Вы в телевизоре

@Flyhigh83

@Alk86

#comment_262673659

Главы: 1 • 2 • 3 • 4

~

Мы с Сейди прячемся в кустах за церковью, а я все не могу дождаться, когда наконец-то загрузится GPS. Нервно постукиваю пальцами по экрану, черт, в какое убожество превратился мой телефон – весь в грязи и запекшейся крови.

ПОИСК МАРШРУТА

Надпись горит на экране секунду, две… три, и когда я уже готова в ярости швырнуть телефон в стену, механический голос наконец говорит:

Маршрут построен до… Карпентер-стрит, 17. Через… сто… метров поверните направо на Хокинс-роуд.

Отлично. Одиннадцать минут ходьбы. Если мы немного ускоримся, то сможем быть на месте еще быстрее. Одна проблема: мы все покрыты кровью, а это не способствует теплому приему в уютных жилых кварталах. Я натягиваю капюшон Сейди на голову и затягиваю завязки, чтобы скрыть ее лицо. А потом наши пальцы переплетаются и мы идем. Так быстро, как только могут наши уставшие тела.

– Не поднимай голову. Иди быстро. И не звука.

Как же повезло, что еще настолько рано. Настолько… мучительно рано. Мало кто показывает нос на улицу в 5:08 утра, ну кроме той леди с собакой. Тем не менее, я не перестаю обшаривать глазами тротуары, в поисках угрозы. Точнее людей. Хотя это одно и то же.

Направо на Хокинс, налево на Прайд, через пешеходный переход и дальше по кольцу. У одного из домов собака наблюдает за нами из-за забора, но не гавкает, предпочитая лечь в тень и проводить нас глазами.

И наконец, по милости Бога, или Сатаны, кто знает, мы на месте.

Карпентер-стрит, 17. Цифра 17, прибитая сбоку от двери слегка сколота, но отчетливо белеет из сумрака. Черт, как же я рада ее видеть! Стучу в дверь, борясь с настойчивым дежавю – так же мы с Сейди пришли к церкви. И отцу Винсенту.

Но у меня нет времени на раздумья. Буквально через несколько секунд, дверь распахивается и чьи-то руки втаскивают нас внутрь.Дверь захлопывается за нашими спинами.

Передо мной женщина. Ненамного старше меня, светлые волосы заплетены в две косы, лицо усеяно веснушками.

– Ты добралась. – Она расплывается в улыбке. – Ребята, они сделали это! – Женщина оглядывает нас с ног до головы: – Не могу представить, через что вы прошли. Пожалуйста, позвольте помочь вам.

Я не должна доверять ей. Она может убить меня, убить Сейди… или сделать что-нибудь похуже.

Но я так устала. И интуиция молчит. Поэтому я позволяю ей увести нас в гостиную и усадить на диван. Сейди не сводит с меня глаз.

Оглядываюсь и понимаю, что мы в меньшинстве. Нас окружают пять человек, с одеялами и полотенцами в руках, протягивают нам воду и что-то похожее на макароны с сыром.

Сейди утыкается головой мне в плечо, когда один из мужчин предлагает ей стакан воды, и я в защитном жесте обнимаю ее.

– Ребята, не наседайте на них, – подает голос блондинка и остальные четверо быстро отступают.

– Лори, Сейди… добро пожаловать.

– Кто вы, блядь, такие? –  рявкаю я и тут же съеживаюсь от своего тона. Если бы мама узнала, что я так разговариваю с незнакомцами, она отругала бы меня. Но мама хочет моей смерти, так что она может засунуть свою мораль себе в задницу.

Мужчина, невероятно высокий и худощавый, стоящий рядом с блондинкой, скрещивает мускулистые руки на груди и начинает говорить.

– Мы не причиним вам вреда. И мы все объясним, если позволите.

Молодая женщина с тугими кудрями и смуглой кожей прочищает горло;

– Мы последователи Люцифера, но не из секты твоей матери.

Пожилой джентльмен с седеющими пучками волос, беспорядочно торчащими во все стороны, усмехается:

– Твоя мать – ебаная идиотка, – бормочет он.

– Эд! – вклинивается блондинка, – Не ругайся при детях.

И это выводит меня из себя.

– Я не ребенок, – усмехаюсь я. – И мы определенно видели и слышали кое-что похуже, чем слово “ебаная” за последние два дня.

Женщина краснеет, а старик одобрительно кивает и улыбается мне.

– В точку. Слушайте, я Эд. Высокомерная барби справа от меня… – Блондинка фыркает, но не перебивает. – …Мэдисон. Мистер Шварценеггер там… – Он указывает на мускулистого мужчину, – ...Зак.

Зак кивает, все еще скрестив руки на груди.

– Я Найла, – перебивает кудрявая женщина. – А это… – ее голос стихает.

В гостиной еще один мужчина, и он до сих пор не произнес ни слова. Мы встречаемся взглядами, и я вдруг вижу маленький шрам над его левой бровью и крупный рубец, спускающийся по щеке, выпуклый и красный. Рыжеволосый, взъерошенный, с большими зелеными глазами, пристально смотрящими в мои… Среднего роста, худощавый, лохматый. Напоминает мне образ стереотипного сатаниста.

Найла пожимает плечами:

– Мы не знаем его имени. И он ни разу не заговорил с нами. Зови его Рыжим. – Она закатывает глаза в ответ на хмурый взгляд Мэдисон. – В хорошем смысле, Мэдс. Короче говоря, он приготовил макароны с сыром средней паршивости, так что принимайтесь за дело.

Найла подает нам пару одноразовых тарелок, а Зак ставит на столик бутылки с водой.

– Сейди, не ешь это! – Слова вырываются у меня против воли. Она хнычет, но кладет вилку, так же как и я. Несмотря на то, что мой желудок мучительно скручивает от голода.

Эд качает головой, выхватывает вилку из рук Сейди, подхватывает макароны с тарелки и отправляет их в рот. А потом проделывает то же самое с моей порцией.

– Вот так-то, – бормочет он с набитым ртом. – Отравимся вместе, вместе и помрем.

Бросаю взгляд на Сейди и пожимаю плечами. А, в пизду. Не худший вариант. Мы набрасываемся на еду, а Эд продолжает:

– Итак, мамуля немножко выбесилась на любимую дочурку за то, что она бесплодна, и решила отыграться на малолетке, играющей в куклы на переменах.

– Эй, – отзывается Сейди, – мне вообще-то уже тринадцать. И я не играю в куклы.

Я открываю бутылку с водой и присасываюсь к горлышку. Черт, никогда еще в своей жизни я не пила такой вкусной воды! Три четверти бутылки исчезают в мановение ока.

Эд продолжает:

– В точку. В любом случае, вот какое дело. Такие люди, как твоя мать, мешают нашу репутацию с дерьмом. Мы не насилуем несовершеннолетних. Мы же не католики.

Найла качает головой.

– Какая мерзость. Мы следили за вашей мамой, но не думали, что она зайдет так далеко. Или что она настолько не в себе. Мы думали, что она подождет пока одна из вас выйдет замуж, и тогда уже огорошит “приятными” новостями об Антихристе. Ну или по крайней мере пока ты не поступишь в колледж.

– Значит… это правда? Обо мне, о Сейди. Мы… типа… дети дьявола?

Мэдисон потирает затылок.

– Вроде того. Какой-то листочек на вашем семейном древе прелюбодействовал с Люцифером, когда тот еще ходил по земле. Где-то тысячи лет назад. Мы не знаем, как или какой сосуд он использовал, но вступив в связь с одним из ваших предков, он обеспечил себе второе пришествие. Но, учитывая,что на протяжении минимум последних трех поколений в вашем роду рождаются только дочери, есть ощущение, что время пришло.

– Гребаный патриархат, – закатывает Найла глаза.

– Твоя мать, – вклинивается Зак, – запаниковала, потому что когда вскрылось твое бесплодие, все надежды рода сосредоточились на Сейди.

– Такие люди как твоя мать, – продолжил Эд, – уверены, что второе пришествие можно принудить к появлению, что им можно манипулировать. И она… думает, что обязана сделать это, несмотря на то, как это отразится на вас двоих.

Я крепко сжимаю обивку дивана.

– А во что верите вы?

Эд морщится.

– Что ж, мы считаем, что твоя мать – мешок дерьма, и если бы Люцифер хотел второго пришествия на Землю, он сам бы создал все условия. Которые не включали бы изнасилование детей и убийство подростков.

– Без обид, но разве вы не злые? Типа. – подает голос Сейди. – Ну, дьявол – это зло, Люцифер – это дьявол. И я не понимаю, почему вы хотите нам помочь.

– Распространенное заблуждение, – говорит Найла. – Дьявол – лишь выдумка. Страшилка, придуманная, чтобы люди не задавали вопросов. Люцифер был низложен за то, что усомнился в Боге. Мы верим в скептицизм. И нам не требуется угрозы вечным проклятием, чтобы отличать добро от зла.

– Просветление, – добавляет Мэдисон, – Люцифер ведет нас к просветлению, прогрессу, защите нашего мира, естественному развитию нашей собственной морали… а не ко злу.

– Ладно, – перебиваю я, доедая макароны с сыром. Рыжий убирает миску с моих колен и исчезает в другой комнате. – Мы поняли. Вы крутые, Люцифер еще круче, пофиг. Так как же тогда Сейди разорвала того мужика пополам? Откуда у вас мой номер телефона? Что, блядь, нам теперь делать?!

Повисает тишина. Пару секунд группа обдумывает мои слова. Мэдисон не поднимает глаз. Зак снова скрещивает руки на груди. Найла поджимает губы. Наконец Эд берет слово.

– Ну, у вас точно есть парочка мощных генов. Я бы сказал, что, когда

жизни Сейди угрожала опасность, сила решила проявиться и защитить ее от отца Дамера.

– Что до твоего телефона, – добавляет Мэдисон, – мы знаем его с тех пор, как тебе купили первый, три года назад. Ты что-то вроде Гарри Поттера в нашем мире.

– А насчет того, что нам делать, – в раздумии забормотал Зак, – мы еще не думали об этом, но…

So baby don’t worry, you are my only, no need to worry!

Even if the sky is falling down!

Сейди смеется первый раз за эти бесконечные дни.

– Лори, это что, твой рингтон?

– Заткнись, – бурчу я, вытаскивая телефон.

You’ll be my only, no need to worry!

Baby are you down, down, down, down…

– Это мама,– выдыхаю я, – Сейди, это мама.

Песня эхом разливается по гостиной. В абсолютной тишине.

– Ну, отвечай, – подгоняет Эд.

Мэдисон резко поворачивается к нему:

– Ты с ума сошел?

– Возможно. – Эд пожимает плечами. – Но я хочу послушать, что, черт возьми, она скажет.

Не надо, не надо, не надо! Она хочет убить тебя, не бери трубку…

– Мама? – бормочу я. Сейди шмыгает носом и поскуливает рядом со мной.

– Лорелай, – ее голос такой мягкий и нежный, и я чуть не плачу. Тот же голос ласкал меня, когда я была больна, утешал, когда она гладила меня по волосам, рыдающую после расставания с парнем, шептал мне истории о приключениях и романтике, когда я распрашивала об отце. И какой порочной она оказалась… И как же я хотела снова услышать ее голос.

– Мама, чего ты хочешь? – Я не могу сдержать слез.

Сейди теребит мой рукав:

– Что она говорит? Что она говорит?

– Милая Лори, – воркует мама. – Я просто хочу, чтобы вы вернулись домой. Вернулись ко мне.

– Мама! Ты понимаешь, что говоришь?  Что ты делаешь? Сейди не заслуживает такого! – Я рыдаю не сдерживаясь. Сейди продолжает теребить меня, вытягивает шею, пытаясь расслышать, что говорит мама. На мою спину опускается нежная рука, резко поворачиваюсь… Это Мэдисон плавно поглаживает меня, успокаивая.

– Милая, ты просто не понимаешь. Вы послужите великой цели, большей, чем вы сами. Даже ты еще можешь, хоть и бесплодна! Просто верни Сейди домой, милая. Мы все еще можем быть семьей. Все вместе. Ей не придется растить ребенка одной.

– Ты больная! – выплевываю я в трубку, вспомнив Нэйтана. – Ты больна и тебе нужна помощь!

Пауза. Мама снова заговаривает и в ее голосе лед.

– Ты такая же, как твой отец, Лорелай. И ты знаешь, чем для него это закончилось.

Мой отец? Мой отец погиб в аварии на производстве. Он работал на стройке. Кран рухнул. Он был внутри. Он умер. Вот и все. Все, что я узнала тогда в детстве.

– О чем ты говоришь? – Мой голос хриплый и прерывистый.

– Он доказал свою никчемность! – Ее голос звенит от гнева. – Он смог сделать только двух чертовых дочерей! Он провалился. Я ГОВОРИЛА ЕМУ, что нам нужно попробовать еще раз. А он ответил, что Я СВИХНУЛАСЬ!

– Мама, – медленно говорю я. – Что случилось с папой?

Она только вздыхает.

– МАМА! ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛА?!

Ее ответ быстрый и острый, как лезвие бритвы.

– Наказала.

БАМ!

Позади нас окно разлетается вдребезги. Сейди кричит. Люди вокруг вскакивают на ноги. Выронив телефон я затравленно озираюсь. Сердце подпрыгивает в груди, в ушах звенит и на мгновение кажется, что я оглохла. А последним звуком в моей жизни стал шелковисто-мягкий голос матери, исполненный злобы и холода.

Что-то падает мне на колени… Мэдисон. Она разевает рот, как рыба выброшенная на сушу, хрипит, поливая кровью из шеи мои джинсы с каждым ударом сердца. Оцепеневшая от шока и ужаса я понимаю, что в нее стреляли. В нее стреляли! Прямо рядом со мной. И теперь я тоже кричу.

Удар мускулистого тела выбивает из меня дух, отправляя на землю, Зак с рыком стаскивает с дивана Мэдисон, и зажимает рану на ее шее, стараясь остановить кровь. Но она с хлюпаньем сочится между его пальцев.

– Блядь! – выдыхает Зак.– Как они нашли нас? Как они, блядь, нашли нас?!

Сейди лежит рядом со мной, свернувшись в клубок под кофейным столиком, обхватив голову руками. Еще несколько пуль свистят рядом, и вся компания бросается на пол. Эд вылетает из комнаты, но тут же возвращается. С дробовиком. Прячется за косяком и целится в окно.

– Чертовы ублюдки, – ворчит он поудобнее перехватывая оружие.

Из динамика моего телефона доносится смех, гортанный и низкий. Зак все сильнее давит на горло Мэдисон,но ее вздохи становятся все тише и прерывестее. И тогда он погружает четыре грязных пальца прямо в рану, игнорируя ее протестующее шипение.

– Мэдди, – шепчет он, – Мэдди, не смей.

БАХ!

Новые выстрелы. Я поднимаю голову и вижу, как Найла стреляет в ответ, едва удерживаясь на ногах от отдачи. Сильные руки затаскивают меня под кофейный столик к Сейди, обхватывают нас обеих, защищая от пуль. Зеленые глаза встречаются с моими. Рыжий.

Найла перекрикивает хаос:

– Эд, в твоей деревянной башке есть план Б?

Дробовик грохочет и Эд хрюкает от отдачи. Дымок вьется из дула перед его носом.

– Такой же как план А! Разъебем ад!

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Ё**ные производители шпателей, перестаньте клеить свои бумажки прямо на рабочую поверхность!

Ещё и клей такой что хрен оторвёшь!

Есть у меня еще одна история из детства.

И прежде, чем начать, я должен кое-что рассказать о себе. Я был необычным ребенком. Вам будет сложно в это поверить, но я обладал сверхспособностями. Да, такие существуют. Как минимум один.

Будучи 9-летним пацаном, я открыл в себе способность, внушать людям свои мысли. Я мог подавить волю и заставить человека делать то, что мне захочется.

Я обнаружил этот дар, когда разглядывал муху, которая ползала по батиной голове. Она рыскала в поисках малейшей ранки, через которую могла прогрызть себе путь и пожрать мозг. А батя, лежа в полудреме, совсем не замечал ее. Я уже видел, как муха злорадно смеется, потирая лапы, и вот-вот вопьется своими зубами прямо в лоб. Я был очень встревожен.

Вы можете, конечно, сказать, что надо было просто отогнать ее. Но поймите меня правильно – я не мог рисковать еще и своей жизнью. И отца бы не спас и сам бы пострадал. Глупая смерть. В памяти еще была свежа память о кровавой схватке с гусем, из которой я вышел еле живой. Это была великая битва. А мухи бывают еще злее. Я слышал, что однажды, они роем унесли в свое гнездо одного человека. Больше его никто не видел.

Я сосредоточился и стал мысленно просить батю отогнать это исчадье ада.

«Взмахни рукой, выгони ее! – думал я – Она же тебя сожрет»

- Да ёб твою мать! – пробормотал отец и взмахнул рукой.

Это был первый случай, когда я применил свою силу. Последующую неделю я посвятил упорным тренировкам.

Вскоре, герои фильмов делали в точности то, что я им приказывал. Лучше всего это работало с фильмами, которые я уже видел. Не знаю почему так.

Я решил опробовать свою силу всерьез, когда увидел, как Дима бил Володьку на перемене.

«Перестань его бить» - послал я мысленный приказ, но почему-то он не сработал. Дима продолжил свое дело.

Я задумался. Может это не то, что я хотел на самом деле, поэтому не работает?

«Бей этого придурка!» - изменил я приказ. И тут Дима в точности стал выполнять мою команду.

Истинное свое могущество я осознал, когда приказывал какому-то пьяному мужику на улице протрезветь. Я так сильно сосредоточился, что от моей энергетики его вытошнило. А я ведь мог ему и навредить, впредь мне надо было быть осторожнее.

Я был всесилен, повелевал умами. С легкостью я мог стать президентом, властителем мира, просто не хотел. Несколько раз я получал по морде от старшаков, но только лишь потому, что я позволял им это делать. Я не хотел раньше времени раскрывать свое могущество.

И вот однажды, я совершил роковую ошибку. Я раскрыл свой секрет другу. Рассказал, что это именно я внушил физруку спиться, и старшаки такие дебилы, потому что я им так велю.

Классическая ошибка супергероя.

Ожидаемо, он ляпнул лишнего, а мои враги никогда не дремлют. Под суровыми пытками его заставили раскрыть мою личность. В результате они нашли меня и отпинали на перемене. Против толпы я не мог использовать свою силу.

Теперь, зная мою личность, они могли причинить вред моим близким. Пришлось бросить свою любимую девушку. Не потому, что она смеялась как дятел Вуди и часто ковырялась в носу. А потому что я любил ее и не вынес бы, если бы с ней что-то случилось.

Только потом я узнал, что мне стоило носить маску. А в идеале побриться на лысо и сесть в инвалидное кресло. Но было уже поздно, я успел хлебнуть горя.

С тех пор я перестал использовать свои способности и живу жизнью обычного человека. Я и сейчас могу, но такая мощь развращает, а я не хочу ступать на темную сторону.

С большой силой приходит большая ответственность.

Главы: 1 • 2 • 3

~

Когда я прихожу в себя, в ушах стоит страшный звон. В горле суше, чем в пустыне. Пытаюсь сглотнуть. Язык шершавый, как наждак. Вдруг вспоминаю, как в детстве мы с Зои, моей подругой, однажды совершили набег на мамин винный шкаф и выпили по несколько глотков чего-то из вычурной бутылки. Конечно все закончилось жутким похмельем. Мама тогда так спокойно отреагировала:

– Дети есть дети, – смеялась она. – Но может быть вы все же начнете не с самбуки, а с каких-нибудь пивных коктейлей, пока не научитесь не так быстро расставаться с выпитым?

…Да, я чувствую себя ужасно. Но.

Я не мертва. Круто. Заебись. Сейди.

Сейди! Я приподнимаюсь и верчу головой. Ее здесь нет. Как и священника. Если Сейди куда-то увели, то мне нужно туда. Ведь я должна защитить ее. У меня это весьма херово получается, но, признаю, врезать Нэйтану по яйцам было довольно приятно.

Ладно, не время жалеть себя. Время найти Сейди и убраться отсюда нахуй. Пока мы еще живы.

Кое-как встаю и плетусь к двери. Волна головокружения догоняет, накрывает и я с трудом удерживаюсь на ногах, хватаясь за холодную дверную ручку. Трясу головой в тщетной попытке отогнать туман, наползающий на глаза. Несмотря на то, что я еле стою, разум работает в бешеном ритме.

Если я и правда от семя дьявола, значит ли это, что я – зло? Нет, понятно, что я не святая, но ведь я никогда не делала ничего такого уж плохого. Максимум списывала на контрольных и распустила пару слухов. В фильмах Антихрист вызывает бури, убивает щенков и творит подобное дерьмо. А я боюсь грома и рыдаю каждый раз, когда вижу рекламу приютов.

Это какая-то бессмыслица. Моя мама фанатично предана какой-то кучке психов, вот и все. Но почему тогда мне стало так плохо, стоило только переступить порог этой церкви? 

Забей. Сосредоточься на поиске Сейди. Я распахиваю дверь, и в лицо мне бьет ослепительный цвет. Щурясь, я рассматриваю см горящей люстры на витражные окна, в которые просачиваются солнечные лучи. Скольжу взглядом по скамьям и дальше по проходу, и я так боюсь, что опоздала. Что я потеряла ее, что уже слишком поздно…

– Лорелай… – голос такой тихий, но его ни с чем не спутаешь. Тот же голос, что умолял меня в автобусе, фыркал на мои макароны с сыром из коробки и с рыданием срывался, пока мы рука об руку бежали из дома.

Я поворачиваю голову и вижу его всего в паре метров. Церковный алтарь.

Высокий и горделивый. И весь залитый кровью.

Моя сестра стоит у его подножия, дрожащая, перемазанная кровью с ног до головы. Липкая коричнево-красная жижа перекрасила ее волосы, склеила пряди толстыми сосульками. Кровь течет по ней, по толстовке, до самых кроссовок и белые конверсы на глазах становятся красными. С трудом подавив рвоту, я бросаюсь к ней и крепко обнимаю.

– Сейди! – Я отстраняюсь и осматриваю сестру. Откуда столько крови? Я не могу разглядеть ран, да и не смогла бы, слишком много крови… Она будто сошла с экрана фильма ужасов, но под красными разводами все еще моя невинная, милая Сейди. И она не заслужила этого дерьма. – Ты ранена? Что случилось? Где он?

Сейди молчит. Только мелко дрожит. Легонько встряхиваю ее.

– Сейди, поговори со мной. Где Винсент? По сделал тебе больно? Чья это кровь?

Наконец она реагирует и поднимает дрожащий палец, указывая на алтарь. И я больше не могу сдерживаться – складываюсь пополам и блюю на пол. Я так давно не ела, что могу выдавить только немного желчи. За последние сутки я повидала немало дерьма, но к такому невозможно подготовиться.

Это отец Винсент, да. Вот только он разорван надвое. Его тело разделено прямо по талии: верхняя половина привалилась к алтарю, а нижняя впечатана в противоположную стену. Кровь не течет… скорее бежит ручьями из распотрошенных кишков и вен, и лужа становится все больше и больше. Он похож на вспоротую подушку, из которой вытащили набивку, разбросав тут и там. Бог знает какие органы валяются на полу, маринуясь в крови. Я вижу кость, торчащую у него из бедра. Его глаза широко распахнуты и налиты кровью, а на лице выражение шока и ужаса, какого я еще никогда не видела. И посреди всего этого хаоса блестит нож. Не окровавленный, только забрызганный месивом, оставшимся от отца Винсента.

Я в панике закрываю рот ладонями.

– Что случилось?!

Сейди молчит.

Я поворачиваюсь к ней и встряхиваю сестру еще раз, теперь сильнее.

– Сейди, скажи мне!

Она медленно поднимает на меня глаза, полные слез.

– Он… он хотел убить меня. Он прижал меня к алтарю. Он приставил мне нож к горлу. Прямо к горлу! – Она начинает всхлипывать и я прижимаю ее к себе, с отвращением отмечая как липкая кровь пропитывает мою футболку.

– Все хорошо, – нежно бормочу ей в затылок. – Ты в безопасности.

Я сама себе не верю. Мы больше никогда не будем в безопасности, думаю это известно нам обеим. Все вокруг будто хотят либо убить нас, либо обрюхатить мою сестру, а меня уничтожить.

Сейди все рыдает:

– Мне было так страшно! Я думала, что умру. И вдруг почцувствовала что-то странной в груди… Я закричала и не останавливалась, даже когда он закрыл мне рот рукой, а потом…

Она срывается на визг, и я укачиваю ее, прижимая к себе.

– А потом он взорвался! Я хотела, чтобы он остановился, мысленно умоляла его остановиться, и он взорвался! – Голос Сейди становился все выше и выше. – я взорвала его! Я убила его!

Я качаю головой.

– Сейди, это невозможно. Ты не могла убить его силой мысли… Он просто… умер…

Мой голос затихает на полуслове, потому что у меня нет никакого разумного объяснения произошедшему. Невозможно рационально обосновать тот пиздец, что нас окружает. Но страх и замешательство смешиваются с облегчением. Сейди жива, ее сердечко бьется так часто, в моих объятиях.

– Лори, – шепчет она. – Я хотела, чтобы он умер. Я хотела, чтобы он умер и это было… приятно. Я плохая, Лори!

– Сейди, перестань. Это была самооборона. Даже если ты и правда каким-то образом убила его, то ты просто защищалась. Он хотел убить нас. А ты нас спасла.

Я никак не могла понять… Как могла моя тринадцатилетняя сестра, полтора метра ростом, разорвать взрослого мужчину пополам да так, чтобы с ног до головы пропитаться его кровью? Еще и когда она была прижата к алтарю? Какая-то бессмыслица. Да Бога ради, она даже не может толком бросить мяч! Как? Как блядь она разорвала этого чувака пополам?

– Я УБИЛА ЕГО! – кричит Сейди.

Ее голос такой пронзительный, и голову снова прошивает боль. Нужно убираться отсюда, немедленно. Отец Винсент говорил, что придут другие. Кто они? Еще люди, которые спят и видят, как убьют нас?

– Заткнись! – Я начинаю рыдать, боль в голове все усиливается… Сейди замолкает, но ее рыдания не стихают, только становятся глубже и приглушеннее. – Мы уходим. Все будет хорошо. Я позвоню в 911. Они защитят нас, включат в программу защиты свидетелей или подобное дерьмо.

Сейди недоверчиво смотрит на меня

– Защита свидетелей? Лори, ВСЕ ХОТЯТ УБИТЬ НАС!

– Есть идея получше? – Липкими от крови руками я хватаюсь за телефон и на ходу набираю цифры, таща сестру за собой по проходу. Прочь из чертовой церкви.

– 911, что у вас случилось?

Хочу начать говорить, но не могу. Не знаю, что сказать.

– Слушайте на нас с сестрой… охотятся. Какая-то религиозная секта преследует нас. Пришлите полицейских.

Пара секунд молчания…

– Эм… секта?

Я вздыхаю.

– Да, секта. Они хотят обрюхатить мою сестру, чтобы она родила дьявола. Мы спрятались в церкви, но священник попытался убить нас. И, я не знаю как, но его разорвало пополам, и мы вообще не понимаем, что делать, поэтому, ПРИШЛИТЕ ПОЛИЦИЮ! – Хреновый способ просить о помощи, но я в таком отчаянии, что ничего лучше не могу придумать.

Оператор вздохнула. А потом заговорила усталым голосом:

– 911 – это не место для розыгрышей. Вы действительно попали в чрезвычайную ситуацию?

– ДА!

Я с трудом сдерживаюсь. Интуиция кричит, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Надо убираться из церкви немедленно! С полицией или без, мы должны уходить, черт возьми. Ноги моей больше не будет в церкви. Пусть дети будут атеистами. Блядь. Я же не могу иметь детей. И не хочу.

Сосредоточься, Лорелай!

Отпускаю Сейди, зажимаю телефон между плечом и ухом, и двумя руками толкаю. тяжелые церковные двери. Утреннее солнце встречает нас. Такое жизнеутверждающе яркое. Дождь прошел. Прекрасное утро. Прекрасная пятница.

Пронзительный крик разрывает тишину, я хватаю Сейди и заслоняю ее собой. Женщина с мелкой собачкой на поводке в ужасе тычет в нас пальцем. Представляю себе это зрелище, мы же по уши в крови. Она идет к нам.

– Сейди, уходим.

Я хватаю сестру за руку и мы уходим прочь от церкви и той женщины. Шансы остаться незамеченными стремятся к нулю. Двое подростков, покрытые кровью выходят из церкви поутру, мда. На телефон приходит сообщение и только тогда я понимаю, что оператор 911 повесила трубку.

На экране неизвестный номер. И сообщение: “Карпентер-стрит, 17. Мы приютим вас. Люцифер больше не причинит вам вреда. Здесь безопасно”.

– Черт, – шепчу я. У нас слишком плохой опыт общения с организациями, чтобы просто так довериться. Бросаю взгляд на Сейди, стоически следующей за мной, глядя вперед в пустоту. Мне не защитить ее в одиночку. Нам некуда идти, но так мы рискуем попасться маме или дружкам отца Винсента.

Все так сложно, но я готова рискнуть.

Глубоко вздохнув, я открываю GPS-навигатор.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Главы: 1 • 2

~

Мужчина помогает нам с Сейди войти в церковь, и двери позади нас громко хлопают. Пока мы идем за ним по проходу, я нервно оглядываюсь, не выпуская маленькую, влажную ладошку Сейди из своей.  Никогда раньше мы не были в настоящей церкви – конечно, видели их по телевизору, но наша семья не была религиозной, полагаю, по очевидным причинам.

В реальной жизни церковь выглядит немного иначе, чем я представляла. Свет все еще проникает внутрь через витражи, а потолок высокий, такой высокий… В голове вдруг вспыхивает боль, и я думаю о том, насколько же устала. Истощилась.

Мужчина – священник – (можно ли называть его мужчиной? Я не знаю) ведет нас по проходу мимо алтаря в маленькую комнату в задней части церкви, почти пустую, если не считать большого шкафа, пары стульев и шаткого деревянного стола в углу, едва балансирующего на тощих ножках.

– Садитесь, пожалуйста, – говорит священник, указывая на стулья. Нерешительно я сажусь, и Сейди следует моему примеру. Священник дает нам передохнуть. Неудивительно – наверняка мы выглядим так, словно марафон пробежали. Я до сих пор чувствую, как пот течет по лицу, застывает на волосах и проступает сквозь рубашку на спине. Сестра все еще плачет, уже тише, но тем не менее сердце у меня сжимается.

– Воды хотите? Съесть что-нибудь? – спрашивает священник.

– Что… – начинает Лори, но я перебиваю ее твердым:

– Нет, спасибо. – В животе у меня до сих пор колышется странное чувство подозрения. Как бы мне ни хотелось пить, я не могу заставить себя довериться этому человеку. – Все в порядке, – продолжаю я, виновато глядя на сестру, которая сжимается в кресле.

Священник смотрит на нас ласково.

– Пожалуйста, – говорит он, – воспользуйтесь хотя бы нашей аптечкой. Вашей сестре нужна помощь.

Я испуганно смотрю на Сейди. По шее у нее медленно стекает кровь, и я вздрагиваю, потому что это моя вина. Я это сделала. Со своей собственной сестрой. Я должна защищать ее. Чувство вины бурлит в желудке вместе с каким-то другим, неприятным чувством, от которого кишки скручиваются в узел. Меня тошнит. 

Сейди качает головой, прижимая рукав к ране.

– Все в порядке, – говорит она и зачем-то повторяет: – Лори, все в порядке.

И я понимаю, что меня трясет.

Это просто пиздец. Я едва защитила сестру. Я чуть не перерезала ей горло. А если бы тот мужик потянулся нажать на курок, что бы я сделала – реально перерезала бы ей горло? Что я, реально дитя Сатаны?

Священник прерывает мои мысли.

– Ладно. Меня зовут отец Винсент. Как я уже сказал, мы ждали вас.

– Кто «мы»? – тут же спрашиваю я. – Откуда вы знаете наши имена?

Отец Винсент вздыхает.

– Под «нами» я подразумеваю церковь. Мы давно полагали, что вы придете к кому-то из нас, поэтому ждали. А что касается ваших имен… вы довольно известны в наших кругах. – Он улыбается. – Почти знамениты, можно сказать.

– В каком это смысле? – продолжаю я, сузив глаза.

Отец Винсент продолжает. У меня на лбу опять проступает пот, и я вытираю его тыльной стороной ладони. Кожа горячая на ощупь.

– Вам, наверное, уже известно, что ваша семья очень давно поклоняется Сатане. И ваша мать – одна из самых… выдающихся последователей. Но кое-что еще отличает вашу семью от остальных.

– И что?

– А разве это не очевидно, Лорелай? – Священник и я встречаемся взглядами. – Где-то в вашей родословной воплощение дьявола переплелось кровью с вашей семьей… Ваш род проклят, отсюда и пророчество. Такие люди, как ваша мать, рассчитывают на второе пришествие. На Люцифера во плоти, который поведет их за собой.

Я с трудом удерживаюсь от насмешек.

– Значит… вы хотите сказать, что я связана с дьяволом? Как и Сейди?

Священник щурится.

– Я бы сказал иначе, но… да. Последователи Люцифера ждут, когда в семье родится женщина, которая предоставит Антихристу сосуд. И, к счастью или к сожалению, сосуд должен быть мужского пола. Вот почему ни одна из вас не соответствует требованиям, и ваша мать тоже.

– Окей, то есть теперь единственный способ родить Антихриста – это…

– Сейди, – прерывает отец Винсент. – Единственный способ родить Антихриста – это Сейди. Когда Бог послал болезнь тебе, Лорелай, он избавил тебя от опасности вынашивания этого ребенка. – Он переводит взгляд на сестру. – Сейди, с другой стороны, не так повезло. А теперь ваша мать и все остальные в панике. Они боятся, что Бог ударит по ним снова. Вот почему они отчаянно пытаются оплодотворить твою сестру прежде, чем это произойдет.

Сейди нервно всхлипывает и икает. Я кладу руку ей на колено. Голова болит все сильнее и сильнее. Болит и сердце. Это все – просто безумие.

Отец Винсент тепло улыбается.

– Я рад, что вы двое не похожи на свою мать. Вы нашли нас здесь, и мы сможем защитить вас, если позволите. На святой земле ваша мать не сможет причинить вам вред.

– Это безумие, – бормочу я, и отец Винсент медленно кивает. Глаза у него полны сочувствия.

Ладно, давайте просто на секунду предположим, что он говорит правду. Если Бог не собирается помогать Сейди, тогда должна помочь современная медицина.

– Хорошо, – говорю я. – Тогда мы должны сделать Сейди гистерэктомию.

– Что это? – визжит Сейди.

— Остынь, — говорю я ей. – Это просто операция по удалению матки. Нет матки, нет ребенка, нет Антихриста. Все просто. – Я смотрю на отца Винсента. – Это же поможет, верно?

В глазах отца Винсента снова тот взгляд, который я не могу понять. Голова словно набита ватой, я быстро встряхиваюсь, пытаясь прояснить зрение.

– Верно?

Отец Винсент медленно кивает.

– Да. Если Сейди стерилизовать, она не сможет родить ребенка. Поэтому второе пришествие не состоится.

– Окей, круто, – на секунду меня переполняет облегчение, – так что, мы можем пойти в больницу или что-то такое? Или вызвать врача сюда? У вас ведь должны быть врачи?

– Боюсь, все не так просто, – отвечает священник, и, вскинув голову, я встречаюсь с ним глазами. Острая боль пробегает по позвоночнику, я с трудом заставляю себя игнорировать ее. Сейди, вся мокрая, молча дрожит в кресле.

Отец Винсент встает со стула и подходит ко мне. Уперевшись длинным пальцем мне в подбородок, он поднимает мою голову так, что я смотрю ему в глаза. Он снова улыбается, и улыбка сбивает меня с толку окончательно. Он улыбается грустно, и отчасти мило, и сочувственно, но – злобно. Едва он убирает палец, пальцем, я бессильно роняю голову, и кашель сотрясает горло.

– Боюсь, если мы просто стерилизуем твою сестру, ненависть Сатаны проявится иначе. Боюсь, это уже происходит. Как ты себя чувствуешь, Лорелай?

Дерьмово. Голова словно плавает в формалине. Я пытаюсь сглотнуть, но не могу, потому что в горле просто пустыня.

Я кладу руки на колени и наклоняюсь вперед, капли пота капают на бедра. Сейди рядом со мной скулит, а я даже не могу повернуться, чтобы увидеть ее, потому что у меня чертовски затекла шея.

– Вот именно, – шепчет отец Винсент. – Хоть ты и не сосуд, на святой земле твоя дьявольская кровь кипит. Ты опасна. Вы воплощение зла, и я боюсь, что никакая гистерэктомия не спасет вас от этого, дорогие.

– Сейди, – выдавливаю я, – беги!

Отец Винсент усмехается.

– Не бойся. Мы не злые. Обещаю, мы только возьмем вашу кровь на анализ для... личных целей. После ваша смерть будет быстрой и безболезненной. Быть может, Господь вознаградит тебя за твои добрые дела, открыв Царство Небесное, или, по крайней мере, не проклянет тебя в аду, как всех остальных.

– Нет. – Я задыхаюсь.

Они не посмеют убить Сейди. Ей тринадцать. Она никогда не целовалась с мальчиком (или с девочкой, кто я такая, чтобы судить), не водила машину и не ходила на выпускной бал. Она не прожила своей жизни, и будь я проклята, если какой-нибудь религиозный хер убьет ее из-за красного парня с рогами.

При мысли о сестре тело сотрясает прилив энергии, и, порывисто поднявшись, я изо всех сил замахиваюсь на отца Винсента. Я стараюсь, но ни разу в жизни я никого не била, и замах получается слабым и неуклюжим. Я даже не прикасаюсь к нему – коленки подгибаются, и я падаю на пол со стоном.

– Лори! – визжит Сейди, приземляясь рядом со мной.

Отец Винсент становится на колени рядом с нами и нежной рукой заправляет мне за ухо клочок влажных прядей волос.

– Скоро у нас будут гости, – шепчет он, – и тогда все уладится. А сейчас будьте послушными, ладно?

Засунув руку в халат, он вытаскивает маленький пузырек и медленно отвинчивает крышку. Капнув немного жидкости на пальцы, он тянется к моему лицу. Я вздрагиваю, но безрезультатно, и он вытирает пот с моего лба. Когда его рука касается моего лица, я кричу, корчусь, вскидываю руки в воздух в попытке отодвинуть его, но мышцы не слушаются. Руки дергаются в разные стороны. Голова горит. Мозг как будто шипит, словно череп вот-вот расплавится.

И даже в чем-то, похожем на агонию, я ищу Сейди. Поворачиваюсь к ней и смотрю на нее – растрепанные каштановые волосы, искаженное лицо, отец Винсент гладит ее по лицу, а она молит о пощаде. Кожа у нее раскраснелась, как обожженная, и маленькой ладошкой она пытается оттолкнуть священника от себя. Но ей с ним не совладать. Ей тринадцать, тринадцать, и это моя работа – драться за нас, но я не могу.

Спаси ее. Спаси ее, Лори. Спаси свою сестру. Ты обещала, что с ней ничего не случится. Давай же, Лори, давай!

Но я не могу.

Знаете, я в жизни много ошибалась. Как-то раз, когда мне было четырнадцать, я выскользнула из окна и попыталась спуститься по стене комнаты, и все это было ради свидания с мальчиком, а закончилось падением с большой высоты и сломанной лодыжкой. На первом курсе старшей школы я сжульничала на контрольной по химии, меня поймали и наказали жирным нулем. Я распространяла слухи про Кэти, с которой мы вместе ходили на алгебру. Когда я была маленькой, я таскала сестру за волосы и прятала ее Барби по дому. Я кричала на отца в ночь перед его смертью за то, что он бросил мою маму.

Но никогда я не ошибалась так, как тогда, когда решила прийти в эту церковь. Вот об этом я думаю напоследок, прежде чем глаза закрываются.

И теряю сознание.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Почему в стране нет партии блядей?

Посудите сами: ЛГБТК+ есть, инвалидное лобби есть, всякие нацменьшинства в наличии (это я с 2024 года пишу сейчас, тут демократии полные чаны, ребят!), а бляди, которых по последнему подсчету Левады-Центры 1,6 миллионов — не имеют своего представительства как североамериканские колонисты в британском парламенте.

Идёт по проспектам грустная блядёшка, не знает за кого отдать свой сексуальный голос.
Тут традиционные ценности обещают, там феминизм, и всё так гадко, так фальшиво. То послушную монашку из нее лепят, то фригидную фрю рядят, а хочется взять хуй заманикюренными пальчиками и замереть, как тетеревица в бесконечной неге. Но законодательной базы нет, а кворума не сыскать, как и клитора.

Группой давалок-интеллектуалок при ВШЭ был бы составлен «кодекс бляди»:

• Запретить уничижительные прозвища в адрес сексуально раскованных женщин. Не блядь, а альтернативная сексуальность. Не «дала за доброе слово» — а интуитивно-либидный поступок. Не «ебут впятером на хазе», а «прошла примативную социлизацию». Не жопу в инстаграме показывает как блудливая кошка, но «видная деятельница ню-культуры, подвид — нфт-львица».

• Регламент стонов. От колоратурного сопрано (когда ебут после постановки «Вишнёвый сад») до контральто (когда завели трахать в неотопленный подъезд, около которого крышка гроба стоит).

• Чтобы требовать сосанья, счёт в ресторане должен составлять не меньше 3500 (+ алкоголь). Счет от 1500 до 3500 — можно мацать заповедные места. От 500 до 1500 — можно любоваться. Меньше 500 — ничего нельзя, даже гайзлайтить. Чисто огонёк в инсте можно поставить и нахуй пойти.

• Девчонки, садимся только на босое лицо! Никаких бород, усиков, щетин. Кискам в стране у нас почёт!

• Запрещаем слово «кавалер». От него пахнет нафталином, плохой помадой и югославскими духами. Пересыханье моментальное.

• Была бы разработана система оповещений: красный флажок на юбке — «сорри, я не хочу ебаться, я просто вольготно оделась». Синий: «можно подкатить и увести за чокер как козочку в машину, но только если от тебя бурундуком не пахнет». Желтый: «ой не знаю ничего, сами решайте», маджента: «придуши меня побыстрее, братан, и отшлепай как выбивали раньше ковры на снегу, чтобы вся дурь моя осела по полу».

• Пересмотрены нормы безопасности. Бабу на хату к случайному пихарю тиндерному везли бы под конвоем росгвардии, чтобы не приключился абьюз какой. Специально обученный лейтенантик прикладывал бы стакан к двери и слушал: не нарушаются ли там права женщины промеж секса. Если пихарь отказывается лизать — врывается маски-шоу и пихарь соглашается лизать.

• Мужчинам проставлялись бы рейтинги, как в такси. По команде «рассчитайсь!» — каждый обязан был бы предъявить свой рейтинг на картоночке. Эгоисты, скорострелы и пипеточники были бы выдворены с сексуального рынка прочь. Если мужик по национальности москвич, его бы в топе показывало.

• Не знаю как, но обязали бы ебать и страшных женщин. Провели бы через благотворительность или объявили бы сексуальную мобилизацию. Может и институт барщины восстановили — раз в год пойди да выеби кривую и косую, что через госуслуги назначат, а не то штраф.

Короче, Союз Блядей России. Номер 69 в бюллетени.

А если бы партию не допустили, она бы ушла в подполье и проявилась бригадой мучеников переднего фронта в брянских лесах. То святошу придушат, то кого-нибудь из мужского движения на морозе водой обольют, чтобы вышла ледяная статуя.

Юрий Вафин
~

Как только мы приземлились в аэропорту Абу-Даби, первое что я сделал, подключившись к их халявновному Wi-Fi, это отрубил NSFW-контент на Пикабу, и зарекся смотреть порнушку.

Тогда я ещё не подозревал, сколь глубоки мои стереотипы о этой стране, и на сколько они неверные! Начать хотя бы с того, что визитки с номерами "SPA-салонов" валяются по Абу-Даби и Дубаи прямо у вас под ногами (выглядит это так, как будто их массово раскидывают с ближайших небоскребов) - к чести арабов это единственный мусор, который нам удалось встретить на улицах городов. Нефть и газ действительно творят чудеса!

Второй неожиданностью, после стран Евросоюза, стала постоянно долбящая в голову мысль: "пиздец-пиздец-пиздец, почему тут все так дешево, шо пиздец, так не должно быть!"

В Абу-Даби цены на кафе ниже чем в Европе раза в три! Такси дешевле вдвое, работают по счетчику, и принимают в оплату банковские карты без лишних разговоров. Нет, Дубаи конечно подороже будет, но все равно с Европой не сравнить.

Пошли закупиться шмотками - так как пока шлялись по ЕС, действительно теплая погода была только в южных частях Италии и Испании. Тут же просто жарко, вот прям очень и гардероб пришлось менять. Скидки в магазинах - реальны. То есть вещь, которая стоила 100 дирхам, вполне может уйти со скидосом за 10-20. Причем была ситуация, когда продавец, снял ценник 20 дирахам (исходная цена 120 дирхам), и извинился за некоректный ценник - мол сорян чувак, это вчера 20 было, сегодня 10 не успели сменить.

Абу-Даби, кстати, понравился намного больше, чем Дубаи. Более комфортно, более спокойно, проспекты шире (место тут вообще не экономят), а водители останавливаются перед пешеходами за километр, пропуская на переходах (в Дубаи все ж таки менее вежливые, могут и попробовать опередить, проехав раньше пешика). Но Дубаи - красивее. И явно более туристический.

Абу-Даби

А так выглядит "пустыня", между Абу-Даби и Дубаи:

Арабы её всю застроили и озеленили. Как удалось вырастить деревья на песках - не знаю.

Дубаи

Да-да, если у них чего-то нет, они это строят. Водопады например. Ну и фонтаны там, здания. Церетели должен плакать, глядя на этот гигантизм. В общем везде "пахнет" нефтью и газом.

Всем добра, а мы, между тем, двигаемся дальше.

Главы: 1

~

Я сжимаю руку Сейди мертвой хваткой. Спотыкаясь, мы пересекаем подъездную дорожку дома и выходим на улицы. Сейди больше не плачет и не кричит, только мелко, часто, судорожно дышит. Мне приходится буквально тащить ее за собой.

– Давай, – я фыркаю, – нужно отсюда выбираться.

– Куда мы идем?! – пронзительно спрашивает Сейди, задыхаясь в попытках вытолкнуть из себя слова.

Куда мы идем? Хороший вопрос.

Я думаю о полиции. Полицейские ведь для этого и существуют, правда? Свободной рукой достаю мобильный и кое-как, большим пальцем, набираю 911. И останавливаю сама себя.

А что, черт возьми, я им скажу?

«Добрый день, тут такое дело: моя мать и ее друг-насильник поклоняются дьяволу, поэтому хотят оплодотворить мою тринадцатилетнюю сестру».

«Здравствуйте, офицер, видите ли: оказалось, я бесплодна и не могу родить маме внуков, а она так на них рассчитывала, что теперь планирует мою смерть в своем фан-клубе Сатаны?»

«Да-да, все верно, мою младшую сестру хотел трахнуть лысеющий сатанист, и я пнула его по яйцам».

Кто мне вообще поверит? А хуже того, что если меня и Сейди разлучат? Что если выяснится, что полицейские с этим фан-клубом Сатаны заодно? Я брежу? Или просто проявляю разумную предосторожность? Или и то, и другое?..

Одно я знаю точно: нам нужно уйти как можно дальше отсюда. Мать активно участвовала в жизни района: не только состояла в Ассоциации родителей и учителей (а это та же секта), но и всегда помогала соседям. Я осматриваю чехол телефона: дебетовая карта по-прежнему на месте, еще есть пара смятых долларовых купюр. Не так плохо.

– Лори, стой! – задыхаясь, вскрикивает Сейди, и мы останавливаемся. Мы уже вышли к главной дороге, и, наверное, здесь безопаснее, но никакая внешняя безопасность не отменяет того, что мы остались одни – и мы уже в отчаянии. А на счету у нас примерно три доллара.

Я оглядываюсь на сестру, на ее личико, покрытое слезами. На взлохмаченные волосы, растрепавшийся конский хвост – почти все пряди выбились из-под резинки. Красными щеками и налитыми кровью глазами она напоминает мне мать в то время, когда та, запершись в комнате, рыдала из-за моего бесплодия…

– Слушай, – начинаю я, – все будет хорошо. Вот что мы сдела…

– Я не хочу ребенка, – перебивает она порывисто, – я не хочу ребенка!!! 

– И у тебя, блядь, его не будет, – шиплю я, – просто послушай меня. Мы сделаем вот что: идем через квартал, к магазину 7/11 и снимаем там столько денег, сколько получится. Карту оставим там. А потом сядем на любой автобус, лишь бы он ехал подальше. Потом найдем церковь.

– Церковь?.. – переспрашивает Сейди. Ее дыхание начинает выравниваться.

– Ага. – Я беру ее влажную ладонь в свою, и мы продолжаем идти. – Если кто-то и знает, как быть с… ну, с младенцами-демонами, так это священник, верно?

Ослепляющие огни магазина, контрастирующие с темнотой ночи, заставляют меня вздрогнуть. Едва зайдя внутрь, мы быстрым шагом подходим к банкомату, и я вставляю внутрь карту. Мою первую, слегка потертую карту, с идиотской картинкой пляжа на передней стороне. Я получила ее в пятнадцать, после того, как целое лето отработала в летнем лагере и прилично заработала, и тогда, в банке, мама была со мной. Она, кажется, по-настоящему мной гордилась. «Ты скоро станешь такой прекрасной молодой женщиной, Лореляй».

Когда я ввожу пинкод, Сейди вдруг яростно трясет головой.

– Лори, ты же не веришь взаправду во все это дерьмо?.. В смысле, мы же не одержимы дьяволом, мама просто сошла с ума.

– Понятия не имею, Сейди, но это единственное, о чем я сейчас могу думать.

Я отказываюсь верить, что мама действительно сошла с ума, – и одновременно отказываюсь верить, что она действительно поклоняется дьяволу. Пока банкомат выплевывает деньги, смотрю на людей в магазине, чтобы отвлечься. Вот молодой кассир со скучающим видом пялится в телефон. Вот два подростка ждут у автомата свою газировку. А вот пожилой джентльмен со съехавшими на кончик носа очками пробивает на кассе конфеты.

Наши взгляды встречаются, и я, мгновенно отвернувшись, смотрю в пол так, что в нем вот-вот должна появиться обугленная дыра. Может, взгляд ничего и не значит – люди постоянно друг на друга оглядываются случайно, – а может, и значит. Да, пожалуй, в случае чего я справлюсь с Карлом из мультика «Вверх», но проверять это как-то не хочется.

– Пора идти, Сейди. – Рявкнув, я хватаю ее за руку и вывожу из магазина, избегая смотреть на старика. Моя карта остается в мусорном ведре за упаковкой «Орбита».

Все хорошо, Лори, дыши глубоко, ты справишься.

Автобусная остановка отсюда всего в паре кварталов. Мы вполне успеем на следующий, если слегка прибавим шагу. Автобус. Церковь. Планирование семьи – мне нужно, чтобы Сейди принимала таблетки. Господи, заставлять сестру садиться на таблетки точно не входило в мои планы, но я же должна сделать хоть что-нибудь. Что-нибудь получше аборта вешалкой.

Пока я борюсь с тошнотой от этих мыслей, мы дожидаемся автобуса, заходим внутрь, пихаем водителю деньги за проезд и садимся в середине. В вечер четверга автобус почти переполнен – даже не знаю, хорошо это или плохо.

Автобус с рокотом двигателя оживает, и я слегка наклоняюсь вперед, погруженная в свои мысли. Сестра бросает на меня обеспокоенный взгляд. Она выглядит напуганной, и я ее не виню. Я сама чертовски напугана, а это ведь не на меня напали полчаса назад. Кладу левую руку ей на колено, рисую большим пальцем круги по ее джинсам. Я так делала еще в детстве, когда не могла заставить ее перестать плакать. Она немного успокаивается, и я улыбаюсь про себя – хотя прошло уже много времени, способ-то все еще работает.

– Все будет хорошо, – бормочу я. – Не высовываемся, и все будет окей. Выйдем на последней остановке, хорошо? «Они» нас тогда ни за что не найдут. – Запнувшись, я пытаюсь подобрать более ободряющие слова. – Эй, по крайней мере, тебе завтра не придется идти в школу, так? Пропустишь ту презентацию по английскому, из-за которой так ныла.

Сейди слабо улыбается, и мы больше ничего не говорим. В автобусе болтают люди, двигатель затихает на каждой остановке и снова ревет на старте, в чьих-то наушниках играет музыка. Впервые за последнее время я чувствую что-то, похожее на покой. Даже могу представить, что мы просто две обычные девушки, едем в церковь послушать проповедь вечером четверга.

В этот момент я замечаю отражение водителя в лобовом стекле. Мы сталкиваемся взглядами, прежде чем он отворачивается к дороге – но затем опять смотрит на меня. И снова на дорогу. И снова на меня. Его глаза странно блестят, но непонятно, почему. Чем-то он напоминает того старика из магазина, и мне это не нравится. Он задерживает взгляд на мне, затем поворачивается к Сейди, и я принимаю решение мгновенно.

– Мы выходим на следующей остановке.

Сейди тут же оборачивается на меня вопросительно.

– Почему?

– Потому что я, блядь, так сказала, и ты послушаешься, – говорю я резче, чем хотелось бы, и сестра, отшатнувшись, съеживается на сидении.

Ладно, Лори, новый план. Выйти из автобуса, отойти подальше от автобуса, найти ближайшую церковь.

Но автобус уже почему-то замедляет свой ход и останавливается на обочине пустынной улицы. Водитель заглушает двигатель, достает ключи. Пассажиры возмущенно ворчат, но я уже знаю, что автобус не сломался. И водитель только подтверждает мои мысли, когда встает в проходе и поднимает в воздух пистолет.

– Положить телефоны!!! – вопит он. – Увижу телефон в руках – получите пулю в башку.

Пассажиры кричат, и я вдруг понимаю, что Сейди кричит тоже. Водитель целеустремленно идет по проходу, и я порывисто поднимаюсь, поднимая Сэди вместе с собой.

Ствол пистолета смотрит прямо мне в лоб. Я никогда раньше не видела оружие, по крайней мере, в реальной жизни, и бурлящий страх, который я пытаюсь подавить, вырывается на поверхность. Но я не плачу, даже когда водитель подходит ближе. Только загораживаю Сейди.

Водитель выглядит совсем обычно. Он молод, ему на вид около тридцати пяти, стрижен под ежик, а глаза у него зеленые – я бы даже сказала, красивые, если бы он не собирался выстрелить мне в лицо. Люди вокруг уже не кричат, только тихо бормочут и сдавленно стонут. Краем глаза в двух рядах впереди я вижу девочку-подростка, примерно моего возраста. Она пытается достать мобильный из кармана рюкзака у себя на коленях.

Водитель тоже это замечает, и оглушительный звук выстрела чуть не разрывает мне барабанные перепонки. Кровь брызжет на подлокотник с тошнотворным звуком, густые красные потоки хлещут из дыры в голове девушки. Покрытая частицами мозгового вещества, она, как кукла, опадает на свое сидение и прислоняется к окну – разбившемуся, повсюду разбрасывая осколки.

Вокруг кричат, кого-то тошнит, но водитель по-прежнему смотрит только на меня. Я борюсь с тошнотой и воплем в глотке. Я должна выстоять, как скала, потому что, если я рухну, у Сейди не останется и шанса.

– Послушай, дорогая, – говорит водитель, – отдай девушку, и никто больше не пострадает.

– Отъебись, – шиплю я, хватая рыдающую сестру за руку.

– Я не побоюсь тебя пристрелить, – продолжает он. – Твое чрево для нас теперь ничего не значит. Нам нужна только она. – Он указывает глазами на Сейди. – Леди, пришло вам время послужить цели более великой.

Паника затапливает меня. Я не могу отпустить сестру, но меня загнали в угол, и…

Какая же ты дура, Лори. Нельзя было садиться на автобус.

– Решай уже. – Голос водителя стряхивает с меня мысли. Я вдруг слышу, как скрежещут его зубы. – Хватит тянуть время.

И я оживаю. Обвиваю рукой шею Сейди – та визжит – и быстро наклоняюсь за осколком, бывшим когда-то стеклом автобуса. Прижимаю острый край к шее сестры, а она дергается и беспомощно скулит.

– Я, блядь, убью ее, – шиплю я, – перережу ей глотку, прямо сейчас. Нет Сейди – нет ребенка.

Мужчина явно сомневается, но пистолет не опускает.

– Стой! – кричу я. – Положи пистолет, живо, иначе, клянусь, я перережу ей яремную вену.

– Лори, – визжит Сейди, заставляя меня на секунду задохнуться от чувства вины. Я сильнее сжимаю ее шею – под кожей бьется пульс. Быстро, хаотично. Ее сердце колотится.

Водитель размышляет, глядя то на меня, то на сестру. Кажется, в его голове буквально крутятся шестеренки.

– Живо, – повторяю я, вжимая осколок в кожу. Из ранки вытекает капля крови, яркая, вишневая. Упав на пол, она оставляет между нами и водителем крохотное пятно. Пистолет выпадает из рук мужчины, и он в ужасе вздрагивает, как олень в свете фар. Как ни странно, я чувствую себя почти всесильной. Впервые за долгие годы я контролирую ситуацию, пусть и ценой Сейди.

– Хорошо, – продолжаю я. – Мы, блядь, сейчас уйдем, и ты за нами не пойдешь, иначе – я тебе это гарантирую – я ее убью. Услышал?

Ответа я не дожидаюсь. Просто волочу Сейди по проходу на буксире.

Мы выходим из автобуса, и, едва мы останавливаемся, я почти разражаюсь слезами. Но нужно тащить Сейди дальше, и я тащу, прижимая ее к себе, как живой щит. В каком-то смысле, она и есть живой щит, и от этого мне особенно страшно. Она все еще рыдает.

– Извини, – запоздало бормочу я, – мне пришлось. Я… не имела в виду ничего такого. Никто к тебе не притронется.

Прибавив шагу, мы мчимся по жилому району и переходим на другую сторону главной дороги. Идем мимо величественных кирпичных домов, почтовых ящиков с отпечатками рук, собаки провожают нас лаем. На этот раз удача на моей стороне, и я ее не упущу. Мы выходим к храму Святой Давида. Не то чтобы это было важно – пусть там поклоняются хоть Летающему Макаронному Монстру, мне все равно.

Когда мы подходим к двери, я бросаюсь на нее всем телом. Тяжесть всего, что я натворила, берет верх, и я начинаю рыдать. Желчь подступает к горлу, я давлюсь, сопротивляясь желанию заблевать порог Божьего дома.  Бью кулаками по двери, кричу.

– Откройте дверь!!! – Громче и громче. – Откройте дверь сейчас же, ублюдки!

Когда я уже рыдаю в голос, в уши вонзается музыка. Тяжелая церковная дверь открывается, тепло за ней почти мгновенно поглощает меня на контрасте с холодом и страхом снаружи.,

По ту сторону стоит улыбающийся мужчина в рясе. Его глаза странно блестят, но я об этом не задумываюсь.

– Лорелай, Сейди. – Он тепло улыбается. – Мы вас заждались. Пожалуйста, входите.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

В те времена на планете буйствовал коронавирус, который помимо всего прочего, очень плохо сказывался на умственных способностях заболевших. Ничем иным объяснить эту историю я не могу.

В одно не совсем прекрасное утро, после нескольких дней температуры, я проснулась в свободном от запахов мире. Стало понятно, что вот мы и встретились - я и коронавирус. Из всех многочисленных способов лечения различных хворей я выбрала самый любимый: с перепугу сожрать весь мёд и запивать собственноручно настоянной струёй бобра в режиме нон-стоп. Как полегчает - ползти в лес, чтобы там сдохнуть под живописным кустом набраться жизненных сил. Через час нахождения в лесу я скачу как жизнерадостный сайгак и готова жить дальше.

Коронавирус потихоньку отпускал, мёд был сожран, струя выпита, и уже переболевшие товарищи поинтересовались, как насчёт финальной части программы - отвезти в лес и там прикопать посмотреть как поживают тетерева. Погода стояла прекрасная - было относительно тепло, с неба падал пушистый снег, мы катили по полям и радовались просторам вокруг. Тетерева по пути не попадались, зато в этих местах колосились лоси, кабаны и медведи. Гениальная мысль посмотреть по свежему снегу следы лосей и кабанов была несколько неожиданной. "Просто глянуть, кто куда ходит." - сказали мне - "Вот навигатор, сейчас разойдёмся, встретимся вот тут." Точка на карте была маленькой, палец большим, эту навигационную программу я видела в первый раз своей жизни и ещё была не в курсе её подлой особенности вести тебя не туда куда надо. Ориентироваться по ней предполагалось интуитивно.

- Это самый плохой план, который я слышала. Местность я почти не знаю, навигатор вижу в первый раз, плюс непобедимый топографический кретинизм. Ребята, это к большим проблемам. - сказала я.
- Не ссы. - весомо ответили мне - Точку запомнила?
Точку на карте я запомнила хорошо, погода шептала, про умственные способности я уже упомянула. Отсыпав себе патронов и закинув на плечо любимый ИЖ-58, с почти разряженным телефоном в кармане, я ушла в лес, уткнувшись в незнакомый навигатор.

Остальные пошли своими путями. Навигатор уверял, что направление взято правильно, пока непредусмотренное маршрутом болото не захлюпало под свежевыпавшим снегом. Самонадеянность - одна из самых опасных штук в лесу, болото было решено обойти, потому что намеченная точка маячила на карте уже неподалёку. Обойдя вокруг болотца и взобравшись на склон, я рассматривала поле перед собой. По плану поля тоже не предусматривалось, а мои следы уже заносило усиливающимся снегом. Я уже писала про интеллект, да? Примерно прикинув по навигатору, что нужно забрать вправо, я пёрла вперёд.

Через пару часов петляний туда-сюда, навигатор призадумался и сказал что-то типа "ой, а где это мы?" и погасил экран, разрядившись. Связи не было, великолепный пушистый снег отлично скрывал следы, до меня начала доходить печальная правда - я абсолютно не знала где нахожусь. Ложки и склоны были изумительно похожи друг на друга, пелена снега лишала каких-либо ориентиров. Главное, что я помнила - не паниковать. Я сняла ружьё и выстрелила вверх, ответом была звенящая тишина.Так, включай наконец-то мозг, женщина. Ты одна. Еды и воды нет, патронов ограниченное количество, лоси и кабаны скорее всего к тебе не полезут, спят ли уже медведи я не знала. Бредя по остаткам своих следов назад и периодически стреляя в воздух, я размышляла над тем, что делать дальше.

Как остаток коронавируса, начала накатывать слабость и усталость, телефон тоже сел. "В нескольких километрах посёлок, там большие теплицы, освещающие небо в темноте. Если до темноты не выйду, буду ориентироваться на этот свет. Жить захочешь - дойдёшь, дура." - размышляла я, изредка достреливая оставшиеся патроны. Пару раз откуда-то доносились выстрелы. Определить по ним направление движения было невозможно - снег и овражистая местность размывали звук.

Бродила я уже часа четыре, патроны закончились. Уже слегка охрипнув, я подавала звуковые сигналы голосом. И тут до меня издалека донёсся самый прекрасный звук на свете - кто-то додумался нажать на гудок в машине. Его было хоть как-то слышно и стало понятно направление, куда идти. Я брела на максимальной скорости, которую позволяли подгибающиеся от слабости ноги в сторону сигнала и сипела: "Дуди, блять, только дуди." В этот момент дудеть перестали и снова отправились на пешие поиски наглухо потерянной в лесу бабы, изредка стреляя. Как раз выстрелов слышно не было, о них рассказали уже потом. Я пёрла как слабоползущий обессиленный танк в направлении, откуда был звук гудка и что-то хрипела в пространство. Мне было пофиг на медведей и лосей, вместе взятых. Я хотела жить.

Когда на склоне вдали показалась человеческая фигура, сил идти, а тем более ругаться, уже не было. Я подошла поближе и стояла, слега покачиваясь и что-то сипя сорванным голосом. Машина была неподалёку, вверх по склону и ещё чуть-чуть, но эти последние шаги были одними из самых сложных в моей жизни. Хорошо, что в там была припрятана бутылка кока-колы и хлеб, я впитала их за считанные минуты и ожила.

В общем, товарищи спасатели, ищущие в лесу заблудившихся идиотов, подтвердят - это именно та самая инструкция, включающая в себя все пункты из раздела "как нельзя делать в лесу". До сих пор считаю этот день днём своего крайнего позора, как охотника и человека, круглогодично шляющегося по лесам.

P.S. Терапевтический эффект был налицо - организм решил, что проще выздороветь, чем терпеть такие издевательства.

Привет Пирожки! Со старым новым годом тебя!

По статистике, пользователь проводит в социальных сетях энное количество времени, от одной минуты до более одной минуты. Все это и много другое вы можете узнать в моем елеграмм анале говнобуквыизбашки.

Именно так многие пиарят каналы в телеге. Я понимаю, когда канал априори будет пользоваться спросом, какой-нибудь политический, или оборзеватель военных действий, его создают, впуливают денег в рекламу.

Пипец у меня уродские подушки пальцев. И вообще руки. Зыпай.

Но на каком этапе рождается вот такая реклама как в примере? Школьники пишут? Или просто ну, чтоб показать, что ты мне рубль дал, я постик запилил и на этом мои полномочия фсе. Реклама как у Пелевина.

А еще эти люди, которые - Я лежу и пержу на диване, если вам интересно вот вам мой канал.

Конечно интересно, я же на пикабу, где формат подразумевает много медиа и текста в одном посте. Я захожу, сюда чтоб поискать ссылки на телегу, где совершенно другой формат. Ога :)

Вот кого удивить пердежом на диване?

Я понимаю, если ты съедаешь стакан соли, потом вприсядку попердываешь, и продаешь свои трусы, с черкашами, как закуску под пиво, под брэндом "спереди солененькое, сзади подкопчененькое". Возможно заинтересуешь людей.

Да блин, сам накидал рекламы с газеты. Прости я не хотел. Они бесплатные, их суют мне в ящик. Я их использую чтобы не засирать стол, а потом отвожу родителям на растопку печи. Они работают в крематории.

Или блять, иногда попадется нормальный пост, развернутый, где они вместе вприсядку попердывают, дегустируют, под бодренькую музычку и дают ссылку на канал. Переходишь туда, а там одна реклама каких-нибудь гомогеев, типа коучей или каналов чувака, который неинтересно пердит на диване.

А еще иногда предчувствуешь, что если зайти в постик, то там будет реклама очередного канала телеги, но любопытно, ибо там овер 50 комментариев, думаешь - что-то интересное. Заходишь, а там - @модератор, реклама канала, убейся об угол, сделайте тег телега обязательным и вот это вот все :)

Мне нравится формат пикабухи именно тем, что можно писать длиннопосты, поделиться своими работами, пообщаться с тобой, пошутить в комментариях.

Почитать чужие длиннопосты, даже о манулах есть, которых еще не перегладили.
Я кстати с тревогой отношусь к заканчивающемуся количеств. Знаю, что многих они бесят, но они такие необычные котэ.

Нет, мне понятно, что в телеге можно заработать денег на рекламе, нет особой модерации, почти анархия, но чтоб заработать, надо ведь предлагать что-то взамен, а не пердеж из мыслей. Как у меня :)

Я думаю мы сами им потворствуем своим бездействием, этим говноканалам которые тут пиарятся.

И у меня одна хорошая новость - пикабу настолько популярен, что именно отсюда тягают аудиторию.

Пикабу, не болей. А тебе здоровья.

Тут не будет никаких выводов, тоже оставляю ссылку на телегу, только на свой чат, он исключительно для общения, там никакой рекламы, просто продаю гараж одиноким людям. https://t.me/leaguereptiloid

ПРЕДЫДУЩИЙ ПОСТ В СЕРИИ

, верните плиз автоссылки в постах на предыдущие и следующие посты серии. Хорошее же было нововведение. Все лучше чем говнопаблиш елеграмщиков.

Так получилось, что после долгих мытарств я все-таки вернулась в сервис. Три буквы в названии, технику продают. И - знаете что - я вернулась домой!
У меня в подчинении потрясающие, милые, хорошие мальчики, не держащие камня за пазухой. У меня понимающее начальство. У меня хорошие возможности и интересные перспективы. И - наконец - я вернулась к самому-самому любимому делу на свете: решению проблем.
Каждый день - новый вызов. Каждый день - по интересному клиенту. Каждый день - фейспалм, конечно же)
В нашей - замечательной - стране наши - замечательные - люди крайне юридически неграмотны. Способствует этому и сам Закон, запутанный и непонятный (любой так-то, давайте честно). Многие не понимают или неправильно понимают Закон из-за канцелярита, которым он написан. Да-да, те самые "следовательно потому что которые которые", сложноподчиненные предложения с кучей самоссылок, запутанность и сложная воспринимаемость формулировок.
Я хочу начать серию постов с интересными случаями. Они будут разные: смешные, грустные, нелепые, глупые и откровенно идиотские. Но всегда - поучительные.
Предупреждаю: картинки будут редко и только в тему: тут всегда будет многабукаф, поэтому те, кто ниасилил - идите на три буквы.
Я буду материться, ибо пиздец - это принцип нашей работы, а нахуй - наиболее часто упоминаемый адрес. Моралитэ тоже, извините, придется прогуляться.

Ну и начнем, пожалуй, с поржать.
Как заработать 500 рублей и попасть на 95к.
Системный блок, как многие знают, а некоторые подозревают, состоит из кучки комплектующих, которые собираются внутри коробки под названием "корпус". Материнская плата (мать, мама, материнка, мб, главная дура), процессор (камень, мозги, проц, цпу), оперативная память (оператива, память, ддр), видеокарта (видяха, как правило, но бывают и другие названия, чаще матерно-производные), блок питания (бп), жесткий или твердотельный накопитель (хдд и ссд соответственно), разнообразное охлаждение (кулер, радиатор, сжо - жидкостное охлаждение), опционально - устройства записи aka floppy дисководы (да, еще встречаются!!! И некоторым даже нужны!!!!!!!!! 11111) и CD-ROMы aka сидюки. Ну там звуковые карты, сетевые карты - но в современных мамах только если звучка аудиофилу нужна. Да, краткий ликбез по устройству компа - так надо, как показала практика.
Люди знающие подбирают и собирают сами. Люди незнающие платят профессионалам. В крупной сети, продающей комплектующие, естественно есть услуга сборки ПК - 2500 в нашем регионе. Рассказывать, что чаще всего происходит?
Продавец подбирает клиенту комплектуху и *голосом Галустяна из ГазМяса* пятьсот рублей... Официально 2500. Почему они это делают - вопрос другой, из сферы менеджмента, втч и эффективного. Но - факт - продавцы так делают.
Вы уже поняли, что произошло.
А надо вам сказать, что произошло это все аккурат 21го сентября - ровно в день утреннего стресса всего мужского населения страны. И получилось так, что наш герой-продавец как раз из тех, кому пришлось собрать манатки и в срочном порядке отбыть в расположение до дальнейших указаний.
Дальше мы переносимся на неделю вперед, когда к нам пришел клиент со своим, к сожалению, гробиком.
Видимо, на стрессе от предстоящей прогулки, товарищ АДСКИ ЛЮТО БЕШЕНО погнул ножки проца. Как? Хз. Нелюбопытно, если честно.
Месяц мы пытались понять, что за нафиг. Самое смешное, что после замены проца выяснилось, что еще и видяха не арбайтен - обнаружили несовместимые с работоспособностью прям коцки на дорожках. Мастер(блядь)-ломастер. Очень, очень хотелось ему в глаза посмотреть.
Магазин, кстати, не знал, что все вот так любопытно: историю о сборке мы узнали от клиента. И это к лучшему, потому что - держитесь, либералы - продавана вернули домой через 3 недели. Так, слегка штанцы поднамочил в питерском распредпункте. И он ничтоже сумняшеся устроился обратно в магазин. Буквально за 5 дней до того, как мы поняли, что и как произошло, и начали разгонять историю.
Упс.
Goonight, sweet prince, 95к товарищ заплатил чтобы его уволили не по статье.
Клиенту деньги вернули, но нервы потрепали.
Выводов много, делитесь - ибо воистину есть непонимающие!

Уважайте друг друга🫀