Некоторое время назад я публиковал на Пикабу свою повесть - нуарный детектив "Месть на возмездной основе", и, хотя некоторая часть подписчиков отписалась, в целом отзывы были очень высокие.

Сегодня хочу начать публикацию еще одной своей повести - "Пленник", уже в другом жанре - жанре фантастики. А уж утопическая она или антиутопическая - решать читателю...

Мужчина открыл глаза и, ослепленный ярким светом, сразу сомкнул веки. Даже от такого, казалось бы, ничтожно крохотного усилия, голова поплыла. Затылок отозвался тупой болью. Терпимой, но неприятной. Еще постанывало левое плечо. И нога ниже колена. Но если болит – это хорошо, значит, все на месте. Приснилось, что ли? Он… черт побери, кто же он? Пациенту пришлось напрячь память, выуживая информацию из ее уголков.

- Я – гвардеец Лунной Империи. Лейтенант Смирнов. Александр, - тихо произнес военный.

И мужчину ничуть не удивило, что сперва он вспомнил гвардию, затем – свое звание, и лишь после – имя. Он – верный поданный Империи. Пес войны, голодный до соленой крови врагов. Гвардеец! Элита! Разящий Кулак Императора. Смерть республиканским отбросам - вот его имя!

Только теперь лейтенант осмотрелся. Александр никак не мог понять, где он находится. Стены бледно-зеленого цвета. Белый потолок. Стойка с капельницей, от которой до вены протянулась прозрачная трубка. Слева – попискивающий прибор с гирляндой огоньков. Справа – тумбочка. И запах… этот тусклый, едва уловимый запах, который ни с чем нельзя спутать… сомнений нет – Смирнов в больничной палате. Только, как он ни силился, гвардеец не мог припомнить такой чистой, опрятной палаты во всей медсанчасти корпуса.

Что же случилось? Военный прикрыл глаза и наморщил лоб, вспоминая. Боль в висках усилилась, но память начала возвращаться. Картинка встала перед глазами, как живая.

Кажется, это было вчера. Лейтенант, нервно смоля сигарету, переминаясь с ноги на ногу, стоял возле ресторана. В парадном белом мундире с золотыми галунами, сверкающими на погонах скрещенными саблями. И букетом алых роз. Сколько Смирнов за них отдал – подумать страшно! Целое состояние! Этих денег хватило бы на недельный белковый рацион для семьи из трех человек! На Луне с растениями плохо. Едва ли не единственная культура, которая растет без проблем – это кукуруза. Потому что с кислородом плохо. С гравитацией -хорошо. С верностью Императору - тоже хорошо. А вот с кислородом – плохо.

Немногие на спутнике Земли могли позволить себе такую роскошь, как настоящие, живые цветы. Александр мог. Гвардия, Разящий Кулак Императора, состояла на хорошем довольствии, но и попасть в гвардию мог не только не каждый, но и не все. Одной чистоты крови недостаточно. Но именно с этого и начинался отбор на службу. Доказал происхождение до четвертого колена – допустили к экзамену по идеологическим основам империализма. Кто из тебя солдат без идеологии? Не более, чем простой наемник, которому все равно, чьи кишки наматывать на штык. Лишь бы платили.

Сто вопросов в билете и даже единственная ошибка ведет к провалу. Гвардеец не имеет права на ошибку. Разволновался? Не оправдание. Гвардеец не может давать волю чувствам. Засомневался в верности ответа? Гвардеец не имеет право на сомнения. Сегодня сомневаешься в себе, а завтра – в мудрости Императора? Так и до измены недолго докатиться!

После – нормативы по физической подготовке. Поле битвы гвардейца – Земля. Родина человечества, оккупированная этими… республиканцами. Жрущими друг друга полузверями. А там, на Земле, сила тяжести вшестеро превышает лунную. Вшестеро! Это не шутки! Это все равно, что взять шесть автоматов вместо одного. И не важно, из железа автомат, или из пуха. На Земле он будет весить в шесть раз больше, чем на Луне.

Но гвардеец обязан исполнить поставленную задачу в любых условиях, даже на отравленной радиацией планете. Если из Разящего Кулака Императора вынуть все жилы и заменить их титаном, слить всю кровь и заменить ртутью – и то не получится более совершенной машины смерти.

Раньше сдавали еще один экзамен – крещение кровью. Кандидат на звание должен был ликвидировать бунтовщика. Но этот тест упразднили еще до рождения Смирнова. С бунтовщиками случился дефицит. Нет, смутьянов хватало, но живыми они сдавались крайне редко. Проклятые изменники стояли до последнего. Безумные фанатики, что с них взять? Кто еще, кроме сумасшедшего, усомнится в верности решений, принимаемых Императором?

Прохожие девушки завистливо вздыхали, глядя на гвардейца в белоснежном кителе с блестящими пуговицами. Букет цветов недвусмысленно указывал на цель его визита в ресторан. Любая с радостью легла бы под молодого офицера – стоит поманить. Но Александр ждал ее. Единственную. А она, как обычно, опаздывала.

Вот не может без опозданий! Порой Смирнову казалось, что Родионова намеренно издевается. Но нет… она всего лишь женщина. Что там творится у них в голове? В академиях такому не учат. Стрелять, убивать – это пожалуйста. А понимать женщин – это совсем другое. Даже мудрости Императора, в которой военный не сомневался, вряд ли хватит, чтобы проникнуть в то, что на уме у прекрасной половины человечества.

Отбросив щелчком сигарету, лейтенант закурил снова… и, стоило погаснуть огоньку зажигалки, к ресторану подкатило такси, из которого выпорхнула она – Анна! В туфлях на шпильке, с ножками невероятной длины, обтянутыми чулками в мелкую сетку, резинка которых соблазнительно мелькнула в разрезе платья, белых перчатках выше локтя, красными, как розы в букете гвардейца губами и черными, подобно самым темным глубинам космоса, волосами, собранными в пучок на затылке.

Гвардеец выкинул едва начатую сигарету, за которую сразу же устроили битву вечно ошивающиеся в городе оборванцы, и поспешил к машине, на ходу стряхивая пепел с лацкана кителя. Девушка, одарив кавалера обворожительной улыбкой, снисходительно протянула руку для поцелуя.

- Ой, это мне? – колыхнула бровями Анна.

- Что? – растерялся Смирнов. – А, цветы… конечно, тебе, моя дорогая!

И, произнося это, офицер ничуть не покривил душой. Красотка вставала в копеечку…

- Как это мило!

Сложив губы бантиком, Родионова чмокнула мужчину в щеку и тут же стерла след от помады невесть откуда появившимся кружевным платочком.

- Тебе идет парадная форма. Сегодня какой-то повод?

- Пойдем-пойдем, все узнаешь, - таинственно пообещал Александр, подмигнув.

Взяв девушку под локоть, лейтенант потянул ее за собой, вверх по ступенькам, в ресторан. Швейцар, учтиво склонившись, открыл перед гостями дверь и в стекле на долю секунды отразилась голубая Земля, витающая в бесконечном мраке над головой…

Земля!

Внезапно гвардейца осенило. Он на Земле! А, стало быть, в руках республиканцев. Попросту говоря – в плену!

Пораженный догадкой, имперец вскочил с кровати. Игла капельницы выпала из вены и неизвестный раствор потек на кафельный пол. На тело сразу навалилась непривычная тяжесть. Да, гравитация. Здесь она шестикратно превышает лунную. Покачнувшись, Смирнов ухватился за стойку и, используя ее вместо костыля, доковылял до окна.

Так и есть. Вверху, насколько хватало глаз, простиралось голубое небо, разделенное едва заметными гексами купола. Внизу – неимоверное количество зелени. Трава, кусты, деревья. Бетонные коробки строений терялись в обилии растительности. Там, на Луне, столь пышная фауна – большая редкость. Унылое однообразие серой пыли и серого бетона – вот привычный лунный пейзаж.

Но этого не может быть! Вот этого! Всего! Просто быть не может!

Любой лунный школьник знает, что Земная Республика – технически отсталое государство, находящееся в глубоком упадке. Там люди живут едва ли не в пещерах. В смысле – здесь. Должны жить.

И ничего, сложнее каменного топора, произвести попросту не в состоянии! Слегка утрированно, но общий смысл не меняется.

Так что всего вот этого – больницы и купола не может быть. Потому что этого не может быть. И точка.

После осознания, но он на Земле, отсутствие решеток на окнах, которые, по определению, должны быть в тюремном лазарете, лейтенанта уже не очень удивило. Именно в тюремном лазарете – где еще может содержаться пленник? Но, может быть, здесь бронированное стекло, или какой-либо силовой барьер?

- Силовой барьер, - произнес офицер вслух и громко рассмеялся от нелепости этого предположения.

- Больной, вам не рекомендовано вставать, - раздался голос за спиной.

Враг. Враг подкрался стремительно и незаметно. Коварный враг!

Боль моментально исчезла. Гвардеец превратился в того, кем и должен быть Разящий Кулак Императора. В жестокую машину убийства, не знающую пощады, жалости или раскаяния.

Резко развернувшись, едва не потеряв сознание от усилия, Смирнов выставил вперед единственное свое оружие – стойку капельницы.

Но в палате, кроме самого пациента, никого не было. Зато на стене появилось изображение человека в белом халате, со стетоскопом, небрежно накинутым на шею и очках в тонкой металлической оправе. Дисплей? Александр прикоснулся к стене, однако ощутил лишь гладкий пластик.

Проекция! Осмотревшись, военный заметил светящиеся точки излучателей в багете по периметру палаты. Конечно, за ним следили! Какая была непростительная глупость – предполагать, что эти республиканские свиньи оставят пленника без присмотра. И лейтенант так бездарно выдал себя! Стоило бы полежать еще, присмотреться, прислушаться. Собрать информацию для побега.

В том, что имперец сбежит из казематов земных варваров, он не сомневался. Вопрос времени.

- Вы еще не оправились от ранений, - произнесла голограмма. – И не адаптировались к земной силе тяжести. Рекомендую вам вернуться в кровать.

- Хрен тебе, - буркнул гвардеец.

Повернув ручку, Смирнов распахнул окно. В нос ударил смутно знакомый аромат. Пьянящий аромат свежей зелени. Такой же, как пахли розы, подаренные Анне. И еще сотни других ароматов, от которых голова пошла кругом, не в состоянии переварить их, осознать, подать нужный сигнал мозгу.

Пленник ткнул в проем стойкой, проверяя наличие силовых полей. Пластик прошел, не встретив сопротивления. Какие же беспечные эти республиканцы! Высунув голову в окно, Смирнов прикинул расстояние до земли. Третий этаж! Плевое дело!

- Что вы делаете? – обеспокоился мужчина на стене. – Остановитесь!

Но военный уже поставил ногу на подоконник… и замер. Черт побери! Это там, на Луне, три этажа – плевое дело. А здесь гравитация размажет в лепешку. Три этажа на Земле – это все равно, что полторы дюжины этажей на Луне. Дома с такой высоты мужчина не рискнул бы сигануть. Нужно искать другой выход.

Голова кружилась все больше. Или от последствий ранений, или от силы тяжести, или от повышенного содержания кислорода в воздухе. А, может, эти твари чем-то обкололи лейтенанта? Скорее всего. Иначе, почему не опасаются побега, почему нет решеток, нет охраны?

- Вернитесь в кровать, иначе вы сейчас потеряете…

Продолжения Смирнов не слышал. На глаза опустилась тьма и пациент рухнул на пол.

Как и обещал

Случайно в соцсетях увидела, что у  нас на юге Израиля появилось популярное среди фотографов место съёмок - торговый центр "Париж" в городе Нетивоте. Конечно же мы не смогли устоять перед соблазном увидеть что-то новое и рванули туда.

Первое впечатление - дорого-богато. Тем более на контрасте с самим городом, бюджет которого явно ниже бюджета этого ТЦ.

А вот и Эйфелева башня почти в натуральную величину)) Пока ещё без подсветки.

.

Хозяин не поскупился на отделку. Золото, лепнина, шикарные люстры даже в туалетах.

Но нам показалось мало впечатлений и мы выбрались на крышу, где ещё полным ходом идёт строительство.

.

.

Начало темнеть, включили иллюминацию и мы спустились вниз.

.

.

-Эх, прокачу!

.

Снимали не только лишь мы. Вернее, не мы только лишь снимали.

.

.

И фонтан. То ли гриб, то ли НЛО, похищающий воду из кранов евреев.

Летом солнце опрокидывается на землю, обдавая зноем. Небо выцветает, выгоревшее до едва уловимой голубизны, вечером наполняется закатами невероятных цветов. Лето стремится собрать в себя всё, оплетаясь яркими женскими платьями и жарой в полдень, желанием успеть. Природа летом спешит жить. Стремительно, порывом, засыпает тебя грибами с упругими шляпками, выглядывающими из-под травы. Волнами поспевающих ягод, разнотравьем и рыбой, проплывающей у самого дна, задумчиво шевеля плавником.

К осени, набрав в себя тепла, налившись соком, природа успокаивается. Неспешно подходя к зиме, она раскрашивает листья в жёлтое и красное, усыпая землю опавшими ранетками как пёстрым ковром. Осень неожиданно обдаёт холодным косым дождём, окутывает пасмурным небом, пронизывает ветром. И в один день наступает междувременье - одна неделя осени, не осознавая которую, все замирают, перестают спешить.

Деревья ещё стоят, словно осыпанные яркими акварельными мазками листьев, играющих в мягких лучах успокоившегося солнца. И небо, прозрачно-синее, падающее в бездонность, окружает тебя, обнимая за плечи, бросает в себя насквозь. В такую неделю я выбираю день и иду, через хрустально-чистый замерший воздух, слушая в тишине шуршащую под ногами листву. Прикасаясь к покою, погружаясь в бесконечность.

Всем привет, уважаемые пикабушники!

Решил нарисовать футболку и для супруги. Выбор пал на одного из обаятельнейших персонажей Диснея. А то пол города в Микки Маусах ходят( наблюдения с прогулки в день города)

Не обошлось без косяков, но всë ж получилось. Рисовал летом, Гуф гулял всë лето. А пост запилил только сейчас.

Всем спасибо, кто пролистал до конца. Впереди море планов и немало идей.

Заранее отвечу, что история очень узкоспециализированная, поймут, если не каждый, то и не все.

Все чаще такое случается, что потребитель покупает что-нибудь такое дорогостоящее у какой-нибудь ООО, а та ООО поставляет какой-нибудь бракованный товар или не поставляет вовсе. Да, потребитель обращается в суд, получает решение суда, но... но исполнить его оказывается невозможным по причине, что у ООО из имущества только уставной капитал 10 000 рублей и честное слово директора. Оборотов нет, отчетность не подают, ИФНС принимает решение об исключении такой ООО из ЕГРЮЛ. То есть, вроде как, для потребителя наступает тот нередкий момент, когда решение суда есть, но исполнено оно никогда не будет.

В теории - конечно, такое ООО должно ликвидироваться через банкротство, на практике все прекрасно понимают, что не для того они людей кидали, чтобы еще и за свое банкротство платить.

В первый раз с подобным случаем обратились несколько лет назад, я уже не вспомню подробностей - женщина купила у ООО какие-то запчасти, запчасти оказались в еще более поганом состоянии чем те, что стояли на ее автомобиле. Вышла в суд по ЗОЗПП, получила решение... и вот тут оказалось, что, поскольку дело рассматривалось традиционно неспешно, практически сразу после направления исполнительного листа в ФССП ИФНС исключила ООО из ЕГРЮЛ. Блин, на каком это языке я сейчас разговаривал?

У учредителя/директора (я сейчас даже не вспомню, одно это было лицо или несколько) оказалось вполне себе имущества - автомобиль, дом, еще что-то там, короче говоря - есть нормальная перспектива не только получить решение путем привлечения его к субсидиарной ответственности, но и взыскать фактически.

Хорошо, вышли в суд с тем, чтобы привлечь к субсидиарке... и все инстанции, как одна, вынесли решение - не доказана недобросовестность контролирующих лиц. Проще говоря - идите на х... на хлеб побираться в другом месте.

Я уже говорил - реально бесит, когда осознаешь свою правоту, но суд посылает. Плюс, нужно понимать, что кредитор-потребитель в таких случаях, хоть тресни, не имеет возможности доказать недобросовестность контролирующих лиц ввиду отсутствия у него доступа к отчетности фирмы и т.д.

Прошло какое-то время и сам Конституционный Суд сформировал позицию, что в таких случаях предполагается презумпция виновности контролирующих лиц ввиду неравности доказательных возможностей и так далее. То есть не потребитель-кредитор должен доказывать, что контролирующие лица действовали недобросовестно, а наоборот - контролирующие лица должны доказать, что действовали добросовестно.

И еще прошло какое-то время, обратились два гражданина, ситуация один-в-один такая же. В обоих случаях - тоже покупали запчасти для автомобилей, победили в суде, но ИФНС исключила ООО из ЕГРЮЛ. Отмечу, что это - два совершенно разных случая, соответственно - два совершенно разных ООО, но в обоих случаях с контролирующих лиц есть что взыскать путем привлечения все к той же субсидиарной ответственности.

Тут-то я уже думал - плевое дело, есть же позиция КС, чего тут думать-то? Да тут-то оказалось не здесь-то!

В первом случае районный суд вообще вынес определение о неподсудности дела, дескать - валите в Арбитражный Суд, там и разбирайтесь.

Во втором случае, хотя я и ссылался на позицию Конституционного Суда, что это не истец должен доказывать недобросовестность контролирующих лиц, а наоборот - контролирующие лица должны доказывать свою добросовестность, суд отказал с формулировкой "недобросовестность не доказана".

Через мост и за ручьем,

Вниз по Бекфорда пади.

Не смотри через плечо,

Ликетисплит пойдет сзади.

Звонок раздается около часа ночи.

– Я не знала, что ты вернулся в город.

Пауза. Ее номера нет в моем списке контактов, но голос узнается безошибочно: легкое заикание, протяжные гласные.

– Типа того. Пришлось перекантоваться у дяди некоторое время, ну, пока не встану на ноги, понимаешь. Как ты узнала, что я здесь, что я вернулся?

Капли дождя бьют по тонкому металлу трейлера.

– Новости быстро расползаются по Итч. – Она отвлекается на секунду от разговора, как будто что-то увидела – Ты разве не помнишь?

Я помню. Может, не все, но помню.. Пытаюсь собраться с мыслями, найти в этом какой-то смысл, как вдруг ее голос меняется – становится тише, озабоченней.

– Но ты в порядке, да?

Я не знаю, о чем она спрашивает. То ли просто интересуется моим самочувствием, то ли каким-то образом узнала о срыве... О том, как я лежал, кусая губы до крови, не прекращая, пока подушки не покрывались кровавой коркой. Как пялился в потолок, пока меня не забрали, выбив наконец дверь...

А может, это просто проявление вежливости.

– Все в порядке, Блэйк, у меня все хорошо.

– Отлично. Заскочишь ко мне завтра? По крайней мере, мне будет чем заняться.

Она кладет трубку прежде, чем я успеваю что-либо ответить. Приятно знать, что она не изменилась – все так же находит способы заставить тебя сделать то, что она хочет – эти оттенки интонации и словечки, из-за которых ей так трудно отказать.

Интересно, изменилась ли она так же сильно, как я? Повлияло ли это на нее так же сильно, как на меня, есть ли у нее все еще проблемы со сном?

Я слышу ее, в темноте. Кто-то вдалеке поет ее. Возможно, какой-то пьяница по пути в биотуалет или возвращающийся из паба. Ту же песню, которая пелась в этом городке с тех пор, как я себя помню. Слова меняются со временем, но мелодия всегда неизменна.

На экране телефона всплывает сообщение.

01:28: хочу удостовериться, что ты придешь завтра. Мне необходимо кое-что рассказать тебе. Это важно.

Пьяница приближается все ближе к трейлеру и напевает все громче. Мне кажется, он будит половину стоянки к тому времени, как, шатаясь и цепляясь за жестяные стенки, добирается до моего трейлера. Из-за шума я подскакиваю, сердце бешено колотится. Хоть мелодия и сбивается, а слова невнятны, он продолжает петь песенку несмотря ни на что:

В чаще леса под ветвями

Цветок нежно тает.

Ты следи за языком,

Ликетисплит наблюдает.

Она напоминает мне о том, как мы детьми пели ту же песню на детской площадке, в лесу, у ручья.

***

Я просыпаюсь ранним утром. Запиваю лекарства холодным кофе, оставшимся после прошлой ночи, потягиваюсь. По пути в душ вижу, что вчерашнего пьяницу стошнило прямо позади моего трейлера. Черт, очень мило. На земле красуется черная лужа рвоты, почти чернильная. Среди этого темного месива я смутно различаю очертания маленькой темной ягоды, которая растет в лесу, окружающем Итч.

Ловлю себя на мысли, что нужно было позвонить дяде и сообщить ему, что иду к Блэйк.

Прогулка до ее дома не занимает много времени, максимум полчаса. Приятно оказаться на улице в часы утренней свежести, несмотря на то, что уже стоит прохладная погода и мороз щиплет подбородок и руки. Чем ближе я подхожу, тем сильнее накатывают воспоминания, полуосязаемые моменты: наши прогулки после школы, наши первые сигареты…

Позвонив в дверь, я отступаю на шаг. Ее дом нависает надо мной: пустой, огромный и внушительный. Я рассматриваю плющ, ползущий по стене, огромные окна на первом этаже, маленькие окна ее комнаты, которые мы открывали, чтобы тайком покурить. На верхнем этаже располагалась комната родителей Блейк, хотя сейчас, полагаю, там живет только ее мать. Трудно разглядеть, но на мгновение кажется, что за окном на верхнем этаже есть кто-то или что-то...

Кто-то.

Я встречаюсь взглядом с матерью Блейк, которая теперь выглядит намного старше, чем когда я видел ее в последний раз. Неубранные седые волосы, впалые щеки, глаза прикованы ко мне. Я хочу отвести взгляд и сосредоточиться на приближающихся к входной двери шагах Блэйк, но не могу. Клянусь, старуха что-то шепчет. Мне или себе. Я пытаюсь понять, что... Блейк открывает дверь.

– Черт, Айзек!

Я теряю дар речи.

Прошло так много времени с нашей последней встречи. Но рыжие волосы все так же беспорядочно топорщатся, а очки чудом цепляются за кончик носа, так что я даже не знаю, как она хоть что-то через них умудряется видеть. Она улыбается во весь рот. Повзрослевшая. На мгновение я вижу в ее глазах короткую грусть, которую невозможно скрыть за улыбкой. Блейк порывисто обнимает меня.

– Так давно не виделись!

Я тоже обнимаю ее… Так много времени утекло.

– Знаю, знаю! Я давно должна была съехать. Но с тех пор, как мама заболела, она прикована к постели. Она не может даже встать, чтобы одеться или сходить в туалет. Но я же дешевле медсестры, верно? И аренда мизерная.

Она широко улыбается, но за этой улыбкой сквозит желание избавиться от ноши, что на нее навалилась. Возможно, она даже репетировала эту речь, но я все же вижу, как больно ей об этом говорить. Я подумываю упомянуть о том, что видел ее мать шепчущей напротив окна, но потом отказываюсь от этой затеи.

Должно быть, ей и так достаточно тяжело.

Так же, как мое тело все еще помнит холмы и изгибы улочек города, я все еще помню Блейк. Мы достаточно хорошо знаем друг друга – ритм наших разговоров, наши шутки и наше молчание. И через пять минут уже общаемся как старые приятели. Она провожает меня на кухню, делает чашку чая и предлагает перекусить.

Мы мило беседуем, пока она вдруг не замолкает. Замирает, покусывая губы, сконцентрировавшись на чем-то своем. А затем смотрит на меня:

– Пойдем наверх. Я хочу кое-что показать тебе.

Я просто киваю.

– Сюда.

Оставляю свой недопитый чай на столе и следую за ней. Понятия не имею, что она хочет мне показать, но что-то определенно важное. Ее поведение изменилось – больше никаких шуток и улыбок.

Мы поднимаемся по скрипящим ступеням. Блейк указывает на ближайшую дверь:

– После тебя.

Тихонько я приоткрываю ее. Но не сразу осознаю, что вижу внутри.

Стопки бумаги, разбросанные повсюду. На полу грязные тарелки и чайные кружки. Исписанные черным маркером белые доски, пробковые доски на стенах, огромное количество старинных книг, наваленных под столом.

Она перемещается в этом беспорядке с отработанной легкостью, поднимая ноги до того, как успеет что-то опрокинуть. Наклоняясь в нужный момент, чтобы избежать столкновения.

Оборачивается ко мне и говорит:

– Слушай, э-э, понимаю, что нужно время, чтобы понять. Но я подумала… черт, я не знаю, как лучше это сказать. Я подумала, что только ты можешь помочь с этим.

Я не могу понять – что все это значит? С чем помочь? Как бы отвечая на мой незаданный вопрос, она продолжает.

– Ликетисплит. Детская песенка.

Я вспоминаю вчерашнюю песенку. Бесконечно меняющуюся песенку моего детства.

– Как ты думаешь, кто написал ее?

Она ожидает ответа.

– Слушай, Блэйк, я не знаю. Я не знаю, вдруг это …

Она перебивает меня:

– Слова песни меняются. Из года в год, они меняются и меняются, и никто этого не замечает. Это просто происходит.

Я думаю о разговоре, который был у нас внизу, – она казалась немного озабоченной и уставшей. Очевидно, что это не дает ей спать по ночам, и я не уверен, насколько это хорошо на нее влияет...

– Я разговаривала с Майклом. Я не знаю, общались ли вы, но он сейчас преподаватель в Манчестерском университете, на лингвистическом факультете.

Это имя сразу же вызвает в памяти его лицо, воспоминания, ревность, трое нас, пьющих в поле, наш форт, построенный из хлама своими руками...

– Он специализируется на местных диалектах и песнях – он очень помог.

Она разгребает бумажные завалы, то и дело выуживая листы и зажимая их в зубах.

– Мы как могли изучали происхождения слов этой песни. Они постоянно всплывают в домашних видео, в ежегодной школьной корометражке – поверь мне, все это достать было нелегко.

Ерзает, сравнивая отложенные листы бумаги. Поправляет очки, чтобы было удобнее читать.

– Куплеты все время меняются. Дети поют то одно, то другое. Никто не знает, почему текст песенки меняется, не помнит, кто и как его изменяет. Как будто слова исходят из своего рода коллективного бессознательного.

Она морщит нос и опять кусает губы.

– Вот в чем мы с Майклом не сошлись. Он думает, что слова песни меняются в зависимости от событий, что сведения, которыми мы располагаем, недостаточно точны, что это бессознательная реакция на травму или смерть в городе. Это, это…

Блейк начинает немного заикаться. Очевидно, думает она гораздо быстрее, чем формулирует предложения.

– Ты должен поверить мне, хорошо? Я понимаю, это выглядит странно. И сейчас прозвучит еще кое-что странное, но поверь мне – я не выдумываю. Все смерти, которые были в этом городе и лесу: Ханна Блотон в 2003, Тим Джонс в 2007 и все остальные – слова песни предсказывают их.

Она смотрит на меня широко открытыми глазами, как будто только что поделилась чем-то сокровенным, бросает тот самый взгляд, которым одаривают друга, разделившего с вами нечто очень личное – чувства или признание…

– Слова песни предсказывают смерти, Айзек, и я не знаю, почему, не знаю, является ли это коллективным предчувствием или это что-то либо кто-то там, кто использует нас…

Мне приходится прервать ее.

– Блэйк! Это не честно! Я не могу этого сделать, ты знаешь, не могу! Я все еще не оклемался – мне не хорошо. – Я стучу себя по виску, намекая на свое расстройство. – Я только что выздоровел, мне нужно успокоиться. То, что происходило, когда мы были подростками… Я не мог с этим справиться… Я не знаю, смогла ли ты, но…Я не могу ввязываться в это с тобой!

Я не даю ей шанса меня переубедить. Отказываюсь ждать попытки заманить меня. Просто благодарю ее за оказанное гостеприимство, спускаюсь по ступенькам и выхожу за дверь.

Открывая калитку ее дома, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, не наблюдает ли она из своего окна.

Нет.

Только ее мать все так же стоит у окна на верхнем этаже, но сейчас она подошла ближе, как будто хочет лучше меня рассмотреть. Она все так же шепчет какие-то слова, слегка подрагивая. Неотрывно смотрит на меня, сквозь меня...

Дорога домой была длинной.

Я хочу помочь Блэйк. Действительно хочу. И я так сильно хочу снова обрести друга… Но я знаю, что могу и не могу сделать. Я осознаю, как это все может повлиять на мое психическое здоровье. Но в моей голове прочно засело то, как она пыталась меня убедить. Не просто неистово, а почти умоляюще, как будто каждое ее наблюдение должно было стать для меня поводом остаться. Не оставлять ее одну в этом огромном пустом доме с больной матерью.

Проходя детскую площадку на обратном пути, я на мгновение останавливаюсь. Те же качели, те же городки и песочницы, только свежеокрашенные. Но я все еще будто вижу: там мы лазали, а вот там потягивали краденый алкоголь.

И я прислушиваюсь.

Несколько детей играют на площадке. Карабкаются по паутинке, пока их родители сидят по бокам и наблюдают. И под их взглядами дети начинают петь:

Сквозь калитку, через порог,

Держи друзей ближе.

Говори, будто знаешь толк,

Ликетисплит слышит.

От последней строчки мне становится не по себе, грудь болезненно сдавливает. В голове всплывает образ мамы Блэйк – ее широко раскрытые глаза, ее губы, шевелящиеся будто сами по себе. Я помню, что Блэйк рассказывала о том, как сильно она болеет. Но это какая-то ерунда. Комната, в которой мы сидели, находилась прямо под комнатой ее матери. Я это прекрасно знаю, но…

Дети на площадке продолжают:

Новый день и старый день,

Мысль не схоронит.

Дождем залитый в грязи стен

Ликетисплит тонет.

И тут, словно по сигналу, снова начинает моросить мелкий дождь.

Дождь только усиливается. Вот уже идет стеной. Гремит гром. Дорожка из серого камня превращается в черную.

Я спешу домой, стараясь как можно меньше промокнуть. Приходится аккуратно перейти на бег. Еще чуть-чуть, и на мне сухого места не останется. От непривычной нагрузки легкие горят, я запыхался.

Я останавливаюсь и откидываюсь назад, жадно глотая воздух. Я не бегал годами, и тело оказалось намного менее готовым к таким нагрузкам, чем ожидалось.

Оставшуюся часть пути я то иду, то бегу. А когда наконец добираюсь до трейлерного парка, обнаруживаю столпотворение. Куча народу торчит вокруг трейлера по соседству с моим. Я уверен, что он принадлежит вчерашнему голосящему пьянице. Не обращая внимания на взгляды собравшейся толпы, я проталкиваюсь к дому.

Проталкиваюсь, пока вдруг не вижу его.

По официальной версии, он был ужасно пьян и поскользнулся на влажных металлических ступеньках, держа при этом бутылку в руках. Ударился лицом о бутылку, которая вывихнула ему челюсть, разорвала губы в клочья. Упал лицом в свежую грязь и был слишком пьян, чтобы хотя бы повернуть голову. Выглядело так, как будто кровавая грязь засосала его. Только по обе стороны от тела темнели борозды от метавшихся рук, показывающие, как он отчаянно пытался вырваться.

Потом скажут, что он утонул в грязи на расстоянии менее фута от собственного дома. Но на самом деле он утонул в бутылке двадцать лет назад. Смерть застала бы его все равно. У него не было детей, его жена умерла.

Я вижу тело, когда его уже несут на носилках. Застывший ужас в его глазах, отвисшая окровавленная челюсть.

Не похоже, что он утонул в грязи.

Я уже видел такие лица. Блэйк и Майкл тоже.

Я потратил столько времени на терапию, убеждая себя, что всего этого не было, что этого просто не могло быть, а теперь это происходит вновь прямо перед моим домом.

И это нельзя отрицать.

Я думаю об этом остаток дня, пока не наступает ночь. И звоню Блэйк. Она тут же отвечает:

– Что-то случилось? Ты в порядке?

– Что-то вроде того, Блэйк. Это сложно. Давай поговорим завтра. Думаю, я..

Она перебивает меня.

– Тебе нужно переварить это, поговорим утром. Стой, наверху какие-то звуки. Мама, это ты? Она давно не ходит. Иногда она падает с кровати, и мне приходится ей помогать вернуться обратно. Мне нужно идти.

Она кладет трубку до того, как я успеваю рассказать о ее матери, объяснить, что я видел днем.

Впрочем, наверное, ничего страшного. Я пытаюсь дозвониться до нее несколько раз позже, но безуспешно.

Включаю новости на максимальной громкости, чтобы хоть как-то заглушить шум снаружи. Кто-то на экране сообщает, что в результате шторма в местной школе обрушилась крыша. На заднем виде виднеется парочка суетящихся детей, которые ожидают, когда их заберут родители.

Репортер в новостях подходит к ним, чтобы о чем-то спросить, но они всецело поглощены игрой. И вдруг одновременно, тихими голосами, чуть фальшиво, они начинают петь:

Теперь ты здесь, опять в глуши,

Сил попроси ты свыше,

Запор на дверь и не дыши,

Ликетисплит все ближе.

~

Оригинал (с)Max-Voynich

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Огромное спасибо всем, кто помогает проекту, вы делаете жизнь нескольких людей чуть лучше!

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевели Skalty и Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Гляжу, ученые тут эти, за уши крученые, гадают, откуда человечество взялось. С Марса ли, с Венеры ли, а то и вовсе от обезьян африканских повелось. Ежели б их вместе собрать - как бы до мордобоя дело не дошло, так сильно каждый свою правду насадить норовит.

А чего тут думать, когда и так все понятно? Нет, оно и мне непонятно было, пока я побриться не пошел. А бритье, кто не знает, это процесс такой - вдумчивый! В том смысле, что в бритье только лицо и руки заняты, а мозг и вовсе в расслабленном виде пребывает. Да только не может у грамотного человека мозг в расслабленном виде долго пребывать. Вот хоть тресни - не может! Это все от большого ума. Так и у меня получается, что сколько не пытался, а не думать не получается. Какая-нибудь мыслишка да и завертится.

И вот, значит, бреюсь я, а ум сам собой ворочается, ищет, что бы такого ему подумать нужного, чтобы людям пользу приносило. И начал я про подбородок думать, про тот самый, из коего борода растет. Так ведь борода ж не внутрь, в подбородок растет, а из него, в наружу! И не вверх, а вниз! Получается, что как-то неправильно получается! Вот был бы "избородок" - все понятно было бы. Борода из него растет, вот и "избородок". Или "надбородок". Тут тоже яснее некуда. Борода растет вниз, стало быть, подбородок над бородой находится, вот и "надбородок" получается.

Затем я к носу присмотрелся... вот где меня шарахнуло-то! Нос - он же от чего "нос"? Понятно, что от слова "носить". А как ты в том виде, в коем сейчас он есть, на носу носить что-то будешь? Да как ни пыжься - не выйдет! Оттого что сверху он покатый, как горка зимой ледовая. Хоть сумку, хоть пакет повешай - все вниз скатится и туда же, на пол, упадет. А снизу - наоборот, ступенькой сделан. Будто так и придумано, чтобы носить что на нем можно было, только вверх тормашками.

Теперь-то мне вся правда и открылась! Получается, люди-то раньше вверх ногами ходили! Тогда все логично складывается. И нос, который природой придуман, чтобы носить на нем, и подбородок, который, если на руки встать, как раз под бородой и находится!

Да только ты где такое в книжках, в учебниках увидишь? А нигде указаний на то, что люди вверх тормашками ходили, нету! Потому что правду от нас скрывают. Да вот прочет вышел - словеса-то придумали еще тогда, когда люди наоборот были, а после - заменить забыли. Вот я и догадался, что к чему!

Гляжу, слушаешь ты меня, киваешь, а в глазах недоверие светится. Прямо огнем горит.

Вот тебе еще доказательство! Возьмем, к примеру, мозг. Тот самый, которым мы думаем, в котором ум содержится. Сейчас-то оно понятно, что мозг в голове находится, а раньше где был? Сам-то не понимаешь?

Погляди на тех же мартышек, хоть на бабуинов. Ходят они такие, жопы свои красные показывают, а на них ихние бабы - обезьяньи самки, как мухи слетаются. А отчего так? Это если умом не пользоваться - непонятно, а ежели чуток напрячься да подумать - все яснее ясного становится.

Оттого это все, что кто умнее, тот в джунглях и выживает. Были б мамонты умнее нас - они б выжили, а не наоборот, да не нужно было мамонтам умнеть - шерсти-то на них вон сколько было, не у каждого борода такая растет, вот и не пошли мамонты в джунгли, чтобы поумнеть, жарко им там.

Ты, конечно, в непонятках - как мозг и жопа связаны. А связь тут самая непосредственная, какая ни есть - прямая. Мозг раньше в жопе находился! Вот бабуины и сверкают задницами - безусловный рефлекс, память предков. Мол, поглядите, бабы, какой я дюже умный, самый умный из всех обезьян. И ведутся же на это обезьянихи!

Все еще не веришь, да? А как детей раньше в школах учили? Лупили розгами по заднице! И так, через задницу, ум вбивали! А как можно через задницу ум вбить, если он в голове находится? Да никак! Потому что это сейчас мозг в голове находится, а раньше в жопе был!

С тех пор и пошла присказка "задницей думать". В переносном смысле - дескать, тупым быть, как неандерталец. Опять же - указание на правильное анатомическое прошлое ума.

Не веришь все еще, да? Сейчас совсем тебе все докажу! Ты же на речку ходил купаться? И что наверху, над водой у тебя было - голова или жопа? Верно мыслишь - голова! Потому что мозг в людском организме - самое легкое. Вот, как ходить на ногах начали, так мозг, от собственной легкости, по организму из задницы в голову и поднялся. Поначалу гладкий был, как задница, а пока поднимался - сморщился весь, извилинами покрылся.

Теперь к самому интересному подходим. Если предки человечества на руках ходили, то откуда человечество повелось? Ну? Не догадываешься? А где все вверх тормашками ходят оттого, что земля у них с обратной стороны? В Австралии!

Вот и выходит, что люди произошли не с Марса или Венеры, даже не от африканских обезьян, а от австралийских! Вот она - родина наша. Что твоя, что моя - любого человека на Земле, хоть в каждого плюнь. В Австралии!

Только эту правду от нас тоже скрывают, в газетах и учебниках не пишут. Я в академию наук со своей правдой сунулся, так чуть в дурдом не закрыли. Нет, не нужна сегодня людям правда. За бургерами очередь выстроилась, а за правдой никого нет!

Доброго дня. Вот эти кото-дети ищут своих людей. Мальчики и девочки в возрасте от трех до семи месяцев. Это небольшая часть нашего кошачьего прайда. Всего у меня живут 22 котейки. Котейки очень общительные, ласковые и игривые. Каждый из них достоин своего дома и своих людей. Одной мне не справиться. Очень нужна помощь и вся сила Пикабу.
Москва и М. О
тел:+7 995 897 46 39
@AlexX9054 телеграмм
https://vk.com/id743501570
большое спасибо всем, кто нам помогает и поддерживает

Под конец сезона можно урвать дешёвый велик. Собсна вот я и урвал)))
Такой вот:

Накатался от души! Наебнулся знатно, но счастлив до опизденения!!! А говорят счастье не купишь...

Здравствуйте. Не однократно убеждался в наличии спецов по всем вопросам на Пикабу. Хочу спросить: разбирая старый дом, нашёл вот такую запчасть. Судя по всему, какой-то вал:

Вопроса два: от чего он? И сильно ли он б/у? Может не стоит с горяча в металлолом?

Вот ещё фото:

Спасибо заранее.

- Больше никогда! - клялась я, отматывая третий срок в школе на создании гербариев. Осенью родители, бросив банки с ценными заготовками, на всякий случай собирают листики, падающие под ноги. Потому что услышать: "Я забыл, завтра нужно принести гербарий." - в двенадцать ночи, что может быть ужаснее?

"Конкурс осенних витрин." - прочитала я в рабочем чате - "Ваша фантазия и креатив на тему осени." Расшифровывается как "нам пофиг, из какого говна и палок вы это сделаете, но чтобы было красиво". Делать что-то из лесопильных материалов и навоза - это моё всё. Небольшой забег в точку леса, где растёт красивое, и вот я уже волоку мешок заготовок.

"Семь тысяч, это семь тысяч." - размышляла я, проглаживая гербарий - "Ну, пусть пять, тоже неплохо. Согласна и на три, если что." В промежутках между покупателями я лихо махала кистью над листьями, чтобы не было совсем колхозом. Отливая золотом и серебром, обмотанная скотчем, я рассказывала о прелестях игрушек и убегала ваять нетленку.

Ко второй полке я задолбалась окончательно, это вам не фаллоимитаторы населению толкать, это искусство. )

В общем, не знаю, пройдёт ли на конкурс креатив под золотую хохлому. Но если что знайте, я боролась, как могла.