Навеяно постами про безуспешные попытки общения с техподдержкой по поводу потерянных транспортными компаниями посылок.

И ронять нечего, сожру к хуям целиком.

Гирлянда на батарейках, не шарахнет.

#comment_221255925

Угадайте с какой стороны открыл.

Всем сторонникам теорий заговора, антиваксерам и т.д. советую обратить внимание на эту проблему и использовать ее в доказательствах заговора фармацевтических компаний.

Я сделала выбор. Самый трудный выбор в своей жизни. Неужели это была страшная ошибка?..

⠀

Главы: 1 • 2

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

⠀

~

Шепот женщины эхом гуляет по комнате. Такой громкий. Оглушительно громкий. Тролль подходит все ближе и ближе. Сквозь рев метели и вой штормового ветра грохот его топота достигает дома, и фундамент стонет в ответ в леденящем экстазе. Тиканье часов разрывает уши… треск огня…

…Это чересчур. Софи зажимает уши руками. Андерс крутит головой, пытаясь сообразить, что делать, но не осмеливается выглядывать из-за спинки кресла. Мальчик не хочет рисковать встретиться глазами с ужасом, спустившимся по лестнице, с ужасом, крадущимся к нам по коридору. Она будет здесь в любую секунду.

В любую секунду она войдет в арку, и я увижу ее.

И что тогда? Что мне тогда делать?

“Она сделает тебе больно, если спустится”.

Вот что сказала Софи.

“Она сделает тебе больно, если спустится”.

…Но в игру, похоже, вступает новый игрок.

Два, если считать Андерса. На доске и правда появилась третья фигурка, когда мальчик вошел в дверь, но я говорю не о нем. Я говорю об ожившей статуе – Хåварде Ниссе.

Его глаза сияют белым светом. Каменные усы воинственно топорщатся. Рот растягивается в гранитной усмешке, пронизанной все тем же потусторонним чистым светом. Статуя двигается, взрываясь облачками пыли из сетки трещин, покрывающих каменную плоть.

Он медленно выходит на середину комнаты, игнорируя хаос, царящий вокруг. Маяк во мраке. Каждый шаг его тяжел и гулок, будто молот, крошащий скалы. Он останавливается передо мной.

– Каролина, – гудит он низким голосом. – Твое решение было отмечено. Твое решение было признано.

Мое решение?..

Я бросаю взгляд через плечо Ниссе на Андерса. Он смотрит в ответ полными страха глазами.

Женщина приближается. Я не могу ни видеть ее, ни слышать из-за грохота, заполнившего уши, но я ее чувствую. Чувствую, как густеет вокруг нас аура безумного голода.

Хåвард подносит сжатый кулак ко лбу и на мгновение закрывает лучащиеся глаза, постукивая по камню.

– Решение, принятое с состраданием, да породит сострадание.

Он выпрямляется, возвышая голос, как клич древнего полководца, до громоподобного рева, сотрясающего воздух и разбивающего оковы отчаяния и опасности.

– МНЕ НЕ СОЙТИСЬ ОДИН НА ОДИН С ТРОЛЛЕМ! – ревет он. – НО ВЕДЬМА… ДА! ВЕДЬМУ Я УДЕРЖУ НА РАССТОЯНИИ! Я БЕССИЛЕН ПРОГНАТЬ ЕЕ! НО УДЕРЖАТЬ Я МОГУ!

И Ниссе разворачивается, сжимая кулаки с каменным резким хрустом, звучащим, как выстрелы. Еще минуту назад бездвижная статуя теперь закрывает нас своим телом. Вместо с облаком пыли из него вырывается сфера, сплетенная из тени, и комната погружается в тишину.

Ветер, шепот, грохот – все это уступило место успокаивающему спокойствию камня. Часы все еще тикают. Метель все еще воет. Но эти звуки – лишь рябь на грани слышимости.

Огромная мерцающая стена, похожая на барьер из мутной воды, встает из пола, блокируя арку. Вся сила и воля Хåвардеа теперь сосредоточена на завесе. А сквозь нее… Сквозь нее я почти могу разглядеть темную, искореженную фигуру в коридоре. Искажённый крик досады прорывается сквозь мембрану, но и только. Женщина наверху, или Ведьма, как зовет ее Хåвард, заточена на той стороне.

Она не может добраться до нас.

– Твои вопли падают в закрытые уши, Ведьма из Черных пещер! – кричит Ниссе. – Стой, где стоишь, и ближе подходить не смей! Первый и последний раз говорю тебе! Пошла ПРОЧЬ!

Она вопит в ответ и ползет, перебирая изломанными конечностями и шатаясь из стороны в сторону.

Я вырываюсь из оцепенения и поворачиваюсь к близнецам:

– Игра! Андерс! Мне нужно, чтобы ты продолжил игру! Мой сын…

– Она выбрала тебя вместо него ради меня, – говорит Софи. – Андерс, мы должны помочь ему. Должны вытащить его оттуда.

Андерс только кивает.

– Моя очередь? – Он указывает на доску.

– Да. Думаю да.

Он ползет к игре, стараясь даже не смотреть на мерцающий барьер и ужас, запечатанный за ним. Мальчик что-то бормочет себе под нос и бросает кубики.

Пять и шесть.

– Хорошо. – Андерс быстро тянет карту, кряхтя от ее тяжести, и подносит к камину, чтобы прочитать в свете огня. Кажется, раз от раза колода становится все неподъемнее.

ПУТЕВОДНЫЙ СВЕТ

Картинка изображает маяк посреди бурного моря.

Свет, указующий путь.

Стоит только Андерсу закончить читать, как в воздухе повисает маленький, но ярко горящий факел. Невозможное пламя источает пронзительный белый свет, мягко мерцая. Андерс берется за деревянное основание. Теперь он может управлять им.

Мы с Софи молча наблюдаем за танцем пламени в руках мальчика. Белое сияние падает на стены и тени, до того свободно бродившие по стенам, начинают сходиться. Словно мотыльки, притянутые светом, они собираются вокруг него, дрожа и перекрывая имена, нацарапанные на стенах. Моя собственная тень присоединяется к призрачному танцу, замирая на ближайшей стене, завороженная пламенем.

– Продолжайте играть, – призывает нас Андерс. – И, мисс, подумайте о своем сыне. Как его зовут?

– Нильс, – отвечаю я. – Его зовут Нильс.

– Да. – В голосе мальчика сквозят воспоминания. – Я помню его. Уверен, что встречался с ним по ту сторону. Подумайте о своем сыне, представьте его мысленным взором, будто рисуете портрет.

И с этими словами Андерс встает и направляется к двери, через которую вошел. Софи вскакивает на ноги:

– Андерс! Куда ты?

– Оставайся здесь. Я попробую выиграть еще немножко времени. Тролль пойдет по моим следам, я запутаю его кругами вокруг сада.

– Что? Нет, Андерс! Это опасно! Что если он достанет тебя?!

Он качает головой:

– Нет, он слишком медленный, я видел. И потом, – мальчик смотрит теперь на меня, – это меньшее, что я могу сделать. Играйте дальше и держите дверь открытой. Не позволяйте ветру захлопнуть ее или мне будет не найти пути назад.

И, не говоря больше ни слова, мальчик распахивает дверь и выходит в шторм.

– Андерс! – кричу я. – Нет! Не нужно тебе…

– АНДЕРС! – Софи не может больше сдерживаться. Но мальчик не останавливается. Маленькая фигурка исчезает в тумане под ее беспомощные всхлипы.

– Ты была права, Софи. – Я подхожу к моей маленькой соратнице по несчастью. – Он хороший мальчик… Вот, я подержу дверь. Твой ход.

Софи вытирает глаза и возвращается к доске. Кости брошены.

Четверка и двойка.

Прикусив губу, она тянет карту.

КРОВЬ НА СНЕГУ

На картинке кровавое пятно разливается по ледяной глади озера.

Снег заметает все.

С лица Софи будто стерли все краски. Спотыкаясь, она встает и бежит к двери, уворачивается от моих рук и вырывается в ледяной ад снаружи.

– АНДЕРС! АНДЕРС, ВЕРНИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА!!

Но только ветер ревет ей в ответ.

Я смотрю мимо нее в шторм. Никаких следов Андерса, кроме дорожки глубоких провалов, уходящих прочь от домика. Снег, должно быть, доходил ему до колен… Никаких следов и тролля, хотя его вопли все еще доносит шторм.

Зачем ты отпустила его, Каролина! Ты могла бы остановить его. Ведь тролль даже, наверное, не смог бы войти в дом…

Я не нахожу себе места. Должна ли я делать ход? Или нужно идти выручать Андерса?

Пока я раздумываю, снег, валящий с неба, начинает краснеть.

Кровавое кольцо метели вокруг. Алый цвет сменяет серый, растекаясь по саду, как пятно от пролитого вина. Я хватаю Софи за плечо и затаскиваю в дом, но дверь все же держу открытой. Она все зовет брата, а меня вдруг осеняет… Одной рукой цепляясь за дверь, я тянусь к мерцающему белым светом факелу, так и оставшемуся висеть в воздухе.

Теперь в алом шторме его будет легче разглядеть.

“Свет, указующий путь, – гласила карта. – Свет, указующий путь”...

– АНДЕРС! – кричу я в метель, вытянув перед собою факел. Я понимаю, что эти крики и свет могут превратить его замысел в прах, но сейчас важнее он сам. – ИДИ НА СВЕТ, АНДЕРС!

И на наше счастье, особенно для Софи… он идет.

Пошатываясь, мальчик приближается к нам. Сначала это лишь силуэт в снежной пелене, но потом он подходит ближе, и мы видим, что его одежда и кожа все в алых пятнах. Софи затягивает его в дом, а я захлопываю наконец дверь, занося внутрь белое пламя.

– С-сработало… – Он весь дрожит. – Он увидел меня, тролль. Т-тупой тролль. Он так и ходит по кругу. Кровь поможет сбить его со следа. Они п-плохо видят… – Андерс совсем заледенел, зубы отбивают дробь. Софи усаживает брата к огню.

Мы слишком долго тянем. Нужно все сделать быстро. Я смотрю на преданного Ниссе, все свои силы вкладывающего в удержание барьера. Ведьма больше не кричит, но ее зловещий шепот и шипение понемногу просачиваются в комнату.

Я беру кости. Вызываю в голове образ Нильса и изо всех сил стараюсь сделать его реальным… Изо всех сил стараюсь призвать его… Увидеть каждую черточку мысленным взором…

– Нильс… Вернись ко мне.

Стискиваю зубы и бросаю кости.

Кубики медленно и гулко стучат по доске, подпрыгивая и вращаясь, как в замедленной съемке… вращаясь… вращаясь…

…и приземляясь …на ничто.

Грани маленьких кубиков девственно пусты.

Ни одной цифры.

Я не могу оторвать от доски пораженного взгляда. Такого раньше никогда не случалось.

– Faen… – вполголоса чертыхается Андерс. – Мисс, мне очень жаль, я и не думал… Вы дошли до центра доски. Ваши ходы… Их больше нет. – Он с жалостью смотрит на меня. – Ваша роль в игре сыграна, Каролина.

Сердце колотится, как сумасшедшее, но я пытаюсь подавить панику.

– И что теперь? Как мне вернуть его обратно? Нильс! Как мне спасти НИЛЬСА!

– Мы еще играем! – успокаивает меня Софи. – Мы можем вытащить его. ТЫ можешь вытащить его, Андерс! Вы же встречались там? Ты можешь спасти его? Если попытаешься?

– Я не знаю… – Андерс неловко приглаживает волосы. – Можно попробовать, но ты же знаешь, каково там, Софи. Мы не “встречались”, скорее просто “столкнулись”... Я не знаю…

– Пожалуйста, Андерс. Попробуй. Просто попробуй.

Андерс прикусывает губу, но все же кивает. Вымазанной алым рукой хватает кости, окрашивая и их в цвет крови и бросает.

…Две пятерки.

Мальчик тянет карту, под раскаты рева тролля…

СОЕДИНЕНИЕ

Картинка похожа на ту, что мне попалась на первой игровой карте. Тот же мужчина аккуратно пришивает ноги тени к своим собственным.

Повторное соединение.

И комната вдруг начинает дрожать. Тени растягиваются по стенам, неуклюже возвращаясь к своим владельцам. На места, положенные им. И остаются там, колеблясь в свете камина и мерцающего белого пламени. Тень кресла. Тени светильников.

Моя собственная тень снова занимает место позади меня… Но одно темное пятно остается. Все еще свободное. Сначала я думаю, что это тень Андерса… Но нет. Его тень никогда не была от него оторвана.

Мы смотрим, как бесхозная тень перебегает от стены к стене.

Смотрим, как она нервно похлопывает себя по колену…

…как когда-то делал Нильс.

…

Я вскакиваю на ноги.

– НИЛЬС!

Это он. Я уверена! Тень моего сына поворачивается ко мне, по крайней мере, я так думаю. Она двумерная, сложно сказать наверняка.

Призрачные руки и кисти яростно жестикулируют. Он что-то говорит, я знаю, но не слышу ни слова.

Боже, он так близко…

– Простите, я пытался, но… видимо, не получилось, – говорит Андерс.

– Все в порядке. Это уже прогресс. Да. Нужно мыслить нестандартно.

Я не знаю, куда податься. Беру кости в руку и иду к нашему одинокому воину, Хåварду.

– Хåвард, – начинаю я, присаживаясь рядом на корточки. – Вы можете нам помочь? Как создание игры… Мне нужно забрать сына. Он в ловушке, и я должна его вытащить! Вы можете хоть что-нибудь сделать?

– Я не могу вернуть его сам. – Ниссе отвечает мне, каменная борода дрожит… вот только я отвлекла его от поддержания завесы. Остается только наблюдать, как она искажается по краям, а кончики пальцев Ниссе крошатся и опадают мелким каменным крошевом. Он напрягается, шагает вперед, чтобы устоять под натиском невидимой силы… темная фигура по ту сторону отползает к стене.

– Хåвард…

– Положи кости мне в руку. Как создание другого мира, я могу выбросить только семерки. Лучший ваш шанс на еще одну попытку.

Ниссе протягивает мне раскрытую ладонь. И тут же с сухим треском его плечи и ноги прорезают глубокие трещины. Свет, горящий внутри него, свет, идущий из его глаз и горла, льется теперь и из десятков разломов в каменном теле.

Я бросаю ему кости, вся дрожа… Он сгибает запястье, и в одно бесконечное мгновение его пронзает паутина трещин, ладонь отделяется от руки и с гулким стуком вдребезги разбивается об пол.

…Но кости брошены.

Две семерки.

– Спасибо, Хåвард.

Ниссе больше ничего не говорит. Он весь дрожит. Барьер дрожит. Ведьма бросается на него снова и снова. Все яростнее.

– Чей ход? – спрашиваю я. Софи тут же поднимает руку. Она наклоняется и тянет карту.

ГЛАЗА СМОТРЯЩЕГО

На карте нарисованы две руки, показывающих птицу в тени на стене.

Вызов. Пожинай плоды или страдай от последствий. Попробуй угадать.

И в третий раз за этот вечер знакомая свеча возникает в воздухе. Свеча загорается. Тень Нильса замирает…

А потом начинает двигаться. Так же, как на картинке, он складывает пальцы, пытаясь изобразить фигуру на стене.

– Мы должны угадать! – восклицает Софи.

– Орел! – говорит Андерс.

– Лошадь!

– Крыса? Мышь?

Догадки так и сыплются, но безрезультатно…

Только я улыбаюсь.

Мне не нужно угадывать, потому что я знаю ответ.

Мы уже играли в эту игру раньше. Мы с Нильсом.

И я сразу узнаю существо, которое он пытается показать. Помню, как мы смеялись в первый раз, когда он рассказал, что это было за непознаваемое нечто, которое он изображал руками.

– Это хорек, – тихо говорю я, и свеча тут же исчезает, оставив лишь тонкую струйку дыма.

Софи и Андерс переглядываются и изумленно смотрят на меня:

– Как ты…

По карточке пробегает тень, обрывая их на полуслове. Я смотрю на нее сверху вниз.

Поздравляю. Вы угадали верно. Возьмите уже разыгранную карту. Сделайте это сейчас и только один раз.

У меня сердце подпрыгивает прямо к горлу.

Возьмите разыгранную карту.

СПАСЕНИЕ

– Спасение! – кричу я Софи. – В отбое карта “Спасение”! Пожалуйста, Софи! Скорей!

Девочка отчаянно роется в стопке тяжелых карт, и наконец находит ту саму.

Возвращение в страну живых. Выбирай мудро и только один раз.

Огромная рука на картинке спускается с неба, раздвигая облака.

– Я играю “Спасение”! – провозглашает Софи. Шаги тролля снаружи становятся тяжелее и громче. Он нашел нас. Он идет.

Кусок мела падает на пол у ног Софи. Она подхватывает его и без колебаний идет через всю комнату к имени Нильса.

Оглядывается на меня с улыбкой…

И обводит его кружком.

Имя начинает светиться и исчезает, уступая место Нильсу, прочно привязанному к своей тени. Он падает на пол, дезориентированный и сбитый с толку… но живой.

⠀

– НИЛЬС! – Облегчение омывает меня, как теплый поток. Мой мальчик вернулся! Я бегу к нему, крепко обнимаю и всем телом чувствую, как он прижимается ко мне в ответ.

– Мама… – бормочет он, поднимаясь на ноги. – Это реально? Я вернулся? Что за… – Он смотрит на статую Ниссе, на мерцающую завесу, на искореженную фигуру за ней… Смотрит на детей в нашей гостиной… Вздрагивает, когда от первого удара начинают качаться стены: тролль нашел нас и добрался до двери.

– Каролина, – окликает меня Софи. – Доска…

Да. На ней появилась четвертая фигура.

– Ладно. – Эмоции все еще переполняют меня, но я прячу их в глубине сознания до лучших времен. – Мы закончим игру. Все встаньте в круг. Кидайте кости. Кидайте и тяните карту как можно быстрее. Просто нужно сделать это! Мы закончим эту игру!

Близнецы подходят ближе к доске. Все еще сбитый с толку, но не способный пока спорить, Нильс присоединяется к ним. Все они делают ровно так, как я говорю. Кидают кубики и отбрасывают карты. Даже не читая.

Четверка и тройка.

Двойка и шестерка.

Единица и двойка.

Две пятерки.

Карты разлетаются над доской…

⠀

Хåвард морщится и скрипит от напряжения. Поврежденная рука теперь полностью отвалилась.

Дверь в сад распахивается, осыпая гостиную щепками от пинка тролля снаружи.

С каждой разыгранной картой, с каждым шагом фигурок по доске, комната тревожно искажается. Меняется.

Стекло в зеркалах превращается в воду. Она водопадами стекает вниз по стенам.

В углу возникает безмолвная статуя настороженного ястреба. Он неподвижен, но выглядит так, будто в любой момент расправит крылья и взлетит.

Фотография моего покойного мужа в рамке на стене начинает двигаться. Его глаза чернеют, челюсть отвисает… Не могу на это смотрпеть.

Эта игра… Эта адская игра…

Мне остается только наблюдать как дети бросают и бросают кости, под аккомпанемент рычания тролля и треска стен. Наблюдать и думать об игре.

Шелтапспилл. Сколько еще копий разбросано по округе? Или по всему миру. В чем может быть ее цель?

Чего она хочет?

Снег начинает падать с потолка. Превращает мой ковер в белое полотно.

Фигуры шагают по доске все дальше…

Выцветшие полупрозрачные силуэты детей с мрачными лицами возникают по всей комнате. То появляясь, то исчезая вместе с танцем пламени.

Непостижимый ужас разрастается за мерцающим барьером.

– Мои силы на исходе, – предупреждает Хåвард Ниссе. К изломанному силуэту ведьмы присоединяются другие. Темные и злобные.

Всего на мгновение нижний угол завесы становится полностью прозрачным, и я мельком вижу скелет волка, оживший и окутанный смертным сиянием. Он щелкает челюстями и злобно роет землю.

– Давайте… – бормочу я, сжимая плечо Нильса. – Еще немного.

Но теперь остался только он. Фигуры Софи и Андерса достигли центра. Близнецы бегут к двери и наваливаются на промятые доски, закрывая ее. Сверху сыплются осколки… через дыру в потолке на нас смотрит теперь желтый злобный глаз тролля с вертикальным зрачком.

– Вот оно! – кричит Нильс. – Да, наверное! Это последний бросок!

И он бросает кости. Со звоном они прыгают по доске…

Две тройки.

Краска со стен отслаивается крупными хлопьями.

Фигурка Нильса доходит до центра.

⠀

И, как одна, все четыре фигурки разом опрокидываются. Больше ничем не удерживаемые, они с легким стуком валятся на блестящее дерево. Игра окончена.

Никаких церемоний, никакого волшебства, никакого великого финала… Вот она была… А потом нет.

Расколотая дверь в сад исчезает. Ее заменяет стена. Надписи стираются невидимой рукой. Как и все повреждения.

Мерцающий барьер в арке растворяется в воздухе вместе со своим создателем. Долг Хåварда Ниссе исполнен, и он уходит. Монстры и ужасы с той стороны тоже исчезают. С потолка больше не падает снег. Последние хлопья лениво планируют на ковер и обращаются в ничто.

Грохота и рева тролля как ни бывало…

…Но дети…

Все трое детей: Софи, Андерс и Нильс… они со мной. Сгрудились в тесную кучку вокруг инфернальной игры.

Я захлопываю доску и прячу ее обратно в коробку.

Мы выдыхаем.

И вот мы здесь, читатель. Игра на это Рождество закончена.

***

Не передать облегчения и радости, которые я испытала при возвращении Нильса. Дни, последовавшие за окончанием игры, наполнены были для нас любовью и смехом.

За прошедшие года он совсем не повзрослел, так что бедняге Нильсу придется постараться, чтобы приспособиться к жизни. Я все еще пытаюсь объяснить все семье. Они не понимают и скорее всего никогда и не поймут, но по крайней мере просто счастливы, что Нильс вернулся.

Софи и Андерс остались у нас на пару ночей, но потом настояли на том, чтобы идти своим путем. Я дала им денег, еды и свой номер телефона на случай, если когда-нибудь им понадобится моя помощь… Но, думаю, с ними все в порядке. Хотя прошло уже двадцать лет… Они не захотели, чтобы мы проводили их, опасаясь того, кем их семья и друзья могут меня посчитать. Я понимаю. Но всегда буду рядом, если им понадоблюсь.

…Хотя на самом деле думаю, что это скорее они мне помогают.

⠀

Остается последняя вещь.

Сама игра.

Она упакована в коробку и спрятана на чердаке… Но ее присутствие все еще ощутимо.

Я почти решилась выбросить ее. Почти решилась спалить ее в огне… Но не смогла этого сделать. Просто не смогла.

Потому что я все еще вижу их лица.

ДЕТИ ВУАЛИ

Я видела их на карточке, видела их призрачные фигуры, то появляющиеся, то исчезающие в моей гостиной.

Скорее всего, они все еще там, по ту сторону завесы.

И, хотя я никогда больше не решусь сыграть в эту игру, хотя никогда больше не смогу подвергнуть опасности Нильса… И пусть я понятия не имею, сколько копий игры ходит по миру… Я все равно помню, что эта коробка может стать последним шансом для родителей, таких, как я, снова увидеть своих детей.

Так что будем решать проблемы по порядку.

А пока игра будет спать. Спрятанная в темноте. Терпеливо ждущая.

Ждущая, когда ее пробудят в следующий раз.

~

Оригинал (с) Darkly_Gathers

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

А еще, если хотите, вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны

Юмани / Патреон / Boosty / QIWI / PayPal

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Удивительно, но факт: ночь – самый длительный период времени голодания, но с утра, очень часто, нет того дикого голода, который есть вечером. Так почему после «голодовки» есть не хочется, а после того, как целый день и так едим, есть хочется ещё больше? И стоит ли людям так переживать по поводу поздних приёмов пищи? Простите, ППшнутые господа и дамы, но есть на ночь – это абсолютно нормально!

Все диванные специалисты говорят о том, что завтрак должен быть самым обильным приёмом пищи. Пропустил завтрак – считай, что Родину продал. Аргументы таких людей, порой, не поддаются никакой критике. То с утра активно вырабатывается желудочный сок, и если не закинуть в него жратвы, он растворит желудок, и будет на ноги капать. То нам нужна какая-то супер «кашевая» энергия на весь день, как будто в шахту собрались идти работать. Устал комментировать подобные глупости, поэтому просто перескажу одно исследование [1].

Завтрак, обычно, является самым маленьким приёмом пищи в день – примерно 16-18% суточных калорий. Многие люди вообще полностью отказываются от завтрака. В западных культурах, ужин – самый большой приём пищи в день (35-36%). Этот парадокс можно объяснить:

- обильным приёмом пищи вечером и уменьшением расхода энергии во время сна, компенсирующим продолжительное ночное голодание;

- сам сон подавляет аппетит, причём это подавление переносится на период утреннего бодрствования;

- эндогенное циркадное влияние на аппетит, которое подавляет чувство голода по утрам (что и изучалось в данном исследовании).

При голоде наблюдался значительный эндогенный циркадный ритм с минимумом на 50° (эквивалент 7:50 утра для испытуемых) и пиком на 230° (19:50). Этот эффект не зависел от продолжительности времени после пробуждения, как и от продолжительности времени после каждого приёма пищи.

Интересно, что желание есть овощи или потреблять молочные продукты, а также ощущение сытости не имели значимых циркадных ритмов. Циркадные ритмы голода и аппетита не были связаны с изменениями в потреблении калорий. Подтверждается моя любимая фраза: «От перестановки мест сжираемого, сумма не меняется».

Таким образом, циркадные ритмы не зависят от времени пробуждения. Пик голода приходится примерно на 8 часов вечера, а суточный минимум голода приходится примерно на 8 часов утра. Кроме того, любопытно, но ритмы аппетита были к сладкой, солёной, крахмалистой пище, мясу/птице и фруктам. При том, что значимые циркадные ритмы отсутствовали при желании есть овощи. Думается, что циркадная система особенно регулирует желание есть высокоэнергетическую пищу.

«Время приёма пищи значительно изменилось на протяжении истории, и различается в зависимости от культуры, графика работы/учёбы/семьи и индивидуальных предпочтений. Например, в странах Средиземноморья и Латинской Америки, обед, за которым часто следует сиеста, что хорошо подходит для жаркого полудня, обычно является самым большим приёмом пищи в течение дня. Хотя это могло бы сильно отличаться от западной модели с ужином как самым большим приёмом пищи, средиземноморские блюда обычно едят в более позднее время дня, например, обед происходит около 15:00, а не в полдень, а ужин около 9 или 22.

Таким образом, несмотря на разные периоды времени между приёмами пищи, большая часть потребляемых калорий всё ещё приходится на конец периода бодрствования».

Выводы:

- условно говоря, организм понимает, что ему придётся ночью долго голодать, поэтому внутренний циркадный пик аппетита приходится на вечернее время;

- «Кроме того, суточное снижение голода в течение ночи теоретически противодействует увеличению голода, вызванному голоданием, которое в противном случае могло бы нарушить сон»;

- напомню, что никакая ночная еда не превращается в жир [2], поэтому если понимаете, что вечером есть хочется больше, чем утром – перенесите основной приём пищи на вечер, сэкономив на завтраке.

Всем здорового аппетита!

Источник: https://vk.com/sportivnye_sovety?w=wall-143335632_49382

Здесь все решают кости, и я не знаю, насколько удача будет ко мне благосклонна. Пока что, кажется, она не на моей стороне.

⠀

Главы: 1

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

⠀

~

Буря ненадолго затихает. Снег все еще валит, но на несколько долгих секунд ветер замолкает. И в этой краткой тишине я слышу, как над моей головой скрипят половицы. Снова смотрю на карточку в своей руке, кровь шумит у меня в ушах.

ЖЕНЩИНА НАВЕРХУ

– Женщина наверху, – бормочу я дрожащим голосом.

–...Она сделает тебе больно, если спустится. – Тихий голосок из-за кресла заставляет меня замереть.

Я ахаю в шоке:

– Покажись! – Задыхаясь, я вскакиваю на ноги и вся подбираюсь, в напряженном ожидании уставившись на кресло. Сбоку появляется маленькая ручка. За ней следом бледное, настороженное лицо, глаза, неотрывно наблюдающие за мной. Ребенок. Маленькая девочка, не больше десяти лет на вид.

С минуту мы молча не сводим друг с друга глаз, тишину нарушает лишь потрескивание огня в камине. И скрип неуверенных шатких шагов сверху. И ветер, снова взревевший раненым зверем.

Я узнаю ее. Я все понимаю. Она стояла в угрюмой группке детей на карточке “ДЕТИ ВУАЛИ”

Девочка бросает взгляд налево, на неподвижную статую Хåварда Ниссе. Смотрит на него с беспокойством и снова поворачивается ко мне.

– ...Здравствуй, – говорю я ей.

– …Привет. – Она все еще едва высовывается из-за кресла.

– Ты знаешь ее? – Я решаюсь спросить после долгого молчания. – Знаешь женщину наверху?

Снова пауза.

– …Да, – шепчет девочка, потирая руку. Янтарные отблески пламени пляшут на ее лице. – Она пока еще растеряна. Но это ненадолго. Не позволяй ей спуститься вниз. Пожалуйста, не позволяй ей спуститься… Ей больше всего нравятся взрослые. У тебя есть железо в доме?

Я пристально смотрю на нее, пытаясь понять, чего она от меня хочет.

– Железо?

Девочка кивает, выбирается из-за кресла и делает шаг ко мне.

– Нужно поторопиться, – шепчет она. – Есть что-нибудь железное?

Я задумываюсь на секунду.

– У меня есть столовые приборы. Они из стали, так что…

Девочка качает головой, она поднимает глаза к потолку вслед за грохотом, вновь разносящимся по дому.

– Нет, мисс. Нужно железо. Все дело в запахе. Она ненавидит этот запах. Для них железо пахнет кровью.

Железо… железо…

– Сковородки, – озаряет меня. – У меня есть несколько чугунных сковородок и кастрюль…

– Да, подойдет. – Девочка кивает. – Хватай их и клади на лестницу, только, пожалуйста, быстрее.

Быстрее.

Я киваю и спешу через арку из гостиной в коридор. Девочка будто хочет последовать за мной, но потом передумывает и остается неловко стоять посреди комнаты, глядя на игру. Я врываюсь в кухню и присаживаюсь на корточки у шкафчиков.

Где же они? Куда я их засунула?

Я не могу перестать думать об ужасной картинке на обороте карточки. Слегка приоткрытая дверь и дразнящая клубящаяся пустота за ней…

И эта девочка…

Я отмахиваюсь от тяжелых мыслей. Позже у меня будет время, чтобы все обдумать. А пока придется просто поверить ей. Железо, мне нужно железо…

…И где-то там, в глубине среди забытого скраба… Вот она, чугунная кастрюля с темно-серыми крапинками, подарок моей матери на давно прошедший день рождения. Две сковородки из того же набора… только две? Готова поклясться, что их было больше…

Но времени нет. Придется обойтись этим. Посуда тяжелая, и я покряхтывая от напряжения, встаю с колен, прижимая ее к груди. Скорее к подножию лестницы. Я неуклюже бреду вверх по ступеням, поднимаясь лишь чуть выше середины пролета. Не думаю, что смогла бы добраться до верха, даже если бы и хотела: железо в моих руках с каждым шагом становится все тяжелее и горячее. Я и так едва иду, ноги налились свинцом. И даже отсюда чувствую, как воздух наверху колеблется от едва слышного шепота, будто раскаленное марево.

Женщина наверху. Она здесь. Не могу не думать об этом. Она в моем доме.

Как жаль, что я не оставила свет на втором этаже включенным, когда еще могла. Теперь уже слишком поздно.

Я осторожно ставлю кастрюлю в нескольких ступенях от верха лестницы, борясь с подступающей паникой, и спускаюсь вниз, где ставлю одну из сковородок.

Почти, Каролина, почти все.

Не сдерживая горького вздоха облегчения, я обеими ногами встаю на пол первого этажа. Сковородка стоит в паре ступеней передо мной. Украдкой последний раз смотрю на лестницу. Отсюда виден лишь небольшой кусочек площадки, но ее присутствие очевидно. Я кожей чувствую, как она снова начинает идти. Женщина наверху.

…Внезапный всплеск активности заставляет меня в ужасе отшатнуться, крича. Быстрая темная тень вырывается с верха лестницы и застывает на стене.

…Это не она. Это моя тень.

Сердце немного успокаивается. Отрезанная, моя тень бродит по дому, и, что бы она ни увидела на втором этаже, это оказалось слишком даже для бестелесного существа.

Я молча наблюдаю, как тень крадется по стене у лестницы вниз, проскальзывает мимо меня и исчезает в кухне.

Возвращаюсь в гостинную, ошеломленная последними событиями. Надеюсь, что кастрюль и сковородок будет достаточно, чтобы удержать ее, но наверняка не угадаешь.

С одиноким испуганным всхлипом падаю на пол у раскрытой доски, закрыв лицо руками.

Девочка встает напротив.

– Спасибо, что вытащила меня, – тихо говорит она. – Я так долго ждала по ту сторону завесы.

Я смотрю на нее снизу вверх.

– Вытащила тебя? Так вот, что я сделала? Вытащила?

Она кивает, и я едва не схожу с ума под напором противоречивых эмоций. Его можно вытащить. Я могу вытащить его оттуда. Я могу спасти Нильса… Но…

– Есть и другие. В игре есть еще дети, попавшие в ловушку… Как давно ты была заключена по ту сторону?

– Не знаю. – Девочка пожимает плечами.

Я оглядываю ее с головы до ног.

– Милая, когда ты родилась?

– Первого ноября 1990.

Бедняжка. Как долго она пробыла по ту сторону?.. Двадцать лет?

Я вдруг снова отчетливо слышу тиканье часов. Боже, я так привыкла к этому звуку, что иногда почти не замечаю… Но они никогда не перестают тикать. Время ограничено. Мои нервы напряжены, как канаты.

– Как тебя зовут?

– Софи.

Я киваю.

– Меня зовут Каролина. Я ищу своего сына, Нильса. Пять лет назад Игра забрала его. Ты его не видела? Он только что был здесь, стучал мне по… по вуали. Он нарисовал омелу…

Девочка качает головой.

– Нет, не он. Это была я. – Она виновато смотрит на меня и неловко мнется. – Прости, я не хотела тебя расстраивать, я просто не очень хорошо рисую. Я старалась…

Я двумя руками провожу по лбу и дальше по волосам. Осознание того, что на самом деле мне не удалось даже так пообщаться с сыном, сокрушает. Но я стараюсь этого не показывать.

– Все в порядке, ты хорошо справилась. – Я откашливаюсь. – Но ты видела его? Видела мальчика по имени Нильс?

Она печально качает головой: “Нет”.

– Но, быть может, видел мой брат. Он тоже там, внутри. Мы играли с родителями, а потом Игра забрала нас. Он все еще по ту сторону… Кажется, я помню, что он упоминал мальчика по имени Нильс. – Она садится и берет кости в руку. – На той стороне завесы трудно соображать… – Девочка сглатывает. – Мы должны продолжать играть, – шепчет она, и ветер вторит ей протяжным воем.

На доске появилась еще одна фигурка, закрепленная в своей дорожке, спиралью уходящей к центру поля.

Девочка крестится. Печальный жест, когда творит его столь юной существо с такой искренней надеждой. И бросает кости.

Кубики мягко стучат по дереву. Четверка и Тройка.

Она тянет карту. И читает вслух:

ВЫБОР В МЕЛЕ

Что в имени тебе моем?

Софи показывает мне карточку. На картинке древний каменщик вырезает фигуру маленького мальчика из глыбы белого камня.

Сначала ничего не происходит. Мы в нерешительности ждем каких-либо изменений в окружении, и вдруг глаза Софи расширяются. Я оборачиваюсь вслед за ее взглядом и вижу…

На стене появляется имя. “Дэниэл”. Рядом с ним на моих глазах одна за одной проступают буквы следующего.

“Александр”.

Теперь имена целыми десятками быстро появляются по всем стенам, я даже не пытаюсь поспевать за ними:

“Эрик”

“Сесиль”

“Илай”

…

“Нильс”

Нильс!

Я вскакиваю на ноги.

– Нильс! Ты здесь? Ты слышишь меня?

Никакого ответа, только новые и новые имена на стенах.

– Так зовут моего брата! – Софи указывает на имя “Андерс”, нацарапанное прямо над камином.

И тут среди беспорядка и ажиотажа я слышу знакомый скрип. Он заставляет меня думать о Нильсе. Так скрипит верхняя ступенька лестницы. Я стараюсь не наступать на нее, но Нильса это никогда не волновало. Каждый раз, сбегая вниз, он наступал на скрипучую доску…

…Но сейчас по лестнице спускается не Нильс.

Я замираю на месте. Кровь стынет в жилах. Мы с Софи разом поворачиваемся к лестнице, но через арку видно только сумрак.

– Железо, – шепчу я, когда полотно имен достигает потолка, – насколько оно эффективно? Это ее остановит?

– Нет. – Софи качает головой. – Не остановит. Но оно ей не нравится. Поэтому задержит на некоторое время. Только на время…

Я снова присаживаюсь на корточки, хватаю кубики и бросаю их. Моя фигура с клацаньем перемещается по доске, кости показывают двойку и еще одну невозможную семерку.

Я тяну карту.

Еще один медленный шаг сверху. Я не могу не прислушиваться…

– Быстрее, – умоляет Софи. – Пожалуйста, Каролина.

Я смотрю на карту:

СНЕЖНАЯ ФИГУРА

На картинке женщина лепит снеговика среди бескрайнего пустого поля. И ниже подпись:

Вызов. Пожинай плоды или страдай от последствий. Сделай предмет из снега.

“Сделай из снега…” – Я читаю вслух, поднимаю глаза и вдруг вижу появившуюся из ниоткуда дверь в стене моей гостиной. Там, где раньше была лишь глухая стена, теперь красуется дверной проем, обрамленный яркой полоской пронзительного света. Дверь, вся исписанная мелом, распахивается, и я вижу за ней свой сад. Мир снаружи выбелен. Бушует снежная буря и дальше пары метров за ней ничего не разглядеть, но сад окружен плотной белой стеной снежного тумана.

По комнате пролетает порыв студеного ветра. Софи отступает ближе к огню и прикрывает лицо.

Дымные буквы, будто из пара дыхания на морозе, складываются в слово над дверью:

“С Е В Е Р Н Ы Й О Л Е Н Ь”

Я пристально смотрю на Софи.

– Игра хочет, чтобы я слепила северного оленя? Из снега? Я… я не могу! У меня даже снеговики не получаются!

Знакомая свеча снова появляется в воздухе. И… загорается.

– Пожалуйста, Каролина! Хотя бы попытайся!

Софи права.

Пожинай плоды или страдай от последствий.

Черт бы побрал эту адскую игру!

Я стискиваю стучащие от холода зубы и, прежде чем успеваю подумать, выскакиваю в дверной проем в снежное крошево. Все тело дрожит, охваченное ледяными тисками, но я сую голые руки в снег и поспешно начинаю скатывать и складывать, как могу, грубую фигуру того, что, как я надеюсь, можно будет принять за северного оленя.

Я работаю быстро, насколько это возможно…

…Но свеча догорает

Черт, слишком быстро… Слишком быстро!

– Нужно больше времени! – Я кричу в ветер, нос и щеки горят от холода. – Мне нужно БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ!

Софи что-то кричит мне через дверь, но шторм глотает ее слова. Я разгребаю снег, пытаясь показать, что у оленя четыре ноги, но даже еще не слепила ему голову.

Как хорошо должно получиться? Насколько похоже?

Я хватаю снег охапками и пытаюсь что-то впопыхах налепить, чтобы сделать хотя бы шею, но свеча уже погасла. Так скоро. У меня не было ни единого шанса.

– Еще немного, – хриплю я. – Еще чуть-чуть…

Но порыв ветра задувает дымное пламя, и свеча тает, превращаясь в ничто.

– Faen! – сердито чертыхаюсь я, отступая по снежному месиву обратно в тепло гостиной. Софи сжимает мою руку, и кожа будто покрывается волдырями: такая она горячая по сравнению со мной.

– Она уже на полпути вниз, Каролина! Женщина наверху, она уже на полпути вниз! Нам нужно торопиться, пожалуйста!

– У меня не получилось, – печально отвечаю я. – Прости, мне очень жаль… у меня не получилось.

Все больше и больше слов расползается по стенам. Мы просто стоим и наблюдаем, как они сами пишут себя.

В большинстве случаев это слово: “МЕДВЕДЬ”.

Есть еще несколько вариантов: “ВОЛК”. Парочка: “ЧЕЛОВЕК”. И одно: “ЛОСЬ”.

Но ни одного варианта “СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ”.

Тень пробегает по карте, лежащей рубашкой вверх на глянце доски. Собравшись с духом, я поднимаю ее, и мы вместе читаем:

Задание провалено. Тролли идут за вами.

– НЕТ! – Софи вскрикивает, отшатываясь назад. Она подбегает к двери и крепко цепляется за нее, вглядываясь в снег.

Тролли. Я всегда находила их описание ужасающим, еще до игры. Но никогда не видела. А вот Софи, похоже, доводилось.

Я стою за ее плечом, и мы обе смотрим на шторм.

Падает снег. Тяжелый и пухлый.

Но снежный туман рассеивается, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы мы увидели колоссальную фигуру, чернеющую в его нутре.

Я не узнаю силуэт. Это не человек.

Низкий рев доносится сквозь шторм, Софи отступает назад и изо всех сил захлопывает дверь. Она падает на пол, задыхаясь.

– Они доберутся до нас. Тролли. Женщина наверху. Не надо больше. Пожалуйста. Не надо. Они наблюдают за нами за завесой, мама, они следят за нами, постоянно делают больно, снова, снова и снова.

…Она назвала меня “мама”.

– Я ПРОСТО ХОЧУ СПАСТИ АНДЕРСА! МНЕ НУЖЕН МОЙ БРАТ! ОН МНЕ НУЖЕН!

Я сжимаю ее дрожащее тельце в объятиях. И изо всех сил стараюсь не замечать звуков из коридора. Женщина наверху спускается вниз.

Шаг за шагом.

Незваный гость в моем доме.

Шаг.

За.

Шагом.

– Все хорошо. Нас теперь двое. Игра закончится быстрее.

Софи всхлипывает мне в плечо, я мягко, но решительно притягиваю ее обратно к доске.

Беру кости в руки.

– Давай же, Шелтапспилл! Каждый год я играю с тобой! Каждый год ты отбрасываешь меня все дальше! – Мои ноздри раздуваются от гнева. Я вкладываю его в бросок весь, без остатка. – ВЕРНИ, ЧТО ВЗЯЛ! Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! – И бросаю кости, пристально наблюдая, как они стучат подпрыгивая по доске, грани горят отраженным пламенем. Кости останавливаются в центре.

Шесть и шесть.

Моя фигура достигает середины доски и дрожит на месте.

Я беру карточку.

СПАСЕНИЕ

Сердце подпрыгивает.

Возвращение в страну живых. Выбирай мудро и только один раз.

Кусок мела материализуется в воздухе и падает к моим ногам с мягким стуком.

Названия животных исчезают со стен, но имена остаются.

Тролль стонет в свисте метели, сотрясая рыком стены… Железная сковорода летит по ступенькам жалко дребезжа. Женщина приближается.

Я понятия не имею, как она выглядит и чего хочет, но ужас на лице девочки достаточно красноречив.

Я беру мел. Смотрю на имена.

“Возвращение в страну живых. Выбирай мудро и только одного.”

Смотрю на имя Нильса.

– Нильс…

Может, это он? Мой шанс спасти Нильса? Моего сына?..

Я встречаюсь взглядом с Софи, но она отводит глаза. Ее грудка взволнованно поднимается и опускается, девочка хочет что-то сказать, но прикусывает губу и обнимает колени. Маленькая фигурка дрожит от страха, съежившись в кресле.

…Я колеблюсь.

И понимаю, что нужно сделать выбор.

Я могла бы спасти Нильса. Это самое очевидное. Я могла бы спасти Нильса, и что потом? Хватило бы у меня воли продолжать играть?

Нет, Каролина. Ты хотела бы побыстрее завершить игру. И оставить остальных навеки во власти проклятия.

…А что насчет Андерса? Брата Софи? Запертого в игре уже двадцать лет…

Двадцать долгих лет. Если не спасти его сейчас, какие у него шансы? Осмелится ли Софи еще хоть раз сыграть в эту игру? Сможет ли она, даже если и захочет? Игра – собственность ТВОЕГО дома, Каролина. Она не сможет играть без тебя. А рискнешь ли ты Нильсом, чтобы сыграть на следующее Рождество?

– Пожалуйста, Каролина, она идет! ОНА ИДЕТ! – Софи срывается в крик.

Скрипят перила у подножия лестницы. Женщина приближается, я тоже это понимаю.

Каролина… Софи подсказала, как задержать Женщину наверху с помощью железа. Если бы она не поделилась этой информацией, существо, появившееся на втором этаже, уже давно было бы в этой комнате. Софи – единственная причина, почему ты вообще еще можешь играть в эту Игру.

– Твой брат… – начинаю я, и девочка тут же поднимает на меня глаза, полные страха и надежды. Широко распахнутые яркие звезды. Голос предательски дрожит. Я собираюсь принять решение, о котором буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Чего бы хотел Нильс? Чего бы ОН хотел?

– Андерс хороший мальчик, Софи? Он останется со мной, чтобы продолжить играть? Будет ли он продолжать, чтобы помочь мне спасти сына?

– Да. – Она не колеблется. тон и поза исполнены уверенности.

И я делаю самый трудный выбор в моей жизни.

Прости меня, Нильс. Я все еще иду к тебе.

…Читатель, ты можешь не согласиться с моим решением, но постарайся понять.

Я пересекаю комнату и дрожащей рукой пишу имя Андерса.

⠀

Оно начинает светиться и исчезает.

Впуская леденящий ветер, мальчик, спотыкаясь, входит в дверь и захлопывает ее за собой. Он немного выше Софи, но сходство поражает. Они явно близнецы.

Софи вскакивает и бросается к нему на шею.

– АНДЕРС! – всхлипывает девочка, уткнувшись ему в плечо. Он в замешательстве смотрит на меня.

– Там что-то есть, – выдавливает он, потирая горло. Голос звучит надломлено и принужденно, будто мальчику давно не приходилось говорить. – Софи… все хорошо… все хорошо… Там…

Он замолкает. Больше не смотрит на меня. И на сестру тоже. Он неотрывно глядит через мое плечо, через арку, ведущую в коридор, на основание лестницы. Его глаза все больше краснеют, наливаются кровью… Мальчик отводит взгляд, хватает сестру и тянет на пол, прикрывая ей глаза..

– ЛОЖИСЬ! – кричит он мне. – ОНА ИДЕТ! НЕ СМОТРИТЕ НА НЕЕ, СЛЫШИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА, МИСС, НЕ СМОТРИТЕ ЖЕНЩИНЕ В ГЛАЗА!

Чистый ужас и убежденность в его словах сводят меня с ума. Я больше не могу этого выносить! Это ад!

Я прячусь за шкаф и задаюсь вопросом, ане из ада ли пришла эта игра. Арка исчезает из поля зрения, и я слышу собственное дыхание так же явно, как ветер, бушующий за окнами.

Электричество в комнате вышло из строя еще в начале игры, и только трепещущее пламя камина освещает сцену. Около огня, прижавшись друг к другу, за спинкой кресла сжались в комок Андерс и София. Они безмолвно смотрят на меня.

– Не позволяйте ей касаться вашего лица! – кричит мне мальчик, а потом что-то еще…

…Но я не улавливаю слов. Все мое внимание теперь занято другим.

Не Женщиной наверху, несмотря на скрип все приближающихся шагов…

Не безумными воплями тролля, сотрясающими землю…

…Но безмолвной каменной статуей Хåварда Ниссе.

⠀

Его суставы разгибаются, осыпая пол пылью. Брови поднимаются вверх с треском, похожим на расколотый камень.

Все трое мы смотрим на маленькую статую, замерев…

…И его глаза начинают светиться.

~

Оригинал (с) Darkly_Gathers

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

А еще, если хотите, вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны

Юмани / Патреон / Boosty / QIWI / PayPal

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Недавно у меня случился рабочий дедлайн, во время которого пришлось одновременно общаться в Microsoft Teams, Whatapp, Telegram, по электронной почте и просто по телефону с двумя десятками людей, всё это сначала на работе с компьютера, потом по дороге домой со смартфона и потом дома с планшета и компьютера. С демонстрацией своей физиономии, рабочих документов и экрана. И я начал вспоминать, как мы дошли до жизни такой и какие были средства связи в начале моей сознательной жизни.

Поскольку я старпёр, детство моё пришлось на 70-е и 80-е годы. Мобильных телефонов, понятное дело, тогда не было (спойлер: были, но не для нас). Но и телефон с проводом был скорее роскошью и привилегией, чем обыденностью. Мои родители купили кооперативную квартиру в 1973-м году, а только через 10 лет у нас появился домашний телефон. До этого в нашем 6-подъездном 9-этажном доме было лишь несколько телефонизированных квартир. За большие заслуги или должности. Например, в нашем подъезде жил лётчик, пилотировавший сверхдальние рейсы в Антарктиду. У них дома телефон был. Конечно, к таким счастливчикам соседи заходили позвонить. Не по ерунде, а если что-то важное. Вызвать «скорую» или милицию, связаться срочно с близкими в сложной ситуации. Иногда оставляли номер таких соседей другим людям, чтобы те могли позвонить и попросить передать какую-то важную информацию. Часто телефонный аппарат ставили специально в прихожей, чтобы зашедшему позвонить соседу не нужно было разуваться и беспокоить хозяев. Если хватало денег, ставили второй параллельный аппарат уже где-нибудь в гостиной, для долгих телефонных бесед.

Такой вот типичный домашний телефон моего детства.

Если телефона дома не было и повод для звонка не давал оснований тревожить соседей, то на помощь приходил телефон-автомат. Телефонные будки были повсюду. Это был очень важный элемент городской среды и общественной жизни. В них грелись зимой, пережидали ливень летом, целовались с девушками, использовали как ориентир для встреч. Ну и звонили, конечно. Звонок стоил две копейки и был ограничен по времени, но если доплатить когда прозвучит сигнал, то можно продлить. «Двушка» (монета в две копейки) обязательно должна была быть в кошельке или кармане, лучше не одна. Можно было заплатить двумя однокопеечными монетами, а если совсем припёрло, пожертвовать 10 копеек – она была размером как 2. Автоматы часто были неисправны и «съев» монетку соединения не устанавливали, так что лучше было иметь запас. Некоторые автоматы вообще не работали, поэтому работающий, да ещё и не занятый приходилось искать, а когда свободной кабинки не было ждать, пока закончат говорить.

Вот такая типичная картина. Кто-то звонит, кто-то рядом ждёт своей очереди.

А это телефон-автомат в естественной среде обитания. В меру ржавенький и с рисунками гвоздём.

Ну и конечно в организациях телефоны тоже имелись далеко не на каждом рабочем месте. Обычно у начальников или один на отдел или цех. Говорить по личным вопросам не приветствовалось, но если что-то важное и срочное, то, конечно, звонили. Если мне нужно было связаться с отцом или матерью в течение рабочего дня, то можно было позвонить и, если дозвонишься (а когда телефон один на отдел он занят почти всегда), попросить позвать родителей к телефону. Но для этого нужны были серьезные причины, так что обычно со своими проблемами приходилось справляться самому.

Кстати, сейчас уже растёт поколение людей, не умеющих пользоваться дисковым телефонным набором. А тогда телефонный аппарат с кнопочками я видел только на картинках в журналах.

Вот типа такого

В общем случае позвонить можно было только в пределах своего города. Телефонная связь между городами была делом ещё более непростым. На современных (тогда) АТС была возможность автоматического (т.е. без участия человека-оператора) набора междугородних телефонных номеров. Нужно было набрать «8», подождать длинного гудка (это значит, звонок переведён на междугородний коммутатор) и дальше набирать номер с кодом города. Если местная связь оплачивалась по фиксированному тарифу, не зависимо от времени разговоров, то междугородние звонки по времени. И раз в месяц по почте приходил счёт за междугородние звонки. Это был практически единственный уже готовый счёт за услуги в то время, для всех остальных платежей нужно было самостоятельно посчитать сумму и заполнить квитанцию.

Но возможность эта была далеко не везде. Если не было автоматической связи, то можно было позвонить через оператора. Для этого существовал короткий номер «07».

Для меня эта ночь вне закона

Я пишу по ночам больше тем

Я хватаюсь за диск телефона

И набираю вечное ноль семь.

В.С.Высоцкий

Оператор принимал заказ, дозванивался на заказанный номер (если он занят, делал несколько попыток), звонил обратно инициатору звонка и коммутировал вручную линию.

Ещё хуже, если домашнего телефона у вас не было или он был недоступен, например, в поездке в чужом городе. С обычного городского «автомата» по межгороду позвонить было нельзя. Существовали специальные междугородние автоматы, которые в крупных городах встречались в местах типа вокзалов и аэропортов. Они принимали монеты разного номинала, давали сдачу, имели сложные инструкции по пользованию и тарификации. Их изображений (какими я их помню) я не нашёл. Но чаще пользовались переговорными пунктами при почтах. На почтовых отделениях обычно было написано «Почта – Телеграф – Телефон». Надо было прийти, отстоять очередь желающих позвонить (особенно большие очереди были на курортах), заполнить бланк с номером телефона, внести аванс, после чего оператор дозванивался до заказанного номера и приглашал в кабинку для переговоров, где стоял телефон без номеронабирателя. Разговор оплачивался по времени, оператор влезал прямо в разговор двух человек, сообщая что оплаченное время подходит к концу. Можно было попросить продлить разговор.

Девушка, милая

Я прошу, продлите

Вы теперь как ангел, не сходите ж с алтаря!

Самое главное - впереди, поймите

Вот уже ответили

Ну, здравствуй, это я.

В.С.Высоцкий

Переговорный пункт. Это большой, в основном было 4-5 кабинок.

А что делать, если надо связаться с человеком, у которого телефона тоже нет? Ну, во-первых, почта. Если не срочно, конечно. Писали письма. Писали родственникам, хорошим друзьям. Писали из армии, длинных командировок, стройотрядов. Рассказывали что произошло в жизни. Писали ответы, ответы на ответы и ответы на ответы и ответы. Письма часто читались дома вслух, это было как блог сейчас почитать, только гораздо круче. Старые письма от близких людей хранили и даже иногда перечитывали. Иногда переписывались даже с людьми, которых никогда в жизни не видели – просто как способ расширить кругозор и узнать, чем живут в других частях страны.

Доставку писем оплачивали почтовыми марками, письмо опускали в почтовый ящик, которых было много – не только на почте, но и у магазинов, учреждений и даже просто на фонарных столбах.

Почта работала и тогда не быстро, письма ездили в основном поездами, в почтовых вагонах, которые цепляли к самым неторопливым составам. Месяц – обычный срок. Если хотелось быстрее, то можно было послать подороже, авиапочтой. Для неё были специальные конверты. Авиапочта доставлялась в среднем быстрее, но гарантий не было, могла также ехать месяц.

Если много писать было не о чем или лень, слали открытки (это сокращение от «открытое письмо», если кто не знает). Ими чаще всего поздравляли с праздниками. Заранее, за пару недель до официальных праздников или каких-то дат родственников и друзей нужно было не забыть купить открытку, подписать и опустить в почтовый ящик. Разумеется, в нужный день она могла приехать только случайно, обычно поздравительные открытки начинали приходить за неделю до нужной даты и ещё приходили неделю-две после. А иногда запоздавшие и через месяц. Открытки тоже хранили, иногда встречались интересно оформленные, хотя чаще однотипные уныло-пафосные, особенно посвящённые государственным праздникам.

Но срок от пары недель до месяца годился только для маловажной и не срочной информации. А если срочно? – Телеграмма. Идёшь туда же, где «Почта – Телеграф – Телефон», стоишь в очереди (ну а как еще?), заполняешь бланк, оплачиваешь и твоё сообщение уходит в телеграфное отделение адресата по проводу азбукой Морзе. Там телеграфный аппарат печатает буковки на бумажную ленту, телеграфистка ножницами эту ленту режет, клеит канцелярским клеем на картонный бланк и отдаёт почтальону. И почтальон бежит доставлять. В отличие от писем, которые разносили раз в сутки, телеграммы носили более-менее когда они пришли и отдавали адресату в руки. Если адресата дома не было, засовывали в щель двери или отдавали соседям (почтальоны обычно хорошо знали свой участок и даже кто с кем дружит, хотя соседи почти всегда готовы оказать мелкую услугу друг другу). Конечно, с каждой телеграммой почтальон тоже не бегал, просто не успел бы и время доставки обычных телеграмм вполне могло быть до полсуток. Если надо совсем срочно, за дополнительные деньги можно было отправить срочную телеграмму или «молнию». Принципиально то же самое, но она и передавалась приоритетно, и почтальон относил её сразу, как в отделении её приняли.

Вот так телеграмма выглядела для получателя.

Телеграфные сообщения оплачивались по количеству слов, а знаков препинания в телеграфном коде не было. Поэтому телеграммы звучали специфично – часто союзы и предлоги из текста выкидывали для экономии денег, а знаки препинания, если они были, телеграфист заменял аббревиатурами типа «ТЧК», «ЗПТ», «ВСК» и т.п. Даже существовали анекдоты про стиль написания телеграмм:

В Одессе умер еврей Изя. Родственники решают, как бы подешевле сообщить об этом печальном событии родным. Послали телеграмму «ИЗЯ ВСЁ». В ответ приходит телеграмма: «ОЙ».

Телеграммы активно использовали учреждения, предприятия и органы власти. Чтобы не бегать на телеграф и не заполнять бумажки существовали сети автоматической телеграфной связи, к которым крупные предприятия и организации были напрямую подключены. У абонентов стояли специальные продвинутые телеграфные аппараты с возможностью набора номера адресата по типу телефонного и автоматической печати входящих сообщений на нормальную бумагу. Организации, имеющие международные контакты имели подключение к международным сетям такого типа.

Телетайп

Понятно, что простым гражданам такие услуги были недоступны, поскольку требовали отдельной телеграфной линии и сложного и дорогого аппарата. Но в некоторых городах предоставлялись услуги отправки телеграмм по телефону, через оператора на специальном номере.

Ну и ещё один недоступный простому человеку вид связи, о котором я в подробностях узнал уже когда стал взрослым – мобильная телефонная связь системы «Алтай». Она предназначалась для органов власти и служебных нужд крупных предприятий, существовала с 1960-х и до начала 2010-х годов. Телефоны устанавливались в служебных автомобилях и работали через ретрансляторы, которых в отличие от современных сотовых сетей было немного – обычно 1 на город. В 90-х годах к системе «Алтай» стало возможно подключиться частным лицам, но быстрое развитие сотовых сетей более совершенных зарубежных стандартов вскоре сделало это бессмысленным.

Телефонный аппарат системы «Алтай»

И ещё один способ связи я забыл. Можно было прийти под окно к другу и закричать: «Мишка! Выходи гулять!» А если этаж не высокий, то ещё и снежком в окно кинуть, чтобы внимание привлечь.

Отсутствие быстрой и доступной связи очень и очень отражалось на жизни и человеческих отношениях. Во времена моего детства люди жили часто не зная, что происходит с их даже самыми близкими родственниками. Уходя на работу, уезжая в командировку или отдыхать человек пропадал в неизвестности. Часто даже в критической ситуации с человеком нельзя было связаться – просто неизвестно куда звонить и писать. Конечно, люди старались дать о себе знать или оставить какие-то контакты, но даже самый ответственный человек, заботящийся о спокойствии своих близких и интересующийся их жизнью, зачастую за неделю командировки делал пару телефонных звонков или посылал пару телеграмм. «Добрался хорошо. Устроился. Целую». «Вылетаю завтра рейсом таким-то. Встречайте». Вот и всё общение, это считалось нормальным. Люди гораздо более ответственно относились к своим договоренностям и аккуратнее к чужому времени. Назначив встречу на определённое время нельзя было в последний момент её отменить, сменить место и время. Многие дела и встречи планировали за несколько дней, когда была возможность пообщаться. Утром в семье договаривались, кто и что должен купить и сделать, когда и куда приехать, где встретиться, предупреждали о планах. Приезжающих из других городов ждали целый день или дольше – хорошо если есть дома телефон и позвонят с вокзала, а может быть некуда, а поезд опоздал или самолёт задержался. Иногда была известна только дата приезда и то не точно, и я целый день ждал папу из командировки, а он приезжал только поздно вечером, когда мне уже было пора спать. Зато каждая встреча, каждое завершившееся ожидание, каждая телеграмма, каждое понимание что дорогой тебе человек, наконец, вернулся и неизвестность прошла давали такие эмоции, которые сейчас, наверное, мы не испытываем никогда.

Все иллюстрации взяты из интернета.

Материалы до обновления: дсп, массив бука и сосны, ламинация под шпон.

Покрытие не удалял. Сделал адгезию шлифмашинкой и прошёлся 220-й абразивной губкой.

В работе использовал: шпон дуба, эмаль пф-115, лак акриловый.

Шпон посадил на контактный клей бизон.

Первый слой краски нанёс валиком. Второй, пульверизатором.

Ручки-кнопки заменил на двухточечные стандартного крепления 95мм.

https://www.instagram.com/p/CXNyI3aLyUl/?utm_medium=copy_lin...

Привожу скриншоты с группы ВК, где люди постят свои обращения к президенту. Ссылку указывать не буду, чтобы избежать возможной рекламы. В группе довольно бодро отвечают официальные сообщества муниципальных властей, вы это можете видеть на скриншотах. И отвечают быстро, а не установленные 30 дней.

Мой вопрос президенту: Зачем тогда такой излишне затянутый срок, если на практике видим, что ответ занимает не более дня?

Вчера прошла Большая пресс-конференция с Владимиром Путиным, конечно, так же стараются и во время Прямой линии.

Понятно, что быстрый ответ за 1 день - это работа на имидж и предзащита от гнева Путина. Понятно, что это требует отдельных ресурсов от муниципальных властей.

Но если нашли способ делать это иногда, то можно рассчитать необходимое количество ресурсов (чиновников) для ответа, например, за 5 рабочих дней.

Даже простейшие имитационные модели систем массового обслуживания подойдут для расчета нужного числа чиновников.

То есть, если ставить вопрос так: Можно ли снизить срок ответа 30 дней?

Ответ будет: Да, можно. У власти есть все необходимые для этого инструменты.

К сожалению, процент обращений, на которые власти реагируют и быстро отвечают, пока маленький.

Часть обращений остаются без ответа, зато хоть опубликованы в открытом доступе. Органы власти любого уровня могут их видеть и отвечать, СМИ могут привлекать внимание к проблемам.

Пикабушники хорошо знают, что результат даёт только предание проблемы огласке. Люди пока мало обращаются в госорганы, потому что ждать 30 дней и получить отписку - это наиболее вероятный результат.

В сообщество можно добавлять посты с тегами "Обращение к президенту" и "Прямая линия с Путиным". Такие посты уже давно появляются на Пикабу, поэтому создать сообщество показалось мне здравой идеей. Если такой контент окажется интересным, буду иногда тоже постить нерешенные проблемы людей сюда в сообщество.

Прошу всех соблюдать правила сообщества, пожалуйста, избегайте оскорблений, мата и нарушения законов РФ.

Много лет назад мне не посчастливилось принять в дар Игру. Единственную игру в городе. И теперь я должна играть, чтобы все исправить.

⠀

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

⠀

~

За окном густо валит снег. Я становлюсь перед камином и ставлю на пушистый ковер коробку с потусторонней настольной игрой. Поцарапанная и потертая ее поверхность все еще блестит, мерцая оранжевыми и золотыми сполохами отраженного пламени.

Я сажусь, скрестив по-турецки ноги, и тянусь к местами порванным, выцветшим картам, похожим на таро, покоящимся в коробке в центре поля, намертво сросшейся с доской. Как и всегда, тасую карты, прежде чем начать. Таковы правила. Но, если честно, ни разу еще мне не встретилась дважды одна и та же карточка, поэтому не знаю, зачем их вообще нужно тасовать. Конечно, есть вероятность, что у меня просто как-то получается вытаскивать разные ход от хода, но что-то говорит мне, что все не так просто.

Видите ли, я играю каждый год. Обязана играть. С тех пор, как исчез мой сын ровно пять лет назад.

Это мое четвертое Рождество без него, четвертое Рождество в одиночестве, и мне остается только молиться, что это в последний раз. Игра забрала моего мальчика, и я уверена, что только в ней смогу вернуть его обратно. Страшно думать, что кто-то еще может стать заложником безнадежного ритуала, поэтому все эти годы я отклоняю приглашения на праздники, чтобы провести Рождество в своей гостиной. Один на один с Игрой.

– Проснись, Шелтапспилл (игра, забирающая души, прим. переводчика), – бормочу я.

Ветер за окнами приходит в неистовство, воет, как разъяренный зверь, я мельком смотрю на разбушевавшуюся погоду, и сердцебиение мое тревожно ускоряется. Дом стоит на границе леса, но это окно выходит на улицу, вот только снег валит такой плотной пеленой, что я не могу разглядеть дороги. Лампа в углу вспыхивает последний раз и гаснет с легким жужжанием. И теперь я знаю, что стоит протянуть руку к потрепанной коробке с игрой, кости сами найдут мою ладонь.

И я делаю это. Уверенно и медленно… вот они. Пальцы смыкаются вокруг маленьких кубиков, холодных, как лед, я бросаю их на доску. Кубики приземляются с мягким стуком. Интересно, из чего они?.. Очень похоже на кость. Но я не стала бы гадать, чья она.

Порыв ветра влетает в дымоход, заставляя пламя трепетать. Длинные, любопытные тени пляшут по стенам вслед за неверным светом. Дрожащей рукой я тянусь к колоде и снимаю карту.

Она такая тяжелая. Тяжелее, чем допустимо для листа картона.

Это всего лишь небольшой листочек, но мне приходится изо всех сил напрягать руку, чтобы удержать его.

Первая карта показывает, в каком варианте начнется игра. Каждый раз так.

И правда, когда я переворачиваю ее рубашкой вниз, на лицевой стороне меня встречает выцветшая фотография. Мать и сын. Ее рука покоиться у него на плече. Ни следа улыбки на лицах.

ДОЛГ

А ниже по-норвежски:

Возьмите кости в руки. Бросьте, чтобы начать игру.

Я на секунду закрываю глаза и глубоко вдыхаю, успокаиваясь. Вдох носом. Выдох ртом. Стараюсь сосредоточиться через грохот и рев ветра на пустой улице снаружи.

С глухим стуком карта ложится на доску. Кости впиваются в ладонь. Стиснув зубы, я делаю бросок.

Кубики крутятся и останавливаются один за другим. Четыре и два. Поток снега за окном меняет направление, закручиваясь в белое торнадо. Я изолирована. Сердце бешено колотится, но этого следовало ожидать. Теперь никто не сможет прийти ко мне.

…я одна.

Весь мир затихает, будто провалившись в вату, только часы где-то в доме тикают все громче. Игра началась. Остается только догадываться, что таит следующая карта. Со скрежетом проворачивается деревянный механизм, и моя фигурка движется вдоль края доски. На ней нет ячеек, а расстояние не зависит от выпавших чисел. Я не совсем понимаю логику перемещения… Но должна играть. А игра может быть нечестной.

…”но это единственная игра в городке”.

Я снова тянусь за картой. Сердце колотится в такт с тиканьем часов.

Поворачиваю карту.

ТЕНИ НА СТЕНЕ

Там изображен человек, идущий по коридору. И его тень, идущая в противоположном направлении.

Разъединение. Пропускаешь ход.

Меня вдруг охватывает холод, будто к пяткам и шее прижали лед. Желание обернуться и посмотреть на свою колеблющуюся тень на дальней стене побеждает. Я в смятении наблюдаю, как она сидит сама по себе, не привязанная больше ко мне, а потом становится на четвереньки и удирает по стенам в темноту за дверью.

Я оглядываюсь и понимаю, что ни одна из теней больше не связана с объектом, который ее отбрасывает. Тени свободно кружатся, скользят по стенам и наползают друг на друга.

Тиканье часов чуть ускоряется, я быстро тянусь за кубиками и бросаю во второй раз за этот вечер.

Они гулко грохочут по доске. Две пятерки.

Рукой, лишенной тени, я вытягиваю новую карту.

HÅVARD THE NISSE

С картинки на меня смотрит маленький жалкий человечек, похожий на гнома, в высоком колпаке и бородой, водопадом стекающей по скрещенным рукам.

Возлюби ближнего.

Я аккуратно кладу карточку на доску. Фигурка перемещается под стрекот шестеренок. И вот тогда я вижу его.

Håvard the Nisse – Санта-Клаус.

Он сидит на маленьком табурете, скрестив ноги, сложив руки на груди, закрыв глаза. Не больше метра в высоту. И полностью сделан из камня.

Я сразу отмечаю, что его тень, хоть и искаженная неровным светом пламени, не двигается с места. Привязана к хозяину, как и должно быть.

Он нервирует меня. Своим присутствием, своим мрачным выражением лица… Мои прошлые встречи со статуями из игры оставили не самое лучшее впечатление. Я машинально опускаю взгляд на бугристый шрам на голени, морщась от отголосков прошлой боли.

Håvard не шевелится. Вообще не подает признаков жизни, так что я тянусь к костям, не выпуская его из виду.

Он выглядит так неестественно в моей гостиной. Так неуместно. Седой камень его лица и бороды омывает теплый свет огня. Я кидаю кубики.

Семерка и единица.

…Что особенно любопытно, учитывая, что кости шестигранные.

Снаружи снова пробиваются завывания ветра. Мурашки бегут у меня по рукам от запястий до самых плеч. Снег бросается на стекло, как дикий зверь, а я тянусь за следующей картой.

КАРТИНА В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Внезапный пронзительный крик откуда-то справа пронзает меня как булавка бабочку. Я роняю карту, не в силах пропустить ни звука через сжатое горло, молча кричу от страха. Отшатываюсь и на локтях отползаю, широко раскрыв глаза, уставившись на аномалию, возникшую между мной и стеной.

Воздух превратился в подобие мерцающей колеблющейся вуали, Два небольших предмета в рваном ритме приближаются к поверхности “ткани” и тут же отступают.

Я почти вижу их силуэты, их очертания… Это кулаки. Кулаки отчаянно бьются о незримый барьер. И этот ужасный несмолкающий крик… как звук, искаженный метрами воды… Но такой пронзительный.

Эти кулаки. Они все бьют и бьют в невидимую стену. И я понимаю… они детские.

Может ли это быть?..

– Нильс? – шепчу я, почти не слыша себя за ударами сердца.

Кулаки все молотят по барьеру.

Мой сын.

– НИЛЬС?! – Теперь я громко кричу. Вскакиваю на ноги и бросаюсь к стене, разделяющей нас… но пальцы проходят сквозь складки как сквозь дым.

Я хватаюсь за голову.

Карточка.

Поспешно наклоняюсь, чтобы прочитать, что там написано.

На картинке грубый рисунок улыбающейся мордочки на запотевшем зеркале ванной комнаты. Контур тут и там стекает каплями, оставляя дорожки на матовой от конденсата поверхности. Длинные тонкие ручейки стекают из глаз, а ниже надпись:

Вызов. Пожинай плоды или страдай от последствий. Попробуй угадать.

Я перевожу взгляд с карты на барьер и вижу, как между нами появляется горящая свеча. Огонь быстро пожирает мягкий воск, за несколько мгновений, что я смотрю на нее, свеча заметно тает.

Дробь кулаков по барьеру и пронзительные крики уступают место тихим рыданиям.

И вдруг я не слышу больше ничего, кроме шума ветра.

– Нильс? Нильс! Это ты?! Ты здесь?

Свеча продолжает испаряться, а я снова вижу движение. На этот раз за молочной пеленой проступают дрожащие кончики пальцев… они парят в воздухе, оставляя слабый светящийся след.

Он рисует. Рисует картину.

Я снова читаю подпись: “Вызов. Пожинай плоды или страдай от последствий. Попробуй угадать”.

Хорошо. Я вся дрожу от адреналина. Хорошо.

Мягкая мелодия наполняет мои уши. Похоже на музыку ветра, только звон жутко пронзительный, а тон звука понижается и повышается как будто случайно.

Я пристально смотрю: все внимание сконцентрировано на кончиках пальцев по ту сторону завесы.

– Это может быть что угодно, – бормочу я сквозь зубы. – Огонь!

Ничего не происходит.

– …Снежинка!

Пальцы все парят, но форма не становится яснее. Не понимаю, Нильс всегда прекрасно рисовал…

Подумай о Рождестве, это ведь рождественская игра, так?

– К-куст остролиста?

Кулак с размаху врезается в барьер, искажая его. Я подпрыгиваю от страха. Колокольчики все звенят, свеча продолжает таять. Ее уже почти не осталось. Как же мало времени, почему так мало времени…

Ну же, Каролина, возможно, это твой единственный шанс.

– ОМЕЛА! Это омела!

Свеча исчезает. Развеивается, как дым на ветру. Барьер с рисунком омелы на мгновение задерживается, а потом тоже исчезает.

Больше никакого стука. Никаких детских рыданий.

– Нильс? НИЛЬС! – В панике я оглядываюсь по сторонам, тянусь за картой и перечитываю, неужели я что-то упустила?

Надпись изменилась.

Поздравляю. Переверни карту.

Я так и делаю и нахожу на обратной стороне:

Ты угадала верно. Награда – бонусная карта. Можно разыграть ее сейчас.

…Бонусная карта?

Я с трудом подавляю разочарование таким “призом” и снова смотрю туда, где минуту назад в воздухе висела свеча.

Я спасу тебя, Нильс. Так или иначе, я верну тебя.

И поэтому тяну карту.

ДЕТИ ВУАЛИ

На картинке около дюжины детей с усталыми лицами смотрят на меня из тени.

В игры приятнее всего играть в компании.

Я поспешно оглядываюсь, но все по-прежнему…

Ветер свистит.

Огонь мерцает.

Часы тикают.

И мое сердце ровно бьется им в такт.

Тук… Тук… Тук…

Просто играй, Каролина. Играй.

Я сгребаю кости с доски и бросаю, нервно барабаня пальцами по колену в ожидании вердикта.

…Глаза змеи.

Единица и единица.

Температура в комнате заметно падает. Я ощущаю это всем телом и заранее дрожу, протягивая руку к следующей карте. Она тяжелее, чем те, что уже были до нее, и я кряхчу от напряжения, пытаясь поднести картонный прямоугольник к лицу.

Детализированная картинка изображает слегка приоткрытую дверь и темный, призрачный мир по другую ее сторону.

К моему ужасу на карточке написано:

ЖЕНЩИНА НАВЕРХУ

Хотя не каждая компания приятна.

⠀

…И внезапно гулкий удар сотрясает потолок.

~

Оригинал (с) Darkly_Gathers

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

А еще, если хотите, вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны

Юмани / Патреон / Boosty / QIWI / PayPal

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.