Пожиратель грехов - человек, который съедает ритуальную пищу, чтобы духовно взять на себя грехи умершего человека.
Если бы все было так просто.
Меня зовут Элеонора Локвуд, но вы все можете звать меня Нэлл. Я не называю поедание грехов своей работой или чем-то подобным. Просто это причина по которой я существую.
Моя бабушка Эфа Локвуд была одной из последних в Уэльсе, кто продолжал эту практику. Не имея ни матери, ни отца и не желая иметь собственных детей, я, будучи единственным потомком, взяла на себя ответственность и продолжила это дело.
Но я буду последней, это точно.
Люди утратили связь с этой стороной мира: традициями давно минувших дней, уважением к старым устоям и ритуалам, которые маленькие города и деревни предпринимали, чтобы защитить свои общины от заблудших душ, невидимых ужасов и ночных тварей.
Когда Эфа познакомилась с моим дедушкой Аджани, иммигрантом с Ямайки, он привез с собой истории о проклятиях Вуду, известных как Обэя. Традиции, хранившиеся веками, и важность уважения своих родственников через практику. Но мир менялся, и, когда я достигла совершеннолетия, то поняла, что мне нужно взглянуть на мир шире, чтобы продемонстрировать наши семейные тайны.
Тогда-то я и наткнулась на Стерджен. Город, в котором есть бар, обслуживающий нуждающихся, город, где в каждом отеле на каждом этаже есть физические невозможности, город, где мертвых переправляют на гидросамолетах и где монстры встречаются с мастерами боевых искусств на турнире кошмаров.
Но то, о чем я хочу рассказать вам сегодня, уходит далеко, очень далеко от этого. За пределы Стерджена и оказывается в тюрьме строгого режима в центре самого опасного места на Земле - Бермудского треугольника;
Я - Последний Пожиратель Грехов. И это моя история.
«Мисс Локвуд, мистер Макгроу;
Срочно требуется ваше участие в удовлетворении последних просьб наших заключенных из камеры смертников. Более подробная информация будет предоставлена после вашего согласия, а также будут приняты меры, чтобы доставить вас на место в течение 48 часов. Просто наберите прилагаемый номер, и мы организуем все остальное.
С нетерпением жду вашего звонка.
С уважением, Надзиратель Лейхенберг»
Бак откинулся в кресле и лениво потягивал виски, пока я дочитывала.
– Ты собираешься ехать? Черт, почему я вообще спрашиваю? Конечно, собираешься. - Он выпил все одним глотком и, вздохнув, встал во весь рост и выгнул спину. Это был крепкий мужчина лет тридцати, с накачанными мышцами и густой черной бородой, скрывавшей точеную челюсть и пронзительные зеленые глаза. Бак был таким же суровым, как и все остальные, но более спокойным и терпеливым, чем большинство мужчин в три раза старше его. Он никогда не осуждал, не пытался говорить за меня или указывать, что мне делать. Он уважал меня как равного, и за это я восхищалась им еще больше.
– Интересно, что за чертова тюрьма находится в самом центре такого места, и как туда вообще можно добраться, не попав в катастрофу и не сгорев? - размышляла я вслух, записывая номер и подходя к стационарному телефону в нашем офисе. Мы уже несколько лет работали как деловые партнеры, беря на себя странную работу, связанную с «необычными объектами и происшествиями», за которые никто не брался. Бак называл нас «детективами кошмаров», я же - учеными, которым недоплачивают за хлопоты.
– По-моему, вполне логично, особенно если слухи об этом месте правдивы. - Бак погладил бороду, полистывая книгу, которую взял с большой полки. - О тюрьме Темпеста ученые говорят лишь вскользь, как о месте, где содержатся самые проблемные личности в истории. Не серийные или политические убийцы, а монстры, которых история изо всех сил старается стереть со страниц... Если мы туда попадем, это будет тяжелая поездка… - Он захлопнул книгу и улыбнулся, отчего мое сердце заколотилось.
– Звучит как чертовски интересная охота, я в деле.
Один тайный звонок спустя, мы были собраны и получили инструкции по встрече с грузчиком в аэропорту.
– Caracossa Airways, ты ведь уверена в этом? - спросил Бак, уткнувшись лицом в блокнот, который он штудировал в течение нескольких недель, предшествовавших получению письма от надзирателя. Говорил, что это его «величайший научный проект», но ни разу не показал мне ни единой записи из него.
– Да, они сказали, что нас будет встречать парень с вороном. В Стерджене трудно его не заметить, верно? Даже гуляя с таким пародистом Индианы Джонса, как ты! - Я хихикнула, игриво ударив его по руке, а другой рукой пробежалась по плейлистам на моем iPod. Никогда не могу расслабиться в поездке без хорошей музыки.
– Говори за себя: ты одеваешься и ведешь себя так, будто изо всех сил пытаешься стать следующим Ван Хельсингом. Пусть даже валлийцем и женщиной.
– И с волосами получше. - Я решительно отмахнулась от него, и мы оба рассмеялись, а беспокойство, вызванное морем людей, проносящихся мимо, улетучилось.
Из толпы вышел высокий мужчина в черном одеянии и с перевозбужденным Вороном на плече, который трепал его волосы и кричал «МОЗГИИ».
– Черт, Эдгар, я же говорил тебе остыть! - шипел он, протягивая палец к птице в знак предупреждения, но та лишь недоуменно наклонила голову, а затем укусила его и взвизгнула от восторга.
– СВЕЖАТИНА! СВЕЖАТИНА! - завопил он.
– Вы, должно быть, Локвуд и Макгроу, я вас за милю заметил. Добро пожаловать в «Caracossa Airways». Я - Нестор Холден, а эта маленькая прелесть - Эдгар. Мы будем вашими проводниками до тюрьмы Темпеста. У вас есть все необходимое? По пути мы не будем делать остановок, и мне поручено помогать вам всем, чем смогу, когда мы прибудем на место.
– СЫРОЙ И ШУМНЫЙ! СЫРОЙ И ШУМНЫЙ! - закричал Эдгар, когда Нестор щелкнул пальцами перед ним.
– Что мы говорили о грубом поведении на публике? - прошипел он.
– ТОЛЬКО ВЕСЕЛЬЕ! - Торжественно ответил Эдгар, опустив голову, а я и Бак захихикали, хватая свои сумки.
– Да, кстати, мне сказали передать вам это перед вылетом, держите это при себе все время. Это амулет, помогающий отгонять негативную энергию или что-то в этом роде, мой босс Л. Д. сказал, что его обязательно нужно передать вам.
Он протянул каждому из нас по оберегу. Они были старыми и вырезанными вручную, оба изображали хрупких людей с костлявыми руками, держащими толстый капюшон в вечном состоянии между поднятием и опусканием, и невозможно было понять, поднимают они его или опускают, но глаза были скрыты.
Это встревожило меня, но я убрала его в карман, как и Бак, и мы пошли.
На долю секунды, когда мы проходили через терминал, я заметила что-то периферийным зрением: худое, бандитского вида существо выглядывало из-за бетонной балки, торчащей из пола. Маленькие черные глаза, светящиеся биолюминесценцией, были устремлены на меня, а по вытянутым губам стекала слюна, шишковатые пальцы неловко хрустели, пока он не вывел в моем направлении число. Число, которое с того дня станет синонимом всей моей жизни.
Поездка была... интересной, если не сказать больше. Наш пилот пребывал в состоянии перманентного опьянения, изрекая слова лорда Альфреда Теннисона, пока вез нас через каменистые берега и мрачные чернеющие небеса. У меня была включена музыка, и будь я проклята, если она не была атмосферной, когда зазвучал вступительный рифф.
Когда я выглянула в иллюминатор, а Бак рядом со мной яростно храпел, у меня отвисла челюсть от открывшегося зрелища.
Там, где океан был спокоен, а ветер еще более спокоен на протяжении всего нашего путешествия, теперь нас встречал сильнейший шторм. Резкие порывы ветра били в окно, приводя океан в бешенство и злобно обрушивая на самолет шквалы пенящейся зеленой жижи, тщетно пытаясь остановить наше приближение.
«Сморщенное море под ним ползет; он смотрит со своих горных стен, и, как молния, он падает!»
Пилот запел по внутренней связи, резко уводя самолет на снижение, и с хрустом отправляя все еще храпящего Бака головой вперед. Эдгар завопил.
«МЫ ВСЕ УМРЕМ! МЫ ВСЕ УМРЕМ!»
– Эдгар! Не обращайте на него внимания, с нами все в порядке. Заход нормальный, для такого места… - Нестор держал руки скрещенными, сидя напротив меня в зоне стюардесс, бросив взгляд наружу, когда яркий свет начал заполнять иллюминаторы. - Взгляните. Это ваш новый дом на ближайшую неделю.
Бак пробудился ото сна как раз вовремя, чтобы мельком увидеть внушительное сооружение, ожидавшее нас, когда самолет выровнялся при заходе на посадку.
Круглая конструкция высотой в несколько тысяч футов возвышалась над морем, потоки воды стекали с вершины овального основания в океан, несколько посадочных площадок стали видны. В центре сооружения находилась толстая стальная труба, уходящая куда-то в глубь.
Вокруг тюрьмы дули сильные ветра, разбивались волны, и на многие мили вокруг царила тьма.
Если бы кто-то захотел сбежать, он не обнаружил бы никакого варианта спасения, выбравшись за стены тюрьмы.
Нас обступило море охранников, позади которых возвышался импозантный мужчина. Черный плащ и зонт с узором в виде голубых цветков вишни. Он приветственно помахал рукой, когда мы вышли из самолета, и рука в кожаной перчатке с огромным энтузиазмом сжала мою руку.
– Добро пожаловать в мой личный Тартар! Нравится ли вам моя обитель? - С гордостью глядя на меня, он вытянул руки и покрутился вокруг себя. - И все это только для того, чтобы худшие из худших не выбрались наружу. Раздавить их надежды и мечты под моим стальным каблуком…
– Вечно у власти оказываются эксцентричные ребята, не так ли? - пробормотал Бак, подкалывая меня. - Да ладно, подыграй ему. В конце концов, это его королевство.
С этими словами Бак шагает вперед, не обращая внимания на дождь. Он крепко пожимает руку Надзирателю, а затем жестом подзывает меня.
– А, вы, должно быть, наш почитаемый Пожиратель грехов! Я никогда не видел того, что делают такие, как вы, вблизи и лично, но я буду гордиться тем, что вижу, как это происходит с нашими заключенными, если это означает, что они будут страдать чуть больше...
Моя бровь непроизвольно приподнялась, начальник тюрьмы заметил это и тут же защитно поднял руки.
– О нет, не принимайте меня за садиста! Я просто хочу, чтобы моя работа была выполнена должным образом. Это плохие, плохие создания. Я даже не решаюсь назвать их людьми за то, что они сделали. Каждый из них совершил преступление... э-э, «грех», если хотите, настолько вопиющий, что сам Бог скорее плюнул бы на собственного сына, чем допустил бы хоть одного из них в королевство Элизиум.
– Вы религиозный человек, мистер Лейхенберг? - спросила я. Мы с Баком последовали за ним к центральной башне, соединявшей вход с главной тюрьмой, Нестор и Эдгар шли позади, в то время как пилот хрипло засмеявшись собрался улетать обратно.
– А вы нет, мадам Локвуд? В мире, где творятся такие ужасы, как в нашем заведении, нужно иметь что-то, за что можно уцепиться, что позволяет верить в существование правды, справедливости, наказания и воздаяния. Баланс для всего сущего - так считали греки.
Я тряхнула головой, когда мы вошли в лифт. Двери начали закрываться, предоставив нам возможность в последний раз на предстоящую неделю взглянуть на внешний мир.
– Если бог и существует, то он давно закрыл глаза на нашу борьбу. Что бы здесь ни происходило, теперь все зависит от нас. Я просто вношу свою лепту в этот процесс.
Бак вздохнул, Нестор покормил Эдгара, чтобы тот успокоился, пока мы спускались, внутри лифтовой шахты полностью состоящей из стали.
Но через мгновение перед нами открылся вид на огромную тюрьму - зону общего содержания. Тысячи заключенных, некоторые из которых были людьми, а другие... ну, монстрами в самом буквальном смысле этого слова. Все они были одеты в бирюзовые комбинезоны и либо собирались в группы, либо выполняли работу для офицеров, либо занимались спортом. Когда мы подошли ближе, стало очевидно, что это здание гораздо больше и глубже, чем я могла себе представить.
– В нашей тюрьме содержится 7 000 заключенных с самым разным прошлым, преступлениями и происхождением. Наша задача - следить за тем, чтобы они не выбрались и не устроили еще больший хаос наверху. Я бы рассказал вам о них подробнее или даже провел бы экскурсию, но, увы, мы здесь не по их душу… - Лифт продолжил движение, а мы снова погрузились в темноту, если не считать нескольких лампочек, заливающих все вокруг красно-фиолетовым светом.
– Ваша тюрьма... весьма большая, Надзиратель. Я впечатлена. Сколько легендарных чудовищ у вас здесь заперто? Я бы с удовольствием каталогизировала некоторых из них для сборника...
Начальник, казалось, на мгновение задумался, прежде чем вежливо покачать головой.
– Ах, приношу свои извинения, но в вашем расписании нет такой возможности. Каждый сеанс будет... сложным и займет у вас целый день. А их семь, и я не хочу тратить лишнюю энергию. Но я горжусь структурой, в которой размещены эти люди. С тех пор как я занял эту должность, у нас стало гораздо больше благодушных преступников и гораздо меньше смертей! - Он возбужденно захлопал в ладоши, когда мы остановились перед единственным белым коридором.
– Знаете, я никогда не думал, что получу работу своей мечты к 34 годам, но вот мы здесь! Странно, как устроен мир, правда?
Он провел нас к импровизированному офису. Здесь были кровать, кушетка, торговый автомат и исследовательская зона.
– Это ваше рабочее место, мы обеспечим вас всем необходимым, а все дополнительные удобства будут предоставлены при сопровождении эскорта. Ваш первый заключенный уже ждет.
Положив свою мокрую одежду и багаж на пол, я недоверчиво уставилась на него.
– Сейчас? А как же информация о нем или о ней?
Улыбка пробежала по лицу Надзирателя, плечи ссутулились. Мужчина не был угрожающим, но его рост в сочетании с властью, которой он обладал, делали его вид грозным.
– Я хочу проверить, насколько хороши ваши навыки. И ваши тоже. - Он посмотрел на Бака, который ухмыльнулся в ответ, но за этим явно скрывалась обида.
– А что насчет меня? Мне нужно испытание? - спросил Нестор.
– Нет, ты телохранитель. Пока ты защищаешь их, думаю, у нас не возникнет проблем. Даже если мне не нравится твой... питомец.
Эдгар наклонил голову в сторону надзирателя, и пронзительно закричал: «ВКУСНЫЕ ГЛАЗКИ! ВКУСНЫЕ ГЛАЗКИ!». И рассмеялся, пока Нестор ругал птицу.
– Полагаю, сейчас самое подходящее время. Пойдемте.
С этими словами он провел нас по длинному коридору, через единственную запертую дверь и вывел в своеобразный центр для посетителей. Несколько охранников стояли на посту и проверили нас на наличие контрабанды еще до того, как мы ступили в зону допроса.
– Добро пожаловать, Надзиратель. К кому сегодня пожаловали наши уважаемые гости?
– Камера 2, офицер Митчелл. Заключенный № 4822.
Он протянул нам ручку для подписи и кивнул, после чего зажужжали ворота, пропуская нас.
– Помните, если вас поймают, мы не будем вести переговоры. Ни на что и ни на кого.
Нестор улыбнулся, когда мы прошли в комнату для допросов.
– Если я их подведу, они все равно умрут.
Камера для допросов была, мягко говоря, странной. Она казалась отгороженной от остальной части здания, словно карантин. Небольшой стол с четырьмя стульями встретил нас, окно из толстого плексигласа тянулось по всей длине дальней стены, по другую сторону - полная темнота.
– Заключенный скоро прибудет. Я буду наблюдать из своего кабинета, но справа от стены есть кнопка, если что-то пойдет не так. Я поговорю с вами после того, как вы закончите. Удачи, фрау Локвуд! - Он сделал паузу, пока дверь оставалась открытой, словно раздумывая, стоит ли говорить что-то еще. - Не обольщайтесь на ее счет, внешность может быть... обманчивой.
С этими словами дверь захлопнулась, и наше первое интервью началось.
На мгновение в комнате воцарилась тишина, словно ожидая, что кто-то начнет. Бак сидел с открытым сборником наготове, маленький микрофон был подключен к диктофону, Нестор прислонился к стене и развлекал Эдгара.
Я обратилась к ней, надеясь получить ответ.
– Надзиратель назвал вас заключенным № 4822, но я надеюсь, что у вас есть более подходящее имя. Никогда не была поклонницей сложностей. Я мадам Нелл Локвуд, человек, которого вы все просили прийти сюда ради ваших э-э-э... грехов. Вы здесь?
Что-то сдвинулось в темноте. Объемная, волнистая фигура, которая начала хрипеть и кряхтеть, двигаясь вперед.
– Да. Я здесь, мэм. Меня зовут Таллула Мейкпис. Спасибо, что пришли.
Я почувствовала... что-то. Я не была уверена, что именно, но старалась продолжать, пытаясь найти естественный ритм - сеанс не удастся, если мы не начнем с хорошей ноты.
– Зачем вы позвали меня? Насколько я понимаю, никто из вас особо не сожалеет о содеянном. - Мне кажется, что неловкость уже прошла, но игнорировать ее было глупо. К ее чести, она насмешливо отнеслась к моему комментарию.
– Если я не сожалею, это не значит, что грех не должен быть смыт. Может, это заставит меня почувствовать раскаяние, кто знает... Я знаю, что поступила неправильно, но это было сделано ради великой цели, вот увидите.
– Вы знаете, что я делаю? Как я это делаю? - Задав вопрос, я услышала как фигура хмыкнула и захихикала, прежде чем ответить.
– Да, я знаю, дорогая. У меня много грехов, но именно ранние... те, из-за которых я угодила в этот металлический гроб, требуют, чтобы я сняла с себя ответственность. И, Боже, неужели я смогу легче дышать!
Она рассмеялась, и у меня создалось впечатление, что она стала еще тяжелее, даже под покровом темноты. Но вместо того чтобы заставить ее двигаться дальше, я сделала то, что делала всегда.
Я попросила ее рассказать свою историю.
– Все началось, когда мне было лет 11 или 12. Я была хорошенькой юной цыпочкой, скажу я вам. Носила красивые цветастые платьица, у меня была светлая кожа, и все мальчишки хотели со мной встречаться. Черт, даже девочки, но я не возражала. Мама говорила, что я ее безупречный ангел. Проблема была в том, что мне никто из них не нравился. Во всяком случае, не очень. Они были просто... рядом. Фоновый шум, который я поглощала, когда мне требовалось внимание, подарки или одолжения. Если бы на мир сбросили еще одну атомную бомбу, и я осталась бы в одиночестве, не уверена, что меня бы сильно волновали последствия. - Она хмыкнула и сплюнула на пол, прочистив горло, прежде чем продолжить.
– Однажды ночью, прямо перед Днем святого Валентина, на краю моей кровати появилось нечто. Он был высоким, мускулистым, с рыжими волосами и накачанным прессом... То есть, боже мой… - Она вздрогнула, и я почувствовала, как по моей коже поползли мурашки. - Он сказал, что его зовут Азазель и что он инкуб, посланный сюда, чтобы передать послание: я не обрела свою истинную форму, а лишь ту, которую хотели придать мне другие. Пока я не стану тем, кем, как он знал, я могу быть, как внутри, так и снаружи... что ж, мне было бы суждено быть одинокой и нелюбимой.
– И что же вы сделали дальше, Таллула? Вдохновились ли на перемены или обратилась к врачу? - спросила я, постукивая пальцами по столу, чтобы лучше понять, что за женщина передо мной.
– Врача? Сучка, ты с ума сошла? Я получила озарение от идеального мужчины, и он сказал мне, что я должна измениться. Такое нельзя просто проигнорировать... Так что я сделала то, что мне сказали. Стала больше есть, не заботилась о своей гигиене, если только родители не заставляли меня... но в конце концов они сдались. Я перестал учиться, всецело посвятив себя ремеслу совершенствования. Всего за несколько лет я набрала 150 фунтов, и боже мой... я была прекрасна. Конечно, я и сейчас такая, но когда ты видишь себя впервые, это все равно что содрать старую кожу и выйти из кокона. - Она откинулась назад, и я услышала, как кресло застонало под ее тяжестью.
Вокруг женщины начал образовываться густой туман. Побочный продукт сеанса, но ей пока не следовало об этом знать.
– Примерно в это время вы начали заманивать молодых мужчин и женщин в лес, Таллула? - спросил Бак, его глаза потемнели, а ухмылка сменилась хмурым взглядом. – Вам, наверное, было около семнадцати лет, когда вы начали, верно? Я узнал ваше имя и то, чем вы занимались.
Таллула подвинулась на своем сиденье и издала одобрительный звук, наклонившись в темноте, чтобы лучше видеть Бака.
– Боже, Боже. Как будто недостаточно было иметь здесь одного наблюдателя, у меня их целых два. Вы все помогаете мне с грехом или вы все закуски? Выглядите достаточно хорошо, чтобы съесть… - Она хихикнула и продолжила. - Когда я завершила физическую метаморфозу, Азазель вернулся ко мне и пропел на ухо, что для идеальной любви я должна быть готова отказаться от всего и пойти дальше. Забрать любовь у других.
Она почесала лицо, толстые мозоли сопротивлялись ногтям, и, клянусь, я услышала, как лопнул прыщ. Желудок скрутило, но я проигнорировала желание потерять самообладание.
– Первые несколько раз я просто говорила им, что у меня в доме есть нуждающееся в помощи животное или что я потеряла в лесу младшего брата. Полагаю, «девушка в беде» все еще популярна. Они всегда приходили, помогали мне и попадались... вот тут-то и начинался настоящий процесс. Понимаете, просто убить их было недостаточно. Смысл настоящей любви в том, чтобы унести их с собой навсегда. Забрать их жизни, взять их частичку и сделать так, чтобы она всегда была частью тебя. - Она наклонилась вперед, и мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не отшатнуться в ужасе.
Это была огромная женщина лет тридцати. 600 фунтов весом. Жир и крупные складки выпирали из ее бирюзового комбинезона и растекались по креслу. Черные волосы прилипли к голове, а черты лица были настолько утоплены в вытянутом и разжиревшем черепе, что я с трудом понимала, как она вообще что-то видит. Но этот рот... Боже мой, он был вдвое больше моего собственного. Зубы пожелтели, десны были ярко-красными, беспорядочные волоски и прыщи усеивали ее лицо, как почетные знаки.
– Говорят, что лучший мед делают пчелы. Но это не совсем так. Азазель рассказал мне о мумификации старых человеческих останков. Мужчин и женщин, которые добровольно отдавали свои тела, чтобы стать чем-то «большим». Но есть гораздо более быстрые способы сделать это... если у тебя есть направляющий голос.
Она усмехнулась, и длинный черный язык выскочил изо рта, как змея, пробующая воздух вокруг испуганной жертвы.
– Я следила за тем, чтобы ямы были глубокими, а гробы - идеально подогнанными по размеру... Помогал дружелюбный сосед, который делал их специально для меня, если я оказывала ему... ответные услуги. Как только они падали внутрь, падение было достаточно крутым, чтобы они не могли выбраться обратно, жидкость действовала как желирующее вещество, не давая им уйти, до тех пор пока я не вернусь с остальными ингредиентами... наблюдать за тем, как они бьются, словно мухи в ловушке, всегда было безмерно приятно...
Она застонала, и волосы встали дыбом. Мне все больше и больше казалось, что меня оценивают. Красно-розовый туман, наполняющий ее комнату, стремительно набирал плотность.
– Так вы превратили этих людей в... еду? - спросила я, стараясь не задохнуться, когда заканчивала предложение.
– Они боролись до тех пор, пока их силы не иссякали и головы не опускались под воду. Тогда я накрывала их крышкой и ждала. Мой собственный маленький сад в Эдеме... Я словно была богом на своем собственном заднем дворе. Дайте им всего два месяца, и они станут не более чем сладкой жидкостью, которая сохраняла мою молодость, красоту и бессмертие. Пока у меня был этот сладкий нектар, я никуда не собиралась уходить. Я должна была выполнить свою задачу и сыграть свою роль, так говорил Азазель. Я не могла остановиться, пока не встретила ту, в которую мне суждено было влюбиться.
– Но это ведь не все, что вы сделали? Потому что если бы это было так, мы бы уже закончили.
Туман начал приобретать форму, но еще не окончательно сформировался. Таллула неловко пошевелилась на своем месте, наконец-то проявив хоть немного эмоций, прежде чем продолжить.
– Я начала терять счет тому, скольких я кладу в эту яму. Неважно, была ли это пара, парень постарше, девушка помоложе. Неважно. Но, главное, я знала, что нужно быть умной и осторожной. Никогда никаких личных связей. Поэтому, когда Кэндис забрела сюда… - Она сделала паузу, ее маленькие глазки-бусинки налились слезами, а щеки затряслись от грусти. - Я нарушила свое единственное правило. Моей девочке было всего три года, когда она вышла поиграть. Она забрела в яму, которую я вырыла для нашей следующей жертвы, он был ее другом по играм, и если бы она просто... просто подождала еще немного...
Задыхаясь от рыданий, она закрыла лицо жирными, грязными руками.
– И после этого вы сдались? - Это показалось слишком удобным, но она кивнула, сопли стекали по ее лицу.
– Я не видела пути к своей цели и цели Азазеля без Кэндис. Моей малышки. Поэтому я сдалась и вот я здесь. Жду смерти.
Дымка уже почти полностью сформировалась, но чего-то все еще не хватало...
– Это еще не самое худшее, не так ли, Таллула? - Бак надавил на нее, и в его голосе прозвучало что-то властное. - Ты заманивала людей жалостью и сексуальными услугами, а мы должны были поверить, что у тебя были какие-то нежные чувства? Я на это не куплюсь. Я знаю, чего стоят величайшие жертвы. Кэндис ведь не случайно забрела туда, верно?
Плач стал громче, когда Бак прижал ее.
Потребовалось мгновение, но ее манера поведения снова изменилась, и, клянусь, я никогда прежде не чувствовала себя так, как ныряльщик в аквариуме, ожидающий, когда его сожрут. Каждая клеточка моего тела призывала бежать, когда плач сменился громким смехом и громовым ударом о плексиглас, от которого я едва не выпрыгнула из собственной шкуры, так сильно она гоготала.
– О, я думала, что моя игра вас всех одурачит! Похоже, я теряю свой шарм, да?
Меня затошнило, ноздри наполнились ароматом меда, и я поняла, что мы близки.
– Нет, я сдалась не от горя. Я сделала это, потому что Кэндис была последней. Мой маленький ангел с розовым бантом, струящимися локонами и вьющимися волосами, она видела во мне бога... а я же видела в ней средство для достижения цели. Безответная любовь от дочери к матери. Она даже не сопротивлялась, когда я опустила ее в яму. Просто посмотрела на меня своими ласковыми глазами и сказала «Мама, зачем?», когда я вылила туда смесь. И вот что я вам скажу...
Таллула наклонилась вперед, от ее едкого дыхания запотело стекло, и туман вокруг нее принял форму высокого человека, одетого в рыжий мех и с мощными рогами. Желтые глаза смотрели на нее с ожидающей ухмылкой.
– Она была самой вкусной из всех. И они всегда со мной. Все они.
– Таллула, зачем я вообще здесь, если ты не боишься, что будет дальше? Зачем втягивать нас в эту грязную и отвратительную историю? - Я пыталась сдержать свои эмоции, с трудом сохраняя самообладание.
– Потому что я хотела, чтобы кто-то в последний раз взглянул на мою красоту и увидел меня, не отягощенную грехом, когда я перейду на следующий этап. Это только первая часть, и вы были моими свидетелями. И больше ничего.
Она поднялась со стула, а я едва сдерживала отвращение, зная, что через несколько мгновений мне придется поглотить ее грех. Она выгнула свою огромную спину и шею, улыбаясь нам так, словно мы были теми самыми жертвами, которых она заманила в лес, в нескольких мгновениях от их смерти.
– Рада была познакомиться с вами, рада, что вы пришли послушать мой грех. Но время не ждет. Мы с Азазелем отправляемся на божественные пастбища. Но я уверена, что когда-нибудь мы снова встретимся...
С этими словами она подошла к мужчине и страстно поцеловала его, когда он одной рукой зажал ей нос, а другой схватил за горло. Она боролась и, несмотря на свой вес и рост, не могла освободиться из его хватки. В ужасе я наблюдала, как ее сопротивление слабеет, и когда ее руки обмякли, он отстранился, сломал ей шею и позволил упасть на пол.
Его глаза просканировали нас еще раз, прежде чем Бак назвал его имя, и он исчез из комнаты в клубах дыма.
Нестор побежал к тревожной кнопке и нажал ее, завопили сирены, и по коридору загрохотали торопливые шаги. Я же сосредоточилась на заключительной части ритуала.
Некоторым пожирателям греха достаточно было поглотить грех в виде еды, унести его с собой и двигаться дальше. Но в моем случае должна быть история, причина и связь. Теперь я смотрю на конечный результат подвигов этого существа. Я знаю, что это навсегда останется частью меня.
Передо мной стояла небольшая миска, наполненная золотистой жидкостью, которая бурлила и пенилась. Я понимала, что должна съесть ее, чтобы завершить ритуал, но что-то останавливало меня. Что-то, что я увидела в бульоне и поняла, что буду жалеть о посещении этой тюрьмы до конца своих дней.
Прядь волос, завязанная в маленький розовый бантик, всплыла на поверхность и исчезла.
С закрытыми глазами и дрожащими руками я поднесла чашу к губам и сделала то, что мне было велено.
Заключенный: #4822 Таллула Мейкпис.
СЛЕДУЮЩИЙ ГРЕХ: ЖАДНОСТЬ.
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
