You Died
В штаб-квартире спохватились слишком поздно. Я уже нырнул в скафандр к тому времени, как они поняли, что шлюз закрылся. Я правильно выбрал время. Прошла как раз половина смены, и я сказал, что хочу осмотреть скафандр, убедиться, что все в порядке. Запутал их. Отвлек. Они не сразу поняли, что я делаю. Хотя, технически, они все еще могли остановить процесс на любом этапе. Могли сделать что угодно из штаба. Но я пригрозил, что введу ручное управление, и отключу их к чертовой матери от системы. Все, что они могли противопоставить – пригрозить мне трибуналом по возвращении. Слабая угроза для того, кто рискует вообще не вернуться на Землю. В конце концов, они отступили. Знаете, как трудно построить космическую станцию в тайне? И, на самом деле, только она и была важна: если бы выход в открытый космос не удался, станция осталась бы на месте. Полностью под контролем штаб-квартиры. Актив стоимостью в миллиард долларов, смирно ждал бы следующей сверхсекретной миссии.
На кону была моя жизнь, а не их. Я смирился с этим. И они смрирились, припертые к стенке. К тому времени, когда дверь, наконец, открылась и я смог осторожно выбраться наружу и обогнуть бортик, держась за фасад станции, штаб-квартира уже подключилась к камерам и направляла меня к месту назначения. Но в тот момент для меня все это было фоновым шумом. Их голоса, короткие гудки, постоянные данные о температуре внутри скафандра и расстояния до корпуса станции. Бессмысленность. Все это. Важен был только звук. Тук-тук-тук.
К этому моменту я не находил себе места. Был встревожен… или скорее напуган. Космос – это сплошные крайности. Жара и холод. Свет и тьма. Тени здесь огромные и странные. Ты входишь в тень Земли и выходишь из нее, кто-то водит рукой перед проектором. А те тени, что отбрасываешь ты сам и окружение особенно черны. Станция с ее бесчисленными трубами и кабелями была прорезана глубокими тенями. Длинными, искореженными, непонятно чем отбрасываемыми. Я то и дело вглядывался в этот хаос света и тени и задавался вопросом, есть ли там вообще что-нибудь, или станция просто разрублена пополам какой-то странной космической силой. Как будто я мог каким-то образом провалиться во тьму. Исчезнуть навсегда.
***
В обычной ситуации я бы счел это прекрасным. В прошлом выходы в открытый космос были для меня почти религиозным опытом. В этот раз ощущение значимости происходящего снова пришло, но совсем по иным причинам. Я чувствовал, что за мной наблюдают. Пытался не обращать внимания, но становилось все труднее и труднее. Я постоянно оглядывался через плечо. Не мог перестать думать о каждом малейшем толчке и вибрации, которые ощущал на корпусе станции. К тому времени, как добрался до места, где привязал тело Бена, я уже балансировал на грани панической атаки. Вся эта часть станции была сейчас погружена в темноту. В такую непроглядную, будто отказало зрение. Только голос из штаба дал мне понять, что Бен лежит всего в нескольких футах от меня. Под их руководством я нашел тело, и когда свет моего скафандра упал на мешок, на металлизированной ткани блеснули иголочки инея. Внутри покоилось тело Бена. Застывшее. Твердое, как камень. Я слегка толкнул его, но безрезультатно. Ремни, удерживающие тело, тоже были на месте, крепкие, как всегда.
– Что еще могло быть причиной этого звука?
– Есть только один вариант. – Безымянный голос на другом конце провода звучал сдержанно, но это стало нормой с тех пор, как умер Бен. Штаб-квартира всегда что-то скрывает..
– Что?
– Мы можем со стопроцентной уверенностью сказать, как трупы реагируют на изменение температуры в вакууме. Очевидно, что части тела будут замерзать, сосуды расширяться. И другие жидкости. В данный момент мешок покоится на металлическом корпусе, и одна из теорий состоит в том, что кровь может замерзать и сублимироваться, поскольку температура поверхности под ней меняется в зависимости от положения солнца.
Я сморщился, глядя на мешок.
– Сколько именно… крови?
– Мы не можем с уверенностью сказать, сколько могло остаться в теле на данный момент. Только то, что мешок предназначен для хранения этого вещества до возвращения. С помощью приборов на станции мы можем подтвердить, что температура панели, на которой вы стоите, значительно ниже точки замерзания. Все должно быть в... приемлемом состоянии, если можно так выразиться. Жидкость затвердела, скорей всего в один большой комок. – Немного погодя голос добавил: – Это была ваша инициатива. Теперь, когда вы здесь, было бы пустой тратой ресурсов не провести дальнейшее расследование. Загляните внутрь.
Конечно это была моя инициатива. Но почему? Чтобы удовлетворить свое нездоровое любопытство? Нет. Чтобы справиться с безумными мыслями, которые не давали уснуть, наполняя кошмарами то немногое, что было мне доступно во сне. Теперь, стоя на пороге “открытия”, я почувствовал такой страх, что просто поднять руку стоило огромных усилий. И все же у меня не было выбора. Я должен был довести дело до конца.
Сумка открывалась с помощью специально разработанной застежки-молнии. Звука не могло быть, но я услышал, как расходятся инновационные зубцы. Глупо, но, откинув клапан, я могу поклясться, что почувствовал тошнотворное зловоние. Это длилось не более нескольких секунд, но ощущение было таким ярким, что пришлось отвернуться, сощурив глаза, внезапно наполнившиеся слезами. Это все самовнушение. Ничего больше. Здесь нет ни воздуха, ни звуков. Ни запаха. Я сделал несколько глубоких вдохов, надеясь, что происходящее не выбьет меня из колеи окончательно, и заглянул внутрь мешка.
Множество людей, наблюдавших за видеотрансляцией, наверняка ахнули: из моего горла внезапно вырвалось нечто среднее между стоном и писком. Я ожидал чего-то подобного… Боже, в худшем случае ожидал чего-то омерзительного. Синей кожи. Сосулек на ресницах, будто тело лежало в Арктике. Но Бен… Бен преобразился. Огромные зазубренные осколки замерзшей крови торчали из его глаз, ушей и рта, его челюсть вывернулась под неестественным углом, уступив место кровавой сосульке, размером с мое предплечье. Его шея была сломана, тело изодрано в клочья настолько, что куски плоти свисали лентами… А руки царапали лицо уродливыми желтыми ногтями. Они даже оставили бороздки на коже
– Что это, черт возьми, такое?! – Я ни к кому конкретно не обращался, как и люди в штабе: они переговаривались между собой.
– Неисправность в сумке...
– Влияние давления...
– Изменение температуры...
– Нет, нет, это ненормально.! Давайте не будем притворяться, что это нормально!
– Парни! – гомон на том конце разом оборвался, сменившись тишиной. – Что у него с руками?
– Э-э, мышечные спазмы, возможно, вызванные… ну, чем-то, что вызвало необычную реакцию в его кровеносной системе. Может быть, из-за этого его руки прижались к лицу?
– У него царапины на щеках, – ответил я. – А под ногтями кожа. Мы уверены, что он был мертв, когда я выволок его сюда?
Дюжина настойчивых, встревоженных голосов – все отчаянно пытались избежать даже малейшего намека на ответственность – твердили мне, что иной вариант был невозможен. Но, глядя на измученное лицо Бена, я не мог избавиться от сомнений. Я как раз собирался спросить, что делать дальше, когда над станцией взошло солнце. В отличие от Земли, рассвет не подкрадывался, словно сонный кот. Утро наступило внезапно, будто кто-то щелкнул выключателем. К счастью, скафандр среагировал прежде, чем свет успел ослепить меня, но температура начала быстро подниматься. И что-то под кожей Бена начало подниматься навстречу теплу.
– Это определенно ненормально.
– На данный момент мы не можем предложить более подробной информации о ситуации. Отснятый материал просматривает группа экспертов. – Голос из штаб-квартиры звучал торопливо и как-то механически, будто человек на том конце провода пытался подавить панику. – В настоящее время отдан приказ взять образцы, запечатать мешок и вернуть его на станцию.
– Вы уверены, что мне следует занести это внутрь?
Раздалось какое-то бормотание, затем ответил тот же оператор.
– Забудьте об образцах. Закройте мешок. Возвращайтесь на станцию.
– С удовольствием.
Я тут же застегнул молнию.
Мне не терпелось уйти, я проделал обратный путь быстрее, чем следовало. Ощущение постороннего взгляда охватило теперь все мое тело. Я потерял концентрацию. Несколько раз ударился о борт станции, будто внезапно забыл как управлять костюмом. Я просто не мог отделаться от мысли, что, куда бы я ни посмотрел, кто-то или что-то тут же исчезало с линии зрения. Полная ерунда, конечно. Что может выжить в космосе? Но от этих мыслей легче не становилось. Я не мог не думать о чем-то, что крадется в тени. Стучит по корпусу. Крадется за мной на пути к шлюзу. Добравшись, наконец, до шлюза я почти не владел собой. Если что-то и должно было случиться, то это случилось бы сейчас, когда я стоял спиной к бесконечности. Я никогда не чувствовал себя таким уязвимым.
– О, Рейнольдс…
Этот звук заставил меня подпрыгнуть. Я так сосредоточился на окружении, что напрочь забыл о наблюдателях из комнаты, полной людей, за тысячи миль отсюда.
– Что?
– Рейнольдс, мы, э-э-э... мы видим кое-что… мы не уверены. Мне передали, что тебе следует повременить с возвращением.
Что-то в голосе на другом конце провода заставило мой желудок сжаться. Он звучал не просто озадаченно – а одного этого хватило бы человеку, висящему в гребаном космосе, цепляясь за стенку космической станции, поверьте. Но нет, в голосе было что-то еще.
Страх.
– Мы... регистрируем аномальную активность. Никто здесь, внизу, не знает, что делать дальше. В настоящее время мы запрашиваем информацию у вышестоящих органов. Это беспрецедентно.
– Что происходит?
– Ну... тут сигналы от некоторых биомониторов. От биомониторов Бена.
Последнее слово разнесло остатки моего спокойствия, как удар грузовика.
– Что?
– И еще камеры… сначала мы подумали, что они неисправны. Мешок Бена, он был пуст, а потом… Рейнольдс, мы… мы кое-что заметили.
– Парни. Что происходит?
– Мне запретили говорить больше. Просто… просто подожди.
Я судорожно сжал поручень, сердце бешено колотилось. Дверь шлюза открылась, и я уже готов был наплевать на любые приказы… но человек из штаба завопил мне в ухо, как корабельная сирена:
– Не входи! Рейнольдс. Не делай этого. Не входи в шлюз! Ты не можешь впустить то, что мы сейчас наблюдаем на камерах!
– Если здесь что-то есть, я должен убраться прежде, чем оно доберется до меня!!
Тук-тук-тук.
Я замер, пытаясь осмыслить происходящее.
Я слышал стук. Слышал стук в космическом вакууме. Я посмотрел на свои руки, ноги. Этого не могло быть. Только если…
Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.
Не поворачивая головы, я перевел взгляд на самый край поля зрения и увидел, как желтый ноготь осторожно постучал по стеклу шлема.
Дрожащий голос из штаб-квартиры прошептал мне в ухо:
– Он на твоем костюме.
Ужас, пронзивший меня, был подобен электрическому разряду. Белый огонь пробежал по венам. Даже не задумываясь, я отреагировал так, словно вдруг обнаружил, что у меня за спиной привязана граната. Только инстинкт. Никакой рациональности. Я закричал и судорожно забился, пытаясь сбросить Бена со спины, но все, чего добился – громкого писка сирены: я повредил костюм.
– Снимите это! – завопил я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Снимите это с меня!
Продолжая отчаянно дергаться в пустоте космоса, я, наконец, почувствовал, как что-то соскальзывает по внешней стороне громоздкого костюма. Это немного привело меня в чувство и натолкнуло на самую рациональную за последние полчаса мысль: реактивный двигатель. Я нащупал руками нужную кнопку и влетел в открытую барокамеру, в последний момент повернувшись так, что задняя часть скафандра проскрежетала по раме толстой двери. Оставалось только надеяться, что удар уничтожил нечто, повисшее у меня на спине, но подняв глаза я увидел Бена снаружи. Парил в пустоте и пялился на меня с полным ртом замерзшей крови.
Медленно, со зловещей уверенностью хищника, он готовился войти на станцию.
– Рейнольдс, отойди от двери! Мы инициируем аварийное отключение.
Бен успел запустить внутрь руку, но шлюз захлопнулся, отрубив ее начисто.
Даже в космосе, даже за толстыми стенами станции, я услышал его крик.
~
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
В штаб-квартире спохватились слишком поздно. Я уже нырнул в скафандр к тому времени, как они поняли, что шлюз закрылся. Я правильно выбрал время. Прошла как раз половина смены, и я сказал, что хочу осмотреть скафандр, убедиться, что все в порядке. Запутал их. Отвлек. Они не сразу поняли, что я делаю. Хотя, технически, они все еще могли остановить процесс на любом этапе. Могли сделать что угодно из штаба. Но я пригрозил, что введу ручное управление, и отключу их к чертовой матери от системы. Все, что они могли противопоставить – пригрозить мне трибуналом по возвращении. Слабая угроза для того, кто рискует вообще не вернуться на Землю. В конце концов, они отступили. Знаете, как трудно построить космическую станцию в тайне? И, на самом деле, только она и была важна: если бы выход в открытый космос не удался, станция осталась бы на месте. Полностью под контролем штаб-квартиры. Актив стоимостью в миллиард долларов, смирно ждал бы следующей сверхсекретной миссии.
На кону была моя жизнь, а не их. Я смирился с этим. И они смрирились, припертые к стенке. К тому времени, когда дверь, наконец, открылась и я смог осторожно выбраться наружу и обогнуть бортик, держась за фасад станции, штаб-квартира уже подключилась к камерам и направляла меня к месту назначения. Но в тот момент для меня все это было фоновым шумом. Их голоса, короткие гудки, постоянные данные о температуре внутри скафандра и расстояния до корпуса станции. Бессмысленность. Все это. Важен был только звук. Тук-тук-тук.
К этому моменту я не находил себе места. Был встревожен… или скорее напуган. Космос – это сплошные крайности. Жара и холод. Свет и тьма. Тени здесь огромные и странные. Ты входишь в тень Земли и выходишь из нее, кто-то водит рукой перед проектором. А те тени, что отбрасываешь ты сам и окружение особенно черны. Станция с ее бесчисленными трубами и кабелями была прорезана глубокими тенями. Длинными, искореженными, непонятно чем отбрасываемыми. Я то и дело вглядывался в этот хаос света и тени и задавался вопросом, есть ли там вообще что-нибудь, или станция просто разрублена пополам какой-то странной космической силой. Как будто я мог каким-то образом провалиться во тьму. Исчезнуть навсегда.
***
В обычной ситуации я бы счел это прекрасным. В прошлом выходы в открытый космос были для меня почти религиозным опытом. В этот раз ощущение значимости происходящего снова пришло, но совсем по иным причинам. Я чувствовал, что за мной наблюдают. Пытался не обращать внимания, но становилось все труднее и труднее. Я постоянно оглядывался через плечо. Не мог перестать думать о каждом малейшем толчке и вибрации, которые ощущал на корпусе станции. К тому времени, как добрался до места, где привязал тело Бена, я уже балансировал на грани панической атаки. Вся эта часть станции была сейчас погружена в темноту. В такую непроглядную, будто отказало зрение. Только голос из штаба дал мне понять, что Бен лежит всего в нескольких футах от меня. Под их руководством я нашел тело, и когда свет моего скафандра упал на мешок, на металлизированной ткани блеснули иголочки инея. Внутри покоилось тело Бена. Застывшее. Твердое, как камень. Я слегка толкнул его, но безрезультатно. Ремни, удерживающие тело, тоже были на месте, крепкие, как всегда.
– Что еще могло быть причиной этого звука?
– Есть только один вариант. – Безымянный голос на другом конце провода звучал сдержанно, но это стало нормой с тех пор, как умер Бен. Штаб-квартира всегда что-то скрывает..
– Что?
– Мы можем со стопроцентной уверенностью сказать, как трупы реагируют на изменение температуры в вакууме. Очевидно, что части тела будут замерзать, сосуды расширяться. И другие жидкости. В данный момент мешок покоится на металлическом корпусе, и одна из теорий состоит в том, что кровь может замерзать и сублимироваться, поскольку температура поверхности под ней меняется в зависимости от положения солнца.
Я сморщился, глядя на мешок.
– Сколько именно… крови?
– Мы не можем с уверенностью сказать, сколько могло остаться в теле на данный момент. Только то, что мешок предназначен для хранения этого вещества до возвращения. С помощью приборов на станции мы можем подтвердить, что температура панели, на которой вы стоите, значительно ниже точки замерзания. Все должно быть в... приемлемом состоянии, если можно так выразиться. Жидкость затвердела, скорей всего в один большой комок. – Немного погодя голос добавил: – Это была ваша инициатива. Теперь, когда вы здесь, было бы пустой тратой ресурсов не провести дальнейшее расследование. Загляните внутрь.
Конечно это была моя инициатива. Но почему? Чтобы удовлетворить свое нездоровое любопытство? Нет. Чтобы справиться с безумными мыслями, которые не давали уснуть, наполняя кошмарами то немногое, что было мне доступно во сне. Теперь, стоя на пороге “открытия”, я почувствовал такой страх, что просто поднять руку стоило огромных усилий. И все же у меня не было выбора. Я должен был довести дело до конца.
Сумка открывалась с помощью специально разработанной застежки-молнии. Звука не могло быть, но я услышал, как расходятся инновационные зубцы. Глупо, но, откинув клапан, я могу поклясться, что почувствовал тошнотворное зловоние. Это длилось не более нескольких секунд, но ощущение было таким ярким, что пришлось отвернуться, сощурив глаза, внезапно наполнившиеся слезами. Это все самовнушение. Ничего больше. Здесь нет ни воздуха, ни звуков. Ни запаха. Я сделал несколько глубоких вдохов, надеясь, что происходящее не выбьет меня из колеи окончательно, и заглянул внутрь мешка.
Множество людей, наблюдавших за видеотрансляцией, наверняка ахнули: из моего горла внезапно вырвалось нечто среднее между стоном и писком. Я ожидал чего-то подобного… Боже, в худшем случае ожидал чего-то омерзительного. Синей кожи. Сосулек на ресницах, будто тело лежало в Арктике. Но Бен… Бен преобразился. Огромные зазубренные осколки замерзшей крови торчали из его глаз, ушей и рта, его челюсть вывернулась под неестественным углом, уступив место кровавой сосульке, размером с мое предплечье. Его шея была сломана, тело изодрано в клочья настолько, что куски плоти свисали лентами… А руки царапали лицо уродливыми желтыми ногтями. Они даже оставили бороздки на коже
– Что это, черт возьми, такое?! – Я ни к кому конкретно не обращался, как и люди в штабе: они переговаривались между собой.
– Неисправность в сумке...
– Влияние давления...
– Изменение температуры...
– Нет, нет, это ненормально.! Давайте не будем притворяться, что это нормально!
– Парни! – гомон на том конце разом оборвался, сменившись тишиной. – Что у него с руками?
– Э-э, мышечные спазмы, возможно, вызванные… ну, чем-то, что вызвало необычную реакцию в его кровеносной системе. Может быть, из-за этого его руки прижались к лицу?
– У него царапины на щеках, – ответил я. – А под ногтями кожа. Мы уверены, что он был мертв, когда я выволок его сюда?
Дюжина настойчивых, встревоженных голосов – все отчаянно пытались избежать даже малейшего намека на ответственность – твердили мне, что иной вариант был невозможен. Но, глядя на измученное лицо Бена, я не мог избавиться от сомнений. Я как раз собирался спросить, что делать дальше, когда над станцией взошло солнце. В отличие от Земли, рассвет не подкрадывался, словно сонный кот. Утро наступило внезапно, будто кто-то щелкнул выключателем. К счастью, скафандр среагировал прежде, чем свет успел ослепить меня, но температура начала быстро подниматься. И что-то под кожей Бена начало подниматься навстречу теплу.
– Это определенно ненормально.
– На данный момент мы не можем предложить более подробной информации о ситуации. Отснятый материал просматривает группа экспертов. – Голос из штаб-квартиры звучал торопливо и как-то механически, будто человек на том конце провода пытался подавить панику. – В настоящее время отдан приказ взять образцы, запечатать мешок и вернуть его на станцию.
– Вы уверены, что мне следует занести это внутрь?
Раздалось какое-то бормотание, затем ответил тот же оператор.
– Забудьте об образцах. Закройте мешок. Возвращайтесь на станцию.
– С удовольствием.
Я тут же застегнул молнию.
Мне не терпелось уйти, я проделал обратный путь быстрее, чем следовало. Ощущение постороннего взгляда охватило теперь все мое тело. Я потерял концентрацию. Несколько раз ударился о борт станции, будто внезапно забыл как управлять костюмом. Я просто не мог отделаться от мысли, что, куда бы я ни посмотрел, кто-то или что-то тут же исчезало с линии зрения. Полная ерунда, конечно. Что может выжить в космосе? Но от этих мыслей легче не становилось. Я не мог не думать о чем-то, что крадется в тени. Стучит по корпусу. Крадется за мной на пути к шлюзу. Добравшись, наконец, до шлюза я почти не владел собой. Если что-то и должно было случиться, то это случилось бы сейчас, когда я стоял спиной к бесконечности. Я никогда не чувствовал себя таким уязвимым.
– О, Рейнольдс…
Этот звук заставил меня подпрыгнуть. Я так сосредоточился на окружении, что напрочь забыл о наблюдателях из комнаты, полной людей, за тысячи миль отсюда.
– Что?
– Рейнольдс, мы, э-э-э... мы видим кое-что… мы не уверены. Мне передали, что тебе следует повременить с возвращением.
Что-то в голосе на другом конце провода заставило мой желудок сжаться. Он звучал не просто озадаченно – а одного этого хватило бы человеку, висящему в гребаном космосе, цепляясь за стенку космической станции, поверьте. Но нет, в голосе было что-то еще.
Страх.
– Мы... регистрируем аномальную активность. Никто здесь, внизу, не знает, что делать дальше. В настоящее время мы запрашиваем информацию у вышестоящих органов. Это беспрецедентно.
– Что происходит?
– Ну... тут сигналы от некоторых биомониторов. От биомониторов Бена.
Последнее слово разнесло остатки моего спокойствия, как удар грузовика.
– Что?
– И еще камеры… сначала мы подумали, что они неисправны. Мешок Бена, он был пуст, а потом… Рейнольдс, мы… мы кое-что заметили.
– Парни. Что происходит?
– Мне запретили говорить больше. Просто… просто подожди.
Я судорожно сжал поручень, сердце бешено колотилось. Дверь шлюза открылась, и я уже готов был наплевать на любые приказы… но человек из штаба завопил мне в ухо, как корабельная сирена:
– Не входи! Рейнольдс. Не делай этого. Не входи в шлюз! Ты не можешь впустить то, что мы сейчас наблюдаем на камерах!
– Если здесь что-то есть, я должен убраться прежде, чем оно доберется до меня!!
Тук-тук-тук.
Я замер, пытаясь осмыслить происходящее.
Я слышал стук. Слышал стук в космическом вакууме. Я посмотрел на свои руки, ноги. Этого не могло быть. Только если…
Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.
Не поворачивая головы, я перевел взгляд на самый край поля зрения и увидел, как желтый ноготь осторожно постучал по стеклу шлема.
Дрожащий голос из штаб-квартиры прошептал мне в ухо:
– Он на твоем костюме.
Ужас, пронзивший меня, был подобен электрическому разряду. Белый огонь пробежал по венам. Даже не задумываясь, я отреагировал так, словно вдруг обнаружил, что у меня за спиной привязана граната. Только инстинкт. Никакой рациональности. Я закричал и судорожно забился, пытаясь сбросить Бена со спины, но все, чего добился – громкого писка сирены: я повредил костюм.
– Снимите это! – завопил я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Снимите это с меня!
Продолжая отчаянно дергаться в пустоте космоса, я, наконец, почувствовал, как что-то соскальзывает по внешней стороне громоздкого костюма. Это немного привело меня в чувство и натолкнуло на самую рациональную за последние полчаса мысль: реактивный двигатель. Я нащупал руками нужную кнопку и влетел в открытую барокамеру, в последний момент повернувшись так, что задняя часть скафандра проскрежетала по раме толстой двери. Оставалось только надеяться, что удар уничтожил нечто, повисшее у меня на спине, но подняв глаза я увидел Бена снаружи. Парил в пустоте и пялился на меня с полным ртом замерзшей крови.
Медленно, со зловещей уверенностью хищника, он готовился войти на станцию.
– Рейнольдс, отойди от двери! Мы инициируем аварийное отключение.
Бен успел запустить внутрь руку, но шлюз захлопнулся, отрубив ее начисто.
Даже в космосе, даже за толстыми стенами станции, я услышал его крик.
~
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
«Дэдпул и Росомаха» — это не фильм. Это такое скетч-шоу, набор сценок, весьма условно связанных друг с другом завязкой из серии ПОТОМУ ЧТО. Мета-сюжета здесь гораздо больше, чем собственно сюжета.
«Смотрите, кровища льётся литрами! Смотрите, мы можем материться и шутить про х** с экрана! Смотрите, вот вам вагон камео! (их реально вагон) А ещё два вагона мета-шуток и обломков четвёртой стены! Мы можем шутить про Дисней, при этом Дисней даёт нам деньги на этот фильм, а вы несёте деньги Диснею, чтобы увидеть шутки про Дисней!
Вот это вы лохи, конечно».
А между тем все забыли......
В последнюю пятницу июля в нашей стране ежегодно принято отмечать Всемирный День системного администратора. В Америке название этого праздника звучит несколько иначе — День благодарности системному администратору.
Всего запланировано 20 серий комедийного детектива. Это сиквел популярного среди зрителей сериала об овчарке по кличке Мухтар. В центре сюжета новой части телесериала — оперативник Глеб Котов и его верный пёс, внук и тёзка легендарного Мухтара. Главные роли в сериале исполняют Александр Носик и Дмитрий Кривошеев. Роль Мухтара исполняет молодая овчарка по кличке Фрам. Пес отлично воспитан и умен. Надеемся, что новый Мухтар не подкачает и также приобретет всенародную любовь.
Летом есть отличная возможность разнообразить свои тренировки и позаниматься на свежем воздухе, например, на турнике.
У нас старый турник во дворе уже второе лето пользуется спросом у местных парней.
А началось все с того, что один выпускник школы собрался поступать в институт физкультуры и спорта, и решил накачать себе мышцы рук, а чтобы не быть "белой вороной" позвал с собой приятеля заниматься во дворе. С ребятами все хорошо, занимались все лето и свою задачу выполнили.
Но что интересно, сами того не ведая, своим примером вовлекли много парней к этому виду спорта. Обустроили себе место для занятий своими силами, натащили матрасов, старых диванов, а для настроения музыку включают. Подтягиваются, кувыркаются, мышцами друг перед другом хвастаются. Что тут скажешь? Молодцы!
Есть отличный комплекс по выполнению упражнений на турнике.
Я живу на 2 города — Питер и Москва и работаю в сфере маркетинга/стартапов. Мы ищем новые продукты и сервисы, которые только выходят на рынок и начинаем мониторить их стратегию PR и коммуникации. Смотрим как и где они проявляются и успешность их действий — вдохновляемся их тактикой для продвижения своих/союзных проектов или для проектирования новых.
Тема знакомств с деятельными деятелями в ИТ давно актуальна для меня — так за 5 лет родилось много наших совместных проектов в сфере HR, Social, Gamedev, Saas, Media. Посещаю большинство крупных конф в Санкт-Петербурге и Москве. Мероприятия — мой основной источник знакомств, которые имеют реальные шансы становиться крепкими профессиональными связями.
Есть много сайтов с карточками мероприятий, которые имеют внушительные фильтры — составить поисковой запрос можно любой сложности, но будут ли такие митапы, конференции? Можно искать по своему городу и сфере — тогда получается уже быстрее, но сделать это надо на 5 основных сайтах. А еще есть локальные сообщества в ТГ, которые делают малочисленные, но “ламповые” встречи.
Короче, поиск ивентов меня привел к идее сделать ТГ-канал, где буду емко выкладывать все найденные публичные мероприятия. Я уже итак это делаю. Да, уже есть каналы с подборкой инвентов и я на все, наверное, подписана, но:
Делать канал про оффлайновые мероприятия сразу в двух городах вижу не оптимальным решением — главная идея в том, что бы писать кратко и не постить не актуальные строчки. Поэтому каналов будет 2:
В каналах будут конференции, митапы, семинары, завтраки, ужины, игровые и напиточные вечера в сферах: маркетинг, дизайн, брендинг, разработка, администрирование, управление, стартапы, инвестиции.
Знаете, почему в Индии никого не обзывают петухом или курицей? Потому что там пернатые — не просто кукареки с заднего двора, а вот ЭТО! Познакомьтесь с боевыми цыплятами породы асиль: они пояснят за любой косой взгляд в свою сторону!
Асиль — удивительное наследие индийской истории, которое сегодня свернуло куда-то не туда. Некогда крепкие, коренастые и сильные птицы стали превращаться в пингвино-попугаев с изуродованным клювом и неестественным положением тела. Удастся ли сохранить этих пернатых в первозданном виде или же в современном мире нет места таким породам?
Обо всём по порядку. Разобраться в происхождении асиль также сложно, как найти второй носок в шкафу. Одни исследователи говорят, что птичек вывели в Индии около 1000 лет назад. Другие же приписывают пернатым историю длиною в целых 4000 лет. Если верить вторым, то асиль вполне могут быть предшественниками многих азиатских пород кур. Но так ли это на самом деле, никто уже не узнает. Почему? Разбираемся дальше.
Асиль выводили с одной-единственной целью: участвовать в петушиных боях. Для этого отбирали самых сильных, выносливых и хара́ктерных птиц, ведь слабый трусливый петушок не принесёт хозяину никакой прибыли. Да, бои проводились не только для развлечения — многие владельцы кур зарабатывали этим. Причём сражения не обязательно заканчивались смертью проигравшего — какой толк от дохлой птицы? Поэтому петухам иногда заматывали защитной лентой шпоры, чтобы минимизировать ущерб в бою.
Благодаря отбору на выносливость заводчики прошлого получили довольно богатое поголовье бойцовых птиц. Лучших представителей асиль в 19-20 веке импортировали в Европу и Америку. На их основе получили одну из лучших мясных пород — корниш. А от корнишей происходят всем известные бройлеры! Так что поблагодарите индийцев за старания и асиль за классные гены — именно благодаря им сейчас на рынке профицит недорогой курятины.
Ну а что же стало с самими асиль? Когда в 1960 годах в Индии запретили петушиные бои, порода начала неминуемо катиться в куда-то не туда. Да, кровавая забава сохранилась подпольно, но многие заводчики всё же перешли на декоративную сторону и стали выводить различные вариации пернатых. Длиннохвостых, короткоклювых, длиннолапых и прочих экзотичненьких мутантов. На сегодня известно около 10 разновидностей некогда единой породы. Причём некоторые из них даже официально зарегистрированы.
По состоянию на 2007 год асиль носили статус «не подвержены риску исчезновения». В 2021 году он изменился на «неизвестно», а в Америке птиц так и вовсе причислили к исчезающей породе.
Сегодня мало кто рискует заводить пташек из-за их бойцового характера. К человеку пернатые абсолютно равнодушны, но собратьев своих они терпеть не могут. Говорят, дерутся между собой даже совсем маленькие цыплята, — что уж говорить про взрослых. Петухов асиль приходится держать как заключённых, строго в одиночных клетках. Несушки из кур этой породы никакие: одна кура даёт около 70 яиц в год. Для сравнения: высокопродуктивные породы дают под 300 яиц!
Мяса от асиль тоже немного. Петухи в среднем весят 3 килограмма, а курочки — и того меньше. Растут они медленно и не экономно: по сравнению с мясными породами, асиль тратят очень много корма на прирост массы тела. Единственный плюс этих птиц — высокая устойчивость к болезням и травмам.
Учитывая все эти характеристики и запрет на петушиные бои, скорее всего, через пару десятков лет асиль останутся лишь в виде экзотических декоративных пернатых, навсегда утратив былую мощь и силу. Но, согласитесь, эпичные это куры. Обидно ставить на них крест.
Автор: Арина Таран
Редактор: Елизавета Исаева
Опубликовано в сообществе: Книга животных
Вот и посетителям зоопарка в китайском городе Тайчжоу так показалось. А потом выяснилось, что сотрудники зоопарка покрасили в цвета панд - двух собак породы чау-чау. Животных в таком виде показывали в течение нескольких дней.
В итоге произошел скандал, и эта история утекла в СМИ. Руководство зоопарка заявило, что это был просто такой маркетинговый ход, и якобы даже на билетах (видимо, где-то внизу мелким шрифтом) было написано, что показывать будут «собак-панд». Люди же потребовали вернуть деньги обратно, а заодно наказать виновных за жестокое обращение с животными.
В китайской провинции Ганьсу почти построен гелиоконцентратор, состоящий из двух 200-метровых башен и 30 000 зеркал. Зеркала расположены по круговой схеме и могут направлять солнечные лучи на концентраторы обеих башен в течение всего дня. Это повышает эффективность установки на 24%. Солнечный свет, отражаясь от зеркал, нагревает теплоноситель, который затем передает тепло воде, превращая ее в пар. Этот пар под высоким давлением приводит в движение турбину, генерирующую электроэнергию. Ожидаемая годовая выработка электроэнергии составит более 1,8 млрд кВт·ч, а выбросы CO2 сократятся на 1,53 млн тонн в год. Запуск электростанции запланирован на конец 2024 года.
Помимо фотоэлектрических панелей, напрямую преобразующих свет в электричество, существует и другой способ сбора солнечной энергии — тепловые или концентрированные солнечные электростанции (гелиоконцентраторы). В таких системах зеркала (гелиостаты) отражают солнечный свет на центральный приемник. Сосредоточенные лучи нагревают теплоноситель, который затем передает тепло рабочей жидкости. Рабочая жидкость испаряется, вращает турбину и вырабатывает электроэнергию.
В 2014 году в пустыне Мохаве в США открылась солнечная тепловая электростанция Ivanpah Solar Electric Generating System. Установка состоит из трех разных башен, окруженных гелиостатными батареями, и имеет мощность 392 МВт. В 2017 году Австралия анонсировала строительство крупнейшей в мире однобашенной солнечной тепловой электростанции с предполагаемой мощностью 150 МВт, но проект закрыли в 2019 году. Крупнейшая в мире электростанция с концентрацией солнечной энергии — Noor Complex Solar Power Plant — работает в пустыне Сахара в Марокко, вырабатывая колоссальные 510 МВт электроэнергии.
Теперь китайская корпорация Three Gorges Group представила инновационный проект электростанции с концентрацией солнечной энергии в Ганьсу. Эта станция будет использовать две башни, совместно питающие одну паровую турбину.
В отличие от американской электростанции, где у каждой башни свое поле гелиостатов, китайский проект использует единое поле зеркал, расположенных концентрическими кругами. Зеркала способны направлять солнечный свет и на одну и на вторую башню, оптимизируя его использование в течение дня. Ожидается, что такая конфигурация повысит эффективность на 24%. Повышению производительности также способствует то, что коэффициент отражения используемых зеркал составляет 94%, то есть большая часть солнечной энергии, попадающей на них, направляется к энергогенерирующим башням.
Новая электростанция, построенная уже на 90%, использует метод расплавленных солей для хранения тепла днем и его высвобождения ночью. Это позволит поддерживать выработку электроэнергии даже в темное время суток.
Проект запустят в эксплуатацию к концу года. Электростанция будет работать совместно с солнечными панелями и ветряными турбинами на объекте, обеспечивая его чистой энергией. Гелиоконцентратор, как ожидается, устранит 1,53 млн тонн выбросов углекислого газа в год.
На этом снимке – цветки двулистника Грея, намоченные дождем. В сухую погоду они выглядят белыми, но под воздействием влаги становятся прозрачными. За это свойство двулистник Грея в англоязычной литературе получил название скелетный цветок, хотя скорее он напоминает стекло.
А теперь еще добавим интриги. Белые цветки – тоже совсем не белые. Обычно цвет лепестка зависит от типа и количества определенного пигмента, который содержится в его тканях. Однако в случае с двулистником Грея, цвет дает не пигмент, а сама структура ткани. Она рыхлая, с крупными межклетниками, заполненными воздухом. На их границе происходит многократное диффузное отражение света, вследствие чего лепестки кажутся белыми.
Когда же лепесток намокает под дождем, влага постепенно проникает в межклетники, и система «воздух–жидкость» замещается системой «жидкость–жидкость». Соответственно, рассеивание света существенно снижается, а пропускание света увеличивается, в результате лепестки выглядят прозрачными
Вот с таким настроем и нужно возвращаться в ивент...
А мы продолжаем искать интересное про ключи...
Что там с ключами в геральдике?
Ключ (замочные ключи) — искусственная негеральдическая гербовая фигура.
Первоначально слово “ключ” имело одно значение — закрывать (clavis; claudere).
Древние монархи хранили казну в специальной комнате-камере, которую называли сокровищницей (aerarium), ключи от которой доверялись хранителю — камергеру (камерарию). Происхождение термина связано с его “официальной, подразумевающей придворную службу при комнате (camera) короля” функцией. Служба включала множество обязанностей, от “домашней” ответственности за охрану монарших апартаментов, до наружной (во время войны) охраны королевского штандарта, а также защиту помещения, где находилась казна (фр. Chamber; англ. Chamber; нем.Kammer; итал. Camera; исп. camera), откуда и происходят, соответственно, все варианты названия придворных должностей — камергер (chambellan; chamberlain; Kammerherr; camarero; ciambellano). Объектом деятельности камергера был дом монарха (не путать с древними майордомами, т.к. этот термин непосредственно происходит от латинского слова “major domus”, старший (раб) в доме) или в доме императора (archicamerarius; ErzKammerer). Это происхождение очень интересно с точки зрения геральдики: французский Главный казначей носил, как знак своей должности — два ключа, прикреплённых крест-накрест, тогда как Главный распорядитель финансов носил их вертикально, в столб и противообращёнными. Данная форма перекочевала на фамильные гербы дворянских родов, предки которых служили в данных должностях.
Начиная с XVIII века, камергеры во многих странах Европы, уступил свои первоначальные финансовые функции “хранителя казны”, более влиятельному сановнику, сохранив “домашние” функции и роль главного церемониймейстера. Во Франции, должность сохранялась до времён Второй империи, а в Англии существуют и поныне.
При русском императорском дворе камергерский ключ долго не имел установленного образца и носился на золотом шнуре. Как и вообще с произведениями ювелирного искусства, его форма предопределялась замыслом конкретного мастера. С 1762 года ключ носили на нагрудной голубой ленте в розетке, крепившейся на левой фалде мундира возле клапана. В 1833 году был утверждён единый образец, остававшийся неизменным до самой Февральской революции. Менялись лишь форма герба, абрис орла и инициалы правящего монарха.
Обер-камергерский ключ отличался от камергерского тем, что на нём фигура орла и короны над его головами украшались бриллиантами. Носился обер-камергерский ключ на золотом шнуре с кистями у правого карманного клапана (в отличие от камергеров, носивших свой ключ на левом бедре).
Камергерские ключи можно видеть на бесчисленных портретах придворных разных стран Европы. Например, в собрании Третьяковской галереи хранятся портреты князя Александра Куракина работы англичанина Р. Бромптона (1781) и В. Л. Боровиковского (1801). На обоих портретах ключ находится на груди царедворца на синей розетке.
В данном случае, речь идёт о «пожалованных гербах», в которых появляется один и более (signum clvis) ключей. В европейской геральдике ключ выбирал гвельфы, причём того цвета, которым хотели подчеркнуть свою «верность, право на власть и попечение», либо из-за созвучия в фамилии.
В польской геральдике имеется герб с ключом — Ясенчик, которым пользуются и несколько русских дворянских родов.
В русской геральдике, в подавляющем числе, ключи пожалованы в гербы в связи со службой представителя рода камергером. Из известных родов имеющий золотой ключ в гербе — потомки «мужа честна» Индриса: Даниловы, Дурново, Васильчиковы, Толстые, которые по баснословной легенде происхождения рода от рыцаря, который бежал из крепости при помощи ключа присланного через птицу.
Напомню, тем кто следит за моими постами, а остальным просто покажу родовой герб с "Золотым ключиком" графов Толстых.
В Библии ключи — символы власти и могущества, что нашло отражение в эмблеме папства и атрибутах святого Петра.Два скрещенных ключа служат основной эмблемой герба Ватикана, обладая иным значением — это «ключи святого Петра», чьим наместником на Земле считает себя Папа Римский. В эмблематическом отношении эти ключи отличаются от гербового городского ключа безопасности: их не только обязательно два, но они и изображаются двумя цветами: один — золотой (власть священничества), второй — серебряный (власть светская).
В герб города Авиньон, который с 1348 по 1797 г. был владением пап, включён третий ключ в качестве символа подчиненности города церковной власти.
Эмблема городского ключа известна с античных времен. Со времен средневековья, как самостоятельная, символизировала безопасность. Если ключи были внесены в герб самим гербовладельцем, то впоследствии, при сдаче крепости или города победителю, вносились в городской герб по соизволению короля или императора и символизировало — покорность. Изображение ключа в гербах средневековья имело одну смысловую нагрузку: пока ключи находятся у владельца (хозяина), он чувствует себя в безопасности, но когда ему приходится отдавать их победителю, то он, лишается безопасности и ему ничего не остается, как покориться своему врагу.
Эмблема ключей вносилась в гербы почти всех городов и крепостей, ключевых в стратегическом отношении населенных пунктов, портов, находящихся в проливах. Керчь имел в своем гербе эмблему ключа (независимо от того, принадлежал ли он грекам, хазарам, туркам или России). Выражение “принести ключ” дожило до наших дней, когда городских ворот и стен давно не существует и выражает жест городской общины к покорности, преданности и в худшем случае сдачи города (Наполеон I ждал ключи от Москвы на Поклонной горе). В городском гербе ключ может означать (кроме случаев пожалования) независимость народа проживающего в городе.
В Российской империи ключи имели в городских гербах: Борисов (Минской губ), Городище, Перекоп, Пернов, Петровск, Рига, Юрьев (Дерпт), Керчь и Шлиссельбург, а также в гербе Плоцкой губернии.
В советской геральдике, ключ в городских гербах, как эмблема совершенно не употреблялся, так как попал в число отмененных знаков, связанный с завоевательной политикой.
В международной геральдике ключ по-прежнему присутствует, как ”жива” эмблема, не только в гербах городов, но и в ряде гербов государств (Куба и Маврикия).
А на этом разрешите откланяться!!!
С вами был dewqas
В этом видосике папа сделал всё правильно, как мне кажется (смотреть лучше со звуком, но и без него вполне понятно):
1. Предупредил пеших бибикой, видя, что неадекват не видит красный,
2. Вышел из машины, что бы дочке случайно не прилетело
3. наказал абрэка не только за красный, но ещё и за агрессию.
Путешествия (если они не на деревню к бабушке) помогают познавать мир во всём его разнообразии. Путешествовать полезно.
Вот и один из наших коллег во время отпуска побывал на Кавказе и видел он там чудо чудное, диво дивное – мечети.
Мечетей было несколько, но рассказать мы хотим о двух.
На берегу реки Сунжи в самом центре города Грозного стоит главная мечеть страны – «Сердце Чечни».
Планы постройки храмового комплекса существовали ещё с 80-х годов прошлого века. Но вначале коррективы свои внес развал СССР, а потом и Чеченские компании. В конечном итоге проект мечети был разработан и строительство началось в 2006 году в восстановляемом городе (Ахмад Кадыров отказался переносить столицу из почти стёртого с лица земли Грозного в Гудермес. Город восстановили за 7 лет, работая и днём, и ночью)
Мечеть построена в классическом османском стиле – строители вдохновлялись Голубой мечетью в Стамбуле.
Огромный центральный купол окружен четырьмя полукуполами и стройными минаретами. Для отделки стен использовался ценный мрамор-травертин, внутренние стены оформлены белым мрамором, добытом на острове Мармара-Адас.
Мечеть имеет два этажа. Первый – для мужчин. Туда проходят, сняв обувь на пороге. Пол покрывает огромный сотканный вручную роскошный ковёр. Вторым этажом пользуются женщины. Туда женщинам можно войти только в парандже (не важно, какую религию вы исповедуете). Так же его могут посетить и мужчины, не исповедующие ислам.
Любопытный факт №1 – мечеть стоит возле бывшего «проспекта Победы». Сейчас он называется «проспекта Путина». А местные жители называют его «проспект победы Путина».
Любопытный факт №2 – всем любителям поговорить о том, на что тратятся бюджетные деньги сообщаю, что мечеть является подарком Турции.
Любопытный факт №3 – «Сердце Чечни» является первой в России мечетью, но второй по высоте. А первой является…
Эта мечеть в городе Шали является самой высокой в России и второй по величине в Европе.
Белоснежный мрамор для строительства мечети, отражающий свет и дарящий прохладу в жаркие дни, привезен с греческого острова Тодос.
И так, «Сердце Чечни» - самая главная, «Гордость мусульман» - самая большая. А какая же самая красивая?
А самой красивой является мечеть «Сердце матери» в городе Аргуне. Это единственная в мире мечеть, построенная в стиле хай-тек. Названа она в честь мамы Рамзана Кадырова Аймани Несиевны Кадыровой. После волны недовольст со стороны местных жителей учёные-востоковеды и богословы указали на существующую практику называть храмы женскими именами.
Рассказы из моего сборника "Скоровские истории" закончились. Сегодняшний рассказ будет из сборника "Шесть часов утра". Он был написан совместно с Павлом Гушинцом. Его рассказы я публиковать не буду. Захочет - сам их покажет. Я ознакомлю вас только со своей часть.
На радость некоторым людям, машинки с обложки книги "Скоровские истории" я не буду пока показывать. Теперь картинка сменится.
Однажды ночью, во втором часу, дают мне вызов — судороги у женщины 39 лет. Выезжаем.
В прихожей встречают две девушки. Младшей, как потом выяснилось, было 17 лет. Показывают в сторону комнаты, где пациентка с судорогами лежит:
— Мама там.
Но сами в комнату вслед за мной не заходят. Из коридора заглядывают. В комнате на кровати лежит женщина и бьется в судорогах. Вернее сказать — очень старательно изображает их. Мне ее даже жалко стало. Так-то это очень утомительно лежать и дергаться. И, наверное, ужасно скучно. Поэтому долго созерцать это представление я не стала и сказала:
— Ну все. Хватит. Это не судороги. Судороги я видела, и не один раз. Так что прекращайте.
Женщина тут же перестала дергаться. Видимо, и впрямь устала. Замерла, как будто без сознания. Лежит. Глаза зажмурены. Я обращаюсь к женщине:
— Рассказывайте, что случилось? Что беспокоит?
Женщина молчит, глаза не открывает. Тогда я поворачиваюсь к девушкам, что из коридора в комнату заглядывают:
— Рассказывайте вы. Был конфликт? Поругались?
И девушки рассказали. В основном рассказывала старшая. Младшая сестра ушла на дискотеку и вернулась в час ночи. Мама стала ругать дочь. Дочка огрызаться. Мать ударила дочку по лицу. Девушка ответила тем же. Тогда мама упала в кровать, и у нее начались «судороги». Девушки испугались и вызвали скорую. Я повернулась к женщине, попросила ее открыть глаза. Женщина лежала и не шевелилась — глаза крепко зажмурены, ресницы дрожат. Я измерила пациентке давление и говорю:
— Давление хорошее. Я прекрасно вижу, что вы не в обмороке. В общем, так: либо вы открываете глаза и разговариваете со мной, либо я уезжаю.
И женщина открыла глаза. После этого я продолжила осмотр и опрос пациентки. Та жаловалась на слабость. Окончив осмотр и сняв ЭКГ, я сообщила, что здоровью женщины ничего не угрожает. А потом меня понесло:
— Вы почему так поступаете? Что за манера — за чужой счет свои проблемы решать? А что только в скорую позвонили? Надо было еще в полицию, пожарным и в Горгаз! Все службы надо вызывать. Почему только скорая должна страдать?
Девочки захихикали.
— Вам весело? А мне нет! — возмутилась я.
Я вновь повернулась к женщине:
— Слышали сказку про мальчика-пастуха, который все кричал «Волки! Волки!»? А потом и на самом деле пришли волки да съели мальчика. И все потому, что люди перестали ему верить и не пришли на помощь. Вот и вас это ждет. Девочки перестанут вам верить, если будете и дальше так себя вести. И когда вам действительно станет плохо, они просто уйдут и не будут скорую вызывать. Это так — для размышления.
На этом я закрыла ящик, взяла кардиограф и пошла на выход. Уже возле дверей я обратилась к девочкам:
— Мама ваша вечно жить не будет. Настанет момент, и она умрет. О чем вы будете вспоминать у ее гроба? О том, как ругались и драки устраивали? Хорошо это? Задумайтесь.
Больше я на этом адресе не была. Как дальше сложилась жизнь этой семьи, я не знаю. Но искренне надеюсь, что мои слова заставили их задуматься и помогли измениться в лучшую сторону.
