Бывают предложения от которых невозможно отказаться. Люди, которым невозможно доверять и совпадения, в которые невозможно поверить.
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
Я не мог перестать думать о своем друге детства Заке.
Его тело так и не нашли. Единственное, что от него осталось, – зеленый велосипед. Искореженный, перекрученный, измазанный кровью и кишками. Полиция посчитала, что его кто-то сбил и скрылся. Скорее всего, какой-нибудь грузовик, водитель которого какое-то время даже и не догадывался, что сделал. Какой-то парень ехал километр за километром, безразличный к кровавому месиву, облепившему бампер его трака. До следующего места стоянки. Это случается чаще, чем вы думаете. Водитель, увидев это, скорей всего, перепугался, смыл кровь и уверил себя, что это был просто олень или что-то в этом роде. Вот и все. Я никогда не верил в это. В те времена мне еще до всего было дело, и я был уверен, что в этой истории замешано что-то другое. Что-то темное и непостижимо ужасное.
Прошло больше десяти лет, прежде чем я смог, наконец, принять официальное объяснение. Сделать первый шаг к тому, чтобы двигаться дальше. Я перестал целыми днями думать о Заке. Иногда я не вспоминал о нем неделями, даже месяцами. До того момента, когда вторженец устроил это извращенное представление, я почти не думал о Заке уже много много лет. И это меня вполне устраивало.
Все что угодно, только бы спокойно спать.
Но теперь воспоминания о Заке крутились в моей голове, навязчивые, как полузабытый сон. Воспоминания о наших с ним моментах. Как в тот раз, когда он прыгнул на батут из окна своей спальни на втором этаже, а его мама чуть не прибила нас, увидев это из гостиной. Или как мы не спали всю ночь, взахлеб играя в Марио. Или как он пришел ко мне, когда умер мой пес. Он не пытался меня утешить или отвлечь, просто был рядом, и это все, что мне было нужно. До Зака у меня не было настоящего друга. Не было его и после.
Я согласился встретиться с Полом в общественном парке.
У меня был простой план: позволить ему рассказывать, что хочет, и надеяться, что он о чем-нибудь проговорится. Сейчас не было никакого смысла спорить с ним по каждой мелочи. Я скажу о вешалке только если это будет необходимо. До сих пор я даже не мог с уверенностью сказать, был ли Пол тем, за кого себя выдает. Да сейчас это было и не важно.
Небо серым колпаком висело над городом. Пол сидел на скамейке, глядя на плещущихся в пруду уток. Грязную траву ковром устилали красно-оранжевые листья. Я подошел сзади.
Он оглянулся через плечо, выдыхая пар: “Пройдемся?”
Мы не спеша шагали по дорожке, хрустя сапогами по гравию.
– Ты ведь знаешь, что я боролся с алкогольной зависимостью? – спросил Пол.
– Я сказал тебе, что в первый раз, когда я увидел вторженца, он был в подвале, да? Ну... я был не совсем честен. Я видел его однажды еще до этого. В 81-м. Холли и я были еще не женаты и отправились в поход в Юту, в горы Ла-Сал. – Он замолчал и огляделся, словно желая убедиться, что поблизости никого нет. Удовлетворенный увиденным, он посмотрел прямо перед собой, и мы пошли дальше. – Мы нашли одно место недалеко от основного лагеря. Куча пещер. Но знаешь, не туннелей или чего-то подобного, а больше похожих на… россыпь гигантских валунов, поросших деревьями и мхом с крошечными просветами между ними. Некоторые щели были достаточно большими, чтобы в них мог протиснуться человек. И везде налеплены желтые знаки: “НЕ ВХОДИТЬ...” – Пол вдруг резко замолчал.
Впереди, на дорожке, я заметил высокого мужчину, нижняя часть лица которого была обмотана шарфом. Он шел прямо к Полу. Его ботики хрустели по гравию все быстрее и быстрее, пока...
...он ни прошел мимо, не обратив на нас ни малейшего внимания. Пол оглянулся через плечо, выжидая, пока мы не разойдемся на безопасное расстояние, прежде чем продолжить.
– И вот мы вышли к этим пещерам, я был пьян сильнее, чем следовало бы, мы с Холли прыгали с валуна на валун, просто немного дурачились, понимаешь? Но… некоторые из этих камней были, должно быть, не меньше 12 метров в высоту. В какой-то момент мы добрались до расщелины между двумя особенно большими валунами. Чуть шире остальных, она отвесно шла вниз метров на десять. Все сильнее и сильнее сужалась, превращаясь в темную щель внизу. Холли прыгнула первой, легко ее перескочила. Я прыгнул за ней и… нога соскользнула. – Он замолчал и остановился на мгновение, снова возвращаясь мыслями в тот день. Часть меня хотела прервать его и разразиться обвинениями, другая же просто хотела знать, что произошло.
Он снова поплелся вперед.
– Я повалился назад, головой вниз в эту чертову расщелину. Крепко приложился о каменную стенку и потерял сознание. Я пришел в себя секунд через 20-30 и понял, что едва могу дышать. Мое тело плотно вклинилось меж двух валунов, грудь сдавило с двух сторон. Шею вывернуло под странным углом между стен. Я застрял. Ногами вверх, глядя в непроглядную темноту внизу. – Он снова остановился и скользнул взглядом по ближайшей скамейке. – Не возражаешь, если я присяду?
Пол свернул с дорожки и тяжело опустился на скамейку, глядя на пруд. Его льдисто-голубые глаза бегали по поверхности воды. Я присел на корточки на дорожке рядом с ним, положив локти на колени. Легкий ветерок взбаламутил гладь пруда, мокрый лист шлепнулся мне на затылок. Я снял его и отбросил, предоставив ветру нести его дальше.
– Итак, я застрял, – продолжил Пол. – Вверх ногами, головой вниз, зажатый между чертовыми камнями. Кровь хлынула к голове, в ушах зазвенело. Я задыхался, неспособный толком вдохнуть, в глазах все расплывалось. Холли кричала мне сверху, спрашивала, в порядке ли я, а я ничего не мог ответить. Пытался, но выходили только приглушенные всхлипы. Тебе когда-нибудь снились кошмары, в которых ты пытался кричать, но голос будто насильно запихивали обратно в горло?
Я снова ничего не ответил.
– Итак, Холли. Она видела, как мои ноги дергаются там, внизу, и поэтому знала, что я еще жив. Так что она… крикнула мне вниз, что позовет помощь. Сказала постараться не заснуть. Тогда еще не было мобильных телефонов, не забывай. Да и вряд ли там вообще была бы связь.
Он слегка шмыгнул носом и вытер его рукавом.
– С этого момента я остался там в одиночестве. Солнце еще светило, но сумерки подступали. Я же, в любом случае, висел в густой тени. Я не смогу найти слов, чтобы описать весь ужас моего положения. Может, ты мог бы понять, каково это, если бы представил… что застрял между двумя гигантскими валунами головой вниз. – Он глянул на меня, ожидая смеха, но я только молча сопел.
– Итак, я висел там, делал все, что только мог, чтобы сохранять спокойствие. Сохранять рассудок, понимаешь? Пытался сосредоточиться на тех коротких вдохах, которые получалось делать. Рассматривал свое окружение: зеленый мох, серый камень, темная расщелина внизу… – Он снова замолчал, а потом посмотрел прямо на меня. – И вот тогда я его увидел. Или, по крайней мере, едва заметные очертания его фигуры… Мои глаза еще не привыкли к темноте, но подо мной, метрах в трех… Там что-то было.
Он умолк, его зрачки расширились, будто он снова оказался в темноте.
– Сначала я подумал, что это гигантский паук. – Пол смущенно отвел глаза. – Глупо, да. Я знаю. – Он вытер нос тыльной стороной ладони. – Тогда я решил, что узор на камне просто складывается в оптическую иллюзию, понимаешь? Все, что я видел, – только неясные очертания силуэта, да что-то поблескивающее, что могло бы быть глазами. Так что, весьма вероятно, что там ничего и не было. Но по мере того, как зрение адаптировалось, передо мной открывалась вся картина. Все еще неясная, покрытая тенью, но безошибочно узнаваемая. Там, внизу, лежал человек. Скрученный и изломанный, зажатый между камнями, как гигантский тарантул… Неподвижный. Такой чертовски неподвижный. Почти как камень. Хуже, чем камень. Будто цирковой акробат, спрятавшийся там в глубине и поджидающий меня. – Пол покачал головой, будто снова переживая тот ужас. – Его лицо ничего не выражало. Холодный взгляд. Мертвый взгляд. Как у акулы.
Пол снова посмотрел прямо мне в лицо.
– Это должно было быть тело. Я искал объяснение всему этому, хоть какой-то смысл. Может, кто-то так же провалился сюда до меня? Но потом… – Пол прокашлялся, будто борясь с пересохшей гортанью. – Его лицо начало меняться. Очень медленно. Почти незаметно. Это как с солнцем: его движение не увидеть здесь и сейчас, но ты знаешь, что оно есть. На его пустое лицо понемногу перетекла маска чистого ужаса. Будто оно отражало мое собственное. Мои эмоции. Я чувствовал, как бешенно заколотилось мое сердце, как оно билось об скалу с каждым ударом. Зрение угасало тем больше, чем больше крови приливало к голове, пока… Я почти потерял сознание. И я был этому рад. Но вдруг услышал, как он заговорил.
Лицо Пола болезненно исказилось.
– Ну, может быть, “услышал” – не то слово, существо ведь даже не открывало рта, и я, в действительности, ничего не слышал. Но чувствовал. Как будто бы каждое слово врезалось мне в позвоночник: “Вот. И. Все.” Я, застрявший между двумя кусками скалы. Мое сбивающееся дыхание. Вот и все. Все, что когда-либо было и когда-либо будет, сжалось до этого момента. Все остальное: моя жизнь с Холли, летние выходные на рыбалке, ветер, бьющий в лицо, пока я мчался на велосипеде по седьмому шоссе – все это стало не более чем тонкой вуалью, которая может быть сорвана в любую секунду. Я не могу этого объяснить, но то безмолвно высказанное послание было таким ясным… Как будто вся моя жизнь была всего лишь сном, и я наконец проснулся. Я даже не думал в нем сомневаться. Конечно, легче мне от этого не стало. – Пол горько усмехнулся. – Я достиг такого уровня паники, который даже представить не мог, а лицо вторженца изменилось снова, отражая еще больший ужас. Зрение все тускнело, кровь шумела в ушах, с каждым толчком сердца наливая мою голову все больше… И, в конце концов, я лишился чувств.
Он сделал паузу и осмотрелся, убеждаясь, что в пределах слышимости никого больше нет.
– Я очнулся уже в машине скорой помощи, в истерике. Кричал и причитал о человеке, прячущемся в расселине, притаившемся, как паук среди камней. Холли и парамедики сдерживали меня как могли, чтобы я себя еще больше не покалечил. В результате меня накачали успокоительным, и до самой больницы я пробыл в отключке. – Он вытер рот. – Сотрясение мозга, небольшие ушибы и ссадины. – Пол усмехнулся. – И все такое прочее. Доктор успокоил меня, сказав, что у людей с сотрясением часто бывают галлюцинации. А в моем случае к этому нужно еще добавить нехватку кислорода и долгое пребывание вниз головой. Он рассказал мне о парне, который чуть не утонул, что он всем рассказывал, что видел в воде пасхального кролика. У меня всегда был рациональный склад ума, и это звучало правдоподобно. Мозг может играть с тобой странные игры. Галлюцинация и сотрясение – намного более реальный вариант, чем какой-то шизофреник-акробат, пробравшийся в расселину, чтобы поиметь меня. – Пол вздохнул, наклонился вперед, положив локти на колени, и посмотрел на меня так, словно сказал все, что мог.
Я уже хотел заговорить, когда…
– Полагаю, ты нашел туннель, да? – небрежно спросил он.
Я не представлял, что на это ответить.
Пол кивнул, поднялся со скамейки и зашагал по дорожке. Я последовал за ним.
– Да, я думал рассказать тебе о нем, – сказал Пол, мрачно улыбаясь. – Так вот, после того, как я попытался застрелить вторженца много лет назад, дела пошли… очень плохо. Ублюдок шагал вперед через день, а иногда и каждый день. Я много чего перепробовал, пытаясь замедлить его, но помог только лабиринт и огромный люк для бункера. Мои армейские друзья помогли мне его раздобыть. – Он покачал головой. – Я был военным медиком, знаешь?
И снова я промолчал. Все силы уходили на то, чтобы держать себя в руках.
– Конечно, наш брак с Холли и так уже висел на волоске, а я умудрился отстрелить себе палец. – Он ухмыльнулся. – Строительство же апокалиптического бункера-лабиринта стало вишенкой на торте. Она забрала детей и ушла. Что, честно говоря, меня вполне устраивало. Я не хотел, чтобы вторженец ошивался рядом с моей семьей. Или со мной, если уж на то пошло. Я все еще мучительно боялся факта, что может оказаться, что я окончательно и бесповоротно спятил. – Он на мгновение остановился, огляделся и снова продолжил. – Но ее уход… Это заставило меня встряхнуться. Я перестал пить. Обратился за помощью к профессионалу. Начал принимать лекарства. И действительно стало лучше. Дверь бункера удерживала вторженца на расстоянии. Конечно, он чертовски громко долбил в нее каждую ночь, но я одевал беруши и включал на ночь белый шум… И этого было достаточно. Странным образом я почти смирился с его присутствием.
Пол вздохнул, выпуская пар изо рта. Мы продолжили путь.
– Итак, как бы то ни было, месяцев через шесть-семь после отъезда Холли, я проснулся ночью. Стояла мертвая тишина. Ни стука в дверь, ни криков из подвала. Ничего. Эта тишина наполнила меня даже большим страхом, чем тот, который навалился на меня беспомощного и застрявшего в проклятой расщелине тогда, в восьмидесятых. Для него было несколько причин: во-первых, было неизвестно, что ублюдок на этот раз задумал; во-вторых, я так привык к этому звуку, что не мог теперь заснуть… Каким-то странным образом вторженец дал моей жизни смысл, что-то, с чем я должен был считаться. И вот он исчез.
Пол посмотрел в серое осеннее небо и прищурился, когда рассеянный солнечный свет упал на его лицо.
– Итак, несколько недель ничего не происходило. А потом, днем в воскресенье, Холли вдруг звонит мне ни с того ни с сего. Наверное, до нее дошли слухи, что мне лучше, что я обратился за помощью, понимаешь? Она спросила, как у меня дела, не хочу ли я выпить кофе или сходить в кино. Ты можешь в это поверить? Все как тогда, когда мы познакомились. Она сама пригласила меня на свидание. Неужели мы могли вернуться в те дни? – Пол покачал головой, улыбаясь. – Я сказал, что это звучит отлично, что в следующий вторник мы можем встретиться. – Он замолчал, тщательно обдумывая следующие слова. – ...А как только я положил трубку и повернулся, в глаза мне бросилась бутылка коньяка в центре гостиной. – Он усмехнулся. – Не распечатанная. – Пол потер лоб тыльной стороной большого пальца. – Я оставался чист уже больше полугода, но просто взял и выпил ее до дна.
Он взглянул на меня и отвернулся, уловив осуждение в моих глазах.
– Выпил его, просто потому что он там был. И вдруг мне в голову пришла блестящая идея: пойти и проверить, как там вторженец. Знаешь, глянуть, что он там делает. Я пытался убить его однажды, и это вышло мне боком. – Пол усмехнулся. – Но мой упитый в хламину мозг генерировал одну идею за другой, и я, чертовски пьяный, шатаясь, спустился вниз. Открыл дверь бункера и ввалился внутрь. Но там внизу не было ровным счетом ничего. Ни груд коробок. Ни сраного акробата. Ничего. Так что я потащился дальше по лабиринту, до самого дальнего угла.И увидел это… туннель в подвальном полу, достаточно большой, чтобы в него протиснуться. Я подумал, что так он пытается проникнуть в дом, и чуть не сошел с ума. Я выбрался обратно наверх, планируя снова спуститься сюда вместе с верным девятимиллиметровым и попробовать бог знает что.
– А потом я вылез наверх и… вот он. Стоит как вкопанный. В самом центре гостиной, точно там, где стояла бутылка коньяка. Закрыв лицо руками, как ребенок, пытающийся спрятаться. И вот тогда-то я, блять, наконец заметил это. На левой руке у него был коротко срезан мизинец у первой фаланги. – Пол поднял левую руку. – У меня в голове щелкнуло! – Он оглушительно щелкнул пальцами. – Я не знал, почему, и до сих пор не знаю, но он точно был связан со мной. И я знал один единственный способ, как это остановить… – Пол посмотрел вдаль в мрачном молчании. – Все еще пьяный в хлам и почти ничего не соображающий… я сел в свой старый пикап, съехал с холма, вырулил на седьмое шоссе и просто поехал вперед. Проехал старый квартал, супермаркет и продолжил путь. Я точно знал, куда направляюсь. Вдавив педаль в пол, я мчался туда, всем существом ощущая, что так и должно было быть. Будто каждая мелочь в моей жизни вела меня к этому моменту. Понимаешь?
– Итак, я продолжал ехать все быстрее и быстрее, наверх, к голым безжизненным утесам, с трудом вписываясь в повороты, будто гонщик на Формуле 1, пока… Машина с визгом остановилась, а я чуть не разбил лицо об руль. Фары освещали пустую дорогу, ведущую к смотровой площадке в Боули-Пойнт. – Он остановился и уставился прямо перед собой, будто снова оказался в старом пикапе, а перед ним расстилалась пустая дорога. – Я включил передачу, вдавил педаль газа, и шины, пробуксовывая по асфальту, понесли пикап вперед с бешеной скоростью. Прямо к краю обрыва. Огни города внизу смешались с черным небом. Я закрыл глаза. Я был готов взлететь в любую секунду и…
Пол звонко щелкнул пальцами.
– ...Машина встала как вкопанная, во что-то врезавшись. Моя голова дернулась вперед и впечаталась в подушку безопасности. Все заполнила вонь пластика, алкоголя и бензина. – Он замолчал на мгновение, беспорядочно блуждая глазами по пейзажу перед нами. – Оказывается, городские власти установили отбойники на краю обрыва. Я потерял передний бампер и потащился обратно. Уже светало, когда я, наконец, добрался до дома.
Пол снова двинулся вперед.
– Вторженец исчез. Я запер дверь бункера и не спускался туда в течении многих лет. Я все эти годы ждал, что наступит день, когда он снова выползет из под пола, но этого так и не случилось. – Пол пожал плечами. – Послушай, я знаю, что это был длинный монолог, но я его начал только для того, чтобы объяснить кое-что. Я могу помочь тебе передать вторженца кому-нибудь другому.
Я покачал головой, смертельно уставший от этих игр и недомолвок.
– Так же, как ты передал его мне?
– Не специально, но да. Можно сказать и так. Послушай, тебе не обязательно решать прямо сейчас. Как далеко он продвинулся?
– До верхней ступеньки лестницы.
– Дверь забаррикадирована?
– Хорошо. Подумай об этом. Даже если он выберется из подвала, есть и другие способы от него отделаться. Постарайся не пугаться, если увидишь его наверху. Он может выйти даже при забаррикадированной двери. Но он всегда возвращается к тому месту, где остановился.
Вся та муть, которую он на меня вывалил, все еще не объясняла, откуда Пол знал про вешалку. Я чуть было не заговорил об этом, но вовремя остановился. Возможно, Митч был прав.
Возможно, вторженец действительно добрался до Пола.
Еще больше атмосферного контента, который здесь не запостишь, в нашей группе ВК
