Хребет Кыртык, июльский поход в этом году.

p.s.
Умер HDD со всем фотографиями за последние ~6 лет, как на зло ещё и флешки решил почистить, скинув всё на него. Грустно немного, большой архив воспоминаний ...
Были мысли всё дублировать в облако, но не успел. ¯\_(ツ)_/¯

.

.

.

.

Женщина, завидев мечту на горизонте, немедленно трансформируется в бульдозер. Чуть меньше года назад сбылась моя давняя мечта - я купила гараж. Зажав в руке тоненький пучок денег, я рыскала по округе и искала. Блеск найденного за смешные деньги гаража затмил всё в моих глазах - разрушающаяся стена, мокрая комната, текущая труба и гнутая дверь не смущали абсолютно. Зато там было тепло даже зимой - по ржавым трубам бежала горячая вода. Так началось наше знакомство.

С чего всё начиналось:

Отведя час на то, чтобы подержаться за голову с мыслью "блин, это руками в одну женскую силу не поднять", я решила уходить в зиму сделав всё, что смогу по любимой технологии. То есть из говна и палок. Щель в двери была задута монтажной пеной, сама дверь обклеена утеплителем внахлёст на всё, что было вокруг. Вход в гараж стал напоминать космическую станцию. Фото в процессе, нужно было сделать за день-два, надвигались морозы.

Почти все работы в течение года выполнялись в одну упёртую женскую силу, кроме физически или технологически неподъёмных. Тут уже приходилось брать зубами за яйца пальчиками за пуговичку мужчин.

Прошёл почти год, моё ранчо мечты (да простят меня те, кого это раздражает) преобразилось к очередному уходу в зиму:

1. Отремонтирован подломившийся от сброса снега и льда с крыши козырёк.

2. Выпрямлена дверь, ворота покрашены.

3. Срезана и заменена текущая проржавевшая труба. Кстати, продолжает течь по шву, но уже хотя бы не развалится, буду думать. Ещё раз затопить гараж я не готова.

4. Восстановлена старая кирпичная кладка, сделана внутренняя гидроизоляция и декоративный слой "под камень", осталось покрасить. Гидроизоляция работает нормально.

5. Часть стен отделана гипсокартоном, доделывать буду позже.

6. Установлены стеллажи.

7. Смонтирован из подручных материалов столик с раковиной и краном.

8. Трубы обработаны антиржавчиной и покрашены.

9. Расчищена яма-погреб в мокрой комнате. Сколочена и установлена лестница в яму.

10. Дверь обшита утеплителем на первый слой.

11. Покрашен потолок.

12. Я пока офигела и безмерно благодарна моему гаражу за фитнес и борьбу за вес. Как только перестаю жрать как приличный мужик - начинают позвякивать рёбра. Кто хочет похудеть, но не знает как, вэлкам!

Гараж окружает прекрасный лес, в котором полно интересного - там водят хороводы лоси и зайцы, растёт кедрач и облепиха. Он полон грибов и трав, а что ещё нужно для счастья?

Как вам результат? Всё ещё в процессе, на стеллажах и вокруг хаос, его разгребать нужно. Поскольку что-то делать в заваленном пространстве сложно, решила применить старую, отработанную технологию - делаю кусок, перекидываю сразу всё туда, продолжаю на освободившемся месте, потом упорядочиваю.

Стена в процессе:

Добрый день уважаемыелюбители животных, и конечно же, наши подписчики. Продолжу рассказ о моих подобрашках. Все малыши, их мамы и подростки ищут самые лучшие дома. Самых ответственных , любящих и заботливых человеков.

Нам очень нужна вся сила Пикабу и ваша помощь. Может кто то посчитает возмозным упамянуть о нас в соцсетях или сделать репосты страничек в ВК или Дзене. Я буду признательна за любую помощь и поддержку.
Сейчас у меня живут 22 котофея в возрасте от трех с половиной месяцев. Те, кто читают мои посты, знают, что живем мы на очень ограниченной площади (комната в общаге). О всех наших злоключениях с болезнями. Более 2,5 месяцев мы лечили сначало ринотрахиит, следом кальцивироз. И последствия всё еще не закончились(. Обладатели животных знают, насколько обременительно лечение даже одного питомца. Лечить сразу 22, это ...это бедствие вселенского масштаба. А впереди нас ждет ещё много много приключений. Надо кострировать котов. Восмерых. А на подходе ещё подрастают. Глистогонка, прививки. Я уж не говорю, о питании, горшках, уборке. В общем, скучать абсолютно некогда.
Кото-девченки и мальчишки очень надеются на ваше внимание. Они очень общительные, игривые, ласковые. Они принесут море любви, ласки, конечно же, тыгыдыков. И немножко шкодства). Они очень ждут своих людей. Отзовитесь!
Москва и М. О
тел:+7 995 897 46 39
@AlexX9054 телеграмм
https://vk.com/wall743501570
https://dzen.ru/id/6321bd17a2f11f7cfb736ca9
На аккаунте подключен донат, может, кто то посчитает возможным помочь так.
Огромное спасибо всем, кто помогает и поддерживает нас.

Метрдотель, подчеркнуто равнодушно скользнув взглядом по спутнице гвардейца, проводил гостей к заказанному столику. В ресторане не было особенно людно – это удовольствие не из дешевых. Господин с дамой, оба средних лет, осуждающе косились в угол, где расположилась шумная компания – два летчика-истребителя и три девицы, которые, судя по откровенным нарядам, и не думали скрывать род своих занятий. Скорее - наоборот, стремились продемонстрировать товар. Что же… у пилотов деньги всегда водились. Еще два господина, в строгих костюмах, с зализанными волосами, сидели за столом, ломившимся от яств, и что-то тихо обсуждали. Тут тоже все понятно – купцы отмечали удачную сделку. Или, наоборот – сделка еще не состоялась, пока только обсуждали условия будущего контракта. И мужчина средних лет, в штатском, но с военной выправкой – сразу видно, не меньше полковника, охмурял женщину, в которой Смирнов узнал бессменную ведущую спортивных новостей. На экране телевизора она смотрелась шикарно, но в жизни оказалась полноватой на вкус лейтенанта. Зато строила из себя…

Все. Больше никого.

Смирнов давно уже стал не мальчиком, но мужем. Участвовал в десятке боевых операций на Земле, в подавлении мятежа в Лунногорске, в резне в Ферми. Повидал такого, что многим в кошмарном сне не привидится. Но сейчас его трясло. Спина покрылась холодным, противным потом, которым пропиталась форменная рубашка и приклеилась к коже.

- Ты меня молчать позвал? – спросила Родионова, положив подбородок на руку, демонстрируя безупречный маникюр.

Глядя на такую женщину, в голову приходит одно определение: породистая. С чистой кровью. Подходящая партия для будущего генерала – о меньшем военный и не мечтал, мать будущих верноподданных Императора.

- Да… то есть – нет, конечно… - рассеянно пробормотал Александр.

Рука в кармане нервно теребила заготовленный сюрприз. Казалось, гвардеец тысячу раз прокручивал в голове этот момент, подбирая нужные слова, но именно сейчас этих слов и не хватало. Все, что приходило на ум ранее, именно сейчас казалось или по-детски наивным, или чересчур пафосным.

Положение спас официант, принесший заказ, сделанный еще заранее – огромный поднос фруктов. И ягод. Чего тут только не было! Виноград, яблоки, груши, вишня, клубника, и в центре – целый ананас! Смирнов хотел сразу, без каких-то ненужных намеков, показать, что он – настоящий мужчина. Надежный, как скала. Он может обеспечить семью. Поразить девушку своей щедростью и сразу сделать предложение, от которого невозможно отказаться.

И цель была достигнута! Анна удивленно распахнула свои прекрасные глаза.

- Ого! Настоящие фрукты? – воскликнула Родионова. – Откуда такая роскошь? Признавайся, дорогой, что ты задумал?

Поняв, что момент настал, что если он не решится сейчас – то не решится никогда, Александр замахнул фужер шампанского – тоже натурального, а не синтезированного сублимата, и достал из кармана бархатную коробочку. Резким движением кисти откинул крышку, открывая кольцо с бриллиантом, играющим всеми цветами радуги на гранях в электрическом свете ламп.

- Аня… выходи за меня! – выпалил лейтенант на одном дыхании.

Казалось, глаза девушки уже не могут быть больше – они и так занимали половину лица, но Родионовой удалось распахнуть их еще шире. Ее губы затронула кривая улыбка. А затем она рассмеялась так звонко и так громко, что даже шлюхи летчиков смущенно притихли.

Голос Анны так прочно засел в памяти гвардейца, что офицер слышал его и сейчас, находясь в плену, в полубессознательном состоянии.

- Какой же ты тяжелый!

Чьи-то руки подхватили имперца и потащили неведомо куда. Вскоре Смирнов ощутил мягкую кровать, столь опрометчиво им покинутую, и укол в руку. Раствор из капельницы вновь потек по венам лейтенанта, возвращая к жизни.

Когда разум прояснился, Александр понял, что теперь он не один в палате. Мужчина ощущал тепло чужого тела. И, в перерывах между писками аппарата, различал чье-то дыхание. Контрразведка? Кто же еще! Похоже, сейчас и начнется допрос…

Пленник напряг и расслабил мышцы, прикидывая, хватит ли сил оказать сопротивление. Должно хватить. В крайнем случае – героически погибнет в неравном бою, как и полковник Родионов. Все лучше, чем пытки. Жаль только там, на Луне, об этом никто не узнает.

Лейтенант открыл глаза, ожидая увидеть суровых людей в военной форме, однако…

Однако увидел женщину. Даже девушку. Лет двадцать, плюс-минус немного. И совсем не в форменной гимнастерке, а в коротком облегающем платье персикового цвета. Пожалуй, слишком коротком и слишком облегающем для приличной особы.

- Дурак, что ли? – укоризненно произнесла она. – Зачем вставал?

Александр был готов к чему угодно. К тому, что его начнут допрашивать. Бить руками и ногами, иголки под ногти, электрические провода к причиндалам – воображение подсказывало десятки и сотни способов развязать язык узнику, выудить информацию. Благо, сказывалось образование. В Академии учили и методикам допроса.

Но не к такому вот. Чтобы милая девушка как-то ласково, с легким укором, отчитывала за нарушение постельного режима.

- Ты кто? – хриплым голосом поинтересовался пленник.

- Ольга.

- А я – Саша.

- Я знаю, - улыбнулась она. – Мы скачали данные с твоего ракетоплана.

Ага… стало быть, республиканцы уже все знают. Не так, чтобы совсем все, но многое. Очевидно, потому и не пытают. Или, боятся, что здоровье не выдержит и гвардеец окочурится раньше времени? Не дождутся! Разящего Кулака Императора так просто не убить!

- Воды, - попросил Смирнов.

И тут же вздрогнул от неожиданности и испуга. Тумбочка в изголовье кровати зашипела и из нее выехала капсула с бумажным стаканом.

- Вода, - прокомментировала очевидное Ольга. – Подать?

- Да… пожалуйста.

«Пожалуйста» имперец выдавил из себя через силу. Любезничать с врагом не было ни малейшего желания, но для успешной реализации побега лучше показать, что ослаблен и сломлен. Усыпить бдительность, убедив врага в своей беспомощности.

Девушка поднесла стакан к губам мужчины… лейтенант дернул ее за руку, повалил на кровать, подминая под себя, и слегка придушил предплечьем. Вторая рука начала шарить по женскому телу в поисках кобуры или ножен… да хоть чего-нибудь! Но натыкалась только на приятные округлости.

- Перестань, - засмеялась тюремщица, не делая попыток вырваться. – Щекотно!

- Оружие, - прошипел гвардеец. – Где оружие?

- Дурак, что ли? Нет у меня оружия. Да и где я его спрячу?

И то верно… в таком наряде спрятать пистолет попросту некуда. Еще Александра смутило полное отсутствие страха в глазах землянки. В них было что угодно – удивление, любопытство, но отнюдь не страх! И было еще что-то… что-то неуловимо знакомое, как и в чертах лица, мимике, жестах.

Удовлетворенный ответом, Смирнов продолжил обыск, ощупывая упругое тело, уже больше для собственного удовольствия, не надеясь найти оружие.

- Охрана? - спросил пленник. – Сколько охраны на объекте?

- Нету тут никакой охраны!

- Врешь, республиканская шваль, - прорычал лейтенант, усиливая давление на горло. – Сколько человек охраны?

- Прекрати, - потребовала Ольга, закашлявшись. – Мне больно!

Лейтенант ослабил давление на горло.

- Как давно я в плену?

- В плену?

- На дружеский пикник это не особо похоже, - съязвил имперец. – Сколько я здесь?

- Шесть дней…

Шесть дней! Стало быть, с вечера в ресторане прошло семь. Неделя!

Родионова смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Александр, и без того смущенный, никак не мог взять в толк – в чем причина веселья? Анна хохотала до тех пор, пока на глазах не выступили слезы.

- Ой, прости, пожалуйста, - простонала она, обмахиваясь рукой. – Саша, ты это сейчас серьезно?

- Абсолютно, - заверил офицер.

- Милый мальчик… - вздохнула Анна. – Такой молодой и такой наивный. Как вообще ты мог подумать, что я выйду за тебя?

- А что со мной не так? – ощерился гвардеец.

- Ну… ты же просто лейтенантишка! – пожала плечами девушка. – А я – дочь полковника. Был бы ты, хотя бы, майором – я б еще задумалась. Саша, когда я решу выйти замуж – найду мужчину более солидного, чем ты! Сам подумай. Если тебя прикончат эти республиканские ублюдки или какие-нибудь повстанцы – за тебя даже пенсия грошовая. Повезет еще, если прикончат... а если изувечат? Ухаживать за тобой? А оно мне надо?

- Но… - озадаченно протянул Смирнов. – А зачем тогда все это было? Зачем встречалась со мной?

- Да так, - ответила Родионова после недолгого раздумья. – Просто погонять с тобой. Ты забавный...

Ах, забавный? Ах, погонять? Александр держал ее фото на тумбочке в казарме. И целовал это фото каждый день перед сном. И целовал каждое утро, едва проснувшись. Мечтал о том времени, когда у них будет собственный дом, будут дети – такие же верноподданные Лунной Империи, как и он сам. Мечтал вместе встретить старость. Грезил глазами и губами Анны во мне и наяву… а для нее лейтенант был так – просто погонять? Званием не вышел? Недостаточно солидный?

Появилось огромное желание схватить девушку за пучок волос и приложить харей об столешницу. Приложить несколько раз, чтобы кровавые сопли пошли. Чтобы ее идеально ровные, белые зубки, посыпались на пол. Чтобы она визжала от боли так же громко, как только что хохотала.

И, не будь Родионова дочерью полковника, причем героически погибшего полковника, погибшего еще до ее рождения, гвардеец так бы и поступил. Но нет. Разве Анна потом признается, что оскорбила лучшие чувства лейтенанта? Наплетет что-нибудь про экстремизм, оскорбление памяти отца – и пиши пропало. Разжалуют и сошлют в штрафные роты.

А, может, удовольствие того стоит? Александр хрустнул костяшками пальцев, прикидывая. Нет. Эта шваль того не стоит.

Офицер молча встал из-за стола и направился к выходу. По пути схватил с подноса официанта бутылку маисовой водки. Тот едва открыл рот, чтобы попытаться что-то возразить, но имперец так зыркнул на холуя, что он счел за лучшее не связываться. На прощание лейтенант швырнул на поднос пачку банкнот.

- Здесь должно хватить, - процедил сквозь зубы Смирнов.

Может, ему морду набить? Хотя – тоже нет. Мужик-то в чем виноват?

Выбежав на улицу, гвардеец зубами выдернул пробку из бутылки, громко сплюнул ее, сделал пять больших глотков и утер губы рукавом кителя. Вот же тварь! Просто погонять…

В душе военного клокотала звериная ярость, требующего немедленного выхода. Вот сейчас бы туда, на Землю, в самую гущу республиканских нелюдей, можно и без автомата. Лейтенант сотню-другую варваров растерзал бы голыми руками.

Прохожие, словно чуя настроение Смирнова, обходили Разящего Кулака Императора стороной.

И тут глаза попался нищий, трясущий гремящей мелочью банкой, выпрашивая милостыню. Или от голода, или от слабоумия, инстинкт самосохранения у попрошайки притупился и бедняк имел неосторожность подойти слишком близко к разгневанному мужчине.

Вот его-то не жалко! Александр, не говоря ни слова, с разбегу припечатал оборванца подошвой ботинка по спине, и, когда тот растянулся на мостовой, принялся избивать попрошайку. От души, широко размахивая ногами, вкладывая в каждый удар всю ненависть, что чувствовал к Родионовой. Тот даже не думал сопротивляться, безмолвно снося побои. Лишь свернулся в клубок, закрыв руками голову. Если офицер бьет – значит, так надо. Господину виднее.

Прохожие скользили по гвардейцу безразличным взглядом и спешили пройти мимо. Только закладывали широкую дугу, чтобы не попасть под ногу или руку Смирнова.

- Господин лейтенант!

Единственным, кто решился вмешаться, оказался жандарм. Уже в годах – с седыми бакенбардами. Если бы не белая лакированная портупея, Александр и не заметил стража порядка в одноликой серой толпе.

- Господин лейтенант, - жандарм схватил военного за руку. – Вы же его убьете!

- Да и черт с ним, - огрызнулся мужчина. – Какая от него польза?

- С ним-то черт, - согласился постовой. – Форму измараете. Ботиночки-то – вон, уже в кровище!

Гвардеец замер. На форменных ботинках, еще несколько минут назад идеально чистых, в самом деле потекли сгустки крови. Еще несколько капель попало на белоснежный китель. Переведя дыхание, Смирнов еще отглотнул из бутылки.

- Можно идти, господин офицер? – осторожно спросил, сплюнув выбитый зуб, оборванец.

- Да, катись отсюда, - разрешил Александр. – Впрочем, постой…

Покопавшись в кармане, лейтенант бросил на пластиковое покрытие пару мелких монет.

- Благодарю, господин офицер, - заискивающе пролепетал попрошайка. – Дай вам Бог здоровья!

Схватив подаяние, беспрестанно кланяясь, не решаясь повернуться к Смирнову спиной, нищий поспешно попятился прочь, прижимая локоть к сломанным ребрам.

- У меня тут машина патрульная за углом, - напомнил о своем присутствии жандарм. – Если желаете – до казармы моментом докачу!

- Не надо, - отмахнулся гвардеец.

Встряхнув бутылку, военный поднял ее на свет и прикинул, сколько еще осталось. До дна еще далеко. На пешую прогулку до корпуса должно хватить. Коротко кивнув городовому, лейтенант поплелся в казармы.

Пересматриваю "Начало", а там у Роберта Фишера в паспорте (играет Киллиан Мёрфи) День рождения сегодня.
С днюхой, чо

- Ты знаешь, мне тут сказали, что в одном озере раки есть! - подруга влетела ко мне с круглыми от предвкушения глазами.

Воображение уже рисовало горку присыпанных укропом раков, запотевшую бутылочку пива ярдом и все блага жизни. Что тут думать-то? Ловить нужно. Она сооружала раколовки, я занялась мясом на приманку.

Мясо должно быть тухлым - так учил интернет. Домашние уже привыкли ко всему, то черви для рыбалки сбегут и устраивают дискотеку в холодильнике, то рыбу домой притаскиваю. Но тухлое мясо добило даже их. "Мамой клянусь, я быстро, вы даже ничего не заметите!" - я закрыла его в контейнере и выставила на балкон. Через день появились первые нотки запаха супер-приманки, дома появились вопросы. О моём психическом состоянии никто не спрашивал, тут и так всё было понятно. Спрашивали, когда я наконец-то свалю на озеро.

С замотанными в несколько мешков контейнерами я наконец-то выходила из дома. Подруга ждала внизу, до зубов вооружённая раколовками. Дома облегчённо перекрестились и закрыли дверь.

Закат на озере был прекрасен, вечерняя прохлада пришла на смену жаре. Мы сидели у костра и ждали добычу. "Нужно, чтобы раколовки полежали на дне подольше - они как набьются туда, мы их вытащим." - воображение рисовало гроздья раков, мы тянули. Там было пусто. "Значит, ещё не доползли." - мы закидывали раколовки снова и снова, пропитываясь нюансами ароматов приманки.

В темноте, вывозившись по уши и благоухая тухлым мясом мы смотрели на двух пойманных раков-доходяг. И что с ними делать? Гора раков в нашем воображении сменилась недоумением. Нужно везти домой, пусть видят, что не просто так наше мясо нюхали.

- Ой, раки! А у меня дочка никогда раков не видела. - зашедший на огонёк товарищ искренне радовался при виде богатой добычи.

Кошки, задрав хвост, неслись к ведру. "Рыбу привезли!" - они заглянули внутрь они и озадаченно смотрели на ползающее непонятно что. Кота тошнило.

- Да забирай, дочке покажешь. - наша щедрость не имела границ, Куда ещё привинтить двух раков мы решительно не знали.

Семья товарища проводила лето в деревне. Через неделю они приедут домой, а тут сюрприз! Сюрприз был посажен в ванну с водой и накормлен мясом. Пусть ждут, с утра он отправился на работу.

Горячая вода по нашим летним традициям была отключена, кран не был закручен по рассеянности. Днём весь городок ждала радость - дали горячую воду. Первыми сварились раки, вода из переполненной ванны переливалась в квартиру. Офигевшие от неожиданного изобилия горячей воды жильцы наконец-то дозвонились до ЖЭКа и перекрыли потоп. Пять этажей вниз наслаждались горячей водой по полной программе. Выдернутый с работы товарищ молча смотрел на затопленную съёмную квартиру, издалека доносились вопли соседей в очень материальном выражении. Из ванной с укором смотрели варёные раки.

Уже давно раколовки пылятся на балконе, рыба как-то безопаснее будет.

Главы: 1

~

Город построен на крови и лжи,

Ожидания не принимает.

Ты не болтай и язык прикуси,

Ликитисплит ускользает.

***

Сон избегает меня. Никак не могу перестать думать о том несчастном случае, о том, как он изменил нас, что сделал со всеми нами. Я думаю о Блейк и ее матери, об этом огромном пустом доме. Думаю о Джейн, превратившей когда-то нашу троицу в четверку, о том, как сильно я хочу извиниться перед ней, как сильно хочу вернуть все назад. Думаю о почерневшей воде, о пятне крови на старых досках. О том, как ее зубы блестели под изогнутым бортом, словно рыболовные блесны…

Беспокойные мысли ворочаются внутри меня, старые тревоги, тяжелые воспоминания… и я делаю единственное что могу, чтобы хоть как-то взять голову под контроль: задерживаю дыхание. Задерживаю дыхание, пока легкие не начинает распирать, будто они вот-вот лопнут, пока давление внутри моего тела не сравняется с тяжестью груза бытия… И погибая в борьбе с режущей болью в груди, клянусь богом, я чувствую, как нечто снаружи тоже задерживает дыхание.

Как будто по ту сторону тонкой металлической стены что-то подражает мне, дышит в том же темпе, что и я. Иногда мне кажется, что я даже слышу его дыхание, чуть отстающее от моего собственного…

Я так и не позволяю себе вдохнуть, пока не засыпаю. Легкие горят и мне снится всякая грязь: разбитые бутылки, отрывки полузабытых песен…

Я рано просыпаюсь: в дешевом фургоне нет даже намека на звукоизоляцию, и звуки жизни трейлерного парка оглушают. Шипение генераторов, разговоры, шум воды в душе.

Смотрюсь в зеркало и понимаю, что это снова началось. Кровь. Во сне я невольно прикусил губу и теперь подбородок и подушка покрыты ржавой коркой. Пытаюсь сосредоточиться. Пытаюсь подумать о чем-нибудь успокаивающем. Подобного давно не происходило, но я твержу себе, что это не рецедив, что я не становлюсь тем, кем был раньше. Кровь сползает с лица под струями душа, превращаясь в красную лужицу у моих ног.

Решаю отправиться к Блейк как можно раньше – беспокойство от ее вчерашнего сообщения все еще не дает мне покоя. Иду, погруженный в свои мысли, пока чей-то голос не возвращает меня к реальности. Старик. Сидит на скамейке, сжимая трость двумя руками. Широко улыбается, демонстрируя сморщенные десны и недостающие зубы.

– Неплохой денек!

Я киваю и продолжаю идти, надеясь, что это сойдет за приветствие.

Он повторяет:

– Неплохой денек, учитывая все обстоятельства.

Я останавливаюсь на полпути. Вспоминаю пьяницу с прошлой ночи, утонувшего с разбитым бутылкой лицом. Думаю о темных полосах на земле, отметинах ногтей, говорящих, как отчаянно он пытался подняться, утопая в грязи. Старик вдруг кажется менее обаятельным, менее дружелюбным, будто…

Будто он знает.

И тогда я понимаю, что хотя на лице его и застыла улыбка, в глазах нет ни тени радости. Лишь спокойный, испытующий взгляд.

Какое-то время мы просто смотрим друг на друга. Я не знаю, стоит ли что-либо говорить, а он молчит и не отрывает от меня глаз. Руки, сжимающие трость слегка дрожат. А потом он встает, приподнимает кепку в прощальном жесте и уходит, напевая под нос, но достаточно громко, чтобы я слышал:

Осторожно, малыши,

Утро убывает.

Пока поем для вас стишки,

Ликетисплит ожидает.

Меня вдруг поражает мысль, что с Блейк что-то произошло, что она может быть в опасности. Пульс ускоряется. Я слышу как колотится мое сердце, так быстро… И снова задерживаю дыхание, прямо на ходу, пока легкие не начинает жечь, а перед глазами не расцветают пятна.

Возле ее дома я останавливаюсь. Воздуха!

Коротко жму на звонок и сразу отступаю. Это наверное нездоровое любопытство, но я снова смотрю на окна комнаты матери Блейк. С этого ракурса видно меньше, и на секунду кажется, что там никого, но пока я рассматриваю оконный проем, нервно постукивая ногой, она выплывает из темноты, смотрит на меня сверху вниз и все так же шепчет какие-то слова. Сегодня она выглядит еще более странно: сгорбленная, с озлобленным лицом и быстро двигающимися губами.

Я снова жму звонок. Пишу Блейк.

Ее мать впивается в меня глазами, и я срываюсь. Колочу в дверь, как безумный, тревожные образы заполняют мой мозг: Блейк мертвая лежащая на кухонном полу, свисающая со стропил, наполовину ушедшая под воду…

Я не могу оторвать глаз от ее матери. Губы старухи шевелятся как агонизирующие черви, и мне кажется, что-то выползает у нее изо рта… длинные бледные паучьи лапы…

Не паучьи лапы. Пальцы. Рука медленно появляется у нее изо рта, пальцы ложатся на впалые щеки и сжимаются, выволакивая паразита из глубины горла старухи.

Я отчаянно жму на звонок, колочу в дверь…

Дверь открывается.

На пороге Блейк в старой футболке и с чашкой чая в руках.

– Айзек? Я просто была наверху, слушала…

В панике я протискиваюсь мимо нее.

– Твоя мать, Блейк. Она стояла у окна, что-то бормотала, прямо как в прошлый раз, а теперь у нее еще какая-то хрень ползла изо рта, я уверен…

– Эй, эй, притормози.

Я помню этот тон. Она всегда так говорила, когда кто-то был расстроен или обижен.

– Успокойся. – Блейк кладет мне руку на плечо.

– Мы должны подняться наверх. Блейк. Твоя мать. Она наблюдала за мной из окна.

Ничего не слушая, я иду наверх. Блейк следует за мной, пытаясь успокоить, объясняет, что ее мать не встает с постели, что уже много лет она самостоятельно не ходит…

Перед самой дверью я останавливаюсь как вкопанный. Там в щели у пола четко видна чья-то тень. Будто некто стоит с той стороны. Черт. Подкатывает тошнота. Нос заполняет запах гнили и старого дерева… Блейк толкает дверь.

Ее мать совершенно неподвижно лежит в постели. Одеяла подоткнуты ровно так, как их застелили этим утром. Широко распахнутые глаза старухи смотрят в потолок.

– Счастлив?

Тут же я чувствую укол вины. Пытаюсь напомнить себе, что и правда видел ее шепчущей у окна. Это точно было, я уверен.

Теперь Блейк смотрит на меня не как на друга, а кк на незваного гостя, решившего посмеяться над ней. В ее хриплом, напряженном голосе пробивается боль.

– Айзек, мама не могла стоять у окна, она уже много лет прикована к постели. И за все эти годы она не произнесла ни единого гребаного слова, не говоря уже о целом предложении.

Я пытаюсь прервать ее, чтобы извиниться, но плотину прорвало, и она не может остановиться.

– Поэтому не смей врываться в мой дом в ебаную рань и рассказывать, что моя мама встала и разговаривает с тобой, с тобой, единственным из всех людей, хотя я здесь, рядом каждый божий день, в этом сраном городишке, и каждый божий день молюсь о том, чтобы ей стало лучше. А она даже не смотрит на меня!

Эти слова лишают ее последних крох самообладания. Блейк горбится, растеряв пыл, и не поднимает глаз.

– Эй… Прости, я не выспался и…

Она лишь качает головой: не парься. Напряженная тишина повисает в воздухе, и тут я замечаю что-то на подоконнике. Глубокие царапины на белой краске, обнажающие дерево полосы… И вдруг мы слышим…

Снизу.

Кое что, повторяющееся снова, снова и снова.

Голос, несколько голосов, сплетающихся в странном хоре, меняющихся:

ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ

Звук разносится по всему дому, поднимается по лестнице и обволакивает нас. Одно и то же слово, снова и снова. Я не хочу опять начинать разговор о матери Блейк, но клянусь, выражении ее лица меняется, в пустых коматозных глазах вдруг просыпается намерение, жизнь.

Блейк меняется в лице, сбегает вниз. Я бегу за ней по пятам в комнату, заваленную бумагами, в ее кабинет. На проигрывателе иглу заело на старой пластинке Ликетисплит. Было в этом что-то странное, каждый раз, когда игла снова и снова возвращалась на одно и то же место, голоса менялись, не повышались или растягивались, но менялись акценты, тембры, будто каждый новый возглас исходил от кого-то нового.

Она поднимает иглу.

Успокоившись, мы некоторое время беседуем. Я стараюсь проявить как можно больше понимания. Даю ей время изложить свои теории, рассказать об исследованиях, чтобы загладить вину за то, что так расстроил ее. А после и сам рассказываю о пьянице в трейлер-парке. О том, как он утонул в грязи, о песенках, которые преследовали меня весь день.

– Айзек, надеюсь это не покажется странным, но… В общем, Майкл звонил на днях. Я должна была сразу сказать, что он едет сюда, чтобы повидаться со мной. Помочь. Думаю… я имею в виду, что он наверное уже недалеко.

Ревность гнездится у меня между ребер, горчит под языком. Она показывает мне видео с ним. Майкл выглядит старше, но все еще красив в своих очках в прозрачной оправе. Он говорит, что рад ее видеть, и от его тона у меня желудок переворачивается. Упоминает и меня, говорит что будет здорово повидаться, учитывая все обстоятельства, и на мгновение я забываю о ревности. Вот он снова передо мной – мальчишка, смеющийся, запрокидывающий голову… Этот его громкий смех, такой заразительный, что невозможно удержаться, даже если пытаешься дуться…

Блейк предлагает нам вместе прогуляться по лесу, прочистить мозги. А еще она более ли менее точно определила места нескольких смертей и исчезновений.

– Имеет смысл их проверить.

Идея провести с ней весь день покоряет меня. И я так хочу загладить вину за то, что ворвался к ее матери утром. Я почти забываю о Ликетисплит, забываю о песне. И мимоходом упоминаю о странном старике.

Блейк замирает.

– Не хватает зубов? С маленькой шляпкой, и он ее носит примерно вот так, – взмахивает рукой, – примерно так высоко?

Киваю, да это он.

Она бледнеет. На мгновение замолкает и съеживается. Проводит рукой по спутанным волосам, ища успокоения.

– Это отец Джейн.

Он выглядит совсем не так, как в ту ночь. Образы наполняют мою голову: обрушение, попытка вытащить ее, хруст кости об металл, скрючившееся тело на траве, тяжелое дыхание. Помню, как Блейк держала ее, пока не приехала скорая, помню, как я ничего не мог сделать, только судорожно вдыхать, проваливаясь в панику, умирая от мысли, что не смогу дышать…

Мы собираем немного еды и воды в дорогу. Выходим из дома.

Это странно, но весь город как будто выходит посмотреть на нас, бредущих к лесу. Пожилые женщины и мужчины стоят у окон своих спален, провожая нас взглядами, дети выходят на дорогу, люди неподвижно смотрят на нас из своих машин.

Стайка детей гоняет потрепанный мяч по дороге впереди, взметая вихри сухих листьев и напевая:

Веди ты себя хорошо или, что ж,

Им до бешенства будет обидно.

Ему интересно, куда ты идешь,

Ликетисплит любопытно.

Телефон Блейк жужжит. Это Майкл. Звонит по видеосвязи.

Она берет трубку и включает громкую связь. С его стороны просто черный экран. Мы ждем некоторое время, может быть он поймет и все поправит, он безрезультатно. Она хочет прервать звонок…

– Подожди. Послушай.

И мы слушаем. Прижимаем динамик к ушам, и наконец слышим, как он говорит сам с собой. Слышим бешеный монолог. Слова льются из него, будто сами собой, но мы улавливаем только обрывки фраз.

…они ошибаются, они ошибаются, они ошибаются, они думают, что язык и жизнь, реальность различны, но это не так, это не так, не так, они всегда были одинаковы, мы не можем понять всего без языка, ты должен понять, язык текуч, он меняется, мертвые видят сны, а воры общаются на гаттере, и этот город, этот город, он поет, поет, поет…

Мы кричим в телефон, надеясь, что громкий звук из кармана привлечет его внимание, вырвет из морока. Что-то в том, как слова просто сыпятся из него безумным потоком сознания, выводит меня из себя. В этом просто нет смысла!

…город поет, он всегда пел, город, построенный кровавыми руками, построенный кровавыми руками…

Мы кричим еще громче, через бормотание прорывается шорох и возня. Майкл. Теперь мы видим его лицо. Черт, он вообще не похож на человека, которым был пару дней назад, человека с видео, которое показывала Блейк. Выглядит дерьмово. Фиолетовые синяки под глазами, сальные волосы, лицо блестит от пота. Он видит нас. Его глаза расширяются и тут же мечутся куда-то в сторону, – он что, за рулем? – и снова возвращаются.

– Вы звонили?

– Майкл, это ты нам позвонил. Карман набрал.

– Как давно?

– Не знаю, мы слушали твое бормотание, сколько? Пару минут.

Его лицо становится еще бледнее, если такое вообще возможно. Майкл прикусывает нижнюю губу.

– Я бормотал? Бессвязно? – Он съезжает на обочину. – О чем я говорил, Блейк? О чем?

– Я не знаю, о языке? О пении? Это был просто поток сознания.

Я наблюдаю, как паника расползается по его лицу, как погружаются в нее глаза, уголки рта…

– Господи. Блядь.

Раздаются звуки возни, как будто что-то рвут и режут, Майкл скрывается из кадра. Блейк смотрит на меня сморщившись.

А потом он снова садится. Нижнюю часть его лица пересекают две толстые полосы черной изоленты. Рот Майкла, который он полон решимости держать на замке, теперь намертво заклеен. Мы не можем найти слов, остается только смотреть, как он кивает нам. Лицо, исполненное паник белеет с экрана телефона. А потом он вешает трубку.

И пишет секундой позже:

11:23: объясню позже, привез книги.

А затем:

11:23: берегите себя.

***

Затянутое тучами небо тускло сияет над деревьями. Корни сливаются с землей, будто лес- один огромный организм. Мы бредем сквозь него по знакомой тропинке через Бекфордову падь, пока не доходим до места первой смерти. Ханна Блоттон. Теперь оно покрыто полевыми цветами, сиреневыми и бледно-голубыми каплями цвета на фоне серых камней.

Некоторое время мы просто стоим в тишине, не зная, с чего начать, что искать.

– Эй, – Блейк зовет меня.

Мне нравится как она сейчас говорит: приглушает голос, будто пытается отдать дань уважения лесу вокруг нас.

Блейк присаживается на корточки и показывает на что-то пальцем.

Там, посаженный как семечко, из лесной подстилке торчит зуб.

Молочно-белый.

Блейк поднимает его и опускает в карман, и в это момент мы замечаем пожилую пару, идущую по тропинке к городу. Они синхронно кивают.

А потом я слышу песню, которую они тихо напевают:

Новый год, новое семя,

Дерзкая белая косточка.

Не сходи с тропы все время,

Ликетисплит одиночка.

Внезапно отчаянное желание выбраться из леса захлестывает меня. Эта песня… она будто преследует меня, она будто описывает окружающий мир. И когда пение затихает, я кожей чувствую, как лес поворачивается ко мне спиной, как надвигаются деревья и углубляются тени.

– Надо уходить.

Блейк кивает.

И чем дальше мы идем, тем больше замечаем зубов, белеющих среди палой листвы, просвечивающих сквозь грязь. И мы понимаем, что вся земля усыпана ими, этими новыми семенами.

Ускоряемся. Звуки, несуразно преувеличенные, эхом бродят среди ветвей. Шелест, жужжание… Страх прокладывает путь вверх по позвоночнику, прямо к затылку.

Когда мы успели зайти так далеко?

Здесь есть что-то, кто-то. Оно наблюдает за нами, выглядывает из-под корней, из-за камней, прячется в прелой листве. Мы идем. Клянусь, я то и дело слышу шаги: треск мелких веток или сухой скрежет коры, по которой прошлась чья-то нога. Что-то идет позади нас.

Но, в конце концов, лес редеет. Мы выходим в город. И оба, я думаю, втайне выдыхаем с облегчением.Втайне потому, что не хотим признавать, насколько нам было страшно.

Вскоре мы уже снова дома у Блейк. Обедаем, обсуждаем ее записи и найденные зубы. Приходим к выводу, что нужно будет глубже изучить историю города. И говорим о том, что нужно порыться в местной библиотеке или в интернете, когда Блейк вдруг получает сообщение:

19:25: На Бекфорд-роуд.

Это должно быть Майкл.

А затем:

19:26: помогите

И теперь ее телефон жужжит не смолкая, принимая сообщение за сообщением – всего одно слово, повторяющееся снова и снова…

19:26: помогите

19:26: помогите

19:26: помогите

19:26: помогите

19:27: помогите

19:27: помогите

Бросив все, мы выбегаем из дома.

– Какой самый короткий путь?

Блейк морщится и нехотя отвечает, глядя мне прямо в глаза:

– Через лес.

Блядь.

И мы идем. И возвращаясь в лес снова видим их. Фигуры подходят к окнам, выглядывают из-за углов, бесконечная череда бледных лиц…

Они идут к нам и поют в унисон:

Слова ты слышал, знаешь правду,

Теперь все проясняется.

Он ждал терпеливо, теперь идет,

Ликетисплит сейчас явится.

~

Оригинал (с)Max-Voynich

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Огромное спасибо всем, кто помогает проекту, вы делаете жизнь нескольких людей чуть лучше!

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевели Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Мужик, покупая презервативы попросил их открыть прямо на месте. Я озадаченно подвисла, размышляя о конечной цели мероприятия. Оказалось, просто из коробочки достать. Протягиваю резак, обёртка разрезалась со второго раза. Засунул их в карман, убежал.

Вопрос зачем, решился просто, комментарием специалиста: "Непонятно, какие сволочи эти коробки придумали! Ты вот уже и женщина готова, а она не вскрывается! Там полоска должна быть для вскрытия, а она, сука, куда-то исчезла!"

Вот реально так? Вскрывается лёгким движением руки в самый нужный момент?

***

Забежал парень за массажёром простаты, бюджетным. Проверили, попросил упаковать в красивый пакет, сказал что подарок. Ну, понимаю, что не женщине, а пакеты остались с цветочками-сердечками. Выбрал розовый с сердечком и надписью "Просто люблю".

Тут вопросов больше, чем ответов.

***

Долго отжигали с товарищем смуглой национальности. Насадку выбирал, чтобы объёмная, но без удлинителя в районе головки. А они все типовые идут. Наморщила мозг, вспомнила, что в одной серии вкладыши выковыриваются. Но сравнили все, какие были. Часа полтора бегали, измеряя, сравнивая, анализируя.

Они, кстати, всё вообще без смущения обсуждают. Что-то мне шепчет, что женщина-продавец секс-шопа для них по статусу существенно ниже бродячей кошки.

***

Весело гремели цепями и размахивали рулеткой, подбирая цепь к ошейнику, а ошейник к цепи. Нужно было три метра, нашлась на два. Хорошо, хоть при выборе на четвереньки никто не вставал. Всякое бывает. )

***

Наконец-то купили втулку с хвостом радужного пони. А то прямо обидно за него было, лисьи берут, зайчиковые берут, а радужный пони такой.. Одинокий висит, никому не нужный.

***

Перед закрытием толпа набилась лютая просто. Вот реально не пройти, а я уже всё, заканчивалась и домой хотела, а не письки показывать. Но, как подруг мамы говорила: "Патлы взбила, фары взмазала и на раздачу."

Вот как-то так. )

Я в кои-то веки тоже готова рассказать о своём шраме и своих комплексах. Он, может и небольшой, по правилу ладони на 1% потянет, но весьма заметный, потому что на лице.

Есть ещё два, на бедрах, от заборов донорской кожи для пластики, по площади даже больше, потому что ноги растут больше, чем лицо. Но это так, к слову.

Обожглась я в 1989 году (это чтобы понять и степень моей древности, и возможности медицины в уездном городе N). У меня даже фоток без шрама нет. Вот эта сделана летом 89-го - мамочка, папочка и Estedel, а под чепчиком видно красное пятно.

Но к советской медицине, кстати, претензий нет. Жива осталась - и слава богу. Я тут недавно нашла письма мамы к папе как раз того периода - так это ж жесть была! Две недели перевязок без операции, лечение облепиховым маслом, открытая раневая поверхность, две пластики, потому что лоскут не сразу прижился... В общем, не зря говорят, что нельзя читать чужие письма.

Не о том. В самом детском детстве я не парилась по поводу внешности. Во-первых, потому что мне-то лица не видно и шрам на глаза попадается только в зеркале. Во-вторых, потому что у детей две крайности - либо ты урод и изгой, либо им пофигу, и мне везло на второе. А в-третьих, вокруг меня, видимо, были тактичные взрослые, которые не акцентировали на шраме внимание. Утюг укусил, вот и весь рассказ.
Находились, конечно, доброжелатели, пытающиеся назвать "палёной рожей". Но в детстве такие обиды решаются или дракой (редко), или громким ревом, и мама или бабушка наругают хулигана (чаще). Да и вообще в детстве обиды легко забываются.

Было мне лет 11 или 12, когда я впервые поняла, что что-то не так. В детском лагере воспитательница, глядя мне в лицо, разохалась: "бедная девочка, как же ты будешь себе мужа искать?". И я задумалась, а действительно, как? Я же не такая, как все. Возможно, даже некрасивая.

Просто для сравнения: воспитательница выглядела как Василий Меркурьев в роли Мальволио, только баба. Такой же нос, такая же прическа, только усы поменьше.

То есть, она-то была реально некрасивая. И, видимо, чтобы не страдать в одиночку, решила поделиться комплексом с ребенком. Очень удачно поделилась! Я рыдала всю ночь - и потому что некрасивая, и потому что мужа не найду (главная беда в 11 лет), и потому что очень хотелось к маме, которая бы не дала в обиду. Но мамы рядом не было, это был первый день смены.

И дальше в жизни начался период гадкого утёнка. Но только в сказке утёнок становился прекрасным лебедем, а я уже понимала, что мне белые перья на месте шрама не светят. Пластическая операция всегда представлялась чем-то заоблачно дорогим и для семьи невозможным, а закрасить шрам тональником не получалось - кожа все равно неровная и улучшить получалось только вид на фото и только анфас.
И да, в подростковом возрасте я все свои проблемы валила только на личную некрасивость. Не берут в школьный спектакль - это из-за шрама. Не берут на конкурс красоты - это из-за шрама (вот тут, кстати, вероятно правда). Все подружки при мальчиках, а я нет - ну точно же из-за шрама (а не из-за характера ершистой самоуверенной ботанички, нет-нет). И слезы были, и обвинения родителей, и уходы в себя...
Вот тогда я реально себя стеснялась. Пряталась от фотокамеры, отказывалась от коротких юбок и стеснялась показываться в купальнике (помним про шрамы на бедрах).

При этом, как ни странно, у меня было много друзей, хорошие отношения с учителями, хорошие оценки. И конечно же не включалось осознание, что если друзья любят меня всякой, со всеми моими шрамами и тараканами в голове, то не во внешности дело.
Я даже играла в детском театре, выступала на городских праздниках. Со сцены и под гримом, конечно, шрамов не разглядишь, но тут тоже комплексы как-то отключались.

Шакалистое фото прямиком из театра. Я - та, что с бантом.

Короче, вот. Через тернии я все такая же некрасивая и нецелованная поступаю в другой город в медицинский. Расходятся пути со старыми друзьями, наступает время искать новых.

И случается удивительное. Новое место - это новые социальные связи, без багажа старых стереотипов. А какой-никакой жизненный опыт (в 17 лет он все же больше, чем в 11) подсказывает, что можно хотя бы самой не говорить всем, что считаешь себя некрасивой. Хотя ещё не подсказывает, что можно считать себя кем хочешь, хоть вертолетом апач. А ещё оказалось, что к лицу со шрамом прилагается грудь дофига какого размера, и она во многих случаях заметнее, но это уже другая история.

Еще более шакалистая фотка с первого курса

Скоро сказка сказывается, да не скоро психологическая работа по принятию себя делается. Всё-таки думать "я нормальная" я начала курсу к третьему. Когда поняла: тем кто рядом не важно, как я выгляжу; а тем, кому важно, нечего делать рядом.
Думать "я красивая" стала ещё позже, когда нашелся мальчик, готовый говорить это каждый день. Простите, подруги, прости, мама - вы все тоже это говорили, но поверила я только ему. Дурная женская логика.

Но и это все дела минувших дней. Мне 33, муж, ребенок, две работы, обе связаны с людьми. Если кого-то в этом мире и волнует мой шрам, то он об этом молчит, потому что невежливо говорить взрослым тётям про дефекты внешности - тётя и стукнуть может. Ну и меня он тоже не волнует последние примерно 10 лет. Что приятно - без эстетических операций, татуировок и психотерапевта. Принятие далось трудно, но полностью бесплатно.

А ещё, и это самое главное, у моей дочери самая красивая мама на свете (она сама так сказала). Остальное - фигня.

P.S. Если это читают мои друзья и ты, Оля - знайте, ребята, вы клёвые! И без вас я не стала бы такой, какая есть. В том числе, не смогла бы себя принять.

КрипОвОщи это сборник иллюстраций и авторских рассказов. В жанре "стебный хоррор". Ужасающие овощей истории. Хотя... то, чего боится морковь (жарка в масле) может бояться и человек)) Покажу тут несколько артов из сборника, он уже вышел в печать, поэтому можно)

Ох и печет! Пишу со свежими впечатлениями после общения с поддержкой DNS.

Переехали в новую квартиру, а холодильника нет. Ну нет, значит надо купить. Полез смотреть. На сайте DNS наткнулся на холодильник Indesit ITR 5200 B

Сразу отмечу, что обычно, если это "витринка", то это указывается. На картинке выше, как видим, такой приписки нет.

Вариант отличный, да и цена ниже, чем у других магазинов. Надо брать. Ну оплачиваю 12.09. онлайн покупку и довольный начинаю ждать 15 сентября (день доставки).

14.09 в 19:54 звонок от ДНС, на который я не успеваю ответить. Перезваниваю в 20:03 (примерно), но поддержка интернет-магазина работает до 20:00 по Мск, а мне сообщают, что на складе холодильника нет. Есть "витринка" с царапиной на двери. И моя доставка улетает с 15.09 на 17.09. Типа ждем поступления на склад.

Сегодня захожу в свои заказы, что бы проверить доставку, а там...

Накатал портянку через форму обратной связи. Перезванивают. Холодильника нет и не будет отменяйте заказ (идите нахуй). Говорю, что отменять не буду. Ну, Ок, говорят, тогда вам привезут холодильник с царапиной, вы его не примете, его заберут назад и так будет повторятся. Я так знатно прихуел от такого посыла. Сказал, что будет досудебка. Ваше право говорят, до свидания (еще раз идите нахуй)!

На момент написания холодильник все так же доступен к заказу, все так же в одном магазине и все так же (по инфе с сайта) без косяков и не "витринка".

Через сколько могу им досудебку направить, подскажите знающие? Согласно Постановлением Правительства РФ от 27.09.2007 № 612: "Продавец обязан передать товар покупателю в порядке и сроки, которые установлены в договоре. Если в договоре срок доставки товара не определен и отсутствуют возможности определить этот срок, товар должен быть передан продавцом в разумный срок. Обязательство, не исполненное в разумный срок, продавец должен выполнить в 7-дневный срок со дня предъявления покупателем требования о его исполнении. За нарушение продавцом сроков передачи товара покупателю продавец несет ответственность в соответствии с гражданским законодательством Российской Федерации."

Ссылочки на меня:

https://zen.yandex.ru/id/vrom1990

https://t.me/vrom1990pb

@vrom1990

https://archive.org/details/python-tupyh

https://vk.com/vrom1990pb

https://www.youtube.com/c/ВячеславРоманьков