Многие культуры на протяжении веков практиковали странные и жуткие погребальные ритуалы, но мало у кого получалось лучше, чем у древних скифов.

Более 40 лет назад археологи обнаружили эту исключительно жуткую глиняную голову в одном из древних захоронений в Сибири. Мало того, что сам артефакт странный, так ещё и рентгенография показала, что внутри него спрятан бараний череп.

Глиняная голова возрастом 2100 лет была найдена в могильнике советским профессором Анатолием Мартыновым в 1968 году. Могильник, относящийся к тагарской культуре бронзового века, состоял из обгоревших останков 13-15 человек и находился в Минусинской котловине в Южной Сибири.

Тагарская археологическая культура – одна из наиболее изученных в Восточной Сибири, этим термином называют культурное наследие воинственных кочевников, наводивших ужас на евразийские степи с 900 годов до н. э. по 200 годы н.э. По сути, они были древним подобием мотоциклетных банд: татуированные кочевники с ирокезами, патрулировавшие на лошадях равнины Евразии.

Большая часть того, что мы знаем об этой древней культуре, была изучена благодаря захоронениям, раскиданным по европейским степям и часто заполненными золотыми украшениями и оружием. Однако даже с такими данными открытие черепа стало исключительным событием.

Когда археологи в 1970-х годах приступили к изучению глиняной головы, они полагали, что это настоящий человеческий череп, облепленный глиной, которой придали форму человеческого лица, – подобные практики были задокументированы на данной территории. Однако исследователи начали подозревать, что это не настоящий человеческий череп, т. к. форма головы «не соответствует размеру человеческого черепа» – он оказался значительно меньше.

В 2010 году учёные из российского Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук (РАН) использовали компьютерную томографию для исследования глиняной головы и обнаружили в ней череп барана.

Мы, вероятнее всего, никогда не узнаем всё значение этого погребального ритуала, однако исследователи выдвинули пару предположений о том, что бы он мог означать. В своей публикации в русской версии журнала «Наука из первых рук» (англ. SCFH) профессор Наталья Полосьмак объяснила, что захоронение создано для человека, чьё тело не было найдено. Вероятно, сам он исчез, утонул или пропал в чужих землях. При отсутствии тела глиняная голова использовалась для создания так называемой «погребальной куклы», которая физически представляла душу в таком виде, в каком она перешла в загробный мир.

«Мягкие ткани были отделены от трупа, кости были связаны ветками, обмотаны пучками травы и обшиты толстой кожей – в результате получилась погребальная кукла», – пишет Полосьмак.

Однако причины использования черепа барана менее ясны. Профессор Полосьмак отмечает, что бараны имели большое значение для многих древних народов, включая древних египтян, кочевые монгольские культуры и другие культуры Центральной Азии. Вероятно, в данном случае баран использовался для воплощения или символа человеческой души.

Источник

Перевод: Екатерина Хананова.

Редактура: Вера Круз, Александр Афанасьев.

Дизайн: Алла Пашкова.

Египтолог Максим Лебедев рассказывает о социальных аспектах Древнего Египта: строительстве пирамид, судебной системе, методах наказания, женском равноправии и истоках Страшного Суда.

Благодарим за предоставленное помещение библиотеку "Научка".

Оператор: Александр Захарченко.

Интервьюер: Юлия Додина.

Монтаж и дизайн: Алла Пашкова.

Стенограмма: Жанна Сухова.

Интервьюер: Приветствую всех зрителей и подписчиков канала SciTeam, а особенно приветствую наших патронов – спасибо вам! С вами снова «неугомонные котаны» SciTeam, и сегодня мы будем беседовать о Древнем Египте вместе со специалистом по Древнему Египту и археологом – Максимом Лебедевым. Здравствуйте!

М. Лебедев: Здравствуйте!

Интервьюер: Тема у нас щекотливая – «остросоциалочка» в Древнем Египте. Хотелось бы обсудить гуманизм в древних цивилизациях и плавно пройтись по тому, насколько это связано с религией и нормами морали. Первый часто возникающий вопрос: кто же строил эти монументальные храмы, пирамиды и прочие постройки – рабы или не рабы?

М. Лебедев: Вообще, в своё время считалось, что Древний Египет имеет рабовладельческий строй, поэтому наши коллеги, которые трудились до нас, наши предшественники в Советском Союзе – они должны были искать рабов, они искали их и в Египте находили. Но сегодня считается, что рабство в Древнем Египте было очень ограничено. Связано это было со следующим: во-первых, людские ресурсы, они в принципе на протяжении такой вот классической древности, долгое время были ограничены; во-вторых, были ограничены средства принуждения большую часть египетской истории: ну, представьте себе, у вас есть раб какой-нибудь с тяпкой, и вы стоите с ним рядом, а вы живёте во времена строительства пирамид – это эпоха энеолита, когда медь ещё крайне мало распространена, и в основном люди тоже вооружены оружием с каменными наконечниками. И вот вы стоите, у вас в руках какая-нибудь дубинка, а у него – палка-копалка, и вы его собираетесь контролировать каким-то образом и жёстко над ним издеваться… Долгое время, до появления железного оружия, это всё было крайне проблематично; вот когда появилось железное оружие, оно стало дешёвое, воина можно было покрыть этим железом с головы до ног, и тогда уже действительно получалось, что тот, кто принуждает – относительно того крестьянина, которого он принуждает – находится в более выгодном положении. Появляется классическое рабство – как в Древнем Риме или Древней Греции, прежде всего в Древнем Риме, где человек фактически уже является собственностью, «говорящим орудием». Но на Древнем Востоке это было физически невозможно. То есть, нам известно, что древние египтяне пригоняли военнопленных, и логично было бы предположить, что они, возможно, какое-то время находились на территории Египта в качестве рабов. Но этот статус очень быстро менялся, судя по всему, потому что их сажали на землю, и они переходили из состояния зависимости в легальной сфере в состояние зависимости, прежде всего, в экономической сфере.

Интервьюер: И это на протяжении жизни одного поколения? Один и тот же человек попал рабом, а потом получил надел земельный?

М. Лебедев: Судя по всему да. По крайней мере, в эпоху Древнего Царства они могли даже не быть в состоянии рабства, просто они были военнопленными, а потом были посажены на землю где-нибудь рядом с храмом или с каким-нибудь царским заупокойным комплексом; они начинают работать на этой земле, и постепенно сближаются по статусу с коренным египетским населением. Часто очень такие этнические сообщества продолжают сохранять какие-то свои особенности, например, погребальный ритуал, какие-то свои обычаи, но, тем не менее, юридически, они уже спустя одно-два поколения, мало уже чем отличались от коренного населения.

Что касается пирамид, современная египтология смотрит на это следующим образом: у нас известен город строителей пирамид, который был раскопан в Южной Гизе; к сожалению, это не поселение времени строительства самой большой из пирамид – пирамиды Хуфу; судя по всему там жили люди, которые трудились во времена Хафра – то есть, видимо, они заканчивали вторую по величине пирамиду, которая сейчас в центре стоит, она кажется самой высокой, поэтому многие думают, что это и есть пирамида Хуфу, она лучше сохранилась и повыше сейчас кажется. И, кроме того, они строили пирамиду Менкаура – самую маленькую. И там, судя по всему, жило, ну, 3-4, может быть, 5 тысяч человек, потому что не весь город, к сожалению, раскопан, значительная его часть. Ну, мы не знаем какая, но какая-то его часть находится под современным футбольным полем и под современным посёлком.

Интервьюер: Это то, о чём Марк Ленер говорил?

М. Лебедев: Да, собственно, то, что он в своё время накопал, то, что он в своё время и нашёл (ну, нашёл не он, там ещё и разведки египтян были – он правильно понял, что там следует копать, хотя он не с первого раза нашёл это место, у него были и другие попытки в Гизе, другие предположения где мог находиться посёлок строителей пирамид). И вот, там жило 3-4, может быть 5 тысяч профессиональных рабочих, которые очень хорошо снабжались. Это мы знаем по большому количеству костей животных, которые там были обнаружены, мы знаем, что, например, рядовых рабочих, которые жили в таких длинных галереях – по большому счёту в казармах – их кормили мелким рогатым скотом; причём всё это были молодые животные. Почему мелкий рогатый скот: потому что его было легко выращивать в царских хозяйствах, его можно было перегонять на большие расстояния. Свинья, которая гораздо более продуктивна, в ней больше мяса, но её нельзя перегонять на большие расстояния, свинюшки этого не выдерживают, а козы и овцы – выдерживают. И поэтому существовали, видимо, довольно крупные государственные хозяйства в дельте, и оттуда мелкий рогатый скот пригоняли. И крупный, но он в основном шёл на питание каких-то видных администраторов. Плюс там были кварталы, где, видимо, жил вспомогательный персонал, и там уже очень много костей свиньи, что говорит о том, что этих свинюшек поставляли непосредственно из ближайших деревень. Но понятно, что этих 3-4-5 тысяч человек было, вероятно, недостаточно для того, чтобы за 20 лет построить великую пирамиду Хуфу. Хотя, опять же, нужно понимать, что посёлок к пирамиде Хуфу не имеет отношения, мы предполагаем, что он был примерно такой же. Рабов не было, но были люди, которые должны были исполнять обязанности, повинности в пользу государства и, судя по всему, в период разлива, когда поля всё равно заняты водой, покрыты водой, вот этих людей… Ну, мы не знаем, мы не можем сказать, сгоняли ли их, или это была почётная обязанность, или они рвались, наоборот (вряд ли рвались, конечно, на эту работу).

Интервьюер: Интересный момент, потому что есть замечательный фильм BBC, в котором душещипательная история о том, как какое-то войсковое подразделение приходит в деревню и прям под стоны и крики местных жителей сгоняет кого-то на строительство пирамид… Таких вот источников нет – это всё фантазия..?

М. Лебедев: Мы знаем, что весь Египет был усеян царскими хозяйствами; они организовались по-разному, разные термины использовались, но самое распространённое – это хут – некое хозяйство, дом, то есть это были сельскохозяйственные центры, там выращивали мелкий и крупный рогатый скот, и там были работники. И мы знаем, что, например, когда египтяне собирали армию (это известно по чуть более поздним источникам, это уже конец Древнего Царства) – один из крупных чиновников – Уно – собирает армию, к нему приезжают оттуда лидеры со своими людьми, со своими отрядами, мы не знаем насколько они были большими, но вот так… «по сусекам они поскребли» и набрали. В том числе, к ним приходили люди из Нубии, например. То есть, мы знаем людей, которые участвовали, например, в государственных экспедициях, и это было не просто: ты должен был уйти в лучшем случае на несколько недель, а то и несколько месяцев в пустыню и там страдать от отсутствия воды, от жары, от каменюк, которые на тебя постоянно падают… Но мы знаем что этих людей, по крайней мере, хорошо кормили, видимо, они получали большее довольствие, чем то, на что они могли рассчитывать в долине. Кроме того, это возможность для какого-то профессионального роста: если ты каким-то образом смог показать себя, показать свою сметливость, то начальник тебя мог заметить, и потом твоя карьера могла пойти в рост.

Интервьюер: Социальные лифты работали?

М Лебедев: У нас есть такие примеры конца Древнего Царства, что люди, участвующие в экспедициях, постепенно растут. И, возможно, то, что они регулярно оказываются в этих сложных условиях, экстремальных, играло им на руку в их карьерном росте. Но при этом нужно понимать, что если вернуться к пирамидам, всё-таки, в центре египетского мировоззрения находился царь – такое существо, которое могло общаться с богами, как-то с ними договариваться, а о чём договариваться – о нормальных разливах, чтобы было не очень жарко и не очень холодно, чтобы ветер дул с севера, о каких-то таких приемлемых условиях для жизни. И считалось, что царь – это единственное существо, которое все эти приемлемые условия могло обеспечить, и «запустить» его обратно к богам с помощью пирамиды было важнейшей задачей, потому что это способствовало тому, что этот мир будет продолжать правильно функционировать. И поэтому, если эту идею развивать, то каждый египтянин, участвовавший в крупном государственном проекте, а особенно в строительстве пирамиды, он работал на спасение этого мира. Это тоже такая хорошая мотивация. А есть, например, интересная работа о том, что одним из мотивирующих факторов было пиво. Пиво производилось в большом количестве только в крупных государственных хозяйствах, а работники регулярно пиво получали, и это был один из таких… Понятно, что нельзя было завлечь на строительство пирамиды, мол «мы вас будем кормить козлятиной, и вы будете пить пиво сколько хотите», но когда вы уже оказывались на строительной площадке, это был продукт, который мог как-то скрасить тяжёлые будни. Тем более, к сожалению египтяне раскопали этот некрополь (говорю «к сожалению», потому что египтяне долго публикуют материалы, у них нет таких обязательств, как у европейцев, что через 10 лет после завершения раскопок памятника нужно всё опубликовать), там были сотни погребений реальных строителей пирамид, и у нас пока есть только очень краткие отчёты, но из них следует, что уровень травматизма там был очень высокий. Компрессионные различные переломы позвоночника, грыжи, очень много переломанных, повреждённых пальцев, есть черепно-мозговые травмы (видимо, имели место какие-то местные разборки: «э, ты чей камень вообще тащишь, это наш камень») – травматизм был довольно высокий, то есть люди падали, на них что-то падало; да, их лечили… Причём, порой там были самые неожиданные люди, встречаются, например, карлики в этом некрополе, причём одна карлица умерла во время родов, их так и похоронили, то есть это интересно – они тоже там какие-то функции выполняли (может, развлекали, может, администраторами были, может, следили за каким-нибудь льном или ещё чем-нибудь).

Интервьюер: Так, давайте всё это резюмировать, а то мы как-то «растеклись». В результате у нас рабство постепенно набирает обороты к Новому Царству в связи с улучшением вооружения и вообще с масштабированием военных походов?

М. Лебедев: Да. В Новое Царство можно уже реально было узаконить подвиг, например, был такой военный по имени Тутмос (на самом деле это был военачальник Тутмоса III, Амепемхеб – прим. ред.), он отрубил хобот слона, он там много других подвигов совершил, в частности этот, и регулярно получал много голов пленников в качестве рабов, и они уходили в частное хозяйство, потому что, судя по всему, в государственном хозяйстве в большом количестве рабов не было – их сложно контролировать и их было проще посадить на землю, сказать «вот, вы, пожалуйста, работайте, вы должны какую-то долю своего дохода отдавать храмовому или царскому хозяйству, а всё остальное ваше». А в частных хозяйствах – да, рабы были.

Интервьюер: А если сравнить с другими государствами этого же периода, с теми, что поблизости, восточными? Что у нас там с рабством?

М. Лебедев: В принципе, всё зависит от времени, опять же. Если речь идёт о II тысячелетии, о второй половине II тысячелетия до н.э. – то есть эпохи расцвета Нового Царства, то здесь мы уже видим довольно много рабов в той же самой Месопотамии или в Малой Азии и в Микенской Греции рабы, очевидно, были. Но мы, правда, не знаем, насколько большие коллективы рабов собирались в одном месте, потому что это критично, когда у вас много рабов в одном месте, их нужно серьёзно контролировать. И это была серьезная проблема вплоть до времён Римской Империи.

Интервьюер: Рабов нужно было кормить, за рабами нужно было следить, и вообще в первый период времени это было не очень выгодно.

М. Лебедев: Да, да.

Интервьюер: Хорошо, следующий аспект, который я хотела бы рассмотреть – это судебная система, потому что она обычно многое говорит о ценностях общества. У нас есть какие-то источники, из которых можно судить о данной области?

М. Лебедев: Ну, тут тоже большая проблема на самом деле. Вот я говорю, что если мы берём III тысячелетие – то это в основном царские иммунитетные грамоты. Потом у нас в конце Среднего Царства…

Интервьюер: Секундочку, а вот иммунитетные грамоты – это что, где и как?

М. Лебедев: То, что я рассказывал: например, когда какое-то храмовое хозяйство освобождается от уплаты податей, а, соответственно, работники этого хозяйства освобождаются от участия в государственных работах. И таких документов известно довольно много. Судя по всему… Вообще ведутся споры до сих пор о том, было ли в Древнем Египте записанное древнее право, вот, скажем, в Месопотамии, очевидно, было: известный пример – законы Хаммурапи, хотя есть и более ранние памятники.

А что касается Египта – до сих пор не очень ясно, до греко-римского периода, до прихода Александра Македонского, было кодифицировано право или нет.

Интервьюер: Должны были быть какие-то исполнители воли фараонов, которые занимались разрешением судебных споров?

М. Лебедев: Ну, есть попытки, есть работы, специалисты, которые находят отсылки к существованию такого кодифицированного права уже в конце Среднего Царства; есть некоторые намёки на то, что в эпоху Нового Царства тоже некие писанные нормы существовали. Но с другой стороны, когда мы имеем дело с реальной практикой, то оказывается, что, по крайней мере, на местном уровне (опять же по источникам), III-II – первая половина II тысячелетие до н.э. практически исключительно связано с царской властью, то есть это различные царские декреты. А когда речь у нас заходит о Новом Царстве, у нас есть довольно крупный комплекс источников, который происходит из деревни строителей царских гробниц Дейр-эль-Медина – это древние Фивы, это люди, которые непосредственно работали в Долине Царей; там было найдено несколько крупных мусорных ям, и в этих крупных мусорных ямах были в основном острака – куски известняка, на котором сохранились тексты и изображения, и различные папирусы (остракой, кстати, могут быть не только известняк, но и ещё фрагменты керамики).

Кроме того, от Позднего Среднего Царства и от Нового Царства у нас есть несколько юридических папирусов, которые происходят не из Дейр-эль-Медины. И, наконец, количество документов начинает быстро увеличиваться примерно с IX-VIII вв. до н.э. Ещё больше их становится в греко-римский период, но это уже совсем другой Египет. То есть, получается, что от большей части фараоновского Египта и от всего классического фараоновского Египта с Древнего по конец Нового Царства у нас мало источников. У нас есть, по чему судить, но у нас мало источников. И когда речь заходит о реальной практике, то все, конечно же, обращаются к Дейр-эль-Медине. Там очень много любопытных случаев, и эти документы показывают, как реально функционировал суд на таком локальном уровне. И оказывается, что судьи не руководствуются какими-то писанными правилами, то есть они не цитируются, к ним нет никаких отсылок. Вот стандартный случай: приходит работник и говорит: «Вот другой работник взял у меня ослицу с ослятами и не отдаёт. И вот уже было 4 решения суда о том, что он должен компенсировать мне их стоимость, этой ослицы и маленьких ослят, а он не компенсирует». И вот уже 5-й суд идёт, судьи заслушивают сначала сторону обвинения, потом выслушивают защищающегося, и они его спрашивают: «Это правда?», а он говорит: «Да, это истинная правда, уже было решение суда по этому вопросу». Всё, на этом суд закончился. Любой суд заканчивается тем, что того, кого обвиняют, если признают виновным, он даёт клятву, что он исполнит решение суда, и на этом всё заканчивается. Он даёт клятву перед богами, и дальше за исполнением должны следить, получается, боги. И был ещё другой тип судилища, когда собирался некий совет, вот, в данном примере с ослицей 8 человек собралось – это чиновники, которые должны были принять некое решение. Была другая опция: во время праздника, когда статую бога выносили (было много местных святилищ, соответственно, было много местных божеств), и дело решалось божественным оракулом; как правило, статуя перемещалась, к ней подходил человек и задавал вопрос, например: «Правда, что меня обокрал мой сосед?», и бог принимал решение как-то, видимо, с помощью движения: жрецы его несли, и если (там не очень понятно по текстам, но можно предположить) бог следовал к человеку – то это «да», если от человека – то «нет». Ну, соответственно, решения, очевидно, принимали те жрецы, которые несли статую бога. А как потом имплементировалось это решение такого вот божественного оракула, не очень понятно. Мы знаем, что древние египтяне имели полицейских чиновников, но они уже, как правило, занимались серьёзными такими делами, например, дела о гос. измене – одна из немногих категорий дел, по которым грозила смертная казнь в Древнем Египте.

Интервьюер: Кстати, про казнь, вообще часто ли она применялась, какие проступки должны были к ней привести?

М. Лебедев: Тоже сложный вопрос, потому что тут…

Интервьюер: Потому что в Египте всё сложно (смеётся).

М. Лебедев: Да. По поводу казней: у нас есть несколько случаев описанных казней, один хорошо известный случай от XI века до н.э. – это время рамессидов, когда казнили людей, связанных с ограблением царских гробниц. Потом, судя по всему, казни подверглись люди, которые были замешаны в дворцовом заговоре против Рамсеса III. Кроме того, у нас есть так называемые «Сказки папируса Весткар», и там, в частности, вроде бы говорится о том, что казнь полагалась за супружескую измену, но там не очень понятный такой момент, потому что там такая история: женщина – жена крупного чиновника – изменяет, и чиновник об этом узнаёт и думает: «Что же делать, что же делать… Придумал!»; он, значит, сделал крокодила из воска и запустил этого крокодила в свой домашний пруд, а любовник жены имел такое обыкновение после встречи со своей возлюбленной окунаться и плавать в этом пруду; и в очередной раз он опустился, нырнул туда, и его схватил крокодил.

Интервьюер: А разве это не сказка, которая повествует о древних временах?

М. Лебедев: Да, то есть эта сказка не имеет отношения к Древнему Царству, но повествует о временах эпохи Древнего Царства. То есть она была создана гораздо позднее. И понятно, что любовник наказан, а что с женой? Её забирают в резиденцию, там её судят, и после этого текст повреждён, к сожалению. Там говорится о том, что на неё утвердили огонь и потом что-то про реку Нил. Традиционно считается, что её сожгли, а пепел рассеяли над рекой. То есть она была лишена нормального, достойного погребения. Но, на самом деле, если подробно смотреть этот текст, то его можно трактовать как угодно, потому что «утверждение огня» – это может быть обозначение клеймения. То есть её могли просто клеймить за супружескую измену, ну, а потом что там с водой – тоже не очень понятно. Может, её там очистили с помощью воды или ещё что-то сделали, то есть не факт, что её сожгли, не факт.

Интервьюер: У нас же ещё какая-то сказа про двух братьев, которые перессорились из-за жены, потом один ушёл, для него там боги создали девушку, девушка тоже оказалась неверна, уехала к фараону, и её, вроде, в результате казнили.

М. Лебедев: Возможно, это просто такой литературный сюжет, потому что измена в древнем мире вещь такая довольно обычная, учитывая то, что женщины являются ценным ресурсом, то вряд ли его таким образом «расходовали» направо и налево. Вообще женщинам было тяжело в Древнем Египте, как и в других древних обществах, они редко доживали до менопаузы, то есть большую часть жизни они просто рожали, потому что по той же самой Дейр-эль-Медине нам известно, что в семье было 8 или 9 детей, а рожали, судя по всему, раза в два, возможно, больше, потому что там есть участочек такой кладбища для не рождённых или только что родившихся и сразу умерших детей, и там просто огромное количество костяков было найдено, несмотря на то, что они плохо сохраняются, всё было усеяно этими младенцами, которые умерли. В общем, женщинам было нелегко. Большинство египтологов не верят, что реально за это полагалась смертная казнь, и, тем более, вообще считается, что древние египтяне в общем и целом очень бережно относились к человеческой жизни, то есть реально задокументировано, что жизни лишали только за очень серьёзные преступления, как правило они были связаны с царской властью: либо поползновения какие-то на царскую власть, либо ограбления царских гробниц. То есть это реально очень серьёзные преступления, связанные с тем, что вы посягаете на божество.

Интервьюер: И то, я так понимаю, это были отдельные карательные акции, потому что там грабежи были на протяжение всей истории.

М. Лебедев: Да, грабежи были, и да, все эти документы, связанные с делом XI века с грабителями царских гробниц как раз прекрасно показывают, что эти грабители откупались, у них были сообщники среди местной администрации, да, а потом из «общака» восстанавливали эти потери, которые они должны были в качестве взятки дать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Подрабатываю репетитором.

Эту историю, пожалуй, начну с конца.

Зашел я, значит, число случайно на сайт, где у меня объявление висит. И внезапно увидел там новый отзыв:

Хочу предостеречь родителей от этого репетитора - ребёнок (10 класс) ходил к нему.
Для чего нужен репетитор? Чтобы подтянуть пробелы, вселить в ребенка уверенность, что все возможно, только нужно приложить усилия. Так вот несколько раз ребёнок возвращался в слезах со словами: "я ничего не знаю, он считает, что у меня не получится", при подробном распросе понимаю - насколько же надо быть "неумным" и жестоким, чтобы в лицо говорить подростку, через год поступающему в ВУЗ, что он аутсайдер....
За профессиональную подготовку не скажу на сколько силён, но все это с лихвой перечеркнется вселением неуверенности...

-Ой, а у вас нет для меня еще времени для занятия математикой?

-У тебя же есть репетитор по математике? Нехорошо так делать.

-Да у нее только раз в неделю время есть, мне не хватает.

Ну, согласился я, в общем. И первое же занятие пошло как-то не так.

Я ей дал базовые задания, понял, что она не особо в теме происходящего. Даже те темы, что они как бы проходили, она знала очень поверхностно. Короче, провел занятие, в конце честно сказал, что для высоких баллов на математике нужно еще поработать. Спросил, куда она хочет поступать.

-На дизайнера.

-А зачем тебе профильная математика?
-Ой, а вдруг мне на дизайне не понравится, я пойду на информационную безопасность тогда.

Я аж цифрами поперхнулся. Информационная безопасность, на секундочку, это что-то в районе 280-300 баллов. Люди на это направление несколько лет готовятся и далеко не все попадают. А тут так, запасной вариант.

-Ты не сможешь сдать профильную математику и информатику на почти сто баллов.

И после этой фразы Маша вспыхнула, сунула мне деньги, и с лицом-кирпичом ушла. После этого мои сообщения Вк стали игнорироваться (и все еще игнорируются), а ее мама оставила мне вот этот отзыв.

Я понимаю, что многие родители видят в своих детях гениев, но в таких вещах нужно оценивать ситуацию здраво, ведь речь идет о будущем ребенка. А будущее в мире, где злой репетитор не верит, что ребенок сдаст два сложных предмета на 100 баллов; где слепой преподаватель в институте ставит тройку, потому что просто не способен разглядеть всю гениальность; где злющий работодатель пользуется добротой и не дает повышение столь гениальному человеку - будущее в таком мире затруднительно. Это все мощная психологическая защита, которая, к сожалению, будет только мешать. "Мы гениальны - отстаньте все!". Отстаем.

У меня даже чисто к отзыву есть вопросы. Мама утверждает, что 

несколько раз ребёнок возвращался в слезах

Для чего нужен репетитор? Чтобы подтянуть пробелы, вселить в ребенка уверенность

Следуя традиции, в пятницу я праздновал единственную пятницу в неделе, которая еще и совпала с последней пятницей месяца и вообще последней пятницей зимы.

И рассказали мне там историю... не-не, даже не историю, а ИСТОРИЮ! О, Боже мой, что это за история! Она шикарна! Все там есть - скандалы, интриги, расследования.

Криминал, спецслужбы, погони, перестрелки, любовный многоугольник (это когда несколько мужчин любят один сейф, полный денег), и деньги. Большие деньги, надо сказать!

Я, слушая эту историю, попискивал чувствуя приближение литературного оргазма, уже прикидывая, где ее лучше разместить - на Пикабу, или подождать, когда наберется достаточно историй для моего очередного сборника цикла "Байки из жизни"...

И тут рассказчик замолчал...

- А дальше-то? Дальше что? - в нетерпении воскликнул я. - Чем кончилось?

- А хрен его знает,  - развел руками товарищ.

Ну, думаю, ладно. Мало, что ли, я историй без конца рассказал? Она настолько шикарна, что зайдет и без того, чем кончилось. Это же жизнь, а не кино. Тут не всегда бывает известен финал... начинаю уже прикидывать в голове фразы, чтобы написать эту историю...

- Только это... - внезапно произнес рассказчик. - Не надо нигде про это писать! А то меня не найдут где-нибудь в лесу с десятью пулевыми в спине и диагнозом "самоубийство". И тех, кто будет меня искать - тоже не найдут...

Вот блин! Что-то слишком часто в последнее время истории моих знакомых стали заканчиваться фразой "только писать про это не надо".

Печально, конечно. Ведь история просто шикарна! Я прикидывал, как бы ее изменить, чтобы участники не узнали себя... но там слишком специфические обстоятельства, не раскрывая которые - не интересно.

Так что расскажу ее в сокращенном варианте: украли деньги. Много-много денег! А кто украл - неизвестно!

В полном изложении она звучит просто восхитительно!

История 1. О том, что полезно завести видеорегистратор в хозяйстве сразу и читать протоколы.
На следующий день после своего восемнадцатилетия я получил права, спасибо автоделу в школе. Ещё через 3 дня за 40к рублей, которые я копил лет с 15 купил "Ниву". Старую, на 4 года меня старше, четырёхступенчатую, классического советско-зелёного цвета, но всё ещё не ржавую ( ну как, хорошо вареную и шпатлеванную). В общем на тот момент - почти предел моих мечтаний. И уже через 2 недели получил я первый свой протокол.

Стоим ночью с друзьями на обочине дороги на краю родного поселка. Справа от нас - лесополоса, на краю которой на двенадцатое и девятое проводят ярмарку. В поселке у нас тотальная скука, потому друзья, в количестве трех человек сидят на пассажирских сиденьях и выпивают, болтаем, слушаем музыку. Подъезжает "бобик", выходят двое сотрудников. Никто сильно не дергается, всем есть 18, в машине, знаем, выпивать можно, водитель (я) не употреблял, документы на авто в полном порядке. Сотрудники подошли, представились, попросили права и прочие документы и начинается:

Сотрудники: "А вы, дорогой вы наш начинающий водитель, вкурсе вообще, что припарковали свое транспортное средство в парковой зоне?"

Я: "Какой парк? Лесополоса ведь обычная?"

Сотрудники: "Парк-парк. Вы ведь местные, знаете, что тут на праздники даже гулянья народные проходят. И парковка тут запрещена. Составим протокол. Но вы не переживайте, делая скидку на вашу неопытность мы вам просто в протоколе выпишем предупреждение."

Я, в силу своей неопытности и легкого мандража от первого самостоятельного общения с милицией обрадовался, что легко отделался. В общем, милиционеры попросили выйти из машины моих друзей, один из них сел ко мне в машину и быстренько написав что-то в протоколе протянул его мне, не выпуская его из рук.

"А где тут про наказание?" - робко спросил я. Сотрудник тыкнул пальцем в надпись от руки "предупреждение" и сказал подписывать. В свете тусклых лампочек в своей новой-старой машине я не смог больше ничего прочитать, да и не пытался, честно говоря. Подписал.

И уже дома от отца узнал что меня развели на протокол для выполнения плана, так как статья в протоколе была об управлении тс с незначительной неисправностью с вилкой от предупреждения до 500 рублей. А знаков, запрещающих парковку или остановку или ограждений в том месте до сих пор нет.

История 2. Собственно, о том, как меняется отношение сотрудников к вам, когда они узнают о том, что у вас есть доказательства вашей невиновности и ваш разговор тоже записывается.

Мне 22, у меня новая шевроле нива, а видеорегистратор в ней - зеркало заднего вида с дисплеем и камерой. Если кто не знает - когда экран не горит оно от обычного зеркала визуально почти не отличается.

В том же родном поселке еду по объездной ( дорога вокруг поселка через поля, которой обычно пользуются камазы, комбайны и трактора). Ночь. Останавливаюсь на регулируемом железнодорожном переезде. Моргает красный. Пока жду поезд сзади подъезжает автомобиль. Поезд проезжает, загорается белый, я трогаюсь, авто позади тоже трогается за мной и за переездом включает люстру и в матюгальник требует остановиться. Останавливаюсь. Подходит уже полицейский, а не милиционер, и не представившись спрашивает "какого хрена" я проехал переезд на красный и что я "попал". Говорю ему, что я уверен, что проехал на разрешающий сигнал. Слышу в ответ, что я вру. Предлагаю посмотреть запись на видеорегистраторе. " А он у тебя есть?"  насмешливо спрашивает служитель закона и справедливости. Включаю, предлагаю сесть на пассажирское сиденье. "Ладно, езжай" - слышу в ответ.

Михаил Родин, автор научно-просветительской программы Родина слонов, главный редактор исторического журнала Proshloe о принципе историзма, источниках, "расщеплении" истории и историческом эксперименте.

Благодарим за предоставленное помещение центральную детскую библиотеку №14.

Оператор: Александр Захарченко.

Интервьюер: Елена Королёва.

Дизайн: Даниил Антоненко.

Анимация: Алла Пашкова.

Монтаж: Александр Афанасьев.

Стенограмма: Юлия Додина, Вера Толмачёва, Екатерина Тигры.

Первая часть

Интервьюер: А в какой момент повседневность становится историей? Наше настоящее когда становится уже чем-то, с чем можно работать историку?

Михаил Родин: Как Вы понимаете, нет никакого закона, который постановил: «вот история началась неделю назад». Тут, как и во всём, есть разные подходы. И два можно вычленить. Первый — это то, что история — собственно всё, что произошло 15-20 минут назад, и в этом смысле история очень хорошо сращивается с журналистикой, политологией и так далее. Это естественно, на самом деле так и есть. Потому что у всего произошедшего 15 минут назад корни происходят из какого-нибудь XV века. Все современные конфликты, всё, что происходит, например, на ближнем Востоке, корни у этого где-нибудь в Средневековье, а может быть и дальше. Это нормально, это естественно, как история связана с любимыми навыками, так же она связана с журналистикой, с политологией и так далее.

Второй подход — это то, что историей становится только то, что уже можно анализировать, отступив от этого, что ли. Там, где нет эмоций. Тут нет разных чётких подходов: кто-то пытается мерить годами (типа 20 лет или больше), некоторые меряют поколениями, что история — это только то, что мы не можем услышать от непосредственных участников событий. Или в пересказе через одного: «бабушка или дедушка мне рассказывали про коллективизацию, значит, это не история». Тут кто как хочет к этому подходит. Я, например, больше склоняюсь ко второму подходу, я считаю, что один из главных признаков науки — объективность. Если у тебя какие-то события вызывают субъективные эмоции, если ты с этими событиями как-то субъективно связан, если я говорю: «моя бабушка мне рассказала про коллективизацию», значит, я, наверно, не очень могу быть объективным в рассмотрении этого вопроса. И я стараюсь избегать этих вопросов, просто потому что это может повлиять на объективность исследования.

Интервьюер: И тут мы переходим к следующему очень важному вопросу: а как, так сказать, коллективная память, сложившееся мнение о тех или иных событиях в обществе влияет на историю и влияет ли вообще?

Михаил Родин: Если вспоминать того же Марка Блока, которого я уже упоминал, прошлое — это то, что изменить нельзя. Это набор событий, который сложился, и он как произошёл, так он и произошёл. Мы можем восприятие этого поменять, мы можем подменить в какой-то момент в какой-то степени рассказ об этом событии. Но само событие ты уже не изменишь. Важно: историк занимается как раз вот этим событием, и тем, как оно отложилась, а не его восприятием. Этим занимаются уже другие науки. Вопрос про коллективную память уже к психологам, может быть, даже к социологам. Потому что говорят психологи, что человек не любит запоминать плохое, он запоминает только хорошее. И вроде бы, современный расцвет фанатизма по советскому союзу связан с тем, что люди, которые там не жили, видят советские фильмы и думают «ох, как там мило, как там хорошо». А вот эти электрички, которые набиты битком ехали в Москву за колбасой, потому что её там в магазин выкидывали раз в месяц, и пол-России ехало куда-то там за тридевять земель, чтобы купить просто колбасы — этого, естественно, никто не помнит. Ну и плюс, коллективная память - это такая штука… Её как раз можно формировать. Историю переписать нельзя. Коллективную память переписать можно. Можно поменять оценки, можно по-другому расставить акценты и, собственно, это уже вопрос манипуляции.

Тут мы выходим к вопросу научности истории, говорят, что история — служанка идеологии и так далее. Так говорят люди, которые с историей не сталкиваются. Они сталкиваются только вот с этими идеологическими суррогатами и думают: «ага, сегодня переписали, значит, и история изменилась». Нет, историю точно так же, как любую науку можно использовать в сиюминутных целях. Политик может вообще всё что угодно использовать в сиюминутных целях: генетику, взяв какое-нибудь исследование, которое рассказывает о том, что казахи, предположим, все потомки Чингисхана, и начать из этого делать какую-ту политическую программу. Физику можно использовать в своих целях. Физиков-ядерщиков, ведь никто же изначально не собирался делать атомную бомбу, но физику использовали в своих целях политики. И, конечно, историю тоже можно использовать, но это не говорит о том, что она не наука, и это не говорит о том, что нет истинных знаний.

Интервьюер: Получается, про политику, обращённое в прошлое — это не совсем правильное в суждениях.

Михаил Родин: Да, это не совсем правильно, потому что, то о чём мы говорим, это как раз идеология, это не про историю. Точнее, не про историческую науку. Тут всегда есть путаница в терминах, что такое история. История — это всё: наша коллективная память, это и книжки, и ещё что-то. Я говорю сейчас про историческую науку. Вот с ней мало кто сталкивается, и поэтому много заблуждений.

Интервьюер: Получается, работать с общественным полем и общественным сознанием — задача не историка, а совершенно других людей, которые, может быть, разбираются в истории, но напрямую, как учёные, с ней не сталкиваются.

Михаил Родин: Да. И хотелось бы, что это были чистоплотные люди.

Интервьюер: Ну, в общем, не лишним было бы.

Михаил Родин: Да.

Интервьюер: А с какими дисциплинами теснее всего сотрудничает история?

Михаил Родин: Я бы задал вопрос по-другому: с какими дисциплинами не сотрудничает история. Я таких дисциплин, честно говоря, не вспомню на вскидку. Ведь современная история и наука вообще… Есть научный взгляд на мир, есть научный подход к изучению мира и там все науки переплетены очень сложно. Я очень люблю одну метафору, постоянно про неё говорю, что химия —частный случай физики, биология —частный случай химии, а история — частный случай биологии. Я не понимаю, почему всё это нужно разделять. У нас есть история Вселенной: как возникла Вселенная, как она развивалась, как планеты начали образовываться, как на планете зародилась жизнь, как эта жизнь развивалась, появился один из видов. Вот мы изучаем историю этого вида (я сейчас про место истории в других науках). И, соответственно, когда мы изучаем этот вид, мы привлекаем всевозможные данные. Археологи постоянно сотрудничают с геологами, с почвоведами, с физиками для датировки, для выяснения как формируется почва, какими слоями. Опять же, я сейчас упомянул, что даже при изучении летописей можно, оказываться, генетику привлекать, пыль изучать, ДНК пыли, и так далее и тому подобное. Статистика — это уже математика. Астрономия — это датирование, просто для понимания этих всех стоунхэджев, например, нужно её знать. Лингвистика: любое событие крупномасштабное, которое случилось в истории народа — оно откладывает свой отпечаток на языке. Есть замечательная книжка про изучение древнего индонезийского общества, его историю, заселение островов, которое построено чисто на языке. Там нет источников, это бесписьменное общество, исследователь просто копается в языке, и по языку понимает: когда, что случилось, с кем они соприкасались. На языке всё откладывается.

Интервьюер: Получается, мы приходим к выводу, о котором уже говорили сегодня: не надо разделять, надо синтезировать.

Михаил Родин: Разные этапы требуют разных подходов, разные массивы информации требуют. Человек потому и человек, что он хочет синтезировать. Он хочет находить логику, систему, где её, может быть, даже нет (это естественная потребность человека). От этого, кстати, проистекают многие лженауки, как мы знаем. Другое дело, что научный ум должен контролировать себя в этом желании: есть связь или её нет, этой связи. Он должен контролировать набор данных, которые синтезировать пытается. Ему хватает их, чтобы сделать обобщение или он взял два факта незначительных и пытается из них слепить теорию? Такое часто возникает и в лженауке, и в плохих или хороших теориях, но которые потом опровергаются или каким-то образом дополняются.

Интервьюер: Часто говорят, что история — не наука, потому что невозможно поставить исторический эксперимент. Давайте опровергнем или подтвердим, наука история или не наука. Можно ли поставить эксперимент, если да, то как?

Михаил Родин: Начнём с того, что я в принципе не согласен с этим определением, что наукой является только то, где можно поставить эксперимент. Просто потому что мы знаем огромное количество наблюдательных наук типа геологии, астрономии, где нельзя поставить непосредственный эксперимент. Это не является критерием научности, во-первых. Во-вторых, что такое эксперимент? Эксперимент — это метод объективации знания, когда мы следим за повторяющимися событиями и делаем из этого выводы. И, собственно, важна повторяемость событий. И тут уже не важно: мы их инициировали или не мы их инициировали. И в этом случае история, конечно, позволяем нам производить умственные эксперименты.

Как это можно делать. Во-первых, самое главное — это метод объективации. Это метод исследования, когда ты читаешь хорошую историческую книжку, снабжённую научным аппаратом, и тебе исследователь в этом научном аппарате вываливает весь ход своей мысли, всю информацию, которую он использовал. То есть, грубо говоря, все источники, откуда у него взята вот эта информация, как у него построена логическая цепочка, ты читаешь просто текст, а в подстрочнике там всё это есть. И это своего рода тоже эксперимент. Потому что любой другой исследователь в любой точке земного шара в любое время, даже через 100 лет, может взять эти же кубики и попробовать их сложить: сложатся ли они у него или нет. Если не сложились, эксперимент не удался. Если сложились — вот тебе эксперимент. Мы из одних и тех же данных собираем какую-то концепцию. Ничем не отличается от физики. Это первый момент.

Второй момент, собственно, это повторяемость событий. Недавно мне задали вопрос: почему мы должны изучать что-то ещё кроме истории России? Мы-то живём здесь, нам главное с собой разобраться. Но это абсолютно ненаучно, потому что, если мы хотим понять, как что-то происходит, мы должны как раз искать параллели, мы как раз должны искать повторяемость событий. Этих событий полно. Государства возникали много ра:, давайте посмотрим, какие условия общие при возникновении государств. Письменность возникала много раз, посмотрим, какие условия. Такие эксперименты ставит сама жизнь, а мы за этим наблюдаем. Понятно, что письменность никогда, ни разу, не возникала в каких-нибудь обществах, где нечего считать, например, чьи-то долги. И где простое общество, которое не требует какой-либо долгоиграющей памяти предков, например, как доказательство знатности своего происхождения. Вот эти два фактора, я могу наврать, но эти два фактора, которые даже я вижу во всех этих обществах. А это уже закон. Как минимум это повторяющиеся какие-то мотивы, которыми руководствуются люди. И значит, мы можем выводить какие-то, если не законы, то принципы функционирования истории.

Интервьюер: Всё-таки история — наука.

Михаил Родин: Конечно. Что такое наука? Наука — это система формирования объективных знаний. У неё должен быть обязательной объект. У истории есть объект исследования. Потому что (если вы хотите, уберём дурацкое слово «человечество») есть история конкретного биологического вида. Есть проблемы с развитием этого вида, и нам нужно понять, как он развивался — значит, у нас есть объект. Есть методы исследования, мы про них практически последние 40 минут говорим. У него должна быть объективация знаний. Про неё я тоже немножко сказал, что мы должны приводить всё к тому, что каждый исследователь, повторив ещё раз этот мысленный эксперимент, должен прийти к тому же результату. Если нет, окей, давайте обсуждать. Плюс, если мы говорим о каких-то субъективных вещах типа национальной точки зрения на свою историю, то именно поэтому историки и занимаются всей историей разных регионов разных точек Земли. Если собираются американский историк и русский историк, они проводят мысленный эксперимент вместе и приходят к одному и тому же выводу — значит, это объективно. И такие методы есть. Опять же, есть проблема с тем, что любой человек изначально так или иначе субъективен. Но это методологическая проблема. Такая же существует в астрономии. Мы не можем посмотреть, что там происходит на такой-то частоте, которой не соответствует наше зрение. Казалось бы, всё, мы не можем выяснить, что там со звёздами — но нет, мы решаем эту методологическую проблему: мы придумываем оптику, мы придумываем какие-либо радиотелескопы и так далее. И здесь тоже самое. Мы знаем, что мы субъективны, мы придумываем, как с этим бороться. Всё. Если кто-то считает, что нет, невозможного избавиться от субъективизма, то это его проблема. Не надо судить о людях по себе.

Интервьюер: Не надо называть историю не наукой из-за этого.

Михаил Родин: Не надо.

Интервьюер: Спасибо большое, Михаил!

Михаил Родин: Вам спасибо!

Интервьюер: Спасибо, уважаемые зрители! Классно, что вы с нами!

Михаил Родин, автор научно-просветительской программы Родина слонов, главный редактор исторического журнала Proshloe о принципе историзма, источниках, "расщеплении" истории и историческом эксперименте.

Благодарим за предоставленное помещение центральную детскую библиотеку №14.

Оператор: Александр Захарченко.

Интервьюер: Елена Королёва.

Дизайн: Даниил Антоненко.

Анимация: Алла Пашкова.

Монтаж: Александр Афанасьев.

Стенограмма: Юлия Додина, Вера Толмачёва, Екатерина Тигры.

Интервьюер: Здравствуйте, уважаемые зрители и подписчики канала SciTeam! Наука ли история? Какие принципы она использует, есть ли в ней научный метод, можно ли поставить исторический эксперимент? Я этого не знаю, но это знает Михаил Родин — историк, автор подкаста «Родина слонов» и главный редактор исторического журнала «Proshloe». Давайте у него это спросим. Здравствуйте, Михаил.

Михаил Родин: Добрый день!

Интервьюер: Скажите, пожалуйста, что такое «принцип историзма» и на чём он основан?

Михаил Родин: Самыми простыми словами «принцип историзма» можно объяснить так: это две фразы — «всё меняется» и «всё взаимосвязано». То есть мы любое явление должны рассматривать в его развитии и в историческом контексте. Это, в общем, очень полезная штука для всех, и для людей, даже не связанных с историей. Если его будут все знать, то будет возникать меньше дурацких вопросов, например: «что такое русский язык»? Потому что любой специалист по лингвистике, применяя как раз исторический подход, спросит: «русский язык когда?» Понятно, что русский язык развивается, и русский язык в XII веке, это совсем не то же самое, что язык в XVI веке и тем более язык в XX веке. И второй вопрос, который он задаст — «русский язык где?». Потому что любое большое явление имеет ещё географическую плоскость и изменяется в зависимости от географии. То же самое, если мы говорим о дурацких вопросах, которые возникают от незнания принципов историзма — это про гигиену в Средневековье. Люди любят спрашивать: «в Средневековье люди мылись или нет?». Тоже в первую очередь историк задаст вопрос: «в Средневековье — это когда?» Потому что Средневековье — это плюс-минус 1000 лет, огромный период жизни человечества, и за это время много чего поменялось. И второй вопрос он задаст: «А где?». Потому что точно так же, как в разных регионах Европы (если мы говорим про Европу — чаще всего что-то про неё спрашивают) были разные обычаи, разные ситуации, и там по-разному всё менялось. Например, Испания XIII века — это совсем не Испания XV века, там даже разные населения были по этническому составу. Принцип историзма — это, собственно, то, что делает во многом историю наукой. Потому что мы можем смотреть на события не как на какие-то разрозненные явления отдельные, невзаимосвязанные факты, а именно как на систему. И очень важно наблюдать, как меняются какие-то явления. Если мы говорим о каком-нибудь явлении, то нужно понимать, что в начальной его точке оно может быть одним, а в конце будет совершенно другим.

Например, я писал диплом по римской клиентеле. В ранней Республике, даже в царское время, клиент — это человек, инородец какой-то, который не включён в римскую общину, он непонятно каким законам должен подчиняться, и он никто здесь, в Италии, в Риме конкретно. Ему нужно было как-то вписаться в общество, поэтому он приходил к какому-нибудь хозяину, главе семьи, и включался как клиент в его семью. То есть становился частью семьи. Он не был рабом, но он как бы становился подчиненным членам семьи, и тогда всё становилось понятно: «Кто это? Это клиент такой-то семьи». Значит, теперь мы понимаем, как к нему обращаться, и знаем, какие у него юридические права и обязанности и так далее. Но через несколько столетий, во время существования уже Римской империи, этот институт совсем изменился. Клиентела из способа включения в общество превратилась в некую протокорпоративную структуру. Потому что развивалась экономика, потому что нужно было налаживать большое количество горизонтальных и вертикальных связей, но не было механизмов этого. Тогда использовали этот старый приёмчик «клиент-патрон», эти взаимоотношения — и перенесли на новые условия. Естественно, это происходило и развивалось очень медленно, и, например, в первом веке нашей эры клиент — это скорее менеджер разного статуса, который выполняет какие-то поручения, берёт на себя фронт работы по обеспечению хозяйства патрона. Например, он заведует какими-нибудь дальними галльскими факториями, которые зарабатывают для его патрона деньги. И если в царскую эпоху, в раннереспубликанскую эпоху клиент — это, скорее всего, человек очень невысокого статуса, то здесь это мог быть вполне себе высокоранговый человек, который просто в силу каких-то обстоятельств выполняет работу на другого. Мы видим, что это явление изменилось радикально, и так можно говорить про что угодно.

Интервьюер: Получается, название у нас осталось, а явление стало совсем другим в своём корне.

Михаил Родин: Да. О чём ещё важно знать: я сейчас говорю, как это развивается, но есть же ещё и контекст! Контекст очень важно учитывать. Например, если мы захотим поговорить про рыцарские доспехи. Рыцарские доспехи разные в разные эпохи Средневековья. И понятно, что они не просто так видоизменяются, это связано с экономикой, с военным делом, с эволюцией наступательного вооружения, с развитием металлургии, и даже с какими-то социальными явлениями. Всё это влияет на развитие доспеха, и поэтому, когда мы смотрим на неё [эту тему — прим.], хороший исследователь не может просто так, отдельно, изучать рыцарские доспехи. Он должен понимать, что на них влияет в разные периоды времени.

Не знаю, просто или нет, но вот так можно объяснить принцип историзма.

Интервьюер: То есть контрольное — что у нас какой-то предмет не может существовать сам по себе в вакууме, потому что он не в вакууме. Он внутри общества.

Михаил Родин: Да. И он всегда существует во времени, а значит, он всегда изменяется.

Интервьюер: Хорошо. Скажите, пожалуйста, что делать, если у нас нет прямой связи между двумя событиями? Как нам установить её?

Михаил Родин: Тут есть, я бы сказал, два важных момента: во-первых, скорее всего связь есть, мы её просто не видим, но можно (а в некоторых случаях нужно) найти. А вот когда мы её уже нашли, тут вопрос вот в чём: какое значение придавать этой взаимосвязи? Я не знаю явлений, которые нельзя было бы связать между собой. Ну вообще ни одного не представляю. Другой вопрос — насколько сильна эта связь, и насколько она влияет на эти два предмета? Условно, если нам кажется, что мы не знаем какого-нибудь мигранта из Средней Азии и не имеем с ним никаких связей, то на самом деле у нас с ним очень крепкая связь, потому что он каждое утро нас будит ледорубом, разрубая лед у нас во дворе. И мы просто не можем выспаться. Мы даже не знаем его имени, но эта связь есть, а через него, например, мы можем быть связаны с каким-нибудь коррумпированным милиционером, который однажды его арестовал, и он не вышел на работу, поэтому с утра лед не был почищен, и мы сломали ногу. То есть связь есть, и — о боже! — мы связали себя с коррумпированными полицейскими. Но вопрос в том, что нужно оценивать, насколько это важные связи, насколько они случайные. И это вопросы анализа. А так-то связать можно всё с чем угодно.

Интервьюер: Хорошо. Это интересно, связь через косвенные причины…

Михаил Родин: Есть же такая поговорка о том, что все связаны друг с другом на планете Земля максимум через три рукопожатия…

Интервьюер: Шесть рукопожатий.

Михаил Родин: Шесть — это, по-моему, очень много! [Смеётся] Я думаю, что даже через три!

Интервьюер: Интересно было бы эксперимент какой-нибудь провести на эту тему. Скажите, пожалуйста, из чего складывается знание об историческом событии?

Михаил Родин: Ну вот это, наверно, самый простой вопрос для историка; но видимо, не самый простой для людей, которые не связаны с исторической наукой. Конечно же, знание о нём [историческом событии] складывается через источники. И тут очень важно понимать, особенно когда ты, например, сталкиваешься с какой-нибудь лженаукой, просто смотреть на источники — это главное. Не может быть никакого знания вне источников. У тебя могут быть предположения, у тебя могут быть какие-то догадки, которые ты выстраиваешь на основе каких-то там логических цепочек — но, если у тебя нет источника, тебе неоткуда брать информацию, — значит, ты уже выдумываешь. А это уже такой скользкий путь.

Понятно, что можно найти списки видов источников, естественно, что это могут быть воспоминания, устные источники, могут быть письменные, могут быть археологические и так далее и тому подобное. Очень много их типов, и, собственно, знание — реальное, настоящее — оно чаще всего складывается из перекрестного анализа этих источников. Если ты хочешь получить знания более-менее достоверные, ты должен как минимум сравнить между собой разные письменные источники, желательно, чтобы они происходили с разных сторон какого-то конфликта (если есть конфликт) или вообще взгляд с разных точек зрения. И вот там, где они пересекаются, то, в чем они будут согласны, скорее всего, является действительно истинной какой-то материей. Если нет — там уже возможны варианты развития событий.

Кроме того, очень важно, когда пересекаются между собой сведения источников разного типа. Например, если мы говорим про Пелопоннесскую войну — в основном мы про неё знаем от Фукидида, который написал историю Пелопоннесской войны. По большому счету, мы можем — и мы обязаны — к этому относиться не как к истории Пелопоннесской войны, а как к рассказу Фукидида о Пелопоннесской войне. Если у нас нет никаких других источников, то мы не можем её воспринимать как полноценную историю. Мы знаем от Фукидида, что вроде бы это произошло, но, если мы подкрепляем эти письменные источники какими-то другими — вот это всегда ценно. В данном случае, конкретно про Пелопоннесскую войну, есть прекрасная история: это большое важное событие, эта война описывается во всех учебниках истории. Понятно, что мы можем проверить было или не было, всё это выглядит реалистично, мы можем разные как бы пенёчки подставлять под это, как минимум, это всё совпадает с другими нашими знаниями. Но очень круто, когда подкрепляется, например, эпиграфикой. Когда в XX веке нашли стелу, или, не помню, какой-то памятник, в археологических слоях, мы его можем датировать. И на камне написана какая-то цитата из договора между Афинами и союзниками, и буквально дословно этот текст совпадает с сообщениями Фукидида. И мы понимаем, что Фукидид это написал в V веке до нашей эры, что полный текст переписывали, копировали много раз, и он дошел до нас в свитке каком-нибудь средневековом. А тут мы в XX веке находим на камне в земле кусок этого текста, который соответствует. И тогда мы понимаем: всё. Всё сложилось.

Интервьюер: По крайней мере, в этой точке всё правильно.

Михаил Родин: Да, как минимум в этой точке всё правильно. Всё остальное мы можем критиковать. Но мы каждый кусочек текста, каждое сообщение должны так критиковать. Историк всегда чётко понимает: вот это событие для него более-менее достоверно, потому что оно упоминается в разных источниках, вот это событие может быть менее достоверным, а вот это вот ангажированная какая-то подача. Собственно, работа историка — анализировать тексты, чтобы пытаться понять, что достоверно, а что — нет.

Интервьюер: Какие источники используются чаще всего и как мы можем определить истинность самого источника, что это не какая-то там подделка, не новодел, а действительно аутентичный материал?

Михаил Родин: Раньше бытовала такая точка зрения, что если нет письменного источника — нет истории. Но сейчас (ещё школа «Анналов» об этом говорила, Марк Блок, Люсьен Февр — то есть почти с середины ХХ века) мне кажется, подход стал более широким, то есть нет такого чёткого деления на археологию, на эпиграфику, на историю. Понятно, что история должна все источники принимать во внимание, и соответственно, к разным источникам нужен разный подход в определении их достоверности. Если мы говорим про письменные источники, то там есть классическая система определения, есть внешняя критика источника.

С чего, собственно, начинается анализ. Мы нашли какой-то фолиант, какую-то книжку, и нам нужно понять: похоже это на манускрипт, на рукопись ХVI века, или нет? И мы пытаемся это физически понять. Проще всего это делается — если мы конкретно говорим про летопись — на чём она написана? Во-первых, бумага это или кожа, пергамент? Бумага очень хорошо датируется. И мы сразу понимаем, в какой период времени на чём больше писали, когда вообще впервые на Русь проникла бумага. Если мы видим: ага, это бумага, — то на бумаге того времени есть филиграни так называемые. Там в процессе производства технологическая схема такая: вываливали вот эту кашицу на сеточку, на сеточке были разные рисуночки, и технологически эти сеточки постоянно приходилось менять. И вот эти рисуночки — они называются филиграни — остаются на бумаге, их на просвет видно, и есть огромные альбомы этих филиграней для Европы, для разных мельниц. Просто эти все филиграни учтены, это как бы обычный бухгалтерский административный документ — когда какую сеточку поменяли.

Интервьюер: То есть берём источник, сверяем с каталогом, смотрим: ага, это ХVI первая половина?

Михаил Родин: Да не то, что первая половина — в некоторых мельницах некоторую бумагу можно датировать с разницей 5-10 максимум лет. Это очень точно. Сейчас уже мы можем анализировать чем написано, сами чернила, из чего они сделаны, соответствует или не соответствует. Потому что по логике можно взять бумагу старую и на ней что-то там написать, но мы можем чернила анализировать. В последние годы в Англии (я знаю, было исследование) применяют совершенно фантастические технологии: когда мы пишем чернилами по бумаге, понятно, что это краска, которая ложится на бумагу. Но в воздухе витает пыль, и в тот момент, когда краска ложится на бумагу, она эту пыль прибивает и как бы зарисовывает. Эту пыль можно проанализировать генетически. Просто пыль же чаще всего - это остатки нашей кожи и ещё чего-то. И уже ДНК этой пыли начали исследовать, поэтому даже находят круг людей, которые могли написать вот это и обращаться к этим документам. Просто по пыли. Я сейчас рассказываю, а у самого мурашки, потому что это какая-то совершенно чудовищная технология.

Интервьюер: Фантастика какая-то, действительно.

Михаил Родин: Да, совершенно верно, фантастика. Но это вот то, что сейчас начало развиваться. Есть более простые методы. Мы уже переходим к внутренней критике источника, как это написано.

В разную эпоху использовались разные шрифты и разные манеры написания. У нас сейчас более свободный почерк, мы привыкли к этому. Тогда как людей научили писать букву, так они её писали. И, например, исследователи в Новгороде, когда находят какие-то записи новгородские, могут даже датировать вплоть до десятилетий просто по почерку, потому что они знают, что был учитель грамоты (по-моему, даже имя его известно), который учил писать вот так и все его ученики писали вот так. Они даже, находя где-то на стене нацарапанную надпись, понимают: ага, вот это его манера. Но чаще говорят просто о том, что есть устав, полуустав, скоропись — шрифты, которые менялись со временем, и по ним можно понять. Как я уже говорил, русский язык разный и он меняется. Соответственно, если мы видим, как применяются какие-то словоформы, я не лингвист, не могу сказать точно, но мы можем сказать — вот это язык такой эпохи. Подделать его можно. Но нужно быть чрезвычайно крутым специалистом в этой отрасли, чтобы вот так качественно подделать.

Потом мы начинаем анализировать уже содержания. Очень многие подделки постоянно возникают. Многие думают, что историки их всегда обманывают, ещё что-то. Подделка — это нормальное жизненное явление для любого историка. Особенно в XIX веке, в эту романтическую пору очень любили подделывать источники, историки с этим постоянно боролись. Это было совершенно нормально. Но подделку видно просто по тексту. Когда человек подделывает источник, он не знает быт того времени, какие-то реалии. Он постоянно делает ошибки и историк, который хорошо погружён в эпоху, понимает: «нет, это писал человек другого времени».

Например, есть такой знаменитый «источник», якобы написанный Петром I, это, собственно, завещание Петра I. Его использовали в идеологических войнах разных. Причём не сохранилось его исходников, то есть внешнюю критику нельзя навести, по бумаге там… Просто переписанный текст сохранился. И читая этот «источник», историки (наши причём, у меня была программа этому посвящена) взяли этот текст и установили, кто, когда и как мог написать этот источник. По тому, что он, условно, написан на якобы французском языке, (я могу в данной конкретике путаться), но с ошибками, которые чаще всего допускают поляки. И он использует какие-то обороты речи, просто калькировано переведённые, которые использовались в польском языке такого-то времени.

Интервьюер: Наводит на размышления, конечно.

Михаил Родин: Да, и так и было выявлено, что это подделка. Нашли конкретного офицера, конкретно у него был доступ к такому-то архиву, который мог в таком-то году, и он там мог подделать. И благодаря этому анализу этого источника, доказали, что это подделка.

Интервьюер: Тоже интересный момент: вот у нас появился какой-то текст. У нас нет первоисточника, но есть переписанный не очень понятно кем аналог. Мы всё равно можем принять его в рассмотрении и решить для себя вообще насколько он достоверен, можно ли с ним дальше работать или нет?

Михаил Родин: Да. Есть много спорных документов. У нас много документов, от которых не дошло первоисточников. Но это большой труд и историки докапываются и анализируют их. Так это и работает.

Интервьюер: Вообще эта история с переписыванием текстов мне напоминает о расколе церкви. Он же произошёл из-за того, если я ничего не путаю, что решили сверить современные книги с греческими оригиналами, и оказалось, что там накопилось какое-то число опечаток, ошибок, и вроде канон-то исходник …

Михаил Родин: Вы, скорее всего, сейчас говорите не про раскол церкви, а про реформы.

Интервьюер: Да, Никон. Извините, я не историк.

Михаил Родин: Когда появились старообрядцы и наша, так сказать, классическая русская православная церковь. Да, естественно, накапливаются ошибки. Но там даже не только при переписывании, там про обрядовость (потому что одни крестятся двумя пальцами, другие третями пальцами), даже в обрядах накапливаются ошибки. Чаще всего, если мы говорим про наши вот эти классические, я бы так сказал, религии, они так и разделяются, и становятся разными религиями. Так было, например, с иудаизмом и с христианством. Что такое христианство? Изначально это ересь иудейская. Они как раз говорили о том, что «вы накопили много ошибок, а мы хотим вернуться к истинной вере, к тому, что было завещано, вера Завета». А потом дальше понеслось… Протестантизм — это тоже движение к тому, чтобы вернуться к чистоте первоначальной веры. Раскол православия и католицизма немножко сложнее…

Интервьюер: Говорят, там экономические причины какие-то были, в том числе?

Михаил Родин: Всегда не без этого, естественно. Я выступаю за многофакторный подход, потому что на любое событие есть, конечно, самая главная причина, но чаще всего это не одна причина.

Интервьюер: Всегда комплекс.

Михаил Родин: Да.

Интервьюер: Но это разумно. Всё-таки такие глобальные процессы, какой-то один фактор не может повлиять на всё это. Логично. Вот мы поговорили про расщепление религий, давайте поговорим про расщепление истории, так сказать, в XX веке. Насколько сильно она раздробилась, и какие направления из того, что осталось. Какие самые перспективные, и что самое интересное сейчас?

Михаил Родин: Под раздроблением Вы, я подозреваю, имеете в виду разные направления в смысле в исследованиях, узкие тропки, которыми пошли историки?

Интервьюер: Да, совершенно верно.

Михаил Родин: Многие говорят, что это плохо. Я считаю, что это естественный процесс. Есть такая кривая, я бы сказал, оптимистичная и пессимистичная в науке, мне кажется, во многих науках такое бывает, в истории точно такое есть. Потому что, если мы поговорим про конец XIX — начало XX, было такое романтическое оптимистичное время, когда учёным показалось, что они накопили огромный массив эмпирических данных и теперь можно от анализа, то есть от раздробления фактов на части, перейти к синтезу. Тогда, собственно, появились все вот эти формационные подходы, цивилизационные подходы, это попытка посмотреть свысока и понять, какие законы всем этим движут.

Но потом начал превозобладать такой пессимистичный взгляд, потому что появилось огромное количество фактов, которые не укладываются в прокрустово ложе всех этих теорий. Например, тот же самый формационный подход, я большой его фанат. Я считаю, что систематизация и материалистический взгляд на историю, и, при анализе, повышение роли экономических каких-то факторов, очень много дал. Но сейчас уже понятно, что формационный подход построен на очень малом количестве данных. То есть тогда, когда работали Маркс и Энгельс мы практически не знали юго-восточную Азию, как там было с историей, мы очень плохо знали Китай, там за последние 20-30 лет археология столько всего нашла, что мы понимаем, что там всё по-другому развивалось. Очень плохо знали мезоамериканские цивилизации. Не так чтобы совсем плохо, но дурно знали Месопотамию, очень много с тех прочтено. Тогда ещё была, конечно, археология, уже в тот момент её можно считать научной археологией второй половины XIX – начала XX века.

Казалось бы, простой вопрос возникновения религии. Что нам диктует формационный подход — это то, что происходит неолитическая революция происходит, то есть люди начинают заниматься сельским хозяйством, у них повышается производительность труда, появляются излишки продукта, на которые могут жить отдельные классы воинов, жрецов. И вот тогда появляется религия. Но в Турции в 1963-м году был найден Гёбекли-Тепе. Он до недавнего времени, буквально до прошлой недели, считался самым старым храмом в мире. Ему 12000 лет, это самое начало неолита. Он ещё создан кочевниками-собирателями. Мы понимаем, что это не простой комплекс, его построить чтобы, нужно было организовывать большие массы людей. Соответственно, нет, религия в таких уже больших масштабах возникла ещё до появления сельского хозяйства, до такого хорошего оседания на землю. И очень много таких фактиков, которые уже не укладываются. Весь формационный подход, в основном, построен на европейском материале. Мы смотрим на феодализм, а его во всём мире практически-то и не было. То, что мы называем феодализмом как концепция, разваливается уже сейчас, даже для Европы. Потому что мы понимаем, что в каждой стране всё по-другому. И не обязательно любое общество проходит эти стадии.

Начинает всё это разваливаться — вот я к чему. И от этого все начинают утыкаться в маленькие какие-то области. «Давайте мы не будем больше думать о большом, мы хотя бы выясним, что именно вот здесь у нас произошло». Такой подход развивается, то есть теперь каждый специалист является специалистом в своей узкой отрасли. И причём не только в отрасли (имеется в виду какой-нибудь период или какая-нибудь точка на карте), а ещё свой подход. Я думаю, что раздробленность истории сейчас начинает преодолеваться. Сейчас уже опять столько накопилось эмпирическиго материалп, что начинает преодолеваться раздробленность. То есть был всплеск микро-истории, когда люди копались в мелочах, каждую деревню изучали, статистику этой деревни, калории считали, сколько кто из каких крестьян в XVI веке где-нибудь в Голландии съел. Сейчас уже макро-история расцветает, то есть опять пытаются находить какие-то общие черты и посмотреть с высоты птичьего полёта, но уже по-новому, уже какие новые системы.

Интервьюер: Снова к синтезу идём.

Михаил Родин: Снова идём к синтезу, дай Бог.

Продолжение

Викинги вошли в историю как бесстрашные воины, пираты, торговцы, но в первую очередь – как отважные мореплаватели. И своей славой они во многом обязаны кораблям. Остроносые драккары под полосатыми парусами, со щитами на бортах стали символом целой эпохи.

Изображение корабля викингов на гобелене из Байе, XI в. н.э.

Современный драккар «Харальд Прекрасноволосый» в море

Сложно переоценить значение кораблей для викингов. Для жителей Исландии, Гренландии, Фарерских и Оркнейских островов корабль был не менее важным имуществом, чем земля. На нём можно было отправиться на рыбалку и на охоту за тюленями, на нём же – везти в Европу товары, чтобы выгодно обменять их на зерно, вино и железо. Ну и, разумеется, можно было собрать ватагу отчаянных ребят, чтобы пойти в набег к берегам Англии или Франции.

В Эпоху викингов существовали так называемые «морские конунги», знатные люди, у которых не было ни земли, ни домов, а только корабли, что не мешало им занимать важное место в обществе и командовать порой целыми отрядами, равными дружинам баронов и графов в Европе. Для конунгов Норвегии, Дании и Швеции количество кораблей, которые они могли собрать на войну, как правило, имело большее значение, чем количество людей в армии. А по законам Норвегии, во время сбора ополчения отдельные городки и области выставляли не просто отряды, а именно боевые корабли.

Большое значение кораблей для викингов отражено в культуре и быту. Длинные дома жителей Скандинавии своей формой напоминали перевёрнутые корабли. А в поэзии викингов насчитывается больше двадцати кённингов (поэтических названий) кораблей. Вот лишь некоторые из них: «конь волны», «зверь пучины», «олень моря» «скакун тропы чайки». [1]

Но что же такого особенного было в кораблях викингов, что позволило им получить славу лучших мореходов того времени?

Конструкция

Целый ряд конструктивных особенностей давал им возможность выдерживать плавание в открытом океане. В первую очередь, это гибкий корпус. Доски крепились к шпангоуту посредством «канатов». При этом корпус получался легким и гибким, но прочным. Он изгибался на волнах, иногда очень сильно, но оставался водонепроницаемым, и, главное, выдерживал даже огромные штормовые волны. Напротив, судно с жёстким корпусом, например, как у средиземноморских галер того времени, могло переломиться от собственной тяжести на большой океанской волне. Викинги же противопоставляли силе волн не силу, а гибкость.

Другой особенностью корпуса был киль из цельного ствола дерева. Он был более прочным и надежным, чем сбитый из нескольких досок. Правда, это ограничивало размер корабля: его невозможно было построить больше, чем длина самого длинного ствола подходящего дерева. [2]

Легкость корпуса обеспечивала низкую осадку, что было очень важно для плаваний по неисследованным землям. Там, где более тяжелые корабли неминуемо повредили бы корпус о рифы или сели на мель, легкие суда викингов безопасно проходили. А если бы такое судно село на мель, снять его было бы совсем несложно. Легкость кораблей позволяла викингам подниматься по рекам и даже перетаскивать суда по земле из одной реки в другую.

Виды кораблей

Так же, как среди самих викингов не было разделения на купцов и пиратов, так и их корабли изначально не делились на торговые и военные. Один и тот же человек на одном и том же корабле мог сначала пойти грабить берега Англии, а потом отправиться торговать в Новгород.

Однако к концу X века появляются два основных типа: Langskip – «длинный змей», также известный в наши дни как драккар, и Knörr [3].

Кнорр – большое транспортное судно. Это были грузовые суда средней длиной около 16 м. Они были более короткими, чем драккары, но и более прочными [4]. Корабли такого типа использовались торговцами и в качестве военных транспортов для перевозки людей. Экипаж кнорра составлял, по разным оценкам, от шести до десяти человек.

Скорее всего, именно на кноррах викинги плавали в Гренландию и Северную Америку, так как такие суда лучше выдерживали сильные волны открытого океана.

Langskip – основной и наиболее известный тип кораблей викингов. В наши дни такие корабли принято называть драккарами, потому что на носу корабля часто ставили изображение дракона.

Длина драккара составляла в среднем от 20 до 25 метров, однако в сагах упоминаются корабли длиной больше 30 метров. Ширина в самом широком месте была около пяти метров. Драккар мог идти как под парусом, так и на вёслах. Количество вёсел зависело от размеров корабля и могло колебаться от 16 до 30 пар на особо крупных кораблях. В среднем экипаж одного драккара составлял около сорока человек, однако на больших кораблях мог доходить до восьмидесяти.

Узкий, гибкий и длинный корпус драккара позволял ему развивать под парусом огромную для того времени скорость в 11-12 узлов. Для сравнения, скорость венецианских галер XII-XIV вв. не превышала 5 узлов, а скорость когга XIII—XV вв. даже в хороших условиях не превышала 7,5 узлов [5].

В Эпоху викингов никто не мог сравниться с ними на море.

Важно отметить, что легендарные большие корабли конунгов с экипажами под сотню человек, скорее всего, не совершали долгих плаваний, а были предназначены для плавания в прибрежных водах в хорошую погоду. А в дальние походы викинги ходили на кораблях, похожих на тот, который нашли в кургане Гокстада: длина – 23,3 м., ширина – 5,2 м., 16 пар вёсел. [6]

Драккар из Гокстада в наши дни можно увидеть в музее драккаров в Осло

Строились корабли в основном из дуба и ясеня, паруса делали из шерсти. Символом эпохи викингов стал корабль под полосатым красно-белым парусом, но паруса также могли быть и одного цвета и даже в клетку.

В наши дни

Большую роль в изучении кораблей викингов сыграли современные реплики, построенные в точном соответствии с историческими находками. Они сразу показали высокие мореходные качества кораблей, а также их преимущества.

В 2010-2012 гг. в Норвегии был построен крупнейший на данный момент драккар «Харальд Прекрасноволосый», получивший свое имя в честь древнего конунга Норвегии Харальда, первого объединителя Норвегии. В его создании принимал участие кораблестроитель Музея города Тромсё Гуннар Элдъярн, один из опытнейших мастеров, владеющих технологией строительства традиционных норвежских судов. Инициатором и куратором проекта стал норвежский предприниматель Сигурд Осе [7].

Видео о постройке драккара:

Драккар получился действительно достойным конунга! Его корпус сделан из дуба, мачта – из ели Дугласа, такелаж – из конопли, а парус – из шёлка. Грузоподъемность составляет 95,5 тонн, длина – 35 метров, ширина – 8 метров, осадка – 2,5 метра. Корабль оснащен 50 вёслами и парусом, площадью 300 квадратных метров, численность экипажа – 32 человека. Как и на былых кораблях викингов, на нём нет палубы, а значит, и помещения, где экипаж мог бы укрыться. Для отдыха предусмотрена только палатка для сна, рассчитанная на 16 человек[7].

В 2014 году драккар «Харальд Прекрасноволосый» совершил первое плавание из Норвегии в Англию и обратно. А в 2016 году был набран интернациональный экипаж из Великобритании, Испании, Канады, Норвегии, США, Франции, Эстонии и России, чтобы отправиться из Норвегии в Северную Америку, по пути посетив Фарерские острова, Исландию и Гренландию.

26 апреля 2016 года они отплыли из Норвегии, в начале мая «Харальд Прекрасноволосый» добрался до Фарерских островов. Затем останавливался в Исландии, Гренландии, острове Ньюфаундленд, где, предположительно, и высаживался Лейв Эрикссон (ок. 970-1020 гг.) примерно тысячу лет назад. От Квебека двигался по Великим озёрам, побывал в Торонто и в середине июля причалил в Детройте. Общая длина маршрута составила больше шести тысяч морских миль[8].

В море драккар «Харальд Прекрасноволосый» развивал скорость до 14 узлов, а также хорошо выдерживал сильные волны и ветер в Северной Атлантике.

Шторм в Северном море:

Источники:

1. «Младшая Эдда». – Л.: Издательство «Наука», 1970. Издание подготовили О. А. Смирницкая (переводчик) и М. И. Стеблин-Каменский (ответственный редактор).

2. «Эпоха викингов», глава «Корабли». – Питер Сойер. Издательство «Евразия», 2002.

3. «Викинги», глава «Корабли викингов» – Хез Йен. Издательство «Астрель», 2004.

4. http://na-yachte.ru/blog/100-korabli-vikingov.html (Дата обращения: 15.01.2020)

5. «100 великих кораблей» глава «Бременский когг» – Соломонов Б. В., Золотарев А. Н., Кузнецов Н. А. Издательство «Вече», 2012.

6. 100 великих кораблей» глава «Гокстадский корабль» – Соломонов Б. В., Золотарев А. Н., Кузнецов Н. А. Издательство «Вече», 2012.

7. https://polit.ru/article/2016/04/27/ps_drakkar/ (Дата обращения: 19.01.2020)

8. https://congregatio.livejournal.com/1839963.html (Дата обращения: 19.01.2020)

Текст: Андрей Гудков.

Редактор: Вера Круз.

Дизайн: Алина Петрухина.

В XIX веке отследить историю кошек намного проще: о них пишут в художественных произведениях и мемуарах, они появляются не только на лубках, но и в «большой» живописи, что говорит о том, что мышеловы окончательно перестали быть привилегией и поселились в домах и сердцах простых жителей Российской империи. Кошка становится неотъемлемым атрибутом и купца: как в доме, так и в лавке она «работает», истребляя грызунов, о чём пишет, в частности, В. Гиляровский. Более того, московская Городская дума даже издала приказ, по которому каждая лавка была обязана иметь кота. Жилось таким Васькам, конечно, вольготно.

В течение столетия и художники, и писатели по-прежнему видели в кошках символ домашнего уюта и с удовольствием заводили себе питомцев; среди известных «кошатников» можно вспомнить композитора А. Бородина, художника Б. Кустодиева, писателей А. Чехова и А. Куприна.

С приходом Советской власти кошка продолжает оставаться борцом с мышами и крысами, однако сакральное отношение к кошкам пропадает – если кот разбойничал, то его могли отловить и убить (вспоминаем «Тихий Дон»), – и в целом формируется то отношение к кошкам, которое сохраняется и до сих пор: пушистики становятся скорее квартирными жителями и только кое-где в деревнях ловят мышей.

Самые известные коты того периода нам уже знакомы. Зимой 1941 года большинство котов в блокадном Ленинграде погибло, не пережили зимы и эрмитажные коты. Поэтому уже в 1943 году в город завезли 5 000 котов – грызуны расплодились невероятно. Котята были буквально на вес золота – в 1944 году котёнок стоил 500 рублей при средней зарплате в 120. Сейчас в Эрмитаже живёт ровно 50 котов, а многочисленных «лишних» подкидышей пристраивают в добрые руки.

Кошки популярны в России до сих пор. Согласно опубликованной в 2017 году в Dalia Research статистике с говорящим названием «Russians are the world’s biggest cat lovers», 59% россиян содержат домашних кошек, что на 10% больше серебряного призера – Украины, причем у 18%  – два кота и больше.

Текст: Анна Гребенникова.

Редактор: Елена Шеломенцева.

Дизайн: Ксения Брейтер.

До XVIII века кошка всё ещё остаётся уделом богатых – не самым частым питомцем. При царском дворе Романовых кошки тоже были. Более того, именно от них нам досталось одно из изображений царского мурлыки – гравюра 1661 года показывает пушистого полосатого кота. У Петра I тоже был кот, имя которого сохранилось – Василий. Кроме того, император приказал иметь котов в амбарах, чтобы спасать запасы еды от мышей.

Интерес к зверькам не угас у Романовых и впоследствии – они становятся такой же неотъемлемой частью двора, как и шуты, правда, они не только развлекали богатых хозяев, но и выполняли свои прямые обязанности. Даже образ «женщины с кошками» не новый – императрица Елизавета Петровна по «Указу о высылке ко двору котов» выписала сразу тридцать самых лучших кошек из Казани для охраны дворца от мышей, а также специального человека, который бы за ними ухаживал. Считалось, что именно в Казани вывели самых искусных мышеловов, да и по материалам раскопок они жили ещё в Волжской Булгарии до XIII века.

При Екатерине II появились ещё одна кошачья «специальность», которая любима жителями Петербурга до сих пор – коты Эрмитажа. Сама императрица живших в Зимнем дворце кошек не любила, но ради спасения экспонатов от мышей приказала присвоить им статус охранников и оставить в музее.

В конце XVIII века кошки попадают в дома простых крестьян и сразу начинают полноценно фигурировать в фольклоре – ещё в XVII веке они становятся частыми героями лубков – картинок с простыми сюжетами; часто кот выступает как образ правителя, а мыши – как подданные.

Кот символизирует одновременно домашний уют, женственность, ведьмовство и скрытую опасность: достаточно вспомнить Кота-Баюна, который усыпляет человека и только потом нападает, или чёрных котов у ведьм. По количеству пословиц и поговорок кошки соперничают только с собаками, что говорит об их важности. Кошка и собака почти всегда употребляются вместе, и это двойственное отношение к питомцам сохранилось до наших дней, а кошкам по-прежнему приписываются мистические свойства.

Текст: Анна Гребенникова.

Редактура: Елена Шеломенцева.

Дизайн: Ксения Брейтер.

Следы кошек в Европе более многочисленны, так как эти звери отметились в культуре, прежде всего, как животные, связанные с ведьмами. На Руси отношение к этим животным было более мягкое – их даже разрешалось держать в храмах. Только в поговорках есть негативные коннотации, также связанные с ведовством. Также котов нельзя было класть в кровать – «ум проспишь» – видимо, из гигиенических соображений.

Кошки были известны ещё до принятия христианства – их знали византийцы, с которыми у Киевской Руси были торговые связи, и до них пушистики обитали в Северном Причерноморье (в т.ч. в Крыму). Скорее всего, дальше византийских территорий до X века их не завозили. Как ни странно, раньше они появились на Северо-Западе – в Пскове раскопки датируют появление кошек VI-VII веками – а также у финно-угорских племен в районе Ярославля. На всех этих территориях кошачьих костей найдено крайне мало – только единичные костяки. Только к X веку кошка «завоевывает» Русь от Новгорода до Киева, и то только в городах, а в XI веке распространяется в Твери. При раскопках слоёв Старой Рязани и Киева времён монгольского нашествия найдены останки кошек, которые погибли в амбарах и мастерских.

Раскопки средневековых городов показывают, что кошки Северо-Запада и Твери были меньше. С одной стороны, их могли разделывать на шкурки и употреблять в пищу – такие свидетельства тоже есть, как правило, это те самые «рабочие» кошки, с другой – встречаются единичные крупные останки, судя по всему, «домашние» питомцы.

В древнейшем своде документов – «Русской правде» – кошка не упоминается, слишком редкой была диковинка, а вот в документе XIII века «Правосудье митрополичье» за похищение кошки давался такой же штраф, как за вола – три гривны; в случае убийства кошки полагалось предоставить хозяевам нового живого мышелова.

Для справки: Гривна – слиток весом около 200 грамм серебра, в зависимости от вида. На неё можно было в начале XIII века купить боевого коня в сбруе или хутор с 5-6 домами.

Текст: Анна Гребенникова.

Редактор: Елена Шеломенцева.

Дизайн: Ксения Брейтер.

Я сварщик, работаю в цехе, но когда мало работы выезжаю на монтаж изделий.

Ну чё... Приехали на монтаж столбиков. Они должны были перегораживать кусок теплотрассы от ездунов, потому что третий год подряд ответственные за участок делают ремонт труб из за них. Ну вроде как проезжая они продавливают грунт, от чего лопаются трубы и появляется течь. А у самих ездунов там стояночка, вроде как даже легальная и чтоб на неё попасть, как раз надо проехать по месту где лежат трубы. Как только мы начали разматывать и подключать переноску, выбежали ездуны. Один из них поставил машину так, чтоб она нам мешала... Звоним своему начальнику, а он дальше по цепочке вызывает управляющую компанию. Короче в подробности вдаваться не буду, ибо собрались там человек 15 от простых жителей до юристов и представителей УК, и решали там на месте всё это дело около двух часов.

В итоге после всех их споров и решений нам дали указания ставить столбики прям по центру той самой стоянки, и по сути ездуны теперь будут оставлять машины не на этой стоянке просто проезжая по участку с теплотрассой, а ставить прям на этой теплотрассе.

Называется "ни себе, ни людям", блять.

Мы конечно чуть не пробили себе лбы феспалмами пока работали, но по закону всё верно, и судебное решение ( у них там давно междусобные тёрки) полноценно выполнено. Но чувствую я, это еще не конец...

П.С. Как раз под лентой ( временно натянули, чтоб не мешали работе) и лежат эти трубы по которым катаются.

Снимал на перфоратор, у него камера не плохая. А с грамотой у меня плохо.

В источниках имя Минина появляется лишь в 1611 году, поэтому ни даты, ни места рождения установить не удалось. Несмотря на миф, что Кузьма Минин родом из города Балахны, семья его происходила из Нижнего Новгорода. Сам Минин занимал пост земского старосты, а не только был простым мясником.

Почему именно Кузьма Минин? В городе находились участники первого ополчения и смоленские части, знающие Минина, представляющего интересы дворянства и купечества. Текстов воззваний Минина не сохранилось, но известно, что их было несколько и что после этого начался сбор средств на ополчение. Руководителем похода стал князь Дмитрий Пожарский, Минин возглавил посольство к князю и затем занял пост казначея.

⠀

После этого был долгий путь ополчения через Ярославль, битва под Москвой и изгнание поляков. Когда Михаил Романов восходит на престол, Минин остаётся на царской службе, получает статус "выборный всею землею человек" и чин думного дворянина. В одной из поездок он заболевает и умирает в 1616 году; но место и точная дата смерти не известны. Первоначальное место захоронения Кузьмы Минина тоже неизвестно – т.к. не известно к какому церковному приходу он относился.

⠀

В 1672 году, по неподтверждённым данным, гробница Минина появилась в кафедральном соборе Нижегородского Кремля – Спасо-Преображенском, но в данном соборе хоронили только князей, а почитание Минина началось только в конце XVII века и получило распространение уже к началу века XIX.

⠀

Есть легенда о том, что Пётр I, будучи в Нижнем Новгороде, посетил могилу Минина и поклонился ей, но подтверждающих это источников нет. Точно известно, что гробница Кузьмы Минина появилась в соборе только в 1795 году, спустя почти 180 лет после его смерти. При сносе и перестройке храма в XIX веке перенесли и гробницу. В 1929 г храм снесли, вскрыли гробницу и обнаружили при раскопках останки трёх человек. При изучении выяснилось, что это кости подростка, взрослого мужчины и пожилого, который вероятно мог быть Мининым.

⠀

Спустя почти 50 лет останки были повторно изучены и захоронены в Михайло-Архангельском соборе Нижегородского Кремля. Генетическую экспертизу не делали – сын Минина умер бездетным, потомки растворились в истории.

Автор текста: Анна Гребенникова.

Редактор: Елена Шеломенцева.

Дизайн: Алина Петрухина.

В моей копилке весёлых историй просто множество случаев, когда врачи несли несусветную чушь. К примеру, одна беременная девушка рассказала мне, как с изжогой пошла к врачу, а тот сказал, что это у малыша волосики растут и щекочут изнутри, вот и изжога… Но люди до сих пор продолжают верить каждому, кто называет себя врачом.

В моём понимании, врачи – точно такие же люди, как любые другие. Соответственно, и они могут ошибаться, и они могут быть «стукнутыми на голову», и не все врачи были отличниками, давайте признаем это.

Одна моя подопечная, вне тренировок, получила травму колена. Естественно, пошла в больницу. Сделала МРТ, которая показала разрыв передней крестообразной связки (ПКС) коленного сустава и повреждённый мениск. Первый врач посмотрел результаты МРТ, и сказал примерно следующее: «Надевать наколенник, 10 дней нагрузку давать только на верх тела, затем можно продолжать тренировать ноги, всё само рассосётся». Пришла она ко мне обрадованная, мне вот всего 10 дней потерпеть, потом можно тренить. Эм, разрыв ПКС, который заживёт за 10 дней, серьёзно? Отправил я её к другому врачу.

Пришла она ко мне обрадованная второй раз, наконец-то, говорит, нашла нормального врача, всё посмотрел, всё рассказал, отправил сдавать стопицот анализов, вот заключение. Читаю, а сам глаза прищуриваю, ибо светится от счастья как звезда на новогодней ёлке.

Назначения: ограничение нагрузки, наколенник, несколько непонятных препаратов, ЛФК четырёхглавой мышцы бедра – подъемы прямой ноги до 500 РАЗ В ДЕНЬ, плавание (кроль, спина), велотренажёр, эллипс, физиолечение: магнитотерапия или АЛМАГ. Заключение прикладываю ниже.

Я не врач, но и не идиот, гуглю что за препараты, хотя для себя уже понял, что это за «врач». Ну понятно, в составе данных препаратов вещества, которые не имеют никакой доказанной эффективности, сплошная гомеопатия. А каким образом мази могут залечить связку я вообще не понял. Каким боком тут плавание? Такое ощущение, что просто одни назначения пишут всем при любых проблема, что со спиной, что с коленями, что с задницей. И, конечно, как же без магнитотерапии с алмагом – это вообще дичайшая дичь, которую уже все должны запомнить, что это всё, мягко говоря, не работает, обман. Отправил к другому врачу.

Пришла она ко мне третий раз, дескать, вот, ты был прав, этот врач посмотрел предыдущие заключения, сказал, что те врачи редиски, что тут нужна операция, а то «нога отвалится». Да, кстати, давайте 120 тысяч рублей, сделаем. А МРТ, говорю, смотрел вообще? Нет, посмотрел те заключения. И пошла «девочка в лес за подснежниками ещё раз».

Пуще прежнего пришла обрадованная, так, мол, и так, была у специалиста дел коленных, не стал он смотреть заключения придурочные, сам всё на мониторе показал да рассказал. Мениск целый, связка порвана частично, не полностью. Рекомендовал дать на колено нагрузку, и через неделю снова на приём, посмотрит как чего изменилось, нужна ли операция. Искал я к чему придраться, да кроме корявого почерка не смог ничего бестолкового найти. Несмотря на то, что он тоже мог быть не прав в своих рекомендациях, но из четырёх врачей, на мой взгляд, оказался более разумным.

В итоге решено было операцию всё-таки сделать. На данный момент проходит восстановление, всё хорошо. Врач периодически отправлял то на ЛФК, то на электромиостимуляцию, то на какие-то специальные тренировки, исключительно к супер модному специалисту, за символические «стотыщ рублей». Я сказал, что опыта восстановить мне самому хватит, и без «статыщ рублей», поэтому от данных процедур отказались, врач настаивать не стал.

Итого: наиболее компетентным оказался один из четырёх врачей. Остальные просто фуфелы, которым только гомеопатией торговать, да глистов у бомжей из *опы выковыривать. Извините уж за грубость.

Вот вам и врачи! Самое интересное, что людей понять можно. Это когда нет болячек, сидим мы такие умные, и со стороны обсуждаем какие все вокруг мудаки, а как недуг с самим приключится, то готовы верить любому врачу, лишь бы помогло. Отсюда и прописывают «настой ромашки на уксусе» втирать в сфинктер по часовой стрелке, и мы верим. Потому что эмоции отключают наш мозг, и мы не можем трезво оценить ситуацию. Да и где взять нормального врача, чтобы наверняка?

Всё просто - не стоит паниковать! Спокойно сели, включили голову, подумали, сколько больниц в вашем населённом пункте? Никто вас не побьёт, если вы сходите сразу в несколько мест, к нескольким специалистам. А там уже стрезво оценили, кто из них был наиболее разумным.

ПыСы: вот поэтому меня всегда забавляет, когда люди ссылаются на «яжеврач». То, что человек врач, совершенно не означает, что он разбирается в данном вопросе, а не ведётся на модные гомеопатические тенденции.

Всем здоровья и грамотных врачей!

Источник:

https://vk.com/sportivnye_sovety?w=wall-143335632_26351

Всем привет!

На данном фото - куфический дирхем. Старинная серебряная монета, имевшая хождение в средние века.

Как видите - она обломана. И это не случайно. Чтобы понять, что да как, я выложил фото копейки Ивана 4, имевшей хождение, примерно в то-же время. Фото их моего инстаграмм:

По весу в дирхеме - их примерно 4. Курица - несушка в то время стоила - 1 копейка. И если тебе она нужна была, то ты запросто мог отломить кусок монеты, соответствующий весу 1 копейки. Серебро тогда имело гораздо более высокую цену, нежели сейчас. Если быть совсем точным, то человек мог расплатиться и расплачивался именно ценным металлом - не важно, чьих краев была монета. Вот куфический дирхем такого-же плана, только другого правителя:

С уважением, Евгений.

Все фото сделаны собственноручно и взяты из моего инстаграм!

Текст изначально был опубликован в моем авторском блоге: https://zen.yandex.ru/media/evhrustalev/dlia-chego-v-starinu...

Подрабатываю репетитором.

1) История тут в горячем промелькнула - Думай! Если кратко, то учительница зачеркивает правильные ответы да еще и оставляет какие-то такие возвышенно-загадочные комментарии, которые здесь абсолютно не к месту.

Пару лет назад в одной из наших школ внезапно кончились учителя математики - одна из них вышла на пенсию, другая уехала из города вовсе. Чтобы как-то закрыть такой важный предмет(повисли практически полностью 5-6 классы), директор попросил вести математику...библиотекаря. Так, временно, пока замену не найдут. Временно уже тянется полтора года. Я понятия не имею, как это все происходит документально (насколько я понимаю, библиотекаря попросили быстро пройти какие-то заочные курсы, чтобы была бумажка, мол, может вести уроки, все законно), но ученики из этой школы, которых я встречал, не знали и половины таблицы умножения.

Просто сама профессия учителя сейчас меньше всего предполагает сам процесс обучения. А из-за нехватки кадров школы и вынуждены набирать довольно сомнительных кадров, просто дыры в расписании закрывать. Чему здесь удивляться?

2) Давайте решим вместе с вами задачку. На соревнования в двух автобусах отправились спортсмены. В одном автобусе ехало 14 спортсменов, а во втором в два раза больше. Сколько всего спортсменов едет на соревнования?

Эта задачу дали дочке моих знакомых, девочка в начальной школе в гимназии (очень крутое заведение у нас в городе). Она сделала все мудро - 14 + 14*2 = 42 (сп). Ответ: 42 спортсмена. После проверки домашки в тетради было так: 14 + 14*2 = 42 (сп). Ответ: 42 спортсмена И оценка стоит - четверка. Вопрос к учительнице сразу же - за что снизили? Ответ ведь правильный!

А снизили за то, что слово "спортсмены" нужно сокращать не "сп.", а "спорт.", за это один балл и был снят. Еще вопросы есть?

Теперь мои знакомые стали умнее - они целый вечер в родительском чате выясняют, как правильно сокращать слова к ответам в задачах. Такой бред захочешь - не придумаешь.

И вот в чем разница между историями. В первом случаи глупые творят глупости. Это, может, в любом случае неприятно, но хотя бы логично и предсказуемо. А вот во втором случае идиотизм творят уже очень умные люди, со степенями, премиями и наградами - и вот где истинная дикость, на мой взгляд. Это люди, которые готовят призеров и победителей олимпиад, готовят стобальников и прочее. Откуда такой перегиб?

3) Меня тут довольно неожиданно позвали в школу доп. образования физиком. Поясню на всякий - после школы ребята ходят сюда и им уже более профессионально и индивидуально рассказывают тот же материал, что и в школе, только более понятно и глубоко. Стоит это в районе 500 р за занятие (1.5 часа), в зависимости от класса, конечно. И классы значительно меньше, не 25-30 человека. Лично у меня сейчас три класса - 4, 5 и 9 человек.

Я это к чему - давайте посчитаем. За 4 занятия по полтора часа в неделю я бы получил больше 25 тысяч. А сколько должен работать учитель в обычной школе, чтобы получить те же деньги? Это и основная ставка (да еще и не одна, наверное), и классное руководство, и т.д. Плюс ко всему заполнение кипы документов. А я всего лишь 4 раза в неделю прихожу говорить с ребятами о том, что мне тоже интересно. Справедливо? Нет.

Вывод у меня пока простой - государство своим отношением катализирует развитие частного платного образования. Это видно по резко возросшему количеству школ доп. образования, платных курсов и кружков в Интернете, репетиторов (кстати, и по переписыванию хороших авторов хромым языком переизданию учебников это тоже видно, т.к. очень много учебников сейчас содержат информацию, которая больше полезная при сдаче ЕГЭ, чем при использовании реальной науки). Только даже создание подобных заведений проблему-то не решает, ибо в них работают те же самые учителя, что и в школах. Да, бывает, что хорошие условия дают возможность наконец школьному учителю раскрыться, но это бывает действительно редко. В основном сюда опять кочует натаскивание к экзаменам и заучивание формул, которые просто уже даже не пытаются объяснять логически.

Через сколько-то лет мне вести своих детей в школу. И как им получить хорошее образование - я понятия не имею...