Русалок здесь нет
Оригинал: https://wumo.com/wumo/2024/02/23
Ну и с днём рождения меня, что ли! Каждому по кусочку тортика
Развернуть2
–
Оригинал: https://wumo.com/wumo/2024/02/23
Ну и с днём рождения меня, что ли! Каждому по кусочку тортика
Автор: Nelke. Вычитка: Sanyendis.
Некоторые стены едят людей. В нашем городе таких, пожалуй, штук двадцать наберётся. В основном они разбросаны по промышленным районам и пустынным переулкам. Я узнал о них давным-давно, когда от скуки бросил в одну такую ящерицу. Стоит только наклониться, как они размягчаются и заглатывают тебя целиком. Иногда за пару секунд – моргнул, и всё уже закончилось. А некоторые любят растягивать удовольствие, с ними интереснее всего. Они предпочитают начинать с головы.
Так что будь умницей, делай всё, что я тебе говорю, и, может быть, я познакомлю тебя с одной из «быстрых».
Рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:
Приятного чтения!
Сегодня мы с вами поговорим о поездах - о том, куда можно добраться, сев в привычный вагон... или не добраться.
Автор: John Pesando. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Я проснулся. Шершавое сидение подо мной и потёртые джинсы успели пропитаться потом. Казалось, я слышал тихий шорох, с которым восстанавливалось кровообращение в ногах. Мне снова снились дом, мама и папа, крыльцо, выходившее в старый сад…
Но когда глаза привыкли к свету, я понял, что всё ещё нахожусь в поезде.
Вагон, как всегда, был пуст. Я встал и потянулся. Вокруг валялись пустые консервные банки и коробки из-под съестного, воняло гниющим мусором и моим немытым телом. Месяц подходил к концу, со дня на день должно было наступить время переезда.
Я выглянул в окно. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались бескрайние, заброшенные фермерские угодья, изредка перемежавшиеся полями и небольшими рощицами. Поезд мчался так, словно боялся опоздать к какой-то ведомой только ему одному цели. Каждый день я проводил по многу часов у окна, надеясь увидеть хоть что-то необычное.
Однако сегодня утром нужно было поработать. Я собрал все пустые коробки и аккуратно сложил в заднем правом углу вагона. Позавчера я складывал их слева, а вчера – расставил по полу, где они лежали с самого начала. Я, конечно, не знал, что именно приведёт к открытию двери, но обычно это происходило после того, как я складывал пустые коробки и банки в определённом порядке. По прошествии нескольких месяцев я понял, что поезд следует определённым правилам и, похоже, вознаграждает за их соблюдение.
По крайней мере, я на это надеялся: у меня не было и маковой росинки во рту уже целых два дня, а дверь в следующий вагон всё не открывалась.
Не стоило и пытаться пробраться туда силой, я давно это усвоил. Замок на двери оказался настолько прочным, что я только сильно порезался, пока пытался его выломать. Впрочем, до этого доходило, только когда меня полностью захлёстывало отчаяние, а пока, к счастью, до этого было далеко.
Я снова сложил коробки, на этот раз в алфавитном порядке по названиям содержимого, а потом рассортировал по производителям. Когда и это не сработало, разложил по срокам годности, а потом перенёс в другой угол. Иногда коробки не помогали, и тогда можно было попробовать другие способы. Иногда срабатывала уборка, мытьё ванной комнаты и тому подобные мелочи. Я не знал, чего именно сейчас хочет поезд, но предполагал, что он ценит тяжёлую работу.
Через несколько часов такого времяпрепровождения я почувствовал, что слишком устал, и присел на одно из сидений. Уставившись на закрытую дверь, я прислушивался к звукам поезда, спешащего к своему недостижимому пункту назначения. За этой дверью меня ждали еда и вода… При одной мысли об этом я невольно облизнул губы, а желудок отозвался протестующей трелью. Что я сделал не так?
Для начала – сел в поезд.
Несколько месяцев назад я собрался навестить родственников. Начинался самый обычный вечер, вокруг было полно людей. Я устал после работы и примерно через час монотонного пути задремал. А когда проснулся, на улице уже рассвело, а в вагоне не было ни души, хотя в остальном всё осталось по-прежнему. Я, конечно, запаниковал. Кричал, пытался открыть двери, пробовал связаться с машинистом и даже хотел разбить окно, но поезд ехал так быстро, что это было равносильно самоубийству. Исчерпав все варианты, я решил подождать: поезд рано или поздно остановится, подумал я, и тогда я пойму, что происходит.
За окном не менялись времена года и не наступала ночь; даже пейзаж выглядел точно так же, как в тот день, когда я сел в вагон. Я много размышлял об этом и даже попытался, от нечего делать, подсчитать, сколько уже должен был проехать поезд, учитывая, что он двигался всё время по прямой с такой скоростью. Вышло, что я уже обогнул бы Землю не менее пяти раз. Но местность и не думала меняться. Никаких признаков океана, только бескрайние поля.
Я порылся в мусоре, пытаясь найти что-нибудь съестное, хотя и прекрасно знал, что там ничего не осталось. Прошло ещё полчаса. Я принялся вышагивать по вагону, пытаясь не смотреть на запертую дверь. Маленький красный огонёк, горевший в левом верхнем углу рамы, предупреждал пассажиров, что поезд движется, а дверь заперта. Когда приходило время сменить вагон, свет становился зелёным. Но дверь оставалась открыта всего несколько минут, а потом огонёк снова загорался красным. Однажды я пропустил этот сигнал.
Ни за что больше не допущу такого.
Поначалу я думал, что кто-то играет со мной. В первый день я высунул голову в окно и увидел, что по-прежнему нахожусь в третьем вагоне спереди. Не имея возможности выбраться наружу, я был вынужден ждать, пока не загорится зелёный свет. В первый день второго месяца, уже в новом вагоне, я снова выглянул в окно, чтобы понять, насколько я приблизился к голове состава… и увидел, что всё ещё нахожусь в третьем вагоне. Поезд выглядел, как обычно, я, определённо, переходил из вагона в вагон… Это казалось совершенно невозможным.
Неужели я сошёл с ума? Нет, всё вокруг выглядело слишком реальным. Не в силах разобраться в происходящем, я экспериментировал и ждал, пытаясь вычислить правила, которым мне теперь предстоит следовать. На второй месяц свет довольно долго не загорался, и я начал думать, что мог разгневать поезд, выглядывая наружу.
Я всё ещё метался по вагону, размышляя обо всём этом, когда заметил вдруг, что свет стал зелёным.
Сердце пропустило удар, я бросился к двери. Иногда лампочка оставалась зелёной всего около минуты, иногда – чуть дольше. Прошло не так много времени, чтобы я успел установить точную закономерность. В тот момент я не думал, а просто действовал. Я взялся за ручку и дёрнул дверь на себя.
Пространство между вагонами – вот мой единственный шанс раз в месяц оказаться на улице. Но к тому времени я всегда был уже страшно голоден и испытывал слишком сильное волнение, чтобы насладиться этим моментом. Едва сдерживая нетерпение, я ждал, когда лампочка над дверью следующего вагона загорится зелёным. Наконец это произошло, точно по расписанию. Я открыл дверь и заглянул в следующий вагон.
Он был чист, воздух пах свежестью, а в дальнем конце лежали сложенные аккуратной стопкой вещи. Метнувшись вперёд, я упал на колени, протягивая руки к еде и воде. Дверь за спиной снова тихо закрылась, а лампочка стала красной. Поезд проявил ко мне милосердие. Я рыдал, перебирая запасы – передо мной лежали совершено обычные продукты питания и напитки. Какое-то время мне казалось, что поезд следит за тем, как я питаюсь: в первый и второй месяц в новых «поставках» появлялось больше той еды, что я съедал до этого в первую очередь. Но теперь я не видел в выборе продуктов никаких закономерностей. Может, поезд уже не так пристально присматривал за мной? Я не знал. Я вообще ничего не знал.
Я откусил кусочек хлеба. Он был свежим и вкусным, и я громко застонал от удовольствия. Неземное наслаждение – съесть, наконец-то, что-то свежее. Однако еду следовало беречь, и пусть тело требовало немедленно набить желудок, я старался действовать экономно.
Я как раз заканчивал составлять каталог продуктов, когда случилось невообразимое: за окном пронёсся другой поезд.
Я прижался к стеклу, вглядываясь в окна проносящихся мимо вагонов. Никого… Никого… Снова никого. Сердце колотилось, почти выпрыгивая из груди.
И вот, когда передо мной показался последний вагон, я увидел девушку, прижавшуюся к стеклу, как и я сам. На её лице застыло затравленное выражение. На короткую секунду наши глаза встретились, и мне показалось, что я вижу в них историю куда более печальную, чем моя собственная. Сколько уже она едет в этом поезде? Она что-то сказала, но я, конечно, не расслышал. Её губы шевельнулись, а в следующее мгновение она уже пропала из виду.
Я смотрел, как уносится вдаль другой поезд, а потом просто опустился без сил на сидение. Не знаю, сколько я так просидел, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки. Я смотрел на коробки с едой, на проносящиеся за окном пейзажи, на другие сидения, снова на еду, снова за окно…
Наконец я принял решение.
Схватив со стены аварийный молоток, я подошёл к окну. С отчаянным криком я изо всех сил ударил по стеклу. С громким треском окно разбилось, осколки посыпались на пол, оставив неровный пролом с зазубренными краями. Сделав глубокий вдох, я подтянулся и встал, опираясь об оконную раму. Кусочки стекла больно врезались в ладони, но я держался крепко.
‑ Никто не должен так жить, ‑ сказал я вслух. Рельсы проносились внизу, как лента старой кинохроники.
Я прыгнул.
…Я распахнул глаза, тут же сощурившись от яркого света. Руки нашли что-то мягкое. Чувства вернулись ко мне, и меня охватил ужас.
Я всё ещё находился в поезде. Я лежал на полу того же вагона, из которого только что выпрыгнул.
Пережитое отняло у меня остаток сил. Я просто лежал там, где меня положили, и смотрел в потолок. Он был раскрашен так, что напоминал небо.
Закрыв глаза, я мечтал оказаться дома.
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: больше историй - на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа.
Странный мир - да и мир ли вообще? - где вокруг героя высятся ряды коробок, ведущих в иные Вселенные, а конструкция из ржавого железа и прогнивших деревяшек без устали поёт одну и ту же весёлую песенку...
Благодаря этому рассказу, кстати, я узнал об Израэле Камакавивооле (Israel Kamakawiwoʻole) и изрядно пополнил плейлист. А ещё, думаю, теперь понятно, почему серия называется "The Boxes".
Автор: Sam Miller. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Где-то…
За радугой…
Высоко-высоко…
Есть земля, о которой я когда-то слышал…
Однажды, в колыбельной…
Странная конструкция из ржавого железа и гнилых деревяшек поёт слабым хриплым голосом. Я растерянно оглядываюсь по сторонам, недоумевая, где я и как сюда попал. Меня окружают бесконечные ряды ящиков и коробок, уходящие во все стороны. Я сажусь на холодный бетонный пол и пытаюсь вспомнить, как я здесь оказался, а странная статуя продолжает свою песню:
Где-то…
За радугой…
Где голубое небо…
И сбываются мечты…
О которых ты когда-то смел мечтать…
Я не могу вспомнить, как очутился здесь! Я встаю и иду по одному из проходов между бесчисленными коробками – и чтобы разобраться, где же я очутился, и чтобы уйти подальше от этого странного сооружения. Проходит несколько минут… или несколько часов? Дней? Или… постойте, всего пара секунд? Я… Я не могу понять, сколько прошло времени! Почему… Как бы то ни было, через некоторое время я почувствовал усталость и решил остановиться, чтобы осмотреть один из ящиков. Издалека донеслось:
Когда-нибудь…
Я загадаю желание…
Глядя на падающую звезду…
И проснусь…
Где-то далеко внизу…
Плывут облака…
Где проблемы тают, как лимонные леденцы…
Высоко-высоко…
Выше дымовых труб…
Там ты найдёшь меня…
Я опускаюсь на корточки рядом с одним из очень больших ящиков. Его стенки – из потемневшего от времени дерева, они покрыты искусной резьбой, изображающей людей и улыбающиеся лица. Позади людей виднеются грубые наброски домов, из труб поднимаются клубящиеся столбы дыма всех цветов радуги. На одной из перекладин в верхней части ящика что-то написано, но поверх надписи намалёваны какие-то каракули. Краска кажется совсем свежей; на ней видны отпечатки пальцев, но какие-то странные: вместо привычного рисунка на них просто множество концентрических кругов. Услышав слабый шорох, я прикладываю ухо к боковой стенке; изнутри доносятся чьи-то возгласы и смех, настолько тихие, что их можно перепутать с шумом ветра. Внезапно все звуки обрываются, и чей-то голос говорит очень сердитым тоном:
‑ Там кто-то есть? Почему бы тебе не зайти и не поиграть с нами?
Я отпрыгиваю от коробки и отползаю в сторону, а из коробки всё доносятся крики:
‑ ПОЧЕМУ ТЫ УХОДИШЬ? У НАС ТУТ ЕСТЬ УГОЩЕНИЯ, ИГРЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ ДЛЯ ВСЕЙ СЕМЬИ!
Статуя вдалеке продолжает напевать:
Где-то…
За радугой…
Летят синие птицы…
Птицы летят…
По радуге…
О, почему…
Почему я не могу улететь вслед за ними…
Убегая от этой злой коробки, я слышу откуда-то сверху чириканье и птичье пение. Кажется, но ведь, кажется, стропил раньше не было? Или я просто не замечал их? Когда же они появились? Я поднимаю голову: там, наверху, сидит очень, очень жирная голубая жаба. Из её широкой слизистой пасти доносится удивительно мелодичное птичье пение. Я слушаю её несколько минут, и тут земноводное замечает моё присутствие. Существо запускает в пасть переднюю лапу и выворачивает себя наизнанку, превращаясь в лишённую кожи окровавленную птицу. Та откашливает несколько перьев, издаёт очень громкое кваканье, спрыгивает вниз и очень неловко и медленно летит к одной из коробок. Квакнув ещё раз напоследок, отвратительная птица взмахивает крыльями, откидывает крышку и запрыгивает внутрь. Я подбегаю к коробке, но она захлопывается раньше, чем я успеваю понять, что в ней. Издалека доносится песня статуи:
Если…
Синие птицы счастья…
Летят вслед за радугой…
Почему…
О, почему я не могу лететь вслед за ними…
С тихим щелчком статуя замолкает. Я внимательно осматриваю коробку, в которой скрылась птица-лягушка. Её картонные стенки пропитаны какой-то чёрной жидкостью, от неё пахнет солью и углем. Рисунков нет, только одинокая красная стрелка, направленная в землю, а на ней – надпись на неизвестном языке. Я прикладываю к коробке ухо, но слышу только звуки работающих механизмов, словно где-то вдалеке идёт поезд. А ещё невнятные крики и бормотание. Оглушительно квакает птица-лягушка, слышится детский смех. Ржавая статуя в отдалении снова заводит свою песню:
Где-то…
За радугой…
Высоко-высоко…
Есть земля, о которой я когда-то слышал…
Однажды, в колыбельной…
Я блуждаю, окончательно потерявшись среди рядов коробок, но где бы я ни оказался, эту чёртову штуковину слышно всё так же хорошо! Понятия не имею, сколько времени я уже нахожусь тут, но по-прежнему не чувствую ни голода, ни жажды. Иногда я встречаю всякие интересные штуковины, вроде той птицы-лягушки, которую я видел двадцать пять лет назад. Или прошла всего неделя? О нет, только не снова! Ну, в общем, я видел тут довольно много интересного. Например, мне встретилась серая женщина с очень дряблой кожей. Её глаза были затянуты белыми бельмами, в которых зияли чёрные дыры, словно просверленные насквозь. Её руки заканчивались гладкими металлическими крюками, сросшимися с серой, резиноподобной плотью, а лицо представляло собой нечто среднее между карикатурой на человека и картиной кубистов. Она сказала, что выглядит так из-за какой-то… «проблемы», как она выразилась, но, по её словам, всё можно исправить при помощи «настоящей газировки» (она постоянно таскает с собой бутылки с какой-то разноцветной дрянью; я понюхал одну, воняло просто ужасно). А ещё надо сделать что-то для какого-то «Чрр-вя». Она всё ещё со мной, но сказала, что скоро вернётся в свой «Серый город». Хотел бы я понять, куда нужно мне самому. Ещё я видел тощее и зубастое существо в шляпе-котелке и с руками, похожими на то ли на рыбьи плавники, то ли на тигриные лапы. Я видел кубик серебристой замазки, который спросил у меня дорогу, а потом куда-то убрёл. Я встретил кого-то, похожего одновременно на енота и шимпанзе. Я встречал их всех, а потом уходили, и Серая Леди тоже собирается уйти! Я должен остановить её! Я слышу, очень слабо, как машина продолжает напевать эту проклятую песню:
Где-то…
За радугой…
Где голубое небо…
И сбываются мечты…
О которых ты когда-то смел мечтать…
Я не смог бы остановить её. Сегодня Серая Леди ушла. Она ушла, а я пытался удержать её, не дать ей меня покинуть, но не смог. Она вырвалась из моих рук и подошла к очень большой серой коробке, на боку которой были нарисованы высокие и тонкие здания. Она откинула крышку и посмотрела на меня, её странное лицо исказилось – наверное, она попыталась улыбнуться. Она помахала на прощание металлическим когтем, а потом прыгнула внутрь. Она… ушла… УШЛА…
Когда-нибудь…
Я загадаю желание…
Глядя на падающую звезду…
И проснусь…
Где-то далеко внизу…
Плывут облака…
Где проблемы тают, как лимонные леденцы…
Высоко-высоко…
Выше дымовых труб…
Там ты найдёшь меня…
Я метался и пытался придумать, что мне делать. Я перебрал все вещи в нашем лагере в попытках найти хоть какую-нибудь зацепку! Сейчас я сижу и плачу. Слёзы падают мне на лицо, а потом капают на землю, издавая преувеличенно громкий плеск. Я не знаю, что мне делать! Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАТЬ! Всхлипывая, я поднимаю голову – вдалеке эта ужасная статуя продолжает напевать свою песенку. Она издевается надо мной. ЭТА МАШИНА ИЗДЕВАЕТСЯ НАДО МНОЙ СВОЕЙ ВЕСЁЛОЙ МУЗЫКОЙ! Я знаю, что делать. Я должен пойти к этой ржавой и прогнившей штуковине. Я должен разобраться с ней. Я должен уйти отсюда.
Где-то…
За радугой…
Летят синие птицы…
Птицы летят…
По радуге…
О, почему…
Почему я не могу улететь вслед за ними…
Я возвращаюсь к машине, всё ещё напевающей эту ужасно счастливую песню, и кричу во всю мощь своих лёгких:
‑ ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? ПОЧЕМУ ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ? ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ?
Машина не отвечает. Она просто продолжает петь эту кошмарную песню.
‑ ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? ЧЕМ Я ЭТО ЗАСЛУЖИЛ?
Машина по-прежнему не отвечает. Она всё так же напевает, издеваясь надо мной одним своим существованием. Я пинаю её, бью изо всех сил, пытаюсь хоть как-то повредить ей. Машина не реагирует, и все мои попытки сломать её закачиваются ничем. Она просто продолжает петь эту дурацкую счастливую песенку.
‑ ПОЧЕМУ! ПОЧЕМУ… ТЫ… ИЗДЕВАЕШЬСЯ… НАДО… МНОЙ…
Я падаю на землю, а статуя всё поёт и поёт. Тут до меня доносится слабый скребущий звук – за моей спиной открывается крышка одного из ящиков. Я оборачиваюсь – на краю коробки сидит птица-лягушка. Я вскакиваю на ноги и радостно бросаюсь вперёд. Не раздумывая ни секунды, я прыгаю внутрь, а птица-лягушка смотрит на меня откуда-то сверху, пока я падаю. Погодите, почему она улетает? Поч… Уф! Я встаю. Здесь ничего нет! Здесь ничего нет! Подождите-ка, вот же дверь. Я подхожу к ней, тяну за ручку и перешагиваю через по…
Если…
Синие птицы счастья…
Летят вслед за радугой…
Почему…
О, почему я не могу лететь вслед за ними…
Другие рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: больше историй - на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа.
Только благодаря ВАМ наши дорогие подписчики - мы переводим пока переводится :) Спасибо что поддерживаете нас царскими плюсцами!
Ну и отдельная, большая-пребольшая, благодарность всем тем кто поддерживает нас монетой!
Очередной пост с переводами появился благодаря вашей поддержке!
Ну а те кто еще не поддержал нас монетой - это легко исправить :)
Бонусом к нашей благодарности идут pdf с переводами! :)
Сегодня у нас рацион для тех, кто силён желудком и силой воли: ДнД рацион дуэргаров (злых родичей дварфов). Это небезопасно, я предупредил! Прямое продолжение вот этой статьи
Дуэргары (серые дварфы) - ненавистные подземные кузены прочих дварфов. Огромные королевства дуэргаров существуют в Подземье. Дуэргары известны своим скверным характером, склонностью к жестокости, а их пища такая же грубая, как и они сами.
По часовой стрелке сверху слева: сыр ротэ с перцем (лимбургер), почка ротэ (целая говяжья почка), корнеплоды и клубни скиррет и фэлрут (корень имбиря и куркумы), искривленный гриб-душитель (грибы эноки), пироги с луком и грибным соусом.
Кислый ротэ с перцем (лимбургер с перцем). Сложно описать, насколько отвратительно это пахнет. Едва можно приблизиться к нему, не говоря уже о том, чтобы съесть.
Вареная почка ротэ (целая говяжья почка): представьте себе мокрую пару вонючих штанов, оставленных для созревания в горячей потной спортивной сумке на несколько недель, а затем пропаренных до готовности. Просто воняет уксусом и мочой. Увидеть застывшие шарики ЖИРА снаружи было интересно... поначалу.
Корнеплоды (имбирь и куркума): корни, вероятно, наименее неприятные из всех «блюд». Можно заморозить и использовать позже.
Пирожки с луком и грибами в соусе (сморчок с луком-шалотом и укропом в сливочном соусе). Сморчки, лук-шалот и укроп из сада - острый грибной вкус с пикантными нотками лука и чеснока, но наша жизнь уже к тому моменту была уничтожена лимбургером с почками.
Гриб-душитель (грибы эноки): мы не стали искушать судьбу и есть их сырыми. Но выглядят прикольно.
В итоге, можно сказать, что рацион вышел съедобный, хотя и неприятный на вкус. Единственная ошибка — обязательно самое вкусное нужно съесть в начале, чтобы можно было смириться с почкой и сыром на ближайшие несколько дней. Теперь понятно, почему дуэргары такие злые.
Перевод рецепта с Имгура от пользователя wats6831
Тема нашего сегодняшнего разговора - Луна и некоторые деревенские суеверия, с ней связанные. Или не просто суеверия?
Автор: Nelke. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Забавно осознавать, что сказки, которые я слушала в детстве, возвращаются ко мне сейчас, когда я уже много лет живу в этой безликой стране, так далеко от мира, в котором выросла. В такие дни я вспоминаю идущий из очага дым, шершавые ступеньки деревянной лестницы под пятками и завывание ветра за окном в конце декабря.
Я вспоминаю суеверные советы, которые родственники, соседи и друзья семьи давали мне во множестве: не ходи за плывущими вдалеке огоньками; слушайся родителей, а то за тобой придут камуньяс; не мой голову во время менструации и не делай майонез, иначе станешь бесплодной; не поминай без нужды гоблинов и фей, чтоб не привлекать их внимание…
Стариковские бредни, скажете вы. Просто нелепые выдумки, которыми пугают маленьких девочек? Советы, передававшиеся из поколения в поколение? Или же просто болтовня людей, скучавших у ночного очага? Но во многих из них важная роль отводилась луне. Если долго смотреть на луну – ослепнешь. Или сойдёшь с ума (слово «безумие» казалось мне, маленькой девочке, загадочным и страшноватым).
Но по-настоящему напугать меня удалось только старой Элизе. Сколько я себя помню, её испещрённое морщинами лицо всегда напоминало кору дерева. Она овдовела, кажется, задолго до моего рождения; тогда, в свои восемьдесят, она хоть и была сгорбленной, но не выглядела сломленной грузом прожитых лет. Глядя мне в глаза, она посоветовала не выходить из дома в полнолуние. Она рассказала мне историю о пастухе, который однажды ушёл по серебристой лунной дорожке и никогда не вернулся домой, и добавила, что такое может случиться с детьми, которые слишком уж много мечтают.
Эта история напугала меня до бессонницы. Я всегда поражалась этому контрасту: старая, погрязшая в бытовых делах и заботах женщина, ежедневно готовившая на маленькую армию родни, но при этом – одержимая луной. Но время заставило меня забыть об этом; я уехала, и долгие годы мы не виделись.
Она умерла в прошлом году на Рождество, в возрасте девяноста семи лет. К счастью, я как раз приехала на праздники к родне и успела с ней попрощаться. Не буду останавливаться подробно на описании её последних дней, на том, как она исхудала, как панический ужас в её глазах сменялся моментами ясности. Всё закончилось быстро, и после похорон мы уехали из деревни. Но по мере того, как приближается годовщина её смерти, а на мир опускается темнота и холод, я вспоминаю о ней всё чаще. Пожалуй, у меня стало слишком много свободного времени для размышлений. Я много мечтаю, а в последнее время мне начинает казаться, что зрение стало ухудшаться. Иногда я ловлю себя на том, что уже довольно долго разговариваю сама с собой.
Каждый день я возвращаюсь домой в полном одиночестве по узкой, залитой светом луны аллее. Кажется, луна с каждым днём светит всё ярче.
Другие рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбате:
Нам очень важна обратная связь. Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять отзывы; если история не понравилась, найдите минутку
написать в комментариях, почему (не устроило качество перевода,
само произведение, что-то
ещё).
Если вас заинтересовало наше с Sanyendis творчество, позвольте пригласить вас на наш канал в ТГ: Сказки старого дворфа. Там мы выкладываем больше работ (и чаще). Милости просим, заглядывайте, нам будет приятно.
Что создатель Вазелина, Роберт Чейсбро имел необычную привычку начинать свой день с ложки вазелина, которую он съедал каждое утро. Хотя на Ухту тему нет никаких исследований, Роберт относил свое долголетие (96 лет) к употребление вазелина внутрь перорально. Как-то так.
@MamaLada зацени :)
Драконий лосось - отличное изысканное блюдо для любителй морепродуктов. Река Ондаир славится своим лососем, которого рыбаки-полуэльфы привозят на рынки. Традиционно подается под соусом из сливочного масла и вина.
Отличный и простой рецепт, который поможет каждому начать готовить лосося на сковороде, при этом он будет выглядеть так, как будто он только что вышел из кухни, отмеченной звездой Мишлен.
Подготовка: 10 минут Приготовление: 25 минут Итого: 35 минут
Ингредиенты:
Сначала разогрейте духовку до 90 ℃, поместив решетку в середину духовки. Затем, промокнув филе бумажным полотенцем, посыпьте его солью и перцем и слегка помассируйте.
Нагрейте масло в сковороде с антипригарным покрытием на среднем или сильном огне до тех пор, пока оно не начнет мерцать. Общая хитрость при жарке рыбы на сковороде в том, чтобы использовать сильный огонь и дать достаточно времени для приготовления с обеих сторон, перевернув только один раз.
Для этого положите филе лосося розовой стороной вниз и готовьте, не трогая, пока нижняя часть филе не станет непрозрачной (как золотая полоса вокруг нижней части), а боковые стороны филе не потеряют свою яркую яркость. розовый цвет, от 3 до 4 минут.
Когда филе приготовится, переложите его на жаропрочную тарелку или противень, застеленный алюминиевой фольгой. Поместите филе в духовку, чтобы оно оставалось теплым, пока готовится соус.
Оставьте масло, используемое для приготовления пищи, в отдельной миске на будущее. Затем вытрите сковороду. После растопите сливочное масло в сковороде на средне-слабом огне. Добавьте лук-шалот, тимьян, посолите и готовьте, постоянно помешивая, пока лук-шалот не станет мягким – около 1 минуты.
Рекомендуется добавить вино и куриный бульон, затем отрегулировать огонь до среднего и довести смесь до кипения и варить, пока объем не уменьшится на две трети. Для более стабильного результата, добавьте вино и бульон и варите на среднем огне 6 минут (чтобы соус выпарился на две трети).
Время от времени помешивайте и очищайте дно формы, чтобы отделить прилипшие подрумяненные кусочки. В середине приготовления добавьте оставшееся масло.
Уменьшите огонь до минимума и добавьте оставшуюся часть сливочного масла, соль и перец по вкусу. Постоянно помешивайте, пока он тает и смешивается с соусом. Попробуйте соус и при необходимости откорректируйте солью. Полейте соусом или вокруг филе лосося, посыпьте луком и подавайте горячим.
Остров посреди океана. Волна прибивает к берегу странные штуковины, а шепчущие голоса, доносящиеся из-под земли, говорят о таинственном месте "за стеной"...
Автор: Sam Miller. Мой перевод, вычитка: Sanyendis
Остров. Остров – это весь мой мир. Нет ничего, кроме острова и воды вокруг. Я попал сюда несколько дней назад. Я зарываю эти записки по всему острову. Надеюсь, их кто-нибудь найдёт. Хороший день. Иногда я слышу голоса. Они доносятся из гигантской песчаной горы в центре острова. Они рассказывают о месте «за стеной», но я понятия не имею, что это значит. А ещё сегодня на берег прибило светящийся кусок мяса в форме рыбы. Я его съел.
---
Голоса сказали, что «придёт ещё один». О чём это они? Вдалеке я увидел какое-то змееподобное существо, всё в колючках. От его вида меня вырвало.
---
Сегодня я раскапывал дюны и нашёл погребённого в песке человека. Его тело претерпело череду ужасных искажений: у него шелушащаяся серая кожа и чёрные пустые глазницы, невероятно длинные пальцы гнутся в нескольких дополнительных местах, а в безгубом рту почти не осталось зубов. Едва я откопал его, как он вскочил и спросил: «Кто ты такой? Покупай только настоящую газировку! Где я? Где Червь?» Я спросил его (или её), что он имеет в виду, и о какой газировке идёт речь, но он ответил только: «Червь расскажет! Где он? Где Культ Четырёх? Где Торговцы?» Я так ничего и не понял и пошёл строить шалаш. Вчера на берег вынесло ещё четыре предмета: лицо, которое двигалось, шлёпая по воде щеками, безглазую змею, издающую крики, от которых людям хочется петь, самую обычную рыбину и почерневшую штуковину, похожую на человеческую руку, которая плыла, вращая пальцами.
---
Сегодня вода выбросила ещё кое-что. На этот раз это были большой слизень, похожий на кита, крошечный детёныш с жабрами, издававший пронзительные трели, и яйцо. Оно золотистого цвета и иногда вибрирует. Тот странный человек продолжает нести какой-то бред о своём «Сером городе». А ещё голоса говорят, что скоро случится что-то важное. За нами кто-то наблюдает. Он всегда наблюдает. Это началось несколько дней назад. Яйцо вылупилось, я нашёл на его месте только золотистые осколки. Серый человек наконец-то успокоился. Сегодня появилось существо, напоминающее до крайности истощённого человека с рыбьей головой. Оно немного постояло, судорожно дыша, что-то неразборчиво пробормотало на каком-то странном языке, а потом рухнуло и умерло. Что-то наблюдает за нами. Я не знаю, что именно.
---
Оно появилось из яйца и из горы. Несколько дней назад с неба сошло лицо на двух тонких ножках-палочках. Оно говорило о «пластической реверберации», о «монументальных памятниках» и о «понятной пустыне нетрадиционного песка». Ещё оно сказало о «Тёмном». Я не понимаю ни его, ни того, серого. Люди ли они вообще? Они тоже чувствуют, что за нами наблюдают. Я видел это сегодня. Тень на горе, которая смотрела на нас. Думаю, что-то скоро произойдёт. Серый мёртв. Или исчез. В общем, его просто не стало. Я слышу всё больше голосов. Даже когда гора далеко. Они звучат в разных тональностях. Большинство злые.
---
Сегодня я видел это. Буду милосерден к вам и не стану вдаваться в детали. Но ты, что найдёшь эту последнюю записку, знай: я перестану существовать. Я уйду за Стену и буду съеден кипящей массой ужасных существ, бурлящей под волнами, ибо я видел самое важное существо. Я видел самое главное событие всех времён и народов. Я видел Его. Я видел владыку океанов, земли, тварей живых и мёртвых. Я видел Бога. Я умру. Эту записку найдут. Эту записку най
---
Здравствуйте, я Джангор. Я обнаружил эти записки и, пожалуй, мне тоже надо что-нибудь написать. Они были закопаны в кратере вместе с каким-то телом. Наверное, тело принадлежало человеку, хотя сказать сложно, так оно было изранено. Но, несмотря на раны, он продолжал широко улыбаться. Понятия не имею, о чём говорится в этих записках, но я постараюсь тоже что-то записать. Хорошего д
Другие рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: напоминаю, на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа,
свежие переводы появляются раньше (и чаще). В частности, только у этого автора можно прочитать уже, в общей сложности, девять рассказов. Милости просим.
Привлечённые слухами о золотых самородках, едва ли не валяющихся под ногами, люди начали стекаться в небольшой городок, надеясь обрести неслыханное богатство...
Автор: Rahkshasarani. Вычитка: Sanyendis
Происхождение слова «Эспириту» – тайна, затерявшаяся во тьме веков. С языка мивок оно переводится примерно как «место, где гуляют духи». Пожалуй, это название – едва ли не единственное наследие, оставленное некогда многочисленными коренными жителями этого места. Когда сюда пришёл Элиас Бэннон, многочисленные болезни и нападения беглых рабов уже практически уничтожили местное население. Бэннон отметил некоторые характерные особенности их быта: они отказались от обычных обсидиановых наконечников для стрел и вообще старались избегать любых отражающих поверхностей. Дома в деревне были построены из древесной коры и покрыты черепицей. Поселение примыкало к небольшому участку бесплодных земель, причём сами дома словно образовывали вокруг этого места защитный круг. Когда Бэннон предложил обменять местные изделия ручной работы на какие-то безделушки, племя отказалось, а его подношения закопали в землю. Элиас предположил, что, возможно, они охраняют какой-то важный секрет, что-то, что придаёт смысл жизни в этой пустоши. Однако в чём бы ни крылась причина их поведения, когда Бэннон вернулся в деревню на следующий год, поселение оказалось заброшено. Обшаривая постройки, в одной из хижин он запнулся о кусок золота размером с мужской кулак.
Это было время золотой лихорадки, шахтёрские городки разрастались, словно поганки после дождя. Так появился и Эспириту. Когда слухи о месторождении стали расползаться, люди начали стекаться в город сотнями. В Эспириту съезжались либо те, кто уже успел попытать удачу в других местах и отчаялся разбогатеть, либо наивные новички, ибо у более опытных старателей заявления о золоте, валявшемся под ногами, вызывали скепсис. Утверждали даже, что золото в той пустоши можно увидеть почти в любой трещине в земле, что металл светится в ночи, что его можно выковыривать чуть ли не ложкой. Казалось, одних слухов было достаточно, чтобы Эспириту рос, как на дрожжах: в городе появилась церквушка, магазин, кабак, игорный зал, почтовое отделение, стоянка дилижансов и даже гостиница – и при этом никто не видел ни единой унции [прим.: в США унция – 1/16 фунта, или примерно 28,35 г] добытого золота.
Жители Эспириту никогда не продавали золото. Более того, горожане воспринимали такие предложения едва ли не как оскорбление. Город рос, а его жители, кажется, становились всё более замкнутыми. Странствующий проповедник, которого как-то занесло в Эспириту, говорил потом, что у местных жителей появились зеленоватые кольца вокруг глаз и рта, а церковь стояла с заколоченными окнами, и внутрь не пускали посторонних. Единственной валютой там было не золото, а лишь его обещания, и город платил в кредит, накапливая у портовых купцов многотысячные долги.
Путешественники стали называть Эспириту «Долиной упырей» – за болезненный вид местных жителей. Сам Элиас Бэннон редко появлялся на людях; его описывали как высохшего чуть ли не до состояния скелета сгорбленного старика. Но слухи не останавливали новых поселенцев, и в период своего расцвета население Эспириту достигало сорока тысяч человек.
Полтора года спустя, когда мир так и не увидел ни крупицы золота, торговцы направили в город своих людей для сбора долгов. Вернувшись, те наперебой рассказывали об открывшейся им ужасной сцене, равной которой не видели со времён Гражданской войны. Вот слова одного из агентов:
‑ Тела лежали штабелями, словно дрова. Они укрывали трещины в земле, в которых, по слухам, и видели золото. Повсюду стоял ужасный смрад, похожий на запах разложения. Они не могли даже поднять голову в знак приветствия. Один мужчина умолял нас взглянуть на золотую руду, он утверждал, что она продолжает цвести, но изо рта у него стекали капли слюны, и он едва мог говорить из-за многочисленных язв и нарывов по всему телу. Многие лежали плашмя, словно защищая землю своими телами. Немногие выжившие кричали, умоляли дать им воды и обещали расплатиться золотом. Что касается самого Бэннона, то мы не нашли ни следа этого человека. В нефе церкви была вырыта яма. Горожане умоляли нас не входить туда, они говорили, что Бэннон ушёл вниз несколько дней назад, предварительно каким-то образом проглотив тот самый первый найденный им самородок. Трое мужчин спустились в яму, но не смогли пройти дальше из-за царившего там смрада. Мы засыпали отверстие. Выжившие всё продолжали плакать, они умоляли нас не забирать их золото, пока мы собирались в обратную дорогу. Когда мы вернулись с большим отрядом, почти все они уже умерли. Мы не нашли ни крупинки золота, ни одного самородка.
Из тысяч жителей города лишь четверо прожили достаточно, чтобы вновь увидеть побережье Тихого океана. Гомер Клементс умер от истощения, вызванного какой-то странной болезнью, в больнице Сан-Франциско, пережив своих товарищей, в общей сложности, на три часа. В бреду он бормотал, что рудная жила совсем не то же самое, что вены на теле человека, и для того, чтобы сверкать в полную силу, ей нужно черпать силы из людей. Перед тем, как испустить дух, он умолял врачей доставить его в Эспириту, чтобы заставить город снова «жить». Его труп приобрёл странный зеленоватый оттенок, и его похоронили на участке, предназначенном для жертв туберкулёза и других инфекционных заболеваний.
Дома Эспириту так и остались стоять – разбирать их по дощечке и вывозить оказалось слишком дорого. Время шло, они ветшали, и город, в конце концов, снова сгинул в пустыне. Говорят, он находился где-то в районе Сэнд-Хиллз в Калифорнии, но попытки повторно его обнаружить не увенчались успехом.
Обратная
связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку
написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода,
что-то
ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа, свежие переводы появляются раньше (и больше). Сегодня, например, выложим новый рассказ, о событиях на полузаброшенной марсианской станции. Заглядывайте, мы будем рады.
Не следует пренебрегать советами стоматолога, пусть даже его вид кажется вам несколько странным. Вы ведь не хотите, чтобы вашим ртом заинтересовалась Зубная Фея?..
Автор: Sam Miller. Мой перевод, вычитка: Sanyendis
Я сижу в приёмной. Пол покрывает ужасно липкий ковёр. Потолок – такой же липкий ковёр, и даже на стенах – тоже он. Все поверхности выстланы этим отвратительным ковролином. Насколько я помню, стоматологический кабинет должен выглядеть как-то иначе. Хотя я давненько не был на приёме у стоматолога; может быть, сейчас так принято, кто знает?
На столике рядом с моим креслом лежит несколько журналов. Картинки на обложках какие-то смазанные. Не помню, чтобы раньше мне такие попадались. Один, например, называется просто «Стулья!». Я наугад беру его и листаю – и правда, в нём только фотографии самых разных стульев. На обложках других журналов просто белые кляксы и цветные разводы, на одной изображено что-то, напоминающее наполовину сдувшийся воздушный шар с нарисованным на нём лицом. В приёмных часто кладут журналы, чтобы посетители не скучали, но таких странных я ещё не видел.
Я откладываю очередной журнал, на страницах которого напечатаны фотографии обезьян в плохом разрешении, и оглядываю очередь. Нет, это точно не обычный стоматолог. Вокруг нет никого, хотя бы отдалённо напоминающего человека. У некоторых гуманоидные очертания тел, но нет лиц, у других, напротив, есть лица, но тело выглядит совершенно непривычно. Один напоминает кучу гниющего мусора, из которой выглядывает сверкающая безупречной белизной фарфоровая маска, а другой, кажется, весь состоит из перекрученной металлической проволоки, в которой снуют тараканы. Есть ли у них вообще зубы? Пока я, сдерживая отвращение, недоверчиво разглядываю посетителей, меня окликает женский голос. Он звучит вполне нормально, но за дверью я вижу медсестру, голова которой представляет собой шевелящийся шар из зубов. У неё нет ни глаз, ни ушей, ни даже носа, а кожа жирная, красная и влажная. Зубы на её голове ровные и белые, цвета слоновой кости, а дёсны, из которых они растут, ярко-розового цвета. На медсестре белый халат, к которому приколот красный значок в форме зуба. Она хватает меня за запястье и тянет за собой.
Мы минуем множество поворотов, идём по тоннелям, пробегаем мимо дверных проёмов, окон, ворот, больничных палат и бесчисленных залов. Мимо снуют такие же медсёстры, они, похоже, отводят пациентов обратно в приёмную. Наконец мы останавливаемся перед дверью, на которой зелёной краской нарисован зуб. Медсестра поворачивает ручку и пропускает меня внутрь. Я пытаюсь что-то спросить, но она подносит руку в перчатке к скоплению зубов, заменяющему ей голову, и издаёт странный шипящий звук, очевидно, прося сохранять тишину.
В кабинете стоит кресло, а рядом с ним меня ожидает стоматолог – с такой же головой, как у медсестры, но в синем халате. Над креслом нависает монструозная конструкция, из которой во все стороны торчат петли проводов, шипы, жужжащие скальпели, зеркала, ложки, металлические пластины и зажимы; есть даже несколько рук с ладонями, затянутыми в перчатки. На стоящем подле кресла столике разложено ещё больше шприцов, трубок и ножей… Как по мне, ужасно много ножей.
Врач жестом приглашает меня присаживаться в кресло.
‑ Здравствуйте, друг мой, ‑ говорит он. – Пожалуйста, располагайтесь, и мы приступим.
Он говорит с еле заметным немецким акцентом, мне мерещится в его словах насмешка.
‑ Чёрт возьми, да ни за что. Что вы собираетесь со мной делать? – выпаливаю я на одном дыхании.
‑ Ну, мы просто удалим вам лишние зубы! Вы же не хотите встретиться с зубной феей, верно?
‑ Что? Какая ещё, к чёрту, зубная фея? Что вы несёте? Я не позволю вам ничего удалять, у меня нет никаких лишних зубов!
Медсестра ахает, поднося руки к тому месту, где должен находиться рот, а стоматолог, опешив, с тревогой в голосе восклицает:
‑ Но ведь всё очень серьёзно! Впрочем, если вы не хотите, чтобы мы привели количество ваших зубов в норму, я вынужден попросить вас покинуть кабинет. Если, конечно, вы не передумаете.
‑ Нет, ни за что!
‑ Ну, стало быть, вам пора, ‑ быстро отвечает стоматолог и машет мне рукой в сторону двери. Медсестра буквально выталкивает меня в коридор и захлопывает за моей спиной дверь. Я слышу крик доктора:
‑ И не забывайте регулярно чистить зубы!
Я остаюсь в одиночестве посреди тоннеля, обитого всё тем же липким ковровым покрытием.
Я пытаюсь вернуться в приёмную. Откуда-то доносятся разговоры и звуки шагов. Я оглядываюсь в поисках медсестёр и пациентов, но вокруг ни души. Изогнутые спиралью тоннели и бесконечные коридоры с яркими коврами сменяют друг друга; эта клиника больше похожа на лабиринт.
До меня долетает новый звук. Это скрежет. Скрежет зубов. Я чувствую чьё-то внимание, словно кто-то примеривается ко мне. Я слышу позвякивание – это клацают друг о друга стальные иглы.
Я заворачиваю за угол и вижу какое-то существо. Первое, кого я встретил за довольно долгое время. Его тело имеет гуманоидные очертания, но оно парит в воздухе и покрыто вместо кожи тем же отвратительным липким ковролином, что и всё в этом месте. Я подхожу ближе и поднимаю руку, чтобы осторожно похлопать фигуру по плечу, но оно мгновенно поворачивается вокруг своей оси. Его пасть наполнена рядами трущихся друг о друга, скрежещущих зубов. Вместо глаз – ещё два маленьких рта, и зубы в них тоже непрерывно совершают жевательные движения. Тонкие и хрупкие на вид руки и ладони топорщатся от прорастающих сквозь «кожу» стоматологических инструментов – от шприцов со странными жидкостями до поблёскивающих сталью бормашин. Не шевеля ни единым мускулом, существо скользит по воздуху ко мне. Я отступаю на пару шагов. Оно протягивает в мою сторону руку, средний палец заканчивается жужжащим сверлом. Я бросаюсь бежать.
Оно бесшумно скользит следом за мной по бесконечным коридорам. Я слышу за спиной жужжание, скрежет, клацанье и лязг.
Тупик. Оно загнало меня в угол. Схватив левой рукой за голову, правой оно разжимает мне рот и начинает вырывать зубы, а его рты продолжают клацать. Как бы я ни пытался освободиться, оно крепко держит меня, не выказывая признаков усталости.
Я прихожу в себя в каком-то грязном переулке. Одежда измазана кровью и нечистотами. Сколько я уже лежу здесь? Лицо будто онемело. Я ощупываю свой рот. В нём не осталось ни одного зуба.
Другие рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:
Обратная
связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку
написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода,
что-то
ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа, свежие переводы появляются раньше. Если рассказ заинтересовал, в ТГ есть ещё несколько произведений этого автора. А вчера выложили новый перевод: проснувшись, девушка увидела, что город затянул странный красноватый туман с запахом плесени, но, к сожалению, не посчитала это достаточно веским поводом, чтобы остаться дома. Заглядывайте, мы будем рады.
