростно. Печально.
Хватая ртом воздух, я покосилась в дальний угол. Эбигейл исчезла. Была ли она вообще? Перевела глаза на Томаса.
До этого мне казалось, что он просто играет, но теперь… Он и правда верил, что это его дом. Что я его сестра…
– …Мы так много сделали для тебя, – прорычал он, брызгая слюной мне в лицо. – Мы дали тебе ВСЕ! – Свободной рукой он схватил меня за волосы и ударил головой об стену. Пульсирующая боль. – Мы ПРИНЯЛИ тебя в НАШ дом. – Он снова ударил меня. Сильнее. Каждый удар все сильнее и сильнее. Боль охватила меня. Зрение затуманилось. Вот оно. Сейчас я умру. Сейчас…
Лучше врежь этому придурку.
Собрав остатки сил, я ударила его в живот левым коленом. Томас отшатнулся, хватая ртом воздух, и упал на колени.
Я все никак не могла отдышаться, сознание понемногу возвращалось…
…он поднял налитые кровью глаза, приготовился к прыжку…
…моя рука с молотком взлетела вверх. Тошнотворный ТРЕСК взорвал комнату, когда раздвоенный конец молотка впился в челюсть Томаса.
Все еще стоя на коленях, он не отводил от меня пораженного, полного неверия взгляда. Он не ожидал, что я способна на такое. Я тоже.
Несколько мгновений я смотрела на него, а потом… ударила ногой в живот и рванула молоток к себе. Металл разорвал красивое лицо с тошнотворным влажным хлюпаньем. Идеальные зубы рассыпались по полу, утопая в кровавой каше.
Томас рухнул. Кровь стекала по его челюсти, по шее. Жуткая рваная рана на щеке с болтающимся лоскутом плоти… Невыносимо.
Но я снова медленно подняла молоток, приготовилась…
…Томас зарыдал. Жалобные, нарастающие всхлипы заполнили спальню Эбигейл как ядовитый газ. Он прижал ладони к лицу, словно пытаясь собрать себя воедино. Кровь сочилась сквозь пальцы, в полный боли скулеж просачивалось все больше паники, отчаяния…
– Пожалуйста… пожалуйста не надо… Эбби, пожалуйста… – еле внятно бормотал он, пуская кровавые струйки слизи на пол.
…А я все стояла с поднятым молотком. Готовилась довести дело до конца, но… не могла. Несмотря на весь страх, всю ненависть, я не могла заставить себя добить его. С Пейдж все вышло случайно, я не убивала ее. Я не убийца. Я опустила руку. Окровавленный молоток выскользнул из ослабевшей ладони и упал на пол.
Медленно я поплелась обратно в коридор, вышла, толкнула дверь…
…глаза Томаса вспыхнули, уцелевшая половина лица исказилась в жуткой ухмылке:
– Куда ты идешь, Ева?
Рывком захлопнув дверь, я всем телом навалилась на нее. Какого хрена?? Почему он меня так назвал??
Придержи эту мысль.
Я схватила красный стул в коридоре и подставила его под дверную ручку.
Сосредоточься.
Но ПОЧЕМУ, черт возьми, он мне улыбался?
Остановись, Ева. Сосредоточься.
Помощь не придет, они бы уже были здесь…
Выйди на улицу, доберись до соседей.
Но входная дверь заперта. На окнах решетки. Может, есть какой-то способ…
Чердак. Круглое окно на чердаке. Там не может быть решеток. Иди туда, найди способ спуститься. Прыгай хоть в сугроб, если придется.
Я рванула к чердачной лестнице, опустила люк и, морщась от каждого движения, полезла наверх. Из спальни Эбигейл не доносилось ни звука. Ни стона, ни шагов, ничего. Только тишина. Угрожающая тишина.
Наконец наверху. Я побежала по узкому коридору.
Не обращай внимания на боль. Беги.
Голова кружилась, я спотыкаясь шла вперед. Угловая комната. Дверь. Круглое окно… С трудом подтянувшись, я выволокла непослушное тело наружу. Так узко. Извиваясь, почти прошла…
…чужая рука схватила меня за лодыжку и втащила обратно внутрь. Я упала, врезавшись подбородком в неоструганные доски пола, и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть расчерченное алым, изорванное лицо Томаса, блеснувшее в лунном свете.
Как он добрался сюда так быстро?
Он навалился на меня, вцепился руками в горло и начал СЖИМАТЬ.
– МЫ ПОСТРОИЛИ ЭТОТ ДОМ! – гремел он, голосом полным безумия, словно сумасшедший апостол, брызгая кровью мне в лицо.
Я била его руками, хваталась за запястья, пытаясь сопротивляться, но тщетно. Он сжал еще сильнее. Горло превратилось в сплошной комок. Я не могла дышать. Я угасала. Тени наползали, выбирались из уголков глаз, сужая зрение до точек в конце туннеля… Все превращалось в ничто.
– Мы посеяли лес. – Он понизил голос до шипящего шепота.
Ну здорово. Я умру под россказни маньяка-психопата. На самом краю зрения что-то блеснуло. Скосив глаза, я увидела их: универсальные цепи для шин. Спасибо, Чарли. В последнем рывке угасающей жизни я потянулась, пропустила пальцы сквозь звенья…
–...Мы дали жизнь…
Цепи ВРЕЗАЛИСЬ в висок гребаного Томаса. Его голова дернулась. Поток красной горячей крови хлынул на меня, на пол, на стены, на картину с черепахой…
Медленно он вновь повернулся ко мне. Пустые глаза. Сознание покинуло их. Кровь текла из трещины в виске, через дергающееся веко, прямо в голубой глаз, и капала мне на щеку. Хватка ослабла.
– Мы были… здесь до… еще до… – Его речь оборвалась, превратившись в бессвязное бормотание.
Не выпуская из рук цепи для шин, я оттолкнула его от себя и поднялась. Томас тоже попытался, но не смог. Упал на колени, сознание вспышками все еще мигало в пустом взгляде, неотрывно обращенном ко мне. Все продолжал что-то бормотать. Пытался подняться только для того, чтобы снова упасть. Я обошла его и встала за спиной.
– Где… Чарли? – спросила, задыхаясь. Лишь бессвязный поток слогов и звуков в ответ.
Хватит. Я глубоко вдохнула и на выдохе захлестнула цепи вокруг его шеи. Потянула. Он махал руками, хватал цепи пальцами, пытаясь сорвать их. Бесполезно. Слабо. Я потянула сильнее и уперлась коленом ему в спину. Надавила. Томас ахнул. Захрипел. Я потянула сильнее. Он закашлялся, разбрызгивая кровь. Он почти не мог бороться, слабея с каждым движением…
– СТОЙ!
Я обернулась.
В дверях стояла Чарли, смотря на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. В полнейшем шоке я отпустила Томаса и отшатнулась. Он упал лицом в пол, задыхаясь, едва живой.
– Чарли…
Но она не подняла глаз. Она смотрела вниз, всем существом впитывая вид полумертвого мужчины. А потом… перевела взгляд на меня.
Вихрь вопросов захлестнул меня так стремительно, что я даже не могла говорить. Но ведь ее телефон в подвале? Почему она в порядке? Как она осталась жива?..
И все это время мы обе хранили молчание. Я видела, как нарастает в ней страх… но она боялась не Томаса.
Она боялась меня.
– Чарли, подожди, – наконец смогла выдавить я. Опустила цепи и шагнула к ней.
Но она отшатнулась, быстро глянув на окровавленный металл в моей руке. Я бросила цепи и снова шагнула к ней. Чарли снова отступила, качая головой, едва сдерживая слезы. Опустошенная.
Входная дверь внизу распахнулась. Тяжелые шаги загрохотали вверх по лестнице. Сирены.
– Чарли, я все объясню, я могу… – Я запнулась, голос дрогнул. Она в последний раз посмотрела мне в глаза, отвернулась и исчезла за дверью.
– Она здесь, наверху!
– Подожди. – Я перешагнула через Томаса, вышла в коридор…
…двое полицейских схватили меня за руки, прижали лицом к стене – клочья изоляции резали кожу, как наждак. На запястьях защелкнулись наручники. Меня как куклу дернули назад. Я не сопротивлялась, не говорила, просто тупо смотрела вперед, пока они тащили меня через весь чердак. От потери крови сознание то и дело отключалось...
Несколько санитаров ворвались на чердак навстречу нам. На втором этаже я скользнула безучастным взглядом по стене: шахта кухонного лифта снова была скрыта под обоями, будто ее и не существовало вовсе. Мы завернули за угол. Из-за приоткрытой двери спальни на меня смотрела Дженни. Лицо полно безутешного ужаса.
Вниз по лестнице. В прихожую. К входной двери. Меня, безвольную и онемевшую, тащили вперед.
Переступив порог, я оглянулась…
Картина. На стене в прихожей. Ровно на месте круглой дыры в гипсокартоне. Томас с семейством на фоне дома: он сам, Пейдж, трое детей. Стоят перед входом, счастливые, улыбающиеся. А наверху, на чердаке, смутная фигура в круглом окошке. Одинокая. Вечно в ловушке.
Погода утихла. Буря закончилась, снег таял. Солнце всходило вдалеке над горами, раскалывая небо пополам на ночь и утро. Вокруг дома – целое столпотворение. Пожарные машины. Полицейские машины. Скорая помощь. Соседи толпятся на улице, а среди них и Харприт с Мигелем. Я все озиралась в поисках Чарли, но не могла ее найти.
Полицейские протащили меня по подъездной дорожке, вдоль желтых лент, сквозь толпу, на улицу…
…там на опушке леса. Снова закрывая лицо ладонями, будто играет в прятки. Эбигейл. Но вдруг она начала разводить руки в стороны. Открывать лицо. И вот показалась полностью. В свете раннего утра ее тусклые глаза наполнились жизнью. Впалые щеки расправились, зарумянились. Она взглянула сияющими глазами прямо в мою охваченную ужасом душу и улыбнулась. Безмятежная. Довольная и спокойная. Благодарная. За что? А потом она просто развернулась и ушла в темный лес. Подальше от толпы. От хаоса. От дома.
И прежде, чем я успела осознать, что это значит, меня швырнули на заднее сиденье полицейского фургона и захлопнули дверь.
Темнота.
***
Все называют меня Эбигейл.
Но я – Ева. Я родилась 3 октября 1987 года в 2:56 утра. Я живу на 3719 Херитэйдж Лэйн. Моего партнера, любовь всей всей моей жизни, зовут Чарли Бастиен. Мы ремонтируем старые дома и продаем их. Мы встречаемся последние семь лет. Меня зовут Ева Палмер, но все вокруг продолжают утверждать, что я Эбигейл Фостер.
Все официальные документы говорят теперь, что мой дом принадлежит семейству. И они живут там много лет. Все мои соседи это подтверждают. Даже Харприт и Мигель. Никто больше не узнает меня, в том числе и Чарли. Я ничуть не изменилась внешне, но все продолжают считать меня другим человеком.
И теперь, вопреки всякой логике и справедливости, я заперта в психиатрической лечебнице. Я – преступник, обвиняемый в убийстве и покушении на убийство. Запертый в комнатушке размером не больше гардеробной. Белые стены. Скрипучая кровать. Холодный, флуоресцентный свет. Не знаю, сколько времени я уже тут. Может, месяцы. А может, годы.
Местный главврач говорит, что я половину жизни провела в психбольницах, то попадая с обострением, то выходя обратно в мир. Они уверены, что я живу во власти психотических заблуждений. Что моя версия событий – та, которой я поделилась с вами, – лишь тщательно сконструированная галлюцинация, замешанная на крошках реальности.
Полное.
Гребаное.
Дерьмо.
Собачье.
Я прочитала достаточно, чтобы понимать, что галлюцинации и психотический бред так не работают. Не для непрерывных историй с определенными концами. Это были не галлюцинации. Не иллюзии. Каким-то образом Томас Фостер скомкал реальность вокруг меня, словно перетертую проволоку.
И я почти уверена, что его сестра Эбигейл помогла ему. Я все еще пытаюсь собрать события воедино и думаю, что она уничтожила настоящую меня в обмен на свободу. Что она подменила меня.
А что до остальных членов его семьи… не знаю, замешаны ли они или находились в каком-то подобии плена, или что-то среднее… Я все еще пытаюсь это осознать.
Чарли… По словам так называемых “официальных лиц”, Чарли была просто моим куратором. Работала волонтером на полставки последние шесть месяцев. Может, сейчас это и так. Может, для нее все так и есть в этой версии реальности…
Сначала я подумала, что надо мной просто решили злобно подшутить. Врачи и все остальные… Но ни соседи, ни друзья, ни мои собственные родители… никто больше не узнает меня. Как будто Томас Фостер вытолкнул меня в параллельный мир.
Мне не к кому обратиться. Чарли? Я пыталась связаться с ней десятки раз. Электронные письма, звонки и даже обычные письма… она не ответила. Ни разу.
***
Единственное, что здесь есть хорошего, – библиотека. Поймите меня правильно, я уверена, что здесь и правда могут помочь людям, которые нуждаются в помощи, но меня это не касается. Не я психопат, а Томас. Тем не менее, если бы в этом заведении не было библиотеки, велика вероятность, что я и правда сошла бы с ума. Есть даже компьютеры с интернетом. Медленным, но все же. В библиотеке я день за днем провожу исследования. Пишу свою версию событий, собираю осколки воедино. Дневник Эбигейл до сих пор при мне, так что многое я нахожу и в нем. Пытаюсь выяснить, кто такой Томас и как его остановить. Я не могу рассказать вам все, пока не раскрою дело. Но просто подождите. Весь мир скоро узнает, что Томас Фостер сделал со мной.
Как бы то ни было, мне не особо важно, верите вы мне или нет. Даже если бы я собрала все доказательства мира, для некоторых они все еще звучали бы неубедительно. Я просто хочу убедить тех немногих, кто мне еще не безразличен. А об остальных подумаю потом.
Но я все еще надеюсь. Несмотря ни на что. Пока я могу оставаться в своем уме, пока могу подыгрывать врачам. Если вдруг у меня не выбьют почву из под ног, я наконец-то смогу выбраться на волю. И тогда поговорю с Чарли лично. Объясню, что произошло. Найду способ вернуть прежнюю жизнь.
По крайней мере, еще неделю назад все виделось именно так.
***
Я лежала на кровати…
…муравей. На белом оштукатуренном потолке бесцельно бродил кругами одинокий муравей.
– Эбигейл? – Чей-то голос вывел меня из оцепенения. Я обернулась.
В дверях в окружении двух охранников стояла медсестра.
– У вас посетитель.
***
Холодный мерцающий свет флуоресцентных ламп заливал комнату свиданий. Выцветший кирпич стен. Россыпь столов. И по охраннику, вытянувшемуся в каждом дверном проеме.
Дверь открылась с механическим жужжанием, впуская…
Томаса Фостера. Отца. Моего предполагаемого брата. Липкий холод пробежал у меня по спине. Он посмотрел мне в глаза, криво улыбаясь: половину лица покрывали шрамы, но разорванная в клочья челюсть на удивление хорошо заросла. Яркие, живые глаза.
Я уставилась на руки, прикованные наручниками к столу. Почему-то ожидала, что пришла Чарли. Не знаю почему. Надежда делает свое дело.
Томас расположился напротив меня.
Долгое молчание разбавляло лишь жужжание ламп. Из глубины больницы донесся истерический смех, вскоре переросший в горестное рыдание.
– Эбигейл? – Томас первым нарушил тишину.
Я не подняла голову, пробегая глазами вдоль цепей наручников который раз.
Он прочистил горло:
– Это… нормально, если ты не готова говорить. Я понимаю. Просто пришел кое-чем поделиться. – Томас притормозил, ожидая встречного вопроса. Я молчала. Не дождавшись, он продолжил: – Это прозвучит странно, но… ты помнишь Уолтера?
Не-а.
– Уолтер, моя любимая черепаха… помнишь, ты рисовала его портрет мне на пятый день рождения. Он до сих пор висит у меня в кабинете наверху. – Томас шумно выдохнул. – Мне было шесть или семь, когда Уолтер умер. Даже это может казаться концом света, когда ты еще ребенок… Все пытались заставить меня не грустить. Ну, кроме папы. Он сказал, что к концу дня я должен прийти в себя. Мама говорила, что это нормально: “Томми, домашние животные умирают. Это просто часть жизни”. – Томас вздохнул, поерзал на стуле. – Не знаю, помнишь ли ты, но… только рядом с тобой мне и правда стало тогда чуть лучше.
Я подняла глаза. Но теперь он смотрел на стол.
– Ты просто села рядом, обняла меня за плечи и позволила поплакать. И все. Никаких нравоучений. Никаких ультиматумов. Ты просто тихонько сидела рядом и разрешала мне чувствовать себя дерьмово. Потому что нормально иногда чувствовать себя дерьмово, даже если просто умерла глупая черепаха. – Он шмыгнул носом, с внезапно повлажневшими глазами. – Боже, Эбби. Не знаю. Я много думал о тебе в последнее время и…
Томас посмотрел прямо на меня.
– Не страшно, если ты не хочешь говорить. Я понимаю. Просто хочу, чтобы ты знала… – Он сделал паузу, тщательно обдумывая следующие слова. – Я много работал над собой, и несмотря на все… на твой рецидив, мои травмы, смерть Пейдж… Я вернулся в церковь. Не знаю, в курсе ли ты, что я терял веру, но… – Томас снова замолчал, выжидая реакции. Я молчала. – Я говорил с врачами, они отмечают у тебя большой прогресс… Сказали, что, если будешь продолжать в том же духе, продолжать совершенствоваться, следуя их указаниям… Если не произойдет ничего неожиданного… Ты сможешь выйти на испытательный срок раньше, чем думаешь.
Я молчала.
– Послушай, – продолжил он. – Я много думал и пришел к выводу, что ты себя не контролировала. Ты была не в себе. Поэтому ты здесь, поэтому тебя лечат… Я просто хотел, чтобы ты знала… Эбби? – Он слегка наклонился. – Эбби, ты не могла бы на меня посмотреть?
Я медленно подняла голову и тупо уставилась на него.
Он ответил угрюмым взглядом.
– Я прощаю тебя.
Слова повисли в воздухе, как гнилостное зловоние, но я осталась бесстрастной. Снова отвела взгляд. Томас все продолжал мяться, ожидая ответа, но черта с два бы что получил. Я не собиралась играть в его игру. Больше нет.
Протянулось несколько напряженных секунд. Наконец, он сдался и медленно кивнул.
– Понимаю. Мы поговорим, когда ты будешь готова. – Томас встал, повернулся, собираясь уйти, но вдруг замер. – О… Чуть не забыл. – Он сунул руку в карман и вытащил коричневый конверт. – Охранники сказали, что тебе можно это оставить. – Конверт упал на стол. – Я знаю, что это много значило для тебя и Чарли.
И вот тогда я посмотрела ему в глаза. Лицо Томаса дернулось на краткий миг. Но маска дружелюбия снова упала, как забрало. Он грустно улыбнулся, развернулся и ушел. Только шаги звучали в тишине. Дверь с жужжанием закрылась.
Я сидела уставившись на конверт. Знала, что внутри, но не могла заставить себя посмотреть. Секунды тянулись, каждая как вечность… Я потянулась к конверту. Открыла…
…щемящая печаль заполнила каждую частичку моего существа.
Медальон Чарли. Как я и думала, там был медальон Чарли.
Я вытащила маленький металлический овал, откинула крышку…
Да. Так и есть. Мое фото. То самое, которые сняла Чарли в первые месяцы наших отношений. То самое, что висело в галерее в дождливый серый день с Сиэтле. То самое, на котором я больше похожа на смазанное пятно и закрываю лицо от камеры ладонью.
Единственное существующее фото Евы Палмер.
−•− ••− −•• •− •• −•• • − ••−•• −••• •• −−• • •−−− •−••
~
Оригинал (с) Polterkites
⠀
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Решили мы попробовать себя именно вот в таком стиле. Как по мне - вышло удачно.
Авторский нож "Звёздные войны"
Материал клинка - ламинат(bohler k100 в обкладках из 65г и анодного никеля)
Материал рукояти - чёрное дерево, рог лося,резьба с колеровкой по рукояти
Ножны растительного дубления с тиснением
"Гнев, страх, агрессия! Это Тёмная сторона Силы. Легко приходят, но тяжела цена за мощь, которую они дают"
Авторский нож "Дюна"
Материл клинка: ламинат(bohler к100 в обкладках из 65г, анодного никеля и AISI430)
Материал рукояти : стабилизированный ясень, рог лося с резьбой и колеровкой
Ножны - кожа растительного дубления холодной формовки
«В подсознании людей глубоко укоренилась мысль о том, что Вселенная должна быть логичной. Но реальность всегда хотя бы на шаг уводит нас за пределы логики».
Сегодня не было никаких предпосылок. Проснулась рано – два утренних заказа, и один на край географии)
Мурино! И люблю и не люблю этот район. Дождик и серость вокруг радости не добавляли. Но тут есть одно чудо техники – дроны для доставки. И сегодня я впервые повстречала такого Андрончика вживую))) Да, мне захотелось дать ему имя, настолько трогательно он выглядел, даже погладить чуть не потянулась.
На пути этого милаша встретился поребрик. Препятствие преодолимое, но это не быстро. И в это время мимо идёт мальчик лет трёх-четырёх. Я бы, может, и не заметила его, но он звонко произнёс: "Папа, он застрял!"
Я даже остановилась. А папа (спасибо ему) подошёл к Андроше и помог малышу забраться выше. Тот мигнул и деловито поехал дальше)))
Вроде мелочь, а настроение у меня сразу стало радужным!!! Ведь из мелочей и складывается наша жизнь! Цените такие моменты)))
UPD: Учитывая много желающих, которые не увидели опрос до 27, мы открыли голосование еще на пару дней. Опрос можно пройти до 1 апреля.
Стартуем! Представляем наш 5-й ежегодный опрос – мы с вами будем выбирать лучшие фильмы минувшего года в различных номинациях. Около 100 фильмов, мультфильмов и сериалов 2021 года; более 30 различных категорий; более 40 актеров и режиссеров – все это в формате опроса на гугл-формах. Выбери свои любимые фильмы, персонажей и актеров за год!
Единственная просьба перед голосованием – пропустите категории, в которых вы не смотрели больше половины фильмов, для "чистоты эксперимента".
Ссылка на опрос:
Опрос может занять 10-15 минут.
Опрос будет открыт до вечера воскресения (27.03.22), не откладывай на потом!)
___________________________________________
Через некоторое время мы объявим победителей, как в прошлом году. Подробнее о прошлогодних опросах и подготовке смотри тег Золотая печенька. Конкретно анонс этого опроса был тут.
Упражнение упражнению рознь, и их влияние на разных людей могут быть различными. Начиная от банальной антропометрии, заканчивая какими-то индивидуальными особенностями – это всё может влиять на «эффективность» упражнения. Но хочется рассказать о результатах систематического обзора 29 исследований, включая 507 участников, как 114 различных упражнений, в целом по палате, влияли на активацию двуглавой мышцы бедра [1].
Упражнений было много, поэтому учёные сгруппировали их в несколько категорий. Результаты исследования можете наблюдать на картинке ниже.
«Результаты этого систематического обзора показывают, что изокинетические упражнения и нордические сгибания (подъём корпуса стоя на коленях) кажутся лучшим вариантом для активации длинной головки двуглавой мышцы бедра».
К слову, про нордические сгибания говорится уже давно, и старые исследования тоже говорят о том, что это одно из лучших упражнений для бицепса бедра [2]. Рисунок прикладываю.
Если посмотреть таблицы, можно заметить, что упражнения типа выпадов и приседаний меньше всего воздействуют на заднюю поверхность. Потому как при одновременном сгибании в коленных и тазобедренных суставах, бицепс бедра практически не меняет своей длины.
Выводы:
- не всегда бОльшая мышечная активация означает бОльшую гипертрофию, но «эти данные могут помочь реализовать прогрессивную тренировочную стратегию для улучшения силы подколенных сухожилий и, следовательно, спортивных результатов»;
- для тех, кто не знает что такое нордические сгибания – смотрите мой видос на ютубе по ссылке [3].
Всем силы!
Смутные времена настали. Злые гейропейцы, понукаемые омерзительными пиндосами перестали поставлять в Светлую Россию свои железки. А я, как многие не знали, а большинство и знать не хотело, занимаюсь как раз изготовлением всяких железяк. И вот, значит, окрестные производства начали потихоньку переходить на китайскую продукцию. В качестве примера у меня есть типография, коферазвесочное производство, упаковочное и вчера ещё пластиколитейное присоединилось к стройному хору страдающих от китайского барахла.
Берём "кофейников". У них стоит итальянская линия. Уже 7 лет фасует кофе, зарабатывает деньги, не ломается, не требует особого обслуживания. Купили ей в пару китайскую линию. Денег заплатили, смонтировали, запустили - не работает.
Вот тут делаются эти капсулы для капсульной кофеварки. Как вы знаете, сверху каждая капсула запаяна фольгой. Хорошо, но китайская штука паяет не по всему кругу. Оставляет непропаяные места. Следовательно, капсула не герметична, следовательно, её можно выбросить просто. Техподдержка? Вы о чём? Дядюшка Ляо может и не против помочь, но не имеет представителей в РФ и тем более не имеет обученных ремонтников, чтобы приехали и настроили уже чёртов аппарат... Сейчас ведутся эксперименты: то кольца эти блестящие другие сделаем, то сам нагревательный элемент изменим...
Вот вчера очередную итерацию родили, сегодня попробовали:
Напомню, что человек УЖЕ заплатил китайцам несколько миллионов, а теперь платит мне за эти эксперименты, т.к. я тоже не спец по запаиванию капсул, а обычный металлист широкого профиля.
Вот полиграфисты соседние. У них машины MAN-Roland. Раньше покупали упоры в Европе и машина работала на комплекте упоров примерно 3 года. Теперь раз в год покупают в Китае... Цена, причём не в три раза меньше, а всего в полтора. А теперь уже и вовсе как немецкие раньше. Но увы. Китайцы скопировали изделие кое-как, поэтому оно как поддельные ёлочные игрушки - не радует. А именно цепляет (и портит) барабан, а также удерживает бумагу не там, где надо. Всего на 0,5мм - но таки не там! Хотя деталь - проста как мычание.
Казалось бы - делай такую же, благо одна смена этих упоров - 130 штук. Цена одной штуки - 50 евро. Но увы. У меня нет литейки... А делать это фрезеровкой - ценник будет оголтелый.
Есть контора, занимающаяся упаковкой ножей, вилок и т.п. пластикового для нужд кейтеринга. Китайская машина опять же. Ну вот как они это проектируют, что длины регулировки не хватает для натяжения плёнки? И опять - человек заплатил пару лямов за станок, а теперь платит мне за доработку.
Вчера вот человек приехал с пластиколитейного производства. Через всю Москву мчал. Потому что прессформы, которые он заказал у китайцев-производителей литьевого оборудования... ща внимание... не подходят к оборудованию этого же производителя. Не намного. Всего на 2мм... Но когда это железное и то железное - получается, эти 2мм впихуть никак не возможно. Пришлось расфрезеровывать на глаз отверстия для крепежа. Опять же: заплатил китайцам, теперь заплатил мне.
Ну вот как эту жесть можно объяснить? Ну видно же, что сама форма делалась на ЧПУ-фрезере. Как случилось так, что "дырки" не совпали? Почему у меня хранится архив ВСЕХ чертежей и 3d-моделей, которые я разрабатывал и изготавливал и даже если человек приходит через 3 года и говорит "а поооомнишь штуку? а сколько там межцентровое расстояние?", я ему отвечаю, "да, конечно, помню, там 147,5мм".
Вощем, ребят, китайцы имеют истинно безграничные технические возможности... но увыблять, настолько же безграничный долбоебизм и похуизм. Деньги получили, а дальше можешь хоть обугрожаться им судом, плохими отзывами и т.п. - да пох ваще. С Дону выдачи нет. А из Китая хрен дождёшься чего-либо, кроме соболезнований...
С одной стороны - мне бы радоваться. Чем хуже производствам с т.з. логистики из Европы и Китая - тем лучше мне. Эти все железки я буду делать. Но блять... увы, расходку-то я тоже покупаЛ импортную. Печаль, короче...
По просьбе @DinaMenaker в комментах к исходному посту выкладываю видео с экскурсией "Подземная Рускеала".
Насколько вообще переоценена Рускеала и стоит туда ехать?
#comment_231277184
Парк большой, красивый, но довольно однообразный. Мраморная шахта - как раз самое интересное, был там в конце января.
Перецеонена ещё и в плане стоимости. Рускеальский экспресс от Сортавалы - около 1,5 тыс.руб. в одну сторону, в обе стороны брать смысла нет. Я на нем возвращался, а в парк на автобусе ехал. Платишь за входной билет в парк, если правильно помню, 1600 рублей. Плюс экскурсия 2000 рублей, длится минут 40-50. Самое красивое в шахте - большой мраморный зал с провалом поверхности, там почти половина экскурсии проходит.
Кстати, о проблемах Сортавалы писал в посте Сортавала превращается в город-призрак? Заброшки и бродячие собаки в Сортавале (Карелия) - обращался к Парфенчикову, Главе Республики Карелия. Он отписался, что передал обращение в Администрацию Сортавальского муниципального района, но сразу слился отвечать на вопрос о результатах и принятых мерах. Жалобу на бездействие местных властей направил в Администрацию Президента, срок рассмотрения продлили с 30 до 60 дней, жду завершения их проверки.
Подрабатываю репетитором.
Добрый день! Думаю, в рамках ДоброВспышки и я могу предложить свою скромную помощь. Предлагаю консультации по любым вопросам в мире обучения физике и математике. Отвечу на любые вопросы, помогу подобрать учебные материалы, дам совет в мире экзаменов и прочее.
Связаться со мной можно в комментариях под этим постом или письмом на почту Alexjuriev3142@gmail.com.
Также при необходимости готов провести 10-15 минутную консультацию в Zoom. Разумеется, бесплатно. Школьникам приоритет.
Сразу замечу: если вы захотите меня спросить про учебную литературу, то обратите, пожалуйста, внимание на мой последний пост, в котором я уже указал несколько подборок. Возможно, там уже содержится ответ на вопрос.
Надеюсь, что смогу помочь.
P.S. При необходимости готов дать телефон, но на всеобщее обозрение его выкладывать не хочу.
Ммм, сразу вспоминается один случай. В конце 90-х РУВД Невского района г. Санкт-Петербурга изъяло контейнер с водкой "Black Death" (одфаги хорошо ее должны помнить). История самого контейнера была типичной для того времени - одна мутная личность отжала контейнер у другой мутной личности. Причем у первоначального владельца даже не было толком документов на этот контейнер. Вторую мутную личность задержали, первая под корягу нырнула и, таким образом, на территории РУВД остался стоять бесхозный контейнер с водкой. Конец 90-х, милиция, контейнер с халявной водкой, надеюсь не надо обьяснять как близки эти понятия. В общем, еще долгое время рабочий день многих сотрудников начинался с похода к закромам Родины.
Еще летом обещал выложить пост о том, как в средней полосе России, на Тамбовщине, выращивали экзотическое растение-мочалку люффу. Пообещал и забыл) А вот на днях @Stasan887 напомнил и, кажется, даже подписался. Теперь обещание не сдержать было нельзя. Итак, приступим.
Два года назад прочитали с женой о том, что у нас в Новосибирске, кажется, адаптируют к нашему климату всяких экзотов: люффу, момордику, лагенарию и прочие кивано. Заказали в этих ваших интернетах пакетики с семенами и, как труЪ-Мичурины давай их выращивать. В первый год момордика не взошла вообще ни одна (0 из 15 семян), бамия - три куста, лагенария - кустов шесть, люффа - три куста. Всё, кроме люффы, было крепкое и вполне прижилось на даче в открытом грунте. Люффа же была толщиной с провод для зарядки телефона, штук пять хлипких листиков. Высадили в грунт, когда уже было тепло даже по ночам, не меньше +15, плюс теплица, но всё равно, то, что люффа выжила, это не результат селекции, а заслуга целиком и полностью моего тестя. Привет вам, если читаете))) По осени собрали три небольших плода, из которых тесть сделал мочалки (как - не в курсе, просто отдал нам с женой готовые))) и набрал кучу семян, которые прорастили уже на следующий год. Учли все ошибки прошлого раза, поставили заранее теплицу, плюс рассаду посеяли куда раньше, примерно в начале марта. Выглядит растение примерно как огурцы.
В начале лета начала цвести крупными жёлтыми цветами (цвела почти до октября!!), а после цветов быстро получались завязи, лишние убирали, есть какая-то фишка у садоводов.
К концу лета вымахала она выше меня ростом, выше двух метров, оставили штук пятнадцать плодов.
Плоды здоровенные, но в пищу, естественно, непригодные, потому что внутри мочалка :)) Фотки сделаны в августе, а примерно в сентябре-октябре собрали это всё, тесть как-то их очистил (сорян, как-то это мимо меня прошло, а у него фоток не осталось) и получились мочалки. Вот такие.
Вот как-то так. Мой первый серьёзный пост, по традиции, не кидайте тапками)
Знакомьтесь, детище дизайнера Антонина Шумана. Чехословакия 50-60е.
Прибыли в заводской обивке, редкость в наше время. Старая ткань по внутренней стороне спинок была прошита вручную.
Эти стулья были массового производства. И все махинации со спинками происходили с каждым стулом.
Что-то увлёкся, поехали к делу :р
Клиент поставил задачу: удалить всю обивку, поролон и лак с морилкой.
Короче, полный апгрейд со всеми своими плюсами и минусами. Мы же пропустим все эти операции и перейдём к сливкам:)
Опишу один нюанс про ткань.
Материал для переобики был выбран клиентом. Он оказался с подложкой и про идею с шитьём прошлось забыть.
Такая прослойка делала заметными ручную строчку. А это скажу я вам, совсем не комельфо.
Решил сделать паз в корпусе при помощи бормашины и фризы. На деле получилась хорошая нычка для ткани:)
Цвет ножек подбирали под ткань. Лак использовали акрил-полиуретановый с 20% блеска. Наносили в три слоя, между слоями обязательно проходили губкой с 220 зернистостью. Это нужно для сцепки слоёв.
Из за эластичности ткани пришлось долго подгонять строчку на спинке. Она постоянно соскакивала, но вроде получилось зафиксировать.
Спинки крепил в самом конце, затянув на винты. Они скрыты под тканью.
Таки да, клиент остался довольный.
На этом всё, спасибо за внимание:)
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
~
Томас и Пейдж уставились на меня, будто ничего не происходило.
Будто они не слышали как телефон Чарли надрывается в подвале. Оскара этим господам. Но у меня не было ни времени, ни желания оценивать их потрясающую игру по достоинству. Если Чарли каким-либо образом оказалась в подвале, она может пострадать там. Если не хуже. Мне нужно спуститься вниз, позвонить в полицию и найти ее. НЕМЕДЛЕННО.
Сунув в карман телефон Пейдж, я стремительно пошла прочь из кухни.
– Ева, куда ты идешь? – Чертов Томас.
Не обращая на него внимания, я пересекла комнату, схватила фонарик с дивана…
– Ева, поговори с нами. – Этот ублюдок схватил меня за руку!
– Не смей, блять, прикасаться ко мне! – Я вырвалась и отшатнулась от мужчины. Тишина. Они уставились на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Правильно. Вам следует меня бояться.
– Ева, что случилось? – Боже, да его голос даже срывался. Вот это представление. Браво.
Сжав фонарик в руке, как дубинку, я попятилась к двери в подвал. Скользнула внутрь и захлопнула ее за собой. Темнота. Двумя руками я вцепилась в ручку, чтобы не дать Томасу пойти за мной… но он и не собирался. Еще пару мгновений простояла, прислушиваясь, но никто не шел к двери. Только вдалеке звучали приглушенные голоса. Я прижала ухо к двери.
– …Что если она найдет… – Голос Пейдж едва доносился, и я не смогла разобрать остальное.
– …Теперь это не имеет никакого значения… – Чуть слышно пробормотал Томас в ответ.
О чем они говорили? Да какая разница. Может, они вообще гребаные сатанисты. Найди Чарли.
Убедившись, что за мной никто не идет, я наощупь отошла назад, развернулась и спустилась вниз. У подножия лестницы достала телефон Пейдж и набрала 911. Два гудка…
– Оператор девять-один-один. Что у вас случилось? – Молодой женский голос поприветствовал меня.
– Вторжение в дом.
– Если можете, выйдите на улицу или забарикадируйтесь в комнате.
– Хорошо. – Только сначала найду Чарли.
– Имя?
– Ева. Ева Палмер.
– Ева, вы ранены?
– Нет.
– Злоумышленник все еще в доме?
– Да. Их больше одного.
– Можете описать их?
– Мужчина, женщина и… – Я запнулась. – Вы можете просто прислать помощь?
– И?..
– Трое детей…
– Трое детей?
– Да, э-э-э, это семья.
– И они вам угрожали?
– Да. Ну не дети, а родители. – Технически это ложь. Подайте на меня в суд.
– Они вооружены?
– Возможно. Я думаю, что они держат в заложниках мою девушку или навредили ей. На чердаке еще одна женщина. Она может быть сестрой того парня, я не знаю. Просто пришлите помощь. Быстрее.
– Адрес?
– 3719 Херитэйдж лэйн.
– Мэ-эм… к вам уже направлена машина.
– Отлично, спасибо.
– Нет, я имею в виду, что кто-то с этого адреса уже вызвал наряд на беспорядки.
– Беспорядки?
– Да. 51-50. Это были вы?
– Нет… – Дайте угадаю. Их вызвал Томас. Никчемный кусок дерьма.
– Мэ-эм?
Блять. Я что сказала это вслух?
– Ева… Оставайтесь на линии до прибытия полиции. Из-за шторма наряд может приехать позже…
…И тут я заметила кровь. Дорожку из крошечных алых капель, тянущуюся по бетонному полу. Я опустила телефон, чтобы посветить…
…БАМ! Внезапный грохот наверху. Скрежет, будто по полу тащат что-то тяжелое. Топот шагов отовсюду… Будто десятки людей мечутся по комнате. Клубы пыли со свистом вылетали из-под половиц надо мной. Что там, черт возьми, происходит?
Сосредоточься, Ева.
Я захлопнула телефон. Полиция едет, и это главное. Даже если Томас первым вызвал их, что он скажет? “На самом деле это мой дом, видите, я тут поставил кресло-качалку”? Ну, удачи, приятель.
Кровавый след завел меня в длинный узкий коридор. Симметричные двери с двух сторон. Пронумерованные. Похоже на тюрьму. Или психбольницу. Какого хрена? С фонариком в руке я двинулась дальше. Брызги крови вели строго вперед, мимо нескольких дверей, и поворачивали в одну из открытых комнат. Затхлый закуток с кирпичными стенами.
Я пошла дальше, через всю комнатушку, туда, где кровь забрызгала кучу разношерстного хлама. Свет фонарика выхватил заваленный грудой мусора дверной проем. Быстро, как могла, я сгребала вещи и доски в сторону. Наверху скрежет и шаги становились все громче, все интенсивнее. Гул ударов чего-то массивного… Наконец, я добралась до двери.
Длинная, очень длинная потрепанная лестница уходила вниз в темноту. Подвал внутри подвала. Ну конечно. Внезапно шум наверху оборвался.
Тишина.
Два быстрых шороха раздались позади меня. Я быстро развернулась, осветив вход в комнатку. Пусто. Обеспокоенная, снова вернулась к лестнице и набрала номер Чарли. Два гудка…
…в темноте у подножия лестницы зазвучал знакомый рингтон. Хорошо. Жуткий под-подвал, встречай меня.
На последней ступеньке дорожка капель оборвалась. Как не было. Все началось здесь? Или закончилось? Я сошла с лестницы в огромную темную комнату. Мелодия звонка Чарли отражалась тут от стен, доносясь со всех сторон. Я пыталась уловить, где находится источник звука, и никак не могла. Свет фонарика по дуге обшаривал комнату, похожую на заброшенную шахту. Или пещеру.
Деревянные балки силились удержать на своих плечах тонны земли. Все помещение было завалено картинами: стопками и стопками картин. Ни одной из них не досталось места на стене, картины просто валялись на земляном полу, стояли приставленные к стенам, кучами громоздились по углам.
Рингтон Чарли смолк, лишь эхо последних звуков на мгновение задержалось в неподвижном затхлом воздухе. Тишина. Я набрала ее номер снова, но звонок не прошел. Нет связи.
– Чарли?.. – крикнула я. Нет ответа.
Преисполненная решимости, я двинулась дальше. Может быть, в этой рукотворной пещере найдется хоть что-то, что сможет придать смысл происходящему безумию. Но меня окружали лишь картины, и все они были похожи друг на друга. Этот дом в разных ипостасях: наполовину построенный, со свежим ремонтом, заброшенный, сгоревший дотла… На одном из полотен красовались только изображения окон и двери, сплошь усеянных крошечными черными точками. Муравьи?
Кто нарисовал это? Эбигейл? Это ее картина появилась над камином? А та, с улыбающейся черепахой на чердаке? Это тоже ее?
Осторожно пробираясь вперед, я наткнулась на картину с изображенными на ней людьми. Присела на корточки, вгляделась… Идеальная семья, как из старой рекламы семейных завтраков: отец – почти точная копия Томаса, вплоть до идеальной улыбки, мать и двое детей. Мальчик и девочка. Мальчик с глазами Томаса. Девочка с печатью печали на лице. Видимо, это портрет его семьи. Той, что жила здесь раньше. Томас, его сестра Эбигейл и их родители. Они выглядели настолько серьезно и традиционно, что по сравнению с ними семейство наверху смотрелось почти карикатурно. Почти.
Я уже собиралась уйти, но… На этой картине юный Томас выглядел неуместно, будто его пририсовали позже другой рукой. Не совсем верные пропорции. Руки чуть длиннее чем нужно, рот чуть шире. Даже краска выглядела чужеродно. Я мазнула кончиком пальца по лицу мальчика. Он был нарисован другой краской. Дешевый акрил… Влажный. Пораженная, я отдернула руку, оставив смазанное пятно на месте его челюсти…
…мимолетный блеск привлек мое внимание. Я резко развернулась, но увидела лишь старую масляную лампу. Она стояла на тесном письменном столе, заваленном стопками ежедневников, обитых темной кожей. А над столом, вдоль горизонтальной балки, оливково-зеленой краской была выведена фраза:
ТОМАС ФОСТЕР НЕ МОЙ БРАТ
Так… Я подошла с другой стороны. На дне лампы все еще оставалось масло. Рядом лежала упаковка старых спичек. Зажгла одну и поднесла к фитилю… тусклое мерцающее пламя ожило. Я снова огляделась, всем существом впитывая атмосферу комнаты в ее сюрреалистичности. На бесчисленных стопках картин дрожали искаженные тени. В дальнем углу валялся матрас, заросший плесенью и густо покрытый пылью. К нему, наверное, не прикасались годами. Эбигейл жила здесь, внизу? Над матрасом из дыры в потолке свисала веревочная лестница. Это может быть связано с кухонным лифтом?
Отвернувшись обратно к столу, я схватила первый попавшийся ежедневник. Быть может, там найдутся хоть какие-то подсказки?.. Но нет. Абсолютно все страницы были исписаны от края до края лишь одной и той же фразой:
Томас Фостер не мой брат. Томас Фостер не мой брат. Томас Фостер не…
Бесполезно. Я отбросила дневник в сторону и схватила другой:
Ты – часть дома. Ты – часть дома. Ты…
Бесполезно. Следующий:
Ты не та, кто они говорят. Ты не та, кто они говорят…
Ничего внятного. Ничего, кроме бессмысленного бреда душевно больного человека. Я готова была поспорить, что в следующем дневнике обнаружилось бы что-то вроде: “Нескончаемая работа без отдыха и развлечения делает Эбби скучной малой”. Но… почему она писала, что Томас ей не брат? Я уже собиралась идти дальше, когда вдруг заметила одинокий темно-красный отблеск в основании самой дальней стопки…
На каждой странице в дневнике оживала юная Эбигейл. Описывала переезд в новый дом. Говорила о том, как хочет стать художником. Как чувствовала себя не в своей тарелке, будто не собой…
Я все переворачивала пожелтевшие страницы, мельком улавливая кусочки трагической истории Эбигейл. И все искала хоть какую-то зацепку.
Она писала о том, как дети в школе издевались над ней за то, что она была слишком высокой. Что они дразнили ее “грязной Эбби”.
Писала, что однажды побрила голову. А родители в наказание заперли ее на чердаке и держали там, пока волосы снова не отрасли. Что они отправляли ей еду на кухонном лифте. Что в первую ночь на чердаке она проснулась вся облепленная муравьями. С ног до головы.
Писала о том, как ужасно расти единственным ребенком в семье…
Единственным ребенком?
А потом… потом на страницах дневника появилась история Тома. Как он стал ее “не братом”. О том, что однажды днем он вышел из леса. Что он жил здесь еще до того,как стены дома встали на этой земле. До того, как семена упали в почву и выросли деревья. Что он пытался свести Эбби с ума, но никто ей не верил. Как он пытался превратить ее в…
…что-то мелькнуло на границе зрения. Я поняла глаза.
Муравьи.
Над столом цепочка муравьев бежала пунктиром по надписи “Томас”, выползая из трещины в букве “О”.
Ну ладно. Сунув маленькую книжицу в карман, я пошла за муравьями, исчезающими за очередной стопкой рам для картин. Муравьи завернули за угол и убегали вдаль по сужающемуся прохду, уходящему в темноту. Я подняла фонарик, включила…
…Женщина.
Женщина стояла в самом конце тупика, спиной ко мне. Слишком высокая для Чарли. Грязно-белый больничный халат, прямо как на чердаке. Вот только почему-то казалось, что она стоит там уже годами, приросшая к земле, будто ставшая частью дома. Неподвижная. Безвольно свесив руки.
Сжимая левой ладонью… маленький молоток. Тот самый, которым я вытаскивала гвозди над камином. Но теперь головка была покрыта чем-то красным. Кровь…
…Затем ее начало трясти. Странное беззвучное дрожание, нечто среднее между плачем и смехом. Я отступила… неуловимым движением, будто сменился кадр, она повернула ко мне голову. Бледное лицо. Впалые щеки. Веки опущены.
Цепочка муравьев с бешенной скоростью взлетела по ноге женщины… запетляла по спине… плечам… и закружилась вокруг шеи на манер инфернального колье. Ее рот раззявился в болезненной зубастой гримасе, а затем… муравьи хлынули на ее лицо. Ныряли в нос, рвались в рот, извивались, отчаянно барахтаясь в трещинах меж больных зубов, пробирались под десны… Но она оставалась неподвижной.
Зрелище было настолько жутким, непостижимым, что я не могла поверить в реальность происходящего.
А затем муравьи начали исчезать. Потоками они убегали внутрь женщины, пока… пока не остался лишь один. Извивающееся черное тельце, застрявшее между ее кроваво-красными деснами. Ерзающее. Рвущееся… И проскользнувшее, наконец, меж зубов с едва слышным щелчком…
Эбигейл резко открыла глаза. Холодные. Синие. Широко распахнутые. Озадаченные. Она перевела взгляд на залитый кровью молоток в своей руке… Лицо наполнилось ужасающей смесью шока и невообразимой вины…
– Меня зовут не… – зашептала она…
Я отступила.
– Меня зовут не Ева. – Женщина развернулась и шагнула ко мне – внезапное, рваное движение, будто ее дергал за веревочки незримый кукловод. Еще один неровный шаг вперед, и рука с молотком взлетела вверх, готовая нанести удар…
Пора убираться. Я рванула прочь из комнаты. Эбигейл погналась со мной – шатающаяся смертоносная марионетка. Вверх по лестнице, через крошечную кладовку, в узкий коридор… Я бежала. Быстрее, чем когда-либо бегала за всю свою чертову жизнь. А за моей спиной босые ноги шлепали по бетону. Так близко.
– ПОДОЖДИ, – выдохнула Эбигейл позади.
И не думая останавливаться, я скользнула за угол. Двери по обе стороны узкого коридора мелькали мимо. Пронумерованные двери. Погодите-ка, разве я здесь уже не пробегала?
Впереди: тупик.
Надо мной: зловещий гул, вернувшийся с удвоенной силой.
Позади: шаги. Все ближе.
Выбора не осталось. Я протиснулась в ближайшую комнату, захлопнула дверь, потянулась к…
…замка не было. Блять. Судорожно я оглядывалась в поисках оружия, чего-нибудь, чем можно подпереть дверь, или места, где можно спрятаться… Но ничего не было.
Стоп.
В дальнем углу. Шкаф с раздвижной дверью. Ни минуты больше не раздумывая. я ворвалась внутрь, захлопнула дверь и всем телом заклинила створку. Грохот наверху не умолкал. Сердце вторило ему короткими, захлебывающимися толчками.
Блять-блять-блять-блять. Заткнись нахуй, Ева. Успокойся. Просто успокойся, черт тебя дери! Она всего лишь человек.
…да, вот только у нее молоток, вот только целый рой муравьев заполз ей в голову, вот только она, видимо, собирается…
ПРЕКРАТИ!
Просто… перестань. Во-первых, выключи фонарик. Он тебя выдает. Светишься как рекламный щит.
Так странно. Мой внутренний голос вдруг стал звучать разочарованно и устало, почти как голос Чарли. Не знаю, хорошо ли это, но… фонарик я выключила.
Выключила?
Да.
Хорошо. А теперь дыши. Медленно вдохни носом… задержи… выдохни ртом.
Я вдохнула носом… задержала воздух… выдохнула ртом.
Помогло?
Сердце все еще колотилось, чуть не разрываясь.
Давай еще раз, придурошная.
Ладно, наверное, мой внутренний голос звучал куда злее, чем Чарли. Но мне и правда помогало. Пульс замедлялся. Сосредоточившись на дыхании, я выглянула сквозь щель между дверцами шкафа в темную комнату. Шум наверху стал просто невыносимо громким. Что-то грохотало так, что сотрясался дом. А затем… дверь в комнатку распахнулась.
Мгновенная тишина.
С окровавленным молотком в руке она появилась в проеме. Эбигейл.
Глубоко пожалев о выбранном укрытии, я втянула побольше воздуха и затаила дыхание. Веди себя тихо.
Эбигейл вошла в комнату, согнувшись, чтобы не задеть головой косяк. Черт, какая же она высокая. Молоток подрагивал в поднятой руке. Она зашаркала глубже.
– Я… Прости… – Женщина замолчала, кружа по комнате, как зверь по клетке. – Прости за Чарли, – всхлипнула Эбигейл. – Она еще жива, но Томас сказал, что только так я смогу уйти…
Какого черта она говорит? Что случилось с Чарли? Это ее кровь на молотке? Вопросы молнией проносились в моей голове, но я игнорировала их, чтобы не потерять самообладание. Уйти отсюда. Сбежать. Выжить. А со всем остальным разобраться позже. Главное, не издавать звуков. Задержать дыхание и не выдавать себя. Легкие сжимались все сильней, спазмы иглами скалывали горло.
Целую вечность Эбигейл бродила по комнате. А потом резко развернулась, вздохнула и побрела прочь. Один. Болезненно. Медленный. Шаг. За. Другим.
Каждая клеточка моего существа вопила: не дыши!
Не вздумай, блять, дышать! Потерпи. Просто потерпи еще чуть-чуть…
С хрипом я втянула порцию живительного воздуха. Эбигейл замерла в дверном проеме. Оглянулась через плечо… И уставилась прямо на шкаф.
А потом наклонила голову. Прямо как та темная фигура у подножия лестницы в первую ночь. И вернулась в комнату. Из грязного уха вниз потекла тонкая дорожка муравьев.
Боже мой.
Эбигейл шагнула ко мне. Еще раз. И еще.
– Ева, ты здесь? – Теперь в ее шепоте сквозило едва сдерживаемое волнение, будто ей не терпелось увидеть реакцию на гадкую шутку. – Ева, не волнуйся. Мы поможем друг другу. Ты поможешь мне уйти. А я… я помогу тебе найти Чарли. – Губы женщины дрожали. Она стояла перед шкафом, глядя на меня через щель. Глаза пустые, как у куклы. Холодное дыхание касалось моего лица. Такое холодное.
Медленно она протянула руку и запустила длинные пальцы в щель между дверцами. Я откинулась назад так далеко, как только могла, но зазубренные желтые ногти царапнули мою щеку.
– Все в порядке, Ева, – снова зашептала она. Муравьи струились по ее руке, по пальцам, по жутко отросшим ногтям… прямо на мое лицо.
Муравьи ползали по мне, крохотные лапки били по коже молоточками… Все ближе ко рту…
С меня хватит.
Быстрым движением я ударила по руке, выворачивая ей пальцы до хруста. Резко распахнула раздвижную дверь…
Эбби дернулась в сторону с жутким криком – искалеченная рука все еще осталась зажата в капкане. Попалась. Она выпустила молоток, и тот откатился к двери.
Метнувшись через всю комнатушку, я подхватила его и продолжила бежать, на ходу отплевываясь от муравьев. Оставляя позади Эбигейл, пытающуюся освободить покореженную руку. Удачи, черт возьми.
Двери по обе стороны сливались в одно расплывчатое пятно. Я неслась по коридору, отчаянно пытаясь найти лестницу. Нужно убраться отсюда. Приглушенные крики начали приближаться… Она освободилась. Черт.
Эбигейл догоняла меня, и на этот раз я ее разозлила. Где-то в глубине моего существа копошилось отчаянное желание размозжить ей череп, но я не думала, что на самом деле способна на это. Даже если от этого будет зависеть выживание. Да и я не была уверена, что она вообще… человек. Оставалось только бежать.
И я бежала. Пока не наткнулась на лестницу. Все еще запятнанную кровавым следом. Прости, Чарли. Но если я сейчас же не уйду, нам обеим конец.
Я рванула вверх по лестнице, пока Эбигейл не успела еще достать меня. Пока она не успела вцепиться в мои ноги, схватить за лодыжки и затащить обратно в темноту. Сопротивляющуюся, кричащую, в отчаянии смотрящую, как прямоугольник двери исчезает в темноте. Уже почти свободна…
Я выбежала в гостиную, в панике захлопнула дверь, навалилась на нее плечом, ожидая, что сейчас дерево содрогнется под градом ударов… но все было спокойно. Никаких шагов. Никаких криков. Тишина. Оглушительная тишина.
– Что случилось? – Томас озадаченно окликнул меня сзади.
Я не обернулась, настолько поглощенная задачей держать дверь, что даже забыла о существовании этого чертового семейства. Они, конечно, тоже жуткие, но у них хотя бы муравьи не выползают из ушей. Во всяком случае, пока.
За моей спиной раздались шаги Томаса. Я не оглядывалась. И держала дверь.
Внезапно он оттолкнул меня
– Что это? – Он ошеломленно моргнул, не сводя глаз с моих колен.
Не сразу, но я поняла, на что смотрел Томас. Не на меня. На окровавленный молоток в моей руке. Он наклонился и выхватил его.
– Где ты это взяла? – Молоток взмыл вверх, вот только… на нем не было крови. Безупречно чистый металл головки отражал огонь камина. Необъяснимо чистый. Мужчина швырнул молоток через всю комнату. С громким стуком он шлепнулся на пол и проскользил до самой стены, до самого тихого уголка. Я была слишком потрясена, чтобы говорить. Слишком измучена, чтобы сопротивляться. Как будто вся вселенная медленно переворачивалась с ног на голову.
– Ты снова себе навредила? – В его голосе плескалось столько страдания… беспокойства. Томас ощупал мою шею, плечи, ища следы повреждений.
– Томас? – Пейдж крикнула ему с другого конца комнаты.
Он проигнорировал ее, пытаясь понять, все ли со мной хорошо.
– Поговори со мной… что произошло внизу?
– ТОМАС! – рявкнула Пейдж так громко, что он подпрыгнул от неожиданности. Оглянулся. Она смерила его злобным взглядом. – Уведи ее наверх. Ты пугаешь детей.
Дети рядком сидели перед камином, глядя на меня испуганными глазами. И в этот момент до меня дошло.
Все выглядело иначе.
Совершенно иначе. Мебель. Ковер на полу. Свечи на столиках. Картины на стенах. Все. Дом выглядел как фотография из каталога идеальных интерьеров. Я попыталась заговорить, но изо рта вырвался лишь тихий хрип. Что за черт здесь происходит?
Вздохнув, Томас с силой взял меня за руку и вытолкал в прихожую.
– Не знаю, что там произошло, но выслушай меня. – Он посмотрел мне в глаза, смертельно серьезный. – Ты должна взять себя в руки или я позвоню в отделение. Ты понимаешь, Эбби? Нельзя, чтобы дети видели, как их тетя бегает по дому как сумасшедшая.
Я непонимающе уставилась на него. Эбби? Тетя? И вот такой у него был план? Он собирался убедить меня, что я его сестра? Эта тупая херня могла сработать с двенадцатилетней девчонкой, но не со мной. Недостаточно поставить свою мебель, чтобы заставить меня поверить, что я совершенно другой человек. Я прочистила горло.
– Что ты сделал с моим домом?
Проигнорировав вопрос, он грустно улыбнулся:
– Ты моя сестра. Я готов на все, чтобы помочь тебе, но не могу рисковать своей семьей. Ты понимаешь?
Всего на мгновение… я и правда задумалась, не сошла ли с ума. Может быть, я и правда его сестра? Но в этом не было никакого смысла. Галлюцинации так не работают. Безумие так не работает… правда?
Кроме того, все, что происходило до этой минуты, технически вписывалось в рамки правдоподобной действительности. Странно и безумно дерьмово, но все же не невозможно. Может быть, кто-то им помог? Может быть, они перетащили мебель из своего грузовика, пока я была внизу? Может, они накачали меня галлюциногенами после падения с чердака. Может…
…может, Эбигейл писала правду в дневнике. Может, Томас и правда жил здесь еще до того, как построили дом, до того, как выросли деревья. Может, он вышел из леса…
Ева, это бред. Он всего лишь человек. Психопат. Но все еще человек.
Я собралась.
Подыгрывай, пока не приедет полиция. Или пока не получится сбежать. Найди помощь, вернись и спаси Чарли. Не нагнетай обстановку. Пока что.
Улыбнувшись ему в ответ, я мягко кивнула.
– Отлично. А теперь, – продолжил он, – мы собираемся ужинать, и я хотел бы, чтобы ты к нам присоединилась. Покажи детям, что все в порядке. Скажи, что их тетя просто кое-что искала в подвале и заблудилась. Договорились?
– Да.
– Мы любим тебя, Эбби. Ты часть этой семьи. – Он протянул руку и нежно погладил меня по плечу. Я вздрогнула, но Томас будто и не заметил. Ну, или ему было все равно. – Ты пройдешь через это, – продолжил он. – С тобой случалось и худшее.
– Спасибо, Томас…
Тепло улыбнувшись, он отправился на кухню. Я смотрела ему вслед, не двигаясь с места, пока он не исчез за углом, а затем…
…бросилась к входной двери, схватилась за ручку…
Заперто.
Окно… решетка? В соседней комнате тоже. На всех окнах стояли решетки. Мой дом превратился в тюрьму. Как они смогли сделать все это так быстро?
– Эбби? Готова ужинать?
Я остановилась. Глубоко вздохнула. Возьми себя в руки, Ева. Ты в меньшинстве. Подыгрывай, пока не придет помощь. А если никто не появится, сделай все, чтобы найти Чарли.
Даже если придется сжечь этот гребаный дом дотла.
~
Оригинал (с) Polterkites
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
⠀
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
